Текст книги "По ту сторону леса"

Глава шестая. Большой подъём

Я прохожу мимо гаража, следуя за ароматом, как мышь на запах сыра. Чем ближе я подхожу к лесу, тем сильнее становится благоухание цветов. Ледяной ветер тихо скользит среди листвы, и последние следы тумана растворяются в лесу, маня следом за собой.

– Лана? – шепотом выдыхаю я.

Теперь ею пахнет весь лес, словно духи пропитали саму землю. Ноги вдруг становятся ватными, но я не останавливаюсь, даже зайдя глубже в чащу, чем собирался.

– Лана! – снова зову я.

Я мысленно задвигаю предупреждение Тимми как можно дальше. Если он хочет меня напугать, ему придётся постараться получше. Под ногами шуршат высохшие сосновые иголки, а над головой возвышаются дубовые кроны. Мох и лишайник крест-накрест расцвечивают стволы деревьев, и, если смотреть под правильным углом, их узор напоминает части давно потерянной карты. Несмотря на ранний час, лес уже накрыла тень, но я продолжаю двигаться вперёд, с отчаянной надеждой вдыхая вездесущий аромат.

Глянув под ноги, я вдруг замечаю, что шагаю по ковру из толстых личинок, которые извиваются в грязи, словно жёлтые гремучие змеи. Они начинают карабкаться по ботинкам, и в этот момент сладкое благоухание лилий растворяется в воздухе, сменившись запахом сырой земли и кислых ягод. Я с отвращением морщу нос и стараюсь дышать ртом, пока стряхиваю насекомых с обуви.

Я задумчиво смотрю вперёд, размышляя, что теперь делать, когда до меня доносится чей-то голос. Внутри разом холодеет и теплеет одновременно. Мне хорошо знаком этот голос, только вот я не слышал его уже больше года.

– Лана? – зову я, гадая, не обманывают ли меня уши. Внутри смешиваются надежда, шок и недоверие. – Лана, где ты?

– Я здесь, Ари, скорее! – кричит она в ответ.

Сердце едва не выпрыгивает из груди, когда я бросаюсь туда, откуда идёт её голос. С неба падает лёгкая морось, покрывая лицо мелкими каплями. Я неуклюже протискиваюсь среди деревьев, утирая солёный пот, стекающий по крыльям носа.

– Лана? Скажи что-нибудь!

Лес вздрагивает от моего громкого голоса. Я торопливо пробираюсь по тропинке, которая становится всё уже; когда я пролезаю в тесные просветы между стволами, голову словно сдавливает с обеих сторон.

– Лана?

Я больше не слышу её, поэтому решаю остановиться. Слева идёт тропинка, затянутая колючим кустарником и крапивой. Повернувшись вправо, я вижу кольцо мрачно нависающих надо мной деревьев. В самом центре растёт ещё одно – выше, чем остальные, и совсем голое.

Я обхожу опавшие мёртвые ветки, ступая туда и обратно через границу круга, пока не оказываюсь перед скрученным в спираль деревом без листьев. Его ствол изрезан тёмными бороздами цвета сливы. Лана многое знала о деревьях и научила меня различать, в порядке какое-нибудь из них или умирает. Чем меньше в нём трещин и грибка, тем оно здоровее.

Это дерево только начинает трескаться по краям, но внутри нет паразитов, а значит – оно живёт и дышит. В отличие от остальных, более нормальных деревьев, на этом совсем нет листьев, только девять кривых ветвей, протянутых в разные стороны. Я изгибаю шею, разглядывая их в угасающих лучах солнца, когда наверху мелькает что-то цветное, заставляя меня прикипеть взглядом к соседнему дереву с густой, спутанной кроной.

С самой верхней ветки свисает разноцветное ожерелье из дешёвого пластика. Мои ноги словно превращаются в желе, а сердце начинает бухать в груди от ещё одного счастливого воспоминания о сестре. Мы играли на игровых автоматах и потратили мои последние десять пенсов на кран-машину. Но вместо пятифунтовой банкноты, которая была моей целью, я вытащил это разноцветное ожерелье. Лана гордо носила его весь день, а на следующее утро я нашёл под подушкой пять фунтов.

– Их Зубная Фея оставила.

– Мне не пять лет, Лана, я знаю, что это ты их сюда положила!

– Понятия не имею, о чём ты говоришь. – Сестрица отлично умеет состроить непроницаемое лицо.

– Лана? – зову я. Может, она прячется в кустах или попала в неприятности и оставляет мне подсказки, как её найти?

Я запрокидываю голову и смотрю в небо, где догорающее солнце уступает место гневным тучам. Найдя под ногами камень, я бросаю его в ожерелье, но то держится крепко. Тогда я пытаюсь снова, но каждый раз промахиваюсь мимо цели.

Заберись на дерево, Ари, Лана бы именно так и поступила.

Натянув капюшон, я хватаюсь за ствол обеими руками, как часто делала сестра. Ноги скользят по мокрому дереву, но я заставляю себя подтянуться и, тяжело дыша, карабкаюсь до самого верха. Уперевшись ногой в надёжную на вид ветку, я протягиваю руку и сдёргиваю ожерелье. На резинке есть небольшой узелок: Лана связала её концы вместе, потому что ожерелье так и норовило свалиться с шеи. Я внимательно рассматриваю его в поисках ответов, но ничего не нахожу.

Наклонившись вперёд и сглотнув, я осторожно разворачиваюсь, стараясь достать ногой до ветки пониже. Однако стоит мне пошевелиться, как дерево начинает раскачиваться из стороны в сторону.

– Что за…

Я хватаюсь за ближайшую ветку и держусь изо всех сил. Ожерелье Ланы выскальзывает из моих пальцев, а ноги болтаются в воздухе, но мне удаётся оседлать одну из ветвей, как метлу. Отсюда мне хорошо видно, что остальные деревья стоят смирно – трясётся только это.

Говорят, Человек из Веток управляет в лесу всем… не стоит злоупотреблять его гостеприимством.

Раньше я не принимал слова нэн всерьёз, но сейчас, глядя на неподвижный лес, понимаю: она явно что-то знала. Это Человек из Веток творит? Меня окатывает новой волной страха, заставляя содрогнуться всем телом.

Я вытягиваю руку и цепляюсь за ветку – или то, что кажется мне веткой, – но она оказывается подозрительно тёплой и упругой на ощупь. Убрав руку, я с опаской всматриваюсь в густую листву, за которой виднеется дупло. Внутри него вверх ногами висит облезлая летучая мышь.

– ААААААААРГХ! – кричу я.

Летучая мышь открывает свои белые глаза и летит в мою сторону, отчего у меня в животе холодеет от ужаса. Выпустив дерево из рук, я заваливаюсь назад и срываюсь с ветки вниз. В последнюю секунду я бросаюсь к стволу, чтобы затормозить падение, но всё равно больно ударяюсь спиной о землю. Яркие искры тут же застилают обзор, а в нос ударяет сильный запах фруктов, от которого всё внутри переворачивается. Тогда-то я и вижу это лицо, наполовину спрятанное среди мрачных туч: коричневые зубы, грубая, жёсткая кожа и белые глаза, которые не сводят с меня своего пугающего взгляда.

В сознании прокатывается череда воспоминаний: крыса за окном, летучая мышь только что, рассказ Ланы про одержимую кошку… У всех них были белые глаза.

Я поспешно вскакиваю на ноги, но всё вокруг плывёт, и к тому времени, как мне удаётся прийти в себя, кошмарное лицо уже исчезло. Голова по-прежнему кружится, отчего на мгновение тени от ветвей представляются мне девятью парами рук, которые тянутся схватить меня. Я едва не бросаюсь бежать от них, когда низкий вой заставляет меня сделать шаг назад. Я медленно поднимаю руку и зажимаю себе рот, чтобы не закричать.

На меня смотрит бешеная лисица с белыми, как облака, глазами. На её морде гордо красуются шрамы от множества драк, и, когда она подступает на шаг ближе, до меня доносится её зловонное дыхание. В тишине вдруг раздаётся крик, и я не сразу понимаю, что это кричу я сам.

Я отступаю назад, пока не упираюсь в гнилой ствол дерева. За спиной что-то шелестит, оставляя на коже мокрый след. Издали до меня доносится долгое, протяжное мяуканье. Я не задумываясь подбираю с земли камень и дрожащими руками бросаю его в лису. Та издаёт резкий, высокий визг, и в этот момент я срываюсь с места, не обращая внимания на разгорающуюся в колене боль. Такое ощущение, будто я прыгаю по воздуху, а не бегу. Кровь толчками разливается по венам, а по позвоночнику прокатывается дрожь. Прикрыв лицо руками, я напролом несусь сквозь заросли крапивы и ломкого кустарника, пока не выбираюсь на более-менее расчищенную тропу.

Откуда-то доносится плеск воды, заставляя меня прибавить скорость: озеро должно быть где-то рядом. Я изо всех сил бегу на звук, останавливаясь на передышку, только когда ближайший лавровый куст начинает мелко трястись. Вскочив на ноги, я готовлюсь снова броситься вперёд, но из густой листвы вдруг выныривает знакомая голова.

– Ари! Ты что здесь делаешь? – Тимми обводит взглядом мою грязную одежду и окровавленное колено.

Не успеваю я ответить, как замечаю движение у него за спиной и кричу, выдёргивая его из кустов:

– Бежим!

– Что происходит? Почему мы бежим? – взволнованно спрашивает Тимми, горячо дыша мне в шею, пока мы несёмся вперёд бок о бок.

– Лиса! – ору я в ответ.

Услышав это, Тимми прибавляет газу и вырывается вперёд. Кажется, будто мы бежим целую вечность, когда он окликает:

– Тут сверни налево и забирайся внутрь, быстро.

Он подталкивает меня в небольшой пустой сарай.

Как только мы оказываемся внутри, я без сил валюсь на пол, держась за грудь. Тимми стоит у маленького окошка, лихорадочно следя за происходящим снаружи.

– Думаю, мы оторвались, – говорит он наконец.

Я медленно подхожу к окну и вздыхаю с огромным облегчением.

– На этот раз едва не попался, – шепчу я, уставившись за стекло.

Глава седьмая. Обещание

– Где мы? – интересуюсь я, осматривая голые, безжизненные стены и перекошенные жалюзи кладовой.

– Раньше тут был мамин рабочий кабинет, а теперь вышел отличный наблюдательный пункт.

– За чем ты наблюдаешь?

– Почему каждый раз, как я с тобой сталкиваюсь, ты бежишь либо за чем-то, либо от чего-то? – игнорирует Тимми мой вопрос.

– А почему каждый раз, как я сталкиваюсь с тобой, ты шныряешь в лесу, да ещё в одиночку? Без обид, но это немного странно.

– Я не шныряю – говорил же, что живу у озера, – отвечает Тимми, глубоко задумавшись и меряя шагами пол маленькой комнатушки.

– Тогда почему ты сидел за тем кустом?

– Мне нужно было найти кое-что… для папы, – добавляет он после заминки, словно эта мысль не сразу пришла ему в голову.

– В кустах? – уточняю я.

– Да, в кустах. Ягоды, – поясняет Тимми с лёгким раздражением в голосе.

Я красноречиво смотрю на его пустые руки, но он ничего не говорит. Во всяком случае, по этому поводу.

– Ты так и не объяснил мне, что происходит. Почему за тобой гналась лиса?

Сердце сбивается с ритма.

– Л-лана… – запинаясь, выдавливаю я. – Я её слышал.

– О чём это ты?

Я делаю выдох, потому что мне всегда трудно произносить эти слова вслух:

– Моя сестра пропала год назад. По её случаю проводили расследование, и теперь все, включая полицию, думают, будто она убежала из дома.

– А ты так не считаешь?

– С ней стряслось что-то странное, я просто знаю. Она пыталась рассказать мне прямо перед исчезновением, и мне кажется, это связано с кошкой, на которую я постоянно натыкаюсь. – Я делаю паузу, ожидая шквал вопросов, но, к моему удивлению, Тимми молчит. – Я только что слышал её голос. Знаю, звучит безумно, но я правда слышал! И её ожерелье висело на ветке дерева – она наверняка хотела, чтобы я его нашёл.

Тимми сощуривает глаза:

– Почему она сама не показывается?

– Не знаю, Тимми, но она в опасности. Я не успел поискать как следует, потому что стали твориться всякие странности. У дерева, на которое я забрался, начались какие-то судороги, потом летучая мышь с белыми глазами чуть не откусила мне лицо, а лиса… у неё тоже белые глаза.

Тимми выглядит встревоженным.

– Это ведь не совпадение, правда? Они все будто одержимы!

Тимми не отвечает. Он смотрит в окно, и, пусть мне не видно выражение его лица, я знаю: он о чём-то глубоко задумался.

– Почему они нацелились именно на тебя? – Когда друг наконец подаёт голос, тот звучит не громче шёпота.

– Мне и самому хотелось бы знать. Не стоило мне заходить в лес в тот день.

Тимми навостряет уши:

– В какой день? Что тогда случилось?

– Я пошёл в лес искать свой мяч, и не знаю почему, но с тех пор мне кажется, будто за мной постоянно кто-то следит или Лана где-то поблизости.

– В тот день происходило что-нибудь необычное? – спрашивает Тимми.

– Если подумать, то да: я слышал странный вой.

– И что это было?

Я пожимаю плечами:

– Не могу объяснить, только от него внутри появилось странное чувство.

– Не стоит тебе сейчас находиться в лесу, – отрезает Тимми, поворачиваясь ко мне спиной.

– Ого, да ты прямо как мои родители!

– Они дело говорят.

– Перестань умничать. Что, кто-то умер и оставил тебя за главного? – Я строю гримасу, разозлившись на него за такой тон.

Тимми вздрагивает – всего на мгновение, но я успеваю заметить. Только бы у него из близких никто не умер и я не наступил на больную мозоль.

– Что, если это не Лана повесила туда своё ожерелье? – спрашивает он.

– Кто ещё это мог быть?

– Человек из Веток.

Внутри всё словно замерзает.

– Слушай, если ты пытаешься меня напугать, то у тебя не выходит, поэтому прекрати уже, – бросаю я. Естественно, это одна большая наглая ложь: ещё бы мне не было страшно!

– Я не пытаюсь тебя напугать! – вырывается у Тимми без малейшего намека на ухмылку или насмешку. – То, что произошло в лесу в тот день, должно было его разбудить, неужели ты не понимаешь?

Человек из Веток проснулся…

– Да без разницы. Мне пора возвращаться домой, надо рассказать родителям про сегодняшний случай, – отмахиваюсь я, притворяясь, будто слова Тимми меня совсем не задели. На самом деле мне просто страшно как следует о них задуматься: а вдруг они окажутся правдой?

– Нет! Нельзя! Поверь, чем меньше людей об этом знает, тем лучше.

Задержавшись у двери, я оборачиваюсь к Тимми:

– Ты правда думаешь, что Человек из Веток связан с исчезновением Ланы?

– А ты нет?

– У меня была такая мысль, но это ведь не может быть правдой, верно? – возражаю я. Я уверен, что Лана не убегала из дома, но идея о реальности Человека из Веток приводит меня в ужас.

– Ари… – Тимми закусывает губу, словно с трудом заставляя себя молчать.

– Откуда ты знаешь моё имя? Я не говорил его тебе, – спрашиваю я.

– Видел твоё лицо в новостях. Фотографии вашей семьи были повсюду, когда твоя сестра пропала.

– Так ты знал про Лану? – нахмуриваюсь я. – Почему ты ничего не сказал?

Тимми пожимает плечами:

– Я решил, ты сам расскажешь, если захочешь.

– Она не убегала из дома, – повторяю я.

– Я её не знаю, но ты – её брат, поэтому раз ты говоришь, что не убегала, – значит, не убегала.

Я с удивлением смотрю на него. Внутри клокочет множество эмоций – у меня едва хватает сил не дать им вырваться наружу. Я всего лишь хотел, чтобы хоть один человек поверил, будто я знаю мою сестру лучше, чем все её учителя и друзья, даже лучше, чем мама с папой, и вот он – Тимми, – именно это сейчас и делает. Интересно, верить в другого человека, даже если он сам в себе сомневается, – какая-то часть тайного кода дружбы? Если да, то с Тимми я сорвал большой куш.

– И я не думаю, будто происходящее с тобой – простое совпадение. Это всё Человек из Веток, его рук дело.

– Но он просто выдумка, Тимми. Да, легенда страшная, но… – колеблюсь я.

– Ты же сам сказал, что думал об этом.

– Но я никогда по-настоящему не верил…

Человек из Веток – одна из тех легенд, про которые никогда особенно много не говорят: слишком боятся, как бы она не оказалась правдой. Версий существует много, но нэн рассказывала, будто он – наполовину дерево, наполовину человек, чудовище, которое похищает детей и питается их энергией. Если другим растениям для выживания нужны солнце и вода, то Человеку из Веток кислород заменяют люди.

Он прячется в тенях, всегда готовый затащить детей в своё логово. Раньше мне снились кошмары про монстра в лесу, но мама говорит, в реальном мире и так хватает проблем, чтобы добавлять к ним ещё и придуманные. Теперь я не настолько в этом уверен: слишком уж много странностей скопилось за последнее время, и все ведут в лес.

– Почему ты никому не рассказал? – спрашиваю я.

– Я говорил! Убеждал полицию, что это Человек из Веток похищает людей.

– Каких людей? Кто ещё пропал? – Я сажусь на маленький стул рядом с окном.

– Ну, должны быть и другие, если легенда правдива, – тихо замечает Тимми.

– Что ответили в полиции?

– Посмеялись только, мол, это всего лишь выдумка, которую рассказывают друзьям, когда хотят напугать друг друга.

– Ладно, допустим, он настоящий. Почему ты так уверен? Ты его видел?

Не успевает Тимми ответить, как снаружи поднимается ветер, стуча подобно сухим костяшкам в корзине. Я выглядываю из окна на синее, будто обугленное до черноты небо. По стеклу тянется паутина, переливаясь в угасающем свете, словно ведьмина пыльца.

– Когда мы впервые встретились, ты ведь вовсе не исследовал лес, верно? – спрашиваю я.

Тимми молчит. Он часто это делает, замечаю я. Особенно когда не хочет отвечать на мои вопросы.

– Тебе лучше вернуться домой, снаружи уже темнеет, – роняет он, снова игнорируя мои слова.

– Но моя сестра – она где-то здесь, не могу же я её теперь бросить!

Какое-то время мы больше ничего не говорим, пока снег ковром устилает землю, покрывая деревья и кустарник вокруг нас. С неба словно просыпалось несколько мешков ваты.

– Завтра я помогу тебе с поисками Ланы, – обещает Тимми, ещё сильнее натягивая шапку на глаза.

Похоже, ему не очень нравятся его волосы: он постоянно пытается их спрятать, – но лёгкие, как дымка, пряди снежно-белого цвета всё равно выбиваются по бокам.

– Зачем тебе это делать?

– Друзья всегда так поступают: они помогают друг другу.

По сердцу стремительно разливается тёплое пламя, согревая замёрзшие уголки. Может, я так сильно скучаю по Лане, потому что она была мне не только сестрой, но и подругой. Друзья помогают заполнять тихие дни смехом и шутками, которые никто больше не поймёт, а ещё – справляться с таким вот. Они просто остаются рядом.

– У тебя ведь тоже есть сестра? – спрашиваю я.

– Её зовут Пенни, ей пятнадцать.

– Лане семнадцать – ну, сейчас уже было бы восемнадцать.

Снаружи продолжает махать крылышками снег, создавая целую реку из застывшей коричневой воды. Но у меня внутри бурлят надежда и жизнь. Лана здесь, я её чувствую.

– Тимми, спасибо тебе за помощь, – благодарю я, несмотря на подозрение, что у него есть больше причин интересоваться Человеком из Веток, чем он показывает.

– Я просто поступаю так, как правильно, – отвечает он.

– Тогда почему другие не всегда так делают?

– Правильно поступать нелегко, вот люди и выбирают лёгкий путь вместо трудного, – поясняет Тимми.

Домашнее обучение, похоже, раз в десять лучше обычной школы: Тимми выглядит намного умнее всех, кого я знаю.

Глава восьмая. Меченый

Стоит нам с Тимми выйти из сарая, как мы попадаем под град размером с небольшие камни. Порывы ветра бросают снег в бреши между деревьями, забивая мне рот и нос. Я выплёвываю его под завывания метели, которые эхом разносятся по безмолвному лесу.

– Мне лучше вернуться домой. Встретимся у озера завтра, – говорю я.

– Ари, – окликает меня Тимми, едва шевеля губами. – Обернись.

Оглянувшись, я вижу рядом с сараем чёрную кошку. Она идёт ко мне, и не знаю почему, – может, дело в голосе Ланы, – но я начинаю шагать ей навстречу. Тимми перепуганно тянет меня назад.

– Не подходи к ней, вдруг это ловушка.

Я стряхиваю его руки. Понятия не имею, чего я ожидаю, – может, что зверёк отведёт меня к сестре, как бы наивно это ни звучало. От вони, которой несёт от тёмной шерсти, начинают слезиться глаза. Кошка тянется лапами вперёд, ко мне…

– АЙ! – вскрикнув, отскакиваю назад я. На моей руке остается глубокая, страшная царапина.

Острая боль приходит быстро, а за ней появляется и неприятный зуд там, где кошка прошлась когтями. Чёрная бестия поднимает хвост трубой и убегает в противоположном от нас направлении. Тимми встревоженно смотрит на меня, а я, опешив, не могу отвести взгляда от того места, где всего пару секунд назад была кошка.

– Зачем ты так близко к ней подошёл? – в ужасе спрашивает друг.

– Отк-к-куда кошка узнала, что я здесь? – заикаясь, отвечаю я встречным вопросом.

Тимми избегает смотреть мне в глаза.

– Человек из Веток, – шепчу я, чувствуя, как боль от царапины растекается по пальцам.

От этой мысли всё моё тело цепенеет. Прямо у нас над головами пролетает стая ворон, громко хлопая крыльями на ветру и заставляя нас пригнуться. Мне удаётся насчитать пятерых – они неподвижно сидят на крыше сарая идеально ровной цепочкой, уставившись прямо на меня.

– Выглядит очень жутко, – бормочет себе под нос Тимми.

Когда он поворачивается ко мне, я вдруг громко вскрикиваю.

– Что такое?

– ИХ ГЛАЗА! – Я показываю на них пальцем.

– А что с ними? – Тимми непонимающе сдвигает брови.

– Я… Я клянусь, они были белыми секунду назад! – Я лихорадочно тру собственные глаза. Вороны же, каменными изваяниями застывшие на крыше, смотрят на меня своими, карими. Не белыми.

– Что происходит? – Крепко обняв себя руками, я обвожу взглядом лес.

– Иди домой, Ари, пока на нас ещё кто-нибудь не напал.

– На нас? Я не вижу, чтобы на тебя кто-то нападал!

Я расправляю плечи, не желая показывать Тимми, насколько мне страшно. В конце концов, как много своих чувств можно давать увидеть друзьям?

– Я провожу тебя туда, – он показывает мне за спину. – Тропинка ведёт к главной дороге, по которой ты сможешь вернуться домой.

Сглотнув застрявший в горле комок, я заставляю себя оторвать взгляд от ворон, и несколько минут мы с Тимми идём бок о бок.

– Теперь ты мне веришь про Человека из Веток, да ведь? – спрашивает он.

– Это многое бы объяснило, – признаю я. По лицу Тимми разливается облегчение. – Что?

– Ты первый, кто отнёсся ко мне всерьёз.

Отлично его понимаю: мне ли не знать, каково это – когда тебя игнорируют или просто отмахиваются.

– Почему ты настолько хочешь найти Человека из Веток, Тимми?

– Я хочу быть тем, кто его остановит и не позволит снова причинять вред людям. Это должен быть я, – говорит он с такой твёрдостью в голосе, что начинает казаться намного старше своих лет.

– Ты же не как те чокнутые ребята из школы, которые хотят сделать с ним селфи, правда?

– Что? Селфи? – Тимми выглядит сбитым с толку.

– Ну, знаешь, жажда славы и всё такое.

Тимми качает головой, но меня это не особенно убеждает.

– Я спрошу нэн про Человека из Веток, когда снова с ней увижусь. А что думает Пенни?

– Да мы об этом не разговариваем. Вот, теперь мне туда, – Тимми останавливается.

– Ладно, будь осторожен по дороге домой, – напутствую я, потому что теперь беспокоюсь не только за себя, но и за него. Очередное новое, странное чувство. Оказывается, дружба – те ещё американские горки из эмоций.

– Ты тоже, и не останавливайся, что бы ни увидел и ни услышал!

– Завтра я должен найти сестру, – говорю я больше для себя, чем для Тимми.

Он кивает, и мы расходимся в противоположных направлениях. Я иду быстрым шагом, и живот сводит от страха всю дорогу до дома. Я думаю о Лане, о белоглазой лисице, о трясущемся дереве и загадочном силуэте, который бежал по лесу. Время от времени я оборачиваюсь назад, не выдерживая гремучей смеси тревоги и паранойи, которая плещется внутри.

Наконец вдали начинает маячить наш дом. На крыше вспыхивают красно-синие отблески, и, подойдя поближе, я вижу полицейскую машину, припаркованную возле гаража. Мама с папой стоят на крыльце, крепко обнявшись. Заметив меня, они выпускают друг друга, а на их лицах читается гневное облегчение.

Ой-ой. У меня большие проблемы.

* * *

Полчаса спустя мама провожает полицейского до машины, ЕЩЁ РАЗ извиняясь за напрасно потраченное время. Как только машина исчезает из виду, папа оборачивается ко мне с разочарованным видом, который намного хуже его гнева и любых нотаций.

– Поверить не могу, что ты мог повести себя столь безответственно, Ари. Не таким мы тебя растили!

«Я слышал Лану. Я нашёл её ожерелье. Она пытается нам что-то сказать! Она здесь!» – хочу я закричать изо всех сил, но знаю: они мне никогда не поверят. До сегодняшнего дня я и сам бы себе не поверил.

– Мне очень жаль, я не собирался так задерживаться. Я потерял счёт времени.

– Мы рады, что ты заводишь новых друзей, но этот твой Тимми выглядит безответственным. Его родители наверняка с ума сходят от беспокойства, – говорит папа, внимательно наблюдая за мной.

«А где вы видели ответственного ребёнка?» – хочу спросить я, но не рискую испытывать судьбу.

Мама выглядит так, будто вот-вот взорвётся.

– Ты до сих пор не сказал, откуда взялись эти ужасные царапины у тебя на ноге, – указывает она на моё колено.

«Бешеная лиса», – думаю я, но вслух говорю:

– Я упал, когда мы играли в футбол.

Родители начинают переговариваться взглядами. Они долго моргают и указывают глазами туда-сюда, прежде чем папа наконец кивает и поворачивается ко мне.

– Почему бы тебе не пойти привести себя в порядок, и мы поговорим обо всём за ужином? – спокойно говорит он, а потом уходит на кухню вместе с мамой.

Мой живот тут же урчит, требуя внимания. До меня вдруг доходит, что сегодня я ещё не ел. Закончив оттирать пятна с одежды и разобравшись с последними сгустками засохшей крови, появившихся, когда я упал на колени, я сижу за столом и жадно глотаю куббе[10]10
  Куббе (кубба) – рисовые котлеты с мясной начинкой, блюдо курдской кухни (Прим. пер.).


[Закрыть] так, будто это попкорн. Успев обжечь язык в процессе, я охлаждаю его парой глотков мастау[11]11
  Мастау – курдский напиток из йогурта и воды, смешанных с солью (Прим. пер.).


[Закрыть]. Тот проливается на подбородок, и я облизываюсь. Родители пристально смотрят на меня в течение всего ужина.

– Мы с твоим папой поговорили, – начинает мама. – Я знаю, мы были строже, чем обычно, в последнее время. Ты ведь понимаешь, почему нам приходилось так поступать, верно? – Я киваю, не доверяя своему голосу. – Я недавно звонила мам[12]12
  Мам – дядя (Прим. пер.).


[Закрыть] Базрану, и он предложил нам приехать к ним в Корнуолл на пару дней. Я помню, как сильно ты любишь пляж, да и с кузинами повидаешься.

Я хмурюсь. Корнуолл? Это значит, мы будем далеко от леса. У меня не получится спасти Лану, если я окажусь за сотни миль отсюда! Я бросаю короткий взгляд за окно – нервы у меня всё ещё на пределе. Мне кажется или у гаража кто-то есть? Отшвырнув стул, я бросаюсь к окну и выглядываю наружу как раз вовремя, чтобы заметить красный сполох, прежде чем тот скрывается за углом. Я оборачиваюсь к родителям, чувствуя, как по волосам стекает пот.