Текст книги "Суета сует. Бегство из Вампирского Узла"

– ...вот такое веселое было собрание, – закончил Тимми Валентайн. – Ты бы видел его лицо! Как он собой упивался! Я даже чувствовал запах этого самодовольства. Знаешь, я все еще чувствую запахи. Да. Иногда чувствую. До сих пор.

Галерея закрывалась в полночь. Было уже два часа ночи, а Тимми все еще пил и, похоже, не собирался заканчивать. Пи-Джей просто смотрел на него, не зная, что делать. Он в первый раз видел Тимми в таком состоянии. Да, этому «мальчику» больше двух тысяч лет от роду, и не Пи-Джею его учить. Но в конце концов он все же не выдержал и сказал:

– Слушай, Тимми, по-моему, тебе уже хватит.

– Да, – сказал Тимми, – ты прав. Сейчас только допью, что осталось... – Он залпом осушил стакан и потянулся за бутылкой, но Пи-Джей отодвинул ее подальше.

– Мне пора закрываться.

Картины Лорана МакКендлза смотрели на них со стен: мертвые женщины, мертвенно-бледные, с неподвижным, застывшим взглядом.

– Во, я придумал... давай ты поедешь со мной... ну, в турне, – сказал Тимми. – А что? Прокатишься до Таиланда... Я буду там выступать в этом новом открытом театре, который построили рядом с тем местом, где раньше был старый дворец принца Пратны... дворец пороков... да, веселое было время. Прямо тоска по былому.

– И поскорее увидеться с Хит... – задумчиво проговорил Пи-Джей. – Даже не знаю.

– Что ты не знаешь? Не хочешь войти в неоготическую тусовку, в бродячий дурдом Тимми Валентайна? Да? Ну скажи, что я не прав. Я сделал тебя богатым, а ты вот не можешь меня поддержать.

– Тимми, ты себя так ведешь...

– Как ребенок? Как глупый, капризный ребенок? Я прошу мне помочь. Кстати, теперь я ребенок и есть. Пацан без яиц. Я – урод. Да, я всегда был уродом, и когда был вампиром, но тогда я хотя бы знал, что мне делать. А теперь я всего лишь «горяченький» материал для «Weekly World News». Дай мне еще вина, вон того.

– Тимми...

– Пи-Джей, пожалуйста...

– Вот поэтому мне и не хочется ехать с тобой в турне. Я не готов бросить все ради того, чтобы присматривать за ребенком.

– Присматривать за ребенком! Пи-Джей, а я помню, как ты был ребенком... этаким замызганным деревенщиной. Наполовину ирландец, наполовину индеец из завалящего городишки в Айдахо. Господи, как я тебя напугал тогда. А теперь ты меня не боишься, да? Теперь у тебя уже нет ощущения, что я вдруг налечу на тебя ночным ветром, обнажу свои клыки и выпью тебя до последней капли крови? Ну да. Теперь я для тебя – просто еще один паршивый пацан с задворков шоу-бизнеса.

– Нет, Тимми, нет. У тебя по-прежнему есть клыки.

Тимми рассмеялся.

– Хочешь знать, как себя чувствует Пиноккио, который стал настоящим мальчиком после двух тысяч лет беспросветной тоски по несбыточному? Он себя чувствует крайне паршиво. Я бы даже сказал, хреново.

Про себя Пи-Джей отметил, что хотя Тимми и пытается избавляться от этой изысканно-утонченной манерности в речи и поведении, что всегда выделяла его среди смертных, у него пока не особенно получается. Ему еще предстоит потрудиться, чтобы обрести себя как человека. Со временем это придет; но от привычек, сложившихся за две тысячи лет, не избавишься в одночасье. Пи-Джей вдруг подумал, что, может, и вправду поехать с Тимми? В конце концов, все, кто знал Тимми до его обращения в человека, давно мертвы: жертвы самого Тимми, прямо или косвенно, так или иначе...

– Почему это так трудно: быть настоящим? – спросил его Тимми. – Почему это так сложно: что-то почувствовать? Прикоснись ко мне, Пи-Джей.

Пи-Джей сделал вид, что не слышал.

– Да ладно тебе. Я же не прошу тебя грязно меня домогаться. – Они посмотрели друг другу в глаза, а потом Пи-Джей встал и положил руку Тимми на плечо. – Я ничего не чувствую, ничего, – сказал Тимми. – А что чувствует человек, когда к нему прикасаются: тепло, покалывание... что?

– Ладно, Тимми, – сказал Пи-Джей, – езжай домой. Ложись спать.

– Да я и так как будто все время сплю.

– Это ты раньше спал, а теперь проснулся.

– Может быть, спал. Но не видел снов. Хотя нет, не спал. Я просто был мертвым.

– Слушай, тебя уже не поймешь. Давай, у тебя был тяжелый день.

– Да...

Она стояла у края дороги – девочка, одетая во все белое, – у стены, густо исписанной граффити.

– Останови, – сказал Тимми. За рулем был Руди Лидик, его верный Руди, который выжил в Освенциме и потом – в огненной катастрофе Узла и сохранил состояние Валентайна за те десять лет, пока Тимми был в заточении, пойманный в зеркале заклинанием ведьмы; тощий, мертвенно-бледный, иссохший старик.

– Да, мастер Тимоти, – сказал Руди.

Пи-Джей взглянул на девочку. В ней было что-то такое, что напомнило ему картины Лорана. Она была как привидение, омытое лунным светом. Огромные пустые глаза. Неестественно белая кожа, как у зомби из фильма «ужасов».

– Тимми, не надо, – сказал Пи-Джей. – Останавливаться не надо. Ты уже ничего с ней не сделаешь. Ну, то есть... как раньше.

Тимми блеванул прямо на белую обивку сиденья. По телевизору крутили клип Мадонны «Like a Prayer» – в рамках двадцатичетырехчасового марафона ретроспективы ее клипов на MTV.

– Я же говорил, что не надо тебе столько пить, – сказал Пи-Джей. – Ты уже не сверхъестественное существо.

– Твою мать, – печально проговорил Тимми.

– Поезжай, Руди, – сказал Пи-Джей.

– Нет! – оборвал его Тимми. – Эта девочка... в ней что-то есть...

Ее лицо прижималось к стеклу лимузина. Она улыбалась. Сколько ей лет, подумал Пи-Джей. Двенадцать, тринадцать? Одна на улице. В три часа ночи?

Девочка постучала в окно.

– Поехали, Руди, – повторил Пи-Джей, доставая из бара пачку салфеток, чтобы вытереть все это безобразие. Слава богу, лимузин был забит под завязку. Полный бар, лед, нож для колки льда, щипцы для льда, телевизор, бокалы для коктейлей, куча всякого пойла. Ну и салфетки, конечно. Целая упаковка салфеток.

– Залезай, – сказал Тимми, обращаясь к девочке.

– Рули отсюда ко всем чертям, Руди!

Но Руди, конечно, не слушал Пи-Джея.

Она оказалась внутри.

Не открыв двери. Не разбив стекла. Пи-Джей нервно вжался в сиденье. Засунул руку в карман джинсов. Он всегда носил с собой серебряный доллар, счастливый кусочек металла. Иногда серебро работало, иногда – нет. Прежние «правила поведения для вампиров» теперь не действуют, потому что они, как и само бытие вампиров, определяются нашей верой. А кто сейчас верит в вампиров?

– Не знал, что в Лос-Анджелесе еще кто-то остался, – тихо проговорил Тимми. – Кто-то из вас.

– Я бездомная, – сказала девочка, – я хочу кушать.

Но в ней действительно было что-то такое... В воздухе разлился безошибочный запах разложения.

– Руди, включи кондиционер, – сказал Тимми. Почему он не боится? – подумал Пи-Джей. Неужели он не понимает, что теперь он так же уязвим, как и любой смертный, что теперь он не сможет исчезнуть, растворившись в тенях, – превратиться в черную кошку и ускользнуть в черную ночь?

– Хочу кушать! – настойчиво повторила девочка. У нее были впалые щеки, ввалившиеся глаза, и она была мертвая. Мертвей не бывает. Год назад в городе было много вампиров. Это было, когда Терри Гиш восстал из мертвых, и Пи-Джею пришлось убить своего лучшего друга: раз, еще раз и еще раз – уже навсегда. Неужели кто-то из них уцелел? Или это уже «новое поколение»?

– Кто тебя обратил? – спросил девочку Тимми. – Давно ты охотишься?

Двигатель лимузина продолжал работать, но машина пока что стояла на месте. Свет неоновых вывесок бульвара Вентура отражался в зеркале заднего вида, отсвечивая мерцающими узорами на бледном личике девочки, играя яркими красками на белой коже: бирюзой, серебром, ярко-красным и алым.

– Я не знаю, – сказала девочка. – Просто я очень голодная. Очень.

– У тебя есть имя? – Тимми весь подобрался; трудно было поверить, что еще минуту назад он блевал на сиденье и вообще был еле жив.

– Кристель, – ответила девочка. Она старательно прятала взгляд, стараясь не встречаться ни с кем глазами. – Со мной что-то произошло. Я не знаю когда. Я заснула. По дороге в приют. Пару дней назад. Или, может быть, в прошлом году. Я не знаю. Я больше не чувствую времени; но теперь я все время голодная.

– Кристель, ты знаешь, кто я? – спросил Тимми.

– Конечно, знаю. Ты – Тимми Валентайн. Я ждала тебя... у галереи... потому что ты все понимаешь. Это все в твоих песнях. Тайные сообщения. Для нас. Для таких же, как я.

– У меня нет никаких сообщений.

– Нет есть. Потому что ты знаешь, что это такое.

– Что – это?

– Когда ты мертвый, – ответила Кристель. – Когда ты голодный. И одинокий.

Пи-Джей пока еще толком не понял, опасная она или нет, но все же держался настороже. Тимми взял нож для очистки фруктов, сделал маленький надрез на указательном пальце, выдавил из него каплю крови и поднес палец к губам девочки.

– Ты этого хочешь?

Она кивнула.

Пи-Джей смотрел как зачарованный. Девочка жадно приникла губами к пальцу Тимми. В этом было что-то тревожное, и в то же время – очень эротичное. Она пристально посмотрела на Тимми. Ее глаза – две туманные бездны – как будто слегка прояснялись. Ее бледно-синие губы чуть-чуть покраснели. Впалые щеки подрагивали в ритме чужого пульса. Тимми вздрогнул, хотя с его губ не сорвалось ни звука. Боль – новое ощущение для него. Может, ему это даже нравится, подумал Пи-Джей.

Тимми взглянул на Пи-Джея и указал взглядом на нож для колки льда. Тимми откинулся назад, а Пи-Джей схватил нож и вонзил его девочки в грудь, слева. Одним ударом пробил грудину и достал до самого сердца. На мгновение в ее глазах отразился ужас, боль и горечь преданного доверия, а потом они угасли уже навсегда. Из раны медленно потекла темная струйка крови. Хрупкие косточки рассыпались чуть ли не в пыль.

– Нехватка кальция, – сказал Тимми.

Пи-Джею показалось, что Тимми уже окончательно протрезвел, но тут его снова начало рвать.

– Господи, как я надрался, – простонал он.

И вот тогда Пи-Джей принял решение. Да, он поедет с Тимми. Ему не хочется ехать, но он поедет. Даже теперь, когда Тимми стал человеком, он все равно сохранил некую потустороннюю власть над Пи-Джеем. Потому что и сам Пи-Джей в свое время прошел через волшебную трансформацию: грязный оборванец, он стал ма'айпотсом, священным мужем, который и жена тоже, вместилищем высших сил света, что сражались с тьмой за обладание душой человечества, – а потом снова стал человеком. Тимми тоже когда-то был самым обыкновенным мальчишкой, потом превратился в сверхъестественное бессмертное существо и в конце концов снова сделался смертным. Конечно, думал Пи-Джей, Тимми пробыл вампиром две тысячи лет, и по сравнению с ним – в плане соприкосновения с потусторонним – я, можно сказать, вообще ничего не знаю. Но я – единственный, кто способен его понять. Потому что мы оба прошли этот путь, хотя и каждый – по-разному. Но все равно это нас объединяет. И нам надо держаться друг друга.

Тимми пытался влить в себя воду со льдом. Тело девочки рассыпалось на куски, разлетелось по всему салону.

– Господи, – простонал Тимми, – и мы во всем этом сидим.

– К утру я все вымою, мастер Тимоти, – едва слышно проговорил Руди. – Как обычно.

Пи-Джей не хотел даже задумываться о том, что могло означать это «как обычно».

– Это не как обычно! – закричал Тимми. – Теперь все не так... она собиралась убить меня!

Пи-Джей протянул руку и приобнял мальчика за плечи. Тот разрыдался – горько, безутешно, по-детски.

– Эти драные боссы со студии... обращались со мной, как с дерьмом. Гонорар мне урезали... да и хрен бы с ним... просто обидно... я им кто...

Все вокруг было залито кровью, в машине воняло блевотиной и гнилью. Пи-Джея мутило. Но даже не столько от запаха и вида крови, сколько от мысли о том, что они тут натворили с Тимми. А ведь он мне теперь вроде как лучший друг, думал Пи-Джей.

Они свернули на Малхолланд-Драйв.

Пи-Джей старался не вспоминать своего прежнего лучшего друга, Терри Гиша... как он разделал его на девятом уровне «Пьющих кровь»... как они убегали по снегу из горящего городка Узел, тогда с ними еще был Брайен Дзоттоли... как он хоронил Терри... как лицо Терри, ощерившееся клыками, появилось в окне среди туманной ночи... как он пытался похоронить его снова... и снова.

Кошмар возвращался в их жизнь. Нет, подумал Пи-Джей, в этот раз он не допустит, чтобы все повторилось – чтобы это случилось с его друзьями. Он не знал, как это будет и что он сделает, но он обязательно что-то придумает. Обязательно.

– Думаю, на пару месяцев галерею оставить можно, – сказал он. – Ничего, как-нибудь справятся и без меня.

– Конечно, справятся. Эти картины МакКендлза, они сами себя продают; в городе столько больных на голову, готовых все это купить.

– Это точно.

Пи-Джей влил в себя полстакана неразбавленного «Джони Уолкера». Они уже подъезжали к особняку Тимми – миниатюрному готическому замку на вершине холма в предгорьях Санта-Моники. Тимми давно уснул, свернувшись калачиком на сиденье. Его лицо и одежда были забрызганы кровью маленькой вампирши. Он тихонько сопел во сне и сосал большой палец.

Когда они выехали на обсаженную пальмами дорогу, ведущую к замку, ретроспектива Мадонны на MTV закончилась и пошел клип Тимми Валентайна – его последнее видео, в мультипликационном стиле.

5
Тень Валентайна

Они подъехали к особняку. Тимми все еще спал, и Пи-Джей помог Руди перенести его в дом, в огромную спальню с мраморным полом, всю заставленную плюшевыми зверятами. Там была еще игровая приставка «Super Nintendo», подключенная к огромному, во всю стену, телевизору, и целая стойка электронных клавиатур, которые соединялись со студией, располагавшейся на втором этаже. Пи-Джей и Руди уложили Тимми на кровать с водяным матрасом, раздели его и стерли с лица и рук кровь и остатки блевотины. Потом они спустились обратно к машине, чтобы избавиться от останков вампирши.

В холодильнике был немалый запас святой воды. Да, подумал Пи-Джей, Тимми уже не вампир, но он определенно готовился к встрече с вампирами.

Лимузин стоял у парадной двери, в портике с дорическими колоннами. Руди обрызгал святой водой куски тела вампирши, чтобы разрушить их окончательно. Они зашипели, как кофе, сбежавший при варке и пролившийся на плиту, и начали испаряться. То, что осталось, Пи-Джей собрал в пластиковый мешок. Руди взял пылесос и принялся вычищать салон.

– А это куда? – спросил Пи-Джей, приподнимая мешок с останками.

– Мастер Тимми отвел специальное место, – ответил старик, – для таких случаев. Сзади, за домом, есть глубокая яма, выложенная углем. Там же лежат зажигалка, горючая жидкость и все остальное, что может понадобиться. – Он нахмурился. – Вы ведь не выдадите его? Понимаете, я не хочу его потерять... я с ним уже много лет, очень много. Если бы не он, меня бы, наверное, давно уже не было. Однажды, в одном очень страшном месте, оно называлось Освенцим, он вернул мне волю к жизни.

Пи-Джей кивнул, и Руди продолжил, отвечая на его невысказанный вопрос:

– Если вы не против, то я не стану смотреть, как сгорает тело... очень тяжелые воспоминания.

И только теперь Пи-Джей сообразил, что Освенцим – это польское название Аушвица.

Он сам оттащил мешок с телом вампирши на задний двор, сбросил его в яму, облил все это горючей жидкостью и поджег. Стоя на краю ямы, он смотрел на огонь, вдыхал сладковатый дымок горящей плоти, едкий запах плавящегося целлофана и паленых волос. Задний двор оказался гораздо больше, чем можно было бы предположить, глядя на дом со стороны парадного подъезда. Здесь было столько пространства... оно манило взгляд вдаль, в темноту, в россыпи мерцающих огней, и тебе представлялся волшебный лес, напоминавший долину Сан-Фернандо; в ту ночь миллионы огней в долине сияли так ярко... Пи-Джею вспомнился и другой огонь: пожар, который устроил пироманьяк Стивен Майлз, выгоняя вампиров из их укрытий, в маленьком провинциальном городе со странным названием Узел... теперь это уже мертвый город... огонь уничтожил его еще раз, только в тот раз это был уже не настоящий Узел, а всего лишь подобие, фанерные декорации к фильму, возведенные на обгоревших руинах настоящего города... неужели этот пожар никогда не закончится? Может быть, он тоже вечен, как всполохи адского пламени? Сегодня они убили вампира. Маленькую вампиршу. Подобрали ее на улице. А это значит, что где-то есть и другие. Здесь, в этом городе. Сколько их? Пи-Джей попытался сосредоточиться и отправить душу в полет над спящим городом, как он делал когда-то, но теперь у него ничего не вышло; все его силы, которыми он обладал как шаман, ушли на то великое противостояние в Узле... сила священного мужа, который и жена тоже, была дана ему только лишь для того, чтобы уничтожить подложного мессию, грозившего повергнуть мир в вечные муки проклятия... с того самого дня у него больше не было видений, и никто из священных животных ему не являлся. У нас действительно много общего с Тимми, подумал он. Я тоже хотел стать простым человеком, а когда получил, что хотел, это не оправдало моих ожиданий.

Где-то в городе есть и другие вампиры. Вампиризм передается, почти как СПИД... через кровь... заражение происходит, когда не-мертвый кусает живого, и тот умирает, чтобы возродиться к не-жизни... болезнь, которая не убивает, а лишь приговаривает своих жертв к вечному скитанию в сумерках. Но что мог сделать Пи-Джей? Взлететь над городом, размахивая бутылкой со святой водой и молотком для игры в крокет?

Пламя медленно угасало. Пи-Джей даже не знал, сколько он здесь простоял, предаваясь своим мрачным мыслям. Он подумал: может быть, позвонить Хит. В Бангкоке сейчас только полдень... ну, примерно. Он развернулся и пошел в дом.

Руди лежал на кушетке в гостиной. В комнате было темно. Свет не горел, и только окна слабо отсвечивали отблесками городских огней. Пи-Джей уже было собрался спросить старика, где тут телефон, и вдруг заметил, что тот вышиб себе мозги. Мертвые руки Руди все еще сжимали старый револьвер сорок пятого калибра, а губы были сложены в трубочку, будто он приготовился делать кому-то минет. Затылок был весь разворочен, на стене темнело пятно спекшейся крови; сгустки серого вещества легли на персидский ковер, сложившись в абстрактный узор в стиле Джексона Поллака.

Пи-Джей обошел труп на цыпочках, словно боясь потревожить его мертвый сон. Наверно, надо пойти разбудить Тимми, подумал он. Вверх по широкой лестнице, по темному коридору, через студию, заваленную всякими электронными приспособлениями и спутанными проводами... последний рывок – и вот он в громадной спальне. Тимми лежал в той же позе, как они и оставили его здесь час назад. Пи-Джей взял стул и сел рядом с кроватью. Лунный свет падал прямо на электрическую розетку в стене, свет городских огней пробивался сквозь наполовину задернутое окно. Во сне Тимми Валентайн выглядел как настоящий ангел. Пи-Джей не решался его разбудить, хотя внизу, прямо под ними, в луже собственной крови лежал человек. Таким потерянным Пи-Джей не чувствовал себя уже очень давно. В последний раз что-то подобное с ним было в Узле. В настоящем Узле... когда он был еще совсем мальчишкой.

На столике у кровати защебетал телефон, сделанный в виде Микки-Мауса.

Радуясь любой возможности оттянуть неприятный момент, когда ему все же придется разбудить Тимми и рассказать о самоубийстве его верного слуги, Пи-Джей взял трубку.

– Тимми... Тимми... – Мягкий, глубокий голос с едва заметным акцентом, выдававшим уроженца Кентукки. – Прости, пожалуйста, но я не знаю, кому еще мне позвонить.

– Господи Боже! Какие люди! Сам преподобный Дамиан Питерc! Да, я произнес имя Господа всуе, но это я от испуга.

– Ты же знаешь, Пи-Джей Галлахер, что я давно утратил веру, – ответил ему человек, в свое время гремевший на всю страну, телеевангелист с многомиллионной аудиторией, низвергнутый силами тьмы... и налоговой полиции. – Что ты делаешь в замке лорда Валентайна? Обиваешь пороги в ожидании подачки? Или ищешь корзину с волшебным всемогущим печеньем, чтобы открыть еще одну галерею в Беверли-Хиллз?

– Удивительно, что ты узнал мой голос.

– Это вопрос мастерства, – ответил ему проповедник, ставший кинозвездой. – И основа любой коммерции. Клиент, имя которого ты запомнил, станет твоим постоянным клиентом.

– Однако странное время ты выбрал звонить, Дамиан. Сейчас три часа ночи.

– Ага, я звоню Тимми в три часа ночи, на тот телефон, который стоит у него в спальне, а ты берешь трубку. Что ты там делаешь, кстати? Опять красуешься в женском платье?

Пи-Джей усмехнулся, несмотря на всю свою нервозность.

– Все, Дамиан, я уже не священный трансвестит. Поиск видений – это как Божий дар. Бог дал, Бог взял. Были видения, нет видений.

– Да, – вздохнул Дамиан Питерс. – Нас таких трое: когда-то каждый из нас владел магией, а потом эту магию утратил. Мы уцелели и исцелились, и порази нас проклятие, если мы не мечтаем о том, чтобы заболеть снова, и изводим себя, и хлещем себя плетьми в этом прекрасном, безумном неистовстве, и чувствуем, как поднимается уровень адреналина в крови...

– Они вернулись, – тихо произнес Пи-Джей.

– Я знаю, – сказал Дамиан, и Пи-Джея пробил озноб.

– Поэтому ты и звонишь?

– Да. – Звук получился каким-то сдавленным, совсем не похожим на слово.

– А где... То есть я хотел сказать когда...

– Сегодня ночью. О Господи, я...

– Руд и застрелился.

– Вот бля! – Когда слышишь такие слова из уст евангелиста, пусть даже телевизионного, пусть даже бывшего, тебя невольно коробит. – Мне надо срочно поговорить с Тимми. Я тут вляпался по самые уши с этими вампирами.

– У нас те же дела.

– Ты не понял. Я имею в виду, они здесь. У меня в номере. Я остановился в отеле, в «Розочке», ну ты знаешь... звоню с мобильного. Потому что прямо сейчас я заперся в ванной, а эти сучки резвятся там, на кровати.

– Какие сучки, Дамиан...

– Ну ладно, я был в расстроенных чувствах... пробовался на роль в «В аду гнева нет», ну и того... пролетел. В обoем, я с горя напился... и подцепил пару девочек в стрип-баре...

– Преподобный Дамиан снял проституток?! Воистину мир перевернулся.

– Слушай, хватит язвить! Я тут заперся в ванной, засунув под дверь серебряную пряжку, и сейчас, кажется, обосрусь от страха, хорошо хоть уже сижу на унитазе, а тебе весело... как же, как же, грехопадение преподобного Дамиана... очень смешно...

– Сейчас я приеду.

– Я в номере 666. Знаю, знаю... позор на мою голову... чтобы впредь неповадно было. Господи Боже! М-да... если бы я по-прежнему в него верил.

Когда Пи-Джей положил трубку, Тимми уже сидел на краю кровати и смотрел на него.

– Как ты думаешь, ему было больно? Руди? – спросил он едва слышно.

– Нет, я думаю, что не больно, – сказал Пи-Джей. – Совсем не больно.

– Ну что? Выпьем крепкого кофе – и вперед? – тихо проговорил Тимми. – Их надо убить, вампиров. Там у меня, под кроватью... достань.

Пи-Джей заглянул под кровать. Чего там только не было! Детали от макета железной дороги, грязное белье, гитарные струны и даже скрученная в трубку литография Шагала – не из самых больших, но все равно тысяч на десять потянет, подумал Пи-Джей, – и еще там стоял гроб.

– Да, – сказал Тимми, – в гробу. Давай вытаскивай его.

Это была небольшая низенькая деревянная коробка, черная и украшенная мозаикой из черепов и костей филигранной работы. Самый настоящий гроб, только маленький. Как для ребенка. Даже Тимми скорее всего в нем не поместится.

– Реликвия из детства, – сказал Тимми. – Давай открывай.

– Там что, родная земля? – спросил Пи-Джей.

Тимми рассмеялся.

– Никогда в это не верил. Просто храню его по старой памяти. Чувствую себя уверенней, когда он рядом.

В гробу было около дюжины заостренных колов, пара деревянных молотков, несколько серебряных распятий и пузырьков, надо думать, со святой водой.

– Это что у тебя? Набор для вампира с суицидальными наклонностями? – спросил Пи-Джей.

– Знаешь, на мне эти штуки вообще никогда не срабатывали, – сказал Тимми. – Хотя, может быть, ты и прав. Я ведь хотел умереть, когда был бессмертным. Ладно, поехали. Где, говоришь, остановился наш неистовый проповедник?

– В «Розочке».

Глаза Тимми распахнулись от удивления.

– А что будем делать с... – начал Пи-Джей, думая о мертвом Руди в гостиной внизу.

– Мертвые, – оборвал его Тимми, – в отличие от живых могут и подождать. У них все-таки больше терпения.

В тишине раздался дикий вопль пастора.

– Плохо положил трубку, – сказал Пи-Джей. – Мы уже выезжаем, – крикнул он в трубку. – Еще малость продержишься?

– Конечно, – ответил ему Дамиан, – ровно столько, сколько продержится пряжка под дверью.

– Мы уже едем.

– Только сперва выпьем кофе, – сказал Тимми.

– Кофе? Мне послышалось, вы там кофе собрались пить... – возмутился Дамиан Питерc.

– Ты его тоже пойми, – терпеливо проговорил Пи-Джей. – Для него это все – новое... всякий там изменяющийся метаболизм, постоянные колебания уровня гормонов... это не его прихоть, ему просто нужно принимать стимуляторы и успокаивающие...

– Да, да! Только поторопитесь!

– Не стоит брать лимузин, – сказал Тимми, – он слишком заметный...

– Но там зато есть кофеварка, – ответил Пи-Джей.

– А, ну тогда все в порядке.