Текст книги "Спасенная горцем"

– Я всегда благоразумна.

Теперь уже смеялись все остальные.

– Но так и есть! – защищалась Ханна.

– Ты импульсивна! – объявила Сюзанна.

– Порывиста. – Лана погладила Ханну по руке.

– Безрассудна, – добавила племянница.

– И ты, Изабелл? – поморщилась Ханна.

Демон в обличье ребенка широко улыбнулся.

– Подумай хорошенько, девочка. – Отец театрально вздохнул. – Даннет владеет плодородными землями и имеет много сторонников. Ему служит целая армия воинов. Даже маркиз Стаффорд не решился бы пойти против него. И он здоров и силен. Не слизняк, от которого не дождешься крепких сыновей.

– Я даже не знакома с ним.

– Возможно, ты его видела. Он был в Баррогилле. – Глаза отца неизвестно почему блеснули.

По спине Ханны пробежал озноб.

– Он туда приезжал?

– Да. И был первым в метании бревен. Очень впечатляющее зрелище.

– Он… он… победил…

Сердце Ханны билось так, что было трудно дышать. Мысли метались в голове, словно испуганные птицы. Щеки запылали, когда она вновь представила незнакомца. Нет. Это не может быть он.

И почему у нее внезапно перехватило горло?

Сюзанна бросила на сестру проницательный взгляд. Ее губы дернулись.

– Даннет, вот как? Высокий, с черными кудрями? Широкие плечи и мощные мускулистые ноги?

Ханна была готова прибить сестру.

– Тот, что со шрамом?

Его лицо снова встало перед мысленным взором Ханны, словно было навеки выжжено в памяти. Шрам? Да, у него есть шрам. Но он придает лицу незнакомца воистину первобытную привлекательность.

– Да. – Глаза отца загорелись. – Он самый. Ханна, ты его видела?

Видела? Она целовала его. А он отверг ее. Умчался без единого слова. И каждый раз при воспоминании об этом она вновь испытывала унижение. Но теперь… теперь он делает ей предложение? Почему?

Съеденный завтрак жег желудок. О небо! Она знала почему.

Хотя ее поцелуй вызвал у него отвращение, он каким-то образом прознал про ее богатое приданое и хочет его получить. Очевидно, очень трудно противостоять желанию завладеть Реем. Даже если придется взять в жены синий чулок, поцелуи которого так ему противны!

Ярость вспыхнула в ней с новой силой, а вместе с ней и боль.

– Я не выйду за него, – выпалила Ханна, хотя не собиралась делать ничего подобного. Просто открыла рот, и слова полились сами, словно под давлением, сжимавшим ее грудь.

Разочарование во взгляде отца причинило ей боль.

– Тебе придется выбрать одного из них, девочка. Я не буду жить вечно, а стервятники уже кружат.

– Разумеется, ты будешь жить вечно, – возразила Сюзанна, гладя его по руке.

Но он проигнорировал ее.

– Ханна, моя маленькая девочка, тебе придется выбрать жениха, – устало произнес он.

Сердце Ханны стукнуло раз и замерло.

– Папа! Ты… здоров? – Она посмотрела на его измученное лицо.

– Силен, как медведь, – ворчливо похвастался он. – Но время на исходе. – Он судорожно сжал ее руку, чем еще больше напугал. – Пообещай, что скоро выберешь, – прошептал он.

– Обещаю.

Ах, милосердные небеса! Слова дались ей так трудно… но она поступила правильно, потому что с лица отца исчезла тревога и он даже улыбнулся.

– Хорошо. Хорошо. Итак, каковы ваши планы на сегодня, девочки?

– Я иду стрелять, – прощебетала Изабелл.

– Надеюсь, не в библиотеке, – вставила Ханна.

Сюзанна недоуменно взглянула на сестру, но ничего не сказала.

– Я вместе с Торкилом собираюсь работать на пасеке.

Ханна наморщила нос. Она любила мед, но пчелы имели неприятную привычку жалить.

– Поосторожнее там.

– Я всегда осторожна, – отмахнулась Сюзанна.

Наглая ложь!

– А я хочу прогуляться по лесу, – объявила Лана и подмигнула Изабеллл. – Пожалуйста, постарайся не застрелить меня.

– Постараюсь, – ухмыльнулась девочка.

– А ты, Ханна? – спросил отец. – Какую шалость замыслила ты?

Никаких рискованных шалостей.

– Думаю прогуляться верхом.

Изабелл тихо ахнула, а Сюзанна хихикнула:

– Вот так сюрприз!

– Вельзевул застоялся в конюшне. Конюхи слишком боятся его, поэтому не седлали, пока нас не было.

– Неудивительно, – кивнул отец. – Этот зверь – воплощенное зло.

– Он великолепен.

Так и было. И она скучала по этому коню, больше того, ей не терпелось проехаться.

Ханна встала и поцеловала отца в макушку:

– Желаю самого прекрасного дня, папа! – сказала она, выходя из комнаты.

– День будет прекрасным, если ты выберешь мужа, – крикнул он ей вслед.

Ханна вздохнула. Отец всегда хочет, чтобы его слово было последним!

Направляясь к конюшне, она дала себе обещание насладиться сегодняшней прогулкой, даже если для этого придется выбросить из головы всех поклонников. Особенно Александра, лэрда Даннета. О нем она не собирается думать. Вообще никогда.

Когда Ханна приблизилась к Вельзевулу, тот яростно грыз удила.

– Здравствуй, дорогой, – пропела она. Конь мотнул головой, обдав Ханну слюной. – Тебе не терпится побегать?

Он действительно был великолепным жеребцом, с блестящей вороной шкурой без единого пятнышка. И да, он вселял настоящий ужас, по крайней мере в тех, кто не понимал его.

Ханна обожала Вельзевула. Он был свиреп и неукротим, и мчался, как ветер. Она никогда не чувствовала себя легче, свободнее, чем в те минуты, когда сидела у него на спине.

– Миледи, – начал Рори, дернув себя за прядь волос на лбу, – он готов и ждет.

– Спасибо, Рори. У тебя с ним было много неприятностей?

Красные щеки конюха говорили за него. Пытаясь не хихикнуть, Ханна повела животное к колоде, чтобы без помех взобраться в седло.

– Вам нужен эскорт? – спросил Рори, тревожно морща лоб. Он прекрасно знал, что не стоит предлагать помощь.

Ханна послала ему улыбку и взяла поводья. Он спрашивал об этом каждый раз, когда она ехала на прогулку. Оба знали ответ.

Она без колебаний пришпорила жеребца, и он пулей выскочил во двор, предвкушая бешеную скачку.

Когда они мчались по булыжникам двора и выезжали из ворот, во все стороны с громким кудахтаньем разлетались куры и с жалобным блеяньем разбегались овцы. А оказавшись на дороге, они полетели! Это было чудесно.

И день выдался замечательный. Дул прохладный ветерок, на голубом небе собирались легкие облачка, солнце лило на землю теплые лучи. Правда, облака становились все гуще: наверняка позже пойдет дождь. Но пока дорога к озеру была сухой. По ее обочинам росли яркие полевые цветы. Кто-то назвал бы их сорняками, но Ханна любила все цветы, даже сорняки.

Как давно она не ездила верхом!

Ханна решила объехать озеро. Этого достаточно, чтобы размять Вельзевула, согреть его мышцы, но при этом не утомить. Хотя он будет мчаться во весь опор, пока она позволяет. Кроме того, Ханна любила эту извилистую дорогу, идущую через лес. Ехать по ней куда более волнующе, чем по прямой дороге на восток.

Девушка низко пригнулась к шее Вельзевула, подгоняя его, наслаждаясь развевавшим волосы ветром и вкусом приключения. Она не обращала внимания на столбы пыли, которые поднимал Вельзевул. В голове Ханны теснились мысли, от которых невозможно было сбежать.

Не последней была мысль о том, что как только она выберет мужа, больше не будет бесшабашных поездок вроде этой. Муж, конечно, захочет ограничить ее свободу, запереть в доме. Она видела, как многие свободолюбивые подруги меняли свою независимость на цепи с железным шаром, как у каторжников.

Другие мысли тоже были не слишком приятными и в основном касались высокого, молчаливого, свирепого мужчины, которого она бы желала, если бы не его грубость. Но тот факт, что он сделал ей предложение… Она разрывалась между желанием и раздражением.

Больше всего на свете Ханна хотела от мужа тепла. Она желала мужа, который будет смеяться с ней, делиться своими мыслями. Кого-то, кто примет ее, как равную. А если он к тому же окажется уступчивым – тем лучше.

Даннет – этот жестокий, мрачный воин вовсе не похож на такого человека, но она не могла выбросить из головы тот поцелуй. Вернее, тот момент, когда он так резко оборвался. А потом Александр отпрянул и взглянул на нее с этим непонятным выражением на лице.

Что это было? Отвращение? Омерзение? Так или иначе, ее обдало холодом. И все из-за него. А это ей не нравилось.

Однако папа прав, говоря о сторонниках Даннета. Последнее время участились набеги на дальние деревни: слишком много воров и разбойников слонялось по дорогам. Хорошо бы иметь дополнительную защиту от последствий огораживания на западе. Будь проклят Стаффорд!

Но насколько глупой нужно быть, чтобы выйти за Даннета? Человека, который заставил ее почувствовать себя всего лишь чем-то вроде клочка земли…

Вельзевул встал на дыбы, и сердце Ханны подпрыгнуло. Она отчаянно вцепилась в поводья, чтобы конь не сбросил ее, и откинулась назад, чтобы как-то обуздать жеребца. Вельзевул продолжал плясать. Она подняла глаза и застыла. Желудок судорожно сжался.

Дорогу загородили трое всадников. Она видела их впервые.

Ханна нахмурилась. Она провела здесь всю жизнь и знала каждого местного обитателя, но в последнее время в Рее то и дело стали появляться незнакомые люди, обычно под покровом ночи и с дурными намерениями.

Успокаивая жеребца, она одновременно потянулась за кинжалом, который прятала в поясе. Нащупала рукоять, и паника немного успокоилась. Если они задумали недоброе, у нее, по крайней мере, есть оружие.

– Кто вы? – спросила она.

Самый огромный из троих улыбнулся. Улыбка отнюдь не была приятной.

– Это она, – произнес он, и Ханне вновь стало не по себе. – Он сказал, что она поедет этой дорогой.

Он? Кто это?

– Что вы хотите? – Ханна сжала коленями бока лошади, безмолвно приказывая Вельзевулу быть готовым в любую секунду развернуться и бежать. Мускулы коня задрожали. Он заржал и, мотнув головой, закатил глаза.

Ханна, насторожившись, оглянулась. Ее сердце упало, когда из леса выехали еще двое, перегородив дорогу сзади. И одним из них был Нилл.

Ханна развернула лошадь и гневно уставилась на Нилла.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прорычала она.

Тот покачал головой и с сожалением прищелкнул языком, отчего ее раздражение только возросло. Она ненавидела его снисходительные манеры и сейчас пришла в ярость.

– Послушай, Ханна, разве я тебя не предупреждал?

– Предупреждал? О чем?

– Я же говорил, что решил взять тебя.

О, господь в небесах, что ей делать?

– Нилл, я не выйду за тебя! – громко выдохнула Ханна.

– Конечно, выйдешь, девушка, – ухмыльнулся всадник рядом с Ниллом. – Ты можешь стать маркизой.

– Плевать я хотела на титулы.

– Мой отец могущественный человек, и когда-нибудь он станет герцогом, – объявил Нилл. – Судя по слухам, твой отец слабеет. Он сильно болен и не помешает моему отцу взять то, что он хочет. А он хочет Реей.

Нилл подвел коня ближе, слишком близко, отчего ей вновь стало нехорошо. Как только конь Нилла подошел, Вельзевул вновь заплясал: очевидно, происходившее не нравилось и ему. Ханна, в отличие от Нила, знала: конь не любил, когда его теснили, и мог напасть. Укусить или лягнуть. Все же она не предупредила Нилла. Потому что теперь, когда он подъехал к ней, между ним и вторым всадником образовался просвет. Не слишком большой, но достаточный, чтобы рвануться вперед, если представится возможность.

– Папа не слаб.

– Не только слаб, но и стар. А силы его людей просто смехотворны. Помнишь ту ферму, что сгорела на прошлой неделе?

Ханна насторожилась. Пожар стал жуткой трагедией. Никто из живущих в доме не спасся. Муж, жена, ребенок – все погибли в пламени.

– Ты о чем?

– Какая жалость, – сально улыбнулся Нилл.

– Хочешь сказать, что причина пожара – ты?

Ужас скрутил внутренности Ханны.

– А скот, который постоянно исчезает?

Холодный кулак стиснул сердце девушки. Озноб пополз по спине.

Проклятье! Так это он? Он во всем замешан?

– Все будет еще хуже, если не выйдешь за меня сейчас. Представляешь, каким кошмаром обернется пожар в зернохранилище? Или внезапное исчезновение твоей сестры?

Лицо Нилла было так близко, что она вновь ощутила смрад его дыхания.

– Или если твой бедный па свалится с обрыва?

На лбу Ханны выступил пот. Ладони неприятно взмокли. Ее страшила сама мысль о том, что папа, Лана, Сюзанна или Изабелл попадут в беду.

– Ублюдок! – прорычала она.

– Разве так полагается разговаривать с мужем? – У него хватило наглости принять оскорбленный вид.

– Иисус, Мария и Иосиф! Нилл! Сколько раз повторять: я не выйду за тебя!

– Выйдешь! Если бы этот подонок Даннет не вмешался там, в Баррогилле, мы уже были бы женаты.

Это вряд ли!

Нилл оглянулся на своих людей, тоже подгонявших коней ближе.

– Мы здесь, чтобы как можно скорее устроить свадьбу. Сегодня. Ты только облегчишь свое и наше положение, если поедешь без сопротивления.

Он взмахнул поводьями, и лошадь двинулась вперед. Вельзевул заржал и стал рыть копытом землю, но Нилл не обратил на это внимания, потому что всегда был глупцом. Внезапно он подался вперед и схватил ее за рукав. Ханна дернулась, раздался громкий треск рвущейся ткани.

Ярость застилала ей глаза. Ханна издала похожий на рычание звук. Это платье было ее любимым!

Нилл снова попытался дотянуться до нее, но Ханна выхватила кинжал и атаковала. Нилл едва успел увернуться, но в это время Вельзевул сделал то, что давно хотел сделать, – укусил лошадь Нилла за круп. Животное отпрянуло с почти человеческим воплем, выкинув Нилла из седла. Он упал на землю и грязно выругался.

И тут Ханна увидела свой шанс: широкий просвет, через который можно было сбежать. И она этим шансом воспользовалась. Когда она пролетала мимо, спутник Нилла попробовал ее удержать, но Ханна увидела его руку и встретила ее ударом кинжала. Она не остановилась посмотреть, глубока ли рана, просто пришпорила Вельзевула, и тот вырвался на свободу. Мужчины, конечно, последовали за ней. Позади слышались конский топот и яростные крики, но ни одна лошадь не могла догнать Вельзевула, так что Ханна почти сразу же оставила всех позади.

Ярость, вне всякого сомнения, дала ей крылья. В крови кипело возмущение.

Нилл хотел доказать, что ее отец слаб, пытаясь умыкнуть дочь? Заставить ее родных страдать, чтобы привести Ханну к повиновению. Но она скорее умрет, чем покорится подобному человеку! Эта земля принадлежит ей, а не чертову маркизу Стаффорду или его сыну!

Провались они ко всем чертям! Как он посмел попытаться похитить ее и силой вынудить стать его женой? Это подлое злодейство не должно остаться безнаказанным!

Но что они могут сделать? Их владение было совсем небольшим, оно располагалось среди других небольших владений. Их сюзерену, герцогу Кейтнессу, плевать на их безопасность и благополучие. Они могут послать жалобу ему или самому принцу-регенту, но Ханна сомневалась, что он потрудится ответить. Англичане считают шотландцев дикарями.

Выступить одним против Стаффорда тоже невозможно. Это было ясно. Отец мог поставить под свои знамена прекрасных людей, но их было недостаточно, чтобы победить Стаффорда. Недостаточно даже, чтобы отпугнуть его.

Значит, долг Ханны – защитить ее людей от дальнейших нападений. И единственный способ – заключить союз с человеком, который заставит Стаффорда призадуматься.

На ум приходил только один мужчина из всех ее поклонников. Пусть он хочет ее только из-за приданого. Пусть он угрюм и груб. Теперь это не важно.

Примчавшись в замок, она спешилась и бросила поводья Рори, после чего ворвалась в кабинет отца. Тот раскрыл рот при виде растрепанной, в порванном платье дочери.

– Ханна! Что случилось?

– Немедленно пошли Даннету послание, – скомандовала она, прежде чем успела утратить решимость. – Напиши, что я приняла его предложение и намерена выйти за него как можно скорее.

Она даже не удивилась, когда отцовские губы тронула улыбка. Он даже не позаботился ее скрыть.

Глава 4

Так. Чертовски. Здорово.

Александр поймал шпагой шпагу противника. Раздался громкий звон стали. Лезвия скрестились, и рука противника ослабла. Ноги подкосились. Он развернулся и попробовал напасть на Александра с другой стороны, но тот был готов блокировать удар. И стал наступать, делая выпад за выпадом, тесня противника к стене. Разбойник споткнулся о бугорок и плюхнулся на зад. Оружие покатилось по земле. Широко раскрытыми глазами он уставился на Александра. Лицо исказила гримаса отчаяния. Ясно, он решил, что конец близок. Но Александр не собирался убивать негодяя, хотя тот этого заслуживал. Он просто хотел преподать урок ублюдку.

Александр, в свою очередь, отбросил шпагу, схватил разбойника за шиворот и поднял.

– Прекрати, – велел он, всадив кулак ему в живот, – красть.

Еще один удар. Последний пришелся в острый подбородок, после чего Александр отпустил негодяя. Тот с громкими стонами рухнул в грязь.

– Ну и ну, – раздался высокий голос за спиной Александра. – Забавно было наблюдать.

Александр, все еще не остыв, круто развернулся. Он был взбешен, застав участников набега на месте преступления, и решил немедленно показать им, кто здесь хозяин. Земли и люди Даннета будут защищены от любой опасности.

– Ты мог бы помочь, – сказал он брату, нахмурившись.

Эндрю пожал плечами и положил руку на рукоять шпаги, спрятанной в ножны шпаги. Его голубые глаза лукаво искрились. Он улыбался, отчего на щеках появились ямочки.

– Зачем? Ты и так слишком развеселился. Не хотел портить тебе удовольствие. – Его ухмылка была чуть кривоватой. Как всегда.

Они были словно две стороны одной монеты: Александр – темноволосый и молчаливый, Эндрю – светловолосый и жизнерадостный, с лицом древнегреческого бога, безупречным до последней черточки. А белоснежные пряди его волос приковывали взгляды всех женщин без исключения. Хотя оба были настоящими великанами, сильными и мускулистыми, и в их жилах текла кровь древних викингов, вся красота досталась Эндрю.

Александру следовало бы ненавидеть брата за легкость, с которой он шел по жизни. Но он не испытывал к нему ненависти. Эндрю был слишком обаятельным, черт его подери, чтобы питать к нему неприязнь только потому, что он ничем не походил на старшего брата. Кроме того, Эндрю был единственной родной душой в мире, и Александр крепко любил его.

Скрывая нахлынувшие эмоции, он нагнулся, поднял шпагу и вытер грязь о траву.

– Спасибо за такую помощь, – буркнул он.

– Но я считаю это огромной жертвой, – с невинным видом заявил Эндрю. – Имеешь ли ты хоть какое-то понятие о том, каких усилий мне стоило проявить такую сдержанность? Я бы много дал, чтобы наказать этого подонка.

Да. Эндрю любил сражаться на шпагах. И наказывать подонков. Для него это было чем-то вроде спорта.

– Но я хотел, чтобы ты получил удовольствие.

– И снова спасибо тебе.

– Тебе нужно было отвлечься.

– Ты о чем? – Александр скрипнул зубами.

– Ты в самом деле не понимаешь? – Эндрю отрывисто засмеялся. – С тех пор как ты вернулся из Баррогилла, ты напоминаешь медведя с раненой лапой.

Так оно и было. Он вел себя еще более отчужденно и грубо, чем обычно. С тех пор как он послал предложение Магнусу, на уме было только одно. Ханна.

Возбуждение постоянно сменялось неуверенностью и страхом. Она отказывала всем своим поклонникам. Вполне возможно, откажет и Александру. Но теперь, когда он решил жениться и присоединить земли Рея к своим владениям, он не мог вынести мысли о том, что она скажет «нет». И не мог отделаться от воспоминаний о ее сладких губах и соблазнительных изгибах…

А тот поцелуй… Господь на небесах! Этот поцелуй…

При воспоминании о том поцелуе его охватывал озноб. Наверняка это хороший знак и она примет его предложение. Страсть, которая чувствовалась в этом простом поцелуе, почти ослепила его, окутала туманом его разум, извела мыслями о черном шелке ее волос. Каково будет намотать их на руку, что он при этом почувствует? Каково будет целовать эти розовые губы, смотреть в янтарные глаза? Обнимать ее тело, полное, соблазнительное и такое мягкое…

Он постоянно видел ее перед собой, чаще, чем мог допустить. Особенно по ночам, когда вся работа была сделана, когда он лежал в холодном плену огромной кровати… один. Он думал о ней. Мечтал о ней. И в эти минуты в нем росло желание. А самообладание куда-то исчезало. Даже страх быть ею отвергнутым не уменьшал его одержимости.

Она может сказать «нет», но может сказать «да», и это наполняло его невыразимым восторгом.

– Да. Ты чем-то озабочен, – заметил Эндрю, став серьезным. Отведя взгляд, он добавил: – Надеюсь, ты скоро станешь прежним.

– Я тоже надеюсь.

Ожидание становилось невыносимым.

Лежавший на земле мужчина пошевелился и, воровато оглядываясь, удрал. Братья смотрели ему вслед.

– Догнать его? – спросил Эндрю.

Александр покачал головой:

– Нет. Пусть бежит. Пусть вернется к Олригу и объяснит, почему пришел с пустыми руками.

Пусть Олриг знает, что лэрд Даннета больше не станет терпеть жалкие попытки вывести его из себя.

– Считаешь, за этим стоит Олриг?

– Да.

Действительно, после той стычки в Баррогилле ситуация на границе резко ухудшилась. Словно Олриг отдал приказ преподать ему урок и донимать, пока он не подчинится.

Ублюдку следовало бы знать, что все его усилия тщетны. Александра нельзя достать. Нельзя привести к повиновению. Нельзя поставить на колени. Нельзя запугать так, чтобы он присоединился к компании Олрига. Нельзя уговорить совершить в отношении своего сюзерена то, что он считал предательством.

– Продолжим? – спросил Эндрю.

Александр кивнул и направился к Уоллесу, терпеливо стоявшему на холмике и щипавшему траву. Знаком он велел своим людям вернуть похищенный скот фермеру, у которого тот был украден. После чего вместе с братом они продолжили объезжать фермы, проверяя, все ли в порядке у арендаторов.

По пути они завернули к Агнес, пожилой вдове, жившей на границе. Фактически она была вассалом Олрига, но у Александра вошло в привычку время от времени завозить ей баранью ногу или курицу. Бедняжка была почти прикована к постели, и если не считать сына, который каждый день работал на ее полях, жила совсем одна.

Но возможно, это только вопрос времени: Олриг вспомнит о ней, а когда вспомнит, обязательно изгонит. Александр хотел дать ей знать, что, когда это произойдет, она будет желанной гостьей в Даннете.

Закончив объезд, братья отправились обратно в замок. Когда они миновали подвесной мост через ров и въехали во двор, навстречу поспешил Фергус, управляющий Александра.

Александр удивленно поднял брови. Фергус никогда не спешил.

– Милорд, – пропыхтел он, подбегая.

Александр спрыгнул на землю и, стараясь не поморщиться, устремил взгляд на лицо Фергуса. Хотя управляющий был давно ему знаком и по-своему дорог, очень трудно было оставаться спокойным, созерцая его шрам. Это зрелище воскрешало воспоминания, которые он жаждал забыть, пробуждавшие в нем угрызения совести.

– Да, Фергус? – Александр решительно выбросил из головы неуместные мысли.

Губы управляющего сложились в нечто, напоминающее улыбку, но поскольку кожу стягивал шрам, было нелегко отличить улыбку от гримасы.

– Оно пришло, милорд.

Александр замер. Мышцы напряглись, нервы натянулись до предела.

– Что именно?

– Письмо, милорд. Письмо от Даунрея. Оно пришло.

Святый боже!

Александр смотрел на лежавшее на деревянной столешнице письмо, лениво почесывая за ушами Бруида. Пес, свирепый защитник и преданный друг, начинал слегка его покусывать, когда он останавливался.

Александр хмыкнул и снова взъерошил мех Бруида. Поглаживание собаки успокаивало его пребывавшие в смятении мысли. Он разрывался между желанием открыть письмо и прочитать, что там написано, и страхом узнать, что ему отказали. Александр сам не знал, почему так колотится его сердце. А может, и знал.

Рассматривая клочок пергамента, от которого зависела его судьба, он запил вином овсяную лепешку. Бросил кусочек Бруиду, но тот поймал его и тут же выплюнул.

Александр вполне понимал пса. Ему тоже не слишком нравились овсяные лепешки, но Мораг так гордилась своим рецептом, передаваемым от кухарки к кухарке из поколения в поколение, что он был просто обязан каждое утро съедать хотя бы одну. Он предпочел бы почки или большой ломоть соленой свинины, или даже пудинг, но таковы уж жертвы, которые должен приносить лэрд. Черт, какая жалость, что пес отказывался его выручить!

Он резко отодвинул письмо Даунрея и сосредоточился на остальной корреспонденции. Конечно, это трусость. Но у него много обязанностей, на его плечах лежит гора дел.

Тем не менее сосредоточиться на прочих делах ему было трудно, но он заставил себя напрячься.

Александр быстро справился с работой и наконец потянулся к письму, лежавшему последним в груде. Это оказался отчет от управляющего в Лите, он описывал конфликт, который требовал участия мирового судьи.

Александр вздохнул. Поскольку он лэрд, его долг разрешать такие конфликты. Это означало, что придется выкроить время и поехать в деревню, чтобы выслушать жалобы. Он мог бы послать Эндрю, но предпочитал, чтобы его люди видели лэрда и знали, что всегда могут рассчитывать на его поддержку, за которую платили верностью. Верность – то, что связывает их, и эта нить была очень тонкой.

На последнее такое путешествие ушла неделя, но оно того стоило.

Судя по фактам, изложенным управляющим, дело было в земельных спорах, запутанных из-за многочисленных браков с обеих сторон и древних распрей. Страсти разгорелись с такой силой, что требовалось ехать немедленно.

Теперь, когда все было решено, оставалось всего одно письмо. Письмо от Даунрея.

Александр взял письмо дрожащими руками. И хотя он страшился того, что оно могло содержать, он знал, что с такими вещами нужно разбираться как можно быстрее. Если ему отказано, он испытает боль, но, по крайней мере, разрубит узел сразу.

Боже, он надеялся, что все выйдет, как задумано!

Александр сломал печать и пробежал глазами фразы, написанные знакомым почерком друга. Сердце на миг остановилось. Дыхание пресеклось.

Все страхи, все сомнения, все тревоги улетучились. Неописуемая радость, словно первое дуновение свежего ветерка, затопила душу. Крохотные волны этой радости пробегали по телу, все внутри дрожало.

Он отложил письмо и потер глаза. Потом снова взял его и перечитал. Только чтобы удостовериться, что все прочитал правильно. Что там ответ, на который он надеялся, о котором мечтал.

«Она приняла твое предложение».

Александр прочитал каждое слово. Отдельно. Потом выдохнул. Засмеялся. Завопил.

«Она приняла твое предложение».

Возбуждение наполнило его. Запело в венах.

Она будет принадлежать ему. И скоро приедет.

Он поморщился, сообразив, как мало времени осталось на подготовку. А нужно еще съездить в Лит! Нельзя терять времени, а впереди столько дел.

Он поспешно вытащил стопку пергаментов и принялся писать приказы слугам. Прежде всего необходимо подготовить покои баронессы, смежные с его комнатой, вернее полностью их переделать. Он почти не знал невесту, но был уверен, что ей не понравится бледно-желтая отделка. Ханна не похожа на женщину, любящую желтый цвет.

Он подумал о том, не стоит ли перебраться в куда более роскошные апартаменты покойного дяди, но тут же покачал головой. Он не станет спать в постели Дермида. Хотя тот давно умер, Александр все еще очень хорошо помнил этого гнусного человека. Кроме того, Александр предпочитал вид из западного крыла и был уверен, что Ханне он тоже понравится.

Но какой цвет ему следует выбрать?

Хорошенько все обдумав, он остановился на янтарно-коричневом. Этот цвет теплый и располагающий, как цвет ее глаз.

Потом пришлось перейти к деталям свадьбы. Ханна, конечно, может возразить против его распоряжений, но Александр не собирается давать ей возможность передумать или отложить церемонию. Он намерен подготовить все к тому моменту, как она войдет в двери его замка.

Он наскоро набросал записку приходскому священнику и добавил ее к остальным письмам. Неплохо иметь под рукой священнослужителя. Если повезет, отец Питер выпьет всего бочонок виски и останется трезвым.

Письмо Ханне заняло больше времени. Как приветствовать невесту? У Александра почти не было опыта в написании подобных писем, но он знал, что это самое важное послание. Потому что оно задаст тон их отношениям.

Хотя он редко затруднялся в выборе слов, которые необходимо было перенести на пергамент, сейчас ничего подходящего в его голову не приходило. Он написал письмо в пышном, цветистом стиле, но перечитав, скомкал его и бросил в корзину для мусора. Второе письмо походило скорее на деловое, и его постигла та же судьба. После еще пяти попыток Александр остановился на самом коротком варианте:

«Буду счастлив приветствовать вас в Даннете, где немедленно состоится свадьба».

Не слишком приветливо, но и не совсем безлико. И суть дела изложена точно.

Александр любил, когда суть изложена точно. С огромным удовлетворением он нацарапал свое имя и, приложив печать, оставил письмо на столе вместе с другими, после чего написал еще одну записку, которую невесте передадут по прибытии. В ней он снова приветствовал ее и советовал обращаться к Фергусу, который исполнит все ее приказания. Поскольку Александр не знал, сколько времени займут дела в Лите, это казалось благоразумным. Он не хотел, чтобы она посчитала, будто жених груб и неприветлив. Необходимо, чтобы их отношения начались на верной ноте.

Он уже написал ее имя и приложил печать, когда Бруид зарычал. Но рычанье было ленивым: не столько предупреждение, сколько недовольство тем, что его разбудили.

Ощутив чье-то присутствие в комнате, Александр замер и медленно повернулся. И тут же у него на сердце стало теплее. В дверях стояла маленькая девочка с серьезным личиком и огромными темными глазами. Фиона Макгилл – одна из сирот, прошлой зимой забредших в Даннет в поисках убежища. Их по приказу жестокого лэрда с запада выбросили из домов прямо на снег. Ее бедная мать, сжигаемая жаром лихорадки, умерла у ворот замка.

Очень немногие люди были способны одолеть триста ступеней, ведущих к его убежищу в башне, но Александр предпочитал тишину во время работы. Правда, он всегда был рад видеть Фиону, потому что полюбил девочку, и не только за то, что они страдали одним и тем же недугом. Ее присутствие всегда его успокаивало. Малышка была живым напоминанием о том, что он способен кого-то защитить.

Ее губы безмолвно шевелились, и у него все внутри сжалось. Ему был знаком этот страх и эта невозможность произнести слова, которые не идут с языка. Он терпеливо ждал, пока она боролась с собой.

– Ч-что т-ты д-делаешь? – выдавила она наконец.

– Работаю.

Ее улыбка померкла. Черт! Он не хотел говорить с ней так резко. Только не с этой девочкой.

Александр поспешил подмигнуть ей и протянул к ней руки. Он усадил Фиону к себе на колени, натужно застонав при этом, словно она была тяжела, как булыжник, хотя на деле весила не больше перышка.

Фиона хихикнула и прижалась к нему.

Что-то стиснуло его грудь. Как он мечтал о ребенке! Своем ребенке! До сегодняшнего дня это было лишь смутными грезами, но теперь он женится, и все будет по-другому. Скоро у него появятся сыновья.