Текст книги "Мифы и легенды Средневековья"

Глава 3
Волшебная лоза

С древнейших времен посох рассматривался как символ власти и могущества. Священное Писание неоднократно упоминает о нем. Так, например, Давид говорил о «Твоем жезле и Твоем посохе, успокаивающих меня». Моисей в присутствии фараона сотворил чудеса при помощи своего посоха, который стал змеей, превратил воду в кровь, раздвинул воды Красного моря и вернул их обратно, «ударил по скале, и вода хлынула потоком». Посох Аарона использовался как оракул в борьбе с вождями: поставленный перед ковчегом, он расцвел и принес зрелый миндаль. В последнем примере посох рассматривается не как символ власти, а как средство истолкования воли Бога. И в этом качестве возможно стало использовать его неправедно. Так Осия указывает, что избранный народ практикует подобные предсказания: «Народ мой вопрошает свое дерево, и жезл его дает ему ответ».[9]9
  Ос., IV: 12.


[Закрыть]

Задолго до этого Иаков использовал ветки в качестве талисмана, чтобы овцы его тестя приносили бурых и крапчатых ягнят.

Мы находим упоминания о подобных предсказаниях среди греков и римлян. Цицерон говорит об этом в своем труде «Об обязанностях»: «Если все, что нужно для нашего пропитания и средств существования, приходит к нам посредством некоего волшебного посоха, как говорят люди, тогда каждый из нас, свободный от каких бы то ни было забот и проблем, может посвятить себя целиком изучению и науке».[10]10
  Марк Туллий Цицерон. Об обязанностях. I, 44.


[Закрыть]

Возможно, о подобном посохе упоминает Энний в пассаже, цитируемом в первой книге «О пророчествах», где он высмеивает тех, кто за драхму обучает, как найти сокровище.

Согласно Ветранию Мавру, Варрон написал сатиру на «Гадательную лозу», которая не сохранилась. Тацит упоминает, что германцы практиковали некие гадания при помощи ветвей. «Их способ очень прост. Они срубают ветвь с какого-нибудь плодового дерева, разрезают ее на куски, помечают особыми знаками и бросают на белое полотно… Затем жрец трижды вытаскивает каждый кусок и толкует оракул в соответствии с метками».[11]11
  Корнелий Тацит. О происхождении германцев и местоположении Германии. С. 10.


[Закрыть]

Аммиан Марцеллин говорит, что аланы используют ивовые прутья.[12]12
  См.: Аммиан Марцеллин. Римская история. XXXI, 2.24.


[Закрыть]

Четырнадцатый закон «Фризской правды» гласил, что раскрытие убийств должно происходить при помощи волшебных ветвей, используемых в церкви. Эти ветви нужно было возложить перед алтарем, а затем на святые мощи и молить Господа, чтобы он указал виновного. Это называлось «Жребий ветвей», или Тантин, Ветвь ветвей.

Средневековье стало временем развития этого поверья, и волшебную лозу стали считать эффективным средством для поиска спрятанных сокровищ, жил драгоценных металлов, источников воды, воров и убийц. Среди поздних авторов первое упоминание о ее широком использовании встречается в главе 25 книги I Нового Завета Василия Валентина, бенедиктинского монаха XV века. Василий говорит о всеобщей вере и об использовании этого полезного инструмента для нахождения металлов, для чего рабочие в шахтах носили его на поясе или на шляпе. Он указывает, что существует семь названий, под которыми известна эта лоза, и каждому из них посвящает главу своей книги. Эти имена таковы: Божественная Лоза, Сияющая Лоза, Прыгающая Лоза, Необыкновенная Лоза, Дрожащая Лоза, Наклоняющаяся Лоза, Могущественная Лоза. В своем прекрасном труде Агрикола отзывался о лозе пренебрежительно и считал ее использование пережитком древних магических практик, говоря, что только неверующие рабочие используют ее в поиске металлов. Гоклений, однако, в своем трактате о свойствах растений решительно отстаивал особые свойства орехового прута. После этого фламандский иезуит Роберти набросился на него, подвергнул сомнению его факты, оскорбляя его и выставляя на посмешище. Андреас Либавий, имя которого уже упоминалось в статье про Вечного жида, предпринял серию экспериментов с ореховым прутом и выяснил, что в расхожем представлении содержится истина. Иезуит Кирхер также «несколько раз экспериментировал с палками, о которых говорилось, будто они реагируют на близость определенных металлов, помещал их на тонкий стержень и приводил в равновесие, но никакого вращения при приближении металла не наблюдалось». Однако подобная серия экспериментов, проведенная им над водой, привела его к приписыванию пруту способности показать подземные источники и потоки. «Я не подтвердил бы этого, – говорил он, – если бы не установил этот факт при помощи своего собственного опыта».

Дешаль, другой иезуит, автор труда по природным источникам и огромного трактата по математике, заявил в последней работе, что ни одно из средств для поиска источников воды не сравнится с волшебной лозой. Он ссылается на своего друга, который с ореховым прутом в руке мог найти источник и точно, и легко изобразить на поверхности русло подземного потока. Сен-Ромен в своем труде восклицает: «Удивительно наблюдать, как прут, крепко сжимаемый в руках, сам собой наклоняется и поворачивается в направлении воды или металла с большей или меньшей быстротой, в зависимости от того, близко или далеко от поверхности находятся металл или вода».

В 1659 году иезуит Гаспар Шотт писал, что лозу применяют в каждом городе в Германии и что он часто имел возможность наблюдать, как ее используют для поиска спрятанных сокровищ. «С величайшей тщательностью, – добавляет он, – я исследовал вопрос, вступает ли ореховый прут в некое взаимодействие с золотом и серебром, и приводит ли его в движение некое его природное свойство. Также я старался узнать, двигается ли металлическое кольцо, которое держат подвешенным на нити над стаканом, подобно маятнику, из-за некоей похожей силы. Я убедился, что подобные эффекты могли возникнуть только в результате самообмана тех, кто держал прут или маятник, или некоего дьявольского побуждения, или же, наиболее вероятно, потому, что воображение заставляло руку двигаться».

Монсеньор ле Руайе, юрист из Руана, в 1674 году опубликовал свой труд. В нем он поместил отчет об опытах с лозой, проведенных в присутствии отца Жана Франсуа.

Последний высмеивал ее действенность в своем трактате о водах, опубликованном в Ренне в 1655 году. Однако опыты достигли успеха в переубеждении этого хулителя волшебной лозы. Ле Руайе отрицает, будто лоза имеет силу изобличать преступников, что повсеместно ей приписывалось и о чем уверенно заявлял Дебрио в своем «Магическом расследовании».

А сейчас я подхожу к необыкновенному рассказу о Жаке Эмаре, который привлек внимание Европы к чудесным свойствам волшебной лозы. Я приведу историю этого человека полностью. Это представляется необходимым из-за искажающих смысл версий, которые появились в статьях английского журнала, вслед за миссис Кроу, повествующих о начале карьеры этого обманщика, но не упоминающих о его разоблачении и падении.

5 июля 1692 года около десяти часов вечера в своем винном погребе были убиты виноторговец из Лиона и его жена. Деньги их были похищены. На следующий день прибыли представители судебной власти и осмотрели весь дом. Рядом с телами лежала большая бутыль, оплетенная соломой, и окровавленный садовый нож, который, без сомнений, был орудием убийства. Не было найдено следов тех, кто совершил это ужасное злодеяние. Судьи пребывали в замешательстве, в каком направлении им двигаться, чтобы найти ключи к разгадке.

В этой ситуации сосед напомнил им о случае, произошедшем четыре года назад. Случилось же следующее. В 1688 году произошла кража одежды в Гренобле. В приходе Кроль жил человек по имени Жак Эмар, который, как считалось, обладал способностями использовать волшебную лозу. За ним послали. Когда он достиг места, где была совершена кража, лоза начала двигаться в его руке. Он последовал туда, куда она указывала, а та продолжала вращаться меж его пальцев, пока он шел в определенном направлении, и останавливалась, если он хоть немного отклонялся. Ведомый лозой, Эмар шел по улицам, пока не оказался перед воротами тюрьмы. Их нельзя было отворить без разрешения судьи, который поспешил стать свидетелем эксперимента. Ворота были открыты, и Эмар, ведомый таким же образом, направился к четырем узникам, которые недавно были посажены в тюрьму. Он велел им выстроиться в линию, а затем подошел и наступил на ногу первого заключенного. Лоза осталась неподвижной. Он перешел ко второму, и она тут же повернулась. Перед третьим узником также не было никаких знаков. Четвертый задрожал и попросил, чтобы его выслушали. Он признал себя вором, так же как и второй, который тоже сознался в краже, и назвал имя человека, получившего украденный товар. Это был фермер, живущий под Греноблем. Судья и чиновники отправились к нему и потребовали у него вещи, которые тот получил. Фермер отрицал, что ему известно о краже и об участии в дележе добычи. Однако Эмар с помощью лозы нашел спрятанное имущество и вернул его тем людям, у которых оно было украдено.

В другой раз Эмар искал источник воды, когда почувствовал, что лоза в его руке резко повернулась. Когда в этом месте стали копать, ожидая найти ключ, обнаружили бочку, в которой был спрятан труп женщины с веревкой на шее. Несчастное создание опознали как особу, которая жила неподалеку и исчезла четыре месяца назад. Эмар пришел в дом жертвы и направил свою лозу на каждого члена семьи. Она указала на мужа погибшей, который тут же обратился в бегство.

Судьи из Лиона, не зная, как найти преступников, совершивших двойное убийство в винном магазине, убедили королевского прокурора испытать силы Жака Эмара. За ним послали, и он смело заявил о своей способности найти злоумышленников, если его для начала отведут на место преступления, чтобы он смог войти в контакт с убийцами.

Его немедленно проводили на место преступления. Когда он проходил по винному погребу, лоза в его руке оставалась неподвижной до тех пор, пока он не достиг места, где лежало тело виноторговца; тогда прут стал очень сильно дрожать, а пульс Эмара участился, как в момент наступления лихорадки. То же самое повторилось, когда он достиг места, где лежала вторая жертва.

Установив таким образом свой контакт, Эмар покинул погреб и, ведомый лозой, или, скорее, внутренним чутьем, поднялся в магазин, а затем, выйдя на улицу, переходил от одного человека к другому, точь-в-точь как собака, идущая по следу убийц. Его путь привел во двор резиденции архиепископа, а затем к воротам, выходящим к Роне. Уже наступил вечер, и все городские ворота были закрыты, так что поиски пришлось прервать.

На следующее утро Эмар вернулся к следу. В сопровождении трех чиновников он прошел через ворота и спустился на правый берег Роны. Лоза показала, что замешанных в убийстве было трое, и он последовал за двумя из них в дом садовника. Он вошел туда и заявил с горячностью, несмотря на клятвенные уверения хозяина в обратном, что беглецы входили в его комнату, сидели за его столом и пили вино из бутылки, на которую он указал. Эмар проверил каждого из членов семьи при помощи своей лозы, чтобы узнать, были ли они связаны с убийцами. Прут пришел в движение только над двоими детьми, одному из которых было десять лет, а другому девять. Когда их начали расспрашивать, они с неохотой рассказали, что утром в воскресенье, когда отца не было дома, они, несмотря на его четкие указания, оставили дверь открытой, и два человека, которых они описали, неожиданно зашли к ним, сели за стол и налили себе вина из бутылки, на которую указал человек с палкой. Первое подтверждение талантов Жака Эмара убедило некоторых скептиков, но генеральный прокурор запретил проведение эксперимента, пока этого человека не проверят.

Как уже упоминалось, на месте убийства был найден садовый нож, запачканный кровью. Несомненно, это было орудие преступления. Были получены три точно таких же ножа того же производителя. Все четыре были закопаны в саду в разных местах. Затем доставили Эмара, который держал в руке лозу, и повели по всем местам, где лежали ножи. Прут начал дрожать, как только тот ступил на место, где был закопан нож, использованный убийцами, в трех других он остался неподвижным. Тогда все ножи достали и снова спрятали. Инспектор провинции лично завязал кудеснику глаза и за руку провел его от места к месту. Волшебная лоза не шелохнулась, пока не приблизилась к запятнанному кровью оружию, тогда она начала дрожать.

Судьи были удовлетворены и согласились, чтобы Жак Эмар продолжил преследование убийц в сопровождении лучников.

Ведомый своей лозой, Эмар возобновил погоню. Он продолжил идти по следу по правому берегу Роны вниз по течению, пока не оказался на расстоянии в пол-лиги от Лионского моста. Здесь на песке были обнаружены отпечатки ног трех человек, свидетельствующие, что они воспользовались лодкой. Преследователи также сели в лодку и продолжили спускаться по течению; Эмару было сложно идти по следу по воде, но он все же смог заметить его. След привел его под арку Венского моста, под которым редко проплывали лодки. Это доказывало, что проводника у беглецов не было. Это был единственный путь, по которому могли пройти преступники. В перерывах Эмар причаливал к берегу, чтобы исследовать его при помощи своей лозы и убедиться, где именно убийцы высадились. Он обнаружил места, где те спали, и стулья и скамьи, на которых они сидели. Таким образом он постепенно добрался до военного лагеря в Саблоне, между Вьенной и Сен-Валье. Там Эмар почувствовал сильное волнение, его щеки залил румянец, а пульс участился. Он проходил через толпы солдат, но не рисковал использовать свою лозу, чтобы люди не обошлись с ним дурно и не бросились на него. Он не мог действовать далее без специальных полномочий и был вынужден вернуться в Лион. Судьи наделили его необходимыми правами, и он вернулся в лагерь. Там он заявил, что убийц в этом месте нет. Он возобновил свою погоню и спустился по Роне до Бокера.

Войдя в город, он установил при помощи своего прута, что те, кого он преследовал, разделились. Он прошел по нескольким улицам, потолкался в толпе, собравшейся по случаю ежегодной ярмарки, и пришел к воротам тюрьмы. Он объявил, что один из убийц внутри, а других он найдет позже. Когда он получил разрешение войти, то его привели к четырнадцати или пятнадцати узникам. Среди них был горбун, которого только час назад отправили в тюрьму за совершение кражи на ярмарке. Эмар проверил каждого из заключенных при помощи своей лозы, которая задрожала перед горбуном. Кудесник установил, что двое других покинули город по дороге, ведущей на Нисм. Вместо того чтобы продолжить преследование, он вернулся в Лион с горбуном и охраной. В Лионе его ждал триумф. Горбун все еще отстаивал свою невиновность и заявлял, что его нога никогда не ступала в Лион. Но его доставили в город той же дорогой, по которой он его покинул, согласно Эмару. Его узнали в разных домах, где он останавливался на ночь или чтобы поесть. В небольшом городке Баноль его привели к хозяевам таверны, где он со своими товарищами останавливался на ночь, те его опознали и подробно описали его спутников, что полностью совпало с описанием, данным детьми садовника. Несчастный был настолько расстроен этим узнаванием, что сознался, как останавливался там несколько дней назад с двумя провансальцами. Он сказал, что эти люди были преступниками, а он – только их слугой и что он всего лишь стоял на страже в верхней комнате, когда те совершали убийство в погребе.

По прибытии в Лион он был заключен в тюрьму. Было назначено судебное разбирательство. На первом допросе он повторил историю точно так же, как рассказывал ее раньше, добавив только, что убийцы разговаривали на местном наречии и приобрели два ножа. В десять часов вечера все трое вошли в винный магазин. У провансальцев была с собой большая бутыль, оплетенная соломой, и они уговорили владельца и его жену спуститься в погреб, чтобы наполнить ее, в то время как он, горбун, останется в магазине сторожить. Двое преступников убили хозяина и его жену своими ножами, а затем поднялись наверх, открыли сундук и похитили оттуда 130 крон, восемь луидоров и серебряный пояс. Совершив преступление, они нашли убежище во дворе большого дома – это была резиденция архиепископа, указанная Эмаром, – и провели там ночь. На следующий день рано утром они покинули Лион, остановившись ненадолго в домике садовника. Идя вдоль реки, они нашли лодку, пришвартованную к берегу, и воспользовались ею. Они шли вдоль берега до места, указанного человеком с лозой. Несколько дней они провели в лагере в Саблоне, а потом отправились в Бокер.

Эмара послали на поиски других убийц. Он возобновил свою погоню у ворот Бокера, и след одного из преступников после множества поворотов привел его к воротам тюрьмы Бокера. Он попросил разрешения поискать того среди узников, но в этот раз ошибся. Второго беглеца не было внутри, но тюремщик подтвердил, что человек, которого он описал и описание которого совпало с описанием внешнего вида одного из провансальцев, постучал в ворота вскоре после того, как увели горбуна, и справился о последнем, а узнав о том, что того забрали в Лион, поспешно скрылся. Эмар пошел за ним от ворот тюрьмы, и след привел его к третьему преступнику. Он шел по двойному следу несколько дней. Однако стало ясно, что злоумышленников предупредили о том, что произошло в Бокере, и они бежали из Франции. Эмар проследил их путь до границы и затем вернулся в Лион.

30 августа 1692 года несчастный горбун согласно приговору был колесован. По пути на казнь он прошел мимо винного магазина. Там публично был зачитан его приговор, вынесенный тридцатью судьями. Преступник, опустившись на колени, попросил прощения у жертв, в убийстве которых был замешан, после чего продолжил свой путь к месту казни.

Здесь уместно привести отчет властей об этой выдающейся истории. Существует три подробнейших отчета и множество писем, написанных судьями, которые принимали участие в преследовании, а также свидетелями всего дела, уважаемыми и незаинтересованными людьми, в чьей правдивости их современники нисколько не сомневались.

Господин Шовен, доктор медицины, опубликовал «Письмо к госпоже маркизе де Сенозан о средствах, которые способствовали обнаружению причастных к убийству, совершенному в Лионе 5 июля 1692 года», написанное в Лионе в 1692 году. Протокол королевского прокурора, господина де Ванини, также сохранился и был опубликован в труде аббата де Вальмона.

Пьер Гарнье, доктор медицины Университета Монпелье, написал «Физические рассуждения в форме письма господину де Севу, сеньору Флешере», опубликованные в том же году в Лионе и переизданные в «Критической истории суеверных обычаев отца Лебрена».

Доктор Шовен был свидетелем почти всех событий, так же как и аббат Лагард, который написал точный отчет обо всем ходе дела, вплоть до казни горбуна.

Другой очевидец написал письмо аббату Бинону, которое было опубликовано Лебреном в его «Критической истории», упомянутой выше. Он пишет: «Вчера вечером со мной произошел следующий случай. Господин королевский прокурор, который, к слову, является одним из умнейших и образованнейших людей в стране, послал за мной около шести часов и проводил меня на место убийства. Там мы встретили господина Гримо, начальника таможни, которого я знал как очень честного человека, и молодого поверенного по имени Бессон, с которым я не был знаком, но который, как сказал мне господин королевский прокурор, умел пользоваться лозой, так же как и господин Гримо. Мы спустились в погреб, где произошло убийство и где все еще были следы крови. Каждый раз, когда господин Гримо и поверенный проходили по тому месту, где случилось преступление, пруты в их руках начинали поворачиваться и переставали двигаться сразу, как только они останавливались по другую сторону от этого места. Мы проводили эксперименты больше часа, в том числе и с ножом, который господин прокурор принес с собой, и они были удовлетворительными. Я наблюдал любопытные вещи, которые творились с поверенным. Лоза в его руках двигалась сильнее, чем у господина Гримо, и когда я положил пальцы на каждую из его рук в момент ее поворота, то почувствовал усиленное биение его пульса. Его пульс был как во время жара при лихорадке. Он обливался потом и был вынужден время от времени выходить во двор, чтобы подышать свежим воздухом».

Господин Пото, декан факультета медицины в Лионе, также написал свои наблюдения. Вот некоторые из них: «Мы начали с погреба, где было совершено убийство. В нем человек с лозой[13]13
  Эмар


[Закрыть] отпрянул от входа, потому что почувствовал сильное волнение, которое охватило его, когда он использовал прут над местом, где лежали тела убиенных. Когда мы вошли в погреб, он передал лозу мне в руки и сам вложил ее так, как было нужно для работы. Я снова и снова пересекал место, где были обнаружены тела, но прут оставался неподвижным, а я не чувствовал никакого волнения. Дама высокого положения и заслуг, которая была с нами, взяла лозу после меня. Она почувствовала, как та начала двигаться, и ощутила внутреннее волнение. Когда владелец лозы снова взял ее в руки и прошел по тем же местам, то прут начал вращаться с такой силой, что казалось, его легче сломать, нежели остановить. Затем крестьянин покинул наше общество, так как упал в обморок, как всегда после подобных экспериментов. Я следил за ним. Он был очень бледен, обильно покрылся испариной, хотя пульс его за четверть часа замедлился. В самом деле, обморок его был настолько глубоким, что пришлось побрызгать ему в лицо и напоить его водой, чтобы привести в чувство». Затем он описывает опыты, проделанные над окровавленным ножом, проведенные Эмаром и дамой, и всякий раз лоза оживала. Но когда он сам пробовал повторить их, они кончались неудачей. Врач медицинского факультета Университета Монпелье Пьер Гарнье, направленный в Лион, также написал отчет о том, что видел, как было упомянуто выше. Он дает любопытное доказательство сил Эмара.

«Господин генерал-лейтенант был ограблен кем-то из своих лакеев семь или восемь месяцев назад. Он лишился двадцати пяти крон, которые были похищены из одного из кабинетов позади библиотеки. Он послал за Эмаром и попросил его раскрыть обстоятельства дела. Эмар несколько раз прошел вокруг комнаты, держа в руках лозу и ставя ногу на стулья, разные предметы мебели и на оба бюро, находившиеся там и имевшие по несколько выдвижных ящиков. Он определил, из какого бюро и из какого именно ящика были украдены деньги. Господин генерал-лейтенант попросил его пойти по следу грабителя. Он так и сделал. Он вышел со своей лозой на новую террасу, куда вела дверь кабинета, затем вернулся в комнату к огню, проследовал в библиотеку, а потом пошел прямо наверх в помещение, где спали лакеи. Лоза привела его к кровати, над одной половиной которой прут наклонился, а над другой остался неподвижным. Лакеи, которые при этом присутствовали, стали кричать, что вор спал на той половине кровати, на которую указала лоза, а другую занимал еще один слуга». Гарнье приводит длинный отчет о различных экспериментах, которые он провел с генерал-лейтенантом, его дядей аббатом де Сен-Ремэном и господином де Пюге, чтобы проверить, не обманывает ли их этот человек. Но все их попытки обнаружить жульничество потерпели неудачу. Он дает интересный отчет о разговоре с Эмаром. Человек этот всегда отвечал честно.

Сообщение об экстраординарном раскрытии убийства в Лионе при помощи волшебной лозы привлекло внимание в Париже, и Эмара вызвали в столицу. Однако там способности покинули его. Принц де Конде предлагал ему разные проверки, но тот во всех потерпел неудачу. В саду было выкопано пять ям. В одной было спрятано золото, в другой серебро, в третьей золото и серебро, в четвертой медь, а в пятой камни. Лоза не подавала никаких знаков в присутствии металлов и начала двигаться над зарытыми булыжниками. Его послали в Шантильи, чтобы найти виновных в краже форели из парковых прудов. Он обошел вокруг водоема с лозой в руке, которая повернулась в месте, где, как он сказал, рыба была выловлена. Затем след вора привел его к домику смотрителя, но прут не двинулся в присутствии людей, находившихся там на тот момент.

Самого смотрителя не было дома, он вернулся поздно ночью. Услышав обо всем, он поднял Эмара с постели, настойчиво требуя, чтобы тот доказал его невиновность. Волшебная лоза, однако, указала, что он виновен, и бедняга сбежал, руководствуясь принципом, рекомендованным позднее Монтескье. Тот говорил: «Если вас обвиняют в краже башен Нотр-Дама, бегите немедленно».

Крестьянин, случайно схваченный на улице, был приведен к кудеснику в качестве подозреваемого. Лоза едва шевельнулась, и Эмар объявил, что этот человек не крал рыбу, но ел ее. Тогда человека представили как сына хранителя, и лоза немедленно начала усиленно вращаться. Это был последний штрих, и принц прогнал Эмара прочь с позором. Стало известно, что кража рыбы произошла за семь лет до этого и что юноша является не родственником хранителя, а крестьянином, который находился в Шантильи только восемь или десять месяцев. Господин Гойонно, секретарь Королевского совета, разбил окно в своем доме и послал за волшебником, рассказав тому историю, что ночью у него были похищены ценности. Эмар обследовал разбитое окно как место, где вор проник в дом, и указал окно, через которое тот ушел с награбленным. А так как никакого преступления на самом деле не было, Эмара выгнали из дома как мошенника. Несколько подобных случаев создали ему настолько дурную славу, что он был вынужден покинуть Париж и вернуться в Гренобль.

Несколько лет спустя его использовал маршал Монревель в своем жестоком преследовании камизаров.

Был ли Эмар обманщиком с самого начала, или же необыкновенные способности покинули его в Париже? Может быть, именно тогда он и вынужден был прибегнуть к обману?

Многое можно сказать в пользу каждого из предположений. Его разоблачение в Париже свидетельствует против него, но не должно рассматриваться как убедительное доказательство обмана на протяжении всей его деятельности. Если у него действительно были способности, о которых он говорил, не обязательно, что они сохраняли полную силу при всех условиях. Париж – самое неподходящее место для их проверки. Он построен на насыпном грунте и переполнен различными посторонними влияниями. Другие люди, использовавшие лозу, отмечали, что их способности слабели в условиях волнения, им требовался отдых, внимание рассеивалось и импульсы – электрические, нервные, магнетические или какие угодно – ослабевали.

И вот Париж, который бедный крестьянин посетил в первый раз, чьи салоны открылись для него, ослепляя своей роскошью, когда он обнаружил себя в окружении принцев, герцогов, маркизов и их семей, – все это могло не только взволновать деревенского жителя до такой степени, что он лишился своего дара, но и заставить его притворяться в присутствии вельмож двора. У нас есть аналогичные случаи с Блетоном и Анжеликой Коттен. Первый искал воду и ощущал нечто вроде конвульсий, проходя над подземными потоками. Эту особенность заметили, когда ему было семь лет от роду. По приезде в Париж он потерял способность чувствовать присутствие воды, подаваемой под землей по трубам, но притворялся, что ощущает ее там, где ее не было. Анжелика Коттен была бедной девочкой, обладавшей мощным электрическим зарядом. Любой, кто к ней прикасался, получал сильный разряд. Один врач, посадив ее на колени, получил электрический разряд и был сброшен со стула, ощутив на себе доказательство этой особенности. Но электрическое состояние Анжелики становилось слабее, пока она приближалась к Парижу, и исчезло совсем, когда она оказалась в столице.

Я уверен, что воображение является главной движущей силой тех, кто использует волшебную лозу, но только ли оно, я не в состоянии решить. Силы природы столь загадочны и непостижимы, что в обстоятельствах необыкновенных нам не стоит пытаться объяснить все известными нам законами.

Способ, которым пользуются некоторые люди при работе с волшебной лозой, делает самообман возможным. Лоза обычно имеет форму рогатки (Y) и сделана из орехового дерева. Указательные пальцы располагаются рядом с расходящимися ответвлениями прута, локти отведены назад и в стороны. Таким образом, инструмент держат перед собой, осторожно уравновешивая его перед животом на расстоянии около восьми дюймов. Теперь, если давление подушечек пальцев будет ослаблено, конец лозы естественным образом начнет наклоняться. Некоторые полагают, что восстановление нажима снова поднимет палку вверх, а еще большее давление направит ее в перпендикулярную позицию. Ослабление усилия снова опустит лозу, и таким образом она совершит оборот. Я признаю, что не могу совершить это. Опустить конец лозы довольно легко, но мои усилия поднять его в вертикальное положение пока не увенчались успехом. Мускулы, которые связаны с пальцами на ответвлениях прута, проходят через плечо. Упоминания заслуживает тот факт, что один из врачей, который был свидетелем экспериментов, проводимых Блетоном, искавшим воду, говорит о легком поднятии плеч в момент вращения прута.

Но способ использования лозы ни в коем случае не был одинаковым в разных случаях. Если бы во всех случаях она просто покачивалась между пальцами, существовала бы возможность предположить, что это происходит всегда из-за невольного движения мускулов.

Однако обычный способ держания лозы мешает этой возможности. Ее нужно взять таким образом, чтобы ладони были повернуты вверх, а пальцы сомкнулись вокруг разветвлений. Некоторые считают, что нормальная позиция лозы горизонтальная, другие поднимают ее конец, третьи, наоборот, опускают его.

Если лоза была прямой, то ее держали похожим образом, но руки складывали вместе, чтобы создать небольшую дугу. Некоторые поддерживают подобный прут между большими и указательными пальцами или же смыкают большие и указательные пальцы, зажимая лозу на ее концах. Или же палка лежит на ладони либо на тыльной стороне руки, руку держат горизонтально, и лоза находится в равновесии.

Третий вид волшебной лозы представляет собой прямую палку, разрезанную на две части: конец одной половинки имеет отверстие, другая половинка имеет заостренный конец, который вставляется в первую половинку. Остроконечная палка вращается в отверстии.

Манера Блетона держать прут подробно описана: «Он не зажимал его, не грел в руках и не принимал во внимание, была ли эта ореховая ветвь только что срезана и полна сока. Он помещал горизонтально между указательными пальцами прут любого вида, даваемого ему или подобранного по дороге, из любого дерева, кроме бузины, свежего или высохшего, не всегда даже в форме рогатки, но иногда просто изогнутого. Если он был прямым, то немного приподнимался на концах резкими толчками, но не крутился. Если он был изогнутым, то вращался вокруг своей оси с большей или меньшей скоростью некоторое время, в зависимости от количества и течения воды. Я насчитал от тридцати до тридцати пяти вращений в минуту, а позже восемьдесят. Любопытный феномен заключался в том, что Блетон мог заставить лозу крутиться в руках другого человека, не глядя на нее и не прикасаясь к ней, а просто приблизившись к тому, кто ее держал, если они стояли над подземным потоком. Однако это правда, что движение в руках другого человека было гораздо менее сильным и продолжительным, чем у него. Если же Блетон стоял на голове и помещал лозу между ступней, то, хотя он и чувствовал текущую воду, лоза оставалась неподвижной. Если его отделяло от воды стекло, шелк или воск, то ощущение было менее четким и вращение лозы прекращалось».