Текст книги "Отчаянные"

Глава 7
Пока, Сиэтл

Я проснулась, чувствуя себя на грани безумия. Пятница, мой последний день в Сиэтле! Днем я уже буду в Лос-Анджелесе, в объятиях Келлана. Ждать не было мочи. Я выбралась из импровизированной постели и чуть не споткнулась о девчонок, вповалку спавших на полу гостиной.

Дженни заскулила, когда я задела ее локоть, однако не проснулась. Я взлетела по лестнице, как на крыльях, чтобы принять душ и собраться. Скоро за мной приедет Анна, а я хотела воссоединиться с Келланом свежей и сияющей чистотой. Его не было всего пару недель, но они показались мне вечностью. Так бывало всегда, когда он уезжал. Ход времени как будто зависел от моей близости к Келлану: чем дальше он был, тем дольше оно тянулось.

Выйдя из душа, я уловила божественный аромат свежесваренного кофе. У меня потекли слюнки, и образ Келлана мгновенно нарисовался в воображении – да он и не покидал меня. Он всегда пребывал на задворках моего сознания, но кофе неизменно выводил его на передний план.

Одетая и готовая к выходу, я сгребла сумки и поспешила вниз поставить их у порога. К этому моменту почти все уже проснулись. Девчонки потирали глаза, пили кофе и при этом собирали вещи. Дженни приобняла меня одной рукой, в другой она держала кружку, предназначенную мне.

– Анна только что звонила, она уже в пути.

Тут я кое о чем вспомнила. Порывшись в сумке, я нашла связку ключей. Вытащив ее из книги, которую собиралась читать в самолете, я перебрала ключи и нашла нужный – от «шевелла».

– Не окажешь мне услугу? – Дженни кивнула, и я вручила ей ключ от любимицы Келлана. – Я договорилась с автосервисом, который находится под мансардой Эвана. Они приютят «шевелл», пока я не вернусь. Отгонишь туда крошку?

Дженни усмехнулась этому слову:

– Конечно. Мы с Рейчел отвезем ее днем.

Рейчел подошла к нам и положила утомленную голову на плечо подруги. Мы легли слишком поздно. Экзотическая красавица протяжно зевнула, и Дженни сочувственно погладила ее по темным волосам. Рейчел на миг прикрыла миндалевидные глаза, а затем вскинула голову и негромко спросила:

– Тебе не трудно передать привет Мэтту? И сказать, что я хочу к нему?

Скромница прикусила губу, и ее смуглые щеки тронул румянец. Я быстро ответила, что обязательно исполню ее просьбу. Мне ли не знать, каково быть вдали от любимого! Паршивое чувство. Но Мэтт и Рейчел, похоже, отлично справлялись с длительными разлуками, и я не сомневалась, что они выдержат безумную жизнь, которой жили – или вот-вот заживут – ребята.

Не волновалась я и за Эвана с Дженни.

– А Эвана за тебя заключу в медвежьи объятия, – сказала я своей лучшей подруге.

Дженни просияла, затем полезла в задний карман и вынула оттуда сплющенный и сложенный втрое зеленый пакетик из-под конфет. Она вручила мне его с коварной улыбкой:

– И вот это еще передай.

Я с любопытством расправила фантик.

– Мусор свой посылаешь? – осведомилась я, сложив его вновь.

– Не бери в голову, он поймет, – хихикнула Дженни.

Гадая, в чем фишка и что я такое передаю, я сунула пакетик в сумку. Ну и ладно: помогаю – и замечательно. В конце концов, Эван с Дженни были моими любимчиками – образцовая пара.

Шайен и Кейт полезли прощаться и обниматься.

– Послушай, Джастин сейчас как раз в Лос-Анджелесе, – отстранившись от меня, сказала Кейт. – Если увидитесь, передашь ему привет?

Она рассмеялась, и волосы, собранные в хвост, рассыпались по плечам. Джастин солировал в уже довольно известной группе «Уходя от расплаты». Именно эта команда из пяти человек «открыла» «Чудил» и пригласила их влиться в свое уже организованное турне. Группу Келлана заметили воротилы музыкальной индустрии. Фактически «Чудилы» раскрутились благодаря бренду Джастина. К Джастину неровно дышала Кейт, и он, по-моему, отвечал ей тем же. С момента знакомства они постоянно переписывались. Она взволнованно сверкнула золотисто-карими глазами, когда я пообещала присмотреться и понаблюдать за ним.

И вот позвонили в дверь. Шайен стиснула меня в объятиях:

– Не ищи там слишком много приключений на свою задницу!

Я прыснула, а Дженни отворила дверь. Мое веселье угасло, когда Анна буквально ворвалась в дом. Она театрально швырнула сумочку на столик-полумесяц при входе.

– Иногда я реально жалею, что не могу выпить, – пробормотала она.

– Проблемы? – осведомилась Дженни, притворив дверь.

– В придачу к той, что я прибью этого героя-любовника, как только доберусь до Лос-Анджелеса? – оглянулась Анна.

Вопроса, о ком шла речь, не возникло ни у кого.

– Что он натворил? – поджала губы Дженни.

Лицо ее было бесстрастным, как будто ничто на земле не могло ее потрясти. Знакомое чувство. Впрочем, ей правильнее было бы спросить, чего Гриффин не сделал.

– Анна, невелика беда, – вздохнула я, зная, в чем дело.

Она уставилась на меня. Остальные – тоже, шокированные. Обычно я не защищала Гриффина.

– Мальчик, Кира. Он наградил меня мальчиком. Во всем этом… фиаско… я просила лишь об одном: сделай мне девочку! Но этот идиот и тут накосячил!

– Но он же не может управлять… – нахмурилась я.

Мне пришлось замолчать под ее ледяным взглядом. Когда до девчонок дошло, из-за чего негодует Анна, Кейт взвилась:

– О господи! У тебя будет мальчик – поздравляю! Мальчишки такие ми-лаш-ки… – Кейт сбилась, когда глаза Анны обратились к ней.

Какое-то время стояла тишина, а затем Дженни осторожно проговорила:

– Я уверена, что получится преотлично. – Анна затопала на нее, и Дженни, пожав плечами, уступила: – Согласна, Гриффин – придурок.

– Еще бы! – мгновенно просветлела Анна. – Мне ли не знать?

Следующие пять минут мне оставалось лишь качать головой, пока Анна разорялась насчет своего дружка. Иногда приходится покорно соглашаться, и неважно, о чем идет речь. И пусть даже Анна раздувала из мухи слона, никто из нас не собирался спорить с тем фактом, что Гриффин действительно был идиотом.

В итоге Анна выпустила достаточно пара, чтобы проститься со всеми и помочь мне погрузить багаж в старую «хонду» Денни. Точнее, она только следила за погрузкой. У меня было две сумки – по-моему, очень скромно для путешествия без обратного билета. У Анны их было три, набитых битком, и плюс к этому – ручная кладь, объемом превосходившая ту, что могла уместиться на полке в салоне.

Мой телефон проснулся, едва я устроилась и стюардесса велела нам выключить электронные приборы. Решив, что это Келлан, благо я написала ему, что мы скоро взлетаем, я украдкой проверила входящие и улыбнулась, увидев сообщение от Денни. «Я буду скучать, подруга. Удачи, и береги себя».

Я только покачала головой: Денни любил многозначительность. Я хотела было показать его послание Анне, чтобы та изменила свое к нему отношение, но, стоило ей взглянуть на текст, она моментально решила бы, что мы все-таки переспали. Не желая вновь отстаивать свою безгрешность, я выключила мобильник и сунула его в сумку.

Лететь до Лос-Анджелеса было недолго, но я вертелась на месте, играла гитаркой на шейной цепочке и теребила губу все время, пока мы находились в воздухе. Я даже попробовала писать, но не могла сосредоточиться и в итоге убрала блокнот. Мне хотелось одного: поскорее оказаться с Келланом. Когда самолет пошел на посадку, сердце уже отчаянно колотилось, а когда мы остановились, я даже дышала с трудом.

– Угомонись, озабоченная! – рыкнула на меня Анна.

Но я не могла успокоиться. И вовсе не была озабоченной – я просто нуждалась в нем.

Выход из самолета был общим. Я схватила сумку и устремилась к двери, не успела Анна подняться. Мы сидели почти в середине салона, но на трапе я оказалась второй. По пандусу я неслась вся на нервах – чего доброго, не замечу Келлана в море путешественников и гостей, заполнивших огромный аэропорт. Если я не отслежу его на выдаче багажа, придется написать ему сообщение.

Я устремилась по коридору в зону прилета. Быстро оглядев толпу, колыхавшуюся в ожидании друзей и близких, я начала смеяться. Келлан стоял прямо по центру впереди всех, воздевши руки на манер Джона Кьюсака из фильма «Скажи что-нибудь». Правда, у того был магнитофон, из которого орал Питер Гэбриэл, а Келлан гордо держал табличку с непотребно крупными черными буквами: «МИССИС КЕЛЛАН КАЙЛ».

Мне следовало знать, что Келлана не прозеваешь. Он выделялся даже без таблички.

Сдавленно рассмеявшись – одновременно у меня вырвался всхлип, – я рванулась к нему. Не верилось, что наконец-то мы вместе и на сей раз я никуда не уеду. Келлан едва успел бросить табличку и поймать меня в свои объятия. Я уткнулась ему в шею, обвила его ногами за талию и прижалась изо всех сил. В ноздри ударил его чистый мужской дурманящий запах. Теплые руки Келлана гладили меня по спине. Моя нервная трясучка улеглась. Я прилетела. Мы были вместе.

Почувствовав, что готова залиться смехом, я отстранилась. Келлан, сияя, смотрел на меня. Может быть, мне лишь показалось, но его полуночно-синие глаза стали еще темнее, а ресницы – длиннее. Даже кривая улыбочка была чувственнее, чем мне помнилось. Не знаю, как это возможно, но за недолгое время моего отсутствия он сделался еще привлекательнее.

– Скучала? – промурлыкал он и сделал движение, отчетливо говорившее: «Хочу вкусить твоих губ».

Усмехнувшись, я тотчас оказала ему такую услугу. Даже рот его был нежнее и милее. Когда язык Келлана коснулся моего, а рука скользнула ниже поясницы, я вспомнила вдруг, что мы находимся в чрезвычайно людном месте, полном юных и невинных глаз.

Извернувшись, я высвободилась и встала на землю. Он надулся, что было еще очаровательнее, чем улыбка.

– Эй! Мне же было приятно!

– Ага, я знаю.

Я положила ладонь ему на живот, и Келлан сжал мои пальцы, мигом просветлев. Он издал смешок и нагнулся за своей табличкой. Я подавила соблазн взъерошить его неимоверно сексуальную всклокоченную шевелюру. Когда он выпрямился, я указала на хвастливый плакат:

– Хорошая вывеска!

– Я сразу подумал, что тебе понравится, – улыбнулся Келлан.

Перечитав надпись, которая теперь оказалась у его бедра, я нахмурилась:

– Знаешь, я не собираюсь называться миссис Келлан Кайл. Это слишком старомодно.

Он глянул на плакат, потом на меня:

– Что? Разве не здорово взять полное имя мужа?

На слове «мужа» он тронул мое обручальное кольцо, откровенно гордый возможностью считать меня своей женой.

– Келлан, это сексизм. У меня есть свое имя. Мне незачем брать твое.

Я погладила мягкую черную ткань, обтягивавшую мышцы его груди. Чтобы добавить словам вескости, я начертила свое имя поверх секретной татуировки над сердцем. Келлан чуть содрогнулся и засверкал глазами.

– Только фамилию, – шепнула я.

Его страстный взгляд обратился к моему рту. Губы разомкнулись, и я восторженно наблюдала, как он провел языком по нижней и медленно прикусил пухлую плоть. Это оказало на меня гипнотическое воздействие – как минимум.

Я уже прикинула, как долго нам удастся миловаться, пока нас не оштрафует Управление транспортной безопасности, когда какофонию аэропорта перекрыл громкий оклик:

– Спасибо, Кира! Я чуть не родила, пытаясь снять с верхней полки свой багаж!

Мы с Келланом оглянулись: моя сестра раскраснелась. Она топала к нам, то и дело сдувая прядь волос, падавшую ей на глаза. Ее вид буквально вопил о тяжелейшем физическом труде. Келлан уронил мою руку и шагнул к ней:

– Ей надо помочь.

– А где же Гриффин? – прошептала я, озираясь в поисках басиста и будучи уверена в том, что тот знал о прилете Анны.

Келлан помедлил, пригладив волосы.

– Он решил подождать дома. – Словно извиняясь, Келлан пожал плечами.

Сначала я разъярилась, но потом махнула рукой. Гриффин был не из чутких парней. Куда уж там – он и чьим-то парнем никогда не бывал! Секс-дружок, и ничего больше. Он сам так сказал. Я думала, что он изменится, узнав о беременности Анны, что он чуточку повзрослеет. Но, как постоянно утверждал Келлан, Гриффин был просто Гриффином.

На получение багажа ушло время, но наконец мы собрали все сумки и отправились к машине Келлана. Студия разрешила ему пользоваться автомобилем компании, пока группа сидела дома. Это был серебристый кабриолет «ауди». Анна так и завиляла хвостом, но я не слишком впечатлилась. Келлану куда больше шел его мощный, изящный «шевелл». Усевшись за руль, Келлан негромко вздохнул, и я поняла, что он считает так же.

Анна на заднем сиденье была буквально похоронена под грудой вещей, так как багажник оказался недостаточно вместительным. Но она ничуть не возражала, когда мы помчались на всех парах по солнечным улицам Лос-Анджелеса. Волосы ее развевались, а улыбка становилась все шире.

– К такому не грех и привыкнуть, – пробормотала она, откидываясь на спинку.

В Сиэтле было сыро и пасмурно, что нравилось его жителям: когда вокруг мокро, меньше риск пожара от случайного фейерверка. Здесь небеса были ослепительно-голубые. Ладно, пусть капельку и тронутые смогом, но все равно прекрасные.

Воздух ласкал мне пальцы, когда я подставляла их ветру – он тоже отличался от домашнего и был теплым. Грандиозный город вызвал во мне чувство благоговения. Повсюду наблюдалось смешение культур и народов. Сплетения виадуков и автострад были мудренее всех тех, что я видела прежде, однако Келлан, везший нас в самое сердце города, чувствовал себя как рыба в воде. Я не успевала смотреть по сторонам. Келлан потешался над моей очарованностью, но я ничего не могла с собой поделать. Лос-Анджелес был культовым, легендарным городом. Его размеры устрашали. Людей сюда тянуло неспроста: здесь рождались и умирали мечты. В равнодушном воздухе почти ощущалось биение жизни.

Оставив позади центр, мы углубились в жилые районы. Судя по окрестностям, наш путь лежал в богатую часть города. Участки были просторные, дома – до нелепого большие, лужайки – сказочно зеленые и пышные, даже красивее дворов Сиэтла.

Дома отстояли все дальше друг от друга, и вот мы свернули на улицу, перекрытую шлагбаумом. За ним присматривал старый пузатый мужчина, и у меня на миг возникло странное чувство, будто мы пересекаем государственную границу. Спроси он паспорта, я бы не удивилась.

Келлан притормозил и сунул руку в задний карман.

– Добрый день, Уолтер, – сказал он, вручая охраннику карточку.

– Уже вернулись, мистер Кайл? Быстро же вы! Вижу, подцепили двух очаровательных леди. – Он тронул фуражку, глядя на меня и протягивая Келлану карточку, а затем поднял шлагбаум.

– Аккуратнее, Уолтер, – ухмыльнулся Келлан, заводя мотор. – А то я решу, что ты навострился сбежать с моей женой.

– В жизни бы не отважился, сэр, – опешил охранник.

Он подмигнул мне и указал на дорогу, теперь свободную. Келлан поехал дальше, добродушно качая головой. Он вполне освоился на новом месте, судя по тому, как непринужденно откинулся на спинку сиденья спортивной машины и взирал на мир из-за солнцезащитных очков. Как-никак он прожил в Лос-Анджелесе целый год после школы, хотя и вряд ли с такой роскошью.

Мы миновали дома, которые стоили, наверное, больше, чем большинство людей зарабатывало за всю свою жизнь. Я понадеялась, что Келлан не захочет обосноваться здесь. Нет, я отправилась бы с ним куда угодно, но этот город привлекал меня меньше Сиэтла. На мой вкус, здесь было слишком пышно.

Взять тот же дом, у которого Келлан остановился. Это было современное трехэтажное здание с белыми стенами и большими верандами справа и слева, так что каждому этажу доставалось по максимуму незатемненного солнечного света. Балконы сияли стеклом и сталью, а бассейн верхнего этажа был виден даже с парковки.

Мне это напомнило «дом для вечеринок» вроде тех, что бывают в грубых комедиях об испорченной молодежи, устраивающей попойки, пока преуспевающие родители находятся «за границей». Этот образ прекрасно дополнил тот факт, что повсюду бродили десятки почти обнаженных людей с выпивкой, хотя еще даже не перевалило за полдень. Я нахмурилась, увидев через плечо Келлана даму в микроскопическом бикини, прошедшую прямо перед автомобилем.

– Здание принадлежит студии звукозаписи, – сказал Келлан, прежде чем я успела осведомиться, кто все эти люди. – Сюда может приехать любой их исполнитель и его приглашенные гости. На самом деле здесь большинство и гостит сутки напролет.

Он закатил глаза.

Я помрачнела еще больше, так как всегда представляла его в каком-то безлюдном, уединенном месте исправно работающим над своим альбомом. Я не думала, что, пока я заканчивала учебу, он обретался в такой общаге. И мне представлялось, что нам здесь будет где остаться наедине. Похоже, я ошибалась.

Виновато пожав плечами, Келлан вернул очки на солнцезащитный козырек. Он вышел из машины и принялся выгружать вещи Анны. Я помогала ему, а сестра одобрительно озиралась, будучи на седьмом небе от счастья. Широко улыбаясь, она вперилась взглядом в голубоглазого блондина с рельефным прессом.

Я прищурилась, увидев его женскую копию в треугольном бикини, едва прикрывавшем ее формы, слишком округлые и выпуклые, чтобы быть натуральными. Проходя мимо машины, она зыркнула на моего мужа и хрипло выдохнула: «Привет, Келлан».

Келлан кивнул и быстро глянул на меня. Приложив огромные усилия, я осталась невозмутимой. Плевать, что он знаком с толпой прекрасных блондинок, – постель с ним делила только я. Но лучше бы мне было не видеть ее голой задницы. Она могла и вовсе не наряжаться – на ней все равно практически ничего не было. Ей явно хотелось обнажиться, и я не сомневалась, что сегодня же она рано или поздно разденется.

Наше трио, нагруженное багажом, направилось к просторному зданию. Все было по первому классу: дорогущие картины, кожаные диваны повсюду, персидские ковры на паркете из твердого дерева. Все вокруг кричало о богатстве, и в итоге мне стало страшновато к чему-либо прикасаться. Моего отношения не разделяли полуодетые парочки, запросто слонявшиеся по дому. Они разваливались в креслах, забрасывая ноги на подлокотники, пользовались кофейными столиками без всяких подносов и обрывали листья с безупречно ухоженных деревьев. Один тип в углу даже курил – вот бунтарь!

Келлан, не обращая ни на кого внимания, повел нас наверх. Снаружи гремела музыка, но чем дальше мы углублялись в дом, тем тише она становилась. Через большие стеклянные панели, которыми была оборудована витая лестница, мне был виден центральный бассейн на заднем дворе, где обосновалась масса народа. Мне показалось, что в самой гуще я отследила Гриффина с какой-то особой в бикини на коленях. Анна, слишком увлеченная роскошным убранством, ничего не заметила. Впрочем, не то чтобы ей было до этого дело – во всяком случае, на мой взгляд.

На третьем этаже Келлан провел нас в гостиную. Обстановка напомнила мне студенческое общежитие: главная комната была местом общих посиделок, дверь слева вела в общую ванную, по периметру наверняка находились спальни. Прямо перед нами был переход на веранду, и, едва мы с Келланом бросили на пол сумки, оттуда появились Эван и Мэтт.

Белокурый гитарист смеялся, держа в руке шарик с водой. Мне показалось, что он сказал Эвану: «Хороший бросок». Ударник пожал плечами и с очаровательной скромностью воздел татуированные руки.

Анна просветлела лицом при виде наших ребят и заглянула дальше – не идет ли Гриффин, который обычно отирался рядом с кузеном. Я не нашла в себе смелости сообщить ей, что басист по пояс зарылся в гущу полуголых телочек. Быстро оглядевшись, я с восторгом осознала, что никто из «Чудил» не жил на этом этаже. Гуляки, видно, развлекались внизу и снаружи. Меня это полностью устраивало. Может быть, нам с Келланом все же удастся оставаться наедине.

Мэтт с Эваном заметили нас, и озорство на их лицах сменилось сердечным гостеприимством. Мэтт наскоро обнял меня, а потом меня по-медвежьи облапил Эван, и стопы мои оторвались от пола. Поздоровавшись, Анна осведомилась у Мэтта:

– А где же Гриффин?

Она чуть надула свои прекрасные губки и погладила округлившийся живот.

Мэтт глянул на Эвана, потом на Келлана. В его светло-голубых глазах обозначился вопрос, с которым он беззвучно обращался к товарищам: скажем ей? Меня немного разозлил этот «кодекс мужского братства», но я решила не гневаться. Их команда сложилась давно, и они пережили много невзгод. Они были неразлучной семьей, даже если один братец вырос скотиной.

Получив наконец безмолвный ответ, Мэтт сосредоточился на Анне.

– У бассейна, – отозвался он, указав большим пальцем на веранду.

– Поищи злобного парня с прокисшим молоком на роже, – с улыбкой добавил Эван.

– Чертовски удачный бросок, чувак, – всхрапнул Мэтт, дав пять ударнику.

Я взглянула на водяной шарик. Ярко-розовый и, если присмотреться, с мутной жидкостью внутри. Там точно не вода. А что? Молоко? И не просто молоко. Теперь, подойдя достаточно близко, я улавливала запах – не из лучших.

Вонючая молочная бомба? Тьфу! Отвратительно. К счастью, жертвы Мэтта и Эвана стояли возле бассейна. Нехорошо так думать, но я отчасти надеялась, что они попали в ту полуголую девку, что так открыто флиртовала с Келланом.

Анна прижала руку к животу, только сейчас сообразив, где находится ее кавалер: он тусовался с едва одетыми девицами, вместо того чтобы помочь ей занести багаж. На миг она рассвирепела, но затем просияла довольной улыбкой и обратилась к Мэтту, протягивая руку:

– Можно позаимствовать?

Тот со смехом вручил ей молочный шарик:

– Будь как дома!

Анна вышла на веранду, не переставая мило улыбаться. Мэтт и Эван чуть выждали и устремились следом. Покачав головой, Келлан посмотрел на меня:

– Что тебе интереснее – наша комната или покушение на Гриффина?

– Ох! – Я закусила губу. – Нелегкий выбор, что и говорить!

Келлан хохотнул, взял меня за руку и подвел к первой спальне, бормоча:

– Гриффином я сыт по горло, а тобой – еще нет…

Он распахнул дверь настежь, и я ахнула. Помещение скорее напоминало студию, чем гостевую спальню, будучи втрое больше нашей комнатушки в Сиэтле. Стены были выкрашены в серый цвет удивительно теплого оттенка, мебель, по контрасту с ними, стояла темно-вишневая. Простыни и подушки сверкали белизной, а рисунок на белье совпадал с рисунком на одеяле, хотя оно и было черным. На ночных столиках стояли серебристо-черные лампы, в углу – серые шезлонги, идеальные для чтения и письма. К стене напротив кровати крепился огромный плоский телевизор.

Это была сугубо мужская комната, но с легким налетом женственности. По центру висела хрустальная люстра, по постели были раскиданы пурпурные декоративные подушки, а в изножье лежал такого же цвета ворсистый коврик. Вся комната была уставлена высокими канделябрами на три свечи, а низкий туалетный столик – украшен вазой, полной белых лилий.

Комната выглядела потрясающе, но ахнула я не из-за нее. Келлан усеял пол и постель лепестками красных роз. На черном их цвет становился гуще. Сверху Келлан набросал белых. Все вместе они образовывали сердце с бархатной коробочкой в центре. Я обмерла при виде этой картины.

– Нравится? – промурлыкал мне в ухо Келлан, притворив дверь.

У меня не было слов. Я кивнула, сверля глазами подарок. Келлан потянул меня вперед, и аромат свежих цветов защекотал мне ноздри. Я сбросила босоножки и пошла по шелковистым лепесткам. Дойдя до кровати, Келлан остановился и вместе со мной уставился на коробочку. В следующую секунду он взял ее, стараясь не задеть белое сердечко. Я следила за его пальцами. Не говоря ни слова, Келлан опустился на колено. Пусть он уже делал это прежде, пусть мы успели пожениться в наших сердцах – на глаза навернулись слезы, когда я увидела его коленопреклоненным.

– Кира Мишель Аллен, ты станешь моей женой? – прошептал он, улыбнувшись.

Он открыл коробочку, и слезы потекли по моим щекам. Я уже вовсю кивала, глядя на игру бриллиантов в потоках солнца, изливавшихся в окно. Центральный камень был крупным округлым красавцем, горевшим жизнью в отраженных лучах. Его окружал ореол камней поменьше, усиливавших это сияние, тогда как нитка таких же тянулась по серебряному ободку. Я в жизни не видела кольца прекраснее.

Келлан спокойно и непринужденно извлек его из футляра. Мои пальцы тряслись, когда он надел кольцо выше того кольца, которое я носила как обручальное. Они идеально дополняли друг дружку, и я не могла оторвать от них взгляд. Келлан с усмешкой выпрямился.

Придя в себя, я посмотрела на него и сказала первое, что пришло в голову:

– Это лишнее. Старое было прекрасным.

Я поморщилась – зачем же я так в лоб? – но это кольцо выглядело дорогущим, и Келлану не следовало так тратиться на меня. Ему не нужно было завоевывать меня, ведь он уже справился с этим.

– Не лишнее, – улыбнулся Келлан и обнял меня за талию.

– Не пойми неправильно, оно невероятное… – помотала я головой. – Но мне хватало и старого. Зря ты это сделал.

Улыбка Келлана не изменилась.

– Нет, не зря.

– Келлан…

Он заставил меня замолчать, припав губами к моим.

– Не зря, Кира, – пробормотал он, не отстраняясь.

Я закрыла глаза и отбросила бессмысленные протесты. Деньги его – не мне указывать, как их тратить. Он сжал меня крепче, и я принялась перебирать его волосы. Наш поцелуй стал глубже, так как чувства, переполнявшие нас, слились с томлением двухнедельной разлуки. Я слишком давно не бывала в его объятиях, и пусть этот дом был полон людей, мне вдруг захотелось не иметь на себе ничего, кроме этого новенького сверкающего кольца.

В безмолвной мольбе я потянула его за футболку. Он все понял и мигом сорвал ее. Я провела пальцами по его груди, восхищаясь теплой и гладкой кожей, ложбинками и бугорками. Склонившись ниже, я поцеловала свое имя, начертанное поверх его сердца. Келлан вздохнул и прижал к себе мою голову.

Я глянула снизу вверх – его веки были прикрыты. Выражение лица казалось умиротворенным и счастливым. Желая увидеть страсть в его глазах, я обвела языком вокруг его соска, а затем сомкнула губы и чуть прикусила чувствительную кожу. Я была уверена, что у него не такая чуткая грудь, как у меня, но где-то прочла, что парням нравится ее легкая стимуляция. Глаза Келлана распахнулись, и спокойное лицо исказилось дьявольской усмешкой.

Подушечки его пальцев прошлись по моей спине, чуть касаясь кожи и распространяя жар. Добравшись до низа футболки, он скользнул под нее и проворно снял. Взгляд вперился в мой лифчик.

Одевалась я всегда очень практично, особенно в отношении белья. Мне больше всего нравились лифчики закрытые, сплошь белые или кремовые. Но вот в мой гардероб вмешалась сестра, заявившая, что, будучи замужем за рок-звездой, нельзя носить лифчик фасона «Наконец-то я женщина». Она поволокла меня по дамским магазинам. Сначала я упиралась, так как узенькие полоски материи, ею предложенные, едва ли могли образовать бюстгальтер, однако далее она принялась показывать мне изящные, элегантные образцы, которые мне и вправду приглянулись. Сейчас на мне был розовый кружевной лифчик с подкладкой, приподнимающей бюст. Пышными формами я похвастаться не могла, но то, что имелось, подобралось и стало выглядеть намного эффектнее. Наверное, я нарушала этим наш уговор быть честными, но Келлан уже достаточно меня изучил. По словам сестрицы, я просто упаковала свой товар. Мне было не дождаться, когда же Келлан увидит это белье.

Он изучал его добрых пятнадцать секунд, пока не вернулся взглядом к моему лицу. Глаза его пылали страстью, какой я прежде не видывала. Он пожевал губу, а затем встряхнул головой и шутливо изрек:

– Зря ты это сделала! Мне и раньше очень нравилось!

Употребив мои же слова против меня, он вконец разулыбался.

Я прыснула, уцепила его за шорты и подтянула к себе.

– Нет, не зря, – пробормотала я и впилась ему в губы.

Он рассмеялся, не отрываясь от меня, но замер, едва я расстегнула пуговицы на шортах, и тихо заурчал, когда я сунула руку внутрь. У него уже встал, шелковая ткань натянулась. Мне хотелось ощутить саму кожу, но Келлан толкнул меня на постель. Я очутилась в море лепестков, а он, чуть разомкнув губы, пожирал взглядом мое тело. Склонившись надо мной, он сорвал с меня шорты. При виде вышеупомянутого белья – застонал. Тонкая розовая ткань была полупрозрачной, а полоски на бедрах – возмутительно узкими.

– Собираешься потянуть еще секунд пять? – рявкнул он, взирая на меня с выражением, в котором желание сочеталось с досадой.

Я рассмеялась, и его проказливая улыбка вернулась.

– Кира, ты убиваешь меня. – Он поцеловал меня в живот. – Честное слово, наповал.

Его губы устремились вниз по моему животу, и я начала думать, что это он убивает меня: томление, пульсировавшее во мне, граничило с болью. Сокрушая красивый цветочный орнамент, я подтянулась на постели выше, чтобы Келлан лег сверху. Бархатистые лепестки липли к коже. Глаза Келлана смягчились и наполнились обожанием.

– Ты так прекрасна… Ты знаешь об этом?

У меня разгорелись щеки, и я отвела взгляд. Конечно, я была ничего, но эпитетов вроде «прекрасная» заслуживала лишь моя потрясающая сестра. Келлан снял обувь и шорты и взобрался на кровать. Улегшись рядом, он взял меня за подбородок и развернул к себе лицом.

– Знаешь? – повторил он.

Слов у меня не осталось, и я помотала головой. Келлан вздохнул и запустил пальцы мне в волосы.

– Зато я знаю, – прошептал он.

Его губы вернулись к моим – нежно, но пылко. Он шевельнул бедрами, и я вскрикнула, когда мы прижались друг к другу. Тонюсенький барьер в виде моих трусиков лишь обострял ощущения. Наш поцелуй становился жарче по мере того, как разгоралось пламя внутри. Дыша тяжело и быстро, Келлан коснулся губами моего уха и шепнул:

– Я люблю тебя.

Он вновь навалился, а я выгнулась и закрыла глаза. Мне хотелось сказать, что я тоже его люблю, но было страшно, что даже малейший мой звук преобразуется в истошный вопль, ведь малая часть моего сознания все еще помнила о множестве людей, бродивших по дому. Взамен я заскулила и вцепилась в его плечи.

Когда Келлан расстегнул мой лифчик и провел вокруг соска своим божественным языком, в точности повторяя мои собственные недавние действия, меня покинули всякие мысли об окружающих и я крикнула. Дыша так часто, что едва не лишалась сознания, я направила его голову вниз. Объяснять Келлану не пришлось. Он подцепил и стянул с меня трусики, после чего продолжил исследовать южные области моего тела. Когда его язык возмутил самую сердцевину, я уже не крикнула – заорала.

Он дразнил меня, удерживая на грани, аккурат до того момента, когда я принялась стенать и метаться в подушках, а лепестки прилипали к моей влажной коже. Он прекратил, не успела я достичь пика, и эта потеря разожгла во мне новое томление. Впрочем, Келлан не дал мне тосковать долго. Быстро скинув боксеры, он возлег на меня и вошел, одновременно припав губами ко рту.

– Господи… Как я соскучилась, – пролепетала я, а может быть, выкрикнула.