Текст книги "Долгоруковы. Высшая российская знать"

Глава 10. Месть королевы Анны

После кончины Петра II княжна Екатерина возвратилась в дом родителей. В феврале 1730 года на русский престол взошла императрица Анна Иоанновна. Ее кандидатуру предложил (по совету барона Остермана) самый влиятельный член Верховного тайного совета князь Дмитрий Голицын, уверенный, что Анна, желая царствовать, согласится на некоторые «кондиции», ограничивающие ее самодержавную власть. Однако 28 февраля Анна разорвала «кондиции» и объявила себя самодержавной императрицей.

Получив власть, Анна Иоанновна жестоко расправилась с теми, кто более всего выступал против ее призвания на царство: с князьями Долгорукими. Она-то отлично понимала, что именно они пытались отсрочить ее правление. Ко всему прочему, еще пытаясь отстоять интересы своей дочери, Алексей Григорьевич был единственным членом Верховного тайного совета, подавшим голос против избрания герцогини Курляндской на царство! И Анна не простила этого… И это еще при том, что императрица ничего не знала про аферу с завещанием!

Семья Алексея Григорьевича, в том числе князь Иван с молодой женой Натальей Борисовной, была лишена всего состояния, прав и отправлена в ссылку в тот самый Березов, где некоторое время назад умер свергнутый их же усилиями Алексашка Меншиков. Алексей Григорьевич даже встретил там сына и дочь Меншикова, которые вскоре вернулись в Петербург. А Долгорукие остались… Алексей Григорьевич и жена его так и умерли в Березове после четырех лет ссылки.

Государыню-невесту Екатерину – любовницу, так и не ставшую женой – теперь называли «разрушенной невестой». Саксонский посланник Лефорт в одной из своих депеш в марте 1730 года написал, ерничая: «Девственная невеста покойного царя счастливо разрешилась в прошлую среду дочерью…» Судьба этого ребенка неизвестна.

Тем временем Иван Долгорукий стал заводить дружбу с офицерами местного гарнизона, с тамошним духовенством и с березовскими обывателями и вместе с тем вновь втягиваться в разгульную жизнь – пусть слабое, но подобие прежней. В числе его приятелей находился тобольский таможенный подьячий Тишин, которому приглянулась красивая «разрушенная» государыня-невеста, княжна Екатерина. Раз как-то, напившись пьяным, он в грубой форме высказал ей свои желания. Оскорбленная княжна пожаловалась другу своего брата, поручику Дмитрию Овцыну, который был влюблен в нее. Да и Екатерина отвечала на его чувства.

Взбешенный Овцын жестоко избил Тишина. В отмщение подьячий подал сибирскому губернатору донос, материалом для которого послужили неосторожные выражения Ивана Долгорукого. В Березов был послан капитан сибирского гарнизона Ушаков с секретным предписанием проверить заявление Тишина. Когда оно подтвердилось, Долгорукий в 1738 году был увезен в Тобольск вместе с двумя его братьями, а также с Боровским, Петровым, Овцыным и многими другими березовскими обывателями, которые так и сгинули в безвестности.

Долгорукий во время следствия содержался в ручных и ножных кандалах прикованным к стене. Нравственно и физически измученный, он впал в состояние, близкое к умопомешательству, бредил наяву и рассказал даже то, чего у него не спрашивали: историю сочинения подложного духовного завещания при кончине Петра II. Неожиданное признание это повлекло за собой новое дело, к которому привлечены были дядья княжны Екатерины Алексеевны: Сергей и Иван Григорьевичи и Василий Лукич. Все они были казнены; 8 ноября 1739 года колесовали на Скудельничьем поле, в версте от Новгорода, и красавца Ивана.

Ничего не знавшая об их участи, о судьбе Дмитрия Овцына, Екатерина между тем была перевезена в Новгород и заточена в Воскресенском-Горицком девичьем монастыре. Тут до нее дошли страшные слухи… У нее было такое чувство, будто ее живой положили в могилу, поэтому переезд в очередной монастырь она перенесла безучастно.

Подержали Екатерину в самом строгом заключении, однако сперва, подавленная своей потерей, она почти не замечала этого. А потом чувство собственного достоинства взяло верх. В течение двух лет заточения никто не только не видел ее слез, но даже не слышал от бывшей «государыни-невесты» ни единого слова. Ее единственным чтением были молитвенники, Библия да Евангелие. В монастырском дворе, куда ее иногда выпускали, она видела небо и ветви деревьев над оградой – больше ничего. Однако мать-настоятельница иногда жаловалась доверенным монахиням: «Так себя ставит, будто не она здесь в заточении, а мы все вынуждены ей служить!».

Духовная стойкость Екатерины оказалась поразительной. Когда в 1741 году императрица Елизавета приказала освободить ее и пожаловала ей звание фрейлины, только сдержанная молчаливость да одухотворенность черт отличали ее красоту от прежней. Екатерина Долгорукая могла вновь блистать при дворе, однако не имела к сему ни малейшего желания.

И тут, казалось, судьба сжалилась над гордой красавицей. В нее пылко влюбился сорокалетний красавец генерал-аншеф Александр Романович Брюс. Свадьбу сыграли в 1745 году. Однако слова Екатерины о судьбе, выкапывающей для нее могилу, оказались пророческими. Вскоре после свадьбы она скоропостижно скончалась. Право, можно подумать, что счастье оказалось непереносимым для этой гордой натуры, привыкшей к одним лишь страданиям!

Глава 11. Иван Дмитриевич – князь-поэт

Внук князя Ивана Алексеевича Долгорукова и Наталии Борисовны Долгоруковой, впоследствии постригшейся в монахини под именем Нектарии, Иван Дмитриевич, родился в Москве на Малой Дмитровке.

Сам князь считал себя некрасивым и вот как описывал свою внешность:

«По наружности я был чист, румян, но дурен лицом и обезображен непомерно толстой и широкой нижней губой, по которой называли меня разиней… Темперамент мой казался флегматическим, но напротив того я был холерик. Душевно открыт, но горяч и страстен, а более всего – упрям».

Иван Алексеевич был очень воспитанным мальчиком, хотя и обучался дома. Он получил хорошее домашнее образование. Учился в Московском университете, но закончив ее, вступил прапорщиком в 1-й Московский пехотный полк (3 июня 1780) и был прикомандирован ординарцем в штат Василия Михайловича Долгорукова-Крымского, а в 1782 перевелся тем же чином в Петербург, в Семеновский полк. После похода гвардии в Финляндию Иван Алексеевич вышел в отставку с чином бригадира.

Находясь на службе в Пензе, вел переписку с писателем Кирияком, который был воспитателем будущей жены князя – Евгении Долгоруковой, в девичестве Смирной. Ее отец – капитан Сергей Максимович Смирнов, был убит Емельяном Пугачевым в 1774 году, и маленькая девочка осталась на руках матери. Семья была очень бедной – помимо Жени в доме ее матери Авдотьи Сергеевны Смирновой было еще четверо ее братьев и дочка Надежда. При этом, денег не хватало – Смирновы жили в деревне Подзолово Тверской губернии. У Авдотьи Сергеевны было всего 17 душ крестьян и воспитывать девочку она не могла, но очень хотела дать детям хорошее образование.

Ведь сама Авдотья была не одарена природным хорошим смыслом и добрыми качествами сердца. И когда она захотела обучить детей, ей помог случай. Во время Путешествия Екатерины II по России при посредстве графини Екатерины Румянцевой мать ее успела пристроить своих детей в учебные заведения, причем Евгения была взята на воспитание невесткой императрицы великой княгиней Натальей Алексеевной. Она сумела дать девочке хорошее образование, впрочем, и другим детям Авдотьи Сергеевны повезло – когда спустя много лет Евгения приехала навестить мать, она узнала что ее старший брат стал морским капитаном, второй ее брат на тот момент учился в Кадетском Морском корпусе, самый младший был уже записан в Измайловский полк «ундерофицером».

Но детство Евгении было не слишком безоблачным. Когда умерла Наталья Алексеевна, великая княгиня, девочку определили в Смольный институт, где она и училась. Евгения окончила курс в 1785 году. В тот момент она практически не знала своей семьи, так как ее мать приезжала из своего Подзолова очень редко, а свидания в присутствии воспитательницы были короткими. После окончания стала пользоваться покровительством следующей невестки императрицы – великой княгини Марии Федоровны. Участвовала в театральных представлениях во дворце и в великосветских любительских спектаклях… Под руководством первоклассных наставников умная и сообразительная девушка быстро освоила музыкальную грамоту, игру на клавесине и арфе, пение, выучила французский и итальянский языки. За время учебы она несколько раз появлялась на сцене – то изображала маленькую девочку, то мелькала на заднем плане в маленьких бессловесных ролях. Но в подростковом возрасте состоялся ее первый настоящий театральный дебют. Стоя за кулисами, за минуту до выхода, от страха юная актриса позабыла все слова, но стоило ей выйти на сцену, как она полностью жила своей ролью, чувствуя себя на сцене, перед десятками зрителей, в своей стихии.

Она прекрасно пела и обладала отличным голосом. Именно при дворе Евгения и познакомилась с князем Иваном Михайловичем Долгоруким, с которым и обвенчалась 31 января 1787 года, причем свадьба ее была отпразднована во дворце Павла Петровича. Их брак был более чем счастливым и светлым. По словам современников, княгиня была кроткой, любящей девушкой, которая могла усмирить непостоянный, подчас слишком пылкий характер мужа, который, в свою очередь, боготворил жену и воспевал ее в своих стихотворениях.

Иван Долгорукий посвятил своей жене множество стихотворений, в некоторых он называет ее Ниной. Именно так дома он называл Евгению.

 
Без затей, в простом обряде,
Дома с Ниной жить мне – рай;
С нею в поле иль во граде
Мне любезен всякий край.
С ней убожества не знаю;
Все по мне и все на нрав.
Нина тут – я не скучаю;
Нины нет – и нет забав!
Мы участье принимаем
С нею равное во всем;
В черный день не унываем,
В красный пляшем и поем.
Чужой доле не ревнуем,
И, природы чтя предел,
На богов не негодуем,
Что не знатен наш удел.
 

Впрочем, в обществе княгиня Долгорукая была известна под именем «Нины», полученным ею после того, как она с большим успехом исполнила на любительской сцене главную роль в пьесе «Nina ou la folle par amour». В этой роли она была изображена на одном портрете, небольшого размера, во весь рост; портрет этот впоследствии принадлежал ее второму сыну Александру. Другой портрет, кисти Вуаля, находится в ГМИИ.

Вместе с супругой Иван Михайлович поехали навестить мать невесты.

Все было очень мило и принесло только положительные эмоции и маме невесты и жениху и самой Евгении. Как писал сам Иван Михайлович: «Довольно было бы для всех нас и одного этого семейного соединения, чтоб дни в два соскучать взаимно, обрадоваться разлуке, и найти в ней облегчение, но теще хотелось еще и похвастаться перед соседями тем, что дочь ее по милости Царской в бриллиантах и жена князя Долгорукова и что она уже не такая то сиротка. Для этого она рассудила дать в деревне обед и созвать кучу гостей. Боже мой! Кого тут не было? Наехали уездные судьи, заседатели, стряпчие и всякой сброд. Дрожжи, так сказать, сословия благородного… Я еще не мог тогда ценить их характеров по званиям каждого, и бросалось мне в глаза преимущественно их обращение с самой смешной своей стороне. День пиршества назначен. Стали съезжаться со всех перекрестков гости, и в телегах, и в линеечках, и в старинных колымагах. Что за супруги! Что за сожительницы! Благопристойность, однако, требовала, чтоб мы делили с тещей труды угощения. С утра начали есть, называя стол со всякой всячиной закуской; пришел обед, опять все сели кушать. Днем французская водка не сходила со стола, и самовар кипел беспрестанно. Иных надо было еще оставить и на ночь, потому что ни ноги, ни руки не действовали; наповал по всем комнатам ложились гости спать, и целые сутки торжественная пируха продолжалась. Не станем говорить ни о столе, ни об услуге, еще менее о беседе гостей и обращении их. Увы! – все соответствовало предыдущему. Нам казалось, что мы перенесены в отдаленнейшее столетие нашего мира».

Иван Дмитриевич вместе с женой прожил в счастливом браке 15 лет. Но в конце княгиня заболела – у нее появились признаки чахотки, которая и свела ее в могилу. Она умерла во Владимире, 12 мая 1804 г., и погребена в Москве, в Донском монастыре, рядом с мужем, который в 1808 году посвятил ее памяти сборник своих стихотворений «Сумерки моей жизни». Их могила с оградой сохранились, но на новом надгробии середины 20-го века обозначено только имя ее мужа.

В январе 1807 года князь женился во второй раз на вдове Аграфене Алексеевне Пожарской, урожденной Безобразовой, дочери бывшего владимирского уездного предводителя дворянства. Брак их продлился достаточно долго, но любимой супругой князя всегда оставалась Нина.

В те годы Иван был губернатором Владимирской губернии. По его инициативе была открыта во Владимире гимназия с пансионом и библиотекой, составленной преимущественно из пожертвованных Долгоруким книг. Под гимназию он уступил свой губернаторский дом. Была устроена суконная фабрика, построено здание для незаконнорожденных и недужных, открыт театр и казенная аптека, улучшены дороги. После отставки, в 1813 году Иван Долгорукий с новой женой переселился на жительство в Москву, где всецело отдавался литературе и домашнему театру. Был избран членом Беседы любителей русского слова, Вольного Общества любителей словесности, наук и художеств и Общества Соревнования просвещения и благотворения, позже был почетным членом Общества любителей Российской словесности при Московском Университете.

Князь Долгоруков умер с большим и спокойным духом. Он прямо с утра говорил, что сегодня умрет… В этот момент дочь князя была беременна и должна была родить… Чтобы не пугать и не беспокоить их, он лег и сказал, что хочет поспать. Впрочем, князь Иван Дмитриевич уже не проснулся – под утро он умер… Его очень многие почитали обогатившимся от губернаторства во Владимире, а вышло, что он оставил 500 душ и дом.

Литературная деятельность Ивана Дмитриевича Долгорукого началась переводом «Философических снов» Луи Себастьена Мерсье. Первое оригинальное стихотворение опубликовано в газете «Московские ведомости» в 1788 году. Известностью пользовались его сатирические и шутливые стихотворения «К швейцару», «Камин в Пензе», «Камин в Москве», «Война каминов», «Парфену», позднее – сатира на русский характер «Авось».

Стихи изредка печатались в альманахе Карамзина «Аониды», в московских журналах «Приятное и полезное препровождение времени», «Иппокрена». Творчество князя многих не оставляло равнодушным, а первый сборник стихов «Бытие сердца моего» даже был повторно выпущен в 1808 году. В то время одновременно с этим вышло и собрание стихотворений в память покойной жены «Сумерки моей жизни». Произведения стали снова появляться в журналах. В годы войны с Наполеоном князь откликнулся на пожар Москвы стихотворением «Плач над Москвою». Наиболее полное прижизненное издание его сочинений – «Бытие сердца моего» в четырех томах было выпущено в 1817 году.

Обосновался в 1814 году в Москве, отдался литературным занятиям и любительскому театру. Автор мемуарных и автодокументальных записок «Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни», «Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни», «Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда», «Журнал путешествия из Москвы в Нижний», «Путешествие в Киев».

Глава 12. Василий Михайлович Долгоруков-Крымский

Василий Михайлович Долгоруков-Крымский – генерал-аншеф, в конце жизни главнокомандующий в Москве, сын князя Михаила Владимировича Долгорукова… Один из величайших полководцев, он еще в 11 лет был записан в драгуны и в 1735 году произведен в капралы и вахмистры.

Впрочем, военная карьера Василия началась не в самое благоприятное время. Другие его родственники, попытавшиеся возвести на трон княжну Екатерину Долгорукую, после прихода на царство Анны Иоанновны были отправлены в ссылку… Опала, постигшая Долгоруковых, коснулась и князя Василия Михайловича. Запрещено было и его производить в офицеры. Однако доблесть, проявленная им в 1736 году при штурме Перекопской крепости, заставила генерала на собственный страх нарушить повеление Императрицы и поздравить князя прапорщиком… Впрочем, наказания не последовало. Ведь перед штурмом Перекопа фельдмаршал Миних пообещал, что первый солдат, взошедший на укрепление живым, будет произведен в офицеры. Первым стал 14-летний Василий Долгоруков.

Далее он отличился при штурме Очакова и Хотина, в русско-шведской войне. К 1747 году он был уже полковником и командиром Тобольского пехотного полка. Долгоруков выделялся из числа остальных командиров и общепризнанно считался одним из самых талантливых офицеров. Участие в походе на Рейн в 1748 году и почти во всех основных сражениях Семилетней войны принесло ему чин генерал-поручика и орден Святого Александра Невского…

И вот, с началом русско-турецкой войны генерал-аншефу Василию Долгорукову была вверена охрана границ России с Крымом, а после назначения его командующим 2-й армией именно перед ним была поставлена задача ликвидировать Крымское ханство. Покорение Крыма зависело от занятия главнейших его пунктов. Русским надлежало взять: Перекоп – укрепленную линию, загораживающую вход на полуостров; Керчь и Еникале, пункты, обеспечивающие соединение Азовского и Черного морей, Кафу (Феодосию), Ара-бат и Козлов (Евпаторию), приморские города-крепости, которые обуславливали прочное занятие ханства. В соответствии с этим командующий поделил свою 38-тысячную армию на три отряда. Первый, главный, которому надлежало брать Перекоп и далее Кафу, он повел сам. Второму отряду генерал-майора князя Щербатова при помощи Азовской флотилии вице-адмирала Синявина ставилась задача овладеть Ара-батом, а затем идти к Керчи и Еникале. Отряд же генерал-майора Брауна должен был взять Козлов.

20 апреля Долгоруков двинулся в поход. Шли не спеша. Поэтому лишь 12 июня армия остановилась в четырех верстах от Перекопа. Неприятельская кавалерия попыталась провести рекогносцировку, но казаки и легкие войска, завязав перестрелку, вскоре загнали ее за укрепление, откуда защитники его уже более не отваживались высунуться, а лишь ожидали осады и штурма.

Перекопский перешеек – узкая полоска суши, всего 8 километров, которая соединяет Крымский полуостров с материком. Здесь от Черного моря на западе до Сиваша на востоке тянется Турецкий вал. Именно здесь 35 лет назад маленькому Василию удалось первым взобраться на вражеское укрепление, и вот сейчас князь Василий Долгоруков вновь оказался перед укреплениями перекопа, теперь уже генералом, командующим армией, полководцем, прошедшим всю Европу, побеждавшим самого Фридриха Великого. На русском троне восседала императрица Екатерина II. А задача стояла все та же – взять Перекоп, а потом и Крым.

Россия, как это часто бывало в ее истории, не смогла воспользоваться прошлыми военными победами. Очередная русско-турецкая война должна была, наконец, открыть для страны выход к Черному морю и лишить Османскую империю ее главного союзника – крымского ханства. Глядя на знакомый ему Турецкий вал, Долгоруков думал, что если мальчишкой ему удалось добыть здесь офицерскую шпагу, то сейчас у него есть возможность получить чин генерала-фельдмаршала. Со стороны полуострова вал защищали 7 тысяч турецких янычар, и 50-тысячное татарское войско во главе с самим крымским ханом Селим-Гиреем. У Долгорукова было только 38 тысяч солдат, но он был абсолютно уверен в своей победе.

Князь решил так: если Миних нанес свой основной удар по левому флангу обороны, ханские полководцы, вероятно, там его и ждут. Значит, нужно атаковать справа. А еще пустить войска в обход через море Сиваш. Штурм начали ночью 14 июня 1771 года, и опять гренадеры втыкали штыки в расщелины между камнями и карабкались вверх навстречу турецким солдатам. Пули ударяли о стены старого бастиона. Долгоруков все рассчитал правильно: оборонявшиеся не выдержали удара с двух сторон, к рассвету Перекоп пал и хан Селим-Гирей бежал вглубь полуострова.

Победа была не только полной, но и почти бескровной. Потери с русской стороны – 25 человек погибло, 135 ранено и еще 6 казаков пропали без вести. Потом было победоносное шествие по полуострову, и вековая мечта русских царей осуществилась – крымское ханство стало теперь вассалом России. Князь Василий Михайлович ждал нового чина, но императрица Екатерина лишь позволила ему прибавить к фамилии Долгоруков почетную приставку «Крымский» и собственноручно вручила орден Георгия Первой степени.

А вот звание генерала-фельдмаршала Долгоруков не получил. Старый военный обиделся и написал государыне прошение об отставке. Хотя писать-то он не умел, так что скорее надиктовал.

Вновь служба позвала его в апреле 1780 года – он был назначен главнокомандующим в Москве, то есть фактическим генерал-губернатором второй столицы. На этом посту он заслужил всеобщую любовь своей добротой, доступностью, щедростью, гостеприимством и бескорыстием. Осуществляя верховное управление в Москве, Василий Михайлович Долгоруков-Крымский искренне заботился о порядке и справедливости, не доверяясь законам, творил суд по своему разумению, полагаясь на собственный здравый смысл и жизненный опыт.