Текст книги "Другой день, другая ночь"

Часть II
Ветры перемен

13

Клиника явно частная, думает Майкл, поднимаясь наверх по лестнице из столовой. Только посмотрите на эти диковинные цветочные композиции: стрелиции с оранжевыми языками, кремовые белокрыльники, высоченные зеленые орхидеи. Интересно, кто поставщик? Контракт, судя по всему, тянет на целое состояние.

На лестничной площадке висят акварели с видами окрестностей Льюиса: грандиозные меловые скалы Семь Сестер, панорама Южной Гряды, лодки, отражающиеся в реке Уз… Наверное, пытались создать атмосферу умиротворенности и единения с природой, но Майкл все равно чувствует себя так, будто только что вернулся с войны.

Несколько недель он почти не спал, поэтому сейчас спрашивает у уборщицы, где можно выпить кофе, и она отправляет его на кухню. Майкл нажимает кнопку «Эспрессо», наблюдает, как картонный стаканчик наполняет черная жидкость, и вдруг слышит за спиной чей-то шепот.

– Если хочешь с кофеином, спустись вниз.

Обернувшись, он видит юношу с проколотой бровью и ирокезом.

– Простите?

– Здесь кофе без кофеина.

– Что, даже эспрессо?

– Ага. Точно говорю. И чай тоже. – Молодой человек кивает в сторону коробок с чаями – бергамотовым, мятным, «Английский завтрак». – Недавно здесь? Какая программа?

Майкл не особенно помнит, как он сюда попал, не говоря уже о том, чем будет заниматься.

– Прости, приятель, я без понятия.

Панк хмыкает.

– Ну, был бы наркоманом или алкоголиком, знал бы. Сразу после поступления начинают детоксикацию, это такая гадость. – Он передергивается. – Так вот, внизу у регистратуры стоит аппарат – там совсем другой кофе. Нас, наркоманов и алкоголиков, к нему не подпускают.

– М-м-м…

– За дверью с кодовым замком. Видел ее?

Майкл кивает, хотя и не видел.

– Так вот, если хочется кофеину, иди туда.

– Спасибо. Тогда я это пить не буду, – говорит Майкл и выплескивает эспрессо в раковину.

* * *

– Мне нужно в туалет, – говорит Эбби. – Туда вы тоже должны меня сопровождать?

– Боюсь, что так. – Сестра виновато морщит нос, но Эбби не чувствует к ней ни капли расположения. Она вообще почти ничего не чувствует. Смутную тревогу, неясное ощущение несчастья, но в целом она будто оцепенела.

– Я хочу по-маленькому, – произносит она уже у туалета. – Надеюсь, в кабинку вы со мной не пойдете?

– Нет, только дверь не запирайте.

Эбби едва сдерживается, чтобы не поступить именно так. Эта женщина ходит за ней по пятам и действует на нервы. Эбби так и не поняла, почему она это делает. К сожалению, в последние несколько дней она вообще мало что понимает.

Через пару минут в дверь стучат.

– Вы как?

– Нормально.

– В одиннадцать начинается групповой сеанс, вам обязательно нужно успеть.

Сестра старается говорить ровным, спокойным голосом, но Эбби ее тон кажется притворным.

– Я выйду через минуту.

– Там не любят, когда кто-то опаздывает.

– Я не могу быстрее! – взрывается Эбби.

У нее нет желания идти на сеанс, ей вообще ничего не хочется. Ладно, думает она, выходя из кабинки, все равно больше делать нечего, – и позволяет проводить себя по коридору в холл, где садится с сестрой на диван.

В дверях появляется пожилой мужчина в костюме. Может, это он вчера помог мне поступить сюда, думает Эбби: вроде она уже где-то видела эту козлиную бородку. В голове такая путаница, что ничего наверняка не скажешь. Следом за ним идет женщина средних лет, у нее в руках зонтик в горошек – в окно видно, что на улице накрапывает дождь.

У меня тоже есть такой зонтик, думает Эбби. Только он куда-то запропастился – в последнее время мне совсем не до зонтиков.

– Ну вот, здесь собирается ваша группа, – говорит мужчина с бородкой. – Присаживайтесь, если хотите. Сегодня сеанс проведет Джонни, он будет минут через десять.

Мужчина разворачивается и уходит.

Женщина кладет сырой зонт на пол и нерешительно садится на соседний диван. У нее длинные каштановые волосы, волнистые и невероятно густые.

Наверное, боится, что намокнут и закурчавятся, думает Эбби. Знакомо… Как же мне не хватает моих длинных волос.

* * *

Карен понятия не имеет, что она ожидала увидеть в Мореленд-плейс, но точно не такого. Обстановка в холле уютная. Здесь все с размахом: вдоль трех стен стоят диваны, по углам кресла, есть и гигантский телевизор с плоским экраном. На подоконнике огромная ваза со свежесрезанными цветами, а на журнальном столике в центре комнаты – коробка с бумажными носовыми платками и чаша с фруктами. На нижней полочке лежат последние выпуски глянцевых журналов и свежий номер «Таймс».

Она оглядывает людей вокруг: похоже, они все пришли на сеанс. Прямо напротив нее мужчина с тронутыми сединой волосами старательно заполняет анкету. На секунду он поднимает глаза на Карен. Вроде она с ним где-то встречалась… У него приятная внешность, но взгляд обеспокоенный, и Карен инстинктивно настораживается.

На соседнем диване сидит блондинка лет, наверное, на пять-десять моложе Карен. Бледная, худенькая, со слегка загорелыми руками спортсменки. Короткая стрижка, на лице ни грамма косметики. Вид у нее усталый, измученный, но Карен совершенно ясно, что девушка симпатичная. Рядом с ней расположилась сестра по имени Сангита – так написано на бейджике.

Карен смотрит на часы: осталось пять минут. Что-то ей не по себе – никогда еще не приходилось участвовать ни в чем подобном. Она вспоминает, как Молли впервые пошла в школу; как она гордилась собой и радовалась в тот день. Моя малышка куда храбрее меня, думает Карен.

В комнату, прихрамывая и опираясь на палочку, входит пожилая азиатка с облаком седых волос на голове. Она осторожно устраивается в кресле, приподняв бирюзовое сари и на мгновение обнажив распухшую лодыжку. Карен понимает, какие неприятные ощущения испытывает эта женщина. Рядом сидит девушка с покрытыми блеском губами и густо накрашенными ресницами, у нее золотистые, закрученные спиральками волосы, большая грудь и плоский, как стиральная доска, живот. Карен мгновенно вспоминает о своем вытянутом свитере и немытой голове. Я думала, мы все будем присутствовать здесь по схожим причинам – почему же эта девица выглядит так хорошо? Может, она уже посещала занятия, и они действительно пошли ей на пользу?.. На секунду в груди вспыхивает надежда; затем печаль, давившая долгие недели, наваливается вновь, и Карен едва сдерживает слезы. Вряд ли я когда-нибудь почувствую себя лучше. С какой стати мне чувствовать себя лучше? Может быть, только ради Молли и Люка, но я устала, устала как собака.

Она достает платок, сморкается и замечает, что красотка смотрит на нее с улыбкой. У Карен от смущения вспыхивают щеки, и все же она рада, что хоть кто-то проявил расположение, и улыбается в ответ.

Неужели это актриса? Здесь вполне могут встретиться звезды.

– Я Лилли.

Девушка протягивает руку. На ногтях – красивый маникюр.

– Карен, – отвечает Карен.

Она вдруг замечает, что пальцы у Лилли дрожат. Девушка спрашивает робко и неуверенно:

– У вас сегодня первое занятие?

– Да.

– А.

К чему бы это «а»? Наверное, тот факт, что она новичок, имеет значение.

– А раньше здесь бывали?

– Нет, – отвечает Карен. – Никогда.

Мужчина напротив вновь смотрит на нее. Явно хочет что-то сказать, но не решается и продолжает заполнять анкету.

Затем к компании присоединяются грузный молодой человек с хвостиком и в шлепанцах – похоже, живет здесь, заключает Карен, – и хорошо одетый чернокожий парень, который заявляет с американским акцентом:

– Меня зовут Трой.

Наконец ровно в одиннадцать пружинящим шагом в комнату входит человек с ниспадающей на лоб челкой и вкатывает большую белую доску. В руках у него ворох бумаг и коробка с маркерами.

– Благодарю вас, Сангита, – кивает он медсестре. – Можете идти.

Он устанавливает доску так, чтобы всем было видно, кладет коробку и бумаги на журнальный столик и закрывает дверь. Затем поворачивается к группе и улыбается так лучезарно, что комната будто озаряется светом.

– Меня зовут Джонни.

Выглядит лет на тридцать, решает Карен, а может, и моложе, хотя, наверное, это просто по сравнению с нами он кажется таким жизнерадостным, полным энергии.

– Я психотерапевт и сегодня проведу сеанс в вашей группе. Давайте быстренько представимся, поскольку у нас есть новенькие. Карен? – Он прямиком идет ней и неистово трясет руку. – Эбби? – Проделывает то же самое со стриженой блондинкой. – Мы уже встречались сегодня, – говорит он, однако Эбби, похоже, не помнит. – И… Майкл?

Все это время мужчина торопливо заполнял анкету; наконец, он откладывает в сторону ручку и бумагу.

* * *

Поверить не могу, что у него достаточно опыта, думает Майкл, пожимая руку молодого человека. На вид не старше Райана. Еще, небось, и учиться не закончил. Подумать только, закрыл дверь в комнате с толпой психически нездоровых, несчастных людей! Вон та девушка, руки у нее трясутся как осиновый лист. И вообще, нормально запереть нас в помещении, указывать, что пить, а что нет? Как в «Полете над гнездом кукушки».

– Для начала предлагаю каждому рассказать о том, что он сейчас чувствует, – продолжает Джонни, придвигая стул поближе к доске. – Кто первый?

Только не я, думает Майкл.

– Может, кто-нибудь из старожилов попробует? – говорит Джонни.

К удивлению Майкла, голос подает девушка с дрожащими руками.

– Хорошо, давайте я первая. Я Лилли… – Она обводит взглядом сидящих и улыбается – ей явно не впервой. – Меня сегодня немного потряхивает.

Она смешанной расы, замечает Майкл, и местная, судя по выговору.

Психотерапевт медленно кивает.

– И от чего вас потряхивает, как думаете?

– Ну… Вчера вечером мне повысили дозу лития. Наверное, я пока еще не привыкла.

Во-во, говорит себе Майкл. Психиатр, у которого я вчера был, тоже хочет посадить меня на лекарства, а теперь посмотрите на нее. С ней того и гляди нервный срыв случится.

– Хотя по утрам мне всегда тяжелее…

Какое великолепное декольте, думает он и вдруг понимает, что не может сосредоточиться на ее словах.

Из грез Майкла выводит голос американца Троя. Оказывается, он сейчас в отпуске по болезни и к концу недели должен вернуться к месту службы, в Афганистан.

– Жду этого с ужасом, – говорит он.

За ним по нескольку слов произносят седовласая леди и парень в шлепанцах, и повисает долгая пауза.

Интересно, кто первый, думает Майкл. Женщина с длинными золотистыми волосами напротив или худосочная на соседнем диване? Кто угодно, только не я.

Женщина напротив неуверенно ерзает и уже открывает рот, чтобы заговорить, однако внезапно заливается слезами.

Опустив взгляд, Майкл замирает от ужаса.

Но Джонни просто наклоняется вперед и подвигает к ней коробку с носовыми платками. Похоже, происходящее его ничуть не смущает.

– Здесь вы можете спокойно выражать свои чувства, Карен.

– Господи. – Карен берет платок и сморкается. – Извините, извините, не знаю, что со мной…

– Не надо извиняться, – говорит Джонни.

– Поверить не могу, что попала сюда! – всхлипывает она и плачет еще сильнее. – Ой, простите, я не хотела… Очень невежливо с моей стороны, тем более я ни с кем из вас не знакома.

– Я тоже никого здесь не знаю, – тихо, почти шепотом, произносит Эбби.

Майкл полагает, что пришла его очередь, но от смущения не в силах вымолвить ни слова.

– Именно так я себя чувствовала, когда поступила сюда, – обращается Лилли к Карен.

– Вы все такие смелые и честные, а я только и делаю, что рыдаю… – Карен дышит с трудом.

– Здесь вам станет лучше, это точно, – говорит Лилли.

– Правда? – с сомнением в голосе откликается Карен.

Майклу кажется, что он видел ее раньше. Может, это одна из покупательниц? От Хоува до Льюиса всего несколько миль, вполне возможно, что некоторые пациенты прибывают оттуда. Он ковыряет ногтем кожу вокруг ногтя, пытаясь припомнить, откуда он знает эту женщину. Вообще-то у него хорошая память на лица… Была. С тех пор, как началась бессонница, с памятью стало хуже.

– Да, сейчас вы в самом начале подъема в гору, – говорит Трой. – Потом станет легче.

– Не забывайте о технике «я-сообщений», Трой, – обращается к нему Джонни.

А это еще что такое? – думает Майкл. Все эти правила!.. Ему еще меньше хочется говорить.

– Простите, – кивает Трой. – Я хотел сказать, когда я сюда поступил после травмы, то был как в самом начале подъема в гору.

– Спасибо, – говорит Джонни.

– И отсюда только один путь – вверх, – добавляет Лилли.

Карен с облегчением одаривает ее слабой, признательной улыбкой.

14

Джонни рисует на доске большой круг и отступает на шаг.

– Поскольку среди вас трое новичков, сегодня мы выясним, как наши мысли могут усилить депрессию или состояние тревоги.

Лучше бы он не улыбался, думает Майкл. Чего это он такой радостный? Что может быть хуже, чем целый день разговаривать о депрессии?

– Первый шаг на пути к выздоровлению – понять свои мысли, поступки и взаимосвязь между ними. Второй – критически оценить свое поведение. Для начала давайте посмотрим на то, как мы думаем. Один из способов сделать это – диаграмма «злой цветок».

– Я уже делал это упражнение, – ворчит Трой.

– Ничего страшного, – отзывается Джонни. – Группы у нас разные, ведь каждый раз на сеанс приходят разные люди, а это значит, вы непременно узнаете от них что-то новое. Может, тогда начнете вы и расскажете, что находится в середине?

– Депрессия, – говорит Трой, тяжко вздыхая, и Джонни записывает это слово в кружок.

Не понимаю, что за связь между самокопанием и цветами, думает Майкл.

– Итак, кто нам расскажет, чем он занимается в состоянии депрессии? – Джонни окидывает взглядом группу.

– Лежу в постели, – откликается мужчина в шлепанцах.

Да неужели, думает Майкл.

– Отлично, – говорит Джонни, пририсовывает к кружку дугу и пишет в ней: «Лежу в постели». – И что происходит, когда мы не встаем с кровати? Как мы себя чувствуем?

– Дерьмово, – бурчит Трой.

– Именно, – кивает Джонни и пишет «Отвращение к самому себе» в следующей дуге.

– Нужно было написать «Дерьмо», – говорит Майкл.

Слова выскакивают прежде, чем он успевает себя остановить.

– Спасибо, Майкл. Думаю, для нашей цели большой разницы нет, – отвечает Джонни.

У него на щеках вдруг проступают розовые пятна. Поручили бы это дело кому-нибудь пожестче характером, если резкое слово его шокирует, думает Майкл. И все же чувствует угрызение совести.

– Кто еще подскажет, чем занимается человек, когда ему плохо? – спрашивает Джонни.

– Больше пьет алкоголя? – великодушно предлагает Майкл.

Джонни рисует новую дугу и заполняет ее.

– Спасибо, – говорит он, розовые пятна на щеках бледнеют. – А чем это может закончиться?

– Похмельем, – откликается Лилли.

Все смеются.

– Еще большей тревожностью, – говорит Трой, и Джонни подрисовывает стрелку, ведущую к кругу.

А-а, думает Майкл, теперь понятно. Это лепестки. Какое странное совпадение, ведь именно цветы меня сюда и привели.

Рита, седовласая леди в сари, сообщает, что реже выходит из дома, и многочисленные родственники не зовут ее в гости; Карен говорит, что перестала делать то, что так любила раньше, – устраивать вечеринки и встречаться с друзьями, отчего становится еще несчастнее; Трой признается, что часто выходит из себя, а потом чувствует себя виноватым; Колин, молодой человек в шлепанцах, рассказывает, что начинает есть без меры, а потом себя за это презирает. Так они продолжают до тех пор, пока цветок полностью не обрастает лепестками.

Не высказался только один человек, замечает Майкл. Это Эбби. Бледная и тихая, она с самого начала еще не проронила ни слова. Интересно, что у нее за история? Украдкой он приглядывается внимательнее. У Эбби усталый вид; она то и дело прикрывает глаза, будто засыпает.

Майклу хочется ее поддержать. Может, спросить, не принести ли ей кофе снизу, от стойки регистратуры, им обоим не помешало бы взбодриться.

Джонни все еще не закончил говорить.

– Итак, почему мы делаем эти вещи, хотя они нам вредят?

Рита тем временем быстро что-то пишет, затем поднимает голову.

– Может, потому что это успокаивает?

– Каким образом?

– Ну, например, остаться дома намного легче. Последнее, чего мне хотелось бы, когда я в подавленном состоянии, это общаться с людьми.

– Именно, – подтверждает Джонни.

– Джонни? – Лилли подается вперед, и Майкл приказывает себе не таращить на нее глаза. – Это называется «безопасное поведение»?

– Да.

– Не понимаю, почему безопасное, ведь на самом деле эти вещи нам вредят?

– Потому что, когда мы так поступаем, мы чувствуем себя в безопасности, – объясняет Джонни. – Но важно помнить: пусть эти поступки и приносят облегчение, оно временное.

– А-а. – Лилли откидывается на спинку, явно довольная, что ей стало понятнее.

Вот те на, думает Майкл. У него хватает умственных сил, чтобы уяснить логику. Как будто отказа от бизнеса недостаточно. Теперь, похоже, мне придется еще и бросить пить.

* * *

Я волнуюсь за Каллума, думает Эбби. Кто его поднял, приготовил ему завтрак, помог сходить в туалет? К этому часу он уже должен быть в школе, но Гленн вряд ли возьмет отгул, а Еве одной ни за что не справиться. Могу поспорить, здесь ни у кого нет ребенка, который требовал бы столько внимания, иначе они сейчас так мило не беседовали бы. О чем вообще они говорят, и что это за молодой Хью Грант с челкой? Джонни, кажется, его зовут, только я не понимаю ни слова из его болтовни. Как остальным удается уловить, о чем речь, и подключиться к разговору?

Она закрывает глаза, пробует отгородиться от всех… Если бы это было так просто. Что бы она ни делала, ее мысли здесь, роятся в голове, въедаются в мозг. Как бы ни пыталась она их проанализировать, обратиться к собственному рассудку, мысли ходят по кругу: ты неудачница, плохая мать, никчемное существо. Недостойное любви, безответственное, слабое.

С утра Эбби вытребовала какое-то лекарство, чтобы привести в порядок мысли. Скорее даже не вытребовала, а выпросила – спрятав подальше гордость. Ей всего лишь хотелось остановить лавину самобичевания. За последние часы стало гораздо хуже, сил больше нет терпеть. Но психиатр сказал: «У вас в крови еще есть темазепам», и выделил совсем маленькую дозу успокоительного.

– Таким образом, при депрессии что-то выходит из строя, – продолжает Джонни. – И первый шаг к восстановлению равновесия – желание изменить шаблоны поведения. Стоит понять, как мы сами усугубляем свое положение, как появляется мотивация…

Никогда в жизни Эбби не чувствовала себя настолько неуверенной. Словно между ней и остальным миром воздвигнута стеклянная стена, и она не в состоянии сориентироваться или понять, что происходит.

Внезапно Эбби осознает, что ей нужно делать: идти домой. Джонни стоит к ним спиной, что-то пишет на доске…

Она доходит до середины комнаты, когда психотерапевт оборачивается.

– Эбби, вам нужно выйти?

– Да. – Она почти не слышит собственный голос, настолько он слаб. – Нужно, – произносит она чуть громче и берется за дверную ручку.

– Я бы очень хотел, чтобы вы ничего не пропустили. Нам осталось всего несколько минут.

Она открывает дверь.

– Гм, подождите секунду…

Эбби не обращает внимания на его слова, выходит в коридор и слышит, как за спиной он говорит оставшимся:

– Прошу меня простить.

Она ускоряет шаг, однако он идет за ней и осторожно касается плеча.

– Эбби, что с вами?

Невыносимые мысли возвращаются.

– Мне пора домой, – говорит Эбби, пытаясь вновь обрести только что ее посетившую ясность ума.

Она опять направляется к лестнице, однако успевает сделать лишь несколько шагов.

– Стойте! – Голос Джонни звучит резко.

– Все в порядке? – спрашивает какая-то женщина.

Оказывается, это сестра, преследовавшая Эбби все утро. Она спешит к ним, поднимается по лестнице.

– А, Сангита! Эбби хочет уйти с сеанса… – Джонни улыбается, но чем вызвана улыбка, Эбби не понимает.

– Мне нужно заботиться о сыне, – объясняет Эбби. Может, как только он это поймет, то сразу ее отпустит?

– Пожалуй, сейчас важнее другое, – возражает Джонни и чуть заметно кивает Сангите.

– Я все улажу, – говорит Сангита. – Эбби, пойдем, поболтаем немного?

– Нет, – отрезает Эбби. Еще чего!

– Мне нужно вернуться к группе, – говорит Джонни. – Увидимся позже, Эбби.

Не увидимся, думает она.

* * *

– Простите еще раз, – обращается Джонни к группе.

Интересно, что там произошло, думает Майкл. Немного странно. И все же вряд ли у нее получится далеко уйти, у этой Эбби. Держу пари, она не догадывается, что дверь внизу заперта, и если хочешь выйти, нужно знать код.

Джонни вновь берется за маркер.

– На чем я остановился?

– Вы говорили о мотивации, – подсказывает Трой и зевает.

Немного мотивации мне бы не повредило, думает Майкл. С тех пор, как прогорел магазин, он почти все время проводил у телевизора, а Крисси злилась. Она заставила его обратиться к врачу, когда он заявил, что не видит смысла что-то делать.

– Ах да. Спасибо, Трой.

Джонни стирает с доски цветок и пишет вверху: «Постановка цели».

– А теперь сделаем упражнение, которое поможет с мотивацией. Я принес раздаточный материал. – Он берет со стола стопку бумаг и вручает Рите. – Возьмите, пожалуйста, один лист, остальное передайте по кругу. Каждому из вас нужно ответить на вопросы.

Обалдеть, совсем как в школе, думает Майкл. А потом нам разрешат выйти на площадку и поиграть. Под присмотром учителя, разумеется.