Текст книги "Любовный соблазн"

– Перестань.

Остаток дня пролетел незаметно. К вечеру Эйлин уже тошнило от одного упоминания о Поле Дасте. Вчера жизнь казалась ей трудной, ей приходилось приспосабливаться к новой роли второй мамы, поварихи и домохозяйки, секретарши и наперсницы, которой можно выплакать свои обиды, – но сегодня высокий заносчивый мужчина с карими глазами сделал ее совершенно невозможной. Эйлин даже не выкроила четверти часа на ланч.

Тем не менее в течение этого сумасшедшего дня у нее постепенно выкристаллизовалось решение: если только Поль Дасте согласится на сотрудничество с ними, она уедет сразу же после того, как найдет для Фрэнка хорошую секретаршу. Эйлин не сомневалась в своих профессиональных способностях и знала, что может заработать кучу денег, да даже небольшой вклад в семейный бюджет будет весьма кстати. Она сможет больше времени уделять детям и не беспокоиться о том, как там справляется без нее Фрэнк.

Эйлин была согласна работать где угодно, лишь бы не сталкиваться больше с Полем Дасте.

Телефон на столе зазвонил так резко, что Эйлин подскочила и, уже снимая трубку, бросила взгляд на часы. Пять. Ровно. Это он! Не обращая внимания на нервную дрожь, совершенно неуместную и смехотворную, она ответила твердым, спокойным голосом:

– Строительная фирма «Стейвор». Чем могу вам помочь?

– Мисс Стейвор? Это Поль Дасте. Ваш брат в офисе?

– Да, мистер Дасте, он ждет вашего звонка, – тоном образцовой секретарши ответила Эйлин.

– Спасибо.

С таким голосом на сцене выступать, невольно восхитилась Эйлин, переключая звонок на аппарат Фрэнка. Глубокий, с хрипотцой, да еще этот легкий акцент… волнующе сексуальный. И о чем только я думаю! – встрепенулась она. Поль Дасте неприятен мне, просто отвратителен. Все. Точка!

Когда через минуту дверь кабинета Фрэнка широко распахнулась, Эйлин все стало ясно. Сияющее лицо брата красноречивее всяких слов сказало ей, что Поль Дасте принял в отношении них положительное решение. Они снова в деле.

3

– Вот мы и встречаемся снова, мисс Стейвор.

Эйлин, хотя все утро готовила себя к этой встрече, так резко вскинула голову, что даже в шее кольнуло.

С того дня, когда она впервые увидела Поля Дасте в офисе Фрэнка, прошла неделя. Встретив пристальный, словно оценивающий взгляд холодных карих глаз, Эйлин почувствовала себя так, словно в офисе температура опустилась градусов на десять.

– Доброе утро, мистер Дасте.

Сегодня он не надел официальный костюм, поскольку собирался вместе с Фрэнком провести большую часть дня на стройплощадке. Однако рубашка с распахнутым воротом и черные джинсы, облегающие узкие бедра, вывели Эйлин из равновесия.

– Фрэнк ожидает вас, так что проходите, – хрипло сказала она.

– Спасибо, но сначала я хочу поговорить с вами.

О Боже, помоги! – взмолилась Эйлин. Все козыри у Дасте, и он это знает. Если захочет, ему ничего не стоит превратить нашу с Фрэнком жизнь в кошмар. Эйлин вскинула голову и, глядя на красивое смуглое лицо, спокойно, не выдавая терзающих ее чувств, сказала:

– Слушаю вас, мистер Дасте.

На то, чтобы пересечь крохотную комнатку, едва вмещавшую письменный стол и стул и вряд ли имевшую право претендовать на гордое название кабинета, и встать рядом с Эйлин ему хватило пары шагов.

– Во-первых, я думаю нам пора покончить с церемониями, со всеми этими «мистер Дасте» и «мисс Стейвор», ведь теперь мы работаем вместе, так?

– Если вы так хотите, мистер Дасте, – еле слышно выдавила из себя смущенная Эйлин.

– Хочу, – мягко подтвердил он. – Зовите меня Поль.

Его карие глаза кажутся почти черными, не к месту подумала Эйлин. А эти густые черные ресницы украсили бы любую женщину.

– Тогда, пожалуйста, называйте меня Эйлин, – вежливо ответила она.

Он слегка поклонился.

– И, во-вторых, мне понадобится ваша помощь. Моя секретарша подвернула ногу. Может быть, вы замените ее на стройплощадке и запишете для меня кое-что?

О нет. Нет, нет, нет! – запаниковала Эйлин. Да я и дня не продержусь в его компании, не выставив себя в глупом виде или не сотворив что-нибудь. Невозможно, это просто невозможно! Вот еще один довод в пользу решения подыскать Фрэнку новую секретаршу.

– Вероятно, вам лучше спросить об этом у Фрэнка, – собрав остатки хладнокровия, ровным тоном ответила Эйлин. – Ведь в этом случае мне придется закрыть офис, а это нежелательно. Его рабочие заканчивают обновление магазина и, наверное, зайдут сюда во второй половине дня. Кроме того, надо отвечать на телефонные звонки.

– У вас есть автоответчик? – любезно поинтересовался Поль.

– Да, но…

– Ваше присутствие понадобится на время обсуждения всех вопросов с архитектором, и, возможно, я попрошу вас напечатать для меня кое-что, – тем же тоном продолжал он.

О черт! И надо же было его драгоценной секретарше подвернуть ногу! – в отчаянии подумала Эйлин.

– Что ж, как я уже сказала, вам лучше обсудить это с Фрэнком, – повторила она.

– А если Фрэнк согласится? Я могу передать ему, что вы не возражаете? – упорствовал Поль.

Нет, нет, трижды нет.

– Конечно, мистер… э-э-э… конечно, Поль.

– Спасибо, Эйлин.

Из-за акцента ударение пришлось на «и», и собственное имя прозвучало для Эйлин как-то непривычно возвышенно.

– Я не нравлюсь вам, Эйлин, – небрежно произнес Поль и, глядя в ее широко раскрытые глаза, спокойно продолжил: – Это не проблема… – На мгновение его взгляд задержался на волосах Эйлин, шелковистой волной падавших на плечи. – Если, конечно, вы не попытаетесь сами ее создать.

– Я… то есть…

Она сбилась и от этого смутилась. Вместе со смущением пришла злость, впрыснувшая в кровь порцию адреналина, который придал силу голосу и отрезвил голову. Если Поль Дасте считает ее, Эйлин, ковриком, о который можно вытирать ноги, если полагает, что может обращаться с ней как ему заблагорассудится только потому, что вытащил их с братом из ямы, то он сильно ошибается.

– Я не собираюсь превращать это в проблему, – резко ответила Эйлин.

– Хорошо.

Она невольно поджала губы, уловив в его тоне намек на насмешку, но лицо Поля не выражало ни малейших признаков веселья.

– Вообще-то я не думаю, что задержусь у Фрэнка надолго, – холодно продолжала Эйлин. – Будет намного лучше, если он возьмет секретаршу, а я смогу разделить время между заботой о детях и собственным делом. Сомневаюсь, что наши с вами пути, Поль, когда-либо пересекутся.

– Ах да, дети, – пробормотал он, непринужденно садясь на край ее стола. – Сколько им лет? Как они держатся?

Восхитительный аромат дорогого лосьона снова подействовал на Эйлин самым недопустимым образом, но она с удовлетворением отметила, что внутреннее смятение никоим образом не проявилось в ее голосе.

– Мальчику семь лет, девочке восемь. У них много друзей, а учительница была лучшей подругой Нэнси, их матери. На нее всегда можно положиться.

– А ваш брат? – Поль слегка наклонил голову, отчего расстояние между ними сократилось и сердце Эйлин застучало быстрее. – Как он?

Эйлин откашлялась. Миллион мужчин могли бы сесть на ее стол и сидеть на нем хоть целый день, не вызвав у нее ни малейших эмоций. Поль Дасте был явно не из их числа.

– Фрэнк, конечно, разбит, – тихо сказала она. – Нэнси была для него всем. Они знали друг друга с детства, потом поженились и работали вместе, так что их жизни были неразрывны.

– Понимаю. Такая привязанность встречается редко, а в наше время, когда браки совершаются проще, чем покупки в супермаркете, она и вовсе исключительный случай.

– Как покупки в супермаркете? – переспросила Эйлин.

– Ну да. – Поль цинично усмехнулся. – Разумеется, жиреют при этом, прежде всего, адвокаты.

– Но не все же браки такие, – спокойно возразила она. – Некоторые влюбляются, и это чувство длится всю жизнь.

Взгляд Поля впился в ее лицо, а в глазах блеснула насмешка.

– Только не говорите мне, что вы романтик.

– Нет, я не романтик. – Голос Эйлин стал еще холоднее. – Но я знаю, что у Фрэнка и Нэнси все было по-настоящему.

Поль хотел что-то сказать, но в этот момент Фрэнк открыл дверь своего кабинета. Его лицо расплылось в теплой улыбке.

– Мне показалось, что я слышу чьи-то голоса. Проходите, Поль. Прежде чем мы отправимся на стройплощадку, мне хотелось бы обсудить с вами пару пунктов.

Ну, наконец-то! Дверь за мужчинами закрылась, и Эйлин устало откинулась на спинку стула, приложив ладони к полыхающим щекам. Интуиция подсказывала ей, что денек будет еще тот!

Зная, что Фрэнк поедет на стройплощадку, Эйлин рассчитывала воспользоваться затишьем, чтобы начать подготовку ко дню рождения племянников – Нэнси всегда устраивала для детей грандиозный праздник, и Эйлин хотелось сохранить традицию. Она решила снять какой-нибудь зал и поручить организацию развлечений профессионалам.

– Эйлин, сделай, пожалуйста, кофе, три чашки, и захвати с собой блокнот. – Голос Фрэнка, прозвучавший по селекторной связи, был напряженным. – Я хочу, чтобы ты присутствовала.

Что случилось? – гадала Эйлин, доставая из шкафчика кофейные чашки и восхитительное шоколадное печенье с мармеладом, которое любил брат. Когда кофе был готов, Эйлин поправила свою строгую юбку и скромную, застегнутую на все пуговицы блузку и мысленно приказала себе стойко встретить пронзительный взгляд Поля. С первого дня работы у Фрэнка она уделяла одежде особое внимание, помня, что первое впечатление о фирме люди получают, когда открывают дверь и встречаются с секретарем. Но сегодня Эйлин предприняла дополнительные усилия и только сейчас осознала этот факт. Ей стало неприятно. Какое ей дело до того, что подумает о ней Поль Дасте? Она не желала производить на него впечатление. Он всего лишь мимолетная тень, скользнувшая по ее жизни и не оставившая никакого следа. Он…

Поль сидел, положив ногу на ногу, его мускулистые руки покоились на подлокотниках массивного кожаного кресла, предназначенного для посетителей, и мгновенная реакция ее тела на эту типично мужскую позу заставила Эйлин признать, что не замечать его ей не по силам. Эффект усиливало полное безразличие Поля к производимому им впечатлению.

Поставив перед мужчинами кофе и вазочку с печеньем, Эйлин опустилась на стул, положила перед собой блокнот и твердо решила не реагировать на мужские чары Поля Дасте.

– Итак, – Фрэнк вернулся к прерванному появлением Эйлин разговору, – вы считаете, что рабочие, чей возраст превышает пенсионный, должны уйти? Это относится и к тем, кто работает у меня с первого дня существования фирмы, то есть более четырнадцати лет?

– Что?! – Эйлин от возмущения даже подскочила на стуле. – Фрэнк, ты не можешь! Ты не можешь их выгнать!

– Почему же? – Карие глаза Поля превратились в щелочки.

– Они почти члены нашей семьи! – горячо заявила Эйлин.

– Семья – это прекрасно, – холодно произнес Поль. – А вот неэффективные работники – нечто совсем другое.

– Они отличные специалисты! – В глазах Эйлин бушевало пламя.

– Они слишком медлительны, – решительно возразил Поль, – а фирма вашего брата не благотворительная организация. Не решаясь уволить людей, которым давно пора на покой, ваш брат за последние годы потерял, должно быть, десятки тысяч долларов. Я не сомневаюсь в их опыте и мастерстве, но готов поспорить, что они чаще болеют, чем работают. Я прав? – Он взглянул на Фрэнка, и тот удрученно кивнул. – А некоторые в силу своего почтенного возраста, пожалуй, представляют на стройплощадке опасность для окружающих. Сила в руках уже не та, они могут покалечить кого-нибудь или даже убить, если, например, выпустят из рук кирпич.

– Чушь какая-то! – Эйлин сердито посмотрела на Поля. – Все наши рабочие, о которых вы говорите, настоящие профессионалы. Никого до сих пор не убили и не покалечили.

– И тем не менее пришло время впустить свежую кровь, – безжалостно сказал Поль, – как бы больно это ни было.

– А вам и вправду больно, да?! – выпалила Эйлин, не обращая внимания на отчаянные знаки Фрэнка. – Люди почти полтора десятка лет вносили лепту в благополучие нашей фирмы, а теперь, когда они состарились, что же – выбросить их на свалку?! И это награда за все, что они сделали для Фрэнка и для всей нашей семьи? За их верность? Но, впрочем, для таких, как вы, верность ведь ничего не значит, да? Вы загребаете миллионы, но вам надо больше, и, если ради этого надо принести в жертву десяток-другой пожилых людей, пусть так и будет?! – Она вскочила.

– Вы закончили? – Поль по-прежнему сидел в расслабленной позе, но его карие глаза казалось, вот-вот полыхнут пламенем, которое испепелит все вокруг. – Тогда сядьте, мисс Стейвор.

– Не думаю…

– Сядьте!

Эйлин вздрогнула и вдруг почувствовала, что ее ноги подчиняются приказанию Поля против ее воли.

– Во-первых, ваш брат уже пояснил, чем обязан этим работникам, и они уйдут на отдых не с пустыми руками, – сдержанно сказал Поль. – Думаю, отправка на пенсию сюрпризом для них не станет и вряд ли сильно огорчит. Во-вторых, вы красиво говорите о жертвах, но в то же время готовы подвергнуть опасности других ваших рабочих. Ради чего? Ради того, чтобы не обидеть нескольких пожилых людей, которым давно следовало уйти на пенсию? Человеческая природа такова, что большинство приспосабливается к скорости работы самого медлительного, ведь в конце недели каждый все равно получит установленную зарплату. Рабочие вашего брата годами трудились с меньшей производительностью, и это неизбежно привело бы к печальному, но закономерному результату. Неделю назад Фрэнк едва не стал банкротом, и, если бы это произошло, проиграли бы все. В бизнесе нет места слабостям, Эйлин, вам следует это знать.

– А как насчет доброты? – упрямо спросила Эйлин, хотя в душе уже признала, что в словах Поля много справедливого. – Как насчет доброты и благодарности? Как, по-вашему, люди будут чувствовать себя, когда им скажут, что они слишком стары?

– Они не хуже вас знают, когда родились, – возразил Поль, – так что вряд ли ваше решение станет для них неожиданностью.

Он поудобнее устроился в кресле и скрестил руки на груди. Его взгляд из-под полуопущенных ресниц скользил по застывшему лицу Эйлин.

– И все равно я думаю, что то, чего вы требуете от Фрэнка, ужасно, – слегка дрогнувшим голосом сказала она.

– Тогда не думайте. – Поль подался вперед, одним глотком допил кофе и обратился к Фрэнку: – Предлагаю избавиться от балласта и перевести оставшихся рабочих на сдельную оплату. Поставив перед ними определенную цель и предложив хорошую премию за сверхурочную работу, вы быстрее, так сказать, отделите зерна от плевел. По-моему, в вашей фирме с этим и так уже затянули.

Эйлин посмотрела на брата, ожидая, что тот возмутится, но Фрэнк кивнул, выражая согласие.

– Я и сам, в общем-то, собирался это сделать.

– Хорошо, тогда решено, – невозмутимо сказал Поль. – А сейчас, если вы не против, чтобы Эйлин сделала кое-какие записи на стройплощадке, давайте отправимся. У вас есть другая обувь? – добавил он, бросив взгляд на ее элегантные туфельки.

Эйлин отдавала предпочтение обуви на высоком каблуке, чтобы подчеркнуть стройность ног. Она считала ноги лучшей частью своей фигуры и ненавидела маленький бюст и слишком узкие бедра.

Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем, еще не совсем оправившаяся от недавней стычки, Эйлин нашла в себе силы сформулировать подходящий ответ.

– Утром я не предполагала, что придется покидать офис, а потому другой обуви у меня с собой нет.

– В багажнике машины лежат твои сапоги, – совсем некстати пришел на помощь Фрэнк. – Помнишь, ты надевала их на прошлой неделе, когда мы ездили с детьми на прогулку.

– Спасибо, Фрэнк, – бесстрастно поблагодарила Эйлин, наградив брата сердитым взглядом.

Резиновые сапоги, дорогая шелковая блузка и элегантная юбка. Чудесно. Вид у нее будет что надо. А этот… этот субъект, развалившийся сейчас в кресле, будет посматривать на нее, усмехаться и наслаждаться ее дискомфортом. Волны насмешливого презрения, исходившие от Поля, уже сейчас накатывали на нее одна за другой.

Однако к тому моменту, когда Эйлин выпрыгнула из старенькой машины Фрэнка на месте предполагаемого строительства, она уже не думала о том, как выглядит.

Леви-Вэлли, так называлось это место, еще относительно недавно было лугом, да и теперь в отдалении виднелись мирно пощипывающие травку коровы. Быстро разрастающийся город поглотил сотни акров угодий, и теперь Леви-Вэлли стал его окраиной, но при этом сохранил почти первозданную красоту.

Эйлин смотрела на раскинувшиеся перед ней поля, на разноцветье трав, на порхающих бабочек, и ей хотелось плакать. Как удалось выяснить Фрэнку, дальновидный Поль Дасте приобрел этот участок, когда тот еще официально считался сельскохозяйственным угодьем. Теперь власти разрешили использовать участок под застройку, что гарантировало Полю огромную прибыль.

Сдерживая подступающие слезы, Эйлин глубоко вздохнула. Сколько чудесных дней провела она здесь в детстве, вырываясь с друзьями из города! И вот пришло время, когда эту красоту искорежат, разроют, изуродуют ради барышей. С этим фактом Эйлин отчасти примиряло то, что участие в проекте спасет фирму Фрэнка и в конечном счете его самого. После утраты жены потеря бизнеса стала бы слишком жестоким ударом.

Нельзя давать волю эмоциям, строго сказала себе Эйлин, надо думать о Фрэнке и детях. Идеалы, пейзажи, зверюшки и птички не так важны, как Вилли, Сузан и их отец.

– Отчего у вас такой кислый вид? Эйлин вздрогнула – подошедший Поль застал ее врасплох.

– Забудьте о престарелых рабочих, решение принято, – негромко сказал он.

– Я думаю не о них.

– Нет? – недоверчиво переспросил он.

– Нет.

– Тогда о чем? – мягко поинтересовался Поль, заглядывая Эйлин в лицо. – Отчего этот злобный взгляд и желание, чтобы я провалился под землю?

– Я не… – Эйлин умолкла. Такие, как Поль Дасте, никогда не поймут простых человеческих чувств. А кроме того, Эйлин никогда не сказала бы и не сделала ничего такого, что лишило бы ее брата выгодного контракта. Поль просто наймет другого подрядчика, а стройку уже не остановить. – Не имеет значения, – уныло сказала она.

Неожиданно Поль повернул ее лицом к себе, наклонился и заглянул в глаза.

– Расскажите мне, Эйлин. Я уже большой. Я выдержу.

Ее задела именно насмешка. Поль Дасте снова смеялся над ней, и она не выдержала.

– Вы уродуете эту прекрасную землю, – бросила Эйлин в ненавистное смуглое лицо. – И вам ведь наплевать на это, да? У вас же просто нет души.

Поль смотрел на нее с явным изумлением. Эйлин, хоть и была огорчена, не без злорадства отметила, что ей удалось его шокировать.

– Что? – прошептал он.

– Когда я была ребенком, мы часто играли здесь, веселились, – сдержанно заговорила Эйлин. – И это место одно из немногих, оставшихся по-настоящему прекрасным и первозданным. Люди приходили сюда подышать, разве вы не понимаете? А вы хотите все уничтожить, природу и красоту…

– Людям разрешалось приходить сюда, потому что я их не останавливал, – нетерпеливо перебил ее Поль. – Я мог бы огородить участок, но не стал этого делать.

– Только потому, что не хотели лишних неприятностей! – горячо возразила Эйлин.

– Послушайте, будет ли когда-то конец списку моих преступлений? Или вы не хотите, чтобы Фрэнк получил контракт на строительство?

– Конечно, хочу. – Эйлин сердито взглянула на него. – И не хочу. Разумеется, не хочу! Как я могу этого хотеть, если знаю, что вскоре здесь появятся бульдозеры, грязь и милые домики для людей, считающих, что лимузины, бриллианты и одежда от какого-нибудь модного кутюрье – самое главное в жизни? Но я не хочу, чтобы мой брат лишился шанса поправить дела. Я люблю Фрэнка, и он много работал и слишком многое перенес. Поэтому мне хочется, чтобы он получил этот контракт.

Поль на миг закрыл глаза, и это подействовало на Эйлин сильнее любых слов: его реакция вызвала у нее ощущение вины и только усилила ненависть к Полю. Она понимала, что ведет себя нелогично, безрассудно, нелепо, но ничего не могла с собой поделать. Просто не могла. После смерти родителей этот луг наполнял душу Эйлин миром, покоем, ощущением того, что жизнь продолжается. Сюда она пришла, узнав о предательстве Роберта, и снова луг приветствовал ее тишиной и умиротворением. Она бродила знакомыми с детства тропинками, касалась пальцами травы и цветов, словно хотела убедиться в том, что во внезапно перевернувшемся мире все же осталось нечто бесконечно постоянное, прочное и надежное. И вот теперь все, что ей было дорого, исчезнет.

– Извините. – Весь ее гнев вдруг схлынул, и Эйлин снова почувствовала себя ребенком. – Это не ваша вина. Не только ваша.

Поль пробормотал что-то по-французски и тут же перешел на английский:

– Спасибо, Эйлин. Ваши слова для меня большое утешение.

– Вы не разорвете контракт с Фрэнком из-за того, что я злюсь на вас? – взволнованно спросила она, не обращая внимания на его сарказм.

– Мне больше нравится, когда вы намеренно меня оскорбляете, – очень тихо ответил Поль.

Они стояли совсем рядом, и у Эйлин кружилась голова – то ли от этой близости, то ли исходившего от Поля пряного аромата одеколона. Поль Дасте казался Эйлин чужим, непонятным, внушал страх и одновременно волновал. Но ей не хотелось ни бояться, ни волноваться. Ей хотелось… Чего? Она и сама уже не знала, чего хочет.

– Эйлин! Поль! – окликнул Фрэнк. Скользнув взглядом по ее смущенному лицу, Поль обернулся.

– Мы идем, Фрэнк. – Его голос прозвучал бесстрастно. – Эйлин просто вспомнила детские годы. Должно быть тут было весело.