Текст книги "В постели с принцем"

– У вас такой очаровательный ротик. Позвольте мне проникнуть в него.

Внутрь? Прежде чем Кэтрин успела задать этот вопрос, граф наклонился и большим пальцем надавил ей на подбородок, вынуждая приоткрыть рот. И в то же мгновение его язык проник вовнутрь.

«Ой… Внутрь… Вот что он, оказывается, имел в виду… Какое странное ощущение».

Кэтрин охватил жар и трепет. Граф сделал несколько движений языком туда-обратно, в результате чего Кэтрин потеряла способность соображать. У нее резко закружилась голова, и она схватилась графа за плечи, чтобы не упасть.

Тихонько застонав, он прижал ее к себе. Теперь они соприкасались грудью и бедрами, и Кэтрин казалось, что в местах соприкосновения их тел рождались языки пламени.

Храни ее Господь, она не имела ни малейшего понятия о том, что целоваться – это так… так чудесно. И безрассудно. Все то, что приятно, всегда безрассудно. Она должна остановить его. В самом деле должна.

Однако вместо этого Кэтрин прильнула к телу графа, наслаждаясь поцелуем. Она ощущала запах табака, вкус шампанского на его губах, крепость его мышц. Поцелуй становился все крепче, все жарче, и в конце концов Кэтрин опустила голову на мускулистую грудь графа… Так в, своих мечтах она опускала голову на грудь Сидни.

Сидни! О Господи!

Оттолкнув графа, Кэтрин прервала поцелуй. Несколько мгновений они молча стояли, глядя друг на друга и тяжело дыша.

Наконец Кэтрин проговорила:

– Благодарю вас. Это был весьма поучительный… урок. А теперь простите меня.

Сердце ее гулко колотилось, она хотела убежать, прежде чем полностью потеряет над собой контроль. Однако рука графа снова остановила ее.

– Вы должны отпустить меня, – сказала Кэтрин, повернувшись, – пока меня не стала разыскивать мать. – Или хуже того: пока их не обнаружит здесь Сидни.

Ее командирский тон лишь вызвал у графа улыбку.

– Отпустить вас? Кэтрин внутренне запаниковала.

– Пожалуйста…

Лорд Айверсли пристально смотрел ей в лицо.

– Боитесь продолжить урок, дорогая?

Его ласковый тон заставил Кэтрин немного успокоиться. Конечно, это могло быть всего лишь капризом. Но что, если за этим стоит нечто большее…

Ах нет, нелепо думать об этом. Граф Айверсли может заполучить любую женщину, какую только захочет. Ему не нужно соблазнять девственницу. И если он в самом деле такой дикий и необузданный, как все о нем говорят, то определенно не собирается обзаводиться женой.

– Урок окончен, – твердо заявила Кэтрин.

– Это такой урок, который требует повторения.

– Определенно нет, лорд Айверсли.

Впервые за весь вечер на лице графа появилось выражение гнева.

– Называйте меня Алек. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне иначе, чем как об Алеке. – Он притянул Кэтрин поближе. – Который уже готов повторить ваш урок по поцелуям.

– Нет, мы не можем продолжать. – Решительно покачав головой, Кэтрин попыталась высвободиться. – Я должна идти… Алек. Пожалуйста.

Что-то грозное сверкнуло в глазах графа, затем исчезло.

– Ну хорошо. – На лице его появилась улыбка, которой Кэтрин не до конца поверила. – Пока что. – Он опустил свою руку. – Но предупреждаю вас: вы видите меня не в последний раз.

– Все же в последний, – возразила Кэтрин. – Я выхожу замуж за Сидни.

– В самом деле?

– Да. Поэтому предлагаю вам оставить меня. Повернувшись, Кэтрин направилась в бальный зал и услышала за своей спиной негромкие слова:

– Для этого очень мало шансов, милая Кэтрин.

Глава 4

Женщина – словно запертая шкатулка. Если вы хотите проникнуть в нее, то рискуете ее сломать. Мудрый мужчина находит ключ.

Аноним. Руководство для повесы

Воодушевленный своим триумфом, Алек наблюдал за тем, как Кэтрин уходит прочь, а блестящее шелковое платье при каждом движении красиво оттеняет каждый изгиб ее стройного тела. Это зрелище вызвало приток крови к вискам.

Сейчас Алек хотел не только жениться на этой девушке, но и уложить ее в постель. И как можно скорее.

Ему хотелось вкусить ее, ощущать в руках эту массу буйных волос. Уложить рядом и раздеть ее. Убедиться, что ее плоть под платьем столь же белоснежна и безупречна, как и кожа на шее и груди. А может, озорные веснушки, высыпавшие на очаровательном носике, добрались и до нежного животика и длинных ног…

«Осторожно, приятель, – мысленно приказал он себе, – помни основные правила – не позволяй забегать далеко в своих желаниях. Ты получишь ее достаточно скоро».

О да, он заполучит ее. Кэтрин, сама того не понимая, открыла Алеку секрет того, каким образом пленить ее. Под покровом благопристойности и здравомыслия таилась необузданная страсть, едва сдерживаемая увещеваниями Ловеласа и воспитанием.

Алек хорошо понимал, каково это – рваться на свободу из удушающих пут. Не в пример Ловеласу он хотел освободить Кэтрин от них, пуститься с ней во все тяжкие, когда они будут одни, и это будет ее освобождением. Алеку пришлось в свое время тренировать лошадей, и он знал, что нельзя дикую кобылу держать в путах слишком долго. Кэтрин надо взбрыкнуть, и он будет тем самым человеком, который отпустит ее на вольное пастбище.

Но это будет его пастбище, только его.

Довольно улыбнувшись, Алек вернулся в бальный зал. Возможно, он пригласит Кэтрин на танец.

Алек почувствовал, что кто-то оказался рядом, и, повернувшись, увидел Гэвина Берна, который держал в руке бокал шампанского и наблюдал за толпой. Алек удивленно вскинул бровь:

– Контролируете меня?

– Я хочу удостовериться, что Элеонора пригласила нашу маленькую наследницу, как обещала.

– Леди Дженнер была весьма полезна. – Даже более того.

Берн насмешливо хмыкнул:

– Должно быть, делала авансы? – Заметив удивление Алека, он добавил: – У меня нет иллюзий в отношении моей нынешней любовницы. Она чувственна, и я не возражаю, если она отдается страсти. Я ведь тоже не всегда ей верен.

– Наверно, это не должно удивлять меня, – сдержанно ответил Алек.

Берн засмеялся.

– Вероятно, ваша жизнь за рубежом не была столь бурной и беззаботной, как говорят люди?

Алек бросил на Берна взгляд:

– Почему вы так думаете?

– Я гляжу в корень. – Берн поболтал в бокале шампанское. – Я обнаружил, что мой младший брат гораздо более интересный человек, чем я полагал. Почему вы не рассказали нам, что вы тот самый Александр Блэк, который мог стоя скакать на лошади и прострелить сливу на расстоянии ста шагов?

Фыркнув, Алек отвел взгляд в сторону.

– Мускусную дыню. Поражаемая мною цель уменьшается при каждом пересказе. Скоро будут говорить, что я пробивал горчичное семя.

– Тем не менее это впечатляет.

– Всего лишь трюк, не более того.

– Да, но для лорда не совсем обычное дело. Вы этому научились за границей?

– Можно сказать, что так.

Однажды, когда дядя Алека увидел, как тот выполняет на скаку упражнение, которому научился у местных цыган, он приказал ему регулярно демонстрировать свое умение своим друзьям. Алек с готовностью согласился, предпочитая скачки другим обязанностям по дому.

Позже, в девятнадцатилетнем возрасте, он узнал, что его дядя говорил своим друзьям, якобы Алек – цыган-полукровка, и именно этим объясняется его умение обращаться с лошадьми и ссылка в Португалию. Из всех возможных придумок, на которые был способен дядя, эта, какой бы смешной ни казалась, была близка к истине.

В тот же день Алек ушел от дяди, и «отец» отказал ему в жалованье, чтобы принудить его вернуться в клетку, которую когда-то устроил для него. Но к тому времени Алек уже устал от клеток.

– Откуда вам известно о моих способностях? – спросил Алек.

– Я разговаривал с владельцем отеля «Стивене». Он говорит, что вы спасли ему жизнь, когда он был кавалеристом. Уверяет, что вы научили его, как он выразился, выделывать чудеса на коне.

– Он преувеличивает.

– Сомневаюсь, иначе он не предоставил бы вам бесплатно жилье. Кроме того, мне и раньше уже приходилось слышать о бесстрашном Александре Блэке. Вы стали легендой в кругу людей, помешанных на лошадях.

– Вы один из них?

– Кто, по вашему мнению, финансирует пари на скачках в Эпсоме? – Берн сделал глоток шампанского. – Это правда, что Уэллсли нанял вас обучать английских кавалеристов, после того как увидел, как вы тренируете португальских рекрутов?

Алек снисходительно пожал плечами:

– Мне доставляет удовольствие эта работа, к тому же это хороший способ добывать себе на пропитание.

– Вы могли бы воспользоваться своим титулом лорда.

– Вы имеете в виду то, что я мог бы использовать свой титул для получения кредита? Или пользоваться приглашениями для посещения замков, как мой отец? Нет, благодарю. Я предпочитаю работать с лошадьми. И мне хорошо платят.

Берн окинул взглядом Алека с ног до головы.

– Но, готов биться об заклад, не настолько хорошо, чтобы одеваться столь изысканно, как вы одеты сейчас.

– Должно быть, вы удивитесь, узнав, как легко графу получить кредит у лучшего портного, если никто не знает, что он разорен, – невесело улыбнулся Алек.

– Я думал, вы не хотите увеличивать свои долги.

– Я не могу в лохмотьях ухаживать за богатой наследницей, не правда ли?

– Это верно. – Берн отвел взгляд. – Направьте счета вашего портного мне.

Алек весь напружинился:

– Я говорил вам, что не хочу ваших денег.

– Я могу подождать, пока вы женитесь. Если это не займет слишком много времени.

Мороз пробежал у Алека по спине. Он скорее предпочел бы задолжать портному, чем своему хитроумному единокровному брату. С другой стороны, ему ни к чему было расширять круг лиц, которые требовали у него уплаты долгов.

– Хорошо, – коротко сказал он. – Я принимаю ваше щедрое предложение.

Берн засмеялся:

– Вы в самом деле это не любите?

– Просить? Одалживаться? Терпеть не могу!

Алеку претило также и то, что жильцы и арендаторы Эденмора ютились в коттеджах с протекающими крышами и разбитыми окнами, потому что его «отец» не смог их содержать в должном порядке. И что в конюшнях, в которых некогда содержались самые чистокровные лошади во всей Англии, сейчас прозябали две старые клячи да одна ломовая лошадь. И что леса на южной окраине имения настолько были разграблены браконьерами, что мальчишки не могли поймать там даже кролика…

Нет, он не должен быть сентиментальным. Его мать совершила ошибку, тоскуя о любви, которой ей не мог дать муж, а потом позволила принцу себя совратить… Алек не будет настолько глупым. Он понял правила, которые не смогла понять его мать, и будет играть по этим правилам. Но когда, Бог даст, он приведет имение в порядок, то пошлет общество ко всем чертям.

– Почему вы не сказали, что мисс Меривейл почти помолвлена?

Берн презрительно фыркнул:

– Об этом едва ли стоило упоминать. Свет ожидает сообщения об их помолвке уже несколько лет. Мужчина вряд ли всерьез заинтересован.

– Пожалуй, вы правы. – Алек скользнул взглядом в сторону Кэтрин. Должно быть, она уладила размолвку со своим поэтом и претендентом на руку, поскольку они в этот момент любезно беседовали с миссис Меривейл. – Похоже, он не испытывает слишком пылких чувств к девушке, и мне кажется, он не нуждается в деньгах.

– Едва ли. Он имеет по меньшей мере двадцать тысяч в год. Хотя я очень сомневаюсь, чтобы какой-нибудь мужчина воспротивился, если бы ему предложили сто тысяч фунтов.

Алек прищурился:

– Вы уверены, что так много? Мисс Меривейл ведет себя отнюдь не как богатая наследница, и леди Дженнер сказала, что сквайр оставил им всего лишь небольшое поместье.

– Даже Элеонора не знает, что мисс Меривейл унаследует состояние своего дедушки, после того как выйдет замуж.

– Вы не считаете, что миссис Меривейл стала бы кричать об этом со всех крыш?

—Она связывает свои надеждыс Ловеласом. Зачем привлекать к себе охотников за состоянием?

Алек нахмурился:

– Стало быть, ее мать благоволит к Ловеласу?

– Лишь постольку поскольку. Поверьте мне, она будет приветствовать любого респектабельного джентльмена. Хотя я полагаю, что она предпочла бы состоятельного человека, которому не потребуется из состояния дочери денег больше той суммы, которую нужно выплатить по долгам сквайра.

– Особенно долг вам. Берн пожал плечами:

– Не моя вина, что Меривейл плохо играл в карты. Или что он не сумел прикоснуться к ожидаемому состоянию дочери и отдать мне долг.

– А поскольку Ловелас тянет с предложением, вы решили подстраховать себя, введя в игру меня.

Легкая улыбка тронула губы Берна.

– Не помешает иметь вас двоих на поле боя. Даже если вы не завоюете ее, вы можете подтолкнуть Сидни на то, чтобы он сделал предложение. Результат для меня одинаков: мисс Меривейл получит наследство, ее цепкая мать отдаст мне пять тысяч, и все счастливы.

– Другими словами, – отчеканил Алек, – вам без разницы, завоюю ли я мисс Меривейл, поскольку вы получите свои деньги.

Берн небрежно смахнул лепесток черешни со своего сюртука.

– Если вам не нравится подобное соперничество, только скажите – и я найду другую богатую наследницу.

– Нет! – ответил Алек и сам удивился тому, с какой поспешностью он это сделал. – Нет, я хочу эту. Но мне не нравится, что мной манипулируют. Вы намерены свести Ловеласа и меня друг против друга, коварный брат мой!

– Коварный? Но ведь не я женюсь на деньгах и скрываю этот факт от очаровательной мисс Меривейл, разве не так?

Алек сверкнул глазами:

– Зачем говорить ей сейчас и тем самым все разрушить?

– Потому что в конце концов все выяснится. А когда мисс Меривейл узнает, что ее провели и она вместо своего возлюбленного поэта получила безденежного графа, имение которого лежит в руинах, произойдет нечто страшное.

– Если я не предотвращу это! – парировал Алек. – У нее не будет причин жаловаться на брак. – Он поступит с ней определенно лучше, чем поступил старый граф с его матерью. – Я знаю, как сделать женщину счастливой.

– Благодаря тем похождениям, которым вы предавались за границей.

Алек проигнорировал сарказм Берна.

– Хотя в военных лагерях для этого мало возможностей, у меня было несколько женщин. – Обычная проститутка, переезжающая с воинской частью, скучающая офицерская жена и, в течение короткого времени, португальская любовница.

– Вы намерены рассказать мисс Меривейл, чем на самом деле занимались за границей?

– И объяснить, почему наследник графа вынужден был кормить себя сам? Не думаю. Она должна принять меня за мои собственные заслуги.

– Это требует многого. – Берн бросил на Алека пронзительный взгляд. – В особенности если рядом Ловелас, утонченный джентльмен, с которым надо соперничать. А если она любит его…

– Она не любит. – «Иначе она никогда не целовалась бы со мной с таким энтузиазмом». – Можете насмешничать по поводу моих шансов сколько угодно, но уверяю вас: я украду девчонку у Ловеласа раньше, чем он поймет, что произошло. – Алек окинул взглядом зал. – А сейчас извините меня, я должен найти кого-то, кто официально представит меня будущей жене.

Сейчас нужно придерживаться правил, по крайней мере до тех пор, пока он снова не останется с Кэтрин наедине.

Кэтрин могла испытать облегчение. Сидни простил ей «взрыв», как он назвал ее поступок, и снова вернулся к своему обычному стилю общения.

Жаль, что она не могла поступить так же. Ее мысли постоянно возвращались к поцелую лорда Айверсли – удивительно нежному, затем жаркому, затем…

О, почему она не может этого забыть? Это был интересный опыт, только и всего. Она познакомилась с привкусом страсти, и этого достаточно. Она выходит замуж за Сидни.

– Не посетить ли нам игорный зал, дорогая? – спросил Сидни, предлагая Кэтрин руку, как и положено идеальному джентльмену, каковым он был всегда.

Не то что какой-то граф, который притиснул ее к мраморным перилам и давал волю своим губам, рукам и… Долой мысли о нем.

– Да, это было бы чудесно.

– Вовсе нет, – вмешалась мать Кэтрин. – Весьма любезно, сэр Сидни, с вашей стороны уделять Кэтрин так много внимания, но вы должны позволить ей беседовать с другими ее поклонниками. Ведь вы не обручены.

Сидни недовольно поморщился, а Кэтрин готова была провалиться сквозь пол. Мама была деликатна, как кувалда.

– Ты ведь знаешь, мама, что у меня нет других поклонников.

– Вздор! – возразила миссис Меривейл. – Этот славный мистер Джексон недавно спрашивал о тебе. И еще мне сказали, что граф Айверсли наблюдал за тобой, хотя я и не знаю, что он собой представляет. Покажи, где он, чтобы я могла тебя представить…

– Мама! – всполошилась Кэтрин, а лицо Сидни покрылось красными пятнами. – У меня нет ни малейшего желания знакомиться с лордом Айверсли. Ты знаешь, что о нем говорят.

– Я знаю, что леди Дженнер говорит, будто его доход составляет…

– Сидни, – перебила ее Кэтрин, – будь любезен, принеси мне пунша. У меня пересохло в горле после танца.

Ловелас отпустил локоть Кэтрин и, как полагается истинному джентльмену, поклонился.

– Я буду счастлив принести тебе все, чего ты пожелаешь. – Сидни, к ужасу Кэтрин, схватил ее за руку и запечатлел на ней поцелуй. Когда он выпрямился, на его лице играла слабая улыбка. – Я считаю минуты, когда мы врозь.

Сидни бросился в сторону буфетной комнаты; потрясенная Кэтрин смотрела ему вслед. Неужели он поцеловал ей руку? Неужели Сидни начинает понимать, до какой степени он был невнимателен к ней?

– Весьма красиво и элегантно выполнено. – Миссис Меривейл также проводила баронета взглядом, пока он не скрылся в дверях, украшенных цветущей черешней. – Означает ли это, что сэр Сидни наконец-то…

– Не строй иллюзий, мама. Сидни не вполне… готов обсуждать вопросы женитьбы. Однако, как только его мама почувствует себя лучше…

– Его мать, как же! Пора тебе расстаться с мечтой о сэре Сидни и поискать кого-нибудь другого. Ты не так молода, чтобы терять целые годы в ожидании, когда он наконец решится. Так что дай шанс кому-нибудь другому. Если ты не можешь заставить сэра Сидни сделать это, значит, он не годится для твоей цели.

– Ты имеешь в виду – для твоей цели. Миссис Меривейл неопределенно пожала плечами.

– Твоей… моей… Это все одно. Семейной! – Она понизила голос до шепота. – Я ведь хочу лишь добра для всех нас, дорогая дочка. Твой брат просто обязан посещать Итон, а твои сестры – проводить каждый сезон в городе до тех пор, пока не выйдут замуж…

– Я так и не вышла, – заметила Кэтрин.

– Потому что ты имеешь дело с Сидни. И у нас нет денег более чем еще на один сезон.

Все верно. И папа не хотел, чтобы его жена и дочь находились в городе, когда он вел себя как холостяк.

Нельзя сказать, что Кэтрин сильно против этого возражала. Ее вполне устраивала тихая спокойная жизнь в Корнуолле. А когда она уставала от ухаживаний за сестрами и переделкой платьев в целях экономии, у нее был Сидни, с которым она говорила о поэзии.

Правда, он слишком труслив, чтобы противостоять своей матери.

Дьявол бы побрал этого графа Айверсли с его критикой и коварными репликами. Не говоря уж о его неуместных, неразумных и – следует признать – волнующих поцелуях, которые внесли смятение в ее душу и ослабили надежду связать свою будущую жизнь с Сидни. До этого даже критические замечания мамы не могли достигнуть такого эффекта.

– Выпрямись, Кэтрин, – зашипела миссис Меривейл. – К нам направляется хозяйка. Мы счастливы, что она пригласила нас. Все лучшие люди стремятся посетить ее вечера и…

Пока мама продолжала жужжать над ухом, Кэтрин бросила тоскливый взгляд в ту сторону, куда удалился Сидни. Если бы он пришел поскорее, она могла бы избежать спектакля, когда мама станет лизать леди Дженнер ботинки… то бишь танцевальные туфли.

– О Господи, но с ней этот приятель, который выглядит таким нелюбезным…

– Какой приятель? – Кэтрин проследила за взглядом матери и увидела, что хозяйка приближается вместе с лордом Айверсли. О Боже, только не с ним!

– Я не знаю, почему она так любезна с этим человеком, – продолжила свои размышления вслух миссис Меривейл. – Вероятно, он ее любовник, какой-нибудь дурно воспитанный армейский офицер. Хотя они обычно носят форму…

Кэтрин не могла себе представить лорда Айверсли в армейской форме. Он виделся ей в халате, с сигарой и бокалом бренди. Как на одном из рисунков скандальной папиной книжки, в которой мужчина развлекал женщину сомнительной морали.

Женщину такого сорта, которая позволила ему дважды поцеловать ее на галерее.

Сердце Кэтрин гулко застучало. Наверно, граф Айверсли все же не предаст это гласности?

– Ты не должна танцевать с ним, даже если он попросит, – проговорила вполголоса мама. – Право, я не понимаю, зачем леди Дженнер ведет его сюда.

– Мама…

– Тсс, дай мне уладить это. – Миссис Меривейл улыбнулась леди Дженнер и графу, когда те подошли ближе. – Добрый вечер, миледи. Я только что говорила с дочерью о том, насколько великолепен ваш бал. В особенности эти цветущие ветки черешни, которые можно видеть повсюду. Эти цветы…

– Благодарю вас, – холодно перебила ее леди Дженнер. – Я рада, что вам понравилось.

– Я всегда говорила, что наилучшее место для танцев – это лондонские балы, – нервно залепетала миссис Меривейл. – Здесь самая лучшая музыка, самый лучший танцевальный зал и самые безупречные леди и джентльмены. Разве я тебе не говорила это, дорогая? – Она не сделала ни малейшей паузы для возможного ответа Кэтрин, поскольку в этом совершенно не нуждалась. – У нас есть все возможности танцевать в Хитс-Энде, но на деревенских балах все совсем иначе: там наряду с аристократами много лавочников и фермеров. – Миссис Меривейл бросила на лорда Айверсли презрительный взгляд. – Хотя я полагаю, что даже в Лондоне можно всегда избежать общения с людьми сомнительного сорта.

Миссис Меривейл сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и этим воспользовалась леди Дженнер.

– Лорд Айверсли попросил представить его вам и вашей дочери, и я была счастлива оказать ему эту услугу.

– Л-лорд Айверсли? – с ошеломленным видом переспросила миссис Меривейл. – Вы лорд Айверсли?

– Как вы слышали, – не без иронии ответил Алек и, изысканно поклонившись, добавил: – Весьма рад познакомиться с вами, мадам.

На сей раз миссис Меривейл нашла в себе силы последовать правилу этикета. Однако когда Кэтрин, сделав низкий книксен, взглянула на графа, то поняла, что опасность пока не миновала. Не приходилось сомневаться, что в этих неземного цвета голубых глазах сверкают лукавые искорки. О нет! Он не должен предать гласности…

– Рад наконец-то познакомиться с вами, мисс Меривейл.

Кэтрин наградила графа игривой улыбкой:

– Я столько слышала о вас, что у меня такое ощущение, будто я знаю вас давно, милорд.

Лорд Айверсли удивленно вскинул бровь:

– Надеюсь, ничего плохого.

– Не более того, что говорят о молодом мужчине, который возвращается в Англию после путешествия по заграницам.

– Надеюсь, вы не хотите сказать «после легкомысленных заграничных курбетов»?

Кэтрин растерянно заморгала. Зачем она ведет себя столь глупо и дразнит графа?

Миссис Меривейл нервно хихикнула:

– Курбеты, говорите? Ваши bonmottes свидетельствуют о вашем остроумии.

– Bonmots, мама, – еле слышно проговорила Кэтрин, поправляя мать.

– Нет, ваша мама права, – спокойным тоном произнес граф. – Я в самом деле глуп, как комок земли. Я не должен думать, что вы верите сплетням обо мне.

Кэтрин смутилась.

– Я не знаю, какую сплетню вы имеете в виду, милорд.

– В самом деле? – Граф лукаво блеснул глазами. – Но вы только что сказали…

– Я сказала лишь, что о вас все говорят. Однако я… гм… не прислушиваюсь к сплетням. Или по крайней мере стараюсь их не слушать.

– Стало быть, вы достойны уважения зато, что занимаетесь своим делом. Боюсь, что я не таков. Если люди настолько неосторожны, что говорят там, где я могу их слышать, то я слушаю. И сегодня я услышал множество интересных вещей.

Что ж, Кэтрин заслужила это.

Ухмыльнувшись с видом человека, выигравшего очко, Айверсли добавил:

– Но я совсем забыл, зачем пришел. Я шел сюда с надеждой на то, что вы удостоите меня чести и согласитесь подарить следующий танец.

– Прошу прощения, приятель, но мисс Меривейл обещала его мне, – раздался позади чей-то голос.

Обернувшись, Кэтрин увидела Сидни – тот с негодованием смотрел на лорда Айверсли, держа в руках по бокалу с пуншем. Дело принимало нешуточный оборот.

– Прошу прощения, сэр Сидни, – вмешалась миссис Меривейл, – боюсь, что вы несколько перепутали. Кэтрин уже станцевала один танец с вами, и я знаю, что она согласилась отдать вам последний танец перед ужином. – Торжествующая улыбка матери действовала Кэтрин на нервы. – Будет весьма неприлично вам с Кэтрин танцевать больше чем два танца. Что могут подумать люди? Ведь вы даже не помолвлены.

Казалось, Сидни вот-вот хватит апоплексический удар. Лорд Айверсли в это время старался спрятать улыбку. Кэтрин не могла определиться, кого больше ей хотелось задушить: леди Дженнер за то, что та привела лорда Айверсли, Сидни за его ложь или маму за то, что она уличила его во лжи.

Кэтрин выплеснула свой гнев на графа:

– Сожалею, милорд, но я в настоящий момент не настроена танцевать.

Леди никогда не должна отказывать джентльмену в танце. Это определенно оскорбит его. Но не тут-то было. Казалось, графа это лишь позабавило.

– Какая жалость! Я хотел рассказать вам весьма интересную сплетню, которую подслушал. Но если вы хотите, чтобы мы обсудили ее с вашей мамой и сэром Сидни, мы можем пропустить этот танец.

Конечно же, граф блефовал. Если он расскажет о том, что они делали на галерее, это выставит его в столь же неприглядном свете, как и ее, Кэтрин.

Для Айверсли не существует правила, которое бы он не нарушил.

Кэтрин может так никогда и не узнать конец той истории, если откажет ему.

– Ну, если вы ставите вопрос таким образом, разве могу я воспротивиться?

Не обращая внимания на обиженное лицо Сидни, а заодно и на внезапно появившуюся солнечную улыбку мамы, Кэтрин взяла графа под руку и последовала с ним на танцевальную площадку.