Текст книги "Убить Короля"

«Подумать только, ведь мы могли бы работать вместе», – поражалась девушка.

Снова пошел невесомый, как пыль, снег. Вихри снежинок кружились на ветру, поблескивая в свете полной луны, – появлялись и исчезали, показывались и снова скрывались в тени деревьев…

Снег обрисовал силуэт стоящего перед капотом машины мужчины.

Мартина машинально включила фары, и снежные хлопья вспыхнули, будто спички. Ослепленная, она сразу же выключила фары снова. На сетчатке глаз остался негатив: белая, простеганная черным пунктиром дорога и чья-то призрачная тень. Мартина поморгала, и тень выцвела. На всякий случай она посмотрела на окна дома: на первом этаже по-прежнему бродила тень Коломбы. Значит, она никуда не уходила.

Может, это дрессировщик вышел покормить своих собак, подумала Мартина. Она слышала, как те лают в ночи, перекликаясь с другими псами из долины. Черт их знает, о чем они вечно судачат. Может, для них это вроде «WhatsApp». «Что ты сегодня ел? Опять сухой корм?» – «Да, а потом я вылизал себе задницу».

Мартина усмехнулась и вдруг снова заметила почти неразличимый силуэт мужчины – на сей раз за поворотом тропинки. Его фигура почему-то показалась ей смутно знакомой.

Она разблокировала и слегка приоткрыла дверцу машины. Затылок тут же кольнуло ледяными иголками ветра. Она вздрогнула. Может, и не стоит выходить на улицу в такую непогоду только для того, чтобы установить личность какого-то чужака. Наверняка он и не чужак вовсе, а живет неподалеку. Ясно же, что это хозяин собак, собравшийся проверить своих питомцев.

И все-таки…

И все-таки собаки продолжали заливаться лаем, нисколько не похожим на радостное приветствие. Так лают почуявшие постороннего сторожевые псы.

«Так что же мне делать? – в секунду нерешительности подумала Мартина. – Пойти проверить или притвориться, что ничего не видела?»

По истечении этой секунды она приняла неверное решение.

5

Без одной минуты три Коломба закончила собираться и закинула на плечи рюкзак. В рюкзаке лежали перемотанный изолентой фонарик, пара кухонных перчаток, небольшой ломик, вытащенный из-под мойки, а также пара деревянных снегоступов, помнящих еще семидесятые. Если у Лео были снегоступы, рассуждала Коломба, то они наверняка пригодились ему в ночь, когда он убил Меласов. И по какой-то причине пощадил Томми. Точно так же он по какой-то причине пощадил в Милане и ее, вместо того чтобы просто нажать на детонатор.

Об этом ей противно было даже думать.

Вместо пушистой парки Коломба надела лыжный комбинезон и вышла через заднюю дверь – она предпочитала, чтобы ее уход остался незамеченным. Скрываясь за оголенными ореховыми деревьями, она стремительно пробежала через сад. Дальше, за крутым десятиметровым обрывом, простиралась лишь волнистая тьма полей. Обрыв сплошь зарос ежевикой, а земля осыпалась под ногами, но Коломба отлично знала, куда идти.

Хватаясь за нижние ветки, она спустилась до середины и съехала вниз по снегу. Благополучно избежав выступающих камней, она приземлилась, увязнув по колено в снегу, и, повозившись с застежками, надела снегоступы. В последний раз она пользовалась этими мышеловками еще в школе, но те были пластиковыми, а эти напоминали реквизит из фильма о Второй мировой. Первые пару шагов она проковыляла неуклюже и ожидала, что вот-вот провалится, но этого не случилось. Как ни странно, пережитки военного времени оказались вполне пригодными.

Держась под обрывом, чтобы ее не заметили с дороги, Коломба направилась к желтым огонькам на холме. Путь непрерывно шел в гору, и стоило алкоголю выветриться, как у нее заболели сначала икры и селезенка, а потом и спина. Ей то и дело приходилось останавливаться, чтобы передохнуть, а однажды путь ей преградило пасущееся кабанье семейство. В пять часов утра, замерзшая и измученная, она добралась до Монтенигро.

Усевшись на чистый камень, она перевела дух, отпраздновала свое достижение последней банкой коктейля и оглядела местность. Деревушка казалась пустынной и темной, будто город-призрак. Единственный проблеск света исходил от припаркованного в конце улицы, перед домом Меласов, карабинерского автомобиля. Коломба рассчитывала, что Лупо уже снял с дома наблюдение, но ошиблась.

Она проползла вниз по склону, оказавшись в противоположном конце главной улицы, перешла ее, пересекла маленькое футбольное поле, перелезла через ворота и попала на задний двор Меласов.

С другой стороны дома доносились урчание карабинерского автомобиля на минимальных оборотах и нотки слащавой песенки в стиле лаундж. Голосов самих карабинеров слышно не было, – должно быть, они уже дремали.

Держа включенный фонарик во рту, Коломба складным ножом взломала ставню в кухне. В тишине каждый шорох казался оглушительным. К счастью, окно было приоткрыто.

Она забралась в дом и спрыгнула на пол рядом с мойкой. Все испачканные кровью предметы испарились, следы были обнесены лентой криминалистов. Из спальни исчезли трупы и кровать, но стены и потолок были по-прежнему замараны темной, густой, как смола, кровью.

Вонь почти не ощущалась, и Коломба мысленно поблагодарила суровый местный климат и дальновидного незнакомца, отключившего отопление. Надев резиновые перчатки и бахилы, она приступила к обыску.

Никаких тайников, блокнотов с шифровками, микропленок и пилюль с ядом она не нашла – только повсеместные свидетельства тусклой, однообразной жизни. Непритязательная мебель, приглушенные цвета, банальные сочетания. Несколько дешевых сувениров из Греции, парочка дизайнерских костюмов – все женские, в то время как невзыскательная мужская одежда серых и коричневых тонов была куплена в больших итальянских универмагах. Единственным элегантным костюмом был свадебный, который хранился в целлофановом чехле и, похоже, со дня бракосочетания ни разу не надевался.

В комнате Томми тайн уже не оставалось, зато в шкафах в гостиной Коломба нашла полдюжины фотоаппаратов. Вспомнив, что Мелас любил фотографировать в лесу, она включила один из них и просмотрела снимки – сплошь природа, снятая человеком без малейших художественных способностей. Лишь изредка в кадр полностью попадала какая-нибудь птица, но большинство смазанных снимков запечатлели одинаковые кроны и стволы деревьев, причем многие из них были сфотографированы десятки раз за несколько минут.

«Меласу было не важно, что снимать».

Увлечение фотографией было только предлогом, чтобы уходить из дому и заниматься тем, зачем он переехал в эти края на самом деле, – шпионить за ней, убивать людей, встречаться с Лео. Жена же в это время сидела дома с сыном, радуясь, что нашла мужчину, способного позаботиться о них обоих. В глубине какой-то полки Коломба обнаружила коробку с пятьюдесятью картами памяти. Очевидно, Мелас предпочитал быть готовым к тому, что кто-нибудь попросит его показать плоды своих трудов.

Коломба заменила карту памяти в фотоаппарате и включила слайд-шоу. Снова деревья, на сей раз с пожелтевшей осенней листвой, снова расфокусированные птицы и заваленные горизонты. Однако она стала замечать, что местность на кадрах повторяется. Разве это кривое дерево не встречалось ей раньше? Она вставила предыдущую карту в другой фотоаппарат и сравнила снимки: так и есть, то же самое дерево, но в другое время года. И вид на гору очень похож. Если Мелас всегда посещал и фотографировал те же места, она сможет выяснить, куда он ходил, по фото… может быть. Коломба высыпала все карты на кровать Томми. На каждой было по двести фотографий, а значит, ей осталось просмотреть еще не меньше десяти тысяч. Стараясь не задумываться о том, сколько времени это займет, Коломба взялась за дело.

6

Без двадцати пять утра Лупо спал в своей квартире на верхнем этаже дома, обставленного казенной мебелью с элементами стиля текс-мекс[15]15
  В техасско-мексиканском стиле.


[Закрыть]. Так, в маленькой гостиной стол для переговоров с пластиковой столешницей сочетался с большим пластиковым кактусом, а стену украшал коричневатый постер с изображением опирающегося на ружье Билли Кида[16]16
  Уильям Генри Маккарти (1859–1881), известный как Билли Кид (досл. пер. с англ. – Малыш Билли), – американский преступник.


[Закрыть]. Не обязательно было включать добротную стереосистему, чтобы догадаться, что, если нажать на кнопку, из колонок польется кантри или сатерн-рок. В спальне висела огромная фотография оседлавшего «харлей-дэвидсон» Лупо – на этом мотоцикле он во время лучшего отпуска в своей жизни объехал Штаты вдоль и поперек.

Разбуженный звонком Вица, фельдфебель резко сел в постели.

– В чем дело? – пробормотал он в трубку.

– Мартина исчезла.

С Лупо мигом слетел сон.

– Что значит исчезла?

– Я не мог заснуть и дай, думаю, позвоню Мартине. Может, думаю, она хочет, чтобы я ее сменил, ну или просто поболтать. Знаю, ты не любишь, когда мы меняемся дежурствами, но…

– Об этом поговорим в другой раз, – сказал Лупо, знавший, что вопреки его запрету Виц продолжает ухлестывать за подчиненной.

– Я пытался связаться с ней по рации, но она не ответила, с мобильником та же история. Ну, я и пошел проверить, в чем дело. Машина ее стоит, а Мартины нет.

– А Каселли на месте?

– В доме горит свет, но заходить я не стал. Если бы Каселли ушла, а Мартина пошла следом, она бы позвонила.

– Жди меня в начале грунтовки.

Одеваясь, Лупо поставил на огонь кофеварку и выпил обжигающий кофе, не дожидаясь, пока тот остынет. Градусник за окном показывал минус один. Могло быть и хуже. Он перелил оставшийся кофе в пустую бутылочку из-под фруктового сока и поехал к Нероне на зеленом джипе, доставшемся карабинерам в наследство от части лесного надзора. Виц обозначил свое местоположение, включив красный аварийный фонарь. Кармазинное освещение превращало и его самого, и окрестную растительность в сцену из кошмара.

– Держи, еще теплый, – сказал Лупо и протянул ему в окно бутылку.

– Спасибо, шеф. – Виц размотал трехметровый шарф и осушил ее в один глоток. – Я снова пытался дозвониться, да без толку. На домашний она тоже не отзывается.

– Могла она пойти к Каселли? Может, ей пописать захотелось.

– Да она бы скорее в штаны наделала. Прояви к девушке немного уважения, она вкалывает как лошадь.

Лупо притворился, что не слышал.

– Переговариваться будем по телефону. Обойдемся пока без диспетчерской. И дай мне фонарик, а то мой сел.

Вырвав у Нероне фонарь, Лупо первым поехал по грунтовке и остановился в нескольких метрах от брошенной машины. Их он преодолел пешком. В замке зажигания торчал ключ, на сиденье лежали мобильник и сумка Мартины. К счастью, следы крови отсутствовали.

Изменив цвет фонарика, он посветил на почти занесенные следы Мартины. Когда она вышла из автомобиля, снег только начался. Теперь же остались только едва заметные контуры подошв, покрытые свежевыпавшими снежинками. Точно так же как неделей ранее Коломба, Лупо пошел по следам с пистолетом в руке.

Однако, в отличие от нее, фельдфебель был опытным следопытом. Фамилия Лупо, по-итальянски означающая «волк», вынуждает разрабатывать стратегию выживания с раннего детства. Мальчиком он был тщедушным и боялся боли, а потому выдумал, будто его предки – американские индейцы, а деда его тоже звали Волк – Серый Волк. Самому же будущему фельдфебелю дали христианское имя только потому, что ему предстояло жить в Италии, но в родных краях его называли Маленьким Воином. Эта байка спасала его недолго – в десять лет его уличили во лжи перед всем двором, – но оставила после себя страсть к племенам Свободного Народа. И Лупо учился по возможности им подражать. Он различал следы сотни разных животных и их экскременты, хоть и не слишком любил распространяться об этом своем таланте, и даже мог сказать, каким образом животное шло – беззаботно пощипывало траву или убегало от хищника.

Мартина бежала.

Но не сразу – сначала она вышла из машины и спокойно прошла несколько шагов, а через пару метров побежала к обочине грунтовки. Здесь ствол упавшего дерева отмечал начало почти незаметной тропки, ведущей по полям в противоположном от дома Каселли направлении. Сразу после этого ствола следы Мартины, казалось, начинали следовать за следами человека, шедшего впереди. Теперь эти следы стали почти призрачными, и Лупо не удавалось ни оценить их размер, ни даже определить, мужские они или женские.

«Мартина вышла из машины и за кем-то побежала. А дальше?»

Под свежим снегом отпечатки подошв окончательно исчезли, но Лупо успел различить место, где обе пары следов встретились. Там виднелись два полумесяца: кто-то резко развернулся, загребая снег носами сапог.

Неизвестный остановился, Мартина его догнала. Он развернулся к ней.

«И?»

Лупо смутно представлял сцепившиеся в темноте тела, крик ужаса. Но на тропинке не было следов борьбы – отпечатков упавших тел, крови, сломанных ветвей. Следы подошв уже исчезли, но подобные признаки драки он бы увидел. Значит, они ушли вместе?

Светлело. Фельдфебель дошел по тропе до границы леса, простирающегося на пять тысяч квадратных метров среди холмов. Под сенью лиственниц и елей пересекались десятки тропинок, и Мартина могла с равной вероятностью находиться как в метре от него, так и в сотне километров.

На обратном пути Лупо позвонил отсиживающемуся в машине Нероне:

– Мартина кого-то преследовала.

– Каселли?

– Ну… Я к ней зайду, а ты разбуди всех и вызови службу гражданской обороны. А еще позвони дону Вито, – может, он пришлет кого-нибудь помочь нам в поисках. Раздели людей на группы. Я хочу, чтобы вы начали прочесывать местность до рассвета.

Лупо перелез через ворота и постучал в дверь Коломбы, но ему никто не ответил. Обойдя дом, он сразу увидел следы, ведущие к холмам и исчезающие под обильно падающим снегом. Каселли решила сбежать из-под наблюдения Мартины. Или просто сделала круг, чтобы напасть на нее со спины?

Фельдфебель сообразил, что это предположение бессмысленно: следы вели в другую часть долины. В направлении Монтенигро.

Спотыкаясь, он побежал к своей машине.

7

Коломбу разбудил скрежет поворачивающегося в замке ключа, и первые пару секунд ее голову наполняла лишь ослепительная пустота наподобие телепомех. Затем она вспомнила, что уснула мертвым сном в кровати Томми, просмотрев миллионную по счету размытую фотографию птиц и деревьев. Рассыпав карты памяти по всей комнате, она вскочила и спряталась за книжным стеллажом. Одна карта даже приклеилась к ее лбу, и Коломба смахнула ее рукой. На коже ее остался прямоугольный отпечаток.

Ее старомодные часы со светящимися стрелками показывали семь часов десять минут.

«Я потеряла час и позволила себя сцапать как круглая дура».

Послышался щелчок второго замка, и вошел по уши грязный Лупо. При первых же его словах надежда Коломбы на то, что он здесь случайно, рассеялась как дым.

– Госпожа Каселли, если вы здесь, покажитесь, – сказал он. – Я знаю, что вы здесь.

– Я безоружна! – прокричала она, оставаясь в укрытии.

– Выходите.

Коломба выглянула из-за шкафа: Лупо рассеянно чесал в затылке, его пистолет лежал в кобуре. Она подошла к карабинеру:

– Как вы меня нашли?

– Я не такой идиот, как вы думаете. Взлом с проникновением. Сейчас я вас арестую, а потом пусть разбирается Виджевани. Идемте.

Лупо взял ее под локоть, и Коломба с трудом удержалась, чтобы его не ударить.

– Секунду, Лупо. Не спешите. Что случилось?

Лупо фыркнул:

– Пару часов назад Мартина куда-то ушла и не отвечает по рации.

– Ушла откуда?

– С пункта наблюдения за вашим домом. – Он снова взял Коломбу за локоть – на этот раз, чтобы заставить ее посмотреть ему в лицо. – Вы ее видели? Вы что-то знаете и не говорите?

– Если с Мартиной что-то случилось, виновен в этом тот же, кто убил Меласов и подбросил мне на участок молоток. Вот что я знаю.

– Опять вы со своими бреднями…

– Это не бредни! Меласы что-то скрывали. – Коломба показала ему на фотографию на стене. – Смотрите.

– Это дятел, – сказал Лупо.

Точнее, хохлатая желна, которая не водится в Европе, но это соображение фельдфебель оставил при себе. Маленький Воин не хотел показаться ботаником.

– Этот снимок куплен в магазине канцтоваров. Потому что все фотографии, снятые Меласом за год, – полное дерьмо. Я половину его снимков уже просмотрела. Так зачем он каждый день уходил в лес снимать?

– Сейчас меня интересует только, где Мартина. Остальное подождет.

– А вы уверены, что это не связано? Может, Мартина увидела кого-то, кого не должна была увидеть? – Коломба заметила, что Лупо колеблется. – О чем вы думаете? – спросила она.

– Рядом с вашим домом были чьи-то следы, оставленные гораздо позже нашего отъезда, – неохотно сказал фельдфебель.

– Вы отправили кого-то по следам?

– Они уже исчезали под снегом, иначе я пошел бы сам. Но я вызвал всех доступных людей.

– Значит, вы можете посвятить немного своего драгоценного времени попытке понять, чем на самом деле занимался Мелас в лесу. Мы могли бы установить личность человека, оставившего свои следы. И понять, не замешан ли он в исчезновении Мартины.

– Да вы просто дьяволица! Пользуетесь моим беспокойством за девушку.

– Да, пользуюсь, чтобы заставить вас пораскинуть мозгами, – согласилась Коломба. – Боюсь, что настоящий дьявол где-то в заснеженном лесу.

8

В детстве старший капрал Мартина Кончо была подающей надежды фигуристкой. Тренер называла ее маленькой Денизе Бильманн[17]17
  Денизе Бильманн (р. 1962) – швейцарская фигуристка, трехкратная чемпионка Швейцарии, чемпионка мира и Европы (1981).


[Закрыть]. Особенно хорошо ей удавались вращения. В тринадцать лет Мартину даже чуть не взяли в национальную молодежную сборную, но вскоре она неудачно упала, сломав пару зубов и утратив волю к победе. Как и у всех, кто сдался на полпути, в душе у нее осталась незаживающая рана, затягивающаяся только в снах, где она на сверхзвуковой скорости рассекала лед или скользила по нему медленно, как улитка. Наверное, она спала и сейчас, потому что перед ней был обледенелый древесный ствол, а самой ей не удавалось пошевелиться. Было холодно и темно. На секунду Мартина снова стала маленькой девочкой. Ей даже почудилось, что она слышит, как тренер кричит, чтобы она не забывала об опорной ноге. Мартина снова открыла глаза: покрытый льдом ствол никуда не делся. К ней возвращалось ощущение собственного тела, и что-то словно бы скользнуло в районе ее живота. Змей из пламени и льда, рука Халка, первый коктейль «Куба-либре», выпитый в четырнадцать лет.

«Боль».

После ее падения врач в больнице спросил, как ее зовут, и сказал: «Мою кузину тоже зовут Мартина. Забавное совпадение, правда? А теперь оцени по шкале от одного до десяти, насколько тебе больно, когда я вот так двигаю твою ногу?»

В тринадцать лет Мартина закричала «десять», но сейчас готова была завопить: «Сто! Тысяча!» Вместо крика изо рта ее вырвалась только какая-то отрыжка, а потом кровь и слюна. Она не могла понять, в какой позе находится – лежит в своей кровати, стоит, сидит? Тело словно парило на облаке. Мартина не чувствовала своих рук, не могла разогнуть пальцы. Она попыталась шевельнуть ногами, и вспышка боли в животе сладковатым привкусом подкатила к горлу. Под ногами ничего не было. Ни земли, ни простыни. Только воздух.

«Что со мной случилось?»

Что находится за деревом? Она попыталась повернуть голову, но живот снова пронзило острой болью. Что-то внутри ее рвалось с каждым вздохом. Она опять сплюнула кровь.

«Я ранена, мне нельзя двигаться».

Наверное, с ней произошел несчастный случай, но она еще жива. И чувствует боль. Хороший знак. Тяжелораненые ведь ничего не чувствуют?

«Или нет?»

Мартина порылась в спутанных воспоминаниях. Ночное наблюдение, Каселли.

«Тень на снегу».

Неужели это последнее, что она помнит? В ее голове до сих пор отдавался звук открывающейся дверцы.

Тень на дороге. Она выходит из машины…

«А что потом? Меня привезли сюда? Но куда сюда?»

На сей раз, то и дело теряя сознание, она начала опускать голову по чуть-чуть, по миллиметру зараз, а может, и того меньше. Ей показалось, что в кромешной темноте под ней, где-то справа, что-то поблескивает. Наверное, лед, но он словно бы морщился и скользил.

Это был стремительный ручей, в водах которого отражалась луна. И она, Мартина, казалось, парила над ручьем. Опустив голову еще на миллиметр, она увидела очертания своих ног, которые будто висели в пустоте. Но как такое возможно? Что удерживает ее в воздухе?

Сжав зубы, она опустила голову на целый сантиметр, и водяной поток исчез. Что-то – еще более темная полоса тьмы – скрывало его от взгляда. Еще сантиметр, и полоса совершенно закрыла ей обзор. Между ней и ручьем была какая-то преграда. Когда Мартину снова вырвало кровью, она увидела, как брызги ее крови попадают на темную полосу, и поняла, что та гораздо ближе, чем ей казалось. Полоса не находилась где-то между ее ногами и ручьем – она была прикреплена к ее телу. Поддерживала ее.

«Я сижу на ветке?» – спросила себя Мартина.

Она упала во время дежурства и повисла на дереве? Ей хотелось пошевелить руками, ощупать ветку и убедиться в ее существовании, но руки будто превратились в непослушную ее командам шерстяную пряжу. И ноги тоже.

Ее опять вырвало кровью. На этот раз она увидела, как кровь побежала по ветке и очертила ее контуры, прежде чем закапать в бесцветную, серую, как вся вселенная вокруг, бездну. И наконец поняла, что с ней сделали.

9

Коломба показала Лупо расфокусированные фотографии тропы среди елей:

– Похоже, что Мелас всякий раз шел тем же путем. Например, на многих снимках есть эта тропинка.

– Она точно на юго-юго-востоке, – сказал он, мельком взглянув на фото и сопоставив тени с тайм-кодом. – На заднем плане Сибиллинские горы.

– А поточнее можно?

– Нет.

Коломба нашла еще несколько фотографий:

– Посмотрите на эти. Времена года меняются, но место прежнее. Видите то дерево?

– Да, – уже с бо́льшим интересом произнес Лупо, глядя на кривой каменный дуб.

Коломба показала ему какой-то столб на сером бетонном основании:

– А это вам ничего не напоминает?

– По-моему, это опоры старой линии электропередач на холмах долины Чесана.

– Значит, если идти из Монтенигро, эти холмы за Медзанотте.

– Слишком неопределенно. Дайте взглянуть еще разок.

Коломба передала ему фотоаппарат.

– Я их расположила по порядку, – сказала она. Лупо просмотрел нечто вроде стоп-моушен[18]18
  Стоп-моушен – это видеоматериал, полученный из последовательности кадров, снятых на фото или выбранных из видео.


[Закрыть] видео, изображающее тропку с кривым деревом: после нескольких поворотов она упиралась в кирпичную стену. – Тут какая-то постройка без окон. Может, хлев?

– Нет, хлева по-другому строят. Это амбар. – Он достал телефон и открыл «google maps».

Через пять минут они садились в зеленый джип Лупо. Было уже полвосьмого, и температура поднялась до двух градусов тепла. Небо прояснилось и посветлело.

Лупо связался с казармой в Портико, где остался только гражданский сотрудник – остальные уже прочесывали местность. Со всего региона прибывали добровольцы из службы гражданской обороны и подразделения кинологов. Фельдфебель закончил разговор по рации и вдруг сказал:

– Я никогда не брал на лапу.

– Поздравляю, – сухо отозвалась Коломба.

– Моя единственная ошибка в том, что я не доложил про взяточников-коллег. Считал, что нельзя выносить сор из избы. Я думал, мы все – одна семья, но никакой семьи не существовало. От меня отвернулись даже те, кого я пытался защитить.

– Бывает.

– Полагаю, вы бы повели себя иначе.

Коломба пожала плечами:

– Не мне учить вас жить. Я и сама наделала достаточно ошибок.

– Поэтому вы сейчас и прохлаждаетесь без дела, – сказал Лупо.

– Угу.

Последний отрезок тропы оказался слишком узким для автомобиля, так что они бросили джип и углубились в лес пешком. Коломба пристегнула к ботинкам снегоступы, а Лупо положился на свои высокие, до колен, водонепроницаемые сапоги гортекс.

– Кажется, это в нескольких сотнях метров отсюда, – сверившись с картой на мобильнике, сказала Коломба.

– До нас здесь уже побывали. – Лупо показал на бесчисленные параллельные полоски на тропе, словно оставленные косыми граблями. Нагнувшись, он сгреб снег рукой, и под ним показались еловые иглы. – Кто-то замел свои следы веткой, – сказал он.

– И кто же?

– Наверное, браконьеры. Смотрите под ноги, они могли расставить капканы.

– Если это вообще были браконьеры. Хорошо, что хоть у вас есть оружие.

Они попали в зеленый коридор из переплетенных ветвей, сквозь которые мерцали блики солнца. Ветки роняли им на головы кирпичики снега. Впервые за много дней настала ясная погода, и началась капель.

– По-моему, это наше дерево, – сказал Лупо шагов через сто, показывая на кривой, закрученный штопором дуб впереди.

Приноровившаяся к снегоступам Коломба быстро направилась к дереву, стараясь держаться подальше от края идущей вдоль обрыва тропы. В снежной белизне на месте свежеобвалившегося куска земли темнела грязная запятая. Коломба подалась вперед, чтобы присмотреться, и заметила, что одно из растущих внизу деревьев поблескивает цветом, который чаще всего означает лишь одно.

Красным.

Багровый подтаявший снег, густой, как смола, стекал со ствола на землю. Толстая, будто человеческая рука, ветвь мушмулы, напоминающая гигантский стебель розы, насквозь проткнула бесчувственное тело Мартины.

10

Рот и глаза залитой кровью и рвотой Мартины были распахнуты, кулаки сжаты. Коломба прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать.

– Что там такое? – спросил отстающий на несколько шагов Лупо.

Коломба отошла в сторону и снова пригляделась. А вот и кирпичный амбар. У постройки не хватало куска крыши, но даже издали виднелась цепь на массивной деревянной двери.

Она по-утиному неуклюже побежала вперед, молясь, чтобы не сломались снегоступы, и слыша, как ее окликает Лупо. А потом он подошел к обрыву и закричал.

Она не остановилась.

Прежде чем ее запрут в камере, надо обыскать этот проклятый амбар.

Лупо вызвал по рации подкрепление и снова звенящим от ярости голосом начал звать Коломбу. Та не слушала. Ухватившись за обломок стены, она подтянулась на руках и заглянула в амбар сверху, но не увидела ничего, кроме снега, мусора и гнилых балок. Однако крыша над одним из помещений осталась невредимой – как раз над тем, что было закрыто на замок. Заглянуть внутрь было невозможно. Подняв тяжелый камень, она начала колотить им по навесному замку.

– Вы все знали! Вы специально меня сюда привели! – кричал бегущий к ней Лупо.

Коломба притворялась, что не слышит.

– Прекратите! – снова закричал Лупо, хватая ее за талию.

Коломба развернулась и ударила его камнем в лицо. Она целилась в подбородок, но попала по носу. Нос хрустнул, и из него хлынула кровь. Коломба снова ударила карабинера, на этот раз по скуле. Оглушенный Лупо зашатался, упал и вслепую, на карачках пополз к ней. Коломба забрала у него пистолет и сунула в карман своего лыжного комбинезона, после чего продолжила колотить по замку.

– Это были вы, – промямлил Лупо. – Вы ее убили.

– Не говорите глупостей. Мы пришли сюда, потому что это место было на снимках.

Лупо схватил ее за щиколотку:

– Это вы их подобрали.

Она сбросила его руку и снова ударила по замку камнем. Скоба отлетела. Коломба толкнула дверь плечом, предчувствуя, что внутри найдет только кучу гнилой древесины.

Однако бледное утреннее солнце осветило помещение, где стоял деревянный стол и пластиковый стул. В другом конце комнаты стоял укрытый чехлом внедорожный мотоцикл «Хонда CRF 450» с новой на вид зимней резиной. Рядом лежали набор инструментов, два летних колеса, готовых к монтажу, три шлема разной расцветки и столько же мужских мотоциклетных комбинезонов среднего размера. Под сиденьем хранился ключ от «хонды» и связка каких-то двухбородочных ключей.

Лупо поднялся на колени, доставая что-то из сапога. Коломба пнула его в живот, и он выронил пистолет двадцать второго калибра, как у игрока в покер в вестернах. У него было четыре канала ствола, высверленные в два ряда, и резная рукоять. Коломба убрала пистолет в карман и пристегнула Лупо наручником ко вделанному в стену кольцу для животных. Он проглотил осколок зуба:

– Вы сумасшедшая!

Забрав у него мобильник и рацию, выключив их и положив на стол, Коломба позвонила Альберти. Тот находился в подвале, где обычно писал на компьютере музыку, которую потом выкладывал в Сеть под псевдонимом Руки Блу. Однако на сей раз он пришел из участка в четыре утра и спустился туда, только чтобы поспать. Он часто поступал так, когда возвращался поздно, – не хотел будить свою девушку. Без всяких обсуждений она постепенно перебралась к нему, и Альберти еще не определился, какие эмоции испытывает на этот счет.

– Шеф в порядке, вернулся из Милана…

– Мне плевать. Мне нужно кое-что прямо сейчас. Номерной знак.

– Госпожа Каселли, сейчас не самое подходящее время…

– Это последнее, о чем я тебя прошу. И это правда важно.

– Это связано с Бонаккорсо?

– Да. Черт.

– О’кей. Слушаю.

Коломба продиктовала ему номер, и Альберти пробил его через одного надежного сослуживца. Владелец мотоцикла оказался застройщиком из Лондона, который приобрел «хонду» на аукционе клиники в Римини, прогоревшей вместе с бывшим собственником. Застройщик купил и саму клинику. Аукцион состоялся в прошлом феврале.

Февраль – как раз когда она переехала в Медзанотте. Коломба осела на снег. Ее легкие не пропускали воздух. Очередная случайность?

Наверное, Пала ошибается, и она действительно сумасшедшая.

Когда она вернулась в амбар, побагровевший от натуги Лупо пытался вырвать кольцо из стены.

– Отпустите меня, вашу мать! Что вы задумали?

Коломба завела мотоцикл.

– Добраться до конца пути, – сказала она.

11

Бывший жених Коломбы, с которым они расстались врагами, передвигался исключительно на двух колесах, и она в свое время купила мотоцикл, чтобы кататься с ним по выходным. Это жутко ее раздражало, но она, по крайней мере, научилась на нем ездить. Распахнув дверь амбара и подперев ее веткой, Коломба надела один из шлемов. Шлем был ей велик, и она словно ощущала запах дыхания того, кто носил его до нее. Лео или Меласа, чудовища или мертвеца.

Она тронулась и чуть не сломала себе шею.

По снегу ехать нужно довольно быстро, иначе застрянешь, но в то же время не настолько быстро, чтобы потерять управление. К тому же Коломбе недоставало практики, да и мотоцикл был незнакомым. На первых двухстах метрах она упала четыре раза, сильно содрала кожу и расплакалась от досады.

«Вставай, сука проклятая, – сказала она себе. – Хочешь, чтобы тебя здесь поймали? Хотя бы усложни им задачу».

Коломба поднялась и упала снова, но, когда на ее теле уже не оставалось живого места, она наконец выехала на заасфальтированную местную дорогу. Чем больше она разгонялась, тем холоднее становилось.

Держась подальше от находившейся под видеонаблюдением автострады, она поехала вдоль черного моря и пустынного пляжа, который летом превращался в страну наслаждений, и промерзла до костей.

До Римини она добралась жемчужным утром. Воспользоваться «google maps» она не могла, поскольку вытащила из мобильника батарею, чтобы его не отследили слишком быстро. К счастью, направление ей подсказал дорожный указатель, на котором еще значилось название «Вилла „Покой“».