Текст книги "…Твой Джеймс Дриминг"

Глава четвертая

Заново увидеть моего друга я смог только через три-четыре дня, почему-то он не разрешал приходить к нему, хоть жил он не так далеко, а учеба меня сильно не раздражала. Я уже вышел из школы и направился домой, как вдруг мой телефон зазвонил…

– Заглянешь ко мне? – прозвучал волнительный голос в трубке.

– Йоу, парень, откуда ты раздобыл мой номер?

– Я чертов Шерлок Холмс.

– Как жизнь? Как рука?

– Нормально все. Так зайдешь?

– Адрес, хотя бы, дай, Чертов Шерлок Холмс.

Быстро съездив в «У Барри», я подъехал минут через двадцать к его двухэтажному дому, примерно такому же, как и у меня, только с одним отличием, его дом был розовато-мрачноватых оттенков. Бросив свой велосипед у ограды, я постучался в тяжелую деревянную дверь, к ней кто-то устало подошел, глянул в дверной глазок, и я услышал щелчок замка. Выглядел Константин, скажем, неважно: мешки под глазами, ярко выделяющиеся на его светлой коже, встрепанные волосы, домашняя одежда в плохом состоянии, а самое важное то, что у него были синяки на руках, один на подбородке, а ещё, из-за шорт, можно было увидеть шрам на ляжке. Но птица все так же висела на его шее, как и раньше.

– Птицу починил? Хорош, – одобрительно сказал я.

– Есть такое, – с улыбкой ответил он.

– Почему ты не разрешал приходить к тебе? Чувак, ты выглядишь так, будто пережил войну и при этом воевал на передовой, – обняв его, начал я.

– Хах, ты не знал? Я участвовал в Лиамово-Константиновой войне, а она ещё не закончилась, я ещё покажу ему, где раки зимуют! Как он, кстати?

– Да не хворает, спрашивал про тебя, когда в очередной раз забирал у меня обед. Отомстить ему собираешься, солдат? У нас ещё никто об этом даже не думал, а ты ему войну объявляешь? Смешно же, ну сам по…

– Да нет, какая война? Одного сражения, думаю, будет достаточно. Знаешь, как выигрывают сражения?

– Как?

– Изучив противника, малыш.

– То есть?

– Ну, надо порыть информацию о нем, может, и в его шкафу есть скелеты?

– Ну, типа отец у него поехавший.

– Ого… за это можно зацепиться.

– Чего? Ты дурак?

– О боже, нет, я хочу сделать его нормальным, понимаешь?

– Хахах, рассмешил, – посмеялся я.

Он посмотрел на меня самым серьезным взглядом, и я понял, что он не шутит.

– Ладно, ты прав, надо поискать. Только это бред, ты же понимаешь?

– Вот именно, начинаем искать информацию. Ладно, забыли о нем, – задумчиво закончил он.

Константин резко развернулся и грациозно направился в гостиную, я робко последовал за ним. Он указал мне на черный кожаный диван, а сам направился на кухню, я стал послушно его дожидаться, если честно, я не очень любил ходить по гостям, а уж тем более, не знаю, с чем была связана эта моя странность, а может, это и не странно. Я ещё внимательнее осмотрелся в его доме, весь дом был ярких кремовых тонов вперемешку с шоколадными, он изо всех сил старался показаться радушным и добрым, но возникало ощущение, что эти светлые цвета нанесены сразу же над одними из самых темных.

– Тебе чай или кофе? – донесся голос из кухни.

– Кофе, если не трудно, три в одном, желательно. Тебе разве не тяжело, ведь ты временно однорукий?

– Моя одна рука получше твоих двух будет, так что сиди там, – ответил он, посмеиваясь.

Константин умолк на какое-то время. На кухне была слышна возня, и стало понятно, что нужно было ему помочь, я только начал вставать, чтоб пойти ему на помощь…

– Идите забирать кофе, о, Джеймс Остроумнейший, – сказал он, когда вернулся в гостиную с одним кофе.

– Ой, да ладно тебе умничать. Толкну и вторую руку сломаешь, – я встал и пошел в направлении места, откуда он пришел. – Куда идти-то?

Он кивнул в сторону кухни.

– Логично, – ответил я, пошел на кухню и принес себе кофе.

– Доставай круассаны, – увидев оставленный мною на диване пакет, сказал он.

– То есть? – сначала не понял я его.

– О боже… чувак, зачем ты принес их тогда, выстрелишь в меня ядовитым кремом?

Мы попили кофе с вкусняшками, но Константин все равно был грустным, точно так же, как и в школе тогда. Он старался поддерживать беседу, но его взгляд всегда был направлен куда-то в пустоту.

– Чувак, что с твоим настроением? Ты чего-то грустный, – спросил я у него.

– Что ты слушаешь?.. – прозвучал ответ.

– В смысле?

– Ну, ааа, не тупи-и-и, из музыки.

– Не знаю, всякое, но в основном что-то из прошлого века, ну… Майкла Джексона, Дэвида Боуи, Роллинг Стоунз, а что?

Он встал и включил что-то просто шикарное, возникло ощущение, что я это слышал раньше, но не смог вспомнить когда…

– Ох… боже, чувак, что это? Такое ощущение, что меня окунули в чан с молоком и мёдом…

– Это, черт возьми, их величество "Queen" – моя любимая группа… – и только теперь с самодовольной улыбкой откинулся на кресло.

– Как песня-то называется?

– "The Show must go on" – мне кажется, что это песня в каком-то смысле будет символизировать мою жизнь в целом…

– Это очень круто, кинешь потом мне группу? Она здоровская.

Он быстро достал из выдвижного ящика бумагу и написал на ней название группы.

– Социальные сети – хрень, мешающая людям быть собой, быть живыми, понимаешь? Из-за них мы в какой-то степени теряем свою человечность, ещё больше боимся общества, боимся заговорить с кем-то… поэтому меня ты там не найдешь, – пояснил он свои действия. – Хотя бы начнешь слушать лучшую музыку в мире, ну то есть те, кого ты перечислил, это тоже, несомненно, легенды, но по моему нескромному мнению, Фредди Меркьюри и Ко лучшие, – проговорил Константин, с улыбкой протягивая мне листок. – Ладно, пойдем наверх.

Я последовал за ним через гостиную на второй этаж, осматривая попутно интерьер. Крутая лестница из темного дерева, с потолка свисала огромная люстра, а на стенах был изображен Лондон, ещё висел портрет, на котором был запечатлен какой-то молодой и статный мужчина в очках на фоне поля и трактора. Как бы прочитав мои мысли, Константин начал:

– Мой отец в молодости. Он очень сильно любит эту фотографию, говорит, что, смотря на нее, он мотивируется делать все лучше, чем в то время, когда она была сделана. Мой дедушка владел этой фермой, я в детстве очень часто жил там, и дедушка, наверное, был, после моей сестры, человеком, кто любил меня по-настоящему и видел меня настоящего, не требовал от меня быть идеальным и заниматься тем, чем мне противно заниматься… забудь…

Мы зашли в комнату Константина. Я был в шоке от того, что увидел, потому что там стоял жуткий беспорядок, а о запахе и говорить не надо. Выглядело все примерно так: на светло-желтой стене висела гитара, возле фиолетовых штор на стене была огромная черная полка, которая была забита книгами разных издательств и цветов. Сразу у красной двери стоял деревянный шкаф с хаотично закинутыми в него вещами, а рядом с ним маленький мольберт с холстом на нем, а на черном столе лежали бумаги, как я понял, он что-то писал. Одежда же была разбросана: пальто лежало на кровати, штаны висели на крышке шкафа, рубашка свисала со стула, кроссовки валялись возле стола в углу комнаты.

– Ух ты! Здесь что, был загон для коров? – рассмеявшись, сказал я.

– А что, до меня здесь ты жил? – шутливо посмотрев на меня, сказал Константин. – На самом деле, это творческий беспорядок, если бы я хотел, то убрал бы это и вычистил бы всю комнату, но мне так проще…

– Ну-ну.

В комнате невозможно было дышать, мой друг не любил впускать в комнату свет. А когда я подошел к окну, чтобы впустить свежего воздуха, он попытался встать на моем пути, но напомнив ему, что две руки против одной обычно побеждают, я завершил начатое. Примерно минут пятнадцать он ещё меня посыпал проклятиями и шуточными оскорблениями, а потом успокоился.

– Чувак, где у вас уборная? А то мочевой пузырь решил со мной поиграть в игру.

– Какую? «Испачкай штаны за пару секунд»?

– Ну ты, черт возьми, и шутни-ик, – смеяться мне явно не хотелось.

– Ладно. По коридору налево.

– Ага, спасибо.

Когда я, облегчившись, вернулся в комнату, первым делом увидел Константина, ходящего по комнате туда-сюда, взад-вперед. Он был очень сильно напряжен, я чувствовал, что он хочет что-то сказать, но стесняется что ли?

– Джеймс, прости, мне позвонили родители и они скоро приедут, а гостей они не одобряют, тем более, если я не попрошу их разрешения, перед тем как кого-то впустить.

– Что? Хочешь сказать, что они не знают, что у тебя есть друг, которого зовут Джеймс Дриминг!? – но я не успел как-то с ним поговорить, потому что мой телефон затарахтел, мама сказала идти домой и что ей нужно будет помочь с уборкой.

– Ладно, чувак, я постараюсь нарыть чего-нибудь, чего не знаю про Быка, – в ответ на это Константин одобрительно кивнул, и мы попрощались.

Я сумбурно спустился по деревянным лестницам и выбежал во двор, сел на велосипед и поехал домой по городу.

2

За столом на кухне сидели мама с папой и, видимо, обсуждали эту историю с Константином и Быком, которую я рассказал сразу в тот же день.

– Привет, мам! Привет, пап! – оповестил я их о своем приходе.

– Привет, малыш! Ты не голоден? Садись кушать.

Но как только я сел за стол напротив них, они начали, улыбаясь, пристально на меня смотреть. Я вечно забывал помыть руки; когда я вернулся, они начали меня расспрашивать:

– Как там Константин? Говорил с ним после этого конфликта? Кстати, как бы ты оценил этот конфликт и что бы предпринял на месте Константина? – спросил меня отец. Ему нравилось узнавать мое мнение по поводу жизненных ситуаций, они с мамой считали, что так я смогу вырасти полноценно, и не думая о том, что ко мне никогда не прислушивались. Вероятно, это была хорошая стратегия по воспитанию.

– Ну, я считаю, что там была неизбежная ситуация и, наверное, Константин очень сильно дорожит этой птицей, потому что ему было абсолютно плевать на Лиама до тех пор, пока Лиам не дернул за нее. Да и с этим задирой невозможно общаться как с человеком, потому что он, вероятно, боится слов, которые могут ему причинить боль. Он редко что-то говорит, а когда говорит, то кричит. Думаю, да, Константин пожертвовал рукой, хоть даже она восстановится скоро и будет как новенькая, но там больше вариантов не было…

– А вы не пробовали с ним подружиться? Вдруг ему не хватает дружбы и любви, и поэтому он направляет недостаток всего этого в агрессию? – решила мама.

– Да, милая, считаю, что в твоих словах есть доля правды, но ещё, возможно, его дома бьют, раз он так сильно хочет доказать свое превосходство над сверстниками. А ещё, возможно, что его родителям, в сущности, плевать на сына, попробуйте помочь ему. – Глотая пищу и задумчиво глядя на стену, сказал отец и, пожелав всем спокойной ночи, направился в спальню.

За столом остались только мы с мамой. Думаю, что она полностью согласилась с мнением папы, и эту тему мы в этот вечер больше не затрагивали.

– Я был в гостях у Константина.

– Правда? Как сходил? Как Константин? Познакомился с его родителями? – С огромным интересом начала она, явно ожидая от меня большего, чем я мог сказать.

– Он в порядке, но печальный какой-то, я уверен, что это не из-за руки. Он опоздал в школу в тот день, ты уже знаешь, что мы сидим за одной партой, так вот, он был ужасно напряжен, на все вопросы отвечал очень коротко, а когда к нему пристал этот тучный рыжик, Константину было настолько сильно плевать, что это просто не описать словами. В момент, когда он висел на руках Лиама, Константин как бы думал о чем-то своем, но только после птицы он оживился. Рука у него заживает, скоро в школу ходить будет, хотя он и сейчас может, но говорит, что родители переживают и по этой причине его не пускают в школу. А родителей, кстати, и не было, наверное, уехали куда-то.

– А он не промах мальчик, раз никто Лиаму сдачи не давал. Ладно, мой милый, иди спать. – она поцеловала меня в лоб и отправилась следом за отцом.

Я же весь вечер и часть ночи думал над словами моего отца, а если надавить на Быка с помощью родителей? Или, может, его правда избивают и вообще ему плохо живется, и он этого такой злой? Так точно же! Папаша-то слетевший с катушек! Я решил действовать и проследить за ним после школы до его дома или куда он там уходит.

В понедельник, да и вообще все время после встречи с Константином, Бык не был таким, как раньше, злоба просто распирала его в клочья. Но все равно после уроков я решил воплотить задуманное в жизнь. Выйдя из школы, Лиам поехал со своими друзьями на заправку, ведь только там продавали несовершеннолетним алкоголь. А я со своим велосипедом спрятался за мусорными бачками и стал ждать их действий. После покупки дешевого алкоголя они уселись к Марти в машину и включили на полную громкость музыку и сидели, распивая алкоголь. Через какое-то время это им надоело, и они решили, что забрать наушники у проходящего парня – хорошая идея. Этот парень долго сопротивлялся, так как был старше каждого из них, но их было трое, и количество решило исход боя – они запинали его до потери сознания, при этом осыпая парня всеми оскорблениями, что знали. Как обычно делают полоумные придурки? Правильно, сначала делают, а потом думают, так и поступила эта компашка. Они поняли, что переступили дозволенную грань, ведь это не школа, и Лиам прихватил наушники. Они разбежались кто куда. К счастью, я был на велосипеде (как и Бык), следовательно, он должен был бы вернуться в школу за ним. Поэтому я сразу направился туда, я бросил велосипед и, войдя внутрь, стал ждать, смотря в окно. Я угадал. Через минут десять на углу школы мелькнула рыжая голова Лиама, он явно боялся последствий, позже черная футболка с черепом, которую он носил почти всегда, классические джинсы и черные кеды. Я сразу понял, что это он, Бык забрал со стоянки свой велосипед и помчался по очень странному пути, ведь этот путь был единственным рабочим и уходил далеко за пределы города. Подождав, когда он свернет за угол, мой велосипед помчался за ним, держа приличное расстояние, мне удалось остаться незамеченным. За нами оставались маленькие потрепанные заброшенные домики, заправка, кинотеатр, в котором работала моя мама, и много всего. Я точно не помню, какое количество времени мы проехали так, полчаса, час? Но добравшись до свалок автомобилей, он свернул в лес, и ещё какое-то время мы пробирались через лес, где-то листья опали, но осень только расцветала, так что все было хорошо, и он, опять же, меня не видел. Бык ехал по тропинке, которая вывела нас в поле, но он сразу свернул направо, и через минут пять езды мы приехали к какому-то бежевому ржавеющему фургончику. Время уже было относительно позднее, солнце садилось, я не стал дожидаться момента, когда Бык выйдет из фургончика, а может, он вообще бы оттуда не вышел до следующего утра? Обратный путь у меня занял чуть больше времени, потому что ездить ночью по лесу очень страшно, а когда ты не слишком хорошо знаком с дорогой, чтобы ехать по ней уверенно, страшно вдвойне. Когда я проезжал мимо груды машин в полной темноте, то вспомнил местную легенду про красную машину, убивающую тех, кто каким-то неведомым образом мешал ей, вроде бы её название начиналось с К? Говорят, что она ещё давно была на этой свалке, вся уже заржавела и уже давно не давала о себе знать, но все равно иногда выезжает в темную ночь, чтобы поискать новых жертв. Отогнав эти мысли, я поехал дальше и добрался до дома в позднее время.

– Где ты был, сынок? – спросила меня мама, как только я вошел домой.

– Да так, по одному очень важному делу ездил. Это правда настолько важно, что я приехал так поздно…

– Юноша, мы же говорили об этом, я верю, что ты не занимаешься разного рода плохими вещами, но все же предупреждай, когда ты должен задержаться, а то я ведь волнуюсь, милый. Ладно?

– Ладно мамуль, прости меня, – я поцеловал её в щёку и отправился по своим делам, а она продолжила смотреть свою любимую мелодраму.

Мои родители очень любили меня, и по их доверию это было понятно. Я всегда уважал их по этой причине и очень редко допускал того, чтобы как-то лишиться их доверия или ослушаться их. Потому что они работали над этим, и с моей стороны было бы по-идиотски не помогать им. Иногда мы с отцом устраивали разные дискуссии, и если он был не согласен с моим мнением, мы всегда приходили к какому-либо компромиссу, он редко повышал на меня голос, не был вспыльчивым и грубым. В моей жизни я не припомню хотя бы раза, когда на меня поднимали руку. Родители активно интересовались моей жизнью, но не держали её под надзором. Я не боялся приходить к ним за советом даже в самых глупых ситуациях или когда получал плохие отметки, они предпочитали поговорить со мной без всяких там криков и ругани, наверное, поэтому я вырос уравновешенным и не страдал от всяких депрессий из-за ссор с родителями. Я испытывал шок, когда люди говорили мне, что их родители строги с ними, бьют их или контролируют жизнь от времени сна до переписок в телефоне. Не дают заниматься любимыми делами и так далее. «Что за бред!?» – думал я об этом. Крутые у меня были родители, правда?

В эту ночь я решил, что мне бы надо начинать читать, рисовать, анализировать фильмы или хотя бы заняться чем-то, кроме игр и домашнего задания. И удивлению моему не было предела, когда я прочел «Великого Гэтсби» за часть ночи, (да, книга небольшая, но это же только в первый раз), и с тех пор затянуло меня не на шутку. И пошло-поехало: «Шерлок Холмс», весь «Гарри Поттер», много книг Стивена Кинга – я читал и читал. Чуть позже, прочитав любое произведение, я обдумывал его, смотря в бледный потолок моей комнаты. Иногда кидал наброски начала своей книги, которая как-то спонтанно возникала в моей голове. Мне было очень интересно думать о том, что же лучше: фильмы, снятые по книге, или собственно сама книга. Короче говоря, я занялся этим серьезно, и у меня начала вырисовываться какая-то цель жизни. «А почему бы не писать книги?» – думал я. Да и время первого опыта пришло, ведь учительница по литературе попросила нас написать маленький рассказец до конца четверти. Теперь я посвящал все свободное время этому домашнему заданию, желая написать что-то стоящее, что-то, что понравится мне самому. Так что все свободное время я посвящал либо прочтению книг, либо написанию этого небольшого рассказа, либо смотрению в потолок и обдумыванию этого самого рассказа.

Прошло около трех недель, Константин давно ходил в школу, но опять исчез, заболел, наверное, а Бык ни разу не появился у порога школы с того момента, как я видел его входящим в фургон. И в школу, с криками, заявился отец Быка, он вцепился в миссис Науэр. Этой встречи наш учитель точно не мог ожидать. Знаете почему? Во-первых, отец Быка абсолютно никогда не ходил в школу (кроме того момента с Фредди и его личными переписками). Во-вторых, Миссис Науэр и сама не очень-то хотела его вызывать, предпочитая говорить с Лиамом, сейчас я понимаю, что она делала лучшее, что могла. В-третьих, похоже, что в семейке Бойл была одна общая проблема – нестерпимость и агрессивность, – он кричал так, будто миссис Науэр сделала с его сыночком что-то ужасное. В итоге оказалось, что Лиам не ночует дома после того, как сломал руку Константину, и его отец об этом даже не слышал, да и итоге ему было наплевать на руку моего друга, его беспокоил Лиам, а точнее то, что ему никто «не готовит жратву, а в доме срач». Почему сына нет дома? Почему он не ходит в школу? – это привело отца Лиама в ярость. Но он опомнился и додумался до того, что школа не виновата абсолютно ни в чем, он дал нашему учителю свой номер, чтобы миссис Науэр сообщила ему о том, когда Лиам явится в школу, покраснев и извинившись перед всеми, ушел восвояси. А когда уходил, обещал «надрать задницу этому ублюдку и заставить извиниться перед Константином». Но позже, по развешенным фотографиям Лиама, которые были буквально на каждом столбе, мы узнали, что отец все-таки ищет сына. И правда, кто будет «готовить жратву и стирать трусы»?

3

С Константином я не общался почти неделю с того момента, как он перестал ходить в школу, а после всего этого, как бы хотелось узнать у него, как рука, что сказали родители, да и в целом, как он сам? Телефон он не брал, вопреки его словам, я решил поискать Константина в соцсетях, оказалось, что там он и вправду не зарегистрирован, м-да, как и всегда, он закреплял свои слова действиями, ну или подписан другим именем. «А почему бы тебе не сходить к нему?» – спросили бы вы меня. «А откуда, черт возьми, я уверен, что его родителей нет дома? В последний раз он четко дал понять, что приходить к нему без предупреждения – плохая идея», – отвечу я вам. Эх… черт.

И вот, как обычно после школы, я сидел дома и пил чай с крекерами, как вдруг мой телефон зазвонил…

– В доме пусто. Заглянешь ко мне? – Прозвучал волнительный голос в трубке.

– Йоу, парень, где черти тебя носят?

– Эм… дома? Нарыл что-нибудь?

– Скоро буду.

Я встал, и одевшись, сразу поехал к нему.

– Рассказывай, что узнал, – сказал он, едва захлопнув дверь своей комнаты.

– Эй, где твой гипс? – с удивлением спросил я.

– Ну, как видишь, сняли, наверное. – Улыбнувшись, ответил он. – Да там был несильный перелом.

– Твои родители не подадут в суд там или не обратятся в полицию?

– Не, они лучше сквозь землю провалятся, но не сделают ничего подобного, это «ниже их достоинства».

– А то, что, какое-то «быдло» третирует их сына, не «ниже достоинства»?

– Слушай, я не знаю, окей? Пошли наверх.

– Ты не болеешь?

– А что?

– Ну, нам в школе сказали, что ты не ходишь из-за этого пока.

– Ну… болел. Ладно, пошли.

Я раздвинул эти шторы и открыл окно, потому что дышать в его комнате было уже невозможно (опять). Убранство комнаты почти ничем не отличалось от прошлого раза.

– Эй, что ты делаешь? Кто тебе разрешил? Слушай, это не смешно, – эти звуки я слышал, пока открывал окно и после этого он сказал, что сам знает, как ему удобнее.

– Слушай, не учи меня, что мне делать, ты ещё мне «спасибо» скажешь, – завершив свое дело, ответил я.

– Не говори так больше!

– Как?

– Это долбанное «спасибо скажешь».

– Друг, ты напряжен, поехали тогда в «У Барри», как раз я заметил твой девчачий бордовый велосипед у вашего заборчика.

– Да? И припарковал рядом такой же «девчачий» велик такого же цвета?

– Ой, да ладно, тоже мне нашелся комик. Мой велик круче.

– Ага, как скажешь… Мне запретили выходить из дома… – произнес он с явным огорчением. – Они уехали надолго, но я не привык нарушать их запретов, а то меня накажут.

– Чего? Накажут? Ты издеваешься? Ты разве не относительно самостоятельный уже? Типа, хотя бы, скататься в шикарную закусочную в минутах десяти-пятнадцати езды на велосипеде? Понимаю, когда нежданные гости, а дома бардак, ведь я сам тоже по шапке получал за такое, ну, то есть, меня тоже ругали, но просто скататься из дома куда-нибудь на совсем чуть-чуть?

– Это не повод ослушааться их, я не хочу проблем…

– Ой, да ладно тебе, ты шутишь? Мы на недолго и успеем, не переживай, если что, я поговорю с ними.

– Поговоришь? О чем ты, чувак? Ты их даже не знаешь, – ему явно не нравилась эта идея.

И тут я воспользовался своим лучшим оружием, которое в тот момент действовало абсолютно на всех ребят моего возраста:

– Тебе что, слабо? – сказал я и небрежно лживо рассмеялся.

– Мне? Ты шутишь? Когда это мне было… хотя стоп, ты берешь меня на «слабо»? Не офигел ли ты, какашечная морда?

– Все, давай, поехали, Русалочка.

– Ох, хорошо, – согласился он, – но ты втягиваешь меня в неприятности.

– А зачем ещё нужны друзья? Неприятности и вылезание из них – это синонимы слова «дружба», чувак? – рассмеявшись, сказал я. – Все, давай, одевайся и поехали. Я угощаю!

Через три минуты мы мчались к «У Барри», проезжая все эти маленькие домики, смотря на эту прекрасную зелень, которой в нашем городке было немало, разных людей: знакомых и незнакомых, машины, Парк Роз, «Мир знаний», и наконец, достигли «У Барри». Все стояло на месте, тот самый Мустанг, тот самый граммофон и та самая корица. Как же давно меня здесь не было. Примерно недели три я не видел приятное морщинистое лицо Барри, а это было своего рода рекордом для меня. Обменявшись дружеским рукопожатием и улыбкой с Барри, я сказал Константину сесть за последний столик. Мне всегда нравилось садиться по возможности за него.

– Можно, пожалуйста, два чернично-молочных и четыре сконы с корицей, – проговорил я заказ Барри и залез в кошелек, чтобы посчитать, хватит ли мне денег на ещё что-нибудь, как обнаружилось, не хватало. Поэтому, взяв два подноса, развернувшись, я начал отдаляться от Барри.

– Неужели ты не хочешь круассаны? – сказал он с удивлением и небольшим смехом.

А сказал он это по той причине, что почти всегда я брал круассаны, они были моим любимым угощением из всех, что там были, но я выбрал сконы, они были и дешевле и более сытные. Да и если так, у меня больше не было денег.

– Мистер Пэндер, честно говоря, у меня больше не хватит, да и почему бы и не попробовать что-то другое, – сказал я, улыбнувшись, и направился к нашему столику.

За окном горел закат, а так как наше кафе находилось чуть повыше всего города, на холмике, этот закат на фоне домов был просто бесподобен. Солнце ещё не полностью ушло, но этот красный оттенок покрыл весь небосвод, так и хотелось выйти и встретить его где-нибудь у берегов Кристаллвотер, но и наше нынешнее место полностью устраивало нас. Мой друг смотрел в окно, даже когда я положил перед ним заказ, он не отвел взгляда от окна.

– Прекрасно, согласен? – спросил меня Константин через какое-то время, при этом не отводя глаз от окна.

– Да, это удивительно, как небо красится в какой-то один миг из бело-голубого цвета в красный, а потом ещё и переходит в темно-синее.

– Знаешь, что напоминает? – задумчиво проговорил Константин, – это как жизнь… – он немного помолчал, обдумывая то, что скажет потом, – каждый рождается в момент раннего утреннего неба, и это лучшие его моменты жизни, самые светлые… к счастью, это занимает большее время, но иногда приходит туман, окутывающий все, или дождь, покрывающий небо тучами и грозой – это моменты нашей молодости, связанные с трудностями, но они скоротечны, как и сами проблемы, по этой причине они рассеиваются и мы опять видим голубое небо, да ещё и иногда, черт возьми, покрытое радугой! Небо такое же ясное, как и детство, подростковый период и небольшой период после. А потом… через какое-то время наступает быстрый и мимолетный красный цвет – это момент старения человека, болей, болезней и опасностей… что бывает потом? Правильно, темно-синий цвет – это койка, человек не может с нее встать и буквально привязан к ней, он ничего не видит, как и в ночи, изредка он видит свет от фар или окон домов – это как лекарства, но они не всегда полезны, а скорее ненадолго. Что бывает после темно-синего? Черный, а черный – это логическое завершение жизни… смерть. Знаешь, что мы должны обещать себе? Мы должны обещать себе прожить этот голубой отрезок как можно ярче, сделать так, чтобы краснота пришла слишком поздно и я, надеюсь, проживу свою жизнь так, несмотря на все преграды. Я хочу путешествовать и прожить жизнь, познавая мир, что может быть лучше? Хочу написать книгу, снять кино в стиле Квентина Тарантино или ещё как-то, перекрасить волосы в розовый, забить татуировками руку и посвятить много-много времени всему «странному» и «необычному», но, к сожалению, такие в обществе считаются чудиками, а если ты подросток, то тебя будут называть «максималистом» и вообще глупым, к примеру, мне так в экономической школе говорили… Но мне плевать, и я все хочу в этой жизни, понимаешь? Но самое обидное то, что мои родители почти всегда против моих желаний и будто бы лучше меня знают, что мне делать в жизни: на какую скучную работу ходить, с кем дружить, когда гулять и вообще, что делать, а что нет. А это все так тупо, потому что меня почти никогда и никто не спрашивает, но ладно, не будем о плохом. Знаешь… мне жалко таких, как Лиам или наши одноклассники, им ничего, по сути, не надо от жизни, интересно, как они видят свое будущее? – Он перевел взгляд и уставился на меня. – Джеймс, а ты чего хочешь от своего будущего? В смысле, кем ты желаешь быть?

Я был так сильно впечатлен его этими словами, что даже не услышал вопроса. Мне было так стыдно, я никем себя не видел, по сравнению с ним я был обычным. Эта его тяга к чему-то неизведанному не была продиктована желанием показать себя или выпендриться, нет, ни в коем случае, это скорее было криком души. Я не думал так до этих его слов, глаза Константина блестели так, что казалось, дай ему возможность, и он исчезнет навсегда, изменит свою жизнь, будет творить. Скажу честно, это не на шутку заражало. А знаете, что ещё было чем-то неповторимым? Он считал школьную программу чушью, считал все технические предметы бредом, не любил химию и биологию, учителя в школе считали, что этот человек обожает школу, а все остальные с обидой называли его ботаником или любимчиком учителей, Константин никогда не обращал внимания на этот весь негатив и обожание его. «Это не мое дело, пусть говорят абсолютно что угодно». Но при всем этом рвении к неизведанному, искусству и путешествиям, он имел по всем предметам круглые пятерки, я же был троечником/ударником, ничего не хотящим от жизни. Я ожидал, что проживу обычную жизнь: женюсь годам к двадцати пяти, у меня будут дети, проработаю свою жизнь на какой-нибудь скучной работе и умру годам к восьмидесяти, но дружба с ним полностью изменила мое восприятие мира.

– Джеймс? Ты уснул? – с хохотом спросил он меня.

– Что? Нет, нет просто заду…

Я не смог договорить свою фразу, потому что Барри принес нам два круассана.

– За счет заведения, мои друзья, – он, улыбнувшись и подмигнув, пританцовывая, ушел.

Мы с Константином поблагодарили его и некоторое время смотрели за действиями этого милого и доброго мужчины. «У Барри» уже частично опустел, было занято всего пару столиков, считая и наше место. День подходил к своему концу, и вроде бы ничего нового не должно было случиться, сколько мы тут просидели? Час? Полтора? Неважно, надо было уже уходить, а то приедут родители Константина раньше нас и все… не знаю, что там будет, но Константин был довольно серьезным, так что ничего хорошего приход его родителей не сулил. Но как только мы направились к выходу, так сразу скрипнула деревянная дверь кафе, и вошел мистер Бойл – отец нашего одноклассника Лиама Бойла (того самого). Мистер Бойл попросил нас присесть и первым делом спросил, не голодны ли мы. Говорил он относительно мягко, точнее, как мог. В его низком басовом голосе была слышна хрипота.

– Прости моего сына, Константин. Я не знаю, почему этот остолоп так сделал, но это сильно меня огорчило. Что я могу сделать, чтобы как-то загладить его вину? Любые лекарства или ещё что-то там, что надо.