Текст книги "Искупление Путника"

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Древние курганы

На краю леса Аксиса и его спутников встречали пять всадников во главе с Велиаром. Заметив в отряде Аксиса двух старцев на белых ослах, Велиар вытаращил глаза от непомерного удивления, но Аксис, возликовав, что выбрался целым и невредимым из леса Безмолвной Женщины, не обменявшись с лейтенантом ни словом, помчался к лагерю, подняв лошадь в галоп.

Арн и Тимозел последовали примеру Аксиса и дали шпоры коням. Поравнявшись с Гилбертом, Арн хлестанул его жеребца по крупу. Огласив воздух пронзительным ржанием, тот рванулся вперед, едва не выкинув Гилберта из седла.

Велиар развернул коня и подал команду топороносцам:

– Возвращаемся в лагерь.

Старцев он ждать не стал.

Веремунд и Огден не торопились. Невдалеке они увидели стадо свиней и, приблизившись к стаду, остановились, чтобы перекинуться несколькими словами со свинопасом.

Когда Фарадей увидела, что в лагерь возвращается Аксис, она пришла в замешательство, на глаза навернулись слезы, и она отвернулась, не заметив, как Аксис, проносясь мимо, почтительно склонил голову и приветливо улыбнулся.

Ночью ей удалось незамеченной вернуться в палатку, но заснуть так и не довелось: в ее ушах стоял звон мечей, а перед мысленным взором, повторяясь, проносились ужасающие картины, неизменно заканчивавшиеся одной: разрубленное тело Аксиса лежит в луже крови. Фарадей казалось, что она и сама в крови, налипшей на все тело.

Поднявшись с постели, она долго мылась холодной водой, не обращая внимания на причитания матери, которая зябко кутаясь в плащ, стращала дочь самыми немыслимыми болезнями, возникающими от переохлаждения организма.

Вернувшись в лагерь, Аксис немедля занялся Гилбертом. Посадив его на свежую лошадь и вручив подготовленный Веремундом пакет для передачи Брату-Наставнику, он отправил его обратно, в резиденцию Джейма, в сопровождении нескольких человек, приказав командиру группы не спускать с него глаз ни при каких обстоятельствах.

На следующее утро колонна топороносцев двинулась дальше, взяв курс на Арсен. Монахи поехали впереди рядом с Аксисом, но вскоре надоели ему пустой болтовней, и он, оставив около себя Огдена, надеясь расспросить его о пророчестве, отправил Веремунда, с его согласия, к женщинам, чтобы скрасить их путь.

Веремунда приняли хорошо, Мерлион с Фарадей нашли в нем приятного собеседника. Временами к дамам подъезжал Тимозел, и тогда беседа еще более оживлялась, вызывая улыбки, веселый смех и недоуменные восклицания.

И все-таки Фарадей не могла отделаться от пережитого наваждения. Стоило ей вспомнить об Аксисе, как страшные картины ночного видения начинали снова проноситься в ее мозгу. Вот Аксис скрестил мечи с Борнхелдом, вот он роняет меч, а вот уже лежит поверженный, весь в крови. Фарадей содрогалась от ужаса, хмурилась и замыкалась в себе.

На третий день перехода Тимозел, заметив, что Фарадей в сумрачном настроении, принялся рассказывать о пророчестве, которое выучил чуть ли не наизусть, не усвоив лишь конец текста. Фарадей выслушала его с нескрываемым интересом, а выслушав, обратилась за разъяснениями к монаху, который вкратце рассказал ей об аварах и икарийцах, высказав неслыханные суждения, уже успевшие возмутить благочестивого Гилберта.

– Неужели ахары жили с отверженными в полной гармонии? – спросила озадаченно Фарадей, обратившись к монаху, весьма довольному, что оказался в центре внимания.

– Да, когда они жили в одном государстве, в Тенсендоре, – пояснил Веремунд. – Это было несколько тысячелетий назад.

Фарадей насупила брови.

– Но как ахары могли жить в мире с отверженными, если те злые, кровожадные люди?

– Злые, кровожадные люди? Вовсе нет. Это домыслы Сенешаля, возникшие в те времена, когда ахары, избрав для себя Путь Плуга, надумали главенствовать в государстве, навязывая свою волю аварам и икарийцам. Это вызвало недовольство, которое ахары решили подавить силой.

– Ты хочешь сказать, Веремунд, что зачинщиками Войн Топора стали ахары?

– Отверженные – злобные, коварные существа, – вмешалась в разговор Мерлион. – Вот почему Сенешаль благословил ахаров на войну с инородцами. Победив, ахары благоразумно вырубили леса, в которых отверженные находили пристанище и откуда совершали свои губительные набеги.

Все замолчали. Тишину нарушила Фарадей.

– Веремунд, расскажи подробнее об аварах и икарийцах.

– Об этих народах сейчас можно судить только по сохранившимся манускриптам. Ознакомившись с этими рукописями, можно понять, что икарийцы живут в горах и поклоняются солнцу, луне и звездам. Возможно, поэтому они зовутся «людьми Крыла». Авары – жители леса. Они поклоняются деревьям и даже умеют общаться с ними.

Фарадей вздрогнула.

– Мама права, – сказала она уверенно. – Отверженные – злобные существа. Ахары правильно поступили, когда изгнали их из страны.

В тот же день колонна топороносцев остановилась на привал у цепочки холмов, вытянутой полукольцом и простиравшейся вдаль на пол-лиги. Холмов было около тридцати, каждый, как определил на глаз Аксис, высотой около ста, а длиной – около двухсот пейсов. Их плоские вершины были покрыты ковром луговых цветов, а обрывистые склоны – травой и низкорослым кустарником.

– Странные холмы, – сказал Аксис, подойдя к Велиару, говорившему с Огденом. – Все одинаковые. Ты не слышал о них?

Велиара опередил Огден.

– Это могильные курганы королей Тенсендора.

Аксис нахмурился. Его уже допекли информацией о Тенсендоре. Он всегда полагал, что государство ахаров, Путь Плуга и учение Сенешаля существуют испокон веку, а, по словам Веремунда и Огдена, выходило, что ахары основали свое государство всего тысячу лет назад, а раньше проживали на одной территории с икарийцами и аварами.

– Эти короли управляли отверженными?

Огден улыбнулся.

– Эти короли, родом икарийцы, управляли всеми народами, населявшими Тенсендор. В течение пяти тысяч лет у власти стоял дом Парящего Солнца во главе с королем, которого называли «Великим Когтем».

Аксис и Велиар недоуменно переглянулись. Неужели ахары подчинялись отверженным?

– Не удивляйтесь, – продолжил Огден. – Великие Когти действительно управляли всеми народами, но тысячу лет назад ахары, попав под влияние учения Сенешаля, развязали в государстве войну, в результате которой изгнали аваров и икарийцев за Скалистые горы.

– Как бы там ни было, – хмуро ответил Аксис, – эти усыпальницы икарийцев сегодня послужат нам защитой от ветра.

Действительно, расположившись у подветренной стороны курганов, топороносцы укрылись от холодного ветра, гнавшего с севера тяжелые облака. Не пошел и собиравшийся дождь. Облака, перегоняя друг друга, стремительно неслись мимо.

И все-таки топороносцам было не по себе и даже сидя у бивачных костров, они чувствовали озноб, но причиной этому состоянию, постыдному для солдат, был не холод, а жуткое таинственное пророчество, леденившее душу. Арн и Тимозел не стали держать язык за зубами, и солдаты с мрачным видом пересказывали друг другу пророчество, предвещавшее появление Разрушителя во главе гнусного воинства, состоявшего, в понимании бывалых топороносцев, из дьяволов, демонов и вампиров.

В этот вечер общество дам, с благосклонного согласия Мерлион, разделяли Веремунд, Огден, Аксис и Велиар. Поужинав, Фарадей неожиданно поднялась и, извинившись, сказала, что хочет прогуляться по лагерю. Ее не остановили, и только Аксис проводил девушку озадаченным взглядом. После стоянки у леса Безмолвной Женщины Фарадей изменилась, стала замкнутой и задумчивой. Какая тому причина? Вряд ли тяготы перехода. Фарадей ни на что не жалуется, от строя не отстает. Да что Фарадей! Мерлион, и та держится молодцом. У нее хватает сил даже на то, чтобы присматривать за служанками, которые на привале не прочь улизнуть к солдатам.

Улыбнувшись этому обстоятельству, Аксис вернулся мыслями к Фарадей. Он вспомнил, как до крайности удивился, узнав о помолвке Борнхелда, престолонаследника, с дочерью графа Айсенда. Хотя Фарадей и унаследовала крупное состояние, в Ахаре были невесты и побогаче. К тому же, казалось, Борнхелд и не помышлял о женитьбе, предпочитая связи со случайными женщинами. Может, он прельстился внешностью девушки? Фарадей миловидна и обещает стать настоящей красавицей. Но она не только мила, но и самостоятельна, умна, прямодушна. Разве Борнхелд оценит ее достоинства? Куда ему, с его солдафонством и самомнением!

Придя к этой мысли, Аксис встрепенулся и прислушался к разговору. Мерлион с Велиаром говорили о бароне Исгриффе, наместнике Нора, споря о том, промышлял ли барон в молодости пиратством. До Исгриффа Аксису дела не было. Он поднялся и направился следом за Фарадей.

Девушка сидела на камне за последним костром и смотрела на уходившие вдаль холмы.

– Фарадей! – позвал Аксис.

Девушка растеряно оглянулась, поднялась на ноги. Ее лицо было в слезах.

– Извини меня, – сказала она дрогнувшим голосом и направилась было к лагерю, но Аксис удержал ее за руку.

– Фарадей, что случилось? Может, я обидел тебя?

– Ты ни в чем не виноват, Аксис. Пожалуйста, отпусти меня.

– Почему ты плачешь? – Аксис протянул руку к ее лицу и стал утирать ей слезы.

– Потому что жизнь ужасно несправедлива, – ответила Фарадей, и ей бы дальше не продолжать, но пальцы Аксиса были так ласковы, так нежны, что она не сдержалась: – Потому что я помолвлена с Борнхелдом, а люблю его брата.

– Фарадей! – Аксис оторопел, но его растерянность длилась недолго. Взглянув в глаза девушки, он нежно обнял ее и приник губами к ее губам.

Фарадей не противилась, и поцелуй затянулся. Наконец, оттолкнув Аксиса от себя, она твердо произнесла:

– Прости меня, Боевой Топор. Не знаю, что нашло на меня.

Отпустив Фарадей, Аксис поймал взглядом кольцо на ее руке.

– Но почему? – пробормотал он, не спуская глаз со сверкающего рубина.

– Потому что так захотел отец. Потому что мой брак с Борнхелдом выгоден для семьи. Я дала согласие добровольно.

– Но ты же не хочешь выйти за Борнхелда.

– Дочь не может идти против воли родителей, – потерянно ответила Фарадей.

– У тебя есть характер. Ты можешь постоять за себя. До свадьбы еще несколько месяцев. Подумай. Может, ты найдешь в себе силы расторгнуть помолвку и соединиться с тем, кого любишь.

Высказав эту мысль, Аксис повернулся на каблуке и зашагал прочь. Фарадей медленно пошла следом. Неожиданно из темноты, держа на руках кошку, выступил Веремунд.

– Нам надо поговорить, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Так дальше' продолжаться не может, – его глаза вспыхнули золотом.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Блюстители пророчества

Фарадей отшатнулась. Что с глазами монаха? Почему они светятся? Странный, загадочный человек. Нахваливает отверженных, хотя известно даже ребенку, что они злые, коварные существа.

– Не бойся, мы не обидим тебя, – проговорил Веремунд. – Дай мне руку. Мы немного пройдемся, – он выпустил из рук кошку.

Фарадей попятилась и едва не упала, натолкнувшись на камень. Ее сердце лихорадочно билось.

– Дай мне руку, – повторил Веремунд. Его голос был таким мягким, таким приветливым, что Фарадей протянула руку, оставив все свои страхи, и тут же почувствовала, как по телу разлилось умиротворяющее тепло.

– Пойдем, – сказал Веремунд. – Нас уже ждут, – он кивнул на ближайший холм.

– Нас ждут? Кто? Зачем? – Фарадей смутилась. Только сейчас она поняла, что монах был свидетелем ее предосудительной встречи с Аксисом. – Веремунд… – Фарадей запнулась. – То, что ты видел, – вздор, пустяки. Прошу тебя, не говори моей матери.

Монах строго взглянул на девушку.

– Не беспокойся, леди Мерлион ни о чем не узнает. Но только твоя встреча с Боевым Топором вовсе не пустяки.

– Но это тебя не касается, Веремунд. Это наше дело. – Монах покачал головой.

– Ты ошибаешься, Фарадей. Ни ты, ни Аксис не вправе распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению. А теперь пойдем. Нам надо подняться на этот холм.

– Зачем мы идем туда? – спросила озадаченно Фарадей, поднимаясь по склону.

– Скоро узнаешь, – ответил Веремунд, тяжело дыша. – Мы почти что пришли.

Действительно, подъем оказался недолгим, и вскоре Фарадей, опираясь на руку своего странного провожатого, ступила на вершину холма, оказавшегося ровной площадкой, усыпанной луговыми цветами. К удивлению девушки, здесь, на открытом месте, было теплей, чем внизу, а ветра и вовсе не было.

– Посмотри, нас уже ждут, – сказал Веремунд. Проследив за взглядом монаха, Фарадей увидела круг, очерченный линией из больших белых камней, а в круге – Джека и Огдена. Между ними с важным видом сидела белая кошка. Брови девушки удивленно поползли вверх.

– Как здесь оказался Джек? – спросила она. – От леса Безмолвной Женщины до этих холмов далеко. Как он сумел угнаться за нами?

– Джек знает эту местность лучше топороносцев, – ответил уклончиво Веремунд. – Пойдем.

Фарадей вошла в круг из белых камней.

– Рад видеть тебя, миледи, – поприветствовал ее Джек. Хотя он и сохранял добродушие на лице, на простака он больше не походил. – Присаживайся, нам надо поговорить.

Фарадей опустилась на камень и, натянув на колени юбку, собралась было что-то сказать, но ее остановил Веремунд.

– Повремени с расспросами, дорогая. Просто сиди и слушай. На все твои вопросы мы ответим потом. И помни, ты в безопасности.

Фарадей огляделась, съежилась. Да как чувствовать себя в безопасности, когда теперь глаза обоих монахов вспыхнули золотом, глаза Джека начали испускать изумрудно-зеленый свет, и даже глаза кошки, казалось, безобидного существа, вдруг замерцали странным, темно-голубым светом?

Фарадей не успела прийти в себя, когда на нее обрушились тихие слова кошки:

– Начнем, пожалуй.

Фарадей содрогнулась. Говорящая кошка? Да где это видано?

– Мы… – снова подала голос Ир.

– Усердны, – продолжил Огден.

– Аккуратны, – подхватил Джек.

– Старательны, – добавил торжественно Веремунд.

– Мы внимательны.

– Исполнительны.

– Наблюдательны.

– Вдумчивы.

Фарадей едва успевала поворачивать голову, чтобы уследить за четверкой.

– Мы хранители.

– Стражи.

– Защитники.

– Слуги.

– Мы ищем единственного…

– Чье предназначение несомненно.

– Спасителя.

– Звездного Человека!

– Мы – блюстители пророчества, – заключили все разом.

Хор голосов потонул в грохоте грома. Сверкнула молния. Ир подняла глаза к небу.

– Разрушитель, – проворчала она. – Уразумел, что мы снова появились в Тенсендоре. Разъярился.

– Кто вы такие? – воскликнула Фарадей. – Как кошка умудряется говорить?

– Каждый из нас избрал себе образ жизни по своему усмотрению, – ответил Джек и, одарив кошку умильным взглядом, продолжил: – Ир любит вращаться в обществе, где ей оказывают внимание, а мы с Веремундом и Огденом предпочитаем уединение. Мы скромны и неприхотливы.

«Оно и видно», – подумала Фарадей, скользнув глазами по грязным потрепанным сутанам монахов и по не уступающему им в невзыскательности одеянию Джека.

– Тебе не следует знать о нас слишком много, – добавил Огден, – но кое о чем мы можем тебе поведать. Мы существа, призванные служить пророчеству о пришествии Разрушителя. Мы блюстители, стражи и в то же время слуги этого предсказания.

У Фарадей голова пошла кругом.

– Выходит, вы не имеете отношения к Сенешалю, – нерешительно сказала она, – и, верно, ты вместе со своим компаньоном вовсе не Огден и Веремунд. Вы маги, волшебники?

– Мы действительно не Огден и Веремунд. Огден и Веремунд были членами религиозного братства ахаров. Они погибли около тридцати лет назад, когда по повелению Брата-Наставника Сенешаля попытались добраться до башни Безмолвной Женщины. Узнав об этом, мы и приняли обличье монахов, рассчитывая, что их услуги понадобятся ахарам. Наши ожидания оправдались. Что касается магии, то в этом искусстве мы добились немногого.

Фарадей ужаснулась. Прочь отсюда! Сию же минуту! Она встала с камня.

– Подожди, миледи, – остановил ее Джек. – Мы с Ир, Веремундом и Огденом – блюстители и слуги пророчества, и мы говорим: чтобы победить Разрушителя, свою миссию надо выполнить и тебе.

– Настоящий бред! – ответила Фарадей и попыталась выйти из круга. Впустую: ноги не слушались. Она снова села на камень.

– Вспомни пророчество, дорогая, – мягко произнес Огден. – Чтобы одержать победу над Разрушителем, ахары, авары и икарийцы должны забыть о вражде и немедля объединиться. Но объединить народы Тенсендора может только один человек.

– Ахарам поможет Артор! – запальчиво воскликнула Фарадей.

– Артор вам не поможет, – сердито сказала Ир. – От него один вред. Это во имя Артора ахары тысячу лет назад изгнали аваров и икарийцев с их исконных земель, – кошка гневно выгнула хвост.

– Ир, – миролюбиво произнес Веремунд, – Фарадей еще всего не осмыслила, но, уверен, свою миссию выполнит до конца.

– Она должна, – категорично сказала кошка. – И пусть на Артора не надеется. – Ир презирала учение Сенешаля, убедившись за время пребывания в Карлоне, что за ним стоят лицемерие и обман.

Фарадей нахмурилась.

– Из пророчества можно понять, что Разрушителем является Борнхелд. Что же, Звездный Человек – его брат?

– Ты отчасти ошибаешься, дорогая, – ответил Огден. – Борнхелд и Аксис – братья по матери, а Разрушитель и Аксис – братья по отцу.

– Кто же их отец?

– Этого мы не знаем, – ответила Ир. – Мы только слуги пророчества. В предсказании немало загадок, отгадать которые нам пока не по силам.

– Думаю, со времени мы решим все загадки, – предположил Джек, – особенно если ты, Фарадей, станешь нам помогать. Скажи для начала, о чем ты расспрашивала деревья.

Вспомнив о кошмарном видении, Фарадей содрогнулась. На ее глаза навернулись слезы.

– Я не люблю Борнхелда и хотела узнать, за кого выйду замуж.

– И что ты увидела, Фарадей? – спросил Веремунд, положив руку ей на плечо.

Ощутив прилив сил, Фарадей повела рассказ о драматической сцене, развернувшейся в королевском дворце. Она описывала видение, почти не волнуясь, и только в конце, рассказывая о гибели Аксиса, не сдержалась и разразилась рыданиями.

Когда она успокоилась, Огден спросил:

– Дитя мое, кого ты увидела первым в Лунном зале дворца?

– Борнхелда, – ответила Фарадей, ненадолго задумавшись. – Да, Борнхелда. А какое это имеет значение?

Огден и Веремунд развели руками, переглянулись. Ир зашипела. Девушке взялся ответить Джек.

– Вспомни, что я сказал тебе, дорогая, перед тем как ты убежала в лагерь. Деревья часто не открывают всей правды, половину могут придумать, может, для того чтобы предупредить об опасности. Думаю, так они поступили и в этот раз. Но если Борнхелд и в самом деле одолеет Аксиса в поединке, Тенсендор падет под натиском Горгрила, ибо Аксис – единственный человек, кто может победить Разрушителя. Прежде чем умереть, он должен выполнить свое высокое предназначение.

– Нет, он не умрет! – воскликнула Фарадей, прижав руки к груди.

Веремунд обвел взглядом Ир, Джека и Огдена. Те кивнули. Монах перевел взгляд на девушку.

– Дитя мое, мы надеемся, что и ты приложишь усилия, чтобы остановить Разрушителя. Перед тобой стоят две задачи, и только выполнив обе, ты поможешь Аксису одержать верх над Горгрилом. Мы знаем, тебя и Аксиса связывают нежные чувства, но если вы дадите им волю, Аксис погибнет.

– Почему? – удивилась девушка.

– Потому что, если ты разорвешь помолвку, отыскать соперника Борнхелду не составит труда, а сойдясь с Аксисом в поединке, он, несомненно, одолеет его, ибо ты вооружишь Борнхелда чувством собственной правоты.

– Значит ли это, что если я выйду за Борнхелда, поединок не состоится?

– Нет, поединка не избежать, ибо сцена боя была главной в твоем видении. А вот исход поединка может оказаться другим. Для этого надо, чтобы чувство собственной правоты владело не Борнхелдом, а Аксисом. Если ты выйдешь замуж за герцога, поединок состоится только после победы над Разрушителем и в ситуации, благоприятной для Аксиса.

– Фарадей, ты должна выйти за Борнхелда, – категорично добавила Ир. – Только став женой герцога, ты спасешь Аксиса, а главное, принесешь мир на землю Тенсендора.

Фарадей закрыла лицо руками и разрыдалась. Как ей выйти за Борнхелда, когда она еще чувствует на губах нежный поцелуй Аксиса?

Веремунд обнял ее за плечи. Он чувствовал, какие душевные муки переживает неопытная простосердечная девушка. Но только оставить ее в неведении было нельзя. К тому обязывало пророчество.

Когда рыдания стали стихать, Ир снова подала голос:

– Дорогая, ты должна выйти за Борнхелда как можно быстрее.

– Нет, нет! – лицо Фарадей исказила страдальческая гримаса. – Пожалуйста, дайте мне время.

Веремунд погладил девушку по спине.

– Дитя мое, нам не дано все предвидеть, но кое-что для нас очевидно. В Смиртоне Аксис надолго не остановится, поспешит в Горкен-форт. Важно, чтобы ты опередила его, и к тому времени, как он появится в Горкен-форте, стала женой Борнхелда. Вообразив, что ты не можешь жить без него и потому приехала в Горкентаун, не в силах томиться ожиданием в Арсене, Борнхелд возгордится, почувствует себя триумфатором, а когда женится на тебе, ему будет не до поединка с Боевым Топором, на которого станет смотреть сверху вниз. Не забывай и о том, что выйти замуж за Борнхелда – твой долг, и невелика разница, когда это произойдет.

– Я понимаю, – ответила Фарадей, вспомнив поучения Эмбет. – Но как я попаду в Горкен-форт раньше Аксиса?

Блюстители пророчества облегченно вздохнули. У них не было уверенности, что Фарадей пойдет им навстречу, а приказать ей они не имели права. Ир подбежала к девушке и прыгнула ей на колени, разрешая себя погладить.

– Ты отправишься в Горкен-форт вместе со мной и Ир, – сказал Джек. – Оставайся в колонне, пока не приедешь в Арсен, а как только топороносцы двинутся дальше, мы отправимся в Горкен-форт. Только ничего не говори матери.

Фарадей улыбнулась.

– Да, если я расскажу о вас матери, она посчитает, что я повредилась в уме.

– Было бы лучше отправиться в Горкентаун немедля, – продолжил Джек, – но, обнаружив, что ты исчезла, Аксис бросит на поиски всю колонну, а от нескольких тысяч топороносцев нам не уйти.

– Скажите, а Аксис знает о том, что ему следует совершить?

– Нет, не знает, – ответил Огден. – Он еще не готов к выполнению миссии. Узнает обо всем позже, когда изменит свои убеждения.

– Вы говорили, что передо мной стоят две задачи. Одна – поскорее выйти замуж за Борнхелда. А какая другая?

– О второй задаче ты узнаешь в пути, когда отправишься в Горкентаун, – пояснил Веремунд. – Сейчас ты слишком возбуждена, устала. Скажи напоследок, ты не отступишь от своего слова?

– Не отступлю, но думаю, вы не совсем понимаете, на какое самопожертвование мне придется пойти.

– Пророчество требует мужества от многих людей, Фарадей. И знай, нам, блюстителям предсказания, придется труднее всех. Так что не говори нам о самопожертвовании.

– Извините меня, – Фарадей смутилась.

– Я знаю, тебе нелегко, – продолжил Веремунд мягким голосом. – Ты действительно жертвуешь многим: своей любовью, своими надеждами. Но это жертва во имя великой цели. А теперь тебе пора спать. Ир проводит тебя.

Оставшись одни, Джек, Огден и Веремунд провели несколько минут в полном молчании. Первым заговорил Джек:

– Пророчество набирает силу, друзья. Мы дали знать Разрушителю о нашем существовании, но только мы не в полном составе.

– Где она? – спросил Веремунд. – Почему до сих пор не с нами?