Текст книги "…Твой Джеймс Дриминг"

– Что-то плохо выглядишь, дружок! – шутливо сказал мой отец, его карие глаза, выглядывающие из-под кудрей, всегда источали такой дружеский взгляд. – Рассказывай, как дела в школе?

– Да нет, просто ночью неудобно спал из-за этого проекта по Средневековью, а сейчас, видно, переспал, да и этот голод… я с утра ничего не ел, – принялся я жаловаться. – День обычный. Уроки. Одноклассники, ведущие себя как придурки, и особенно Бык.

– Ну-ну, ничего страшного, сейчас приедет мама, и мы все вместе покушаем. Что нового вообще? – в это время он активно пропускал через соковыжималку персики (к слову, персиковый сок являлся его любимым напитком).

– Да ничего особенного. Сегодня увидел странного типа в кафе Барри, ну, странный он из-за того, что раньше я его не видел, да и внешне он странный…

– Почему же он странный? Джеймс, никогда, абсолютно никогда не суди по человеку из-за его внешних данных, хорошо?

– Хорошо, пап, – буркнул я в ответ. «Это же и так ясно… стоп, я же только что судил по внешним данным человека, черт. Вот так вот часто мы допускаем неосознанно ошибки, которые, казалось бы, очевидны».

– А пока иди и помоги мне, если хочешь обрадовать маму.

И мы с папой плечом к плечу приготовили все к приезду мамы. Да, мы часто готовили вместе, на самом деле, так родители подготавливали меня ко взрослой жизни, конечно же, они спрашивали меня, хочу ли я присоединиться к их готовке, и когда я отвечал, что хочу, то мы быстро принимались за работу, а когда говорил, что не хочу, то меня так же быстро оставляли в покое. Это было отличное умение – готовка. Часто, придя из школы, я обнаруживал дом пустым, и тут как раз-таки и выручало мое умение готовить. Я быстро покушал с родителями, особо не вникая в то, что они обсуждали, а потом поднялся к себе наверх. Спать мне уже не хотелось, кушать и пить тоже. Проект я закончил, да и вообще все домашнее задание было сделано. А остаток ночи меня одолела бессонница, и я ничего не мог с ней поделать. Волей-неволей я полез в интернет и уснул с телефоном в руках.

Утро вторника всегда дается проще. Я очень плохо спал, может, мне помешал дневной сон, а может, раздумья, в которых я провел какую-то часть этой ночи. Просыпался я часто по будильнику за полтора часа до занятий, чего хватало мне с лихвой. По этой причине я знал, что успею сделать утреннюю пробежку на папиной беговой дорожке, которая находилась через дверь на втором этаже, принять душ, позавтракать и заняться всем тем, чем занимаются ученики перед походом в школу. Я соскочил с кровати, и мое ватное тело решило, что бегом сегодня можно пренебречь, и он откладывается на завтра, спустился вниз – все уехали на работу, следовательно, никого не было. Быстро заварил чай, включил для фонового звука телевизор, поискал какой-нибудь хоть сколько-то интересный канал и, наткнувшись на канал, посвящённый живописи, остановил выбор на нем, потом умылся и позавтракал, смотря тот же канал, по которому показывали программу о творцах, оставивших след в истории, и на этот раз телевизор вещал историю «Блудного сына» Рембрандта Ван Рейна, рассказывая в мельчайших подробностях о величии данного полотна. Ты так вдохновляешься, смотря на таких людей и читая то, чего они достигли в то время, когда никто их изначально и знать не знал, но обычно это длится немного. И пока я с восхищением смотрел программу, счет времени абсолютно ускользнул от меня, я совершенно забылся, и чуть позже, когда вспомнил, что надо как бы в школу идти и посмотрел на часы, моему удивлению не было предела. «О боже, до занятий осталось 10 минут!» – крикнул я у себя в голове и мигом выбежал из-за стола.

Спустя пару минут я уже летел что есть мочи по сонным улочкам Смоллтауна. И чуть позже начал задумываться о том, как же мне отмазаться, что же придумать? «Так… что же сказать учителю??? Может, сказать, что родители попросили помочь с тяжелым грузом? Думай! Думай! Думай! Хотя не-е-ет, так на прошлой неделе говорил, может, что я потерял ключи от дома и долго их искал? Ну, наверное, это лучшее, что я могу придумать, пока бегу, а до занятий осталось три минуты. Если родители узнают, что я опоздал в пятый раз, то мне крупно влетит. Проклятье! Ладно, все Джеймс, успокойся. Все. Решено. Ключи».

Я впопыхах долетел до школы, конечно же, опоздав примерно минут на десять, поднялся на третий этаж и судорожно нашел кабинет № 34. Я так надеялся, что наша учительница по искусству задержалась (в её привычки тоже входило опаздывать, но про учителей принято говорить «задерживаться»), но мои надежды рухнули, легонько постучавшись и приоткрыв дверь, я понял, что учительница не только сидела на своем месте, так мне ещё не повезло зайти в кабинет, когда из него хотел выйти директор. Но меня уже не волновала ещё одна ожидаемая беседа с директором и учителем. А знаете почему? Потому что, хоть я и опаздывал в последнее время, но все равно имел хорошие отношения, что с одним, так и с другим работниками школы. «После уроков зайдите ко мне, мистер Дриминг, у меня к вам серьезный разговор…» – раздался эхом по классу властный и могучий голос директора. Послышался смешок, пущенный по классу волной. Пожав плечами с ухмылкой, я прошел к себе и сел за парту как ни в чем не бывало, но плюс в том, что лгать не пришлось. Урок искусства прошел без чего-то нового, все начиналось как обычный школьный день, и изменений никаких быть не должно было. После урока я вышел из кабинета последним, очевидно, что из-за очередного опоздания. Дело в том, что я был довольно хитер и понимал, что учительница искусства, являясь учительницей искусства, знает, кто такой Рембрандт, поэтому я все сказал честно и решил, что буду больше молчать, иногда поддакивая, а она говорить, что отлично сработало. Да, согласен, это было круто.

– Все это, конечно. хорошо, но старайся не опаздывать, а с директором я поговорю. – сказала она мне. Кивнув, я вышел в школьный коридор без особого удовлетворения, ведь она была известна свойством обещать много, а делать мало или вообще ничего, то ли забывая, то ли ещё что-то, но она все равно оставалась хорошим человеком. Я направился к своему лимонному шкафчику, чтобы положить туда учебник по искусству и забрать свой проект. Как ни в чем не бывало, я закрыл дверь и вдруг обнаружил, что справа от меня копошился в шкафчике, который раньше принадлежал белокурой Кесси Эрхофф, уехавшей в Швецию, какой-то парень. Я уставился на него, забыв о всех правилах приличия и личного пространства. Да, это был тот парень из кафе…

– Эй, я тебя вчера видел «У Барри»! Кстати, классный плащ! – с добродушием начал я, не дожидаясь, пока парень перестанет копошиться в шкафчике.

– Оу, чувак, ты меня напугал! – резко выпрямившись и обратив внимание на меня, сказал парень. Было видно, что ему абсолютно не понравилось то, что я вот таким вот наглым образом прервал его. – И да, это пальто…

– Прости, я не хотел… – покраснев и смутившись, ответил я.

– Ах, да ладно тебе, ты чего паришься? Просто это было немного неожиданно, ну и ничего страшного, забыли, – со смешком ответил парень, по-дружески ударив меня в плечо.

– Как тебя зовут? – начал я узнавать у незнакомца.

– Константин, Константин Зервас. А тебя? – все ещё глубоко дыша, ответил мне он.

– Ого, я видел твое имя в списках на зачисление в наш класс, значит, мы в одном классе? Круто. Я Джеймс Дриминг.

– Клево. Слушай, можешь, пожалуйста, мне показать, что где находится? Просто я новенький, все дела… – Попросил меня Константин.

– Да, конечно, без проблем, пошли скорее! – и я потянул его за руку. – Школа отвратительная, потому что здесь учатся они. – я провел рукой по заполненному учениками коридору.

– А шкафчики тоже они зафигачили? – шутливо спросил новенький.

– Ага.

Первым делом, разумеется, я показал столовую:

– А здесь ежедневно по будням набивают брюхи одни из самых лицемерных и скучных людей мира… с ним ни о чем не поговоришь, кроме футбола и всего «мальчишеского», девушки всех игнорируют, следовательно?.. Да, с ними тоже не стоит стараться говорить, – Максимально занудно сообщил ему я.

– Хах, прям как в моей старой школе. Только там это были разговоры типа: «Йоу, чуваки, у меня такой богатый папаша, что он может вас буквально купить и продать, вкатываете, да, какой мой батек богатый? А?» – и мы оба рассмеялись.

Потом актовый зал, репетиционную:

– А тут обычно репетируют всякий «молодежный», поставленный учителями, скучный бред.

– Да не будь занудой, вполне интересное местечко… Для старперских мероприятий.

– Хах, точно.

Спортивный зал:

– Кстати, самое захватывающее, что с этим местом связано, так это то, что мне разбили нос во время баскетбола… да, мяч летел быстро, а я не любил играть, – по-идиотски улыбнувшись, сказал я.

– Хех… знакомо…

– Правда?

– Агась.

Химическую лабораторию, провонявшую спиртами и ещё чем-то, и все остальные кабинеты, а что не успел, то показал после уроков. Пообщавшись с ним, я решил, что это первый человек, с которым мне не скучно в школе.

– Изначально учился я в высшей экономической школе для детей в другом городе, ну, короче, типа вуза для нашего возраста, и переехал в ваш город, потому что принципиально не учил предметы назло родителям, Учителя постоянно на меня жаловались, что вот, мол, Константин не учит предметы, что Константин говорит, что эта чушь никогда не пригодится ему в жизни… учителя же, вместо того чтобы мне помочь и как-то поговорить с родителями по этому поводу, просто решили меня выпереть, да и мои родители отгрохали туда столько денег, что мое исключение было невозможным, как бы я этого не хотел. Но идти я решил до конца, и когда в очередной раз учительница менеджмента отчитывала меня перед всем классом, а делала она это очень часто и при любом удачном моменте, относилась он ко мне по-свински и чуть что докапывалась до меня, используя все самые неприятные слова, какие учитель может сказать ученику, а в ответ на это в последний раз я послал её к черту, да не просто послал, а начал «мериться» с ней словарным запасом, всячески выставляя её тупой овцой, честно сказать, она была той ещё стервой. Согласен, жестко, но выперли меня из этой школы после того случая немедленно – я победил! Родители же меня наказали по самое не балуй и забрали с условием того, что в этом городе я буду учиться исключительно на «пять» и обязательно буду лучшим во всем. – И он рассмеялся во весь голос, а я за ним.

– Мои родители не требуют от меня ничего и принимают меня таким, какой я есть…

– Завидую тебе, чувак, не подумай плохого…

– Да нет, чего ты? Все хорошо.

Прозвенел звонок на историю, и мы направились в кабинет, по пути Константин вспомнил, что то, что он искал у себя в шкафчике, и было учебником по истории! Я посмеялся над этой ситуацией, но потом опомнился, что мой новый приятель первый день в школе. В какой-то степени я был рад тому, что у него нет учебника, это помогло нам сесть вместе «законно». Да и учительница истории, уже немолодая женщина с немалым опытом работы, у нее была смуглая кожа и седая короткая стрижка, да и будучи человеком старой закалки, одевалась она как подобает. Меня поражала её манера ведения уроков, мы почти никогда не пользовались учебником и не открывали его, она вела так, как она смотрела на данную тему, разумеется, она любила, когда кто-то высказывал альтернативное мнение, и была рада поговорить. Учительница разрешила нам с Константином сесть вместе. Но все равно несколько раз поднимала Зерваса, чтобы узнать его познания в истории (как оказалось – он имел багаж знаний, что называется, ого-го!) да и вообще о нем самом, и она расспрашивала новоиспеченного ученика почти весь урок. За 15 минут до конца я пафосно вышел к доске и рассказал свой проект, вследствие получив за него «пять». Урок кончился.

На четвертой перемене мы с Константином вместе со всем классом, да и классами ниже на год, отправились в столовую, где мы сели за один стол.

– Йоу, друг, откуда ты так знаешь историю? – спросил я удивленно.

– Да, если честно… не знаю. Я гуманитарий, в основном… но и в математике, да и вообще в технических предметах, вроде бы тоже не профан… Но я не люблю технические предметы… грубо говоря, меня заставляют их учить, – говорил он между тем, как отправлял в свой рот кусочки еды.

– То есть? – спросил я вдумчиво.

– Ну, мои родители считают, что я везде должен быть «номер один» и вообще «лучший». А я пытаюсь им объяснить, что не хочу этого, а нравится мне творить, ну и некоторые школьные предметы я и вправду хочу сам учить, но вот парадокс – школа не дает моему самообразованию путь.

– Значит, ты больше гуманитарий, хорошо, – сказал я с улыбкой, так как я сам гуманитарий. Я продолжил… – а «творишь» что? Да и зачем?

– Ну… по-разному. Я больше всего люблю рисовать, да и гитара у меня дома без дела обычно не лежит, а иногда и фотографирую. Расскажу как-нибудь потом. А ты чем занимаешься?

– Значит, мы найдем с тобой много общего, если честно, я ничем особым не занимаюсь, просто немного увлекаюсь историей, ну, то есть как «увлекаюсь»? Просто порой читаю разные статейки. Да и я ещё не очень-то знаю, что мне делать во «взрослой» жизни, – сообщил я, а потом спросил, – пойдем гулять после уроков?

– Интересный ты парень, спрашиваешь, но при этом сам не убежден в своих интересах, – в его голосе проскочила нотка смеха. – Да, конечно, почему бы и нет? Слушай, ты не обижайся на меня, может, я тебя обидел своими словами насчет интересов, хорошо? Просто манера такая у меня.

– Да, конечно, шутишь, что ли? На что тут можно обидеться? Расслабься. Кстати, у тебя очень интересное имя…

– Ах, да, это потому что мои прабабушка и прадедушка греки, ну, как и я, но я только наполовину. Они переехали сюда после войны, в Греции были тяжелые времена.

– Класс. А ты сам на родине бывал?

– Не-а, но очень хотел бы побывать.

– Ничего страшного, ведь вся жизнь ещё впереди, может, и съездишь ещё.

– Ага, было б круто, наверное.

Я задумался и спросил, наверное, самый важный на тот момент для меня вопрос.

– Ты когда-нибудь дрался?

– Да нет… зачем? Не лучше ли поговорить с человеком? Мы же можем говорить, зачем махать кулаками?

– О да, ты крут, приятель. Полностью согласен.

В остальном же, день прошел, как и другие, не считая того, что в моей груди впервые пробудилось чувство того, что у меня появился друг с похожими интересами – то, чего мне так не хватало в последнее время. Прозвенел звонок с последнего урока, и все дружно выбежали из школы и сделали это так, будто никогда больше не вернутся сюда. А я же пошел говорить с директором, потому что чувствовал вину и был уверен, что с ним никто не поговорил по поводу опоздания. Я редко бывал у директора, но за все время посещения его кабинета усвоил, что нужно просто слушать и молчать. Зная всю строгость, но при этом хорошее отношение ко мне, я действовал по проверенной годами схеме со словами что-то вроде: «…Простите, такого больше не повторится…»; «…да, сэр, разумеется, вы правы и такое поведение не должен позволять себе никакой ученик, тем более такой прилежный, как я». И благодаря тому, как я успешно повел разговор, директор отказался вызывать моих родителей в школу, оставлять меня после уроков или ещё от каких-либо санкций в мою сторону. Пока я говорил, Константин ждал, а когда я вышел, не сказал совершенно ничего, хотя мог – он же ждал меня черт знает сколько времени, но Константин просто ехидно улыбнулся своими зелеными глазами, и на его лице мелькнула улыбка. Он пошел в сторону выхода, а я направился за ним.

Мы отправились гулять и рассказывать друг другу обо всем на свете, при этом счет времени потерялся для нас обоих. Из-за своей рассеянности, а может и по привычке, я не отключил режим «в полете» на своем телефоне, почему и дозвониться до меня не мог никто на свете. А потом вспомнил, что и сам я тоже не позвонил им, чтобы отпроситься, хотя я и уверен, они бы меня пустили гулять, если бы я сообщил. Но что было, то было, и попрощавшись с Константином, я вернулся домой только к закату.

Глава третья

– Джеймс, если ты где-то задерживаешься после школы или идешь гулять, да так, что приходишь осенью ближе к закату, то предупреждай нас, пожалуйста. Мы же волнуемся, сынок. А вообще, лучше не стоит гулять допоздна, хорошо? – сказали мне за ужином родители.

– Ла-а-адно. Извините, постараюсь впредь и навсегда звонить и предупреждать.

– Вот и хорошо, – повеселели они.

– Кстати, пап, помнишь, я тебе рассказывал про незнакомца, который мне не понравился? Так вот, он, оказывается, перешел в нашу школу и не такой уж и отстойный, как я думал, а вполне интересный и забавный чувак.

– Хах, говорил же я тебе, сын, все бывает в жизни.

– Вот и хорошо, что у тебя появился друг, с которым ты можешь поговорить, о чем хочешь говорить. Кстати, если захочешь, то можешь позвать его к нам в гости, поболтаем и узнаем его. – предложила мама.

– Хорошо, я подумаю. Но мне кажется, что он вам понравится.

– Вот и отлично.

Родители продолжили говорить о чем-то своем, а я докушал, поблагодарил их, и довольный отправился в душ.

На душ обычно у меня уходило минут сорок, я был без ума от горячей воды, мои родители, конечно, тоже любили теплую воду, но та, в которой мылся я, была чем-то за гранью, и по этой причине они всегда поражались, говоря, что у меня кожа, как у слона, раз я спокойно моюсь буквально под лавой. А сейчас, точно так же стоя под горячей водой, я думал о том, как же классно, что у меня появился новый друг, да ещё какой, но мне не давала покоя его фраза: «Ну, мои родители считают, что я везде должен быть "номер один" и вообще "лучшим". А я пытаюсь им объяснить, что не хочу этого, а нравится мне творить». Что он имел в виду, когда говорил, что родители хотят, чтобы он везде был лучшим, а он им не может объяснить, что ему это не надо? Потом он вообще ни разу не заикнулся об этом, мысль не давала мне покоя. Выйдя из душа, продолжая размышлять, я сделал все дела по дому, домашнее задание, побегал на отцовской беговой дорожке, а мысли никуда и не ушли, я лег и не мог уснуть, смотря в белый потолок, то лежа на боку, то на спине. «Обязательно спрошу у него», – думал я всю ночь.

Неделя с новым другом прошла просто отлично, хоть и немного странно, мы весело и отлично проводили время после школы, идя то в Парк Роз, то в заведение Барри, где нас угощали разными вкусняшками, нередко делая скидку. Наконец-то я мог говорить на разные гиковские темы, порой обсуждать историю, а Константин иногда рассказывал мне про искусство, чаще всего про литературу и кино, и ещё много про что (а не ваш долбаный футбол). Но почему-то почти всегда через какое-то время после уроков ему звонили родители и спрашивали, почему же у него так долго длится консультация по подготовке к экзаменам (как говорил сам Константин, ему пришлось придумать бред про консультации, чтобы его банально отпускали, точнее не отпускали гулять, а чтобы у него было время после школы), хоть даже гуляли мы какие-то час или полтора после школы – это поражало меня. Типа зачем придумывать какой-то бред, когда можно просто предупредить родителей, что ты задержишься или вообще гуляешь? Но все равно, даже при таких обстоятельствах я много всего узнал о нем, он был не каким-то обычным мальчиком с обычными желаниями. Константин хотел провести свою жизнь, творя что-то великое и путешествуя по миру, тогда как наши одноклассники или обычные люди нашего возраста желали прийти домой как можно быстрее, чтобы успеть поиграть в компьютерные игры, посмотреть какие-то фильмы, поспать или ещё что-то, над чем Константин и смеялся. Если честно, я-то как раз-таки был обычным и даже не думал о чем-то таком, я даже не знал, чем займусь, когда вырасту и вообще, чего хочу от жизни. Рядом с Константином я чувствовал себя каким-то простым, да и по правде говоря, оно так и было. У меня не было особых интересов, я очень часто предпочитал поспать, чем что-либо почитать, просветиться в чем-то, найти себе хобби, я не читал, хоть даже у меня вся полка была забита книгами. И теперь я начинал задумываться: «Зачем я их покупал? Может, потому что они круто смотрелись на полке? Или чтобы мои родители думали, что их чадо читает книги, и радовались?» Правда, я читал в детстве разного рода энциклопедии, написанные специально для детей, и пару каких-то сказок, но точно ничего более. Хотя на тот момент у меня были абсолютно разные книги: и романы для подростков, и фэнтези, и научпоп книги, и много-много всего. Но после того как в моей жизни появился Константин, я поменялся, что-то щёлкнуло во мне. Он вдохновлял меня с самого начала нашего знакомства, мои книги и полки начали выполнять свои функции, я начал смотреть классические фильмы, по советам моего друга. Отдалился от бесполезного времяпровождения и, как бы это пафосно не звучало, занялся собой. А о моих размышлениях насчет его слов про родителей я забыл на какое-то время. И как-то мы договорились приехать в школу пораньше (примерно на полчаса раньше обычного, хотя и так приходили за какое-то время до начала уроков).

Утро того дня прошло как всегда и я, предварительно предупредив родителей о том, что ещё немного покатаюсь на велосипедах с Константином, поехал в школу. Парк Роз. Кристаллвотер. «У Барри». «Мир знаний». Я домчался до школы со сверхскоростью, как мы и договорились, за полчаса до обычного, но Константин ещё не появился. «Ничего страшного, может быть, опоздает», – думал я. Но его не было пять, десять, пятнадцать, двадцать минут, наконец мое терпение кончилось, и поняв, что ждать его – пустая трата времени, я направился в школу на начинающийся урок математики. Нашим математиком был противный мужчина низкого роста, в противных круглых очках, который всегда надевал свой противный свитер в клетку, с противным высоким голосом. Он задавал столько работы на дом, что примерно сорок процентов времени, затраченного на домашнее задание, уходило на математику, постоянно проводил небольшие самостоятельные работы и мучил нас до написания знаков карандашом или ручкой. Домашнее задание я сделал, а контрольную работу мы писали на прошлой неделе, поэтому особо я не переживал, кроме возможной самостоятельной, которая все же меня напрягала. Ужасный голос учителя математики на протяжении урока прошел для меня как фоновый шум, потому что Константина не было. Второй урок. Третий. Я уже начинал обижаться на друга, но в середине обществознания, этот предмет вела у нас учительница истории, он ворвался в класс, попросил прощения за опоздание и сел со мной. По его потрепанному внешнему виду было понятно, что что-то не так, взъерошенные волосы, мешки под глазами, да и его взгляд настораживал. По нему было видно, что он очень обеспокоен и озабочен чем-то.

– Что с тобой, друг? – спросил я.

– Да так, ничего. Проспал… – хрипло ответил он, – ну чего, идем сегодня?

– Да, конечно. Моя мама позвала тебя сегодня к нам на обед, может, сначала ко мне, а там по настроению? А? Как считаешь?

– Ну… посмотрим… – прозвучал нервный неуверенный ответ. Он смотрел куда-то мимо меня. На уроках ни разу не поднимал руки, а обычно она поднималась раз пять или шесть за урок, а то и больше.

Я не понимал, что происходило, при всем нашем общении я не знал его очень хорошо, и поэтому весь день не мог выпытать что-либо по поводу его настроения. Как оказалось, такие явления в его настроении – это очень частые и обоснованные аспекты жизни. Но об этом чуть позже.

На четвертой перемене к моему и так уже потрепанному другу решил подойти Бык, видимо, чтобы новенький сразу расставил свои приоритеты и подчинился здешним законам, придуманным Карлом и его компанией. Бык толкнул в столовой и без того грустящего Константина, да так, что тот, упав со стула, ударился головой об пол.

– Чувак, ты чего творишь? – спросил Константин, вставая.

Посмеиваясь, Бык приподнял Константина.

– Слышь, Русалочка, где такие волосы отрастил? Я раньше уже учил одного чувака жизни, правда, у него был лиловый цвет волос, да я так его отучил, что спроси у любого и тебе расскажут, как потом его родители забрали документы и свалили к черту из города! – и принялся оскорблять его, да так, чтобы все слышали это и смеялись.

– И? Это как-то должно меня удивить или напугать? Мои волосы – не твое дело, как хочу, так и отращиваю.

Раньше я не понимал смысла всего этого, но сейчас я знаю, что дело было в низкой самооценке Лиама, тем самым он самоутверждался за счет других. Константин же, в свою очередь, вел себя так, как будто там его и не было, ему было абсолютно плевать на то, что там говорил Лиам, и поэтому он смотрел как бы сквозь Быка.

– Не стоит трогать таких же, как и ты. Чувак, ты ничем не лучше каждого, кто сидит в этой столовой, а физическая сила – не показатель. Поэтому ты сейчас же положишь меня на пол и каждый займется своим делом. Заметано?

– Ты указываешь мне!? Ты кусок говна, а не философ, не тебе решать, что мне делать, если я захочу, то разорву твою глотку прямо здесь и сейчас! – Бык, поняв, что его банальные и классические речи не работают, просто обезумел. Его глаза излучали всю ярость, которая была в его мозгу размером с грецкий орех, и начал орать и угрожать Константину, от злости он даже начал плеваться – это было не к добру. Помочь другу я не мог – там стояла целая толпа подлиз Лиама, а ещё и подскочили Карл с Марти.

Видимо, задира увидел на шее моего друга серебряную птицу, которой Константин дорожил больше всего на свете (мне было интересно, почему же он так сильно ей дорожил?) Это же был обычный кулон в форме птицы, но Константин обещал мне как-то рассказать о значимости этой вещицы. Бык потребовал от Константина её, но получил отказ, этого раньше никогда не было и это повергло Быка в шок, поэтому он со всей силы дернул её, естественно, порвав цепочку. Серебряная птица упала, позвякивая, на школьную плитку, и пролетела около двух-трех метров в сторону. После этого Константин взбесился не на шутку, посмотрел в глаза Быку не своим взглядом и то, что он потом сделал, повергло всех в шок. Глаза Константина залились кровью, он, шипя, со всей дури вмазал Быку по носу. Мне кажется, что звук удара и разбивающегося носа был слышен на другом этаже, до этого в нашей школе никто не решался ударить рыжего дуболома. Лиам рефлекторно отпустил Константина и схватился за нос, из которого потекла кровь, а мой друг отряхнулся, забрал свой поднос с обедом и пошел в другую часть столовой, положил его туда. Затем направился к тому месту, куда упала птица, как ни в чем не бывало, без всякого высокомерия, нагнувшись, он взял птицу и стал рассматривать её – это было огромной ошибкой. Кровь из носа Быка хлестала ручьем и, разумеется, он не мог оставить это просто так. Его унизил какой-то новичок, который вообще не имел какого-либо авторитета, да и физически он как-то не выделялся. Бык, вытерев рукой кровь из носа и в дальнейшем не обращая на него внимания, направился к Константину. Мой друг подобрал серебряную птицу и разогнулся. Услышав шаги направляющегося к нему разъяренного Быка, развернулся к нему, но было поздно, рыжий тупица поднял и идеально отточенным на уличных драках приемом бросил моего друга на пол, сломав ему руку… на этот раз крик слышал не только другой этаж, но и вся школа… кулон Константин отстоял, хоть даже цепочка теперь была порвана.