Текст книги "Главный свидетель"

Глава шестая

Машина уже вовсю неслась по шоссе, а он все еще притворялся спящим.

Кендал внимательно следила за дорогой и даже не подумала окликнуть его перед очередной остановкой. Пока она заправляла бензобак, Джон прошмыгнул в туалет. На сей раз он увидел себя в зеркале и ужаснулся – болезнь сыграла с ним злую шутку, и теперь лицо его смахивало на устрашающую маску с праздника Хеллоуин. Даже побрившись, он вряд ли стал привлекательнее. К тому же он по-прежнему боялся, что, воспользовавшись его длительным отсутствием, она попытается сбежать. Выйдя из туалета, он увидел ее в окружении трех агрессивно настроенных подростков. Они задержали Кендал у торгового автомата, в руках она держала пакеты с закуской и банки с водой.

– Ничего смешного, ребята, – мягко увещевала она, пытаясь обойти самого высокого.

– А по мне, так очень забавно, – возразил тот. – Ты не находишь, Джо?

– Очень забавно, – подхватил Джо с недоброй ухмылкой.

– Давай поговорим по-дружески, – вмешался наконец третий.

– Ответь хоть, как тебя зовут, блондиночка.

– Ты ведь не местная, правда? – настойчиво приставали они.

– Нет, не местная, – холодно бросила Кендал. – И, насколько понимаю, мне крупно повезло. А сейчас в стороны, живо, а не то…

– А не то – что? – развязно поинтересовался Джо, чуть ли не касаясь ее своим прыщавым лицом.

– А не то выверну наизнанку все ваши потроха.

Все четверо как по команде повернулись на голос, но больше всех удивилась Кендал.

– Не вздумай. – Она предостерегающим жестом остановила его, не обращая внимания на возбужденных подростков. – Оставь, пожалуйста, я справлюсь сама.

– Конечно, – подхватил один из них. – Она и сама справится с нами. – Он, ничуть не смущаясь, почесал свою промежность. – Бьюсь об заклад, в этом деле она не промах.

Подростки весело загоготали.

– Ты и на ногах-то еле держишься, доходяга, – прыщавый пренебрежительно показал на него пальцем.

– Неужели она занимается этим с тобой? – покатываясь со смеху, уточнил третий.

– И ты собираешься разделаться с нами? Сомневаюсь, чтобы у тебя что-то получилось. – Они заводили его все сильнее.

– Интересно, какой ногой ты намерен нас отметелить? – Джо явно провоцировал соперника.

Их наглый и дружный смех внезапно оборвался, когда он, неожиданно взмахнув костылем, изо всей силы врезал Джо по ногам. Громко вскрикнув, парень рухнул как подкошенный, визжа и завывая от боли. Остальные растерянно замерли.

– Брысь отсюда, – спокойно и решительно сказал он.

Они молча расступились. Джо, катаясь по полу, дико орал, обхватив руками ушибленную голень. Кендал молча обошла его и направилась к машине.

– Полагаю, – резюмировал он, – вы освоите правила хорошего тона, – и поковылял за Кендал к машине.

Она газанула с места. Он же чувствовал себя теперь намного лучше, убедившись, что вовсе не беспомощен, как ему прежде казалось. Это придало ему уверенности, и он с честью выдержал ее натиск.

– Потрясающе. Просто нет слов. Огромное тебе спасибо. Это именно то, что мне нужно, – рыцарь на костылях, сокрушающий совершенно безобидных ухажеров. Я сама бы справилась с ними. Но нет, куда там! Обязательно надо было сунуться!

– Ты сердишься?

– А ты как думаешь? Какого черта ты вмешался? Почему ты лезешь не в свое дело?

– Ну, когда моя жена подвергается сексуальному насилию со стороны подростков, дело-то как раз мое. Разве не так? – Ее бойцовский порыв слегка поутих. Кроме того, Кендал здорово расстроилась из-за своей невыдержанности. Надо же было дать волю чувствам!

– Ты же не хочешь скандалить, правда? Потому что не хочешь, чтобы нас узнали, если кто-нибудь нами заинтересуется? Я предусмотрительно захватил вот это. – Он показал ей зеленый больничный костюм. – Думаю, весьма кстати. – Она не клюнула на эту приманку, продолжала молча следить за дорогой. Затем, глубоко вздохнув, резко тряхнула головой:

– Извини. И, большое спасибо, что пришел мне на помощь! Тебе подошла одежда?

– В самый раз, – с готовностью откликнулся он, бросив взгляд на новые шорты и майку. Она и правда знает его размеры, подумал он.

Сквозь густые леса штата они на бешеной скорости мчались по узкому шоссе. Временами затопленные поля и глубокие овраги по сторонам наводили его на мысль об аварии.

Из-за своей амнезии Джон по-прежнему пребывал в полном неведении, черпал информацию только со слов Кендал. Она могла говорить все что угодно, вынуждая принимать это за чистую монету, ибо он был не в состоянии ничего оспорить, не имея абсолютно никакой возможности выяснить реальную картину происходящего.

– Ты не купила мне газету, – заметил он обиженно. – Это что, простая забывчивость?

– Нет, – ответила она. – Газет не было. Я обошла несколько прилавков, уже все распродали.

С одной стороны, думал он, возможно, она не лжет.

На заправочной станции он ведь и вправду обнаружил, что газеты проданы. Он-то надеялся, что газетный заголовок или какая-нибудь заметка помогут воскресить ему память.

С другой стороны, Джон здорово боялся прочитать в газете что-нибудь ужасное. Может, до аварии его вовлекли в какую-либо преступную затею?

Инстинкт подсказывал, что его репутация серьезно подорвана. Но какая именно репутация? Профессиональная? Семейная? Этой вряд ли могло что-либо навредить, ибо он ни секунды не сомневался в том, что на самом деле они не женаты. Он знал, непременно знал, если бы занимался с ней любовью.

Ни один нормальный мужчина никогда бы не забыл такую грудь – полную, налитую, пусть даже это грудь кормящей матери. Да и форма бедер тоже не оставила его равнодушным. Привлекали ее глаза и рыжие растрепанные волосы, которые, похоже, не поддавались укладке.

С первого взгляда ее вряд ли можно было назвать красавицей, но изящно очерченный рот с чувственными, чуть припухшими губами не оставил бы без внимания даже самый искушенный сердцеед.

Позднее, наблюдая за тем, как она украдкой слизывает остатки крема с кончиков восхитительных пальцев, он окончательно уверился в своей правоте. Он еще не настолько болен и вовсе не слеп, чтобы не плениться женской красотой.

Джон реагировал чисто по-мужски, на уровне условных рефлексов. Любой гетеросексуальный мужчина в подобной ситуации вел бы себя точно так же. Он готов был поклясться, что его отношение к ней никоим образом не основывалось на узнавании или сходстве в кем-либо другим.

Гоня подобные мысли прочь, он включил радио, надеясь отвлечься на какие-нибудь новости.

– Сломано, – тихо пояснила она.

– Зато удобно для тебя, – ехидно заметил он. – Как долго нам еще ехать. И вообще, куда мы, черт возьми, едем? И ни слова про Теннесси.

– Мы едем в дом моей бабушки, – просто ответила она.

– Дом бабушки, – словно не понимая, повторил он.

– Совершенно верно.

– Твоей бабушки или моей? У меня есть бабушка?

За годы жизни у него уже выработался определенный стереотип – седые волосы, стянутые в аккуратный пучок, беззащитная улыбка и готовность проследить за тем, чтобы пиджак был застегнут на все пуговицы даже в тридцатиградусную жару. Это доброе создание всегда источало запах лавандового мыла, всяческих специй и пряностей.

Однако этот стереотип существовал как бы сам по себе, и при всем желании Джон не мог представить себя в качестве предмета заботы со стороны такого вот создания. Он вообще не помнил, чтобы кто-либо когда-либо заботился о нем.

– Это моя бабушка, – уточнила она.

– Ты уже сообщила ей, что мы едем?

– Сообщать некому, – грустно сказала Кендал. – Она умерла четыре месяца назад. Незадолго до того, как родился Кевин.

Он на секунду задумался:

– Ты была рядом?

– Нет, к сожалению. Я была… далеко. Но не настолько, чтобы не присутствовать на похоронах.

– Она понимала тебя?

– Более чем понимала. У нас сложились совершенно необычные отношения. – Он заслушался с неподдельным интересом, и она продолжила рассказ: – Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было всего пять лет, и бабушка стала моим ангелом-хранителем. Дед к тому времени уже умер, поэтому мы остались вдвоем. И очень привязались друг к другу.

– Я знал ее? Я бывал в этом доме раньше?

– В ответ она лишь покачала головой.

– Сколько еще ехать?

Глубоко вздохнув, она встряхнула затекшими мышцами:

– Пожалуйста, перестань допрашивать. Это не прибавит машине скорости. Я предпочла бы доехать еще засветло, а тебе не помешало бы вздремнуть. Отдохни, не упрямься.

Он принял три таблетки аспирина, боль в голове немного поутихла, затекшие мышцы расслабились. Тем не менее осталось такое ощущение, словно его пропустили через мясорубку. Он устало откинулся на спинку, прикрыл глаза.

Джон проснулся несколько часов спустя. Уже стемнело, они подъехали к месту назначения.

Дом располагался в конце улицы, заросшей виноградом и жимолостью. Дождь почти кончился, и, подъехав к дому и опустив ветровое стекло, Кендал с наслаждением вдохнула сладковатый запах лета. На какое-то время она полностью отрешилась, предавшись воспоминаниям далекого детства. От тоски по умершей бабушке вдруг защемило сердце, тихой печалью наполнило душу.

Лес неподалеку от дома уже погрузился в темноту. Только далекие зарницы, отражаясь в мокрой листве деревьев, подмигивали ей, словно взывая к жизни. Она почти физически ощущала присутствие любимой бабушки, слышала ее голос, зовущий взглянуть на родные просторы.

Разноуровневая крыша дома нависала над широкой верандой. Краска слегка облупилась, да и двор требовал ухода, но в основном ничего не изменилось со времени ее последнего визита. За исключением того прискорбного факта, что бабушки здесь уже нет и никогда больше не будет.

Под колесами машины хрустнул гравий, и они остановились. От резкого толчка он проснулся. Потянувшись и сладко зевнув, выглянул наконец в окно.

Кендал открыла дверцу и вылезла из машины, на время оставив ребенка. Легко взбежав по ступенькам, она приподнялась на цыпочки и, протянув руку к дверному косяку, достала ключ.

Затем не спеша отперла дверь. Затаив дыхание, протянула руку к выключателю, щелкнула и облегченно вздохнула. Рики Сью продолжала исправно платить за электричество. Комнату залило светом.

Она медленно прошлась по всему дому. Мебель покоилась под чехлами, в комнатах царило запустение, отдавало затхлостью. Но ничто не помешает ей навести здесь чистоту и порядок, по крайней мере на тот срок, пока они будут здесь жить.

Женщина вернулась в гостиную. Джон к тому времени уже вылез из машины, заглянул в дом и теперь стоял на пороге, с любопытством разглядывая незнакомую обстановку.

– Нравится? – спросила Кендал.

Джон неуверенно пожал плечами.

– Да, пожалуй, сейчас здесь не очень привлекательно, но я наведу порядок.

Эти слова тотчас пробудили в памяти далекие прекрасные воспоминания. Перед глазами настолько живо возникла та картина, что она чуть не споткнулась.

Почти слово в слово она сейчас повторила фразу, которую произнесла в свою первую брачную ночь.

Глава седьмая

Мэт широко распахнул входную дверь:

– Просто чудо что за свадьба! У меня даже скулы свело – я почти не переставая смеялся! – Кендал, однако, не переступив порога, молча наблюдала за ним. Он в полной растерянности уставился на нее. – В чем дело?

– Можешь считать меня глупой и романтической натурой, – сказала она, – но я всегда мечтала пересечь порог собственного дома на руках своего любимого мужа.

– Да, глупая и романтическая натура. – Он, весело улыбнувшись, крепко обнял ее. – И это лишь одна из многих черточек, которые мне так нравятся.

Мэт легко подхватил ее на руки и мигом внес в дом. Кендал обвила его, притянула к себе и наградила долгим, многообещающим поцелуем. Этот поцелуй запомнится ему на всю оставшуюся жизнь – их первый поцелуй в их первом собственном доме.

Гиб преподнес им этот дом в качестве свадебного подарка. Полностью обставил и оплатил все необходимое. В соответствии со своим характером он решительно отвергал любые попытки потрясенной его щедростью Кендал хоть как-то выразить свою благодарность. Сделав все мыслимое и немыслимое еще до свадьбы, он не принимал никаких отговорок. Получилось как нельзя лучше – дом уже три дня как ждал молодоженов.

И вот теперь они застыли посреди широкого холла. – Ты не возражаешь, если я сниму? – он смущенно указал на фату.

– Нисколечки.

Освободив ее от этого убора, он снова обнял Кендал и страстно поцеловал. Когда они наконец оторвались друг от друга, она почти задыхалась от счастья.

Радостно раскинув руки, девушка вдруг закружилась по комнате, наслаждаясь красотой их обители, поражаясь ее добротности от высоченных потолков до деревянного пола.

Этот незатейливый каркасный дом, задуманный так, чтобы естественно вписаться в окружающую среду, действительно выглядел великолепно на фоне гор Блу Ридж. Вполне современный интерьер согревал теплом и уютом. Просторные и светлые комнаты все еще хранили устойчивый запах новой мебели и свежей краски.

Ах, как важно это было для Кендал! В сердце ее теплилась надежда, что дом этот станет ей родным до конца дней. Здесь они с Мэтом будут воспитывать своих детей, вместе стариться – такая вот привилегия, которой в молодости были лишены ее родители. Пусть личное счастье Кендал хоть как-то компенсирует былые лишения ее семьи.

Голова буквально шла кругом. – Как мне нравится этот дом!

Мэт уже ослабил галстук и сбросил свадебный пиджак, застыл на месте, сунув руки в карманы. Подобно ей он восхищался интерьером дома. Правда, мебель все еще пестрела фабричными ярлыками, ощущалось отсутствие хозяйского глаза.

– Он какой-то нежилой, правда?

– Пожалуй, это пока не семейный очаг, – с готовностью согласилась она. – Но мы наведем порядок, вдохнем в него жизнь. Пусть сейчас дом не кажется родным, но я постараюсь вложить в него всю душу, сделать его уютным и пригодным для жилья. М не прямо-таки не терпится начать.

Взволнованная своими собственными словами, Кендал ласково прильнула к мужу:

– О, Мэт, мне здесь так нравится!

Он заглянул ей в глаза и обнял за талию.

– Я тоже в восторге от нашего гнездышка, – произнес он и быстро поцеловал в губы, – но в данный момент просто умираю с голоду. Отец говорил, что в холодильнике кое-что найдется.

Кендал догнала его уже на кухне, когда он доставал из холодильника шампанское:

– Я сейчас налью, а ты пока почитай поздравления. Бог мой! Отец вовсе не шутил, намекая на обилие продуктов. И не во всех супермаркетах такое сыщешь!

С этими словами он бросил на кухонный стол пачку поздравительных открыток. Кендал подхватила их и принялась рассматривать: «Горжусь вами обоими и люблю вас. Отец. P.s. Охлажденные стаканы в морозильнике».

Мэт изумленно рассмеялся:

– Ну и ну! Позаботился решительно обо всем, правда?! – Думаю, пожелай мы провести наш медовый месяц на Марсе, он постарался бы устроить и это.

Мэт на минуту оторвался от шампанского и, виновато улыбаясь, взглянул на нее. – Очень жаль, Кендал, но у меня проблемы со временем.

– Понятно, – чуть слышно прошептала она.

В издательстве, где работал Мэт, совершенно неожиданно умер управляющий. Смерть мистера Грегори круто изменила жизнь Мэта и в профессиональном, и в личном плане. Ему еще не нашлось достойной замены, а до тех пор Мэт никак не мог оставить газету без присмотра, даже ради медового месяца. Кендал, естественно, вошла в его положение.

Да и вообще, как она могла на что-то жаловаться. Кендал просто наслаждалась окружающей роскошью, неожиданным богатством. О таком муже можно было только мечтать. А свекор оказался щедрым до безобразия и не только в материальном отношении. Гиб всячески приветствовал ее появление в семье, ни разу на выказав даже намека на какое-то неприятие, неодобрение. В течение многих лет Мэт находился полностью в его власти. Теперь придется потесниться, и он делал это с величайшим изяществом.

Потягивая шампанское и закусывая сэндвичами, они мирно болтали о свадьбе, о приглашенных. Мэт слушал, почти не перебивая, поглощая бутерброды один за другим, Кендал же была слишком взволнована, чтобы сосредоточенно есть.

Медленно отламывая хрустящие корочки хлеба, она мечтательно смотрёла в окно:

– Давай обработаем только часть ландшафта, а все остальное оставим диким так, как есть. А еще я бы развесила кормушки для птиц на деревьях. Быстренько бы приручила белок и прикормила симпатичненьких енотов.

– Ага, только бардака нам здесь не хватало.

– Что ты, наши еноты никакого бардака не устроят.

Им не придется добывать корм самим, они ведь будут регулярно получать его, и поэтому будут очень аккуратными. Еще заведем оленей, – с мечтательной улыбкой продолжала она, несмотря на неодобрительный стон мужа. – Пусть олени подходят прямо к нашему дому.

– Кендал, – строго сказал он, – если у нас во дворе будут пастись олени, то в первый же день охотничьего сезона нагрянут наши друзья и с превеликим удовольствием примутся их отстреливать.

– О Боже, не надо об этом! И мечтать не смей, чтобы украсить наш дом головой какого-либо животного.

– Вот уж никак не разделяю твоего отвращения к охоте, – тут же возразил он. – Мы с отцом просто обожаем этот спорт. И не мы одни.

– Знаешь, я просто не понимаю, как можно наслаждаться убийством беззащитных животных.

– У тебя слишком доброе сердце.

Наверное. – Она ласково улыбнулась. – Как-то летом мы с бабушкой выходили молодого олененка.

Нашли его на нашем любимом месте у водопада. Конечно, в этом нет ничего особенного, но тогда мне, маленькой, казалось, что я сделала очень важное дело. Там еще находился заброшенный мемориал времен Гражданской войны. Мы чуть ли не каждую неделю устраивали пикники. И я часами не могла оторваться от поржавевшей пушки. Да, так вот, мы наткнулись на этого олененка в лесу. Он жалобно попискивал, пытаясь встать, но одна нога была перебита. Мы с бабушкой отнесли его к машине и привезли домой. Кормили, поили, ухаживали. Потом нога срослась и мы отпустили его в лес.

– Где он послужил прекрасной мишенью в очередной охотничий сезон.

– Мэт!

– Ну, извини. – Он виновато потянулся к ней и погладил по щеке. – Как мне искупить свою вину?

Схватив его за руку, она поцеловала ладонь, а потом, глядя прямо в глаза, прикусила большой палец.

– Отнеси меня в постель, – соблазняющим тоном прошептала она.

Постель давно уже ждала их. На ночном прикроватном столике стоял огромный букет цветов. Гиб, конечно же, снова он!

Однако даже это неожиданное вмешательство свекра в интимную область их жизни ничуть не охладило Кендал.

Новобрачные, срывая друг с друга одежду, на мгновение притихли, совместно разгадывая шарады многочисленных пуговиц и застежек ее платья, но тут же, с трудом сдерживаясь от нахлынувшей внезапно страсти, с еще большим пылом возобновили свое занятие.

Они не были близки во время долгого периода ухаживания Мэта и даже после помолвки. Кендал, вздыхая украдкой, и радовалась и печалилась одновременно – редко кто из влюбленных мог так терпеливо дожидаться своей первой брачной ночи.

Разумеется, ни он, ни она не были девственниками. Но на каждом свидании он всегда чувствовал себя джентльменом, придерживаясь неписаного кодекса чести, не позволявшего до брака заниматься любовью с женщиной, избранной на роль будущей жены. Кендал, словно недосягаемая и боготворимая дама сердца, оказалась сразу же над теми, с кем он встречался до нее.

Эта весьма старомодная традиция испокон веков каким-то образом спокойно уживалась с двойной моралью по отношению к женщинам. Впрочем, Кендал находила воздержание Мэта умилительным, мужественным и ужасно романтичным.

Много раз, прощаясь на пороге ее квартиры, они едва сдерживаясь, чтобы не поддаться искушению и не потерять голову. Она соблазняла и провоцировала на близость, но он устоял.

Теперь же, когда он ласково прикасался к ней кончиками пальцев, плутая по самым потаенным местам, исследуя дотоле неведомое, им воздалось сторицей.

Они никогда бы не желали друг друга так живо и остро, как сейчас, если бы уступили соблазну прежде. Их чувства и ощущения в этот миг были такими же свежими, как их нынешний статус мужа и жены.

– Ты и правда будешь той женой, которую я всегда хотел, – осыпая поцелуями ее грудь, еле слышно прошептал он. – Я это знаю.

– Буду, обещаю.

В первые минуты пробуждения по телу Кендал разлилась сладкая истома. Нежась в постели, она неторопливо осмотрелась, привыкая к новой обстановке, и блаженно улыбнулась. Просто засияла от наслаждения.

Утро следующего дня, после брачной ночи! Ее просто распирало от счастья – вот-вот хлынет через край. Радом со своим мужем – нежным, внимательным, настоящим любовником – она ощущала себя самой удачливой женщиной в мире.

Но яркое солнце, пробивавшееся сквозь занавески, не позволило усомниться: рассвет уже далеко позади. Вчера они занимались любовью до тех пор, пока не уснули совершенно изнемогшие. Мысль о том, что удалось его измотать, вызвала у нее самодовольную улыбку.

Кендал осторожно повернулась на бок, не желая его беспокоить. Оберегая сон Мэта, она молча за ним наблюдала. Ровно и глубоко дыша, чуть приоткрыв рот, они не подозревал о ее тайных помыслах.

Воспоминания прошедшей ночи вдруг с неожиданной силой захлестнули ее. Безудержная страсть пронзила все ее естество, ударила в голову и необъяснимой сладкой болью отозвалась во всем теле. Ночью Мэт обращался с ней как со сказочной невестой. А сейчас, утром, она жаждала, чтобы он любил ее неистово, как женщину.

Просунув руку под простыню, она, затаив дыхание, прошептала:

– Доброе утро.

Он в полудреме лишь что-то проворчал в ответ.

Она пробежалась пальчиками по его торсу и добралась наконец до сокровенного:

– Я сказала тебе доброе утро.

Он улыбнулся, опять нечленораздельно замычал, а затем сразу же открыл глаза:

– Кендал?

– Спасибо, что не забыл. Ты, кажется, удивлен?

– В общем, да. Я обычно просыпаюсь по будильнику.

– Теперь можешь его выбросить. Привыкай ко мне.

– Каждое утро?

– Почему бы и нет? У нас что, время нормировано? – Она приблизилась и ласково провела рукой по его груди, спустилась до живота.

– Кендал…

Она тут же сорвала простыню и, нежно покусывая, устремилась к вожделенному.

– Кендал, кажется, отец.

– Гм-м-м?

– Отец. – Резко оттол кнув ее в сторону, он вскочил как ошпаренный и бросился к окну. – Я слышал шум его пикапа во дворе.

Кендал едва успела выйти из сексуального штопора, как в дверь постучали. Мэт суетливо схватился за джинсы и, поспешно натягивая их, попросил:

– Лучше бы тебе сейчас встать и одеться.

Она нехотя поднялась, увидев, как за ним закрылась дверь.

– Заходи, отец, – прозвучал из коридора его голос.

– Доброе утро, – открывая входную дверь, он приветливо поздоровался.

– Я не вовремя?

– Ну что ты, конечно, нет. Я как раз собирался заняться кофе, – ответил он. – Входи.

Они удалились на кухню. Кендал еще некоторое время прислушивалась, пока могла различить их голоса, затем, обхватив колени руками, глубоко задумалась, стараясь подавить внутреннюю горечь разочарования.

Когда рассеялись последние сомнения и стало ясно, что Мэт не собирается возвращаться, она словно в забытьи поднялась и приняла душ.

Пару минут спустя она уже присоединилась к ним на кухне. Гиб с упоением поворачивал запекавшийся в духовке бекон.

– А вот и невеста, – радостно пропел он.

Свекор обошел вокруг стола и отечески обнял ее.

Затем, чуть отстранившись, посмотрел ей в глаза:

– Ты ведь не против, если я по утрам буду готовить вам завтрак?

Это, должно быть, шутка? Черт возьми, конечно, она против. Неужели все это будет продолжаться в течение целого месяца? Медового месяца! Она бы предпочла остаться здесь наедине с Мэтом.

Но Гиб улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что она не посмела отказать.

– Конечно же, нет, Гиб, – деланно улыбнулась женщина.

Он тут же раскрыл свои объятия и занялся кофе. Очевидно, ей не удалось скрыть разочарования, поскольку в тот же миг наступило неловкое молчание.

– Может быть, это не очень-то здорово, – смущенно забормотал Гиб, развязывая фартук.

– Не глупи, отец, – моментально запротестовал Мэт. – Кендал с утра не слишком проворна. Она уже предупредила меня, не так ли, дорогая?

Та виновато улыбнулась.

– Боюсь, что завтрак придется доверить Гибу, – подтвердила она. – Рано утром я веду себя как неуклюжий медведь.

– И к тому же, надеюсь, как медведь голодна. – Он снова ловко завязал на спине фартук и вернулся к кухонной плите. – Ты любишь вафли? Я нарезаю взбитое тесто и добавляю секретные компоненты.

– Что?

Он заговорщически подмигнул:

– Думаю, что я могу поделиться своими секретами, тем более что ты теперь член нашей семьи. Ваниль, – прошептал ей на ухо. – Я добавляю в масло чайную ложку ванили. В этом-то все и дело.

– Ценный совет, спасибо.

Мэт, предупредительно вскочив со стула, предложил ей сесть. Аристократически поцеловав руку, он добавил:

– Миссис Бернвуд, присаживайтесь, пожалуйста. Разрешите поухаживать за вами.

Ей ничего не оставалось, кроме как принять предложение. Бросив рассеянный взгляд по сторонам, она заметила на столе пакеты в подарочной упаковке.

– Еще подарки? Сколько можно. Мы и так уж задарены дальше некуда.

– Отец привез.

– Вы их забыли у меня дома, – пояснил он. – Может, полюбопытствуете, пока я готовлю завтрак?

Новобрачные разделили пакеты поровну и наперебой принялись распечатывать.

Блюдо для конфет фирмы «Фотерфорд», пара серебряных подсвечников, покрытый лаком сервировочный поднос… Мэт протянул последний подарок жене:

– Тебе наверняка понравится.

– Роско Колувей принес подарок сегодня утром, – сообщил им Гиб.

– Как мило с его стороны! – радостно захлопала в ладоши Кендал. Роско работал уборщиком в здании суда уже около тридцати лет. Кендал находила его весьма приветливым и уважительным. Она развернула подарок и обнаружила картину в рамке.

– С наилучшими пожеланиями. Роско и Генриэта Колувей, – прочитала она его открытку.

Улыбка на лице сменилась недоумением, казалось, она раздосадована.

– Я вспомнила, – произнесла она. – Их почему то не было на свадьбе. Интересно, почему?

– Я посоветовал тебе не приглашать их, – мягко напомнил Мэт.

– Но я же пригласила. Мне хотелось видеть их на своей свадьбе, – задумчиво возразила Кендал. – Роско всегда был так добр ко мне. Всегда оставлял мне свежую розу на столе или что-нибудь придумывал. Он так разволновался, когда узнал, что мы с тобой помолвлены, Мэт. Он очень высокого мнения о тебе. И о тебе Гиб, тоже.

– Да, Роско хороший парень.

Гиб уже спешил подать ароматно пахнущие вафли.

Толстые, золотисто-коричневые, с кубиками масла, тающего в середине, – на вид просто превосходно.

Однако слова Гиба перебили весь аппетит.

– Хороший парень? – переспросила она, в душе надеясь, что он имел в виду совсем другое.

– Роско понимает, что он и его жена были бы… ну, в общем… не к месту, не в своей тарелке на вашей свадьбе, – доходчиво объяснил ей свекор.

Она молча перевела взгляд на мужа, который кивнул, согласившись с отцом:

– Они были бы единственными небелыми на свадьбе, Кендал.

– Не сомневаюсь, Роско по достоинству оценил твое приглашение, прекрасно понимая, что ему там не место. Он знает жизнь и разбирается в ней лучше, чем Вы, – Гиб легонько сжал ее плечо. – Но ты научишься, – добавил он спокойно.