Текст книги "Королевство гнева и тумана"

– Я ожидал, что ты будешь вопить громче и дольше. Должно быть, я плохо старался.

– Довольно, – прошипела я, пытаясь глядеть на приближающуюся корону горных огней.

Звезды и огни города казались зеркалами, и мы летели между ними. Иногда они менялись местами. Так повторялось несколько раз, пока у меня не возникло ощущение, что мы плывем по звездному морю. Мне почему-то стало чуточку легче.

– В детстве я тайком выбирался из Дома ветра, – говорил мне на ухо Риз. – Выпрыгивал из окна и летал, летал всю ночь, кружа над городом, над рекой и даже над морем. Иногда я и сейчас так летаю.

– Представляю, как волновались твои родители.

– Отец вообще об этом не знал. А мать… – Он умолк. – Она была иллирианка. Иногда, застигнув меня вылезающим из окна, она сначала ругала меня за безобразное поведение, а потом… мы выпрыгивали вместе и летали до зари.

– У тебя замечательная мать, – сказала я.

– Была.

Короткое слово ударило чужой болью. Похоже, я коснулась незаживающей раны в душе Риза, и потому воздержалась от расспросов о его прошлом.

Восходящий поток поднимал нас, пока мы не оказались вровень с широким балконом, залитым золотистым светом фонарей. В дальнем конце виднелись открытые стеклянные двери. За ними располагалась громадная, но вполне уютная столовая. Похоже, ее вырубили непосредственно в горной породе. Стены столовой были отделаны редкими породами дерева. Я заметила, что каждый стул сделан так, чтобы сидящему не мешали его крылья.

Риз приземлился с таким же изяществом, как и взлетал. Я быстро высвободилась из его рук и стала разглядывать город, лежащий внизу.

В моей смертной охотничьей жизни я слишком часто сидела на деревьях, карауля добычу. Это отучило меня бояться высоты. Но сейчас я стояла на высоте, несоизмеримой с самым большим деревом. Внизу простирался не только город, но и бескрайняя темная гладь – море… Возможно, у меня сохранились глупые человеческие представления, но я не понимала истинных размеров мира. Как же велика должна быть Притиания, если столь огромный город оставался скрытым от Амаранты, а остальные верховные правители даже не подозревали о его существовании.

Ризанд молча стоял рядом.

– Выкладывай, что тебя тревожит, – наконец сказал он.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Ты расскажешь, что у тебя на уме. Потом я расскажу, о чем думаю сам.

Я покачала головой и повернулась лицом к городу.

– Хорошо, тогда я начну с себя, – сказал он. – Я сейчас думал о пятидесяти годах, проведенных в Подгорье. Иногда я позволял себе помечтать об этом месте, но не ожидал, что снова увижу Веларис. И еще… я до сих пор жалею, что не я ее убил. И наконец, я думал: если грянет война, у меня не скоро появится возможность снова оказаться здесь, в такой же вечер.

Его глаза скользили по мне. Риз ждал моего ответа.

Я не стала вновь спрашивать, как он сумел утаить Веларис от Амаранты. Все равно не ответит. Вместо этого я спросила:

– Ты думаешь, скоро начнется война?

– У нас не обмен вопросами. Я рассказал тебе о… трех своих тенях на душе. Расскажи об одной своей.

Я смотрела на раскинувшийся город, на беспокойное море. Воздух зимнего вечера был на удивление сухим.

Возможно, у меня еще остались крохи смелости. Или – беспечности. К тому же мы стояли так высоко, что мои слова могли услышать только Риз и ветер.

– Думаю, что я была влюбленной дурочкой, которой показали кусочек Двора весны, а она и не посмела просить о большем. Наверняка там есть немало земель, куда бы меня никогда не пустили. Мне бы даже не позволили узнать о них. Возможно, я бы и жила в неведении, словно кошка или комнатная собачонка. И еще я думаю…

Мне стало трудно говорить. Слова застревали в горле, их приходилось выталкивать силой, но я все же сказала:

– Я думаю, что была одинокой, отчаявшейся девчонкой и потому влюбилась в первого, кто подарил мне крупицу доброты и надежности. Наверное, он это знал. Может, не относительно меня, но ему хотелось быть таким для кого-то. Для меня прежней этого, возможно, и хватило бы. Но я нынешняя на такую уловку уже не попадусь.

Вот так.

Мои слова были полны ненависти, своекорыстия и неблагодарности. Если вспомнить обо всем, что Тамлин сделал для меня…

Его имя зазвенело у меня в мозгу. Подумать только, еще вчера я была пленницей его поместья. Нет-нет, сейчас не время и не место думать об этом. Потом.

– Это – целых пять теней, – сказал Ризанд. – Похоже, с меня еще две. Но позже, – добавил он, оглядываясь.

У дверей стояли двое крылатых фэйцев, знакомых мне по утреннему вторжению.

Оба улыбались.

Глава 16

Риз неторопливо подошел к своим соратникам. Он давал мне полную свободу выбора – остаться на балконе или пойти с ним.

Я помнила его обещание: одно мое слово, и мы вернемся.

Оба крылатых фэйца были высокими, они держали крылья сложенными и плотно прижатыми к сильным, мускулистым спинам. Их кожаная одежда напоминала истершиеся чешуйки какого-то змееподобного существа. У каждого за спиной висел меч простой формы. Наверное, в этом-то и таилась красота такого оружия. Видно, напрасно я наряжалась для встречи.

Один был чуть выше ростом. Его лицо оставалось в тени.

– Смелее, Фейра, – сказал он мне. – Мы не кусаемся, пока нас об этом не попросят.

К моему удивлению, ноги сами двинулись к стеклянным дверям.

– Насколько я знаю, Кассиан, никто еще не воспользовался твоим предложением, – сказал ему Риз, как всегда засовывая руки в карманы.

Второй – полагаю, Азриель – усмехнулся. Они оба повернули головы, и на их лица упала полоса золотистого света, льющегося из столовой. Должно быть, иллирианцы принадлежали к породе удивительно красивых фэйцев. Ризанду его внешность наверняка досталась по наследству от матери.

Как и их верховный правитель, воины были темноволосыми и с золотистым загаром. Но – со светло-карими глазами, в отличие от Риза. Сейчас эти глаза внимательно следили за мной и ждали, когда я наконец переступлю порог Дома ветра.

Я переступила и вскоре поняла, что всякая схожесть между Ризом и этими двумя заканчивалась на волосах и загаре.

Кассиан оглядел Риза с головы до ног, потряхивая длинными волосами:

– Однако нарядился ты сегодня, братец. И бедную Фейру заставил нарядиться.

Он подмигнул мне. В чертах его лица, невзирая на обаяние, было что-то грубое и первозданное. Казалось, он сделан из ветра, земли и пламени, а одежда и прочие атрибуты цивилизации – не более чем досадные помехи.

Что касается второго – он более отвечал представлениям о мужской красоте… Даже его лицо по-иному отражало свет, точнее – отпугивало свет. Красивое лицо, но почти непроницаемое. Пожалуй, такого, как Азриель, стоило опасаться. Не заметишь, как окажешься с кинжалом в боку. Эта мысль мелькнула у меня, когда я увидела его охотничий нож с обсидиановой рукояткой, висящий на поясе. Темные ножны украшала цепочка совершенно незнакомых мне серебряных символов.

– А это Азриель – мой непревзойденный разведчик.

Ничего удивительного. Я на всякий случай проверила, крепки ли заслоны в мозгу.

– Добро пожаловать, – произнес Азриель.

Говорил он тихо, почти без интонаций. Затем протянул мне испещренную шрамами руку. В самой руке не было ничего примечательного, а вот кожа… Казалось, ее растягивали, мяли, пачкали и рвали. Следы ожогов. Представляю, сколь ужасными были эти ожоги, если даже бессмертная кровь не исцелила их бесследно.

Кожаные доспехи Азриеля перчаток не предусматривали. Точнее, перчатки были, но выглядели странно: они оставляли пальцы открытыми, а на среднем – красовалась кожаная петля. Она предназначалась, чтобы удерживать крупный камень кобальтового цвета, укрепленный ближе к локтю. Такой же камень был и на левой руке Азриеля. «Перчатки» Кассиана украшали два камня цвета угасающего пламени.

Шершавые пальцы Азриеля сжали мои. Они были холодными, под стать его лицу.

У меня в голове крутилось слово «братец», недавно произнесенное Кассианом. Высвободившись из пальцев Азриеля, я подошла к Ризу и спросила:

– Так вы – братья?

Внешне иллирианцы выглядели похожими, как бывают похожими уроженцы одной местности.

– В каком-то смысле все придурки – братья, – пояснил Ризанд.

Мне такая мысль никогда не приходила в голову.

– А ты чем занимаешься? – спросила я у Кассиана.

Он пожал плечами, еще плотнее подобрав крылья:

– Я командую армией Риза.

Можно подумать, что свое положение он не считал чем-то серьезным. Итак, у Риза была армия. И наверное, немалая. Я переминалась с ноги на ногу. Светло-карие глаза Кассиана следили за каждым моим движением. Его рот скривился. Я ожидала, что он отпустит какую-нибудь шуточку насчет моего смущения его высоким положением. Но заговорил Азриель:

– А еще Кассиан превосходно умеет злить окружающих. Особенно среди наших друзей. Поскольку ты входишь в их число… удачи.

Меня считали другом Ризанда. Не спасительницей их земли, не убийцей, не чем-то средним между человеком и фэйри. Возможно, они не знали…

Однако Кассиан отпихнул своего «придурочного» брата, отчего Азриель слегка взмахнул крыльями, удерживая равновесие.

– И как только ты сумела построить лестницу из костей в логове Мидденгардского червя, когда твои собственные кости того и гляди переломятся?

Это уже что-то проясняло. Прежде всего бывал ли он в Подгорье? Похоже, что нет. О моем поединке с червем Кассиан знал по чужим рассказам. Того же Ризанда, например. Значит, сам он отсиживался… возможно, здесь, среди жителей Велариса. В покое и безопасности.

Я выдержала взгляд Кассиана, не желая, чтобы Ризанд вступался за меня. Своим участием он бы сделал только хуже. Возможно, я была сейчас полна яда, словно гадюка. Возможно, мне это даже нравилось, но я сказала, обращаясь к Кассиану:

– Удивляюсь, что ты сумел так долго прожить и никто даже не попытался тебя ухлопать.

Кассиан запрокинул голову и расхохотался громким и сочным смехом. Глуховатое эхо возвращало раскаты его хохота. Азриель одобрительно на меня поглядывал. Вокруг него сгущались обрывки теней, словно он был черным ульем, откуда они вылетали и куда возвращались.

Я старалась не выказывать оторопи и посмотрела на Риза, надеясь, что он объяснит особенности дарования его главного шпиона.

Однако лицо Ризанда не выражало ничего, а в глазах я уловила беспокойство. Я уже раскрыла рот, собираясь потребовать объяснений, но с балкона донесся голос Морриганы:

– Если Кассиан воет, надеюсь, Фейра велела ему закрыть свою жирную пасть.

Оба иллирианца повернулись к ней. Кассиан чуть расставил ноги, словно собирался вступить в поединок, – очень знакомая поза.

Засмотревшись на Кассиана, я чуть не пропустила другое зрелище. Тени вокруг Азриеля поредели, а его взгляд скользнул по фигуре Мор. Сегодня она надела красное свободное платье из шифона. Манжеты рукавов были отделаны золотым шитьем. Несколько гребней в виде золотых листьев удерживали свободные пряди ее волос, не давая им выбиваться на лоб.

Вокруг уха Азриеля заклубилось облачко теней. Его взгляд метнулся ко мне. Я быстро притворилась безразличной, насколько это было возможно в столь странных условиях.

– И почему я все время забываю о ваших родственных узах? – сказал Кассиан, обращаясь к Мор и кивком подбородка указывая на Риза; тот сверкнул глазами. – Вы и в одежде схожи.

Мор сдержанно поклонилась Кассиану. Я подавила вздох облегчения, испытанного при виде ее нарядного платья. По крайней мере, меня не сочтут единственной разодетой на этом обеде.

– Мне хотелось сделать приятное Фейре, – сказала она. – А ты мог хотя бы расчесать свои кудри.

Я не ошиблась насчет боевой стойки Кассиана. Он и сейчас стоял так, словно ждал нападения.

– В отличие от некоторых, у меня есть более важные занятия, чем часами торчать перед зеркалом, – сказал он.

– Разумеется, – усмехнулась Мор, откидывая свои длинные волосы за спину. – Например, расхаживать с важным видом по Веларису…

– Мы не одни, – тихо напомнил ей Азриель.

Слегка расправив крылья, он погнал всех нас в столовую. И за всеми, кроме меня, тянулись струйки темноты.

Мор потрепала Азриеля по плечу, ловко огибая его крыло.

– Аз, сегодня стычек не будет. Мы обещали Ризу.

Тени полностью исчезли. Азриель слегка наклонил голову, и черные волосы закрыли его лицо. Должно быть, он прятался от безжалостно прекрасной улыбки Мор.

Если она это и заметила, то виду не подала.

– Идем посидим, пока они выпивают, – предложила мне она.

Я не стала поднимать глаза на Риза и молчаливо спрашивать, безопасно ли это. Не до такой же степени я дура и трусиха! Я приняла приглашение и пошла с нею рядом. Мужчины окружили своего верховного правителя.

– Если, конечно, ты тоже не желаешь промочить горло, – добавила Мор, когда мы вошли в теплую столовую. – Но мне хочется пообщаться с тобой, прежде чем ты попадешь в лапы к Амрене.

Помимо внешних у столовой были и внутренние двери. От легкого дуновения ветра они распахнулись, открыв длинный коридор, красные стены которого тонули в полумраке.

Наверное, часть моей личности осталась личностью смертной девчонки. Едва я увидела невысокую худенькую женщину, внешне похожую на фэйку, мне не только вспомнились все предупреждения Риза. Пробудившаяся интуиция требовала бежать и прятаться.

Ростом она была ниже меня. Черные прямые блестящие волосы оканчивались на уровне подбородка. Гладкую кожу покрывал бронзовый загар. Миловидное лицо не блистало особой красотой, на нем застыло выражение скуки, а может – легкого раздражения. Но глаза Амрены…

Меня поразил не их серебристый цвет. Заглянув в них, я сразу же поняла всем своим существом: передо мною вовсе не фэйка. Точнее, та, кто не родилась фэйкой.

Серебро в глазах Амрены переливалось, словно клубящийся дым под стеклом.

Ее одежда состояла из кофты и штанов. В подобном наряде я щеголяла в горном доме Ризанда. Только цвет у нее другой – цвет олова с вкраплениями темных оттенков. Словно небо перед бурей. Уши, пальцы и запястья Амрены украшали жемчужины белого, серого и черного оттенков. От этой внешне хрупкой женщины исходила такая магическая сила, что сила Ризанда казалась ее тенью.

Мор тихо застонала, плюхнулась на стул в конце стола и торопливо налила себе бокал вина. Кассиан сел напротив и тоже потянулся к бутылке. Но Ризанд и Азриель продолжали стоять. Возможно, наблюдали за развитием событий. Меж тем Амрена подошла ко мне, но не вплотную – остановилась на расстоянии в пару локтей.

– Твой вкус, верховный правитель, остается безупречным. Спасибо, – произнесла она.

Ее голос, мягкий для постороннего слуха, был острее любых ножей, мечей и кинжалов, встречавшихся мне в жизни. Тонкие пальчики Амрены коснулись изящной жемчужной броши, оправленной в серебро, которую она приколола себе над правой грудью.

Так вот для кого он покупал украшения. Украшения драконихи, на которые никому и никогда нельзя посягать.

Я вглядывалась в лица Риза и Амрены, словно могла узнать, какие узы связывают их. Потом Ризанд махнул рукой, наклонил голову и сказал:

– Амрена, эта брошь тебе очень идет.

– Мне все очень идет, – ответила она, и ее жуткие, завораживающие глаза вновь встретились с моими.

Словно молния промелькнула.

Амрена подошла еще ближе, неторопливо принюхалась. Я была на пол-локтя выше ее, но вдруг почувствовала себя маленькой и робкой. Однако голову не опустила. Не знаю почему, но мне не хотелось склонять перед нею голову.

– Стало быть, теперь нас двое, – сказала Амрена.

Мои брови почти сомкнулись на переносице.

В ответ губы Амеры сложились в красную косую черту.

– Мы с тобою обе родились иными, а потом оказались запертыми в новых, странных телах.

Я решила, что ни в коем случае не желаю знать, кем она была прежде.

Кивком подбородка Амрена указала мне на стул рядом с Мор. Ее волосы переливались, словно расплавленная темнота, если таковая существовала. Сама она села напротив меня. Азриель устроился по левую руку от нее, а Риз – по правую от меня.

Место во главе стола пустовало.

– Хотя есть и третья, – продолжала Амрена, глядя на Ризанда. – Думаю, ты уже несколько веков подряд не получаешь вестей от Мирьямы… А интересно бы узнать.

– Амрена, пожалуйста, ближе к делу. Я умираю от голода, – сказал Кассиан и, видимо для пущей убедительности, округлил глаза.

Мор поперхнулась вином. Амрена посмотрела на воина, устроившегося справа от нее. Азриель, сидящий по другую руку, напряженно следил за обоими.

– Что, Кассиан? Видно, нынче некому согреть твою постель? До чего же трудно быть иллирианцем и не иметь других мыслей в голове, кроме тех, что связаны с твоей любимой частью тела.

– Ты же знаешь, Амрена, я всегда рад покувыркаться с тобой в постели, – сказал Кассиан, ничуть не страшась ни серебристых глаз, ни силы, излучаемой этой женщиной. – И еще я знаю, как ты любишь иллирианских мужчин.

Улыбка Амрены сделалась змеиной.

– Как я слышал, Мирьяма и Драконий живут вполне счастливо и благополучно, – сказал Ризанд. – А что именно тебя интересует?

Склонив голову набок, Амрена изучающе разглядывала меня. Я изо всех сил старалась не съежиться под ее взглядом.

– До сих пор только однажды человека превратили в бессмертное существо. Интересно, что это повторилось сейчас, когда вернулись все древние игроки. Однако Мирьяме даровали долгую жизнь, а не новое тело. Тебе же, девочка…

Она снова принюхалась. Мне показалось, будто меня раздели догола и положили на стол. В глазах Амрены мелькнуло удивление. Риз лишь молча кивал. Я не знала смысла этого принюхивания и разглядывания, но уже чувствовала себя уставшей. Уставшей от чужих оценок и выводов.

– Тебе сотворили кровь, жилы и кости. Смертная душа в бессмертном теле.

– Я хочу есть, – объявила Мор, слегка пихнув меня бедром.

Она щелкнула пальцами, и на столе появились тарелки, доверху наполненные жареной курятиной, зеленью и хлебом. Простое, но вполне достойное угощение. Ничего напоминающего тяжеловесные званые обеды. Возможно, мне стоило явиться сюда в теплой кофте и штанах. Такая одежда больше соответствовала бы простоте этой трапезы.

– Амрена и Риз могут проговорить всю ночь, а мы будем лишь зевать от скуки. Не стоит дожидаться, когда они сами наконец-то проголодаются. – Мор взяла вилку и цокнула языком. – Я спрашивала у Риза, могу ли пригласить тебя на обед. Только мы с тобой, и больше никого. Он ответил, что ты вряд ли захочешь. Но скажи честно, с кем тебе предпочтительнее находиться – с двумя древними источниками скуки или со мной?

– Напоминаю забывчивым: мы с тобой одного возраста, – нарочито растягивая слова, ответил ей Ризанд.

– Почему-то всем хочется сразу же затеять длиннющий разговор, – сказала Мор, предостерегающе зыркнув на Кассиана, который уже собирался раскрыть рот. – А нельзя ли вначале набить желудки и уже потом работать языком?

Я была свидетельницей весьма любопытного равновесия между заместительницами Риза: устрашающей первой и жизнерадостной второй. Если положение Мор выше положения Кассиана и Азриеля, значит имелась иная причина ее поведения, которое я бы назвала непочтительно-кокетливым. Существовала некая сила, позволявшая ей затевать стычку с Амреной – о чем сегодня уже говорил Риз – и выходить без единой царапины.

Азриель тихо усмехнулся и тоже взялся за вилку. Я последовала его примеру, однако подождала, пока он откусит и прожует первый кусок. На всякий случай.

Еда была вкусной. Даже очень. А вино…

Я не успела заметить, как Мор налила мне бокал и чокнулась со мной.

– Не позволяй этим старым занудам верховодить тобой.

– Кто бы говорил, – пробормотал Кассиан.

Он хмуро взглянул на Амрену. Та почти не притронулась к еде на своей тарелке.

– Всегда забываю, как это жутко, – произнес он совершенно непонятную мне фразу, после чего бесцеремонно взял тарелку Амрены, переложил половину содержимого на свою, а остальное передал Азриелю.

– Я постоянно говорю ему, чтобы вначале спрашивал разрешения, – сказал Азриель, перекладывая себе оставшуюся часть с тарелки Амрены.

Амрена щелкнула пальцами, и пустая тарелка исчезла из покалеченных рук Азриеля.

– Если, парень, ты не сумел воспитать его за столько веков, сомневаюсь, что это получится у тебя теперь.

Она аккуратно разложила ненужные ей столовые приборы.

– Ты совсем не ешь? – спросила я Амрену.

Это были мои первые слова с тех пор, как я села за стол.

– Такую пищу – нет, – ответила она, блеснув раздражающе-белыми зубами.

– Чтоб мне свариться в Котле, – воскликнула Мор, залпом опрокидывая в себя вино. – Может, не будем вдаваться в подробности?

Мне почему-то тоже совсем не хотелось выяснять, чем питается Амрена.

– Напомни, чтобы я почаще устраивал семейные обеды, – усмехнулся Риз.

Семейные обеды, а вовсе не чопорные придворные собрания. А сегодня… либо они не знали, что я появилась здесь, дабы решить, действительно ли хочу помогать Ризу. Либо они не собирались «играть в приличия» и предстали передо мной такими, какие есть. Они одевались, во что им хотелось. Я все больше убеждалась: явись я сюда в ночной сорочке, их бы это не удивило и не возмутило. И впрямь редкое сообщество. А в войне с Сонным королевством… кем они окажутся для Ризанда и для его противников?

Все, кроме Амрены, сосредоточились на еде. Мне показалось, что Азриель окружил себя коконом тишины. Он потягивал вино, а я вновь разглядывала странный камень у него на рукаве. Азриель это заметил. У меня возникло ощущение, что он подмечает и запоминает все мои движения, слова и даже вдохи и выдохи. Почувствовав мой интерес к странным камням, он поднял обе руки, чтобы я лучше видела синие овалы.

– Эти камни называются сифонами. Они собирают в себя магическую силу и потом направляют в нужное место. Мы пользуемся ими во время сражений.

Из всех присутствующих такие камни были только у него и Кассиана.

Отложив вилку, Риз дополнил слова Азриеля:

– Сила могучих иллирианских воинов обычно подчиняется правилу: «Вначале сжечь дотла, а потом задавать вопросы». Они наделены силой убивать, но почти лишены других магических дарований.

– Это дар жестоких, воинственных существ, – добавила Амрена.

Азриель кивнул. Сейчас тени клубились вокруг его шеи и запястий. Кассиан сердито поглядел на него, однако Азриель словно не видел ни взгляда, ни напряженного лица Кассиана.

Риз продолжал объяснения, хотя я чувствовала, что одновременно он подмечает все происходящее между его главным разведчиком и главнокомандующим армией.

– Иллирианцы выпестовали эту силу, чтобы получить преимущество в сражениях. Но она достаточно груба и необузданна. Сифоны пропускают ее через себя, что позволяет Кассиану и Азриелю получать… разновидности силы. Она разнится и по мощи, и по проявленному воздействию. Так получается оружие, щиты, стрелы и копья. Представь, что тебе понадобилось покрасить стену. Одно дело – плеснуть на нее краской из ведра, и совсем другое – взять кисть. Во время сражений сифоны делают магическую силу более точной и менее заметной. Без их помощи все происходило бы куда грубее и опаснее. Особенно когда в сражении не очень-то развернешься.

Сколько же такой силы протекло через Кассиана и Азриеля и не она ли оставила эти страшные отметины на руках последнего?

Кассиан согнул пальцы, любуясь прозрачными красными камнями:

– До чего они красивы.

– Одно слово – иллирианцы, – пробормотала Амрена.

Кассиан оскалил зубы, показывая напускное удивление, затем допил вино в своем бокале.

И вот с этими… хм, соратниками Риза мне предстояло познакомиться поближе и решить, смогу ли я работать с ними, смогу ли рассчитывать на их помощь, если война с Сонным королевством все-таки начнется… О чем бы их спросить? Я изо всех сил соображала, глядя, как тени вокруг Азриеля снова исчезают.

– Как ты… я хотела сказать, как вы оба – ты и правитель Кассиан…

Кассиан взвыл от смеха, расплескав вино и забрызгав платье Мор. Та вскочила и, бормоча ругательства, схватила салфетку, чтобы не дать вину впитаться в ткань.

Кассиан продолжал выть. Азриель лишь слегка улыбался, беспокойно наблюдая, как Мор взмахнула рукой и все капли пролитого вина оказались на боевых доспехах Кассиана. Наверное, эти же доспехи служили ему во время полетов. У меня пылали щеки. Сама того не зная, я что-то нарушила. И хорошо еще, что ответом на мою глупость был смех.

– Кассиан – вовсе не правитель, – пояснил Риз. – Но я уверен, ему очень лестно, что ты поставила его столь высоко. – Он оглядел свой внутренний круг. – Раз уж речь зашла о том, кто есть кто, Азриель тоже не является правителем. И Амрена. Хочешь – верь, а хочешь – нет, но Мор здесь единственная чистокровная фэйка, достойная высокого титула.

Почему же Риз не упомянул себя? Уловив мой вопрос, он сказал:

– Я наполовину иллирианец. Во всем, что касается чистопородных фэйцев, я сознаю: полукровкой был, полукровкой и останусь.

– Значит, вы трое не принадлежите к фэйской знати? – спросила я.

Кассиан перестал смеяться:

– Иллирианцы никогда не были фэйцами – ни знатными, ни обыкновенными. И рады этому.

Он закинул прядь черных волос за ухо. Круглое, какими когда-то были и мои уши.

– И к фэйри мы тоже не имеем никакого отношения, хотя некоторые и пытаются нас так называть. Мы просто-напросто иллирианцы. В лучшие времена нас считают невосполнимой воздушной кавалерией Двора ночи, а в худшие – безмозглой солдатней.

– Добавлю, что худшие времена значительно протяженнее лучших, – пояснил Азриель.

Я уже не стала спрашивать, являются ли и тени отличительной чертой иллирианцев.

– Я вас обоих не видела в Подгорье, – сказала вместо этого.

И нет, эти слова не вырвались у меня случайно. Я должна знать наверняка, были ли они там и видели ли меня и мое «сотрудничество» с…

За столом стало тихо. Никто не решался взглянуть на Ризанда. Даже Амрена.

– Никого из нас там не было, – ответила Мор.

Лицо Риза превратилось в ледяную маску.

– Амаранта не подозревала об их существовании. А когда некоторые услужливые прихвостни хотели выдать ей тайну, у них начисто отнимался разум.

Меня прошиб холодный пот. Не из-за того, что Ризанд проделывал с болтунами своего же двора, а…

– И вы целых пятьдесят лет скрывали от нее этот город и его жителей?

Кассиан уткнулся в тарелку. Казалось, ему хочется вывернуться из кожи вон.

– Мы и дальше будем хранить в тайне существование Велариса и всех, кто его населяет. Пятьдесят лет или пятьсот – значения не имеет, – сказала Амрена.

Уклончивый ответ, если ее слова вообще можно назвать ответом.

Когда Амаранта утащила Риза в Подгорье, он не ожидал, что однажды снова увидит свой внутренний круг. Но даже там он заботился об их безопасности.

А по оставшимся это ударило очень больно. Им было тяжело жить с осознанием жертвы, на которую ради них пошел Ризанд. Даже Амрене.

Возможно, их совесть будоражила не только судьба Риза, который десятки лет мучился в подземных лабиринтах Амаранты. Ведь не все подданные Двора ночи оказались счастливыми жителями Велариса. Кто-то остался за пределами города. Это тоже больно било по душам четверых соратников Риза. И все же выбрать один город, одно место и сберечь его – это лучше, чем ничего. Возможно… сама мысль о том, что в Притиании остался уголок, не затронутый зверствами и жестокостью… эта мысль давала им утешение.

Потом заговорила Мор слегка хриплым голосом. Она кивала в такт словам, и свет играл на ее золотых гребнях.

– Среди жителей Велариса ты не найдешь никого, кто бы не знал о том, что творилось за пределами. Или кто бы не знал, какой ценой оплачена их спокойная и благополучная жизнь.

Я не хотела спрашивать о цене. Глубокая, пронизанная болью тишина сказала мне достаточно.

И тем не менее если они смогли пережить эту боль и не утратили способности смеяться… У меня появился вопрос, который я решила задать Азриелю. Даже со своими тенями он почему-то казался мне не столь опасным, как Кассиан. Впрочем, я могла и ошибаться.

Откашлявшись, я спросила:

– А как вы все встретились?

Вполне невинный вопрос, который позволит мне прочувствовать возможных соратников и узнать, из какого теста сделан каждый.

Азриель не ответил, повернулся к Кассиану. Тот же смотрел на Риза, и его лицо выражало такую любовь и одновременно такую вину, что я едва не поддалась интуитивному порыву и не протянула к нему руку.

Кассиан, конечно, услышал мой вопрос и понял молчаливую просьбу друга рассказать вместо него историю их встречи.

– Поначалу каждый из нас ненавидел остальных, – слегка улыбнувшись, сказал он.

А глаза Риза померкли. Представляю, какие жуткие воспоминания пробудили в нем мои вопросы об Амаранте…

Исповедь в обмен на исповедь. Мне подумалось, что он это делал ради меня. А возможно, ему требовалось сказать о чем-то вслух, однако сам начать этот разговор он не мог, поскольку его слова добавили бы соратникам и боли, и чувства вины.

Кассиан продолжал, отвлекая мое внимание от молчаливого верховного правителя:

– Возможно, мы с Азом и придурки. Но у нас есть еще одна особенность: мы – побочные дети. Незаконные. Видишь ли, иллирианцы… Мы любим наш народ и наши традиции. Но иллирианцы живут кланами или военными поселениями, на самом севере, в окружении гор, и очень не любят пришлых. Особенно фэйскую знать, которая пытается втолковывать им, как надо жить. А еще иллирианцы повернуты на своих родословных. У них есть собственная знать, свои правители и принцы. Аз… – Кассиан приумолк и указал на друга, красный сифон на его руке ярко вспыхнул. – Так вот, Аз был побочным сыном одного местного правителя. И если побочный сын правителя вызывает ненависть, ты даже представить себе не можешь, как ненавидят сына лагерной прачки и солдата, чье имя она не помнила или не желала вспоминать.

Он слегка пожал плечами, но злой блеск светло-карих глаз показывал, насколько болезненна для него эта тема.

– Когда отец Аза вместе со своей очаровательной женой обнаружили, что парень-то, оказывается, «певец теней», его отправили в наш лагерь на выучку.

«Певец теней». Какие странные слова. Если это – титул, то весьма подходящий для Азриеля.

– Здесь я должен кое-что пояснить, – вмешался в разговор Риз. – Как и дематии, «певцы теней» встречаются редко. Все дворы на всех континентах стремятся заполучить хотя бы одного «певца», поскольку те умеют не только перемещаться совершенно бесшумно, но и способны чувствовать и слышать недоступное остальным.

Так вот почему Азриель постоянно окружен тенями! Может, они что-то нашептывают ему? Я украдкой глянула на него, но холодное лицо Аза оставалось бесстрастным.

– Когда Аза зашвырнули в наш лагерь, командир чуть не обделался от радости. Я же… я, считай, попал в лагерь совсем сопляком. Едва мать отняла меня от груди и я более или менее научился ходить, меня отправили в самое жуткое захолустье. Бросили в лужу с грязью: захлебнусь или выживу.