Текст книги "В постели с принцем"

Глава 6

Методы совращения женщин – лесть, подарки и небольшие знаки внимания, которые так любят леди, – часто срабатывают и при смягчении подозрений опекающих дочерей мам.

Аноним. Руководство для повес

На следующий день Кэтрин сидела за письменным столом в крохотном кабинете снятого в аренду городского дома в своем лучшем фиолетовом костюме для верховой езды. Она только что закончила писать утренние письма в Корнуолл. До чего же никчемное занятие! Одно письмо было адресовано мяснику с предложением призового весеннего барашка в счет уплаты долга, второе – портному с разрешением сшить новое платье для подрастающей сестры Бриджет. Платья девочки сделались неприлично короткими, на что приходский священник неоднократно жаловался экономке миссис Меривейл, которая одновременно выполняла функции няни, гувернантки и горничной.

Слава Богу, что у них остались старинные семейные слуги, иначе Кэтрин и мама не смогли бы совершить эту поездку, которая должна была завершиться официальным предложением Сидни руки и сердца. Случится ли это когда-нибудь?

Кэтрин взглянула на часы и вздохнула. Осталось еще полчаса до назначенного времени, когда она отправится на верховую прогулку с Алеком, вместо того чтобы прибыть на поэтические чтения Сидни. Что заставило ее согласиться на это?

Раздражение, и только. Сидни вел себя безобразно во время ужина. Если бы он хотя бы раз упомянул о предстоящем чтении стихов, а не дулся в то время, когда они собирались домой, Кэтрин отменила бы верховую прогулку с Алеком.

Щеки ее заполыхали, она тихонько ругнулась. Черт бы побрал этого мужчину за его поцелуй и за то, что он все вывалял в грязи. Разве она не знала об этом из гадкой отцовской книжки?

Очевидно, знала недостаточно для того, чтобы противостоять остроумному графу. Ей следовало бы напомнить самой себе, что он собой представляет.

Открыв нижний ящик письменного стола, Кэтрин извлекла из тайника отцовскую книжку. Разумеется, она читала ее лишь для того, чтобы кое-что узнать о мужчинах. Иначе каким образом молодая леди может узнать о мужских кознях, которые доводят женщину до греха? Как сказал вчера вечером Алек, знание – это лучшая защита.

Удостоверившись, что она находится в кабинете одна, Кэтрин раскрыла книжку и тут же залилась румянцем, увидев скабрезные картинки.

Когда она в первый раз увидела обнаженные фигуры в искаженных позах, то решила, что это что-то из области спорта времен Древней Греции. Ведь древние греки занимались спортом в обнаженном виде, да и подписи под рисунками, казалось, имели отношение к спорту: «Необузданная скачка», «Вход сбоку»…

Затем Кэтрин натолкнулась на рисунок, который рассматривала сейчас. Он назывался «Тачка». Мужчина держал женщину за щиколотки, в то время как она держалась за колесо. Все выглядело достаточно спортивно: он словно толкал ее вперед с помощью большой палки, конец которой находился у него между ног.

Однако, приглядевшись, Кэтрин поняла, что это была вовсе не палка и парочка занимается вовсе не спортом.

Вероятно, ей следовало бы отбросить книгу после того, как она поняла, что изображено на этих картинках, но ей было интересно их рассматривать. Тем более что ее познания об этой сфере жизни ограничивались лишь тем, что Кэтрин видела, наблюдая за лошадьми и овцами.

Теперь же она узнала больше – гораздо больше. Правда, она удивлялась, зачем использовать такие странные позиции для любовной игры? Некоторые из них наверняка могли причинить боль. Например, позиция, когда женщина кладет щиколотки на плечи мужчине. Как женщина может поднять ноги так высоко?

Или вот еще это… Хотя нет. Сейчас Кэтрин находила в этом больше смысла. Возможно, мужчина и в самом деле хочет засунуть свой язык туда. И похоже, что женщине это вполне нравится. Кэтрин было очень даже приятно, когда Алек сунул свой язык в ее рот. Она испытала жар и головокружение. Очевидно, мужчины любят совать свои языки в некоторые места, а женщины получают от этого удовольствие.

Но если судить по другим картинкам, мужчины любили совать в женщин не только языки. Однако Кэтрин не была вполне убеждена в том, что женщине понравится, если такая штука войдет в нее.

В особенности если штука будет такой большой, как на одной из картинок. Кэтрин пригляделась повнимательнее. Определенно здесь есть преувеличение… как и в отношении женских грудей, которые были размером с дыню. Груди Кэтрин, например, не могли идти ни в какое сравнение с ними.

Но если книга не претендовала на реалистичность, то почему папа ее купил? Или это была всего лишь еще одна причуда, как в случае с оперной танцовщицей? Тогда мама обвинила его в том, что он играет с ней чисто из озорства.

Кэтрин поморщилась, вспомнив тот скандал между родителями, после которого ей пришлось объяснять сестрам, что такое «грязная шлюха». Мама вообще не отличалась сдержанностью, а после смерти дедушки у нее исчезли последние остатки этого качества. Без своего отца она сочла, что свободна в собственном самовыражении. А это, к сожалению, означало, что она могла сказать что угодно в присутствии детей.

Осознав, что она все еще продолжает рассматривать картинку, на которой мужчина погрузил язык в интимное женское место, Кэтрин поспешила перевернуть страницу. По крайней мере здесь книга не казалась столь безнравственной.

В главе о подарках говорилось о том, каким образом мужчине следует смягчать сопротивление женщины с помощью драгоценностей и прочего. Кэтрин прочитала строчки о цветах: «Дорогие цветы из оранжереи заставляют женское сердце биться сильнее, потому что женщины – создания в первую очередь меркантильные».

Презрительно фыркнув, Кэтрин захлопнула книгу и засунула ее поглубже в ящик письменного стола. Как же мужчины любят думать, что они должны потратить большие деньги, чтобы заставить женское сердце биться быстрее! Однако, по всей видимости, папа рабски следовал этому совету, иначе сейчас Кэтрин не была бы зажата в такие тиски, когда ей во что бы то ни стало необходимо выйти замуж, чтобы войти во владение наследством и расплатиться с семейными долгами.

Шум подъехавшей к дому кареты заставил Кэтрин всполошиться. О Господи, Алек приехал раньше назначенного времени. Проклятие, куда подевались перчатки? Кэтрин вдруг засомневалась, будут ли перчатки с яркими пурпурными пятнами, которые она купила в необычной лавке на Бонд-стрит, сочетаться с фиолетовым костюмом для верховой езды. Может, стоит надеть перчатки более спокойного цвета? В этот момент из гостиной послышались возбужденные голоса.

Сидни!.. О Боже милосердный!

Схватив перчатки, Кэтрин бросилась вниз по лестнице.

– Вы хотите сказать, что Кэтрин едет кататься верхом с Айверсли? – услышала она голос Сидни. – Она должна была приехать на мои поэтические чтения!

Кэтрин не слышала ответа мамы, но очень сомневалась в том, чтобы ее слова успокоили Сидни. Подобрав юбки, Кэтрин ускорила шаг. Она влетела в гостиную как раз в тот момент, когда мама говорила, что поэзия – это вздор и чепуха и она хочет, чтобы ее дочь навсегда о ней позабыла.

Сидни едва не хватил удар, когда он услышал подобную ересь.

– Добрый день, Сидни! – поспешила вступить в разговор Кэтрин. – Что ты здесь делаешь?

Сидни резко обернулся:

– Ты отлично все знаешь. Чтения начнутся через час. Кэтрин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Ты ничего не сказал об этом, когда подвозил нас домой вчера вечером. Я даже не имела понятия, в котором часу они начинаются.

Сидни растерянно заморгал:

– Я… гм… так сказать… забыл… гм…

– Я решила, что ты передумал брать меня с собой. Сидни со страдальческим выражением лица повернулся к матери Кэтрин:

– Миссис Меривейл, могу я поговорить с Кэтрин наедине?

– Не могу позволить вам остаться один на один. – На лице миссис Меривейл появилось недоброе выражение. – Тем более когда вы даже не enceinte.

Сидни побледнел при слове «беременность».

– Должен сказать, что нет!

Кэтрин едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Мама хотела сказать «не обручены».

Бедняге Сидни надо раз и навсегда усвоить, что не следует прислушиваться к ломаному французскому ее матери.

– Именно это я и сказала, – обиженно проговорила миссис Меривейл.

– Нет, ты сказала, что мы… впрочем, не важно. – Мама все равно не запомнит. – Но пожалуйста, дай нам возможность поговорить наедине.

Миссис Меривейл недовольно фыркнула:

– Хорошо! Но не забывай, что скоро подъедет его сиятельство и вы отправитесь на прогулку.

– Пусть его сиятельство катится в преисподнюю, – пробормотал Сидни, когда миссис Меривейл вышла из комнаты.

Кэтрин вздохнула. Ревность Сидни должна сделать его внимательнее и сговорчивее, заставить перестать дуться. Да и какое право он имеет дуться на нее? Он должен принимать ее такой, какая она есть. Она уже сыта по горло всем этим.

– Послушай, – начал Сидни, удостоверившись, что миссис Меривейл ушла, – я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Айверсли.

Это высокомерное заявление возмутило Кэтрин.

– Ты должен был думать об этом вчера вечером, когда привез меня сюда, не сказав ни слова.

– Я признаю, – с явно огорченным видом сказал Сидни, – что был груб, но я не ожидал…

– Что я приму приглашение другого мужчины? Или у меня появятся другие планы? Или что твое поведение во время ужина не даст мне оснований посчитать, что ты умываешь руки?

– Что? Этот дьявол Айверсли нашептывает тебе такие мысли? Я всегда был намерен жениться на тебе, Кит! И ты знаешь это.

– Очень странный способ демонстрировать свои намерения.

– Проклятие, я знаю, что вел себя ужасно по отношению к тебе вчера вечером, но это было вызвано твоим флиртом с Айверсли.

– Я не флиртовала…

– Я знаю, что ты расстроилась из-за меня, и вполне справедливо. – Сидни нервно поправил свой галстук. – Я даже не склонен винить тебя за танец с этим человеком – я вижу сейчас, что ты была сердита на меня за… за то, что я не продемонстрировал того, что ты для меня значишь.

Но я думал, что приступ раздражения у тебя пройдет к этому моменту.

Как может он сводить ее вполне оправданную обеспокоенность к женскому капризу?!

– У меня не было никакого приступа раздражения вчера вечером! А вот сейчас я его испытываю. И если ты думаешь, что я куда-то пойду с тобой…

Тут раздался громкий стук в дверь, и Кэтрин, гордо подняв голову, добавила:

– Вероятно, это лорд Айверсли приехал, чтобы взять меня на верховую прогулку. Так что прошу меня извинить.

Она двинулась мимо Сидни к входной двери.

– Пожалуйста, Кит, не сердись на меня. – Сидни преградил Кэтрин дорогу. – Я не в силах это вынести.

Взглянув на жениха и заметив смятение на его лицо, Кэтрин почувствовала, как ее гнев стал улетучиваться. За дверью послышалось, как миссис Меривейл громко приветствует графа.

– Я не сержусь на тебя, – продолжала Кэтрин. – Я просто в отчаянии. И ты знаешь почему.

– Я разговаривал сегодня утром со своей мамой.

– И что она сказала? – спросила Кэтрин с надеждой в сердце, хотя и приправленной изрядной дозой скептицизма.

На лице Сидни появилось упрямое выражение.

– Мама не может понять, к чему такая поспешность в подобных вещах. Почему мы не можем подождать до тех пор, пока она не выздоровеет.

Кэтрин постаралась сдержать подступающий гнев. Держится своего курса, как бы сказал Алек. Он был определенно прав – Сидни никогда не ослушается матери, если его серьезно к этому не подтолкнуть.

– В таком случае ты должен ей объяснить все потолковей. Потому что через две недели…

– Хорошо/хорошо, – промямлил Сидни, – но почему ты не можешь… ну… проводить время со мной, пока мы ожидаем а не с этим дьяволом Айверсли?

– Я не знаю, почему ты называешь лорда Айверсли дьяволом. – Кэтрин с подчеркнутым спокойствием стала натягивать на руку перчатку. – Он вполне любезен со мной.

Сидни торопливо схватил ее за руку:

– Этот человек – негодяй, каких мало. И если ты думаешь, что его интересует женитьба…

– Добрый день, мисс Меривейл, – донесся с порога громкий и уверенный голос.

Подняв глаза, Кэтрин увидела, что Алек смотрит на них, и быстро выдернула руку из ладони Сидни. Граф сурово посмотрел на Сидни, затем устремил задумчивый и пристальный взгляд на Кэтрин. Она почувствовала, как внезапно у нее пересохло в горле. Когда граф внимательно осмотрел наряд Кэтрин, она нервно сглотнула, внезапно осознав, что ее любимый костюм для верховой езды изрядно поношен и вышел из моды.

Но если судить по восхищенному блеску в глазах графа, он не нашел никаких недостатков в ее наряде.

– Вы выглядите великолепно сегодня. Этот цвет вам очень к лицу.

– Благодарю вас, лорд Айверсли. Очень мило, что вы это заметили. – Кэтрин стрельнула глазами в сторону Сидни. – Некоторые мужчины не одобряют мой выбор цвета.

Сидни вспыхнул:

– Вероятно, другие мужчины заняты более важными делами, чем льстить дамам.

Стоявшая за спиной Алека миссис Меривейл сурово посмотрела на Кэтрин, затем на Сидни.

– Важными делами? Надеюсь, вы сейчас говорите не о поэзии. Мода гораздо важнее каких-то дурацких стихов.

Сидни пристально посмотрел Кэтрин в лицо:

– Надеюсь, ты так не думаешь, Кит?

– Разумеется, нет. Однако боюсь, что это ничего не изменит. – Кэтрин одарила Алека сияющей улыбкой. – Я только что объяснила сэру Сидни, что сегодня не могу посетить клуб любителей поэзии.

– Я буду чувствовать себя потерянным без тебя, – проговорил Сидни, напрочь игнорируя Алека. – И людям покажется странным, что я посвящаю поэму самой главной женщине в моей жизни, а она не соизволила прийти.

– Ты хочешь сказать, что твоей мамы там не будет? – сладким голосом спросила Кэтрин.

Выражение боли, отразившееся на лице Сидни, заставило ее прикусить язык и мысленно обругать себя.

– Я не говорил маме об этом. Я хотел быть там с тобой.

Кэтрин удивленно взглянула на Синди. Неужто и в самом деле он предпочел ее своей матери? Нет, скорее всего он полагал, что таким образом сможет заставить ее изменить мнение в отношении Кэтрин и ее вульгарной семьи.

– Мисс Меривейл, – раздался с порога голос Алека, – если мы не выедем сейчас, парк окажется слишком переполненным экипажами.

Кэтрин мысленно поблагодарила графа за вмешательство и сказала, обращаясь к Сидни:

– Я должна идти.

– Должна? – Немая мольба, отразившаяся на лице Сидни, заставила Кэтрин внутренне сжаться. Не излишне ли она жестока с ним?

«Мама не понимает, к чему такая поспешность…» Кэтрин решительно расправила плечи. Иногда необходимо потребовать то, что ты заслуживаешь. А она, Кэтрин, заслуживает Сидни после стольких лет ожидания.

– Боюсь, что должна.

– Могу ли я подъехать этим вечером, чтобы рассказать тебе, как все прошло? – с надеждой в голосе спросил Сидни.

Кэтрин автоматически протянула руку и сжала его ладонь.

– Если пожелаешь.

– Я провожу вас, – защебетала миссис Меривейл.

Сидни постоял немного в нерешительности, затем, осознав, вероятно, что надеяться на что-либо бессмысленно, поклонился и пробормотал:

– До свидания, Кэтрин.

Не сказав ни слова Алеку, он прошел вместе с миссис Меривейл мимо него к выходу.

– До свидания, Ловелас! – бросил вслед ему граф. – Желаю получить удовольствие от поэтических чтений!

Кэтрин сурово взглянула на Алека:

– Нужно ли сыпать соль на рану? – Она натянула на руку вторую перчатку. – Бедняга и без того сильно расстроен.

– И неудивительно, – проговорил Алек, подходя к Кэтрин ближе. – Ему предстоит провести этот солнечный день в душном зале, в то время как мы будем прогуливаться верхом.

Кэтрин виновато закусила нижнюю губу, неожиданно почувствовав угрызения совести.

В дверях снова появилась миссис Меривейл.

– Кэтрин любит ездить верхом. Дома мне часто приходится кого-то посылать за ней, чтобы вернуть с прогулки.

Алек с явным одобрением посмотрел на Кэтрин.

– В таком случае вы не станете возражать, если мы поедем в Сент-Джеймс-парк, а не в Роттен-роу. Там приятнее, и он не до такой степени переполнен в это время года.

– О, Кэтрин любит всякие парки! – Миссис Меривейл строго посмотрела на дочь. – Скажи его сиятельству, что ты любишь парки, дорогая!

После того как накануне утром мама прочитала целую лекцию о том, насколько ей повезло, что на нее обратил внимание столь высокородный человек, как граф Айверсли, у Кэтрин не было настроения затевать перепалку.

– Да, я люблю парки. Сент-Джеймс-парк – это здорово.

– Вы видите? – спросила удовлетворенная ответом дочери миссис Меривейл. – Для Кэтрин не важно, куда вы поедете, милорд. Вы можете взять ее и везти куда хотите.

Странная улыбка появилась на лице Алека, когда он снова окинул Кэтрин взглядом.

– Да, мадам. Я буду очень рад взять вашу дочь… где угодно.

Мать продолжала болтать о том, как хорошо ездит верхом ее дочь, и о других ее достоинствах, но Кэтрин не обращала на это внимания. Почему граф придал совершенно обыденному слову «взять» какой-то особый смысл? И сейчас он так по-хозяйски разглядывает Кэтрин, словно ждет не дождется, когда снова положит на ее руку свою.

Волна сладостного трепета пробежала по телу Кэтрин, и она нахмурилась: граф делает все эти вещи для того, чтобы спровоцировать ее. Или соблазнить.

Видит Бог, граф Айверсли достаточно красив, чтобы соблазнить любую женщину. В особенности привлекателен он в этом синем кителе, цвет которого выгодно оттенял голубизну его глаз. И бриджи из оленьей кожи, и военные сапоги ему очень идут, они подчеркивают мышцы на его…

Быстро переведя вновь взгляд на лицо Алека, Кэтрин обнаружила, что он наблюдает за ней с нескрываемым любопытством. Когда же он дерзко подмигнул ей, Кэтрин невольно покраснела.

Она затеяла опасную игру, проводя время с повесой лишь для того, чтобы соблазнить мужчину, за которого рассчитывала выйти замуж. Она не одобряла подобные действия со стороны девушек, однако не могла отрицать эффективности подобного метода. Еще никогда Сидни не желал с такой силой, чтобы она, Кэтрин, составила ему компанию.

А она отвергла его, отказавшись пойти на поэтические чтения. Он выглядел таким убитым, бедняжка. Не слишком ли далеко она зашла? Не потеряет ли Сидни, если будет продолжать действовать в том же духе?

– Мама, – остановила Кэтрин поток речи миссис Меривейл, – я оставила розовую шаль вверху. Ты не принесешь ее?

– Да, конечно, дорогая. Ни к чему простужаться. Алек сразу же насторожился, услышав, как Кэтрин отправила мать за шалью. Его будущая жена определенно что-то задумала, и ему показалось, он знает, что именно. Поэтому он нисколько не удивился, когда Кэтрин повернулась к нему и сказала:

– Вместо того чтобы отправиться в Сент-Джеймс-парк, не могли бы мы поехать в…

– Нет!

Кэтрин недоуменно уставилась на графа:

– Но вы даже не знаете, что я собиралась предложить.

– Вы хотите спросить, не могли бы мы посетить поэтические чтения Ловеласа. И мой ответ на это – нет.

Как человек честный и прямолинейный, Кэтрин даже не сделала попытки отрицать этот факт.

– Но мы могли бы после этого поехать в парк. Клуб находится всего лишь в миле от парка.

– Для меня расстояние не имеет значения. Мы туда не поедем.

– Почему?

Потому что Алек видел, с каким жалостливым видом Кэтрин смотрела на Ловеласа, когда этот болван просил ее поехать с ним.

– Вы согласились провести этот день со мной, а не с ним. И я намерен провести день с вами, – в раздражении проговорил граф.

Кэтрин попробовала оправдать свою просьбу:

– Мы хотим вызвать ревность Сидни, и он будет ревновать, увидев нас вместе.

– Он уже видел нас вместе, и он знает, что мы вместе отправились на прогулку. – Граф улыбнулся, как бы желая подбодрить Кэтрин. – Уверен, что его воображение довершит все остальное.

Кэтрин протестующее передернула плечами:

– Весь этот план был задуман для того, чтобы помочь мне заполучить Сидни. Но если вы хотите обратить все в некое состязание, то я намерена выйти из игры.

Алек подошел к Кэтрин поближе. Она блефовала. Ничего не изменилось между ней и Сидни со вчерашнего вечера, иначе она не выбрала бы Алека в качестве компаньона.

Она наверняка понимала, что, если выйдет из игры слишком рано, все вернется на круги своя и Сидни продолжит тянуть волынку со свадьбой.

Но не рискует ли и сам Алек? Может, следует этим воспользоваться и обратить ситуацию к своей выгоде?

Граф медленно улыбнулся:

– Ну хорошо, мы отправимся на чтения. Но за то, что мне придется слушать дрянные стихи, вы должны пообещать мне вознаграждение.

Кэтрин с подозрением взглянула на Алека:

– Какое еще вознаграждение?

Бросив взгляд на открытую дверь, он понизил голос до шепота:

– Поцелуй.

Дыхание Кэтрин вдруг стало прерывистым. Она смущенно опустила глаза:

– Мы договорились о том, что не будет никаких поцелуев.

– Мы договорились также, что не будет разговоров о Сидни, но вы хотите, чтобы я провел целый день, глядя на то, как вы впадаете в экстаз от его виршей.

– Я не впадаю в экстаз, – нахмурилась Кэтрин.

– Это должно сделать день хотя бы чуточку лучше. Так как же? Поцелуй в обмен на поэтические чтения? Или приятная прогулка без поцелуя по Сент-Джеймс-парку?

Алек видел, как Кэтрин силилась сделать правильный выбор, подозревая при этом, что выбор будет все-таки в пользу поцелуя. Поэтические чтения весьма важны для Ловеласа, и она не станет рисковать, боясь оттолкнуть его.

Со вчерашнего вечера Алек испытывал неукротимое желание снова прикоснуться к ней, ощутить вкус ее губ, почувствовать, как она дрожащими руками обнимает его за шею, вдохнуть исходящий от нее аромат розовой воды. Теперь у него появляется этот шанс.

– Ну хорошо. – Кэтрин решительно приблизилась к графу и подняла лицо. – Получайте свое «вознаграждение» – и отправляемся в путь.

Глупенькая, она полагает, что так легко обманет Алека, но тут ее ждет разочарование. Он не позволит ей играть с ним и при этом выйти из игры без потерь.

Хмыкнув, Алек взял Кэтрин за подбородок, ощутив шелковистую гладкость кожи, затем коснулся большим пальцем ее нижней губы.

– Я начну целовать вас, вы услышите спускающуюся по лестнице мать, и все кончится раньше, чем начнется. Вы этого хотите? – Он опустил руку. – Не выйдет, дорогая моя. Время и место для поцелуя я выберу сам.

Во взгляде Кэтрин промелькнула тревога, которая очень скоро сменилась раздражением.

– Как хотите, Александр Великий. Так когда это будет?

– Я дам вам знать. – Улыбнувшись, Алек наклонил голову так низко, что едва не касался губами уха Кэтрин. Он почувствовал аромат розовой воды. – Но не беспокойтесь, моя требовательная мисс Меривейл, обещаю, что вы не вернетесь домой без поцелуя.

Кэтрин отскочила от графа так резко, что едва не опрокинула чайный столик. Ее щеки заалели, и это о многом сказало Алеку: Кэтрин хотела, чтобы он поцеловал ее, независимо от того, сознавала она это или нет.

Приняв выражение, которое должно было означать «я соблюдающая приличия мисс, и вы не должны об этом забывать», Кэтрин повернулась к двери:

– В таком случае мы можем идти. Если мы отправимся сейчас, у нас будет достаточно времени для того, чтобы это сделать.

– Что сделать? – спросила миссис Меривейл, появляясь в дверях с розовой шалью под мышкой.

На лице Кэтрин отразилось смятение. Она бросила на Алека умоляющий взгляд. Он сначала решил его не заметить, но затем понял, что ничего не добьется этим.

– Сделать… гм… подарок, – проговорил он, адресуя миссис Меривейл обольстительную улыбку. – Я только что говорил вашей дочери о подарке, который присмотрел для вас на базаре Сохо.

– В самом деле? – Широкая улыбка озарила лицо миссис Меривейл.

Конечно, он делал это для Кэтрин, но при сложившихся обстоятельствах…

Алек сунул руку в карман кителя и извлек оттуда разрисованный веер.

– Мужчина рисовал по просьбам различные сцены, и я вспомнил, как вы говорили вчера вечером о том, насколько приятно бывать на лондонских балах, и… – Широким жестом Айверсли преподнес веер миссис Меривейл.

– Ах, лорд Айверсли, это так любезно с вашей стороны, – залепетала она, бросив на подарок оценивающий взгляд. – Резная слоновая кость, очень мило… Должно быть, это стоит немалых денег.

Слава Богу, она не могла отличить слоновую кость от имитации.

Миссис Меривейл раскрыла веер и, посмотрев на него, вдруг нахмурилась:

– Однако эта Пара танцует на балконе одна. – Она вгляделась повнимательнее. – Я так думаю, что они танцуют. Я не могу с уверенностью…

– Не было времени для того, чтобы изобразить более одной пары, – поспешил объяснить Алек, надеясь, что миссис Меривейл не заметит, по крайней мере сейчас, что пара целуется. – Но я уверен, что каждый, кто танцует с вами, хочет, чтобы вы принадлежали ему целиком.

Миссис Меривейл рассмеялась кокетливо и сказала, что граф бессовестно флиртует.

От шали Кэтрин отказалась, объяснив, что передумала. Через мгновение они с графом уже спускались по лестнице. С ними была и горничная, которая исполняла роль дуэньи. К счастью, за свои скудные средства Алек сумел взять напрокат еще одного пони. О Господи, его ухаживания час от часу делаются все более дорогостоящими.

– Этот веер не предназначался матери, не так ли? – шепотом спросила Кэтрин.

Довольный тем, что она это поняла, Алек бросил на свою спутницу нарочито возмущенный взгляд:

– Вы хотите обвинить меня во лжи?

– Нет, вы просто делаете все то, что отвечает вашим порочным целям, – ответила Кэтрин, и на ее полных губах заиграла такая милая улыбка, от которой у Алека заныло в чреслах.

– Вы были единственным человеком, кто выиграл от этого.

– Верно. – Улыбка Кэтрин стала еще шире. – Спасибо, – Кэтрин слегка пожала руку графа, – причем не только за то, что согласились поехать со мной на поэтические чтения, но и за то, что утаили это от мамы.

– Означает ли это, что я заработал две награды? – спросил Алек, хитро посмотрев на девушку.

– Ни в коем случае! – возмущенно воскликнула она.

– Очень плохо. Теперь мне придется постараться, чтобы один поцелуй стоил всех моих трудов.