Текст книги "Язык чар"

– Извини, – смущенно выдавила она, заливаясь краской стыда. Чудесненько… просто красота. Потом заглянула под раковину в поисках какого-нибудь дезинфектанта.

– Оставь это на потом, – сказал Кэм. – Сядь.

– Что-то не так? – спросила Хелен. – Никто не говорил, что будет тошнить.

– У вас розовый коврик на лестнице и на площадке есть?

– Да. – Хелен сделала большие глаза. – А вы откуда знаете?

– Арчи у вас дома.

– Нет. – Хелен покачала головой. – Не может быть. Я все проверила.

– Идите и проверьте еще раз, – сказал Кэм. – Гвен нехорошо.

– А вы меня не гоните, – пробормотала Хелен и расплакалась.

– Господи, – вздохнул Кэм.

Справившись с тошнотой и убедившись, что новый приступ ей не грозит, Гвен привстала и погладила Хелен по плечу.

– Я приду к вам и найду Арчи. Он определенно в доме. Обещаю. – Такого сильного чувства она не испытывала давно, наверно, со школьных лет. Тошнота появилась тогда же, и со временем улучшений в этом смысле не произошло.

– Спасибо. – Хелен слабо улыбнулась сквозь сохнущие слезы. – Извините. Вообще-то я не плакса.

– Вот я и вижу, – сказала Гвен. – Ладно, пойдемте. Покончим с этим.

– Я подвезу, – предложил Кэм и, подобрав пальто, достал ключи.

Хелен Брюэр жила в недорогом аккуратном домике с двумя спальнями в новом квартале. По дорожке первой шла Гвен, за ней поспешала Хелен, и замыкал шествие Кэм с остроумно-язвительными комментариями. Ощущение дискомфорта не оставляло Гвен. Что она делает здесь? Зачем ввязалась в эту чужую драму с потерявшейся собачонкой? Вот уж глупость так глупость. Она же ничем таким не занимается. Хватит. Это не для нее. Ее место среди зрителей. Причем не в первом ряду.

Сразу за передней дверью начинался узкий коридорчик, казавшийся еще ýже из-за консольного столика с вазой и засушенным цветком в ней. Выложенный ламинатом пол заканчивался у лестницы, застеленной ковровой дорожкой цвета пыльной розы. Гвен узнала ее с первого взгляда и сглотнула. Она уже успела позабыть, каким сильным бывает чувство. Голос благоразумия и здравомыслия пытался сказать, что, возможно, это всего только совпадение. Снова и снова он упрямо повторял одно и то же объяснение: слишком много, слишком быстро, вот и не сошлось. Впрочем, этот голос Гвен не слушала, ее внимание занимал другой, тоненький и чуть слышный, предлагавший подняться по ступенькам.

Между тем голоса Хелен и Кэма доносились до нее как будто издалека.

– Оставайтесь здесь, – сказала она. – Сядьте и посидите.

– Ну, знаете ли, – запротестовала Хелен.

Не удостоив ее ни взглядом, ни жестом, Гвен поднялась по лестнице и оказалась на площадке перед дверью. Помощь не потребовалась, она мгновенно поняла, что нужно делать, и, словно в трансе, толкнула дверь и оказалась в спальне. Первое впечатление: здесь пошалила Лора Эшли. Цветные обои, покрывало, коврик, подушечки и розовый балдахин с оборками. Не успев даже подумать, она упала на колени, подняла ткань и увидела серый комочек, белую шерстку и черные сияющие глаза.

– Эй, Арчи, – негромко, чтобы не спугнуть, позвала Гвен. – Вот молодец… хороший мальчик.

Арчи попытался еще глубже забиться в уголок, но при этом он еще и помахал хвостиком. Такой лапуля.

Чувствуя, как затекает шея, Гвен вытянулась и легла. Арчи испуганно закатил глаза и засучил лапами.

– Все в порядке, малыш, я тебя не трону. – Она осталась в таком положении, пока песик не успокоился.

– Знаешь, рано или поздно, а вылезать тебе придется. Захочется пить и есть, а внизу так много всякой вкуснятины. Подадут, наверно, на цветастом коврике, но вкус-то от этого хуже не станет. – Изливая неспешный поток слов с певучей интонацией, Гвен мало-помалу продвигалась вперед. Арчи еще дрожал, но уже не пытался втиснуться в стену, так что прогресс был налицо.

– Все хорошо, малыш, все хорошо, давай, вылезай. – Гвен сама наполовину забралась под кровать и уже могла бы, наверно, дотянуться до пса, но, конечно, было бы лучше, если бы он подполз к ней. В конце концов она вытянула руку, а потом одним быстрым движением выбросила ее в направлении Арчи и ухватилась пальцами за ошейник. Арчи подался вперед, и Гвен вытянула его из-под кровати.

Песик дрожал всем телом, но вырваться из ее рук не стремился. Продолжая приговаривать, Гвен поглаживала его по спине, и в конце концов терьер успокоился и даже облизал ей руку. Она ощутила растекающееся внутри тепло. Может, мне его оставить? Гвен тут же одернула себя. Да что же это с ней такое творится? Зачем взваливать на себя ответственность еще и за собаку? Вполне достаточно и того, что есть, – кота и дома. Укорив себя за секундное умопомешательство, она покачала головой и осторожно спустилась по лестнице.

– Арчи! – Хелен соскочила с дивана и устремилась к своему любимцу. – Где он был?

– Под кроватью. Вам бы надо там убраться.

Счастливая Хелен протянула руки.

– Бедняжка. Иди ко мне.

Гвен шагнула навстречу и убрала руку с ошейника. Арчи еще раз лизнул ее напоследок и качнулся к Хелен, которая поймала его и прижалась лицом к мягкому меху.

– Какой глупыш. Что ты делаешь? Почему не подал голос? – Она подняла голову. – Не понимаю. Почему он не вылезал? Я ходила по всему дому, звала его.

Гвен протянула руку, чтобы почесать Арчи за ушами, и в тот же миг в голове у нее вспыхнул образ, сопровождаемый всепоглощающим ужасом. Синие треники. Растерянная, она посмотрела на Хелен, а потом опустила глаза и увидела черные ботильоны на невысоком каблуке.

– Кто носит синие тренировочные брюки?

Хелен вскинула брови.

– Кристофер. Но его сейчас нет и… Не может быть. Его не было здесь несколько дней. К тому же Кристофер души в Арчи не чает.

Гвен пожала плечами.

– Я говорю вам то, что видела.

Лицо у Хелен затвердело.

– В чем вы обвиняете моего сына?

– Я лишь говорю вам, что напугало Арчи. Обувь Кристофера.

– Убирайтесь из моего дома.

– Я хотела бы получить обещанную плату, – чувствуя себя последней стервой, сказала Гвен.

Хелен швырнула ей бумажки.

– И не смейте нигде повторять то, что сказали здесь сейчас. Никому.

Кэм взял Гвен за локоть.

– Идем отсюда.

Они вернулись к дому, и Кэм оставался в машине, пока Гвен шла по тропинке. Она воспользовалась даром у него на глазах и вот что получила. Тем не менее Кэм дождался, пока она войдет, и только потом развернулся и уехал. Но это потому, что он приличный, воспитанный человек, а не потому, что он питает какие-то чувства.

Глава 7

16 июня

Лили Томас переехала в старый дом своего отца, за углом. В этой девочке есть что-то завистливое. Мне даже пришлось подарить ей один из моих лучших кустов лаванды. Не знаю почему, но так бывает часто.

Гвен толкнула калитку и прошла по противоестественно аккуратному садику к дому Лили. На посыпанном аккуратно разровненным пурпурным гравием участке чахли несколько жалких кустиков. У передней двери, в большом горшке из красной обожженной глины, красовалось изящно подрезанное деревце с белым ярлычком на ветке. В сравнении с домом напротив – который мог похвастать детской «паутинкой» на заросшей лужайке и несколькими сломанными игрушками – сад Лили казался почти стерильным.

Гвен нажала кнопку звонка, и дом отозвался божественной мелодией колокольчиков.

Дверь открыла Лили, лицо которой при виде Гвен заметно поскучнело. Дверь даже двинулась в обратную сторону.

– Я очень-очень сожалею, – быстро сказала Гвен.

Лили – она была в бледно-зеленой шелковой блузке и модных серых брюках – скрестила руки на груди, подняв уровень враждебности на еще один пункт.

– Надо было сразу же и сказать, а я не сказала, сама не знаю почему. – Эта задача – помириться и наладить отношения с соседкой – стала вдруг отчаянно важной. С первого дня возвращения в Пендлфорд Лили была добра и приветлива с ней, но лишь после стычки с Руби Гвен поняла, насколько ценно и важно, когда в этом богом забытом месте есть кто-то, кто заботится о тебе. Она протянула пакет: – Я с подарками.

– Тогда уж входи. – Лили повернулась и шагнула в короткий коридорчик.

Гвен закрыла дверь и последовала за ней. Стену украшала огромная картина с изображением белого единорога, гриву которого расчесывала жеманная блондинка в длинном белом платье. Фоном сцены служил пламенеющий оранжевый закат и полная радуга. Картина с единорогом должна была бы подготовить гостью к гостиной, но увиденное так поразило Гвен, что она едва не выронила пакет.

Сияющие золотые рамки заключали в себе картины с изображением единорогов, повсюду стояли их фигурки. Крылатые единороги, белые единороги, розовые единороги, единороги с девушками-наездницами на спинах, фарфоровые единороги с хвостами и гривами из настоящих волос, хрустальные единороги, преломляющие солнечные лучи. Столешницу из матового стекла на кофейном столике поддерживали четыре вырезанных из дерева единорога с выкрашенными серебряной краской рогами. Куда бы ни повернулась Гвен, на нее отовсюду смотрели огромные единорожьи глаза.

Лили опустилась на краешек кресла.

– Можешь сесть.

– Спасибо. – Пару креслу составляла бледно-голубая софа с тремя подушечками, украшенными вышитыми золотом единорогами. Гвен сильно сомневалась, что сумеет поместить свою филейную часть так, чтобы не сдвинуть подушечки, но, с другой стороны, такого рода неловкость вряд ли могла считаться тяжелым, заслуживающим общественного порицания проступком. Меньше всего ей хотелось, чтобы Лили интерпретировала ее неосторожность как комментарий к декору гостиной. В итоге Гвен сделала выбор в пользу металлического стула на тонких, паучьих ножках, стоявшего у круглого, со стеклянным верхом, столика в обеденном уголке, изо всех сил надеясь, что на самом деле он крепче и надежнее, чем выглядит.

– Что я могу для тебя сделать? – Заданный подчеркнуто вежливым тоном вопрос прозвучал резче самой звонкой пощечины. Гвен сглотнула.

– Извини, если обидела. Просто забыла упомянуть, что жила здесь раньше, потому что…

– Меня это не касается, – перебила Лили.

– Я хотела начать заново. Знаю, звучит глупо, но я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

– Ты и не поставила, – сдержанно сказала Лили. – Что в пакете?

Прежде чем Гвен успела объяснить, что не нашла книжку с рецептами Айрис, но испекла в подарок кекс, в дверном проеме появился мужчина, на котором не было ничего, кроме полотенца. Блондин. Довольно привлекательный и определенно знающий, как достичь нужного эффекта.

– О, не знал, что у нас гости.

– Извините. – Гвен с опозданием отметила, что уже не сидит, а стоит. – Я не… Я уже ухожу.

– Если из-за меня, то не стоит. – Прислонившись к дверному косяку, незнакомец скользнул по ней оценивающим взглядом, будто она тоже была не вполне одета.

– Это Райан, – вмешалась Лили. – Он журналист, так что будь осторожна, не сболтни лишнего.

– Эй. – Райан сделал обиженное лицо. – Думаешь, у меня тут диктофон спрятан? – Он с ухмылкой коснулся рукой полотенца.

– Точно. Ну…

– Так ты ее новенькая приспешница?

– Что? – Гвен хотелось уйти. Лили всем своим поведением демонстрировала враждебность, тогда как Райан, казалось, испускал феромоны. Мышцы на груди слегка подрагивали, словно он подсознательно играл ими.

– Выглядишь точь-в-точь как надо. Волосы растрепанные. Нервная. – Райан поднял руки, изобразив пальцами объектив фотоаппарата.

– Это Гвен Харпер, – сказала Лили. – Только что въехала в Эндхауз. Хотя и не новенькая в городе. Вот только не хочет, чтобы об этом знали.

Райан уронил руки.

– О…

– Мне и в самом деле очень жаль, – повторила Гвен и попыталась посмотреть Лили в глаза, надеясь убедить ее в своей искренности, но соседка упорно смотрела мимо.

– Возможно, у нее своя темная тайна, – заметила Лили, обращаясь к Райану с таким видом, словно Гвен не было в комнате. – Тебе бы стоило провести расследование. Собрать материал для местной газетенки.

Райан картинно выпятил грудь.

– Ты же знаешь, для меня здешний листок – это только трамплин.

– Не буду вам мешать, – сказала Гвен и попыталась выйти, но Райан не отступил, и ей пришлось протискиваться между ним и косяком. При ближайшем рассмотрении он оказался старше, чем ей подумалось вначале; в глубине налитых кровью глаз пряталось что-то неприятное. Что-то омерзительное.

Лили осталась сидеть и даже не попрощалась. В памяти Гвен отпечатался последний образ: соседка недобро смотрит на своего гостя, а тот отвечает ей наглой, беззаботной ухмылкой.

Вернувшись домой, Гвен включила внизу масляный обогреватель и поставила регулятор на полную мощность. Теплее не стало, так что Руби она встретила уже в не самом лучшем настроении.

– Да? – Открыв переднюю дверь, Гвен не отступила, давая понять, что гостей не ждет.

– Мы можем поговорить? – Как всегда, Руби выглядела безупречно и держалась с уверенностью человека, полностью контролирующего ситуацию. Это раздражало.

– Думаешь, оно того стоит? – Гвен только что не тошнило от злости и чувства вины перед Руби, но разбираться со всем этим сейчас не было ни сил, ни желания. На сегодня ей уже хватило.

– Пожалуйста. Кэти хочет с тобой повидаться.

Имя племянницы подействовало словно волшебное слово. Вся злость вдруг схлынула, и Гвен, повернувшись на каблуках, направилась в комнату.

– Дверь за собой закрой.

Смущенная таким приемом, Руби остановилась в прихожей и даже не попыталась снять пальто, что было, наверно, к лучшему. Удивительно, но ее дыхание не поднималось туманом в стылом воздухе.

– Так что? – спросила Гвен.

Руби замялась.

– Кэти спрашивала о тебе. Не понимает, почему ты не зашла к нам.

– Надеюсь, ты объяснила.

Руби сложила руки.

– Не совсем. Я только сказала, что мы немного поспорили.

– Восемнадцать месяцев – это не немного.

– Не хочу об этом говорить. И сюда пришла не ругаться. Хотела только узнать, намерена ли ты повидаться с Кэти. И не когда-нибудь, а сегодня.

– Она с тобой? – А что, если Кэти сидит сейчас в машине Руби и ждет, пока два взрослых, ответственных человека выясняют отношения, с тревогой подумала Гвен.

– Нет. – Голос Руби сочился сарказмом. – Ей четырнадцать, и она все делает сама. Приедет на девятнадцатом автобусе.

– Ладно. Буду очень ей рада.

– Отлично. Если не приедет к одиннадцати, позвони мне.

Руби собралась уходить, а Гвен вдруг засомневалась. Времени прошло немало…

– Э… А что мне с ней делать?

– Вот уж не знаю. Кэти для меня загадка. – Руби огорченно вздохнула, и Гвен неожиданно для себя поспешила с утешениями.

– Ну-ну. Уверена, не так уж все и плохо.

Руби невесело рассмеялась.

– Развлекайтесь, веселитесь, крепите родственные связи. Потом расскажешь.

– Хорошо. И…

Руби не дала ей договорить, словно в спешке добавив:

– Только не рассказывай ей об этом, ладно?

– О чем? О птичках и пчелках?

– Ты и сама прекрасно знаешь. – Руби потерла ладони. – Не хочу, чтобы она со всем этим соприкоснулась…

– Я помню. – У Гвен защипало в глазах. Ну почему сестра обращается с ней, словно с заряженным ружьем?

– Вот и ладно. Спасибо. – Руби выскочила из дома и торопливо зашагала по дорожке.

Гвен приготовила чашку чаю – согреться, потом покормила кота. Он посмотрел на нее своими разноцветными глазами. Составленный список первоочередных дел получился едва не в милю длиной. Если она и впрямь собирается прожить в этом мавзолее шесть месяцев, придется заняться серьезной уборкой. А еще разобраться в накопленном Айрис хламе, привести в порядок потолок в столовой и придумать, как быть с появившимся в ее жизни Кэмероном Лэнгом. Кот многозначительно перевел взгляд с Гвен на пустую миску и обратно.

– Да, да, знаю. С тобой тоже надо что-то делать. Становись в очередь.

Без десяти одиннадцать в дверь позвонили. Гвен уже переоделась в рабочую одежду, которая, надо признать, не очень-то отличалась от обычной: старые джинсы и застиранный пуловер некогда синего цвета. Судя по выражению лица племянницы, в список неотложных дел следовало добавить обновление гардероба.

– Привет, Кэти. Давненько не виделись.

Кэти неуклюже ввалилась в комнату. Налаживать зрительный контакт она не спешила и вместо этого уставилась в пол с таким видом, словно он нанес ей личное оскорбление.

– Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть сок, апельсиновый и яблочный.

– Кофе, – буркнула Кэти.

– Ммм… А тебе разрешают пить кофе?

Племянница наградила ее возмущенным взглядом.

– Мне четырнадцать.

– Никаких проблем. Я только позвоню твоей маме.

– Господи… – Кэти привычным движением отбросила назад волосы. – Вообще-то я и не хочу ничего.

Хорошенькое начало, поздравила себя Гвен, наблюдая за племянницей, которая так и осталась стоять посредине комнаты, кутаясь в зеленую парку и не выказывая намерения ни снять ее, ни пройти дальше в дом.

– Я собиралась сегодня убраться в столовой. Сейчас там свалка. Куча ящиков и коробок.

Никакой реакции.

– Не хочешь помочь?

Кэти пожала плечами.

– А еще у меня завелся кот. Познакомишься с ним?

Наконец-то племянница удостоила ее взглядом.

– Да, пожалуй.

– Проходи сюда. – Гвен направилась в кухню. Только бы кот оказался там.

– Он шикарный, – прошептала Кэти вопреки всем свидетельствам противоположного. Она опустилась перед ним на пол и протянула руку. К удивлению Гвен, кот подошел к ней, обнюхал, потерся о ладонь и выгнул спину, предлагая погладить его.

Кэти оглянулась через плечо.

– А как его зовут? У тебя есть кошачьи вкусняшки? Они любят с кошачьей мятой.

– Нет, имя я ему не даю. Если дам, то уже никогда не смогу от него избавиться.

Кэти посмотрела на нее как-то странно и снова повернулась к коту.

– Привет, Кот, – нежно сказала она.

Обойдя счастливую парочку, Гвен натянула резиновые перчатки и достала из-под раковины сверток мешков для мусора.

– Я приступаю.

Кэти погладила кота и ничего не сказала.

Гвен уже переставила поудобнее коробки и открывала первую, когда появилась Кэти. Парку она сняла и без нее сразу уменьшилась в размерах раза в три. Остановившись у порога, девочка огляделась и присвистнула.

– Офигеть.

– Вот уж да. – В полной мере оценить объем бардака Гвен смогла лишь после того, как начала перетаскивать коробки. – Я теперь вот думаю, может, просто закрыть дверь на ключ. В том смысле, что столовая не очень-то мне и нужна.

Кэти посмотрела на потолок.

– Там трещина.

– Твоя мама сказала, что он обвалится. Не говори, что я тебя сюда впустила, ладно?

Кэти улыбнулась. В первый раз.

– Ладно.

– Так ты хочешь помочь мне с этим? Я заплачу.

Улыбка растянулась, превратившись в подходящую случаю ухмылку. Теперь она стала похожа на ту веселую двенадцатилетнюю девчонку, какой ее помнила Гвен.

Она включила айпод, и надо же такому случиться – из динамика вырвался голос любимой певицы Кэти, Ареты Франклин. Племянница между тем с энтузиазмом атаковала картонную коробку.

– А ведь ты танцевала под эту песню, когда была маленькой.

Кэти промолчала.

Ладно.

Она вытащила из коробки охапку портьерного материала и уронила на пол.

– У тебя есть какая-то система?

– Мм, вообще-то нет.

– А надо. Как в «Прачечной».

– Ну, если ты так говоришь.

Кэти перевернула коробку вверх дном, потрясла и поставила на пол.

– Мне нужен фломастер.

– На кухне, – вздохнула Гвен.

Через два часа у них было уже несколько подписанных печатными буквами коробок: благотворительность, чердак и дом, – и три черных мешка для мусора. Кроме того, в пластиковом ящике лежали старые записные книжки, листки, исписанные почерком Айрис, и помеченные звездочками квитанции из ломбарда.

– Квитанции-то хотя бы можно выбросить. Это же просто мусор.

– Не могу. Айрис их сохранила, и выбросить нельзя, пока я не узнаю зачем.

Гвен не хотела признаваться, что у нее рука не поднимается выбросить то, на чем писала Айрис.

– Может быть, они были нужны ей для налоговой декларации. Папа тоже все свои хранит.

– Хорошая мысль. – Гвен невольно нахмурилась, услышав пугающие слова, и перевела взгляд на аккуратно подписанные коробки. День прошел не зря, достижения налицо. Она достала кошелек и вынула пятифунтовую банкноту.

Кэти опустила глаза.

– Не надо ничего платить. Мне это было в удовольствие.

Гвен тем не менее вручила ей деньги.

– А за это я отвезу тебя домой.

Кэти насупилась.

– Или в город, – продолжила Гвен. – И мы могли бы угоститься горячим шоколадом.

Племянница заулыбалась.

– А можно я еще как-нибудь приду? Поиграть с Котом.

– Конечно. – Как быстро у подростков меняется настроение. Гвен попыталась вспомнить, как это было у нее.

Кэти уже выбежала в прихожую и схватила парку.

– Принесу ему вкусняшек.

По дороге в Бат племянница не умолкала. Гвен постаралась расслабиться и получить удовольствие от общения, но ее мучило затаившееся чувство вины. Перед глазами снова и снова вставало напряженное, с застывшими чертами лицо Мэрилин Диксон. Какая досада.

– А ты что думаешь? – Кэти смотрела на нее так, будто ждала ответа на какой-то жизненно важный вопрос.

– Э…

– Знаю, ты думаешь, что мне нужно учиться стоять за себя. Так мама говорит.

– Ну, я…

– Но Имоджен такая… такая упрямая, понимаешь? – Кэти скорчила гримасу, и Гвен едва не прыснула со смеху.

– А еще она крутая. Куда круче, чем я. У нее уже в девять лет был бойфренд.

– Ну, это…

– И она всегда хорошо выглядит. У нее самые лучшие волосы.

– Волосы – это хорошо, – успела вставить Гвен.

– Я просто не уверена насчет вечеринки. – Кэти умолкла ровно настолько, чтобы перевести дух. – Наверно, подожду, а там видно будет.

Припарковав машину, Гвен повернулась к племяннице и уже открыла рот, чтобы спросить, кто такая, черт возьми, Имоджен и о чем вообще идет речь, но тут Кэти одарила ее широкой улыбкой.

– Спасибо тебе огромное, тетя Гвен. Поговорить с тобой такое удовольствие.

– Всегда пожалуйста, – осторожно, чтобы не попасть впросак, сказала Гвен.

Кэти вдруг притихла и умолкла – впервые за последние полчаса.

– Хочу спросить у тебя кое-что.

– Валяй, – с внезапно проснувшимся чувством беспокойства согласилась Гвен.

– Мама сказала, что ты иногда помогала полиции.

– Она так сказала?

– А это неправда? – огорчилась Кэти.

– Отчасти правда. Помогала. Но только однажды. И мне как бы не положено об этом рассказывать.

В глазах девушки вспыхнули искорки любопытства.

– Так ты агент?

Гвен рассмеялась.

– Нет. Я совсем не такая крутая.

– А что ты делала?

– Кэти, – мягко предупредила Гвен, – твоя мама…

– А, да знаю я. – Кэти махнула рукой. – У нее совсем уже крыша поехала.

Отлично. Гвен постаралась не обижаться.

– Так ты этим занималась? И поэтому уехала?

– Все не так просто.

Кэти не сдавалась.

– Это как?

Гвен помолчала, раздумывая, как бы выразиться аккуратнее.

– Способность находить потерянные вещи – это вовсе не что-то особенное.

– Не всегда срабатывает? – спросила Кэти, перебирая бахрому шарфа.

Гвен покачала головой.

– Что-то находится всегда. Вот только это не всегда то, что ищешь. – От лжи зачесалось левое ухо. Но и сказать правду своей румяной племяннице она не могла. В тот единственный раз, когда Гвен использовала дар, чтобы помочь полиции, все закончилось тем, что ее занесли в список подозреваемых по делу об убийстве. Да, ненадолго, но и этого было вполне достаточно. Она закрыла глаза, отгоняя видение: бледное, распухшее от речной воды, облепленное водорослями тело мальчика.

Кэти снова открыла рот, но Гвен подняла руку.

– Пожалуйста. Твоя мама только-только начала со мной разговаривать.

После двух огромных чашек горячего шоколада они побаловали себя маршмеллоу, о котором Кэти отозвалась так: «Они, типа, полная фигня, пока их не расплавишь», и Гвен посадила племянницу на автобус до дома. В близости к Бату есть свои преимущества, подумала она, хотя не поняла и пятидесяти процентов того, о чем говорила Кэти.

Вечером, когда Гвен разглядывала некротические стены гостиной – интересно, нет ли среди всего оставленного Айрис хлама банки какой-нибудь яркой краски? – в прихожей зазвонил телефон. Мысленно добавив к списку обязательных к покупке вещей сначала столик в прихожую, а потом беспроводной телефон, она поспешила снять трубку. Звонила Руби.

– Спасибо. – Голос Руби звучал на удивление спокойно. – Я имею в виду за сегодня.

Гвен едва не выронила трубку.

– Кэти просто сияет, – продолжала сестра. – Я такой жизнерадостной несколько недель ее не видела.

– Мы с ней пили горячий шоколад, – только и нашлась Гвен.

– Не дома? И она была не против показаться с тобой на людях?

Гвен почти оскорбилась, но теперь уже расслышала в голосе Руби нотки обиды.

– Уверена, это ненадолго. Просто я ей в новинку.

– В любом случае я тебе благодарна.

– Всегда рада помочь.

Руби помолчала, словно в нерешительности, и выпалила на выдохе:

– Она уже снова просится к тебе.

– Я только за.

– Как-нибудь после школы?

– Конечно, – сказала Гвен и, не удержавшись, добавила: – Если ты не против, чтобы Кэти проводила здесь время.

– Я же сказала, что мне очень жаль, – едва слышно отозвалась Руби.

– Вообще-то не сказала, – возразила Гвен. А потом я уехала, и ты даже не попыталась связаться.

– Так ты хочешь поговорить об этом сейчас?

Гвен с такой силой сжала трубку, что побелели пальцы. Усилием воли она заставила себя расслабиться.

– Меня любое время устроит.

– Я вовсе не имела в виду, что ты какая-то плохая. Просто вырвалось. Я испугалась.

– Если не ошибаюсь, ты употребила другое слово – дурная. – Гвен не хотела, чтобы напоминание прозвучало упреком, но обида вырвалась, как пузырьки из шампанского, и добавила резкости.

– Послушай, я сказала, что сожалею, но с чувствами ничего поделать не могу, – тоном праведницы произнесла Руби.

– Это был карточный фокус. Из набора «Юный волшебник».

– Понимаю. Теперь.

– У меня на голове был фетровый колпак. Кэти вытащила из него Мистера Бан-Бана.

На другом конце линии молчали. Глядя на потрескавшуюся краску, Гвен собиралась с силами, чтобы не поддаться эмоциям.

– Я думала, что кролик настоящий, – сказала наконец Руби. – Он был такой пушистый. Мне показалось… Я думала…

– Ты думала, что я… Что? Провожу ритуал жертвоприношения с живым кроликом на глазах у твоей одиннадцатилетней дочери? Ты действительно думала, что я бы сделала такое?

– Мама бы сделала.

Гвен скрипнула зубами.

– Я не Глория.

– Знаю. Знаю, что отреагировала немножко резковато.

От изумления Гвен даже открыла рот.

– Может быть, я подавляла определенные чувства. Мой учитель йоги говорит, что я очень зажатая.

Гвен закрыла глаза.

– Какие чувства?

– Мне казалось, что мама любит только тебя, а меня считает пустышкой.

– Это неправда. – Гвен покачала головой. – Мама злилась на меня за то, что не пользуюсь даром. – Она изобразила в воздухе кавычки, заключив в них последнее слово, хотя Руби, конечно, этого не видела.

– По крайней мере, у тебя он был. На меня она смотрела как на приемную. Будто не понимала, кто я такая и как забрела в ее дом.

Тот материнский взгляд Гвен помнила хорошо.

– Ты же знаешь, что она смотрела так на каждого.

Руби вздохнула.

– А ты помнишь, как она брала чью-то визитку, читала и сразу же указывала человеку на дверь? Даже если этот кто-то умолял ее со слезами на глазах.

– Господи, да. Я и забыла уже. Помнишь мистера Барнса?

Сестры помолчали, вспоминая, как брел по улице, едва волоча ноги, их преподаватель математики, сраженный новостью о том, что жена обманывала его в течение пяти лет до самой своей смерти.

– Да, била она наотмашь.

– Никогда никого не жалела.

– Почему? – взорвалась Руби. – Почему она была такой? Сколько раз нам приходилось переезжать после того, как она рассердила слишком многих.

– Ты у кого это спрашиваешь, сестренка?

– Ну так спроси у нее. Ты уже звонила ей насчет дома?

– Зачем? Сообщить, что я живу на запретной планете? Вот уж нет.

– А надо бы. Если начнет кричать, всегда можно положить трубку. К тому же теперь ситуация совсем другая. Айрис там больше нет.

– Нет. – Гвен скользнула взглядом по багровым стенам. Они, казалось, давили на нее со всех сторон. – Вроде бы нет.