Текст книги "Прекрасные сломанные вещи"

– Спасибо, что поехала со мной, – мягко сказала Сьюзан, бросая сумку на пол и проходя в кухню.

– А, да пожалуйста.

Я услышала, как неестественно звучит мой голос, и мне стало неловко. От этого понимания я лишь смутилась еще больше.

– Эмм… А раньше у тебя случались панические атаки?

Какой тупой, идиотский вопрос. Полная тупость.

– Да, – ответила Сьюзан, словно у меня было право спрашивать. – Обычно я лучше с ними справляюсь. Но в этот раз… – Голос оборвался, и она медленно выдохнула. – Увидеть папу… Это был шок.

– Да уж, – сказала я по-прежнему неловко. – Думаю, да… это, ага… шокирует.

– Откуда ты знаешь, что это паническая атака? – спросила она, доставая с полки пару стаканов и включая кран.

Она наполнила стаканы и протянула мне один.

– А, у Тэрин они бывали раньше, – сказала я и взяла стакан, хотя пить мне не хотелось. – Ты же знаешь, что у нее биполярка?

Сьюзан покачала головой:

– Я не знала, что это симптом биполярки.

– Ну, не всегда, но у нее иногда бывали, и очень сильные, и доктор сказал, что они связаны с этим диагнозом.

Я посмотрела на часы. Интересно, когда Сара заканчивает работать?

– А почему тебе нельзя быть дома одной?

Сьюзан, прищурившись, окинула меня долгим взглядом. Если бы я не видела ее изможденное, измазанное слезами лицо, я бы подумала, что мой вопрос ее позабавил.

– Сара думает, это небезопасно, – сказала она наконец.

– А, – сказала я, понятия не имея, о чем она.

Мы немного помолчали, попивая воду из стаканов. Я изо всех сил пыталась придумать тему для разговора, как-то заполнить тишину. В голову мне приходили лишь фразы о погоде и трагичные вопросы про ее отца.

Наконец Сьюзан нервно рассмеялась.

– Знаешь, я сейчас подумала, что со времени переезда лишь дважды плакала на улице, и оба раза ты была рядом.

Я улыбнулась, понятия не имея, правильно ли реагирую.

– Ненавижу плакать на людях, – добавила она зачем-то.

– Думаю, никто не любит.

– Да нет, некоторым нравится. У меня была подруга, которая включала водопады каждый раз, когда ей хотелось внимания. Это ужасно бесило.

Она повозила дном стакана по столешнице.

– Но вообще так реветь – это просто жалко. Будто я не могу контролировать свои эмоции. Будто я слабая.

– Нет ничего плохого в том, чтобы иногда быть слабой, – сказала я.

Сьюзан поморщилась.

– Ты говоришь так лишь потому, что, когда ты демонстрировала слабость, люди реагировали на это с любовью.

Я попыталась не показать, насколько меня взбесили ее слова.

– Ты не знаешь, правда это или нет.

– Да точно правда, – сказала она небрежно, словно отмахиваясь от меня. – Я-то вижу.

– Ты меня почти не знаешь. – Я хотела, чтобы мои слова прозвучали весело, но сама услышала, что в моем голосе была обида.

Сьюзан посмотрела на меня со странной полуулыбкой. Исчезла открытость, которую я увидела, когда она плакала у меня на глазах. Я снова не могла понять, что она чувствует.

– Мне не нужно тебя знать, чтобы понять это, – сказала она. – И это не плохо. Это вообще-то комплимент.

Не знаю, то ли она хотела меня позлить, то ли правда так думала. Может, и то, и другое. Я никак не могла придумать, что ответить, и она заговорила снова.

– Папа терпеть не мог, когда я плакала. – Она провела пальцем по краю стакана, не отрывая от него глаз. – Ужасно бесился. Поэтому я пыталась остановиться, но… иногда ведь не получается.

И что я могла на это сказать?

Наконец Сьюзан надоело сидеть на кухне, и мы направились в ее комнату-кокон. Сев на кровать, она завернулась в шерстяной платок и склонила голову на грудь. Сьюзан пристально смотрела на меня, словно ожидая, что я заговорю. Сесть больше было некуда, и я притулилась на краю кровати, подогнув под себя ноги. Нам все еще было неловко вместе, и мне казалось, что Сьюзан не очень-то рада моему присутствию. Но если бы я не пошла за ней в комнату, было бы еще более странно, словно я ее приходящая няня или что-то вроде того.

– Вы дружите с Тэрин? – внезапно спросила Сьюзан.

– Да, конечно. Ну, насколько можно дружить с человеком на восемь лет старше.

– Я бы хотела иметь сестру. Мне всегда казалось, что это вообще самое крутое в жизни. Будто иметь лучшую подругу, в которую генетически заложена любовь ко мне.

Я невольно расхохоталась.

– Лучшие друзья любят тебя безо всякой генетики.

– Но это ведь не то же самое, да? И с братьями все равно по-другому?

Она спрашивала меня с такой серьезностью, словно мои ответы что-то значили.

– То есть, понимаешь, я люблю Брайана больше всех в мире, но он же мой брат, а не друг. А сестры – и то, и другое.

– Я думаю, можно найти подруг, которые будут как сестры, – сказала я, думая про Рози. – И сестер, которые будут подругами. Может, если бы у нас с Тэрин не было такой разницы в возрасте, мы бы больше дружили. Но она точно в первую очередь мне сестра.

Я подумала еще немного.

– А еще, может быть, если бы у тебя была сестра, вы бы не были так близки с Брайаном.

Она пожала плечами под платком.

– Наверно, да.

– Он учится в Кардиффе, да?

Она кивнула.

– А где он живет на каникулах?

Я хотела незаметно подвести к этой теме, но деликатности у меня было столько же, сколько у полена.

– Дома, – ответила она.

На ее лице не дрогнула ни единая мышца.

– А это… То есть… как ему там?

– Папа никогда его не бил, если ты об этом. – Она говорила с усталой решительностью, словно заранее предвидела этот разговор. – Доставалось только мне.

Сьюзан слегка отвернулась, пробежала пальцами по старой рекламе «Лего» и достала из-под плаката фотографию.

– Вот, это мы, – сказала она, протягивая мне фото.

Я сразу узнала Сьюзан: на фото ей было меньше, чем сейчас, года на три. Затем Брайана, он уже был знаком мне по фотографиям. И, наконец, отца, которого я увидела сегодня. Он, Брайан и женщина – предположительно мама Сьюзан – стояли у новогодней елки, широко улыбаясь. Брайан слегка сутулился, словно тянулся к Сьюзан. Она сидела у них в ногах, обхватив руками коленки и улыбаясь закрытым ртом.

– Если обрезать низ фотографии, получится идеальный семейный портрет, – сказала она. – Мне даже нравится… Такой ужасный кадр, но такой правдивый. Они втроем – и я одна.

– Но ты все равно сказала «мы», – заметила я.

Она озадаченно посмотрела на меня.

– Только что. Ты сказала: «Вот, это мы».

Ее лицо на миг превратилось в гримасу напряженной печали, а потом она быстро отвернулась, ничего не ответив, и приложилась пальцами к нотному листу на стене.

У меня уже ныли лодыжки, поэтому я передвинулась на кровати и растянулась на нижней половине.

– Ты видела, как он посмотрел на меня? – пробормотала Сьюзан, все еще созерцая ноты.

Она сказала это так тихо, что я почти не заметила.

– Ничего не изменилось. Я все еще… – Она замолчала, потом вздохнула. – Все еще просто я.

– Но откуда он там взялся?

Я не знала, следует ли задавать такие вопросы, но не могла удержаться:

– Ты знала, что он придет?

Она яростно потрясла головой.

– Боже, нет. Я не могу… – Она замолчала, сделала резкий вдох, потом продолжила: – Я не знаю, что он там делал… не знаю, почему я не знала, что он придет. Наверно, на этой неделе проходит конференция. Раньше он постоянно разъезжал по всяким конференциям. Ну, по работе, понимаешь? – Она прикрыла глаза, снова раскрыла их и вздохнула. – Боже, никак не забуду, как он на меня посмотрел.

– Ты думала, все изменилось? – осторожно спросила я.

– Да не то чтобы. Но всегда же надеешься, понимаешь?

Я совершенно не понимала. И слава богу.

– Ты поэтому переехала? Чтобы все изменилось?

– Нет. Мы переехали, потому что иначе я бы умерла, – резко ответила Сьюзан, все еще не глядя на меня. – Если бы что-то и поменялось, это было бы приятным дополнением. Если бы он внезапно все понял и перестал обращаться со мной, словно это из-за меня все проблемы в его жизни.

Она опять прикрыла глаза, слегка покачала головой и вздохнула.

– «Пенни Лейн» – его любимая песня у «Битлз», и я пошла, купила ноты и повесила их на стену. Может, я такая же долбанутая, как он.

– Да непохоже, – сказала я, пытаясь ее успокоить.

Видимо, такова моя роль в нашем разговоре.

К моему удивлению, она рассмеялась.

– Господи боже. Спасибо тебе! Можешь записать, чтобы я повесила эти слова на стену?

То ли она смеялась надо мной, то ли говорила серьезно. Я что, сказала что-то нелепое? Откуда мне знать! Жаль, что Рози здесь нет. Даже когда она вела себя как заноза в заднице, мне было легко с ней разговаривать.

Я все еще пыталась понять, что изобразить на лице, когда Сьюзан швырнула мне листочек с липким краем с ручкой. Значит, это она серьезно.

Я помедлила, а потом начала писать. Я решила, что больше не буду выуживать из нее факты о прошлом и сосредоточусь на какой-нибудь безопасной песне.

– А какая у тебя любимая песня «Битлз»?

– «Here Comes the Sun», – ответила она не задумываясь. – Но еще мне очень нравятся «Across the Universe» и «Blackbird». А у тебя?

– «Let It Be», – сказала я лишь потому, что она первой пришла мне на ум.

– Что, серьезно? – Вид у нее был разочарованный. – Все ее называют.

– Нет, только те, которые не выбирают «Here Comes the Sun».

– Туше.

Сьюзан расплылась в улыбке. Впервые со времени ухода из кино к ней вернулась былая оживленность. Я мысленно сделала пометку: в случае сомнений говорить про «Битлз».

Она прилепила листок на стену, совсем рядом с нотами к «Penny Lane». Сьюзан все еще улыбалась.

– Какая честь оказаться на твоей стене, – сказала я, оглядывая жизненный хаос, творящийся у нее в комнате и совершенно необъяснимо включающий теперь и меня.

Ответить она не успела: раздался звук открывающейся двери. Потом дверь закрылась, и по коридору послышались шаги.

– Сьюзи?

– Мы здесь, – откликнулась Сьюзан.

Из-за двери показалось обеспокоенное лицо Сары. Волосы у нее намокли.

– Как ты? – Она зашла в комнату и слегка откинула голову, чтобы стряхнуть капли с волос.

– Ты слышала? – спросила Сьюзан, избегая ответа.

В ее голосе было что-то, чему я не находила имени.

– Твой папа позвонил твоей маме, а она позвонила мне.

Сара посмотрела на меня и улыбнулась, но лицо ее оставалось напряженным.

– Привет, Кэдди.

– Мне, наверное, пора, – сказала я.

Вероятно, Сара хочет поговорить со Сьюзан. Не буду им мешать.

– Я тебя отвезу, – предложила Сара.

– Нет, спасибо, – на автомате ответила я, – тут недалеко.

– Но ты видела, какой там дождь? – возразила Сара, показывая на свои намокшие волосы. – Нет, одну под дождем я тебя домой не отпущу.

– Может, останешься на ужин? – предложила Сьюзан. – К тому времени дождь наверняка закончится.

– Уверена, что Кэдди пора домой, – выразительно ответила Сара.

Сьюзан проигнорировала ее слова и устремила на меня взгляд, полный странной надежды.

– Останешься?

Я вспомнила, как она сжала мою руку на скамейке, словно я была последним спасательным тросом на тонущем корабле. Посмотрела на исписанную моим почерком желтую бумажку у нее на стене.

Я осталась на ужин.

На этой неделе в школе проходило два вечера открытых дверей, поэтому я была слишком занята и не могла повидаться с Рози и Сьюзан до следующих выходных. Вечера открытых дверей в школе Эстер проводились по средам и четвергам и вызывали невероятный ажиотаж. Всем одиннадцатиклассницам полагалось на них присутствовать, да еще при полном параде. Нам с Кеш поручили следить за группой неуклюжих, строптивых девятиклассниц в кабинете английского языка.

Когда я, усталая до смерти и с пересохшим от бесконечных разговоров горлом, добрела до дома, то увидела на «Фейсбуке» длинную переписку Рози и Сьюзан. Они обсуждали планы на выходные. Рози хотела куда-нибудь сходить; Сьюзан хотела посидеть дома. Я прочла все сообщения до последнего, и это вернуло меня в реальный мир из замкнутой вселенной школы Эстер. Они договорились пойти в пятницу на день рождения к школьной подруге – к счастью, я не была туда приглашена, – а потом провести вечер субботы дома. Сьюзан предложила испечь что-нибудь у нее, потому что так Сара сможет тоже куда-нибудь сходить, не беспокоясь за племянницу. Идея печь печеньки в субботу вечером была такой неожиданной, что я умилилась.

Когда девчонки дошли до этого пункта в планах на выходные, они перестали обмениваться колкостями и вместо этого стали донимать уже меня. «Кэдди? Ты с нами? КЭДДИ!»

Наконец я написала им, что согласна. Какое-то время я еще сидела в пустой комнате, тупо улыбаясь сама себе.

10

Когда я пришла к Сьюзан в субботу, Рози уже была там. Они сидели рядышком за кухонным столом, внимательно изучая книгу рецептов.

– Сьюзи, у вас все есть, ничего больше не нужно? – спросила Сара.

Судя по выражению на лице Сьюзан, спрашивала Сара далеко не в первый раз. Странно было слышать, как она обращается к ней «Сьюзи». Как-то ей не подходило.

– Да, все есть, – подтвердила Сьюзан.

Улыбнувшись мне, она спросила, уже гораздо бодрее:

– Ну что? Готова печь?

– Классная куртка, – сказала Рози, когда я села на табурет с ней рядом. – Это от Тэрин?

– Ага, от нее. – Я склонилась над столом и пододвинула книгу к себе, чтобы посмотреть. – Что будем готовить?

– Макаруны, – радостно объявила Сьюзан. – Что может быть лучше!

– Макарон, – рассеянно поправила Сара, проходя мимо нас и заглядывая в дверь, за которой, видимо, была кладовка. – А где мой кошелек?

– Макарооооооон, – невозмутимо протянула Сьюзан.

Она улыбалась во весь рот.

– Ты, наверно, оставила на кровати.

– Принеси его, пожалуйста.

Сара протянула руку в кладовку и достала оттуда, к моему удивлению, связку ключей.

Сьюзан, не сопротивляясь, повиновалась.

– Повеселитесь, девочки, и звоните мне, если понадобится какая-то помощь. Мой номер записан на двери, – сказала Сара нам с Рози.

Она улыбалась, но во взгляде читалась тревога. Она слегка понизила голос:

– Проследите, чтобы Сьюзан не оставалась надолго одна. Особенно в кухне.

Последнюю фразу она сказала, когда Сьюзан уже заходила в кухню, размахивая кошельком. Мне сначала показалось, что она не услышала, но потом Сьюзан посмотрела на нас с Рози и, слегка наклонив голову, с серьезным лицом проговорила:

– Мне не разрешается оставаться одной в кухне, потому что я могу засунуть голову в духовку.

Я была свято уверена, что это шутка, и рассмеялась в голос. Однако остальные не подхватили. Рози смотрела на меня с непонимающим видом, а на лице Сары читалась покорная усталость.

– Да уж, с тобой намучаешься, – сказала Сара, забирая кошелек у Сьюзан и убирая его в сумку.

По ее голосу было непонятно, то ли она разозлилась, то ли развеселилась.

– А вот Кэдди со мной весело, – ответила Сьюзан и одарила меня ослепительной улыбкой.

– Кэдди не обязательно с тобой жить, – теперь Сара тоже улыбалась.

– И тебеееее, – пропела Сьюзан.

Эта словесная перепалка закончилась тем, что Сара обернула кухонное полотенце вокруг головы Сьюзан. Рози продолжала с непонимающим видом переводить взгляд с меня на хозяек квартиры и обратно. Позже она спросила меня, как я считаю, нормально ли шутить на такие ужасные темы. Мне этот вопрос никогда не приходил в голову. Тут не было ничего «нормального». Только Сьюзан – ершистая, самоироничная, саркастичная. Мне казалось естественным, что она при любой возможности потешается над своими страданиями. А что ей оставалось?

Когда Сара наконец ушла – «Пожалуйста, не спалите дом!» – уже начало темнеть. Сьюзан включила в кухне свет и открыла ноутбук, который все это время стоял на столешнице.

– Как насчет музыки? – спросила она, набирая что-то на клавиатуре.

– Боже…

Рози, распахнув глаза, с возрастающим ужасом на лице читала рецепт.

– Я думала, мы испечем что-нибудь простое! Может, сделаем брауни, а?

– Но как насчет музыки? – Сьюзан ткнула пальцем в ноутбук. – Сначала нужно выбрать музыку.

– Нам надо будет взбить яичные белки. – Рози ткнула в страницу и выразительно на меня посмотрела. – А потом еще эти кондитерские мешки.

– Да это легкотня, – пообещала Сьюзан. – Ничего, если я поставлю «Lucksmiths»?

– Кого? – переспросили мы одновременно.

– Значит, вы согласны.

Заиграла энергичная, жизнерадостная музыка.

– Ну так что… что там надо сделать сначала, Роз?

Рози, сощурившись, посмотрела на нее.

– Я думала, ты уже пекла их раньше?

– Не-а, – весело отозвалась Сьюзан.

– Сьюз! – чуть не плача, возопила Рози.

– Что? Это несложно, обещаю. Сара так сказала, и я сто раз видела, как она их печет.

– Испечем брауни, – решительно сказала Рози, захлопывая книгу с рецептами.

Сьюзан раздраженно поморщилась. Она потянулась к книге и, раскрыв ее, пролистала до нужной страницы.

– Мы делаем макарон. – Она показала на разложенные на столе ингредиенты. – Я все подготовила.

Рози шумно вздохнула.

– Но почему обязательно макарон? Брауни мы точно знаем, что получится.

Они упрямо уставились друг на друга. Я снова пододвинула к себе книгу рецептов.

– Смешать в миске яичные белки с сахарной пудрой, – решительным голосом прочла я. – Четыре белка, семьдесят граммов пудры.

Я открыла упаковку яиц.

– А как вытряхнуть из них белки?

Сьюзан рассмеялась, и ее черты разгладились.

– Нужно их отделить.

Вид у Рози все еще был возмущенный, и теперь, похоже, она чувствовала, будто я ее предала.

Избегая ее взгляда, я открыла пакет с сахарной пудрой и отвесила семьдесят граммов.

– Мы с Рози часто делали брауни, – сказала я Сьюзан. – Нет ничего легче брауни.

– И ничего вкуснее, – пробурчала Рози.

Сьюзан разбила яйцо о край чашки и ловко перекладывала желток из одной половинки скорлупы в другую.

– Помнишь, мы пытались добавить в них патоку? – спросила я у Рози.

– О боже. – Рози расхохоталась. – Получились кучки грязи. Правда, настоящая грязь.

– А потом мы достали их из духовки, и грязь превратилась в кирпичи. – Я ухмыльнулась воспоминаниям. – Пришлось их выбросить.

– То есть иногда они все-таки не получались? – поддразнила нас Сьюзан.

Она уже перешла к третьему яйцу, стремительно перебирая блестящими от яичной жижи пальцами.

– Патока была ошибкой, – признала Рози.

Казалось, наши общие воспоминания ее несколько умилостивили. Она придвинулась ближе и заглянула в книгу через стол. Ее волосы защекотали мне лицо.

– Но обычно получалось просто шикарно.

– Сейчас тоже получится шикарно, – ответила Сьюзан.

Она вылила белки из чашки в миску и показала, чтобы я добавила пудру.

– Новая традиция, – сказала я, повинуясь ее жесту.

Сьюзан просияла от моих слов. Внезапно мне показалось, что она еще совсем маленькая. Она смотрела на меня с радостной надеждой на лице.

– Тогда пусть получатся хорошо, – сказала Рози.

Хорошо они не получились.

Когда мы вынули макарон из духовки, они ничем не напоминали изящные разноцветные лакомства, которые я видела в витринах кондитерских и на страницах кулинарных книг. Кружочки, которые мы выдавили из кондитерских мешков на противень, в духовке раздулись и слились в несколько огромных клякс, которые осели и растрескались.

– Ох, – только и сказала Сьюзан.

Вид у нее был растерянный.

– Слишком большие выдавили, – сказала Рози.

– Да ладно! – саркастично воскликнула Сьюзан. – Как ты догадалась?

– Это всего лишь первый противень, – быстро сказала я, не давая Рози ответить. – В следующий раз сделаем их поменьше и оставим больше места между ними.

Следующую партию мы сделали по всем правилам: маленькие кружочки сиротливо лежали на противне на огромном расстоянии друг от друга. Они получились идеально и по вкусу напоминали сладостный миндальный рай. Мы собрали обломки первой неудачной партии и, смешав их со сливками и малиновым соусом, съели ложками из одной огромной миски. Получилось очень тягуче и очень вкусно.

Вместе мы втиснулись на диван в гостиной: Сьюзан села посередине с миской на коленях, мы с Рози – по сторонам с ложками в руках.

– А ты знала, что у Сьюз через пару недель день рождения? – сказала мне Рози.

Сьюзан состроила гримасу.

– Нет! Почему ты мне не рассказала? Как собираетесь отмечать?

– Подумаешь, важное дело, – отмахнулась Сьюзан.

– Тебе исполняется шестнадцать! Конечно, важное!

Я вспомнила, как родители забронировали для моего дня рождения целый зал в ресторане.

– Кого пригласишь?

– А куда мне приглашать?

Сьюзан обвела жестом гостиную. Да уж, праздновать тут и правда негде.

– Можешь арендовать что-нибудь, – предложила я.

Я взяла со своей ложки кусок макарон и потихоньку его обгрызала.

– Слишком дорого, – сказала Сьюзан и пожала плечами. – Да мне все равно, честно. Не хочу особо отмечать.

Что-то я ничего не поняла.

– Почему нет? День рождения – это же типа лучший день в году.

– Для меня – нет, – напряженно отозвалась она.

До меня наконец дошло.

– А, поняла.

Наступила неловкая пауза. Рози поерзала на сиденье и с важным видом показала на свою ложку.

– Я придумала. Давай проведем все выходные на той неделе вместе? Мы с Кэдди придем к тебе в пятницу вечером, поужинаем у тебя, а в субботу можем пойти на пляж. Увидимся с Леви и остальными, выпьем, потом останемся на ночь у тебя. А в воскресенье, в твой день рождения, сделаем тебе праздничный торт и все такое. Сара ведь может испечь тебе торт?

Сьюзан медленно кивнула.

– Но пляж? В ноябре?

– А что такого? Возьмем одеяла.

Рози уже вовсю планировала праздник.

– Ну давай, соглашайся. Нельзя просто так взять и не отметить шестнадцатилетие. И отметить нужно обязательно с нами.

Рози поймала мой взгляд:

– Скажи, я права?

– Определенно, – ответила я.

Сьюзан слабо улыбнулась:

– Звучит неплохо.

– Конечно, неплохо, – сказала Рози. – Будет отлично. Никакой шумихи, только праздничное настроение. И подарки.

Она была явно довольна собой.

– Ну что, согласна?

– Согласна, – подтвердила Сьюзан и зачерпнула макаронной каши. – Слушайте, я не ожидала, что это так вкусно. Зачем вообще печь пирожные, когда можно сделать просто это? – Она слизнула взбитые сливки с запястья. – Знаете, я вот думаю: хорошо бы так провести всю жизнь.

Она выглядела такой счастливой, такой спокойной, какой я еще никогда ее не видела.

– Печь с подругами печеньки.

Она улыбнулась нам.

– А что, я в деле, – сказала Рози.

– А ты что думаешь, Кэдс? – спросила Сьюзан. – Новая традиция?

Сладкие кусочки белкового теста в сливках восхитительно тянулись и прилипали к зубам.

– Новая традиция, – подтвердила я.