Текст книги "Хитра"

26

Мунк поставил машину в тени большого бука у входа в церковь и вытащил из пачки сигарету. В это время Миа уже свернула на парковку и слезла с мотоцикла. Повесив шлем на руль, она посмотрела вверх на церковь и подошла к шефу. Через двор поспешно прошла пожилая дома в сандалиях и соломенной шляпе и исчезла за церковной дверью.

– Как все прошло с девочками? Что-то еще было после моего ухода?

– Ничего важного. А у тебя?

Мунк увидел, как Миа немного замешкалась с ответом.

– Думаю, она на это способна.

– Правда?

– Точно. Если Йессика была в это как-то вовлечена.

– Включим ее в список подозреваемых?

– По крайней мере временно.

Она достала из сумки на мотоцикле бутылку воды и сделала глоток.

– Ты узнал насчет этого Люсьена Франка?

– Эриксен знает его, – сказал Мунк. – Известный здесь персонаж, но в досье ничего особенного. Всякие мелочи. Откуда появилось его имя?

– Мать Юнатана считает, что видела его около своего дома. Тем вечером, когда пропал мальчик. Я не помню его имени в записях Крипоса, но перепроверю, когда доеду до дома. И да, отец Юнатана.

– Кто он?

Миа подняла брови и покачала головой.

– Она не признается.

– Думаешь, он как-то с этим связан?

– Понятия не имею, но моему вопросу она не обрадовалась, скажем так.

Миа подняла глаза на церковь.

– Они знают, что мы приедем?

– Да, я позвонил.

– Так чего мы тут стоим?

Мунк достал из кармана зажигалку и прикурил.

– Давай быстренько обсудим. Только ты и я.

– Положение на текущий момент? – спросила Миа.

– Да, что думаешь? – Мунк вытер пот со лба.

– С самого начала, все?

– В целом.

Миа закрутила крышку на бутылке и села на капот.

– Ладно. Йессика. Шестнадцать лет. Плохие условия дома. Живет в лодке, явно тайком. Год назад в ее жизни произошли изменения, у нее появились деньги.

– Наркотики. Мужчины, – сказал Мунк.

– Да. Но клиентов всего трое. По крайней мере записывает в блокнот она только троих, и это имеет значение.

– Почему?

– Если она распространяет наркотики, у нее должно быть больше троих? Если, конечно, кто-то не дал ей эту работу, согласен?

Мунк кивнул.

– Она продает по мелочи, берет две сотни тут, три сотни там, друзьям, знакомым, узкому кругу, нет причины указывать всю сумму.

– Потому что?..

– Для нее это ничего не значит. А вот эти трое значат, верно? Это не просто суммы, не такие уж они огромные, но у них есть какое-то символическое значение, правда? Трое мужчин, один из них точно в возрасте…

Пожилой мужчина.

Единственный, про кого знала та бедная девушка.

– И она пользуется сокращениями. Мистер ЛОЛ. Биг Б, Вик. Хочет держать их в тайне. Потому что это необходимо или просто увлекательно?

– Может, и то, и то? – спросил Мунк.

– Может.

Миа снова открыла бутылку и глотнула воды.

– В любом случае, не думаю, что заметки касаются наркотиков. Недостаточно клиентов, чтобы поддерживать бизнес, думаю, они про другое.

– Секс?

Она пожала плечами.

– Наиболее вероятно. Какой там секс, я не знаю. Потребности у всех разные, но раз происходили такие транзакции, остановимся на этом варианте.

– Согласен. – Мунк затянулся сигаретой. – Чашка? Волосы? Надпись кровью?

Миа на секунду умолкла.

Он узнал ее взгляд.

Который так ему нравился.

Уносящийся далеко от мира. Она вернулась в реальность через мгновение.

– Ладно, начнем с чашки. Чашка связана с церковью, верно?

– Пятница вечер. Три вороны на запрестольном образе. KTTY3. Явное послание? Я заберу ее. Все так спланировано.

– Согласен, – сказал Мунк. – Взлом салона. В ту же ночь?

– Да, точно. Плюс-минус пара часов, может?

– Значит, кто-то понимал… сейчас я это сделаю.

– Ты согласен? Я только думала над этим, и вдруг мне пришло в голову… вороны, взлом, убийство, все за короткий временной период, все сходится, да?

– В моей голове на сто процентов. А что насчет надписи? – сказал Мунк.

– Baby skjшge. Да, каверзный вопрос.

Она снова пропала в своих мыслях.

– Меня удивляет выбранное слово.

– Да? Почему? – спросил Мунк.

Миа пожала плечами.

– Да это слово. Блудница. Очень уж необычное для наших дней. Поэтому я не так переживаю за ее парня, как ты. Не думаю, что он выбрал бы такое слово. Он бы скорее написал сраная шлюха.

– Значит, кто-то в возрасте? Мистер ЛОЛ?

– Сильвия не знала его возраст, верно?

– Нет, только то, что он пожилой. Но для молодежи это может означать все что угодно, сорок, пятьдесят?

– Ну точно не парень, я так это вижу.

Миа покачала головой и осушила бутылку.

– Но зачем все эти ритуалы? – спросил Мунк. – Почему бы просто ее не убить?

– Это-то и странно, я уже говорила тебе раньше. Такая жестокость, словно кто-то сделал это в состоянии аффекта. Волосы, вороны…

– Это спланировано, – кивнул Мунк.

– Да. Вот у меня и не совсем сходится одно с другим.

– Так?

– Вопрос на миллион? – предположила Миа.

– Да. Где тут, мать ее, связь? Между исчезновением мальчика и убийством? Юнатан. Он брат Ханны. Он был знаком с Йессикой как-то еще? Может, я что-то упустил?

– Написать имя кровью… – произнесла Миа и замолчала. – Не знаю. Кажется настолько…

– Драматичным?

– Ну да, но дело не в этом, я…

Глаза Мии снова заблестели. Она на секунду отключилась и продолжила.

– …нет, не укладывается у меня в голове.

– Что еще? Свидетельские показания из архива Крипоса?

– Я попросила Габриэля проверить одного свидетеля.

– Валнесса, да?

– Валлстедта, Якоба. Не знаю, если ли что-то на него, может, и нет. Но я что-то интуитивно почувствовала.

– А какая у него вообще роль в деле об исчезновении?

– Единственный свидетель, который видел машину в Свингене тем вечером, когда пропал Юнатан.

– Если такая машина вообще была, – предположил Мунк. – Может, он скрывает что-то другое?

– Ты хочешь сказать, что он причастен к исчезновению?

– Ну да.

Миа помедлила с ответом.

– Не знаю. Возможно, но зачем тогда себя компрометировать? Я видел машину, но цвет и марку не знаю?

– Разве не идеально? Понятия не имею что, но что-то я видел, значит, не имею отношения к делу.

– Может быть.

Мунк утер пот с лица и переместился в тень.

– Что ты ищешь?

– Старая привычка, – сказал Мунк. – Пятничным вечером кто-то пробрался в церковь, может, остались какие-то следы.

– Удачи. – Миа приставила пустую бутылку ко рту. – Черт, как жарко.

– Кажется, у меня был теплый «Фаррис». – Мунк показал на пассажирское сиденье.

– Так кто дальше? – спросила Миа.

– Андрес Волд?

– Я им займусь. Все равно мне надо поговорить с его отцом, заказал ли тот детали для моей машины. Еще?

– Виктор с лососевой фермы?

– Что Лука сказал про него?

– Особо ничего. Кажется, его нет, вернется послезавтра.

– Окей, тогда сходим к нему.

– Уверена, что с тем приложением ничего не получится сделать? С Телеграмом? Поговорить с создателем, может?

Миа покачала головой.

– Невозможно. Они зарабатывают на том, что держат данные в тайне. Тут мы ничего не добьемся.

– Но в ход событий мы верим, так? Вечеринка. Сообщение. И что дальше, жертва пошла в лодку?

– Кажется правдоподобным, зачем еще ей уходить так рано?

– Согласен.

Мунк докурил и затушил сигарету. Двери церкви распахнулись, и из дверного проема помахала та пожилая дама, которая только что проходила по двору.

– Эй! Мы здесь!

– Пойдешь со мной или поедешь сразу в сервис?

– Пойду, – кивнула Миа. – Надо взглянуть на этот алтарь.

– Надеюсь тут будет прохладнее, чем у Господа, – сухо произнес Мунк и пошел по гравию к лестнице.

27

Мунк церкви не любил. Терпеть их не мог, если честно. Уважать религию других людей? Само собой. Аллах, Шива, Будда, Иисус. Пусть верят в кого хотят. Но церкви? Он вздрагивал в те редкие разы, когда заходил в них. Однажды он был в Риме, много лет назад, вместе с женой Марианне. Они посетили собор Святого Петра, и Холгер сразу невзлюбил его. Роскошь сверху донизу, выпендреж чистой воды, и за чей счет? Беднейших из беднейших, конечно. Отдавших то немногое, что имели, из-за страха смерти и вечного ада. Негативное отношение к церкви сформировалось у Мунка еще в детстве. Его отец, работавший на железном дороге, был ярым коммунистом. Для него не существовало богов, кроме Сталина и Ленина. Мать была осторожнее в отношении к ним, но мыслила в том же направлении. В детстве Мунк допустил ошибку, когда попросил родителей отправить его в воскресную школу. Мальчишка соблазнился золотыми наклейками, а еще туда ходила одна из самых милых девочек в классе, так почему нет? Ох и досталось ему тогда от родителей. Его обругали даже сильнее, чем позже, когда ему было четырнадцать, и он первый и единственный раз в жизни напился отцовского домашнего вишневого вина.

– Веди себя прилично, – тихо сказала Миа, когда они с Холгером подошли к ступеням церкви.

– Я? Я же…

– Тсс.

Пожилая дама в шляпе улыбнулась и подала им руку.

– Добрый день, я Доротея Крог. А это Томас.

Она кивнула в сторону долговязого мужчины, стоявшего рядом с ней. Под тридцать, одетый в черную рубашку с белым воротником, священник явно нервничал. Он вытер ладонь о штанину и слегка покашлял, прежде чем протянул ее следователям.

– Томас Офелиус, приходской священник.

– Мунк. А это Миа.

– Привет, – произнесла Миа.

– Да, о вас я слышала, – радостно воскликнула женщина, придержав перед входящими дверь. – Вы так известны. Кажется, все только о вас и говорят с тех пор, как вы приехали сюда. Вы в Квенвэре живете?

– На Эдёя. – Миа прошла вслед за Доротеей.

– О, Эдёя. В доме старого Монсена? Я там бывала много раз, но уже давно. Мой муж, старый священник, и Монсен были хорошими друзьями. Там прекрасно, просто потрясающе. Вы постоянно там живете или как в летнем домике?..

– Сейчас я живу, да, посмотрим, надолго ли останусь.

Миа улыбнулась и бросила на Мунка беглый взгляд.

Мунк медленно кивнул ей в ответ.

Он подумал о том же самом.

Что не так с этим священником?

Они втроем уже были посередине прохода между скамьями, но священник все еще стоял у двери. Мунк оглянулся вокруг. Крест и большие подсвечники. Арочные окна с цветными витражами с библейскими сюжетами. Мунк, конечно, не очень разбирался в Библии, но кое-что он смог различить: Еву с яблоком в саду Эдем и Моисея с грифельными досками на горе Синай. Но здесь хотя бы было прохладнее, чем на улице.

– Томас, ты идешь?

Доротея, повернувшись к священнику, щебетала, словно он был ребенком.

Он кивнул и достал что-то из кармана.

– Да, я только…

Пастор высморкался в носовой платок.

– Бедный Томас, он немного простудился, – извинилась Доротея.

– Аллергия, прошу прощения, – пробормотал священник и поднялся к ним.

– Да? – сказала Доротея.

Мунк услышал в ее голосе небольшое раздражение.

– Ты должен им показать, Томас. Это же ты их нашел.

– Да-да, конечно.

– Итак, это церковь Сандстад, – продолжила пожилая дама. – Многие думают, что она называется церковь Хитры, но это не так. Церковь Хитры – это старая красивая каменная церковь на Меландшё, может, вы ее видели?

– Не думаю, – ответил Мунк.

– Очень советую посетить. Прекрасное место. Построена из местного камня, с часовней и невероятной красоты медным куполом со шпилем наверху, верно, Томас?

– Э-э, ну да, – проговорил заметно нервничавший священник. – Очень красивая. Но…

– К сожалению, маловата, – сказала Доротея. – Поэтому в основном мы пользуемся этой. Крещения, богослужения, свадьбы, все проводим тут.

Она улыбнулась и развела руками.

– Так та большая свадьба будет здесь? – спросил Мунк.

Доротея бросила взгляд на Томаса, и тот кивнул.

– Да. Она будет здесь. Мы, точнее я, будем проводить церемонию. Должно получиться очень красиво. Мы все еще обсуждаем, что будем…

Дама закатила глаза.

– Извините Томаса. Как видите, он сегодня не совсем в форме. Трава, да? На нее у тебя аллергия, Томас?

– Да, увы, – пробормотал священник и провел рукой под носом.

– Сочувствую вам, – сказала Миа. – Моя сестра тоже от нее страдала. Все лето насмарку, верно?

– Да, так и есть. Спасибо.

– Пойдем? – предложил Мунк, указав на алтарь.

Миа и Мунк увидели то, о чем все говорили.

Новый запрестольный образ.

Большой и величественный, он возвышался за алтарем на стене ризницы.

В остальной части церкви стены были сплошь украшены фресками с библейскими сюжетами, а окна – витражами с той же тематикой. А на этой стене почти ничего не было на тему религии, кроме центральной фигуры Иисуса на кресте. Остальные же росписи носили светский характер, изображая то семгу, трепыхающуюся в сетке, то другую у кого-то в руках.

– Ну вот, наш новый запрестольный образ, – кашлянул священник. – И да…

Доротея покачала головой и снова взяла слово.

– Никакой тайны. Правда ведь? Не нужно притворяться, Томас. Средств у церкви мало, и совет общины согласился принять его в дар от семьи Притц. Можно спорить о том, тот ли это сюжет, что мы хотели, но ничего страшного в нем нет, я так считаю. Почему бы не добавить в него что-то из нашей местной истории? Рыбаков? Многие поколения здесь живут за счет рыбы. В общем, я считаю, что образ отличный.

– Тут они висели? Вороны?

Мунк подошел вплотную к образу.

– Да. Вот тут.

Священник поднял руку вверх и показал.

– В смысле? Где они висели?

Высокорослый мужчина потянулся вверх, насколько мог.

– Вон там… и вон там… и там…

Мунк посмотрел на Мию.

– Вы хотите сказать, что их прикрепили там, где торчат рыбьи хвосты?

– Ну да.

Миа достала из кармана телефон и сделала несколько снимков.

– У многих есть доступ в церковь?

– О, здесь двери открыты всегда, – ответила Доротея.

– И может зайти кто угодно?

– Да, тут всем рады.

– А камеры тут есть? Внутри или снаружи?

– Нет, к сожалению. Таким мы раньше не пользовались. У нас тут маленькое тесное сообщество. Никто не хотел бы…

Она, не договорив, остановилась.

– Понимаю, – сказал Мунк. – Мы работаем над делом. Мы все выясним.

– Бедная мама девочки, – произнесла Доротея, когда они все вместе вышли на лестницу.

Священник извинился и исчез за задними дверями.

– Вы знали девочку? – спросил Мунк.

– Йессику?

Доротея помедлила с ответом.

– Она иногда приходила сидеть с Софией. И я видела ее тут. Но лично – нет.

– Вы бабушка Софии со стороны отца? – поинтересовалась Миа.

– Нет, со стороны матери. Симон – мой зять. Они живут в старом доме в Квенвэре. Уф, даже представить не могу, что было бы, если бы моя малышка…

Мунк положил свою ладонь на ее руку.

– Нет причин беспокоиться. Как я уже сказал, мы работаем над делом. Так что, никаких камер?

Он огляделся.

– Увы.

– А поблизости? Что там находится?

– А, там бывшая норковая ферма. Пару лет назад там подняли страшную бучу. Ну знаете, активисты, демонстрации. Больше никаких животных в клетках. Мир идет вперед, к счастью.

– Так там никто больше не живет?

– Я на самом деле не знаю. Да, думаю, да. Я видела, как туда приезжают и как оттуда уезжают грузовики, но не знаю, кто там теперь владелец.

– Значит, вы не запираете церковь? Свободный вход для всех и каждого?

– Она может запираться, если в этом есть необходимость, – произнесла Доротея. – Не уверена, куда делся ключ, но…

– Разве несколько лет назад тут не жила семья в церковном приюте? – спросила Миа. – Или это было в другой церкви?

– Нет, это было тут, – гордо ответила Доротея. – Это мы с мужем их приняли. Четверо детей, бедняжки, для таких не должно быть никаких границ между странами. Все мы дети Божьи на этой земле, правда?

Она улыбнулась.

– Хотите я покажу вам остальную территорию?

– Спасибо, но нам пора идти дальше, – сказал Мунк.

– Рада была познакомиться, – улыбнулась Миа, пожимая Доротее руку.

Вернувшись к машине и встав в тень, Мунк достал сигарету из пачки и наконец-то закурил.

– Ну что, какие мысли?

– Насчет рыбьих хвостов? – спросила Миа.

– Ну да. Осознанно?

– Месть семье Притц, реакция на их подарок?

– Не знаю. Между ними пока никакой связи нет, так ведь?

– Между девочкой и богачами?

– Ну да.

Мунк покачал головой.

– Пока не вижу. Но я тут всего пару дней. Будем иметь в виду, посмотрим, найдем ли связь.

– А священник?

– Странный тип, – кивнул Мунк. – Добавим его в список. Пошли его имя Габриэлю, может, он что-то найдет.

– Окей. – Миа надела шлем. – Поедешь в участок?

Мунк посмотрел на дом напротив.

– Нет, хочу посмотреть, что там. Норковая ферма? Старушка сказала, вокруг этого места устроили бучу. Может, там установили какую-то сигнализацию, чтобы защититься от нежелательных гостей.

– Ага. Скоро увидимся.

Мунк помахал Мии рукой, перешел дорогу и, тяжело дыша, пошел в горку. Солнце пекло, и он пожалел, что нечем прикрыть голову. Наверху оказался немного запущенного вида дом, белый, как и все здесь, старый, типичный для региона Трёнделаг, с видом на пролив. Ворота и забор выглядели довольно новыми. За забором Мунк увидел множество построек, маленький сарай и, судя по всему, ряды клеток для животных. Он сразу вспомнил о Мириам. Дочь была рьяным борцом за права животных, и он не раз вытаскивал ее из полицейского участка, задержанную во время акций в защиту животных.

Мунк вошел в ворота и по пыльной дороге направился к дому. Шторы на некоторых его окнах зашевелились. Он остановился на площадке двора и осмотрелся. Все тихо. У дома стояла фура с логотипом «Нурлакс». Через несколько секунд входная дверь открылась, и из дома вышел мужчина. На вид чуть за тридцать. С бритой головой и татуировками на обеих мускулистых руках.

– Здравствуйте, это частная собственность. Я могу вам чем-то помочь?

– Холгер Мунк, отдел по расследованию убийств, Осло, – представился Мунк и показал свое удостоверение.

Плотно сложенный мужчина молча бросил через плечо беглый взгляд на дом.

Там еще есть люди.

За шторами снова движение.

– Хорошо. Вы насчет той девочки, о которой все говорят?

Он провел рукой по бритой голове.

– Йессика, да? Я ее видел близко, но лично не знал. Ужасно. Какая трагедия.

– Здесь раньше была норковая ферма? – спросил Мунк.

– Что? Да. Думаю, да. А что?

Опять чье-то лицо в окне, теперь на втором этаже.

– А вы кто? – спросил Мунк.

– Я Стив. – Мужчина протянул ему руку. – Я немного занят, так что…

И снова бросил взгляд через плечо на дом.

– Это не займет много времени, я только хотел кое-что проверить. Не знаете, не установлены ли у вас тут камеры? У вас здесь хороший обзор на церковь.

Мужчина снова провел рукой по голове и почесал темя.

– Камеры… нет, я не видел. Меня тут не было, когда сменился владелец, но я ничего об этом не слышал.

– Хорошо, я хотел узнать только об этом. Спасибо.

– Рад помочь.

Мунк собрался уже уйти, но остановился.

– Так чем вы тут теперь занимаетесь?

– Перевозим лососевые. По всей Европе. При необходимости водители остаются тут спать.

– Это ваша фирма?

– Ну да.

Он помахал телефоном в руке.

– Я уже сказал, я тут немного занят…

– Конечно. Значит ни одной камеры?

– Я о таких не знаю.

Мужчина остался стоять посреди двора, пока Мунк не скрылся за воротами.

Стив?

Окей.

Мунк бросил последний взгляд на дом и пошел к машине.

28

Миа свернула к автосервису и нашла Роара наклонившимся над капотом старого «Форда». Рабочие штаны сползли с талии, оголяя нижнюю часть спины больше, чем хотелось бы видеть. Она поставила мотоцикл у стены мастерской и подошла к нему.

– Как дела?

Трёнделагец оторвался от мотора и вытер руки тряпкой.

– Не очень, карбюратор полетел, эту старушку я не оживлю, если не найду новый.

Он достал из кармана коробочку жевательного табака и засунул кусочек под верхнюю губу.

– Я про «Ягуар» спрашивала.

Она кивнула на свою машину, которая стояла на том же месте, где Миа ее оставила.

– А, эта. Я закажу детали. Но ты же не за этим пришла?

Он плюнул на гравий и посмотрел на Мию.

– Он тут или как? – спросила она.

Роар провел рукой по лбу и кивнул на дом.

– Он там, сзади.

– Он не пришел в участок сегодня утром. Заболел?

– Да как заболел. Я думаю, он рассчитывал, что вы сами явитесь, раз это так важно. Не в первый раз к нам приходят из участка, скажем так.

– Я слышала, они встречались. Вы были с ней знакомы?

– С Йессикой? Ну как знаком. Она одна из многих, кто тут зависал. Его девчонки приходят и уходят. Популярный парень, понимаете ли. С тачкой.

Он ухмыльнулся, обнажив кривые зубы, и показал на низкую, раскрашенную языками пламени «Вольво», припаркованную у входа.

– Вы были здесь тем вечером? Я так поняла, у них тут была вечеринка.

– В субботу?

– Да.

– Неа. Линген.

– Линген?

– Ипподром. V75. Ничего не выиграл, эти идиоты-эксперты понятия не имеют, о чем говорят. Надо было ставить по интуиции. В следующий раз так и сделаю.

– И вы оттуда не возвращались?

– Нет-нет, на ипподроме я выпил пару стаканов пива. В таком состоянии я за руль не сажусь, уже были всякие аварии у нас тут. Не, я остался на вечеринке у другана в Бюосене. Только вернулся домой. Ну и шум вы тут подняли. Копы по всему острову. Никакого покоя.

– Вы сказали, он сзади?

Роар снова сплюнул на гравий.

– В халупе. Постучись, он должен проснуться.

– Позвоните мне, когда машина будет готова, ладно?

– Без проблем.

Он «отдал честь» и вернулся под капот машины.

Халупа за мастерской оказалась и вправду халупа. Покосившийся маленький домик по-другому не назовешь. Развалюха с просевшей крышей, грязными окнами и дверью с веревкой на гвозде вместо ручки.

Миа постучалась и сделала шаг назад.

– Андрес? Ты тут?

Секунда тишины, и внутри кто-то зашевелился.

– Да?

В дверном проеме показалось заспанное лицо.

– Привет. Я Миа, ты наверняка понимаешь, зачем я здесь.

Зевнув, парень почесал щеку.

– Подождите, я что-нибудь накину.

Одетый в дырявые джинсы и розовую майку с надписью FBI. Female Body Inspector[4]4
  Инспектор женского тела (англ.).


[Закрыть], он босиком вышел во двор и сел на пластиковый бочонок, стоявший у стены сарая.

– Я бы вас пригласил в дом. Но я там давно не убирался.

– Да ничего.

Андрес, не поднимая глаз, вытер нос рукой.

Глаза-то красные.

И щеки тоже.

Крутой парень-то плакал.

– Соболезную. – Миа уселась на другой бочонок.

– Спасибо, ага. Дурацкое слово. Чем оно, блин, поможет?

Он сдул челку со лба и засунул руки в карманы.

– Знаю. Извини. Слово из прошлого времени. Как и блудница, я полагаю.

– Как что?

– Нет, ничего. Хочу сказать, что не думаю, что ты как-то в этом замешан.

Андрес свел брови к грязной переносице.

– Чего? А почему я должен быть замешан? Убивать Йессику, на какой черт мне это…

– Нет, я же сказала. Я так не думаю.

Он с подозрением посмотрел на Мию.

– А другие думают, да? Коп? Сидит у себя в участке и уже все, типа, решил? Андрес? Мы о нем слышали. Дебилы.

Он подобрал с земли камень и бросил в сторону мастерской. Тот попал в стену и, отрикошетив, угодил в стекло старого «Опеля», стоявшего без колес на постаменте из кирпичей, и оно дало трещину.

– Могу повторить снова. Нет. Конечно, твое имя называли, но мы не думаем, что ты имеешь отношение к убийству.

– Хорошо, – угрюмо ответил парень. – Спасибо.

– Но ты был с ней тогда, так?

– В субботу?

– Да.

– Ну как был. Мы были тут недолго. Потусили, ничего особенного. А потом она, как обычно, закатила истерику и убежала. С другими с первого курса.

– Какими другими?

– Они всегда зависают втроем. С сестрой того пацана, что пропал, и еще с одной, никак не могу запомнить ее имя.

– Сильвия?

– Да вроде.

– Значит, они ушли втроем?

– Да, кажется, на машине Гекко.

– Гекко?

– Вы что, попугай? Повторяете все, что я говорю?

На лице Андреса мелькнула улыбка, и он подобрал еще один камень и сдул челку со лба.

– Сорри, – сказала Миа. – Гекко – твой друг или кто?

– Ну как друг. Возимся просто вместе с ним с тачками. Он так вылизал свой MR-2. Молодец.

– Ты сказал, она устроила истерику, что ты имел в виду?

– Йессика?

Он покрутил камень в руке, обдумывая ответ.

– Да даже не знаю. Взяла и стала странной. После того, что случилось в том году. Типа, перестала быть нормальной. Один вой да рыдания, черт ее знает. Бабы. Невозможно их понять.

– А что случилось в прошлом году?

Он из-под челки посмотрел на Мию.

– А вы умная, да?

– Не знаю.

– Умная-умная, так все говорят. Суперследователь, случайно оказавшийся тут, как будто бы без причины. Мы вас загуглили, – с кривой ухмылкой произнес он.

– А какое это имеет значение?

– Что вы умная?

– Да.

– Я не стукач, понимаете.

Он сплюнул и провел рукой по шее.

– Понимаю.

Андрес наклонился ближе к Мии.

– Но я так понимаю, раз вы такая умная, то наверняка уже выяснили, чем она занималась?

– Вероятно, – сказала Миа.

– А если вы не совсем слепые, то, может, и заначку ее нашли? Очень хорошо спрятанную в лодочном сарае под мешками?

– Тоже возможно.

– Ну тогда вы все знаете.

Он бросил камень, на этот раз на крышу мастерской.

– Так она начала в том году?

– Барыжить?

– Да.

Он кивнул.

– Йессика очень изменилась. Стала такой звездой. Все, чем я занимался, стало мало для нее.

– А откуда она получала стафф?

Он зажмурился.

– Ну уж. Этого я вам не скажу.

– А ты знаешь?

Тишина на мгновение.

– Есть предположение, – наконец ответил он.

– Тут, на острове?

– Слушайте, вы коп, серьезно, что ли. Я себя закапывать не планирую.

Вдруг он снова замолчал, словно до него дошло, что он сейчас сказал. Подобрал камень и покрутил его в ладонях.

– Думаете, это как-то связано с убийством? – тихо спросил он.

– Мы не знаем, а ты что думаешь?

Он молчал, качая головой, его взгляд бегал туда-сюда.

– Забираю свои слова обратно, – быстро проговорил он.

– Какие?

– Что я знаю, кто это. Я никого не имел в виду. Просто есть предположение, не более того.

– Так что в итоге? Знаешь или нет?

Он наклонился ближе.

– Слушайте, я покупаю травку у одного чувака в городе. Я думал, может, это он, но теперь я подумал и считаю, что нет. Травка, гашиш, может, масло CBD, но такими штуками он не торгует. Беру свои слова назад.

– Ладно. А что, если я скажу, что люди думают, что это ты ее снабжал?

– Я?

Он рассмеялся.

– Я что, похож на местного дилера?

Парень посмотрел на себя вниз.

– Ну хотя, может, и похож, но без шуток, это не я. Да чтоб я сдох, я к таким штукам не прикасаюсь. Синтетика? Нет, спасибо, здесь у меня только органика. Выращенная и приготовленная дома. Don't step on the grass, smoke it[5]5
  Курите то, что растет под ногами (англ.).


[Закрыть], если вы понимаете, о чем я.

– А если я вернусь с ордером на обыск?

Она показала на полуразрушенную халупу.

– Be my guest[6]6
  Добро пожаловать (англ.).


[Закрыть]. Я уже говорил, там бардак. Может, найдете мой айпэд, я давно его не видел.

– Окей. А этого Гекко мне где найти?

– Гейр-Уве Карлсен. Он повар. В пивной «Анснес».

– Если ты вспомнишь что-то, сообщи мне, ладно?

– Ладно.

Он кивнул головой и встал с бочонка.

В мастерской Роара было тихо.

Миа провела рукой по капоту своего изумрудного «Ягуара», после чего пошла к мотоциклу и надела шлем.