Текст книги "Десять правил обольщения"

Глава 22

– Мне следовало бы немедленно убить тебя за то, что заставляешь меня идти туда.

– Возможно. Но ты этого не сделаешь. Ты сам виноват, что вернулся в Лондон. Я бы на твоем месте держался подальше отсюда до конца лета.

– Откуда мне было знать, что Калли угораздит устроить летний бал? – Ник отхлебнул изрядный глоток скотча из бокала, который держал в руке, и перестал хмуро смотреть на брата. Близнецы расположились в кабинете Ролстона, а тем временем в саду оркестранты начали настраивать свои инструменты. Меньше чем через час добрая половина лондонской элиты – те, кто остался в городе на июль, – также окажется в этом саду. Ник беспокойно поерзал в своем вечернем костюме.

– Кто хоть когда-либо слышал о летних балах?

– Калли подумала, что это хороший способ привлечь внимание общества к Джулиане, – ответил Ролстон, отказываясь вступать в пререкания с братом. – Позволь напомнить тебе, что наша сестра страдает по причине подпорченной репутации.

– И все из-за того, что наша мать была… – проворчал Ник в свой бокал.

– Да. Что поделаешь? Высший свет, похоже, мало озабочен выяснениями, как и почему. – Ролстон подался вперед, чтобы добавить янтарной жидкости в бокал Ника. – Калли счастлива, что ты здесь. Джулиана тоже будет очень рада. Постарайся как следует повеселиться сегодня вечером.

«Повеселиться».

Как будто это возможно.

Прошло уже пять дней с тех пор, как он покинул Изабель, и ни секунды из этого времени он не испытывал радости. Ник очень сомневался, что вечер, проведенный в темном саду, в обществе жеманных лондонских мисс и их назойливых мамаш сможет что-нибудь изменить.

Напротив, он был твердо уверен, что вечер в темном саду заставит его вспоминать Изабель. А если придется еще и танцевать с женщинами, то он точно сойдет с ума.

– Есть и еще кое-что, о чем тебе следует знать.

Глаза Ника сузились до крошечных щелок.

– Что такое?

– Тебя все еще считают завидной добычей. Я думаю, многие женщины сегодня придут исключительно ради тебя.

– Я женат.

– Эта новость не получила огласки, как ты знаешь. В самом деле, любой бы подумал, что ты сообщишь родному брату об изменении своего семейного положения несколько раньше, чем вернешься в Лондон.

– Тогда, может, мне уйти и избавить от всех неприятностей, которые тебе приходится терпеть в моей компании?

– Сядь. Ты упрямый осел.

Ник навис над братом.

– Попробуй назвать меня так еще хоть раз!

Ролстон демонстративно спокойно налил себе скотча в бокал.

– Я не собираюсь драться с тобой в моем кабинете в вечернем костюме. Калли снимет с меня голову.

Невозмутимый ответ Ролстона несколько притушил боевой запал Ника. Он снова сел, наклонившись вперед и опустив голову в ладони, потирая лицо, словно стараясь стереть с него неудовлетворенность и раздражение. Когда он поднял взгляд, Ролстон смотрел на него с пониманием.

– Она заморочила тебе голову, брат.

Это был первый раз, когда Ролстон упомянул Изабель, помимо короткого резкого разговора, во время которого Ник объявил о своей женитьбе. И Ник понимал, что может проигнорировать эти слова и его брат-близнец предоставит ему время, в котором он так нуждался.

Но Ник не хотел игнорировать их. Он начал говорить, больше для себя, чем для брата.

– У нее такая внутренняя сила, как ни у кого, с кем мне довелось встречаться. Когда она верит во что-то или борется за то, что принадлежит ей, – она королева. Она не имеет ничего общего с женщинами, которых мы знаем. Если что-то нужно сделать, она делает это. – Он поднял взгляд на брата. – Когда я первый раз поцеловал ее, она была в брюках.

Уголок рта Ролстона приподнялся в усмешке.

– В этом есть своя прелесть.

– Но ей также свойственна мягкость. Глубоко укоренившаяся неуверенность, которая пробуждает во мне желание защитить ее во что бы то ни стало. – Ник потер подбородок ладонью, вспоминая Изабель. – И она так прекрасна. С этими карими глазами… в которых можно утонуть… – Он умолк, думая о ней. Тоскуя по ней.

– Ты ее любишь.

Ник встретил понимающий взгляд брата.

– Больше, чем считал возможным.

Ролстон снова откинулся на спинку кресла.

– Тогда почему ты здесь, хлещешь скотч у меня в кабинете?

– Потому что она меня не любит.

– Чепуха! – Слово прозвучало резко и искренне.

Ник сокрушенно покачал головой:

– Благодарю тебя за поддержку, Гейбриел, но уверяю тебя: Изабель меня не любит.

– Ну что ж, тогда ты можешь заставить ее полюбить тебя.

Ник снова покачал головой:

– Нет. Я покончил с попытками заставить женщину полюбить меня. Я провел всю свою жизнь в погоне за женщинами, которые решительно не желали меня любить. Я усвоил этот урок.

Ролстон смерил его оценивающим взглядом:

– Это не погоня за какой-то женщиной. Она твоя жена. Которую ты действительно любишь. По-настоящему!

Боже, как он ее любил!

Он никогда не испытывал такой ужасной боли, как та, которая пронзила его, когда Изабель объявила, что вышла за него из чувства долга, а не по любви. Но эта боль, похоже, не уменьшила его чувства к ней.

Он зарылся пальцами в волосы. И обдумал свои возможности. Они женаты, слава Богу. Он не сможет находиться вдали от нее все время. И не собирался оставаться вдали от нее. Ему хотелось вскочить на коня и помчаться назад в Йоркшир, схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. А затем увезти в старый замок и заниматься любовью до тех пор, пока она не примет его назад. И потом провести остаток жизни, делая ее счастливой.

Если она не может любить его сейчас, может быть, однажды научится его любить.

Но она никогда не полюбит его, если он останется в Лондоне.

Она нужна ему.

Он взглянул на брата, полный решимости.

– Я возвращаюсь назад в Йоркшир.

Ролстон хлопнул его по бедру.

– Прекрасно! – Он встал. – Но сначала ты должен поприсутствовать на этом чертовом балу, иначе моя жена никогда меня не простит.

Ник тоже встал, воодушевленный своим решением.

Он пойдет на этот бал. А затем поедет к своей жене.

– Ник!

Тот обернулся, стоя у стола с напитками, где наливал лимонад, жалея, что это не скотч, и увидел свою невестку, приближавшуюся к нему.

Он отвесил ей изысканный поклон.

– Леди Ролстон, – протяжно произнес он. – Как много гостей! Какой успех! Вы поистине величайшая хозяйка в свете.

Калли рассмеялась и сказала, понизив голос:

– Только не говорите этого при леди Джерси. Иначе она никогда не пригласит нас в «Олмак».

Он насмешливо вскинул бровь:

– И это будет достойно сожаления.

Калли широко улыбнулась.

– Я очень рада видеть вас. Ролстон сказал мне, что вы в городе, но больше ничего. – Ее улыбка растаяла. – Как ваши дела?

Ник на мгновение задумался над серьезным тоном Калли, затем сказал:

– Как видно, мой брат рассказал вам достаточно. – Увидев, как Калли покраснела, он улыбнулся. – Сейчас мне намного лучше, чем несколько часов назад.

Калли удивленно подняла брови:

– Уж не этот ли бал изменил ваше настроение?

Ник рассмеялся над нелепостью подобного предположения:

– Нет, миледи.

Она тоже рассмеялась, и тут появилась его сестра со счастливой улыбкой на лице. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, Джулиана сказала:

– Не могу поверить! Мне даже не сообщили, что ты вернулся в город! Ты должен обязательно прийти к нам с визитом завтра.

Ник отрицательно покачал головой:

– Боюсь, не смогу. Я должен уехать из города на рассвете.

Джулиана обиженно надула губы:

– Для чего? Ты едва успел поздороваться!

Ник колебался, не желая сообщать своей несдержанной сестре о женитьбе в таком публичном месте.

– У меня крайне неотложные дела, требующие моего присутствия, – сказал он. – Но уверяю тебя, ты будешь очень, очень рада результатам, когда я завершу свою поездку.

– Ну что ж, надеюсь, это включает щедрый подарок, – поддразнила Джулиана, глядя куда-то через плечо Ника. – Калли, кто это?

– Кто? – Калли встала на цыпочки, проследив за ее взглядом.

– Т-ш-ш! – Джулиана замахала руками. – Я хочу услышать, как ее объявят.

Ник закатил глаза и потянулся за пирогом, краем глаза отметив, что обе женщины улыбаются как идиотки.

– Леди Николас Сент-Джон.

Все кругом замолкли, а Ник застыл на месте. Наверняка он не так расслышал. Он медленно повернулся к лестнице, ведущей из дома в сад, откуда входили гости. Там, ослепительная в самом потрясающем алом платье, которое он когда-либо видел, стояла Изабель.

«Что она здесь делает?»

Ник не мог оторвать от нее глаз. У него мелькнула мысль, что, может, ему это только кажется. Что на самом деле ее здесь нет. В Лондоне. В саду у его брата.

Джулиана ткнула его в бок длинным изящным пальцем.

– Ник, не будь идиотом. Разве ты не видишь, что она напугана? Ты должен подойти к ней.

Эти слова подстегнули его, и он двинулся к своей жене. Сначала шагом, но потом решил, что это слишком долго. И тогда он побежал. Что почти наверняка грозило обернуться скандалом. Но его это ничуть не волновало. Позже он извинится перед Калли.

Потому что он хотел только одного – поскорее добраться до Изабель.

И прикоснуться к ней.

И убедиться, что он вовсе не сошел с ума. Что она на самом деле здесь. Что она действительно приехала за ним.

Было определенное преимущество в том, чтобы бежать среди бала. Ошеломленная толпа стремилась убраться с его пути, и в считанные секунды он оказался уже у подножия лестницы и взлетел по ступенькам, чтобы встретиться с ней. Она наблюдала за ним все это время, широко раскрыв встревоженные карие глаза, полные удивления, возбуждения и чего-то еще, что он не осмеливался назвать.

Достигнув ее, он остановился всего в нескольких дюймах, упиваясь ощущением ее близости.

Он видел, как она глубоко вздохнула и ее груди очаровательно поднялись над вырезом шелкового платья.

– Милорд. – Она присела в глубоком реверансе и прошептала: – Я скучала по тебе.

Когда их глаза встретились, он увидел, что она говорит правду.

– Я тоже скучал по тебе. – Он протянул к ней руку, но прежде чем успел коснуться ее, твердое многозначительное покашливание остановило его движение.

– Николас, – сказал Гейбриел, оказавшийся рядом, голосом спокойным, но настойчивым, – может, ты все-таки проводишь свою жену в дом?

Изабель покраснела и отвела взгляд от толпы, разглядывавшей их с беззастенчивым любопытством.

– Да, конечно. Миледи?

Они вошли в дом молча, двигаясь вдоль шеренги гостей, ожидающих, чтобы их объявили, и заметно разочарованных тем, что упустили наиболее захватывающее событие вечера.

Втащив Изабель в первую же попавшуюся им на пути комнату, Ник плотно затворил за собой дверь и запер ее на задвижку, чтобы их не побеспокоили. Они оказались в библиотеке, слабо освещенной единственным канделябром, стоявшим на каминной полке.

Он увлек ее в круг света и жадно поцеловал, отчаянно желая ощутить ее вкус – всю ее, без которой он так истосковался. Он впивался в ее рот, лишая ее дыхания. Она отвечала на его ласки, сплетая свой язык с его, и, когда она судорожно вздохнула от удовольствия, он удовлетворенно застонал. Губы его стали мягче, поцелуй нежнее, и он закончил его значительно спокойнее, чем начал.

Прислонившись лбом к ее лбу, он сказал:

– Привет.

– Привет, – ответила она со смущенной улыбкой.

– Боже, я так скучал по тебе! По твоим объятиям, по твоему запаху, Изабель. Мне так тебя не хватало.

Она коснулась его губ, прерывая поток слов.

– Ник, – прошептала она, и одним этим словом принесла ему исцеление.

– Ты приехала в Лондон…

– Да.

– И давно ты здесь?

– Три дня.

Три дня, и никто ему не сказал!

– Гейбриел заплатит за то, что утаил это от меня.

– Я попросила его не говорить тебе. Я была еще не готова. Я хотела быть красивой для тебя.

Он укоризненно покачал головой.

– Для меня ты всегда красива. – Она опустила голову, но он поднял ее пальцем за подбородок. – Всегда, Изабель. В трауре, в брюках, в шелках… вообще безо всего. Ты всегда для меня прекрасна.

– Я должна кое-что тебе сказать. – Она умолкла, затем, глубоко вздохнув, произнесла: – Николас Сент-Джон! Послушай меня. Я тебя люблю. Я люблю тебя больше, чем могла себе представить. Я любила тебя в день нашей свадьбы. И в день, предшествовавший ему. И еще днем раньше. Я сказала то, что сказала, потому что боялась, что если скажу тебе правду, то настанет день, когда ты меня покинешь и я останусь в печали и одиночестве с разбитым сердцем, ибо тебя со мной не будет.

Слезы подступили к ее глазам и заструились по щекам, когда она продолжила:

– Но не сказав, что люблю, я не стала любить тебя меньше. А ты все равно уехал. И я осталась в печали и одиночестве с разбитым сердцем. Поэтому я приехала сюда. Потому что мне было невыносимо думать, что ты не знаешь, как я люблю тебя.

Изабель умолкла, тяжело дыша, эмоции душили ее. Она встретила его взгляд, и там, в глубине его голубых глаз, она увидела того Ника, которого, как она думала, навсегда потеряла в своей спальне из-за своих дурацких слов. Она не знала, что ему сказать, чтобы завоевать снова. Поэтому высказала то, что было у нее на сердце:

– Я приехала в Лондон, чтобы сказать, что люблю тебя. Пожалуйста, ты должен мне поверить.

Он подступил к ней и повернул к себе ее лицо, приподняв за подбородок. Слова, которые он произнес, шли из глубины его сердца:

– Я больше никогда тебя не покину, Изабель. Мне так жаль, что я поступил подобным образом. Прости меня. Я уже собирался вернуться, клянусь. – Поцелуй, который он запечатлел на ее губах, был нежным и опьяняющим и подтверждал обещание, звучавшее в его словах.

Когда он поднял голову, из глаз Изабель снова хлынули слезы.

– Ты уехал, не дав мне времени все исправить.

Он сжал ее в объятиях.

– Я знаю. Прости меня.

Она сбивчиво заговорила, уткнувшись ему в грудь:

– Я хочу все исправить, Ник.

– Я знаю.

– Я подумала, ты решил, что больше меня не любишь.

Он слегка отстранился и заглянул в ее встревоженные глаза.

– Ну что ты, Изабель. Бог с тобой, я люблю тебя теперь еще больше, чем раньше.

Она улыбнулась ему сквозь слезы:

– Хорошо. Я подумывала послать тебе Волюптас в знак примирения, но она слишком тяжелая.

– Я бы предпочел, – сказал Ник с улыбкой, – получить что-нибудь более реальное. – Он снова завладел ее ртом и целовал долго, пока они оба не задохнулись. Когда они прервались, Изабель обвила его шею руками, а Ник окинул ее лукавым взглядом.

– Твое платье просто потрясающее.

– Тебе нравится? – Она по-кошачьи прильнула к нему, и он застонал.

– Откуда ты его взяла? – пробормотал он, уткнувшись в уголок между ее плечом и шеей.

– Калли попросила свою модистку прислать его. У меня было только одно условие.

Ник принялся целовать ее груди.

– Мм?

Она судорожно вздохнула, когда его пальцы нашли ее соски под тканью.

– Чтобы оно было красное.

Ник поднял голову. В глазах его пылал огонь страсти.

– Оно великолепно. Я хочу снять его с тебя, чтобы получше рассмотреть.

Она захихикала на его поддразнивание.

– Нет, Ник. Нужно вернуться на бал. Мы уже и так устроили немыслимый спектакль. – Она ахнула отпрянув. – Думаешь, Калли когда-нибудь простит нас? Мы испортили ей вечер!

Ник рассмеялся над ее озабоченностью:

– Изабель, насколько я знаю мою невестку, она будет вовеки нам благодарна за представление. Оно станет образцом для всех последующих вечеринок в Ролстон-Хаусе, да спасет Господь моего брата. – Он поправил выбившийся локон. – Но если ты хочешь вернуться на бал, мы возвращаемся туда.

Она робко улыбнулась ему:

– Признаюсь, я хочу вернуться на бал, любимый мой. По двум причинам. Причем не последняя из них та, что я люблю танцевать со своим мужем.

– Отличная идея. – Глаза его потемнели. – Я очень хочу, чтобы все увидели, как я танцую со своей женой.

С последним тайным поцелуем они прошли назад по коридорам на террасу, где сразу же множество глаз устремилось на них.

Изабель сжала руку Николаса:

– Все на нас смотрят.

Он поднял ее руку к губам и поцеловал через шелк перчатки, затем прошептал ей на ухо:

– Они подсчитывают в уме время, которое мы провели наедине.

Она подняла на него смущенный взгляд:

– Для чего?

Ник многозначительно приподнял брови.

Изабель ахнула, прикрывшись ладошкой.

– Не может быть!

Ник рассмеялся, и у нее перехватило дыхание – так он был красив.

И принадлежал ей.

Как и она принадлежала ему.

Они спустились по лестнице и прошли в сад, держась за руки, как вдруг кто-то окликнул их:

– Сент-Джон!

Ник остановился, прижав к себе Изабель, когда мужчина приблизился. Он был высок, строен и очень красив. Сюртук сидел на нем превосходно, а сапоги были отлично начищены. В руке он держал трость с серебряным набалдашником и двигался с небрежным видом, специально предназначенным убедить окружающих, что перед ними богатый денди.

Он остановился перед ними, и Ник сжал руку Изабель.

– Денсмор.

Глаза Изабель широко раскрылись. Это Денсмор? Этот красивый, исключительно элегантно одетый мужчина с глуповатой улыбкой и есть Денсмор, которого они так опасались?

Денсмор коротко поклонился и повернулся к Изабель.

– Полагаю, леди Изабель…

Не потребовалось много времени, чтобы ее личность стала известна толпе. Их невестка сработала быстро.

– Николас, – поправила его Изабель.

– Прошу прощения?

– Если вы обращаетесь ко мне, милорд, вам следовало сказать «леди Николас». – Она ощутила одобрение Ника, омывшее ее теплой волной.

Денсмор с широкой улыбкой переводил взгляд с мужа на жену и обратно.

– Я был уверен, что меня разыгрывают, но вы и вправду женаты.

Ах да. Он и в самом деле приятель ее отца.

Изабель изобразила свою самую лучезарную улыбку:

– Поверьте, я вовсе вас не разыгрываю.

Ник с притворной серьезностью покачал головой:

– Моя жена не имеет склонности к розыгрышам, Денсмор.

– По крайней мере незнакомцев, – добавила она, заметив ямочку на щеке мужа.

Как ей нравилась эта ямочка! Надо будет сказать ему об этом.

Денсмор задумчиво покачивался на каблуках.

– Ну что ж, – сказал он, а затем: – Отлично! Все складывается превосходно!

Ник снова сжал руку Изабель.

– Я тоже так считаю.

– Нет, Сент-Джон. Я имею в виду, что теперь вы можете заняться делами покойного графа-расточителя. В любом случае я никогда не хотел лишней ответственности. – Он понизил голос до конспиративного шепота: – Не выношу подобной чепухи.

– Мы не уверены, – произнесла Изабель с невозмутимым видом, вызвав усмешку у своего мужа.

– Прекрасно! – воскликнул Денсмор, видимо, не расслышав ее слов. Он хлопнул Ника по плечу. – Я пришлю своего поверенного завтра, чтобы обсудить детали. Вы не против? Просто фантастика, должен сказать! – Он помолчал. – Не повезло вам с отцом, леди Николас. Простите. Мои соболезнования.

И не дожидаясь ответа, Денсмор удалился, оставив Ника и Изабель в изумлении наблюдать, как он исчезает в толпе.

Изабель обернулась к мужу, удивленная тем, как таинственный попечитель, которого она так ужасно боялась, просто-напросто самоустранился.

– Похоже, я унаследовал проблемы Таунсенд-Парка.

Изабель усмехнулась его притворному недовольству.

– Как же ты теперь сумеешь выжить?

– Трудно даже вообразить. – Он поднял ее руку, коснувшись губами затянутых перчаткой пальцев.

Он взглянул на нее, и у Изабель перехватило дыхание при виде чувства, горевшего в глубине его голубых глаз.

– Это верно.

Он стоял так близко. Ей стоило лишь потянуться и поцеловать его…

«Нет. Это совершенно неприемлемо. Сколько времени еще им торчать на этом дурацком балу?»

В глазах Ника вспыхнуло понимание. Он наклонился к ней ближе.

– Скоро, – тихо прошептал он голосом, полным обещания. – Не хочешь ли ты потанцевать, красавица?

Она не смогла сдержать радостного румянца, густо окрасившего ее щеки.

– С удовольствием.

Он увлек ее в толпу танцующих, кружившихся под звуки вальса. Когда они уже довольно долго вращались и покачивались под музыку, Ник заметил на лице жены загадочную улыбку и спросил:

– О чем ты думаешь?

– Я думаю о второй причине, заставившей меня вернуться на бал.

Он приподнял одну бровь:

– И что же это за причина?

– Показать всем лондонским леди, читавшим «Жемчуга и мантильи», что этот заслуживающий внимания лорд удачно и бесповоротно захвачен.

Взрыв его смеха был слишком громким, и прижал он ее к себе слишком тесно, чем привлек внимание всех без исключения танцующих вокруг пар.

После сегодняшнего бала о них будут судачить в свете долгие месяцы. И пересуды эти станут еще более злыми, когда обнаружится, что она дочь графа-расточителя… и ей полагается носить траур.

Но раз она танцует и смеется в сильных объятиях своего мужа, который любит ее… ей просто не о чем беспокоиться. А когда он наклоняется и тихо шепчет ей на ушко…

Ну что ж, на свете случаются вещи и похуже, чем скандал из-за любви.