Электронная библиотека » Сан-Антонио » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Безымянные пули"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 17:02


Автор книги: Сан-Антонио


Жанр: Иронические детективы, Детективы


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 5

Одна вещь меня все-таки успокаивает; дьявол никогда не внушая мне страха. Я даже несколько раз брал над ним верх.

До сих пор дело было абсолютно простым. Анджелино замышляет гадость на Ке д'Орсей. Один гад из наших давал ему информацию; с этим я рассчитался. Здание МИДа тщательно обыщут, меры безопасности усилят, а я. как большой, буду стараться побеседовать с Анджелино. Обожаю разговаривать с бандитами. Супергангстеры – это моя любовь, честное слово! Будь я при хрустах, я бы их коллекционировал.

Единственная неприятность – я не имею ни малейшего представления о том, где находится Анджелино.

Проходя мимо бара, что напротив конторы, я кое-что вспоминаю. В кармане Вольфа лежала отправленная вчера телеграмма с просьбой позвонить некоему Клоду сегодня в полдень. А сегодня в полдень Вольф как раз листал телефонную книгу. Готов поспорить, он искал номер этого самого Клода… Я могу ошибаться, но ведь только римский папа никогда на попадает пальцем в небо.

Поскольку моя память – отличный записывающий механизм, я вспоминаю и то, что Вольф опрокинул стакан чинзано на страницу, которую изучал.

Захожу в тошниловку. Эмиль, ее хозяин, дремлет за стойкой. Среди предков этого типа наверняка была муха цеце. Начиная с одиннадцати утра он спит, как боа, заглотнувший целую семью плантаторов, включая бабулю. Он выходит из комы только затем, чтобы рявкнуть, от чего дрожат бутылки на полках.

Его официантка относится к типу чокнутых девиц, считающих себя жертвой социальной несправедливости. Она воображает, что на съемочной площадке смотрелась бы куда лучше, чем во второразрядном бистро. Она машет ресницами, как Марлен, а той краской, которой она намазала лицо, вы могли бы заново покрасить свой загородный дом.

– Что вы хотите? – спрашивает она, округляя рот в куриную гузку.

– Я пришел ради твоих глаз, – говорю, – но если сверх того ты дашь мне телефонный справочник и рюмочку коньячку, я Просто бухнусь перед тобой на колени.

Она пожимает плечами и приносит мне книгу. Я размышляю. Если мне не изменяет память, справочник был открыт в конце.

Я раскрываю его и замечаю, что попал на версальских абонентов Как говорится, горячо: телеграмма Вольфу была отправлена из Версаля…

Я листаю эту часть справочника и скоро нахожу запачканную страницу. На ней фамилии на Р и С, всего двести двадцать три штуки. Вырываю страницу и сую в свой карман.

Шум разрываемой бумаги выводит хозяина из дремы. Второй раз за день он жутко орет из-за этой чертовой книги. Он вопит на всю свою забегаловку, что второго такого нахала, как я, нет в целом мире, что он сыт по горло этим кварталом, кишащим легавыми, и живет одной надеждой – увидеть нас висящими на крюках мясника. После чего, очевидно сорвав голос, он наливает себе стакан коньяку и наполняет мой.

Мы чокаемся.

Я приезжаю в Версаль в девять часов вечера. На город Короля-Солнца падает мелкий нудный дождик.

Остановив машину на улочке возле префектуры, я захожу в унылый бар, кажущийся мне удобным местом для размышлений.

Сидя перед дымящимся грогом, я смотрю на вырванную из телефонной книги страницу. Не обходить же всех типов, чьи фамилии напечатаны на ней! Тут я вспоминаю, что телеграмма Вольфа была подписана: “Клод”. Пробегаю взглядом бумажку и через четыре минуты констатирую, что только одного мужика зовут Клод. Клод Ринкс, по профессии скульптор…

Эта деталь меня очень удивляет. Не понимаю, как скульптор может быть причастен к делу, которым я занимаюсь. Лица творческих профессий обычно не имеют; ничего общего с субъектами вроде Вольфа или Анджелино. Может, это просто приятель Вольфа, никак не связанный с его темными делишками?

Наконец, поскольку другого лучика надежды не брезжит, и тем более я уже в Версале, решаю связаться с Ринксом.

Думаю, действовать надо осторожно, так как я ступаю на совершенно неизвестную почву.

Я подхожу к телефону и набираю номер Ринкса.

Нежный голосок отвечает:

– Алло?

– Я бы хотел поговорить с месье Клодом Ринксом. Нежный голосок уверяет меня, что Клода Ринкса мужского пола не существует, а Клод Ринкс – это она. Только тут я осознаю, что имя Клод может носить и мужчина, и женщина.

– О, простите! – говорю я. – Могу ли я с вами поговорить, мадам Ринкс?

– Мадемуазель… А о чем?

– Скажем, поличному делу.

– Может, завтра?

– Скажем, что личное дело еще и срочное…

– Кто вы? Иду напролом:

– Друг Вольфа… мое имя вам ничего не скажет. Молчание.

– Кто такой Вольф? – спрашивает голос. В тоне моей собеседницы звучит искреннее удивление. Я говорю себе, что пошел неверным путем, и уже собираюсь извиниться и повесить трубку, но в моей черепушке начинает сильно звонить колокольчик тревоги. А когда он звонит, значит, мне пудрят мозги…

– Могу я вам это объяснить при личной встрече? – отвечаю я на ее последний вопрос. Опять молчание.

– Я в двух шагах от вас, – продолжаю я.

– Ладно, приходите. Я живу на верхнем этаже… Дождавшись, пока она положит трубку, я вешаю на рычаг свою. Я задумчив, как роденовский “Мыслитель”. Я так задумался, что забыл допить свой стаканчик… Заметив это на улице, возвращаюсь исправить оплошность, но уже слишком поздно: хозяин успел вылить остаток моего коньяка назад в бутылку.

Дом богатый. Монументальная деревянная лестница с медными перилами покрыта красным ковром.

Взобравшись на четвертый этаж, я оказываюсь на конечной остановке перед широкой дверью, покрашенной в изумрудно-зеленый цвет.

В тот момент, когда я протягиваю руку к звонку, дверь открывается. На мои плечи падает прямоугольник оранжевого света, а посреди этого прямоугольника стоит красотка, от которой просто дух захватывает.

Она довольно высокого роста, стройная, хорошо сложена. Тяжелые золотистые волосы собраны сзади в длинную гриву а-ля Аттила Она кутается в синий атласный халат, черные глаза пристально смотрят на меня.

Делаю усилие, чтобы проглотить слюну, и снимаю шляпу.

– Мадемуазель Ринкс?

– Она самая. Я кланяюсь:

– Комиссар Сан-Антонио.

Кажется, я поскромничал, уверив мадемуазель, что мое имя ей ничего не скажет.

Она вздрагивает, и выражение ее глаз меняется от любопытства к настороженности.

– Входите, – говорит она.

Я вхожу в мастерскую скульптора, обставленную с безупречным вкусом. Во всех углах статуи, драпировки ярких цветов, мебель из лимонного дерева. В величественном камине из красного кирпича горят дрова.

Она указывает на кресло.

– О чем идет речь, господин комиссар?

– О Вольфе…

Я смотрю на нее. Она моргает. Я был прав, что пришел. Могу поставить истертую зубную щетку против тонны черной икры, что эта куколка знает Вольфа. Я решаю не давать ей времени соврать и, пользуясь своим преимуществом, начинаю блеф…

– Вольф умер, – бросаю я. Она страшно бледнеет и шепчет:

– Умер?

– Погиб в конце дня от руки преступника, которого мы обложили в его логове… Детали вы узнаете завтра, из утренних газет…

Она проводит рукой по лбу. Кажется, сейчас хлопнется в обморок.

– С вами все в порядке?

Она утвердительно кивает головой.

Она сильная. Мне это нравится. Терпеть не могу девчонок, считающих своим долгом падать без чувств, чтобы показать глубину своей скорби.

– Перед смертью Вольф, который был моим приятелем, прошептал: “Навести… Клод Ринкс… Версаль…” Больше он ничего сказать не смог Вот. Я решил, что обязан приехать, понимаете? Я не знал, что вы женщина…

Делаю паузу, чтобы она успела осмыслить сказанное. Потом задаю вопрос, щекочущий мне язык:

– Почему по телефону вы мне ответили, что не знаете его?

Она пожимает плечами:

– Не знаю. Ваш звонок в такой час показался мне необычным… Я… Я не подумала… Я смотрю на нее, – Вы были очень близки с Вольфом?

– Он был другом детства… Мы потеряли друг друга из вида, а два месяца назад я встретила его в Сен-Жермен-де-Пре… Мы узнали друг друга… провели вместе вечер. Через некоторое время он приехал сюда – заказать мне работу…

– Работу?

– Он хотел, чтобы я сделала копию бюста Монтескье… Мне приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Вольф, циник, мерзавец и предатель, Вольф, влезший в грязные махинации, интересовался скульптурой и Монтескье. Обалдеть можно!

Я смотрю на малышку Ринкс, чтобы убедиться, что она не издевается надо мной. Нет, сидит в своем кресле очень серьезная, грустная и красивая.

– Бюст Монтескье? – бормочу я.

– Да.

– И вы его сделали?

– Да.

– Он просил его для себя?

– Нет. Сказал, что это для одного из его друзей.

– Копию?

– Совершенно верно.

– Копию чего?

– Бюста работы Фийе.

– А где этот бюст?

– В Лувре…

Не понимаю. Может, копия действительно предназначалась любителю искусства. В конце концов, я ничего не знаю ни о личной жизни Вольфа, ни о его знакомых. Я встаю…

– Не понимаю, почему Вольф попросил меня приехать к вам… – Я смотрю на Клод. – Простите меня, но вы были…

– Его любовницей? Нет! Просто другом. Хорошей знакомой, и все…

Девочка кажется мне искренней. Я мысленно говорю себе, что Вольф был придурком, если не пытался взять эту каравеллу на абордаж. Эта маленькая скульпторша именно такая девушка, ради которой я готов ходить по потолку.

Я бросаю на нее такой пристальный взгляд, что он чуть не прожигает дыру в ее нежной коже. Малышка краснеет.

– Я вас покидаю, – говорю. – Прошу вас, мадемуазель, простить мне этот поздний визит…

– Напротив, вы были очень любезны, что приехали сразу… – бормочет она. – Я очень тронута… Я так расстроена… Хотите чего-нибудь выпить?

– Готов согласиться, – отвечаю я ей. Она бледно улыбается.

– Тогда садитесь…

Я подчиняюсь. Она идет к бару и выбирает бутылку виски.

– Вы это любите?

– Обожаю. Мне его давали еще в колыбели, так что, как вы понимаете…

На этот раз она откровенно смеется, Я констатирую, что мое присутствие доставляет ей то, что на кастрированном языке называется “приятное отвлечение”.

Мы разговариваем как добрые друзья… Нам хорошо, а я люблю, когда мне хорошо.

– Знаете, – говорю я ей вдруг, – мне тоже нужно заказать вам бюст…

– Правда? – спрашивает она. – А чей?

– Угадайте…

– Монтескье?

– Нет. Ваш. Мне будет приятно поставить его на камин и по утрам, едва проснувшись, бросать на него первый взгляд…

– Вы очень милый, – любезно говорит она. Запомните, ни одна красотка не может остаться равнодушной к удачному комплименту. Не знаю, заметили вы или нет, но этот к тому же и оригинален.

– Отметьте, – добавляю я, – что, несмотря на весь ваш талант, вам не удастся превзойти природу. И обволакиваю ее бархатным взглядом.

– По-моему, природа не схалтурила, когда лепила вашу грудь… Ой, простите…

Она показывает мне свои перламутровые зубки, блестящие, как жемчужное ожерелье. – Вы умеете говорить, комиссар…

– Чтобы молчать, видя вас, нужно залить язык гипсом…

Как видите, если в профессиональном плане мои дела стоят на месте, зато в личном скачут галопом.

Мы выпиваем второй стаканчик, и жизнь становится розовой и красивой. Не знаю, понимаете ли вы, к чему я клоню.

В тот момент, когда она берет мой стакан, наши пальцы соприкасаются, и это производит на меня такой же эффект, как если бы я положил лапу на провод под высоким напряжением.

– По третьему? – спрашивает красавица. – Сегодня мне надо немного взбодриться. Мне было больно.. узнать эту новость.

– Давайте по третьему, моя маленькая. Я нежно улыбаюсь ей. Я знаю, что такие улыбки сделали бы мне карьеру в Голливуде.

– Вас не шокирует, если я буду звать вас Клод?

– Думаю, что нет, – щебечет она и протягивает мне стакан, в который щедро налила виски.

На этот раз я не ограничиваюсь прикосновением к пальцам, а сразу беру ее за лапку.

– А если я вас поцелую, Клод, вы обидитесь?

– Вы ужасный человек, – шепчет малышка, краснея. Лично я совершенно не могу устоять перед краснеющей девушкой.

– Это не ответ…

Она пожимает плечами.

– Если я отвечу “да”, вы сочтете меня маленькой потаскушкой, так?

Она не лишена здравого смысла.

– Знаете что, Клод, давайте проведем опыт. Я вас поцелую без вашего согласия. Если вам не понравится, вы влепите мне пощечину, как в бульварных комедиях. Тогда я возьму свою шляпу и отвалю.

Еще не договорив, я встаю, заключаю ее в объятия и одариваю крепким поцелуем, так долго не переводя дыхание, что ловец жемчуга мог бы сдохнуть от зависти.

Она не только не приходит в ярость, но реагирует очень живо: ее ноги обвивают мои, как быстрорастущие лианы дерево.

– Вы моя любовь, – бормочет Клод.

Она чуть отодвигается, чтобы посмотреть на меня. Помада образует вокруг ее губ ореол, как на лубочных картинках.

Ее губы блестят, глаза тоже.

Я думаю, что жизнь полна неожиданностей. Если бы меня мог сейчас видеть шеф, он бы сказал, что я умею сочетать приятное с полезным.

Клод, дрожа, снова придвигается и с таким неистовством прижимается ко мне, что разлепить нас можно только ножом для открывания устриц.

– Ты сводишь меня с ума, – лепечет она.

Мы снова целуемся. Я точно смогу побить рекорд по длительности пребывания под водой.

Позвольте вас просветить: эта киска может внушить игривые мысли даже огородному пугалу.

Мы собираемся завершить этот новый поцелуй единственно возможным образом, но тут неуместный звонок в дверь разделяет нас.

Клод вздрагивает и отодвигается от меня.

– Кто это может быть? – шепчет она. Звонок раздается снова, но в условном ритме. Он исполняет “та-талада-гиди дзинь-дзинь”.

– Это подруга, – говорит Клод.

Она вытирает губы платком, приглаживает волосы и выходит из комнаты, послав мне воздушный поцелуй.

Если вы никогда не видели долбанутого малого, смотрите внимательнее. Я так расстроен, что если бы послушался самого себя, то пошел бы крушить все вокруг. Возможно, особа, исполнившая соло на звонке Клод, имеет все мыслимые достоинства, но одного она лишена – чувства, когда приходить уместно, а когда нет.

Слышу, как моя красавица спрашивает через дверь:

– Кто там?

Ответа я не слышу, вернее, слышу слишком громко, как и все остальные жильцы дома.

Гремит автоматная очередь, короткая, но легко узнаваемая. Я-то в общем разбираюсь и непроизвольно прикидываю, что выпущено пуль двенадцать.

Я бросаюсь вперед!

Глава 6

Моя скульпторша лежит на паркете и обливается кровью. Дверь продырявлена, как решето.

Я открываю ее и выскакиваю на лестницу, но, не успев пробежать и половины пролета, слышу, как на улице пулей сорвалась с места машина. Нет смысла нестись как угорелому. Чувак, саданувший из автомата, слишком намного опередил меня.

Поднимаюсь на несколько ступенек и опускаюсь на колени рядом с Клод. Она получила добрых полдюжины маслин: одну в правое плечо, три в грудь, две в левую руку… Она жива, даже не потеряла сознания. Ее глаза полны слез.

– Маленькая моя Клод, – шепчу я. – Подонок! Клянусь, я его достану! В открытую дверь вижу лица соседей, осторожно высунувшихся на лестничную площадку.

– Вызовите “скорую”, быстро! – кричу я им. Я знаю, что больше ничем не могу помочь малышке. Чтобы ее починить – если ремонт вообще возможен, – требуется отличный врач с карманами, набитыми дипломами…

– Сан-Антонио… – бормочет она.

Она хочет мне что-то сказать, и я готов отдать свой выходной костюм, чтобы ее выслушать, но знаю, что малейшее усилие может стать для нее роковым.

– Помолчи, киска моя, мы поговорим позже… Приезжает “скорая”. Малышку несут в нее через двойной ряд зевак в пижамах. Когда появляются парни из ближайшего комиссариата, я показываю им мои бумаги и делаю краткое резюме драмы.

– Если узнаете что-то новое, звоните мне в Париж. Я сажусь в свою машину и на полной скорости гоню в сторону славной столицы…

Ночь я заканчиваю в отельчике недалеко от конторы. Встав рано утром, принимаю ледяной душ, потом звоню в версальскую больницу узнать о состоянии Клод.

Дежурный мне говорит, что ей сделали ночью срочную операцию, но состояние ее очень тяжелое и пока нельзя сказать ничего определенного.

Эта новость вызывает у меня грусть, но, в конце концов, пока есть жизнь, есть и надежда. Клод молодая и крепкая и раз не отдала концы сразу, то выкарабкается.

Я одеваюсь и иду перекусить в кафе. Стаканчик кальвадоса, и я снова готов идти в атаку.

Покупаю газеты, чтобы посмотреть, во сколько должны собраться министры четырех великих держав. Встреча назначена на четыре.

Чем бы мне до этого заняться? К шефу я решаю не ходить. Я не в настроении петь ему романсы, глядя на его безупречно белые манжеты… Нет, схожу в Лувр. Имею я право познакомиться с Монтескье, если мне этого хочется?

Кажется, я не бывал в знаменитом музее с того времени, когда был студентом. Спрашиваю, где зал статуй, и смотритель в галунах отвечает, что в подвале. И вот я прохаживаюсь между Дианами, Венерами, героями, херувимами, античными воинами и разными бородачами.

Дохожу до бюстов и довольно скоро узнаю Монтескье. Встав перед ним, я чувствую себя кретином. Чего я ждал от этого визита? Что Монтескье расскажет мне новый анекдот?

Похлопываю его по щеке.

– Чего-то ты бледноват, – говорю я ему. – И холодный, как собачий нос!

Какой-то тип останавливается и смотрит на меня.

Этот длинный мужик, косящий, как заяц, ошеломленно таращится на меня, потом едва заметно пожимает плечами и уходит.

Конечно, я похож на чокнутого.

Снова смотрю на папашу Монтескье. Я не очень силен в скульптуре, но все-таки понимаю, что это не бог весть какой шедевр. Вообще-то сделан он неплохо, аккуратно, но любитель искусства никогда не захочет иметь дома копию этой штуки… Она может заинтересовать только литератора из-за личности изображенного… Сильно сомневаюсь, что у Вольфа были друзья литераторы. Он был скорее завсегдатаем стадионов. Все это довольно таинственно… Тем более таинственно, что кто-то без колебаний всадил автоматную очередь в дверь Клод, чтобы заткнуть ей рот… Почему с ней сыграли эту злую шутку? Просто потому, что я был у нее и мог узнать, что она сделала копию этого паршивого бюста? Заводя игру в “почему” дальше, быстро подходишь к вопросу: почему для кого-то так опасно, что я узнаю об этой работе? А если оставить игру в “почему”, возникает вопрос: как убийца узнал, что я у малышки Ринкс? Потому что следил за ней или, наоборот, он следил за мной?

Если верна вторая гипотеза, это означает, что, несмотря на нашу инсценировку, Анджелино не поверил в “несчастный случай” с Вольфом.

Темно, как в пузырьке с чернилами!

Я снова хлопаю Монтескье, уже сильнее. Это почти пощечина.

– Если бы ты мог говорить, то много чего порассказал, да, старина?

Монтескье начинает действовать мне на нервы. Я строю ему страшную рожу и ухожу

Глава 7

Когда я поднимаюсь по лестнице, мне в голову приходит одна идея. Думаю, еще никто не рожал мыслищу такого калибра, кроме Анджелино, конечно.

Я выхожу в сад Лувра. Моя тачка стоит справа от входа в музей. Я направляюсь к ней, и, когда до нее остается каких-то десять метров, вмешивается случай… Не знаю, знакомы ли вы с парнем по имени Случай? Если вы никогда о нем не слышали, позвольте вам сказать, что это тот еще хитрец! У него есть чувство юмора, а главное, талант появляться в нужное время.

Мимо моей машины идет рабочий в синем халате, несущий на плече венецианское зеркало. Стекло наклонено. Я смотрю в него и вижу, что творится в моей тачке.

С огромным удивлением вижу съежившегося на полу перед задним сиденьем мужика. Того самого, который смотрел на меня, когда я беседовал с Монтескье.

Это видение мелькает так быстро, что нужны рысьи глаза, чтобы разглядеть его, но рысь – это крот по сравнению с Сан-Антонио. Я замедляю ход и увеличиваю скорость шевеления мозгами. Запомните, что я соображаю очень быстро. Я останавливаюсь, ощупываю карманы, как будто что-то потерял, и возвращаюсь. И вот я снова в музее. Заметив комнату старшего смотрителя, стучу в стекло. Хозяин появляется в фуражке немного набок.

– Ну, что надо? – ворчливо спрашивает он в манере, свойственной всем тупицам, которым дали хоть немного власти.

Предъявляю ему удостоверение. Тут он синеет, как цветочек… Незабудка, да и только!

– Чем могу служить?

Говорю, что хочу позвонить. Он показывает на допотопный аппарат в глубине комнатушки.

Я хватаю трубку и велю телефонистке соединить меня с МИДом. Она соединяет. Не знаю, какую должность занимает ответивший мне тип, но, судя по резкому тону, это министр собственной персоной.

– Дирекция Надзора за территорией! – бросаю я. – Мне нужна справка. В министерстве есть бюст Монтескье?

Мой собеседник, видимо обалдев, молчит.

– Что? – наконец выговаривает он.

– Бюст Монтескье.

Этот болван находится на грани апоплексического удара.

– Вы надо мной издеваетесь? – спрашивает он. Тут я начинаю сердиться и говорю ему, что наша Служба не потерпит, чтобы какой-то швейцар разговаривал с нами подобным образом, и что если он мечтает стать безработным, его мечта близка к осуществлению.

– Спросите у компетентного сотрудника, – говорю я, – и пошевеливайтесь. Я жду… Проходит несколько минут. Мой приступ ярости произвел должный эффект, потому что малый возвращается и бормочет в трубку, что такой бюст действительно стоит в зеленой гостиной.

Я его спрашиваю, что такое зеленая гостиная; он мне отвечает, что это зал для конференций.

– Встреча представителей четырех великих держав должна состояться в зеленой гостиной?

– Да.

Я кладу трубку, потом звоню боссу.

– Я уже беспокоился из-за того, что от вас не было никаких известий, – говорит он.

Я показываю ему язык. Большой босс удобно сидит, как в кино, в мягком кресле, в теплом кабинете и хочет слушать интересные истории.

Излагаю ему мою ночную одиссею.

– Слушайте, патрон, кажется, я обнаружил хитрость Анджелино. Он заказал копию бюста Монтескье, нашпиговал ее взрывчаткой, и сегодня днем, когда министры будут молоть языками, она грохнет. Получится хороший тарарам!

– Великолепно, – бормочет он. – Хитроумная идея. Я знал, мой мальчик, что в голове у вас кое-что есть…

– У Монтескье, – отвечаю, – тоже. У меня тут одна сложность…

– Правда?

– В моей машине спрятался тип. Когда какой-нибудь тип заползает в вашу машину, пока вас нет, это значит, что он питает к вам не очень теплые чувства, а?

– Как вы это обнаружили? Я ему объясняю.

– Ну так возьмите его!

Сегодня у босса мозгов не больше, чем у бордюрного камня.

– Ладно, я его возьму. Анджелино об этом сразу узнает и в последнюю минуту изменит план действий…

– Что же вы предлагаете? Я прочистил горло.

– Патрон, этот придурок, решивший поиграть в Фантомаса, единственная нить, ведущая к Анджелино… Я буду играть в его игру, дам себя поймать. А вы немедленно пришлите сюда кого-нибудь, чтобы проследить за моей машиной.

– Неглупо…

– Теперь что касается Монтескье. Я бы хотел дать вам один совет.

– Давайте…

– Пошлите на Ке д'Орсей саперов, чтобы они выпотрошили Монтескье и набили его простым порохом… Я бы хотел, чтобы взрыв произошел в назначенный час, только пусть он будет безвредным… Надо потихоньку предупредить иностранных министров…

– Гм! Мне это кажется слишком рискованным.

– Однако придется на это пойти, если вы хотите, чтобы я покончил с Анджелино. Кого вы ко мне пошлете?

– Я послал Равье.

Прошедшее время меня не удивляет. Я знаю босса. Разговаривая со мной, он написал свои инструкции на листке блокнота и вызвал дежурного. Равье я тоже знаю. Он крепкий орешек и давно работает в конторе. У него на теле шрамов, как на березе, из которой качают сок. Он хитер и зря на рожон не полезет.

– Пока, босс. Я дам вам о себе знать, когда смогу.

– Будьте осторожны, мой мальчик, и спасибо… Я кладу трубку прежде, чем он успевает начать говорить о благодарности правительства, которое… родине, которая… У босса это любимый конек.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации