Текст книги "Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 1"

За последние три месяца я уже исписал больше двух полных тетрадей, и отныне они станут моим секретным оружием.

Как бы там ни было, оба репетитора ушли, цокая языками, а я стал с нетерпением ждать, когда сегодня наконец закончится.

Потому что завтра важный день, который повлияет на историю страны. Конечно, и меня тоже ждут большие перемены.

Глава 4
Большие изменения

Товарищи. А также дорогие сограждане.

Теперь у меня есть твердая уверенность в будущем нашей страны.

Я размышлял и терзался догадками об истинной миссии политиков в эту эпоху, когда конфликты, глубоко укоренившиеся в сердцах людей, переросли в национальный кризис.

(сокращено) Во-первых, правящая и оппозиционная партии немедленно должны внести поправки в конституцию путем соглашения, чтобы обеспечить систему прямых президентских выборов и осуществить мирную передачу власти в феврале 1988 года посредством этой системы в соответствии с новой конституцией.

Народ – хозяин страны, и воля его превыше всего.

29 июня 1987 года.

Я услышал это важное заявление в машине по дороге домой из школы, всасывая через трубочку йогурт.

В этом заявлении кандидат Но Тхэу[20]20
  Но Тхэу (кор. 鬭몑끥, также употребляется вариант написания Ро Дэу) – шестой президент (1988–1993 гг.) Республики Корея.


[Закрыть]объявил, что уйдет со всех государственных должностей, в том числе снимет свою кандидатуру на пост президента, и впоследствии правящая партия Демократической Справедливости[21]21
  Партия Демократической Справедливости (кор.〹ꖱ뇊鲮) – правящая партия в Республике Корея с 1981 по 1988 г.


[Закрыть]признала это заявление своей официальной позицией.

Следом «действующий» президент Чон Духван[22]22
  Чон Духван (кор. 놹鸅쀍) – пятый президент (1980–1988 гг.) Республики Корея.


[Закрыть]в специальной речи также объявил о своей позиции принять Декларацию от двадцать девятого июня, тем самым сделав ее официальной декларацией правительства. Вместе с этим мера конституционной защиты от тринадцатого апреля была отменена.

Благодаря объявленной таким образом Декларации от двадцать девятого июня движение Июньской демократической борьбы[23]23
  Июньская демократическая борьба – общенациональное продемократическое движение в Южной Корее, вызвавшее массовые протесты с 10 по 29 июня 1987 года.


[Закрыть], достигнув руками граждан важной привилегии под названием «демократия», закончится похоронами мученика Ли Ханёля[24]24
  Ли Ханёль (кор.넩뼑꾩) – студент корейского университета Ёнсэ, погибший в раннем возрасте от попадания баллона слезоточивого газа, брошенного полицейским во время демонстрации.


[Закрыть].

Теперь начнется президентская гонка новой эры.

Когда я, немного взбудораженный, открыл входную дверь дома, тут же почувствовал, что его целиком заполнила какая-то странная энергия.

Садовник, также отвечавший за работу по дому, который всегда широко улыбался мне, с суровым лицом потянул меня за руку.

– Доджун, здесь дедушка. Понимаешь?

Ого.

Выходит, в такой важный день вместо того, чтобы проводить встречу с главными лицами группы компаний, он приехал ко мне? Это не заблуждение. Потому что я единственный, с кем мог бы захотеть встретиться дедушка в этом доме. Я, широко улыбаясь садовнику, вошел в дом.

В гостиной сидел дедушка, который уже позвал к себе двух моих репетиторов и задавал им вопросы. Заметив меня, дедушка-председатель Джин вскочил с дивана и широко раскинул руки.

– Ох, вот и наш умничка! Ты только из школы?

Мне пришлось сдержать вздох, который вот-вот собирался вырваться наружу. Я никак не мог заставить себя подбежать к нему и обнять, как это сделал бы обычный внук.

Я очень вежливо склонил голову:

– Дедушка, вы приехали к нам?

Но избежать этого не удалось: председатель Джин поднял меня. Как он силен для старика.

К счастью, в гостиную вошла мама с чаем и фруктами, и дедушке пришлось со смиренным лицом опустить меня на пол.

Когда мать поставила закуски на стол и уже поспешила обратно на кухню, председатель Джин быстро окликнул ее, не дав уйти:

– Присядь ненадолго.

– Что?

– Мне нужно тебе кое-что сказать. И почему ты так испугалась?

– А, да. Отец.

Свекор, который никогда не обращал на нее внимания, вдруг заговорил? Похоже, это произошло впервые, поэтому она совершенно застыла и осторожно присела на диван.

– Доджун, поднимись-ка ненадолго в свою комнату. Мне нужно кое о чем поговорить с твоей мамой.

А затем председатель Джин обратился к репетиторам, которые явно чувствовали себя неловко:

– И вы тоже оставьте нас. Можете, например, домашнее задание проверить.

Они, будто только этого и ждали, схватили меня за руку и потащили на второй этаж.

Что же дедушка собирается сказать матери?

* * *

– Как ты поживаешь?

– Ну, я домохозяйка, которая хранит семейный очаг. Ничего особенно у меня не происходит.

Впервые после того как она вышла замуж, свекор спросил, как она поживает. И он, когда задавал вопросы, и невестка, когда на них отвечала, чувствовали себя крайне неловко.

– Хм… Я хочу кое о чем тебя спросить.

– Да, отец.

– Речь о Доджуне. Думаю, он немного отличается от обычных детей. Как считаешь?

– Верно, он кажется немного взрослее.

– Знаю, что еще в начале года ничего подобного не было… Не так ли?

Взгляд председателя Джина заострился, как будто он старался не упустить ни одной реакции невестки.

– Да, честно говоря, я тоже в некотором замешательстве. Его поведение совершенно точно изменилось несколько месяцев назад… Я очень рада, что перемены произошли к лучшему.

– К лучшему? И как же?

– Он стал спокойным и вежливым… А, и отношение к учебе кардинально изменилось.

– Репетиторы говорят, что он очень умный и чрезвычайно старательный. Ты и об этом знаешь?

– Да, когда он приходит из школы, занимается до поздней ночи. И не слушает, когда я говорю ему лечь спать пораньше.

Председатель Джин улыбнулся, увидев, с какой гордостью невестка говорит о его внуке. А она, впервые увидев такое выражение лица у свекра, похоже, удивилась.

– С этого момента уделяй побольше внимания Доджуну. Тебе и самой будет от этого польза.

– ?..

Председатель Джин снова заговорил, глядя на невестку, которая только моргала, словно не понимая, что он имеет в виду:

– Ты уже знаешь, что я тебя не одобряю, поэтому много говорить не стану. Уверен, ты знаешь также, почему в нашей семье с тобой так обращаются, так что и об этом промолчу. – Председатель Джин все еще сурово смотрел на опустившую взгляд невестку. В его глазах не было ни грамма сочувствия. – Возможно, Доджун – последняя надежда для тебя и твоего мужа.

– Что вы хотите сказать?

– Доджун – ваше домашнее задание. Если вы хорошо его воспитаете, то вместе с мужем получите долю в «Сунъян Групп».

Среди пятерых детей председателя Джина единственным, кто не владел ни одной акцией «Сунъян Групп» и ее дочерних компаний, был его младший сын Джин Юнги.

У него не было никаких активов, записанных на его имя. Дом, в котором он сейчас жил, зарегистрирован на имя председателя Джина, а его машина и членство в гольф-клубе также являются частью имущества компании.

Джин Юнги был просто безработным, который зависел от тех денег, которые ему каждый месяц присылали, чтобы покрыть расходы на жизнь.

Получение доли в «Сунъян Групп» означало бы, что отец принимает обратно своего сына. Но увидев, что невестка просто продолжает моргать, даже услышав эти удивительные слова, он нахмурился:

– Ты все еще не понимаешь, что я хочу ска…

– Нет, отец. Я все прекрасно поняла.

– Но? Почему ты не выражаешь никакой благодарности или радости?

– Я никогда не желала иметь долю в группе компаний. То же самое касается и отца Доджуна. И впредь все будет так же.

– Что?

– Мне неведомо, что вы обнаружили в Доджуне и почему им заинтересовались. Однако ваш интерес весьма обременителен. Мы с мужем хотели бы, чтобы Доджун прожил свою жизнь, занимаясь тем, чем хочет заниматься он сам.

Он даже представить не мог, что младшая невестка, которая всегда молчала и никогда не поднимала головы, будет так ясно и четко выражать свои мысли. Как она смеет делать то, на что никто другой не осмеливается? Меньше всего председатель Джин привык к неповиновению и бунту. Наконец с его губ сорвался громкий крик:

– Собираешься упустить последний шанс, который я вам даю? Нет, что плохого ты увидела в моих словах, когда я просто сказал тебе хорошо воспитать ребенка?

– Я знаю, вы хотите, чтобы я воспитала Доджуна так, чтобы он мог преуспеть в работе на группу компаний. Но ему всего десять лет. Я хочу позволить ему вырасти и решить, чем он будет заниматься.

Увидев, что его невестка не проявила ни намека на смирение под его криком, он пришел в еще большее замешательство. Неужели мать, заботящаяся о своем ребенке, столь бесстрашна?

Однако председатель Джин был не из тех, кто склонит голову перед материнским инстинктом.

– Все решения в этой семье принимаю я! Как ты смеешь!.. Ни дня не сможешь прожить без моих денег, но идешь против моей воли?

Он закричал на нее так громко, что дом пошатнулся, и даже люди, занимавшиеся своими делами внутри, вздрогнули. Секретари, пришедшие с председателем Джином, тоже испугались и тихо покинули гостиную. Им совершенно ни к чему слушать частные семейные разговоры. Стараясь ступать как можно тише, они вышли в сад.

В гостиной, где осталось только два человека, стало еще холоднее.

– Мы справимся, даже если вы перестанете нас поддерживать.

– Ах ты!..

Лицо председателя Джина покраснело от спокойного, но твердого поведения невестки.

– Мы с мужем вполне можем воспитать двоих детей. Мы готовы стерпеть все остальное, но сыновей будем воспитывать так, как сами того хотим. Мне очень жаль, отец.

Когда невестка, в которой ему совсем ничего не нравилось, проявила упрямство и стойкость, председатель Джин не выдержал и вскочил с дивана. Продолжать разговор теперь не имело смысла.

Председатель Джин, который после крика уже собирался уйти, не смог сделать этого.

А все потому, что на него пристально смотрел любимый внук.

* * *

Сначала я ждал председателя Джина на втором этаже.

Я предполагал, что после разговора с мамой он обязательно придет ко мне, но атмосфера внизу вдруг накалилась.

Когда я услышал резкий голос председателя Джина, то стряхнул руку репетитора и вышел из комнаты.

Сидя наверху лестницы и слушая разговор между ними, я удивлялся все больше и больше.

Совершенно другая мать. Меня почти тронуло ее поведение и выражение своих убеждений, ведь она не склонилась перед председателем Джином, обладающим огромной властью.

Но ситуация накалялась слишком серьезно, чтобы оставаться сидеть и дальше. Особенно сильное беспокойство одолело меня, когда дедушка уже готов был вот-вот взорваться.

Я быстро спустился вниз, нацепил на лицо расстроенное выражение и заговорил:

– Дедушка.

Председатель Джин не смог скрыть своего смущения, когда увидел меня. Возможно, потому что прекрасно знал простую истину: ни один внук не любит дедушку, который плохо обращается с его матерью.

– Не сердитесь, дедушка.

– Ой, нет-нет. С чего мне сердиться? Просто твой дедушка всегда громко говорит. Иди сюда.

Я медленно подошел и сел рядом с матерью. В глазах председателя Джина мелькнуло разочарование от того, что я сел не рядом с ним.

– Доджун, дедушка не сердится. Мы с ним просто разговаривали, – ласково сказала мама, гладя меня по голове.

Неужели они действительно думали, что я не пойму? Неужели взрослые не знают, что даже ребенок может почувствовать, что это за ситуация?

В любом случае, сейчас мне нужно было навести здесь порядок и сказать что-нибудь, что порадует дедушку. А плюсом я смогу раскрыть свои намерения.

– Дедушка, мама. Не нужно ссориться из-за меня.

Их лица слегка покраснели. А дедушка даже кашлянул, когда встретился со мной взглядом.

– Дедушка.

– Да, Доджун.

– Я надеюсь, что смогу делать то, что захочу, когда вырасту, как и сказала матушка.

Похоже, слова «Я буду делать то, что захочу» и «Я подчинюсь воле матушки» сильно его шокировали. В одно мгновение на его лице отразились разочарование и жалость. Похоже, он даже почувствовал в некотором роде предательство, раз его губы задрожали.

А теперь пришло время одарить этого богатого старика толикой радости. Я обратился к мягко улыбающейся матери:

– А еще, мама…

– Да.

– Когда я вырасту, то хочу стать директором большой компании, как мой дедушка.

От одной этой фразы выражения лиц обоих изменились. Председатель Джин, губы которого успели задрожать, широко улыбнулся и его лицо стало похожим на комедийную маску, а мать не могла скрыть возникшего на лице смущения, словно она совсем этого не ожидала.

– Аха-ха-ха. Все же кровь не обманешь. Говорят, есть немало случаев, когда характер передается через поколение. Да уж, так и есть.

Под веселый смех дедушки мать сидела молча. Должно быть, она решила, что ее юный, но внезапно резко повзрослевший сын пытался остановить ссору двух взрослых, и от этого ей стало грустно.

– Ну что, мамочка? Думаю, теперь и тебе нечего больше сказать. Наш Доджун только что сказал, что мечтает стать менеджером, не так ли? Ха-ха-ха.

В этот миг глаза моей матери округлились, как два больших блюдца, а дедушка, увидев это, перестал смеяться и закрыл рот, как будто это привело его в замешательство.

На некоторое время воцарилось неловкое молчание.

Мама, похоже, не выдержав этой неловкости, вскочила с дивана:

– Отец, не хотите ли еще чашку чая?

– Х-хорошо. А, принеси ее в комнату Доджуна. Мне нужно немного поболтать с моим внуком…

– Да.

Когда мать отправилась на кухню, дедушка взял меня за руку, и мы поднялись на второй этаж.

Я задумался, почему атмосфера вдруг так изменилась.

Да ладно! Всего-то из-за слова «мамочка»? Это был первый раз, когда он назвал невестку иначе, чем «ты»? Мне хотелось верить, что это не так, но я не мог найти никакого иного источника возникшей неловкости.

– Репетиторы, можете идти. И впредь позаботьтесь о нашем Доджуне.

Преподаватели склонили головы и вышли из комнаты, а дедушка тем временем быстро огляделся внутри и усадил меня на край моей же кровати.

– Доджун.

– Да, дедушка.

– Помнишь, что ты сказал мне несколько дней назад?

– А? Что?..

– О трех друзьях.

– А! О трех сильных друзьях?

– Верно. Я именно об этом.

Конечно, я помню. И наверняка именно по этой причине он сегодня пришел ко мне.

Первым делом он рассказал о противостоянии, которому предстоит случиться в самой захватывающей президентской гонке между «одним Но и двумя Кимами»[25]25
  Речь о президентской гонке Но Тхэу, Ким Дэджуна (DJ) и Ким Ёнсама (YS) во время первых демократических выборов на пост президента Республики Корея в 1987 году.


[Закрыть].

– Как ты и сказал, я отправил подарки всем трем друзьям. Чтобы хорошо с ними ладить.

– А, вы это сделали?

Он что, уже запустил руки в смазочный фонд? Да уж, его скорости можно только позавидовать.

– Но все идет немного странно. Прямо с сегодняшнего дня.

Поскольку никто не ожидал одностороннего заявления правительства о капитуляции, делать предсказания о политической ситуации, которая больше напоминает вихрь, непросто.

– Хм… Второе и третье места объединились, чтобы победить того, кто сейчас на первом. – После небольшой паузы дедушка начал объяснять так, чтобы мне было легче его понять.

– Они ссорятся?

– Верно. Было бы здорово, если бы все трое жили дружно, но они начали ссориться. И теперь мне нужно выбрать только одного.

– Но, дедушка.

– Давай, говори.

– Все три человека, о которых вы только что сказали, кандидаты на пост президента, верно?

– Именно, каждый из них хочет стать главным.

– Значит, если кандидаты на втором и третьем месте объединят силы ради победы, они станут президентом и вице-президентом?

– Нет, в стране нет вице-президента. Есть только президент, он и главный.

– А, ну тогда победит кандидат под номером один.

Я так легко предсказал итог, что глаза председателя Джина округлились. Интересно, насколько серьезно этот старик воспринимает мои слова?

– Что? Но почему? Почему ты так думаешь?

– Если даже вице-президента нет, зачем второму и третьему кандидату объединять силы? Ведь самым главным станет только один из них.

– Значит, они не будут объединяться?

– Конечно. Третий кандидат не так сильно отличается от второго, поэтому не станет помогать ему, не получив ничего взамен. Десятый, двадцатый… Нет, первый с конца может помочь, но это точно будет не третий.

Кандидаты со второго и третьего места, YS и DJ, всю жизнь посвятили политике. Им с трудом удалось не склонить головы, несмотря на страшные преследования военной диктатуры, и вот наконец наступила долгожданная весна. Учитывая их возраст, вряд ли такая весна придет еще когда-либо.

А еще не следует недооценивать стремление людей к власти. Звание товарища по борьбе, сопровождавшее их на протяжении всей жизни, бесконечно мало по сравнению со стремлением заполучить власть.

Председатель Джин вполне способен увидеть это.

Однако, если твердо верить в то, что два Кима объединят свои силы, такой факт легко упустить из виду.

Если любой из этих двоих уважаемых лидеров продемократического движения и весьма харизматичных политиков будет баллотироваться в качестве кандидата от оппозиции, он точно сможет победить Но Тхэу, кандидата от правящей партии.

Каждый из них уже выразил намерение пойти на уступки, словно они соревновались друг с другом. В восемьдесят шестом году Ким Дэджун[26]26
  Ким Дэджун (кор. 韵鲵닆) – политик, представитель оппозиции на первых демократических выборах президента Республики Корея в 1987 году. Занял третье место.


[Закрыть]сказал: «Я не буду баллотироваться на следующих президентских выборах», и Ким Ёнсам[27]27
  Ким Ёнсам (кор. 韵꾶ꩱ) – политик, представитель оппозиции на первых демократических выборах президента Республики Корея в 1987 году. Занял второе место. Раскол в рядах оппозиции позволил выиграть выборы Но Тхэу, кандидату от правящей партии и соратнику бывшего президента.


[Закрыть]добавил: «Если случится помилование и восстановление в должности, я приложу все усилия, чтобы господин Ким Дэджун стал президентом».

Большинство граждан верили в добрые намерения и джентльменство этих двух мужчин. Никто не сомневался, что объединение обязательно произойдет, и это лишь вопрос времени.

Однако, если оставить открытой возможность того, что эти двое не смогут преодолеть разногласия, председатель Джин, знающий людскую природу лучше прочих, непременно обо всем догадается.

– Значит, они могут отвернуться друг от друга…

Нет необходимости говорить о будущем слишком подробно. Нужно лишь дать ему другой угол зрения и зародить сомнения. Достаточно бросить ему лишь маленькое зернышко, чтобы он все понял, не так ли?

Некоторое время он в глубокой задумчивости гладил меня по голове.

– И как тебе удается быть таким сообразительным, внучок?

На лице дедушки было полное удовлетворение. Это точно было именно оно.

* * *

– Отец?

– Да, сейчас он разговаривает с Доджуном.

– Вряд ли он приехал сюда, чтобы проверить, как идет учеба внука.

– Ну…

Как только жена осторожно рассказала о случившемся сегодня, Джин Юнги стиснул зубы.

– Что вообще может понимать десятилетний ребенок? Конечно, он ответил так потому, что увидел реакцию дедушки. Он ведь у нас очень догадливый!

– Просто оставь сегодня все как есть. Давай немного подыграем отцу.

Джин Юнги, чувствуя за этим что-то другое, наклонил голову и посмотрел на жену:

– С чего бы? Что-то с тобой сегодня странное. Отец тебе что-то наговорил?

– Дело не в этом…

Она никак не могла рассказать правду. Впервые после их свадьбы свекор назвал ее «мамочкой». Ее гордость не позволяла сказать, что этим он чуть не довел ее до слез.

– Как бы там ни было, ничего не говори ему. Прошу.

В ответ на искреннюю просьбу жены Джин Юнги кивнул. Он ждал, пока отец, увлеченный общением с внуком, спустится вниз.

Хотя председатель Джин не обращал особого внимания на них с женой, с младшим, Доджуном, он был довольно добр. Однако этого было совершенно недостаточно, чтобы объяснить поведение отца в последнее время.

Судя по тому, что сейчас сказала жена, похоже, он даже намеревается воспитать мальчика для участия в управлении «Сунъян Групп». А еще больше удивляло то, что он даже пообещал выделить им долю в компании.

Председатель Джин постепенно выделял акции детям и внукам, когда им исполнялось двадцать лет. Чем больше кто-то ему нравился, тем больше он получал, а если вдруг разочаровывал председателя, то передача акций прекращалась.

Джин Юнги не смог получить ни одной. И думал, что впредь не получит. Так что слова о том, что он тоже получит долю в компании, если вырастит Доджуна как следует, были огромной переменой.

В этот момент послышался голос, прервавший мысли Джин Юнги:

– Приехал?

– А, да. Отец.

Председатель Джин крепко держал Доджуна за руку.

– Доджун, дедушке пора уезжать. Учись усердно…

– Да, дедушка. До свидания.

Председатель Джин еще раз погладил меня по голове и глазами дал знак отцу:

– А с тобой давай-ка отойдем ненадолго.

Джин Юнги, по очереди взглянув на отца и сына, пошел в сад.

Секретари председателя Джина, увидев, как они вдвоем вышли, склонили головы.

– Я поеду в головной офис, так что готовьте машину к отъезду. А там пусть начинают подготовку к встрече руководителей. И пусть соберутся только члены основных подразделений.

Услышав о встрече руководителей, секретари моментально отреагировали. А Джин Юнги молча стоял, избегая взгляда отца.

– Не знаю, в курсе ли вы, но Доджун далеко не обычный ребенок. Он точная моя копия.

– Я этого не замечал. Почему вы так думаете? – Помня о просьбе жены, он не задавал неудобных вопросов и говорил максимально вежливо.

– У него сильное чувство собственности, и он быстро дает оценки. Особенно меня поразила его проницательность. Ее никак нельзя назвать детской. И это врожденное.

– Доджун – собственник? Мне кажется, вы что-то не так поняли. Он все уступает старшему, что совсем не характерно для младших сыновей. Хоть он и ведет себя как взрослый, жадность – это не про него.

– Это и есть доказательство того, что ты недостаточно хорош. Даже наблюдая за ним вблизи, ты не понял, что он за ребенок. Как же ты жалок…

Эти слова могли бы разозлить Джин Юнги, но он сдержался. Потому что сегодня искренне решил выполнить просьбу жены.

– Вы думаете поручить ему управление в группе компаний?

– Это зависит от способностей Доджуна. А я просто могу дать шанс.

– Но ведь он еще совсем ребенок. Мы не знаем, каким он станет в будущем, так не слишком ли вы торопитесь?

– Доджун и сам сказал, что его мечта – стать директором. Конечно, с возрастом он вполне может стать невоспитанным чеболем в третьем поколении. Поэтому я ворчу на вас, чтобы вы внимательно за ним наблюдали и хорошенько воспитывали.

Нет никакой нужды опровергать хрестоматийные советы о необходимости хорошо воспитывать детей. Джин Юнги послушно кивнул.

– Отныне посылайте его ко мне раз в неделю. Не хотелось бы упустить возможность наблюдать за тем, как он растет.

Джин Юнги, который всегда вел себя упрямо и отчужденно, сегодня был особенно скромен, и лицо председателя Джина также смягчилось.

– Что ж, я поехал.

Похлопав сына по плечу, он сел в машину и направился в штаб-квартиру.

* * *

Собрание руководителей.

Председатель «Сунъян Групп» Джин Янчхоль редко посещал регулярные собрания руководителей. Их проводил его старший сын, вице-председатель Джин Ёнги, и только докладывал отцу о результатах.

Председатель Джин, которому было шестьдесят шесть лет, прикладывал все силы, чтобы передать группу компаний своему старшему сыну сорока шести лет.

Ситуация напоминала историю вана Тхэджона[28]28
  Тхэджон (кор.〹 몑눺) – 3-й ван корейского государства Чосон, правивший в 1400–1418 гг.


[Закрыть], который, сохранив свою военную власть, передал управление государственными делами Седжону[29]29
  Седжон (кор.〹ꫭ눺, также Седжон Великий) – 4-й ван корейского государства Чосон, правивший в 1418–1450 гг.


[Закрыть], чтобы он стал достойным преемником.

Председатель Джин, точно так же, как и Тхэджон, не стал передавать наследнику военные полномочия, а также кадровые вопросы группы компаний.

Тот факт, что председатель Джин присутствовал на собрании руководителей, означал, что будет рассматриваться вопрос чрезвычайной важности.

Уже тогда у «Сунъян Групп» насчитывалось в общей сложности сорок восемь филиалов, а годовой объем продаж составлял двадцать четыре триллиона вон, так что даже представить, что произойдет через тридцать лет, было трудно. Конечно, неизменным останется тот факт, что именно эта компания крупнейшая в Корее.

Председатель Джин Янчхоль молча наблюдал, как руководители более двадцати ключевых филиалов перешептываются друг с другом.

У каждого из них есть собственные источники информации. Их друзья по университету разбросаны по самым разным слоям общества, а число их знакомых пропорционально прожитым годам. Наверняка они впитали в себя всевозможную информацию, и сейчас Джин Янчхоль должен объединить ее и прийти к окончательному выводу. Конечно, решение целиком и полностью оставалось за ним.

– YS определенно ведет экспансию. За него столичный регион, Кённам и Хонам. А правящая партия сможет получить голоса только из Тэгу, а также провинций Кёнбук и Канвон[30]30
  Кённам, Хонам, Канвон, Кёнбук – названия корейских городов и провинций.


[Закрыть]и еще с небольшой части столичного региона, поэтому я думаю, что исход выборов очевиден, – взяв на себя инициативу, первым высказался генеральный директор, которому председатель Джин доверял больше всех.

– А что насчет DJ?

– Конечно, они могут объединиться и вокруг него, но он имеет некоторые слабости. Поскольку он страдает красным комплексом[31]31
  Красный комплекс (кор. ꆽ麑〹뤙뻁ꆾ걙) – решительное неприятие самой идеи коммунизма.


[Закрыть], высока вероятность, что на этот раз победить не сможет. Ему пообещают следующие выборы, и он уступит.

– Есть ли другие мнения?

Все только переглянулись, а затем выразили всеобщее согласие.

Председатель Джин рассмеялся. Выходит, все они твердо верят в объединение двух Кимов. И не только они. Сколькие среди граждан могут допустить, что этого не произойдет?

Все влиятельные люди, с которыми председатель Джин встречался до сих пор, не сомневались, что объединение произойдет. Только его юный внук в это не верил. Возможно, конечно, он так думает потому, что понятия не имеет о политической ситуации и тенденциях.

Но вот основания у него для этого были вполне определенные. Юный внук насквозь видел человеческую алчность.

Руководители ключевых филиалов тут же напряглись, поскольку не понимали, что означает улыбка председателя Джина. Он удовлетворен? Или же считает их жалкими?

Однако следующая фраза председателя тоже не помогла установить истину:

– Сегодня закончим на этом. Раскройте хорошенько уши, чтобы собрать побольше информации. – Председатель Джин завершил собрание с улыбкой на лице.

* * *

Пришло наконец время сделать то, что я откладывал. Нет, лучше сказать, что не откладывал, а колебался и боялся. Но все же однажды нужно было решиться.

Первым делом я обратился с просьбой к репетитору. Ему было трудно мне отказать, поскольку он получал огромные деньги только за то, что сидел и ничего не делал.

– В воскресенье давайте проведем урок на свежем воздухе.

– На свежем воздухе?

– Да, в Танджине на западном побережье.

– В Танджине? Но почему тебе вдруг захотелось на Западное море?[32]32
  Западное море (кор. ꫑뼩) – так в Корее называют Желтое море.


[Закрыть]

– В учебнике написано, что это единственное место в Корее, которое омывается морем с севера. Хочу увидеть его своими глазами!

В качестве оправдания звучало паршиво, но он все равно не сможет отказать. Он получает зарплату как у нового сотрудника «Сунъян Групп», просто проверяя у меня домашние задания по тридцать минут в день. Чтобы такая прекрасная подработка продолжалась, у него нет иного выбора, кроме как угождать мне.

– А, ага. Давай съездим.

– Учитель, а вы умеете водить машину? У вас есть права?

– Да, и права есть, и опыт вождения тоже.

– Тогда машину я попрошу у отца. Учитель, попросите у родителей разрешения заниматься на свежем воздухе.

В этот момент губы репетитора расплылись в улыбке. Как часто студенту выпадает возможность управлять роскошной иномаркой?

Получить разрешение от родителей было легко. Они считали, что в моей жизни существуют только школа и учеба, и потому с радостью отправили меня посмотреть на море.

– Доджун, скажи честно. Почему ты хочешь поехать в Танджин?

В это время еще не было ни навигаторов, ни смартфонов. Учитель, который ехал медленно, глядя на бумажную карту дорог страны и используя вместо навигатора указатели, задал этот вопрос, когда уже немного привык к машине.

У меня уже был подготовлен ответ:

– На самом деле кое-кто из друзей перевелся в школу Танджина. И я хотел бы встретиться с этим другом.

– Вот как? Но почему ты не сказал родителям правду?

– Тогда они стали бы расспрашивать, что это за друг, чем занимаются родители, почему пришлось сменить школу… А мне неохота отвечать.

– Ничего себе! А ты уже совсем взрослый! Настолько, что тебе уже и с родителями неохота говорить?

Эй, я не просто взрослый, я уже на пути к старости.

После этого мы коротали время в дороге, болтая о всякой ерунде, которую можно обсудить со студентом, и в какой-то момент прибыли в Танджин.

Прошлое тридцатилетней давности, смутно существовавшее лишь где-то в моей памяти. И сейчас я переживал чудо, когда эти воспоминания разворачивались прямо перед моими глазами.

Пейзаж без единого следа застройки западного побережья. Стук автомобиля, который ясно извещал о том, что мы едем по грунтовой дороге. Вместо пляжа, заполненного пансионатами, здесь находилась лишь пара малюсеньких рыбацких магазинчиков, на которых почему-то висят таблички «Супермаркет». Я оказался в районе, где раньше жил, и от вида всего нескольких домов, которые показались мне какими-то чужими, чуть не разрыдался.

Я еще раз почувствовал удивительную силу памяти.

Когда я увидел парикмахерскую на углу, мне вспомнилась моя собственная прическа в детстве, а вид ее сотрудницы ясно напомнил о матери в юности. А когда мы проезжали мимо главных ворот школы, мне вспоминались лица друзей и учителей, о которых я ни разу не думал после выпускного.

Продолжая предаваться воспоминаниям, мы подъехали к дому, в котором я вырос.

– Учитель, не могли бы вы остановиться? Мне нужно прямо туда.

– Но разве ты бывал здесь? Откуда так хорошо знаешь дорогу?

– Мой друг несколько раз подробно мне ее объяснял.

Кратко ответив репетитору, у которого возникло много вопросов, я быстро вышел из машины.

А как только увидел вывеску через дорогу, сердце начало колотиться так, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

[Прачечная Юна]

Сделать шаг оказалось нелегко. Смогу ли я посмотреть в глаза родителям? А что, если случайно назову отца отцом? Ведь для него я всего лишь маленький незнакомый ребенок…

Но самый большой страх заключался в другом. Что я буду делать, если столкнусь с самим собой из прошлой жизни? С Юн Хёну?

Не произойдет ли что-то очень таинственное, как в кино?

Я не могу просто стоять здесь и воображать.

Глубоко вздохнув, я медленно сделал шаг и через стеклянное окно увидел отца.

На глаза навернулись слезы, пока сквозь пар утюга я наблюдал, как мои молодые родители разбирают белье. Я прислонился к стене прачечной и подождал, пока глаза высохнут.

Набравшись решимости, я вошел внутрь. Старая дверь скрипнула, и взгляды обоих людей устремились на меня.

– Извините…

– А? Мы тебя раньше не видели. Ты пришел забрать белье?

Что я должен сказать?

– Похоже, ты не из бедной семьи. Ты пришел из другого района?

Увидев маму, внимательно изучающую мое лицо, вблизи, я пожалел о своем поступке. Мне следовало подождать еще немного. Если бы я пришел, когда стал немного старше и взрослее, то мог бы оказать им реальную помощь.

Мать, которой едва исполнилось тридцать, выглядела лет на десять старше.

Только теперь я начал замечать на их лицах следы усталости.

– Ты что, заблудился? Почему молчишь?

Я не мог больше предаваться сентиментальным чувствам, поэтому поспешно заговорил:

– Разве Джину живет не здесь? Юн Джину!

Я сделал вид, что ошибся домом и уже собираюсь уходить. Это было правдоподобнее всего.

– Джину? Нет.

– А, понял. Извините, – быстро сказал я, опустив взгляд, когда отец наклонил голову.

– Дорогая, ты знаешь Джину?

– Вроде нет. Может, спросить у Хёнджи? Может быть, среди ее школьных друзей есть Джину?

Вдруг мне показалось, что по всему телу пробежал электрический ток.