Текст книги "Русский акцент"

Глава 13. Ещё два интервью на работу

Когда вопрос о новой работе Бориса был практически решён, он наткнулся в израильской газете сразу на два объявления. Одно из них уведомляло о том, что беер шевскому филиалу Земельного управления Израиля требуется на работу начальник отдела кадастровых измерений. Второе – возвещало, что Электрическая компания ищет инженера-геодезиста. Вот так оно бывает, когда надо – ничего, а когда не очень, то всё сразу. Борис послал своё резюме сразу по двум объявлениям скорее даже из спортивного интереса, чем из реальной необходимости, мол, посмотрим, что из этого выйдет.

Первое из них сработало утром следующего дня: приятный мужской голос представился лицом, отвечающим за геодезию в Земельном управлении. Он тут же спросил Бориса, может ли он приехать вечером в Тель-Авив для предварительного интервью. Борис не возражал. Показалось странным только, что его приглашают для переговоров не в офис фирмы, а, по-видимому, в частную квартиру. Частная квартира оказалось вовсе не квартирой, а трёхэтажной белокаменной виллой в северном Тель-Авиве. Борис и Татьяна, которую он взял с собой, по его же выражению, для «поддержки штанов», ещё не знали, что именно северная, а не центральная, не южная и не восточная, часть Тель-Авива является самой престижной и элегантной частью города. Именно в северном Тель-Авиве нашла свой жилищный приют наиболее богатое сословие израильских семей высокого достатка. Когда супруги Буткевичи, смущённо переминаясь с ноги на ногу, переступили входную, резную дверь этого боярского, по русской терминологии, терема, у Татьяны случился не такой уж и лёгкий шок. Прерывая напряжённое дыхание, она всё-таки успела шепнуть супругу:

– Ты посмотри, Боренька, живут же люди. Может, если ты получишь место у этого богатого работодателя, то и у нас будет такой дворец.

Сегодняшняя реалия складывалась так, что до неба было гораздо ближе, чем до белого дворца. Тем временем в огромном холле гостей усадили за ручной работы журнальный столик, на котором стоял эксклюзивный кофейный сервиз, какие-то невиданные пирожные и средиземноморские фрукты. Татьяна обратила внимание, что всё было выставлено с изысканным вкусом, который не столько поражает взор, сколько ласкает и привлекает его. Зэев и Орит, так звали хозяев виллы, оказались не только интеллигентными, но ещё и приятными людьми. Оказалось, что их родители приехали в Израиль ещё в прошлом веке из Литвы. На русском языке они не говорили, однако ивритское имя Зэев переводится как волк, что созвучно русскому имени Володя. Именно поэтому, многие приехавшие из СССР Владимиры по приезду в Израиль, сменили своё имя на коротко звучащее Зэев. После распития традиционного кофе, чтобы не мешать мужу перейти к сути дела, Орит увлекла Татьяну наверх показывать свои роскошные апартаменты. Интервью, которое длилось не более четверти часа, больше напоминало дружескую беседу, в которой один дружелюбно задавал интересующие его вопросы, а другой не спеша отвечал на них. Ознакомившись в заключении с документами Бориса, Зэев осторожно подвёл итоговую черту своего интервьюирования, сказав:

– Судя по всему, вы подходите нам и я буду рад с вами сотрудничать. Однако прежде чем сказать, что вы приняты на работу, я должен представить вас нашему генеральному директору, такой у нас порядок.

Зэев крепко пожал Борису руку, сообщив на прощание, что он ждёт его завтра в десять утра в Иерусалиме.

На следующее утро в назначенное время Борис приехал в Иерусалим в Земельное управление. Он догадывался, что это управление ведает всеми землями, принадлежащими государству, а также земельными участками, переданными во владение государства. По этой более чем веской причине управление земельными ресурсами являлось в системе государственного позиционирования чуть ли не самой важной структурой. Когда Зэев представлял Бориса директору управления, было заметно, что генеральный куда-то торопился по своим неотложным делам. Он мельком взглянул на Бориса и рассеяно протянул ему руку. Когда Зэев сообщил ему, что он представляет кандидата на должность начальника геодезического отдела в их филиале в Беер Шеве, генеральный, вскользь просмотрев документы Бориса, коротко спросил:

– Ты проверил, Зэев, господин Буткевич подходит нам.

Зэев также коротко, почти по-военному, ответил:

– Я, наконец, нашёл специалиста, которого так долго искал.

Генеральный директор поставил свою подпись на какой-то бумаге, поданной ему Зэевом, и, снова протянув Борису руку, радостно возвестил:

– Поздравляю! В добрый час! Можете завтра приступать к работе.

На следующий день Борис явился в Земельное управление в, уже родной ему, Беер-Шеве. Директор филиала уже был наслышан о новом работнике, репатрианте из Советского Союза. Он радушно встретил Бориса и вместо традиционного «Шалом» попытался сказать даже русское «Здравствуйте». Московские филологи вряд ли были бы в восторге от его семитского произношения, но важно было, что контакт между ними был налажен практически сразу. Директор препроводил Бориса к своему заместителю, который в течение нескольких часов вводил его в курс дела. После этого вводного курса Борис вышел на перекур с головной болью. Ну, никак он не мог ожидать, что геодезическая работа в отделе составит от силы 20 %, а остальные 80 % приходится на долю земельнокадастровой юриспруденции, которую он не знал, и которую надо будет познавать в процессе. Учитывая, что Земельный кодекс Израиля написан не на русском языке, а на иврите, это представлялось совсем нелёгкой задачей. Непонятно было только почему его, нового репатрианта, с начальным уровнем иврита рекомендовали на эту работу. В итоге Борис, как заправский экстрасенс, послал в свои мозговые извилины мысленную установку:

– Думай, доктор Буткевич, нужна ли тебе такая работа? Вопрос даже не в том, справишься ли ты? Если захочешь, ты осилишь всё, я в тебя верю. Дилемма в другом: нравится ли тебе такая работа, захочешь ли ты посвятить ей оставшуюся жизнь? Сможешь ли принять нелюбимую работу как постоянный атрибут своего бытия? Вот в чём вопрос, думай, хорошо думай, доктор Буткевич!

Принцип «всё или ничего» продолжал проявляться в повседневье Бориса применительно к своей первой части «всё сразу». Когда он вернулся из Земельного управления, дома его ждало письмо, из текста которого следовало, что завтра его ждут на интервью в Электрической компании в Тель-Авиве. Спортивный интерес Бориса к своему трудоустройству стал перерастать в нечто большее, в нечто похожее на необузданную страсть или ничем не подтверждённый азарт. Он даже подумал, что если ему случится когда-нибудь писать роман о своей абсорбции, то первая часть его будет называться «Поиск работы в Израиле», а вторая – «Работа в Израиле». Да и в этом нет ничего удивительного, ведь именно работа является неотъемлемым атрибутом в деятельности любого человека и занимает главную часть его жизни. И нет, наверное, большего счастья в жизни, исключая составляющую семьи и детей, когда работа является любимой. И нет большего блаженства и удовлетворения в жизни, если желание прийти на работу и с удовольствием проработать там положенное время совпадает с желанием вернуться домой к любимым жене и детям. Обо всём этом размышлял Борис, сидя за рулём своей белоснежки «Субару», по дороге в Тель-Авив, пока не подъехал к многоэтажному, из стекла и бетона, офисному зданию электрической компании.

Борис много слышал о национальной электрической компании Израиля, которая была создана ещё в 1923 году в подмандатной Палестине по прямому указанию Уинстона Черчилля, который тогда был министром колоний Великобритании. Основал её инженер Пётр Моисеевич Рутенберг, получивший образование в Петербургском технологическом институте. Сегодня компания превратилась в одно из самых крупнейших промышленных предприятий Израиля, в монополию, которая производит, передаёт и распределяет практически всё электричество, используемое в стране. Именно поэтому ходили слухи о высоких зарплатах и привлекательных условиях работы в этом концерне.

Буквально через несколько минут Борису предоставлялась возможность проверить достоверность народной молвы. И вот он в роскошном кабинете начальника геодезического отдела компании. Высокий сухопарый мужчина средних лет сразу не понравился Борису. Он небрежно кивнул ему и, даже не пригласив его присесть на стоящее рядом кресло, попросил Бориса документы об образовании. Изучал он их не менее десяти минут, и всё это время доктор Буткевич стоял перед ним, как молодой новобранец перед видавшим виды сержантом, который вот, вот начнёт муштровать его. Муштровать своего визитёра Пинхас (так звали начальника отдела), понятно, не стал, но характер задаваемых вопросов слегка насторожил Бориса. Прежде всего, он, протирая запотевшие очки, спросил:

– Скажите, Борис, есть ли у вас родственники, друзья или знакомые, которые работают в нашей организации?

– Мои родственники и друзья остались в стране, которая называется СССР, – отрывисто произнёс Борис, – и, поэтому, никоим образом не могут работать в вашей организации.

– Тогда, как вы сюда попали? – искренне удивился Пинхас.

Вместо ответа Борис вытащил из кармана помятую газету и показал ему, обведенное красной ручкой, объявление.

– Странно, – ещё раз удивился Пинхас, – как правило, мы не даём объявление в газеты, не знаю даже, откуда оно появилось.

– Простите, – начал раздражаться Борис, – но, похоже, это не мои проблемы. Возможно, это ошибочное объявление, тогда я, с вашего разрешения, покину ваш кабинет.

– Ну, что вы, что вы, – замямлил Пинхас, – нам нужен инженер-геодезист, просто меня не предупредили, что поиск будет вестись через газету.

Он снова уткнулся в документы Бориса, неизвестно что выискивая там. После продолжительной паузы, возникшей из-за долгого распития кофе, которым даже не удосужились угостить Бориса, Пинхас промолвил:

– А почему вы, Борис, имеющий десятки научных трудов, имеющий докторскую степень обращаетесь к нам, а не в академию.

– Да потому что в Израиле, к моему великому сожалению, – гневно отчеканил Борис, – слово «академия» просто не существует, а состав кафедры геодезии в Технионе насчитывает целых четыре преподавателя. Так что прикажете делать, господин начальник, с голода умирать?

– Да, это, правда, – незамедлительно согласился Пинхас, надменно посмотрев на Бориса, – у нас в стране существует проблема трудоустройства учёных.

– Что касается правды, то в ногах её точно нет, – процедил Борис сквозь зубы, удивляясь, как он сумел на иврите выстроить такую фразу, – я, с вашего разрешения, всё-таки присяду.

– Да, конечно, конечно, – смилостивился Пинхас, – но, всё-таки, мне хотелось бы узнать, как вы кабинетный учёный и аудиторный лектор собираетесь работать в полевых условиях, если мы примем вас на работу?

– Да будет вам известно, – чуть ли не выкрикнул Борис, – что до того, как стать учёным, я много лет проработал и в Заполярье, и в Сибири, и в горах Тянь-Шань и Памира в условиях, которые, слава богу, израильским геодезистам просто не снились.

– Я понял вас, Борис, – сухо кивнул головой Пинхас, – и разобрался в вашей трудовой биографии. В принципе вы подходите нам, но есть одно «но».

Борис, не ожидая услышать такой вердикт от Пинхаса, улыбаясь, проговорил:

– Если только одно, то это поправимо.

– Да, вообще-то не очень, – отрезал ему Пинхас, – в нашей замечательной компании есть одно правило: мы принимаем на работу людей до 35 лет. А вам, как я понял, Борис уже 44 года.

– Раз в вашей замечательной фирме не требуются люди с достаточным опытом работы, – разочарованно протянул Борис, – то разрешите откланяться, пойду искать работу в дом престарелых.

– Подождите, Борис, – изобразил что-то наподобие улыбки Пинхас, – дом престарелых подождёт, я ещё не всё сказал.

– Хотите ещё чем-нибудь особым порадовать нового репатрианта старческого возраста, – ожесточился вдруг Борис.

– Именно особым, – обрадовался Пинхас, – смотрите, Борис, я беру вас на работу, но с одним условием.

Борис выжидающе посмотрел на Пинхаса, мобилизовав своё эго выслушать его требования. Они оказались более чем простыми. Пинхас озвучил их на прощание в своей заключительной тираде:

– По документам, Борис, вы подходите нам даже больше, чем на 100 %. Но я не очень доверяю бумагам, надо проверить, кем вы являетесь воочию. Поэтому, я беру вас с годовым испытательным сроком. Если вы будете удовлетворять поставленным требованиям, то через год получаете статус постоянного работника. Если же нет, то, как говорят у нас в Израиле, идёте домой. Согласны?

– Я должен подумать, – медленно растягивая слова, проговорил Борис.

– Борис, вы меня не поняли, – нахмурился Пинхас, – когда предлагают высокооплачиваемую работу в такой элитной фирме, как у нас, тут же, не раздумывая, дают положительный ответ.

– Я, всё-таки, с вашего позволения, – заупрямился Борис, – хочу проанализировать нашу беседу и только потом дать либо положительный, как вы сказали, либо отрицательный, который вы не допускаете, ответ.

Пинхас поднялся из-за своего массивного письменного стола, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена, и небрежно бросил на прощание:

– Ну, ну, доктор Буткевич! Несмотря на наше неполное взаимопонимание, всё-таки буду ждать вашего ответа, надеюсь положительного. Даю вам на ваш экспресс-анализ один день.

Когда Борис покинул кабинет вальяжного чиновника и вышел в хорошо освещённый коридор, его кто-то окликнул:

– Борис! Подождите минуточку, я хочу с вами поговорить.

Перед ним стоял круглолицый с хорошо заметным брюшком небольшого роста мужчина.

– Меня зовут Авраам Бронштейн, – проговорил он на русском языке, – давайте пройдём в кафетерий, чтобы никто не помешал нашей беседе.

Удивлённый Борис последовал за ним, и через несколько минут они зашли в, поместившееся в кипарисной и пальмовой тени, уютное кафе. Когда молоденькая девчушка-официантка поставила перед ними дымящийся кофе эспрессо, Авраам без всяких предисловий сказал:

– Так получилось, Борис, что дверь кабинета моего шефа была приоткрыта, и я невольно подслушал всю вашу беседу.

Борис настороженно всматривался в доброжелательные глаза Авраама, ожидая продолжения.

– Понимаете, Борис, я, в отличие от вас, живу в Израиле уже 20 лет. Из, так сказать, Еврейской автономной области СССР переселился в еврейское государство Израиль в 1972 году. Мне повезло: почти сразу после приезда меня взяли на работу в Электрическую компанию. В те времена это было не так трудно, как сейчас.

Борис молчал, и, допивая свой кофе, с нетерпением ждал, что же Авраам скажет дальше. Как будто чувствуя это, бывший житель советского Биробиджана торопливо продолжил:

– Я хочу, чтобы вы поняли, Борис, что компания, в которой я работаю, действительно, элитарная и престижная. Все, кто находится вне стен этой организации, возмущаются, что её работники получают непомерно высокие зарплаты, завидуют необычно хорошим условиям труда, негодуют, что услуги за отопление и электричество в домах сотрудников бесплатное.

Авраам на мгновение остановился, как-то по-отечески глянул на Бориса и добавил:

– А ещё в нашей компании в дополнение к базовой зарплате и социальным условиям получают различные надбавки за стаж, за руководство, за усилия, за непропущенные рабочие дни, за ранний завтрак, за работу в смены, за неиспользование больничных и многое другое.

– Скажите, Авраам, – рассмеялся вдруг Борис, – вы рассказываете мне всё это для того, чтобы убедить меня идти на работу в вашу компанию.

– Извините, Борис, – перебил его Авраам, – как раз наоборот, несмотря на рай небесный, который я вам обрисовал, я хочу, чтобы вы тысячу раз подумали перед тем, как выйти на предложенную вами работу.

– В принципе, я так и сказал начальнику отдела, – оправдался Борис, – но над чем, собственно, я должен особо задуматься?

– Именно об этом, – обрадовался Авраам, – я и хочу вам рассказать.

Авраам поведал Борису, что именно в Электрической компании, как нигде в других местах, в небывалых масштабах процветает фавор, протекция и покровительство. Он говорил, что достаточно глянуть на список работников компании, чтобы увидеть там великое множество связок одних и тех же фамилий, свидетельствующих, что они принадлежат одной и той же семье. Понятно, что в 99 % из всех возможных случаев на работу в компанию устраиваются исключительно по знакомству.

– Так вот, уважаемый, Борис, – заключил Авраам, – на основании отмеченного, хочу сказать вам только одно: если у вас нет никакой другой работы, немедленно соглашайтесь и, дай вам, бог остаться у нас до самой пенсии.

– Что же делать, Авраам, – взволнованно спросил Борис, – если у меня имеются хорошие шансы попасть на другую работу?

– Собственно, поэтому, я и вызвал вас на этот разговор, – отозвался Авраам. – Просто я хочу, чтобы вы зарубили себе на носу, что даже если вы покажете себя с самой, что ни есть лучшей стороны, то это может не решить проблему в случая появления протеже кого-либо из начальства. В этом случае, через год вместо постоянства вам вручат письмо об увольнении. Вероятность этого события не так мала, как кажется непросвещённым. Вы показались мне симпатичным человеком, поэтому именно об этом я хотел вас предупредить, несмотря на то, что был бы рад, если бы нам пришлось работать в одном отделе.

На прощание Борис от души поблагодарил Авраама за напутственный экскурс и, вспомнив некрасовское двустишье, сказал:

– Когда б таких людей, ты иногда не посылала миру, заглохла б нива жизни. Это о тебе, дорогой Авраам, огромное спасибо!

Последние два дня поистине выдались беспокойными. Их закономерным итогом явилось непростое уравнение с тремя неизвестными. В роли неизвестных «х», «у», «ζ» здесь выступали три возможных места будущей работы Бориса, это соответственно: Национальный институт геодезии и картографии Израиля (Тель-Авив), Национальная электрическая компания (Тель-Авив) и Земельное Управление Израиля (Беер-Шева). Если бы таких уравнений было три и если бы наряду с неизвестными величинами там были бы и известные параметры, то в математическом плане такая система решалась бы очень просто. Но фишка в том и заключалась, что известных размерностей в этой системе не было как в математическом аспекте, так и в аспекте жизненно-реальном. Получалось, что справиться с этой задачей кандидату технических наук по советским меркам, а по израильским – доктору Борису Буткевичу было не под силу. Пришлось вспомнить, что в семье проживает и здравствует ещё один доктор, доктор Татьяна Буткевич. Когда Борис посвятил её во все тайны так называемого «Тель-авивского двора», Татьяна, долго не размышляла. Она, чмокнув своего супруга в запотевшую щеку, весело пропела:

– Боренька, милый! Да тут и думать нечего! В электрическую компанию, несмотря на неземные блага, которые тебе там сулят, ты не пойдёшь. Рисковать нет никакого смысла.

– Но, Танюша! – попытался сопротивляться Борис, – там такой «Клондайк», огромная зарплата, куча всяких льгот.

– Не нужен нам твой гипотетический «Клондайк», – перебила его жена, – разве Авраам, которого тебе сам Всевышний с небес послал, не объяснил тебе доступно, что к чему?

Борис молчал, в душе соглашаясь с доводами жены. А Татьяна тем временем продолжала добивать своего супруга, нежно шепча ему на ухо:

– По поводу работы в Земельном управлении: здесь ты мысленно сам уже решил, что эта работа тебе не подходит, это совсем не те горизонты, которые ты ищешь и которые тебе нужны.

Борис послушно кивал головой в такт словам своей любимой женщины, поражаясь, как она строит свои умозаключительные цепочки. А Татьяна, забравшись на колени к Борису, огласила свой завершающий вердикт:

– Исходя из сказанного выше, ты, дорогой мой муженёк, завтра же, поблагодарив работодателей из Электрической компании и Земельного управления за высокое доверие, извинишься и откажешься от их прекрасных предложений.

Борис хотел было что-то возразить Татьяне, но она, на мгновение опередив его, приложила к его губам свой наманикюренный пальчик и тоном, не допускающим возражения, подытожила:

– Таким образом, моя непревзойдённая женская логика, основанная на поразительной моей врачебной интуиции, говорит, что, независимо от твоего сознании, придётся тебе, Боренька, двигаться в направлении института геодезии и картографии, который полностью соответствует твоей квалификации и, главное, желанию работать там.

Борис нежно прижал Татьяну к себе и долго не отпускал её из своих объятий.