Текст книги "Погружение"

6
Брук

– Кхоп кхун кха, Сенгпхет, – говорю я, когда он ставит передо мной дымящийся кофе. Он кланяется, ладони сложены в благодарственном жесте.

– Пожалуйста, – говорит он медленно. – Вам надо. Вчера большая вечеринка. После кофе будет лучше. – Он делает паузу после каждого слова, вставляя между ними обаятельную улыбку.

Я улыбаюсь в ответ, что при разговоре с Сенгпхетом происходит само собой. Я замечаю у него под глазами темные круги. Кажется, даже он лег поздно – или встал рано. Могу только гадать, во сколько Фредерик обязал персонал выйти на работу, чтобы привести ресторан в порядок к открытию после вчерашней вечеринки.

Хотя уже почти девять утра, в «Тики-Палмс» до сих пор пусто. Остров как будто накрыло всеобщее похмелье.

Я проверяю вовлеченность у своего последнего поста в Инстаграме, который я выложила утром ровно в то время, когда мои американские подписчики заканчивают работу и наслаждаются вечерним отдыхом. Я замечаю новый комментарий от Travelbarbie, тоже тревел-инфлюенсерши, по сравнению с которой подписчиков у меня ничтожно мало. «Выглядит круто!» – написала она под одной из фотографий со вчерашнего вечера.

«Жаль, что тебя не было!» – пишу я в ответ.

Мне, конечно, не жаль. Travelbarbie действительно такая отвратная, как можно предположить по ее нику. Платиновая блондинка, все, что можно, увеличено – либо хирургически, либо с помощью макияжа, – она из тех блогеров, которые будут втюхивать подписчикам что угодно, от тампонов до чая для похудения, и быть такой, как она, мне никогда не хотелось. Когда я только начинала развивать BrookeaTrip и мы с ней пересеклись в Будапеште, я попросила ее сделать со мной селфи. В результате мне пришлось выслушать лекцию о том, насколько ценен ее «образ» и что люди сидят в соцсетях не за тем, чтобы им задвигали высокопарные речи о мире (чем, по ее мнению, занималась я), а чтобы вспомнить, как он прекрасен (что, по ее мнению, так успешно делает она). Но терпения мне не занимать, и в конце концов я уговорила ее: вечером она выложила у себя наше селфи. Это сработало. На следующее утро я проснулась и увидела, что ко мне пришло четыреста подписчиков.

Я заталкиваю воспоминание подальше, читаю еще несколько новых комментариев и делаю глоток из чашки, которую принес Сенгпхет.

– Блин! – громко вскрикиваю я, когда горячий кофе обжигает язык и на нем тут же образуется волдырь. От неожиданности зреющая в голове боль усиливается. Несмотря на обещание Нила во «Франжипани», похмелье склеивает мои обрывочные воспоминания о «Полнолуние-пати» в жалкое кино. Я разглядываю раскинувшуюся передо мной полосу пляжа, где теперь нет ни людей, ни оставшегося после них мусора. Представляю, как Сенгпхет и остальные работники курорта сегодня уже ходили по песку, когда солнце только показалось из-за горизонта. Мусорные мешки раздувались на легком ветру, пока они, уставшие, с сонными глазами, тщательно собирали все, что люди между делом бросали на землю во время вечеринки: все ради того, чтобы постояльцы видели драгоценный пляж только в абсолютно совершенном виде. После вчерашнего тишина почти режет ухо. Я до сих пор чувствую пульсирующие басы, которые болезненно отдаются в задних зубах.

Вдруг спокойствие этого утра нарушает приглушенный вскрик. Я снова оглядываю пляж, но ничего не вижу. Оборачиваюсь к Сенгпхету, но он в таком же замешательстве, как и я. Вскрик раздается опять, но на этот раз его сопровождает знакомый голос.

– Нужно тебя вытащить. Скорее!

Это Касс.

И тут я вижу их: они трепыхаются в воде метрах в двадцати от пляжа. Я наблюдаю за Касс, маску она сдвинула на лоб и, нагруженная снаряжением, тянет второго человека к берегу.

Что-то случилось.

Дальше на поверхности показываются еще две головы: наверное, это те ученики Касс, что постарше, которые были у нее на занятии вчера.

Один из них плывет вперед, его руки разрезают воду, он добирается до Касс и принимает у нее пострадавшего.

Я встаю и бегу к воде, им навстречу. Я смотрю, как они постепенно вылезают на берег, и кровь у меня в ушах стучит быстрее, достигая гнетущего пика. Оказавшись ближе, я узнаю человека, которого волочет ученик постарше. Это тот шумный британец, который вчера прервал наш разговор с Люси, утащив ее на вечеринку.

Но сейчас его лицо искривилось от боли, он молчит и, судя по всему, никак не помогает дотащить себя до берега.

Я захожу в море по колено и подхватываю британца с другой стороны, чтобы помочь отнести его подальше от воды. Даже для двоих он тяжеленный, по меньшей мере двести фунтов чистых мышц, и наших сил хватает только на то, чтобы проволочь его несколько шагов, а затем рухнуть на землю.

– Господи, что у вас случилось? С ним все нормально?

Вопросы сыплются из меня, как из пулемета, выскакивая изо рта прежде, чем мозг успевает подобрать слова.

– Даниэль слишком быстро всплыл, – говорит Касс, тяжело дыша. Она отстала от нас всего на несколько шагов. Она снимает маску, и я замечаю в ее глазах слезы. – Он запаниковал и сразу рванул наверх.

Я с облегчением выдыхаю. У него баротравма. Приятного, конечно, мало. Я слышала, как Касс и Нил обсуждали, чем опасно быстрое всплытие, но все не так плохо, как я думала. Последняя ученица тоже наконец добирается до пляжа, глаза у нее круглые, как луна, а лицо бледное, как бумага. Только тогда я понимаю, кого не хватает. Люси, девушки, которая вчера подкараулила меня у бунгало. Четвертой из тех, кого я вчера видела в тренировочном бассейне.

В это время из Центра дайвинга прибегают Нил и Даг. Они направляются прямо к Даниэлю, сразу понимая, кто тут пострадал, но, услышав, что говорит Касс, резко останавливаются.

– Люси. – Ее голос звучит как хрип.

– Люси? – Я превращаю ее имя в вопрос, отчаянно обшаривая взглядом пляж, как будто произошло какое-то недоразумение, как будто она сейчас вынырнет и всех нас удивит.

Даг проверяет у Даниэля пульс, а Нил поворачивается ко мне:

– Четвертая из группы Касс. Она не пришла сегодня на погружение.

От беспокойства у меня в животе все сжимается. И тут Касс говорит то, от чего все замирают:

– Она… Она мертва.

Время будто останавливается. У Касс вырывается всхлип, но я едва это замечаю.

Она мертва. Я снова и снова прокручиваю эти слова в голове, беззвучно проговариваю их губами, обвожу каждый слог языком. В памяти всплывает вчерашний вечер. Как Люси пыталась поговорить со мной, ее пристальный взгляд, который она, уходя, на мне задержала.

Сердце у меня бьется быстрее, пальцы сжимаются в кулаки.

– Нужно вызвать полицию. – Я не сразу понимаю, что этот незнакомый голос с акцентом принадлежит ученику постарше.

Я киваю и вытаскиваю из кармана телефон.

– Мы так и сделаем, когда вернемся в Центр, – говорит Даг, который проверил у Даниэля пульс и, очевидно, заключил, что тот не в критическом состоянии. Учитывая обстоятельства, голос у Дага удивительно спокойный.

– Я… У меня телефон с собой… – говорю я.

– Нет. Нужно вернуться в Центр и заняться Ариэлем и Тамар. Им надо снять эти мокрые гидрокостюмы, – командует Даг. – Мы позвоним оттуда. По городскому связь надежнее.

Я стискиваю зубы. Видно, что даже в этих обстоятельствах Даг наслаждается тем, что он главный.

– Даниэлю нужен врач, – говорит Касс, ее голос почти потонул во всхлипах. Я смотрю на Даниэля, который неподвижно стоит на четвереньках, его грудь тяжело вздымается и опускается.

– Уже вызвали, – говорит Нил. – Мы увидели из окна Центра, как вы тащите Даниэля, и сразу позвонили в медпункт, на всякий случай. Врачи скоро будут.

И тут я понимаю, насколько я в этой ситуации бесполезна. Я опять оказываюсь лишней. В этой компании у меня нет роли.

– Я посижу с ним, – вдруг говорю я, вцепляясь в возможность помочь, выцарапать себе место среди них. – Вы идите в Центр, вызывайте полицию. Я подожду с Даниэлем.

Даг почти не замечает меня, он уже направился к Центру. Касс кивает в знак благодарности и, следуя за Дагом, уводит двух других учеников. Нил на секунду останавливается и оборачивается ко мне.

– Спасибо, – его темные глаза смотрят прямо в мои. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, он наклоняется ко мне и целует в щеку. Это так естественно, но вместе с тем так неожиданно, что, хотя обстановка далеко не романтическая, меня бросает в жар. Пока я соображаю, что ответить, Нил убегает догонять остальных, и вот я уже сижу с Даниэлем одна.

– Ну что, – нерешительно говорю я через несколько минут, когда Даниэль перекатился на спину и сел, а его дыхание почти пришло в норму. – Тебе получше?

Он смотрит на меня без всякого выражения, и я понимаю, насколько я тут не к месту. Что вообще можно сказать чужому человеку, который только что узнал, что его знакомая мертва?

– Я Брук, – наконец говорю я, сообразив, что вчера во время нашего короткого разговора я так и не представилась.

– Даниэль.

Вчера он непринужденно шарил глазами по моему телу, но сейчас на меня даже не смотрит. Он начинает вставать, но пошатывается.

– Эй, полегче. – Я тоже поднимаюсь и беру его под руку. Я не могу обхватить его бицепс пальцами даже обеих рук, но все равно пытаюсь усадить его обратно. – Помощь уже в пути. Надо просто спокойно подождать.

Удивительно, но он подчиняется, и между нами снова устанавливается неловкое молчание.

Когда начинает казаться, что мы сидим уже час и только и делаем, что слушаем шум волн и тяжелое дыхание Даниэля, любопытство берет надо мной верх.

– Кх-м, ну так что, – говорю я, – не хочешь рассказать, что случилось?

Он резко поворачивается ко мне, и мне становится стыдно, когда я вижу, как он морщится от боли.

– Ты же слышала. Люси мертва.

Я думала, что он проявит какие-нибудь эмоции, но его холодный тон застает меня врасплох. Теперь Даниэль совсем не похож на того развязного парня, каким я видела его вчера вечером.

– Но она не погружалась вместе с вами?

– Нет. Она не пришла утром. Она уже была… там.

Я не знаю, что сказать. Через некоторое время он продолжает, но, кажется, говорит скорее сам с собой:

– Она просто колыхалась там. На дне моря. Но это уже не совсем она, понимаешь?

Секунду я молчу, немного озадаченная его словами. Они ведь познакомились только на занятиях, разве нет? Не ожидала, что Даниэль такой проницательный и умеет так быстро сходиться с людьми.

Но потом я думаю о Люси, которую тоже впервые увидела только вчера. Такая решительная, с большими голубыми глазами. От нее исходила спокойная уверенность. Она бы точно далеко пошла. И кажется, что всю ту жизнь, которую она излучала, невозможно было погасить так быстро.

Но, видимо, такова природа смерти. Она никогда не кажется возможной.

– И как только это могло случиться? – продолжает Даниэль.

– Ну то есть, – говорю я, обдумывая варианты, – может, она выпила лишнего на вечеринке и…

Даниэль не дает мне закончить.

– Не, это вряд ли, – перебивает он. – Мы с ней там виделись. Она не была пьяна.

Я пытаюсь вспомнить, что было вчера вечером на пляже, но всплывает только мешанина из неоновых всполохов и оглушительных басов. Может, я и видела Люси, но лица у всех были изрисованы зеленой и розовой краской, так что не уверена.

– Хм-м… – я думаю о том, как вчера, когда я уехала, они с Люси пошли выпить перед вечеринкой. Может, Даниэлю показалось, что она выпила меньше, чем на самом деле. – Тогда, получается, это несчастный случай.

С обеспокоенным лицом Даниэль поворачивается ко мне:

– Но зачем бы она пошла в воду одна? И как она оказалась так далеко от берега?

Справедливо. Зачем бы ей так делать? Даже если она напилась, с чего бы она вдруг решила зайти в море одна среди ночи, ведь совсем недалеко на пляже тусовалась куча людей?

– Ну, если это не несчастный случай, тогда… – я замолкаю и вижу, как округляются глаза Даниэля, когда мы, кажется, приходим к одному и тому же выводу. – Кто-то сделал это с ней, – говорю я наконец. Я жду, что Даниэль засмеется и скажет, что это идиотизм. Но он молчит.

И тут я снова вспоминаю Люси и вчерашний вечер. Как она рвалась поговорить о девушке, которая упала с Кхрум-Яй. Теперь Люси уже вторая, кто погиб на острове меньше чем за месяц.

Вдруг я слышу за спиной какое-то движение и оборачиваюсь. Двое человек в белых поло с логотипом курорта на груди бегут к нам от гольф-кара, припаркованного там, где начинается песок.

Даниэль медленно поднимается им навстречу. Я пытаюсь помочь, но он отмахивается. Бормочет «спасибо», и сотрудники курорта подхватывают его под руки.

Я смотрю, как они бредут к гольф-кару и усаживают Даниэля на заднее сиденье. Все это время в голове у меня крутится лишь одна мысль.

История повторяется.

Потому что снова умерла туристка. И если наши подозрения верны, ее убил кто-то на острове.

7
Касс

Мир вокруг движется так, словно я до сих пор под водой. Голоса, долетающие до ушей, звучат как низкое бормотанье, смысл слов растворяется в море.

Потому что мысленно я все еще там, смотрю в ее большие голубые глаза, на ее красивые мягкие волосы, на знакомое лицо. Ее постигла та же судьба, что и Робин.

– Касс.

Голос ласковый, но настойчивый, будто повторяет мое имя уже не в первый раз. Я быстро моргаю, чтобы поймать фокус, и когда это получается, вижу, что надо мной наклонился Нил, взгляд у него встревоженный.

– Ты как, нормально?

Мне хочется рассмеяться. Ничего я не нормально. Я только что во второй раз взглянула в лицо смерти. И во второй раз я не могу отогнать от себя настойчивую мысль, что каким-то образом я в этой смерти виновата.

Тот конверт на пороге. Кто-то на острове выяснил, кто я такая, и тут же умирает еще одна невинная девушка. Как это может быть совпадением?

А еще то, что я нашла рядом с телом Люси. Я пока никому об этом не говорила. Как оно могло там оказаться?

На секунду я начинаю паниковать, подумав, что вдруг я сказала все это вслух, но Нил просто стоит передо мной, наморщив лоб.

– В общем, – говорит он, – я пока отвел Тамар и Ариэля в ресторан и сказал Сенгпхету, чтобы он их бесплатно кормил и поил. Они вроде более-менее в порядке.

До меня все еще не особо доходит, что говорит Нил, но я наконец понимаю, где нахожусь. Я сижу, прислонившись спиной к чему-то твердому и, кажется, деревянному, мокрые ноги прилипли к лежащей подо мной подушке. Я кручу головой, осматривая восьмиугольное помещение. Тиковые стены едва видны: практически каждый дюйм завешан масками и ластами, а внизу как попало навалены баллоны, жилеты и трубки.

Я сижу на скамейке в Центре дайвинга, но почти не помню, как сюда попала.

– Я поговорил с Фредериком, – говорит Даг из-за стойки. – Подумал, что лучше сначала позвонить ему, а потом в полицию. Он дал добро переселить Тамар и Ариэля в люкс для новобрачных, а Даниэля – во второй лучший номер с видом на море. Мы, естественно, полностью возместим им проживание и курс дайвинга, а Даниэлю – расходы на лечение.

Нил кивает, но я продолжаю просто смотреть на них. Они говорят так буднично. Как будто вычеркивают дела из списка. Мне хочется заорать. Но я не ору. Молча сижу и наблюдаю.

– Фредерик приедет завтра утром. Сегодня вечером вылетит из Бангкока, а потом сядет на первый паром с Самуя. Нам надо продержаться только до его прибытия.

Даг ждет нашей реакции. Но мы не отвечаем, и он снова берется за трубку и, очевидно, звонит в полицию.

Через пару секунд из его рта льется уверенный поток тайского. Мой мозг пытается уцепиться за слоги, но слова ускользают: гласные, которые мой рот никогда не мог произнести, и звуки, берущие начало так глубоко в горле, что я не в состоянии их повторить.

Дверь со скрипом открывается, и я понимаю, что машинально поглаживаю шрам у себя над сердцем. Я резко отдергиваю руку, когда входит Брук, на лице у нее замешательство.

– Я просто хотела сказать, что Даниэля забрали в медпункт.

Нил благодарно кладет руку ей на плечо, и, когда она поворачивается ко мне, на ее лице мелькает выражение, значение которого я не могу до конца понять. Потом она садится рядом со мной и обнимает рукой за плечи. И впервые с того момента, как я увидела Люси, я ощущаю какое-то подобие сочувствия.

– Ох, Касс. Мне так жаль.

Ее слова впиваются мне куда-то позади глаз, и не успеваю я опомниться, как шлюзы открываются и по щекам у меня льются слезы. Все это время Брук сидит рядом, ее футболка мокнет от моих слез, а ее рука, не сбиваясь, описывает круги на моей спине.

Следующие несколько часов проходят как в тумане. В Центр приезжают Логан и Грета, Логан несется ко мне и оттесняет Брук с позиции утешительницы. Я утыкаюсь головой в его плечо, вдыхаю его знакомый запах. Запах дома. Я слушаю, как он говорит, что все будет нормально, и хочу ему верить. Но знаю, что нормально не будет.

В конце концов приезжает полиция. Сперва уследить за временем сложно. Кажется, будто все происходит одновременно, но при этом с интервалом в несколько часов. Но Логан все шепчет мне на ухо слова утешения, и постепенно события обретают последовательность, а мир понемногу снова становится нормальным.

– Не хочешь выйти подышать воздухом? – спрашивает наконец Логан.

Я молча киваю, и он помогает мне встать. Я держусь на ногах увереннее, чем ожидала, и, опираясь на Логана, прохожу несколько шагов и добираюсь до двери. Мы выходим из Центра, и солнце обжигает сетчатку, так что я несколько раз моргаю. Когда я ловлю фокус и вижу пляж, он кажется мне совсем чужим. Весь периметр Центра дайвинга и пару десятков метров пляжа опоясывает желтая заградительная лента. Вплотную к ней подошли зеваки, их сдерживают люди в черной одежде, которых я никогда раньше не видела.

Как по команде, все оборачиваются к воде, и в толпе слышится бормотание, которое постепенно перерастает в гомон и разносится, кажется, по всему пляжу.

– Наверное, нам лучше зайти обратно, – говорит Логан, подталкивая меня ко входу в Центр.

Но я не обращаю внимания и смотрю туда же, куда и толпа. Я резко вдыхаю, когда вижу, как к берегу приближается лодка с тремя пассажирами: Даг в гидрокостюме с логотипом Центра и двое незнакомцев в черном. Они глушат мотор и выходят на берег, и я понимаю, что они не одни. Они вытаскивают из лодки длинный черный мешок. Через несколько секунд к ним присоединяются еще несколько человек в черном и быстро накрывают мешок, и до меня наконец доходит, что внутри.

Тело Люси.

От этой мысли по коже бегут мурашки. Логан притягивает меня к себе, и мы наблюдаем, как останки Люси волокут к припаркованной у песка видавшей виды карете скорой помощи.

Я не помню как, но мы вернулись обратно в Центр. Здесь все. Логан, Грета, Даг, Нил, Брук и какие-то незнакомые люди. Худой усатый мужчина в плохо сидящей белой рубашке. По-английски он говорит неестественно, из-за сильного тайского акцента его слов почти не разобрать. К неухоженным волоскам на его верхней губе продвигается капелька пота, и я, словно под гипнозом, не могу оторвать от нее глаз.

– Мы пока заберем тело в участок. В участок есть… – Он замолкает и вопросительно смотрит на Дага, бормоча нужное слово на тайском.

– Морг, – переводит Даг.

– Моргь, – повторяет мужчина, «г» у него выходит слишком мягкая. – Мы везем девушку туда. Делаем проверку, чтобы узнать, почему она умерла. Завтра будут результаты, и мы вернемся сюда задавать вопросы, – говорит он неторопливо.

Когда становится ясно, что никакой другой информации у мужчины нет, Даг провожает его к выходу и плотно закрывает дверь.

Я чувствую тепло тела Логана, наши руки близко. Я незаметно отодвигаюсь, чтобы держаться немного на расстоянии. С другой стороны от меня сидит Брук, ее пальцы переплелись с моими. Она схватила меня за руку, как только я снова вошла в Центр, и, несмотря на весь окружающий ужас, между нашими ладонями тепло.

Проходит некоторое время, прежде чем тишина нарушается.

– Погодите, – говорит Брук, как будто и правда не понимает, – полиция не будет сейчас никого допрашивать? Даже Касс?

Она сочувственно смотрит на меня, и я отвожу глаза. Чувствую, как напрягаются мускулы на руке Логана.

Только Даг качает головой и прокашливается, видимо, чтобы прекратить расспросы Брук. И смотрит на остальных.

– Надо решить, как со всем этим быть. – Он делает паузу и, очевидно, ждет, что кто-нибудь с ним согласится, но все молчат. – Пока не вернулся Фредерик, хорошо бы держать все в секрете, насколько это возможно.

– Но тут же столько народа, – говорит Грета, глаза у нее красные. – Все знают, что что-то случилось. Может, сделать какое-нибудь объявление?

– Фредерик просил подождать. – Даг пожимает плечами. – Думаю, если спросят, мы просто скажем, что произошел несчастный случай.

– Несчастный случай. – Я не сразу понимаю, что это голос Брук. В ее словах такая твердость, какой я ни разу от нее не слышала. Она тут же выпускает мою руку. Сквозь кожу вдруг проникает холод, и я не могу понять: это из-за того, что она разжала пальцы, или из-за ее слов. – Прямо как с той девушкой.

Я, конечно, знаю, о ком она. О девушке, которая упала с Кхрум-Яй за несколько дней до того, как Брук приехала на Санг. Брук расспрашивала меня о ней, когда мы ходили на днях на Кхрум-Яй. Хотела знать, что это за девушка, не думаю ли я, что она покончила с собой, возможно ли забраться настолько далеко от тропы, чтобы упасть. Ее вопросы вызвали в памяти образ Джасинты. Ее каштановые кудри, большие карие глаза, внимание, которое она, казалось, приковывала к себе, когда появлялась, – прямо как Брук. Они похожи, но вряд ли Брук когда-нибудь узнает насколько.

Я не знала, как ответить на вопросы Брук, потому и не ответила. Сказала, что не была знакома с Джасинтой, что мы ни разу не общались. Конечно, врать Брук было противно, но это проще, чем сказать ей правду. Чем проколоться на следующих вопросах, которые бы у нее точно появились.

Краем глаза я вижу, как Логан вскидывает голову и смотрит на Брук, которая прислонилась к столу.

– Да, несчастный случай, – говорит он холодно. – Это остров с сильными течениями и каменистыми скалами, и в сочетании с детишками, которые не умеют пить и первый раз в жизни путешествуют одни, именно это здесь и происходит. Несчастные случаи.

Я вижу, что Логан кипит недовольством, и мышцы живота у меня напрягаются. Тут даже нечего объяснять. Все «старожилы» понимают, что будет, если полиция посчитает смерть Люси неслучайной. Кричащие заголовки, отмененные бронирования, упущенная выручка. Курорт не может себе этого позволить. Как и мы.

– Как-то слишком для совпадения…

Я слышу в голосе Брук раздражение. Она никогда не стесняется выражать свое мнение. Этим она и привлекла меня с самого начала: уверенностью, с которой она говорит все, что думает, не заботясь о том, согласны ли с ней остальные. Но сейчас по-другому, и за ее словами проступает новая злость.

– Я… Я кое-что заметила… – говорю я, желая побыстрее прекратить назревающее столкновение. Я говорю так тихо, что не уверена, услышал ли меня кто-нибудь, пока ко мне не поворачивается Грета.

– Что заметила?

Мои мысли перескакивают на металлический предмет, поблескивающий на дне. На то, как он лежит в моей ладони, легкий, но твердый. Я их прогоняю.

– У нее были повреждения. – Я чувствую на себе взгляды остальных, и они побуждают меня продолжать. – Порез на лбу, – говорю я быстро, от всеобщего внимания к щекам приливает тепло. – И еще у нее на шее, похоже, были синяки.

Нил стоял, прислонившись к столу, но, услышав мои слова, выпрямился.

– Как они выглядели, эти синяки?

– Точно не помню, маленькие, в ряд, с каждой стороны шеи. Как… Как… – Я запинаюсь.

– Как следы от пальцев? – спрашивает Брук.

Я киваю. До сих пор я об этом не задумывалась, но синие отметины на шее Люси точно могли остаться от пальцев. Если на нее напали сзади и задушили или опустили голову под воду. Я зажмуриваюсь, пытаясь прогнать эти видения.

– А ты их заметил, Даг? – поспешно спрашивает Грета. – Когда помогал полиции вытаскивать тело?

Даг медленно качает головой, его губы плотно сжаты в линию.

– Нет. Но я, честно говоря, старался не смотреть. Я подхватил ее сзади, так что не видел ни лица, ни шеи.

– Может, порез на лбу у нее остался от чего-то другого, – тихо говорит Грета. Лицо у нее бледнее обычного. – Может, она пошла поплавать во время вечеринки. Может, она была пьяна или под кайфом. Она могла удариться головой о что-нибудь, о камень или о коралл, и потерять сознание.

– Откуда тогда синяки? – спрашивает Брук.

Грета пожимает плечами:

– Может, это не связано. Или…

Она замолкает, и я чувствую, что она переводит взгляд на меня, невысказанный смысл ее слов доходит до меня на секунду медленнее, чем до остальных.

Или, может, их вообще не было. Может, мне показалось.

– Просто иногда от шока с мозгом происходят странные вещи, – спешит добавить Грета извиняющимся тоном.

– Она права, – говорит Нил. – Когда ты на глубине, все искажается, особенно если видимость плохая. Может, это были не синяки, а тени от водорослей или пятна у тебя на маске, да что угодно.

Я киваю. Я все это понимаю. Силюсь вспомнить мгновение, когда увидела у Люси на шее мнимые отметины от пальцев.

Происходило так много всего. Оторопь от вида ее тела, от моей находки, от резкого всплытия Даниэля. И тут я вспоминаю о таблетке, которую приняла утром. Я знаю, какие у «Ксанакса» побочные эффекты. Знаю, что он может влиять на память. Что, если и правда не было никаких синяков? Что, если мне показалось?

– Ты права, – наконец говорю я, взвесив варианты. – Это могло быть что угодно: может, вены, просвечивающие сквозь кожу? Не знаю.

Нил ободряюще кивает, и я чувствую, как Логан снова гладит меня по спине, но перевожу взгляд на Брук: она хмурится.

– Сегодняшний день для всех был болезненным, особенно для Касс, – говорит Грета, поворачиваясь к Дагу. – Может, отвезем ее домой?

Я с благодарностью смотрю на Грету, и она отвечает мне ласковой улыбкой.

Даг прокашливается и добавляет в голос командную нотку:

– Конечно. Результаты вскрытия полиция получит самое раннее завтра, и они сказали, что сегодня допрашивать никого не будут. Мы тут уже несколько часов торчим. – Я смотрю в маленькое окошко и вижу, что солнце уже начало погружаться в море, а по небу разливается яркий пурпур. – Давайте пойдем по домам и отдохнем. А Центр пока закроем.

– Хорошая мысль, – говорит Логан. – Я тоже закрою «Франжипани» в знак уважения. Все равно после «Полнолуния-пати» поток небольшой. – Он поворачивается ко мне: – Поехали домой.

Мы прощаемся, Даг закрывает Центр, Брук возвращается в свое бунгало, а остальные направляются к байкам.

– Залезай, солнце, – говорит Логан, подводя меня к своему байку. – Тебе лучше за руль не садиться. Твой байк я потом заберу.

Я слушаюсь и влезаю за ним на байк, обхватываю обеими руками его крепкий торс. Меня вдруг одолевает усталость, и я кладу голову ему на спину.

Когда Логан выезжает с парковки, я поднимаю ноги. В районе талии что-то чувствуется. Сквозь тонкую подкладку карманов моих шорт кожи касается холодный металл.

Тут же я снова оказываюсь под водой. Рядом с телом Люси, подбираю со дна блестящий предмет, повернувшись к Тамар и Ариэлю спиной, им ничего не видно из-за моего акваланга.

Я смахнула песок, чтобы очистить предмет, но узнала его еще раньше.

Идеальный золотой кружок. Я перевернула его горизонтально, чтобы увидеть выгравированные внутри слова, заранее зная, что там написано.

Мы двое навсегда.

Надпись, которую Логан выгравировал на наших помолвочных кольцах. Наша версия фразы «я тебя люблю».

Ветер бьет мне в лицо, и в голове у меня крутится вопрос, который я задаю себе весь день.

Как кольцо Логана оказалось рядом с телом Люси?