Текст книги "Милые обманщицы. Идеальные"

– Она тусовалась со старшеклассницами из хоккейной команды, – добавила Эмили.

Вилден заглянул в свои записи.

– Верно. Кейти Хафтон и Вайолет Киз. Я беседовал с ними. А как вела себя Элисон? Вы не замечали странностей в ее поведении?

Девушки замолчали. Да, было дело, подумала Ханна. В памяти тотчас всплыл такой эпизод. Однажды, в ветреный весенний день, за несколько недель до исчезновения Эли, ее отец повел их обеих на матч «Филлис»[28]28
  «Филадельфия Филлис» – американская профессиональная бейсбольная команда, базируемая в Филадельфии.


[Закрыть]. Эли весь вечер была сама не своя, как если бы переела драже «Скитлс». Она постоянно заглядывала в свой сотовый телефон и как будто ужасно злилась оттого, что в почтовом ящике пусто. Во время перерыва в седьмом иннинге[29]29
  Иннинг – «периодичность» в бейсболе. Каждый иннинг состоит из двух частей: 1 часть – одна команда играет в обороне, другая в нападении. Как правило, перерыв между иннингами используется болельщиками для «дозаправки» едой и напитками, либо прогулкой в подтрибунных помещениях стадиона. Однако в перерыве седьмого большинство болельщиков остаются на своих местах.


[Закрыть], когда они пролезли на балкон, чтобы поглазеть на компанию симпатичных ребят в одной из лож, Ханна заметила, что у Эли дрожат руки.

– Ты в порядке? – спросила тогда Ханна.

Эли улыбнулась ей:

– Просто замерзла, – объяснила она.

Но достаточно ли это подозрительно, чтобы докладывать Вилдену? Вроде бы ерунда, но кто знает, что интересует полицию.

– Она вела себя, как обычно, – медленно произнесла Спенсер.

Вилден пристально посмотрел на нее.

– Вы знаете, моя старшая сестра очень похожа на Элисон. Тоже была лидером в своей банде. Подруги беспрекословно выполняли все, что она говорила. Все что угодно. И хранили все ее секреты. Так ведь было устроено и у вас, девчонки?

Ханна поджала пальцы ног. Ей совсем не понравилось, какой оборот принял их разговор.

– Я не знаю, – пробормотала Эмили. – Может быть.

Вилден бросил взгляд на вибрирующий сотовый телефон, пристегнутый к портупее.

– Прошу прощения. – Он удалился в сторону гаража, доставая телефон из чехла.

Как только он оказался вне пределов слышимости, Эмили издала давно сдерживаемый вздох.

– Девчонки, мы должны рассказать ему.

Ханна сузила глаза.

– Рассказать что?

Эмили подняла руки.

– Дженна ослепла. И это сделали мы.

Ханна покачала головой.

– Я – пас. И к тому же с Дженной все в порядке. Серьезно. Вы заметили, в каких очках от «Гуччи» она щеголяет? Чтобы заполучить такие, надо год стоять в листе ожидания – дольше, чем на сумку от «Биркин».

Ария изумленно уставилась на Ханну.

– Из какой ты вселенной? Кого волнуют солнцезащитные очки от «Гуччи»?

– Очевидно, что не таких, как ты, – огрызнулась Ханна.

Ария стиснула зубы и вызывающе откинулась на спинку стула.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Думаю, ты сама знаешь, – прорычала Ханна.

– Девочки, – одернула их Спенсер.

Ария вздохнула и отвернулась в сторону. Ханна сурово взглянула на ее заостренный подбородок и покатый нос. Даже в профиль Ария не так хороша, как она.

– Мы должны рассказать ему про Дженну, – не унималась Эмили. – И про «Э». Пусть полиция разбирается с этим. Мы вляпались по уши, как вы не понимаете?

– Мы ничего ему не скажем, и точка! – зашипела Ханна.

– Да, я тоже сомневаюсь, Эмили, стоит ли, – задумчиво произнесла Спенсер, тыкая ключом от машины в зазор между досками столешницы. – Это серьезное решение. Оно повлияет на жизнь каждой из нас.

– Мы уже говорили об этом раньше, – согласилась с ней Ария. – К тому же «Э» исчез, верно?

– Вы как хотите, – не сдавалась Эмили, – но я ему скажу. Думаю, что это правильно.

Пискнул мобильник Арии, и все вздрогнули. Следом завибрировал телефон Спенсер, сдвигаясь к краю стола. «Блэкберри» Ханны, который она запихнула обратно в сумочку, издал приглушенный звон. И маленькая «Нокия» Эмили отозвалась старомодным рингтоном.

Последний раз телефоны девочек звонили одновременно в день панихиды по Эли. Ханна испытывала сейчас такое же чувство, что и в тот день, когда отец впервые привел ее, пятилетнюю, на карусель во время роузвудской ярмарки – чувство головокружительной тошноты. Ария заглянула в свой телефон. Эмили и Спенсер последовали ее примеру.

– О боже, – прошептала Эмили.

Ханна даже не потрудилась достать свой «Блэкберри»; вместо этого она наклонилась к телефону Спенсер.

Вы действительно думали, что меня больше нет? Я вас умоляю. Все это время я наблюдаю за вами. Возможно, даже и в эту минуту. И, девочки, если расскажете обо мне хоть КОМУ-НИБУДЬ, очень пожалеете. – Э

Ханна почувствовала, как сильно забилось сердце. Она услышала шаги из коридора и обернулась. Это вернулся Вилден.

Он засунул телефон обратно в чехол. Потом оглядел девушек и вскинул бровь.

– Я что-то пропустил?

Если бы. Он только. Знал.

8. Всегда полезно прочитать книгу, прежде чем красть идеи

Через полчаса Ария подъехала к своему дому – коричневой коробке в стиле модерна пятидесятых. Она придерживала подбородком мобильник, ожидая звукового сигнала автоответчика сотового телефона Эмили. После сигнала она произнесла в трубку:

– Эм, это Ария. Если ты действительно задумала рассказать все Вилдену, пожалуйста, позвони мне. «Э» способен на… большее, чем тебе кажется.

Она нажала отбой, но чувство тревоги не отпускало ее. Она не могла себе представить, какую мрачную тайну Эмили может раскрыть «Э», если та обратится в полицию, но по собственному опыту знала, что он непременно это сделает.

Вздохнув, она открыла входную дверь и прошлепала вверх по лестнице мимо родительской спальни. Дверь была приоткрыта. Заглянув, она увидела аккуратно убранную кровать родителей – или теперь это только мамина кровать? Элла застелила ее ярким покрывалом лососевого цвета с принтом в стиле батик[30]30
  Батик – ручная роспись по ткани.


[Закрыть], которое она обожала, а Байрон ненавидел. Все подушки она свалила на свою сторону. Кровать могла бы служить метафорой развода.

Ария сбросила на свой стол учебники и бесцельно побрела обратно вниз, в гостиную. Угроза «Э» вертелась в голове, как центрифуга, с которой они сегодня работали в биологической лаборатории. «Э» все еще здесь. И, по словам Вилдена, убийца Эли – тоже. «Э» мог быть убийцей Эли, и теперь он, словно червь, проникал в жизнь каждой из них. Что, если Вилден прав, и убийца Эли хотел навредить кому-то еще? Что, если убийца – враг не только Эли, но также и Арии, Ханны, Эмили и Спенсер? Не означает ли это, что одна из них… следующая жертва?

В гостиной было темно, лишь мерцал телевизор. Когда Ария увидела чью-то руку на валике твидового диванчика, от страха она даже подпрыгнула. Но тут из темноты выплыло знакомое лицо Майка.

– Ты как раз вовремя. – Майк кивнул на экран телевизора. – Далее в нашей программе премьерный показ домашнего видео Элисон ДиЛаурентис, снятого за неделю до ее убийства, – отчеканил он, подражая хорошо поставленному голосу диктора.

Ария почувствовала, как напряглись мышцы живота. Вот оно, просочившееся в прессу видео, о котором говорил Вилден. Несколько лет назад Ария увлеклась кинорежиссурой, запечатлевая на пленку все, что только можно – от улиток на заднем дворе до лучших подруг. Фильмы получались, как правило, короткие, и Ария зачастую пыталась придать им артхаусный оттенок, добавить пронзительности, для чего снимала крупным планом ноздри Ханны, молнию на толстовке Эли или беспокойные пальцы Спенсер. Когда пропала Элисон, Ария передала свою коллекцию видео полиции. Копы прошерстили записи, но так и не обнаружили никаких зацепок или улик, позволяющих сделать вывод о том, куда могла деться Эли. У Арии остались оригиналы в ноутбуке, хотя она уже очень давно их не просматривала.

Ария плюхнулась на диванчик, устраиваясь рядом с братом. Когда закончился рекламный ролик «Мерседеса» и в эфир вернулся выпуск новостей, Ария и Майк застыли и уткнулись в экран.

– Вчера анонимный источник прислал нам этот клип об Элисон ДиЛаурентис, – объявил ведущий. – Вам станет не по себе, когда вы увидите, какой невинной была ее жизнь всего за несколько дней до убийства. Давайте смотреть.

Клип открылся дрожащей картинкой, и Ария сразу узнала кожаный диван в гостиной Спенсер.

– И за то, что у нее нулевой размер, – прозвучал за кадром голос Ханны. Камера сдвинулась к совсем еще юной Спенсер в розовой рубашке поло и домашних брюках «капри». Светлые волосы каскадом падали на плечи, а на голове искрилась стразами тиара.

– Круто она выглядит с этой короной, – с энтузиазмом сказал Майк, открывая большой пакет чипсов «Доритос».

– Тссс, – шикнула Ария.

Спенсер выразительно посмотрела на телефон Эли, втиснутый между подушками дивана. – Хотите почитать ее эсэмэски?

– Я хочу! – прошептала Ханна, выныривая из кадра. Камера переместилась к Эмили, которая выглядела почти так же, как и сегодня: те же рыжевато-белокурые волосы, безразмерная футболка пловчихи, миловидное, но обеспокоенное лицо. Ария вдруг вспомнила тот вечер – то, что происходило перед тем, как они включили камеру, Эли получила сообщение и не сказала им, от кого. Все страшно разозлились.

Показалась Спенсер с телефоном Эли в руках.

– Заблокирован. – В кадре расплывалось изображение экрана телефона.

– Ты знаешь пароль? – расслышала Ария собственный голос.

– Черт! Это же ты! – воскликнул Майк.

– Попробуй ее день рождения, – предложила Ханна.

Пухлыми ручками Ханна потянулась к телефону и выхватила его у Спенсер.

Майк сморщил нос и повернулся к Арии.

– Это то, чем занимаются девчонки, когда они одни? Я думал, что увижу бои с подушками. Девочек в трусиках. Поцелуи.

– Мы были в седьмом классе, – огрызнулась Ария. – То, что ты говоришь, это просто отвратительно.

– А что плохого в полуголых семиклассницах? – пропищал Майк.

– Что это вы там делаете? – раздался голос Эли. Ее лицо появилось на экране, и глаза Арии наполнились слезами. Это лицо в форме сердца, эти яркие темно-голубые глаза, широкий рот – образ до сих пор преследовал ее, как призрак.

– Вы что, залезали в мой телефон? – строго спросила Эли, положив руки на бедра.

– Конечно, нет! – откликнулась Ханна. Спенсер попятилась назад, схватившись рукой за голову, чтобы удержать корону.

Майк засунул в рот горсть чипсов.

– Можно, я буду рабом твоей любви, принцесса Спенсер? – произнес он фальшивым фальцетом.

– Не думаю, что она станет встречаться с мальчишками препубертатного возраста, которые все еще спят в пижамах, – отрезала Ария.

– Эй! – взвизгнул Майк. – Это не пижама! Это моя счастливая футболка с лакросса!

– Еще хуже, – заметила Ария.

Эли снова возникла на экране – живая, яркая, беззаботная. Как она могла быть мертвой? Убитой?

Потом перед объективом промелькнули старшая сестра Спенсер, Мелисса, и ее парень, Йен.

– Привет, девчонки, – сказал Йен.

– Привет, – громким голосом произнесла Спенсер.

Ария ухмыльнулась. Она уже и забыла, как все они балдели от Йена. Он был одним из тех, кого они иногда разыгрывали по телефону вместе с Дженной Кавано еще до несчастного случая, Ноэлем Каном – тоже красавчиком, и Эндрю Кэмпбеллом, который так раздражал Спенсер. Разыгрывая Йена, они по очереди притворялись девушками по вызову.

Камера поймала лицо Эли, когда она закатила глаза, наблюдая за Спенсер. Потом Спенсер нахмурилась за спиной у Эли. Обычное дело, подумала Ария. В ночь исчезновения Эли Ария не участвовала в гипнозе и слышала, как ссорились Эли и Спенсер. Когда они выбежали из амбара, Ария подождала пару минут и последовала за ними. Она кричала, звала их, но так и не смогла догнать. Она вернулась в дом, и у нее мелькнула мысль, что Эли и Спенсер их попросту бросили, разыграв эту сценку, чтобы сбежать на какую-нибудь крутую вечеринку. Но вскоре Спенсер примчалась обратно. Она выглядела такой потерянной, словно находилась в трансе.

Между тем на экране Йен плюхнулся на диван рядом с Эли.

– Ну, чем занимаетесь, девчонки?

– Да так, ерундой всякой, – отозвалась Ария. – Снимаем фильм.

– Фильм? – удивился Йен. – А я могу принять участие?

– Конечно, – сказала Спенсер и уселась рядом с ним. – Это будет ток-шоу. Я – хозяйка, а вы с Эли – мои гости. Сначала я займусь тобой.

Камера скользнула по дивану и остановилась на телефоне-раскладушке Эли, который лежал у нее под рукой на валике. Изображение стало укрупняться, пока не заняло весь экран. Для Арии до сих пор оставалось загадкой, с кем же переписывалась Эли в тот вечер.

– Спроси, кто его любимый учитель в Роузвуде, – раздался за кадром детский, чуть более высокий голосок Арии.

Эли усмехнулась и посмотрела прямо в объектив.

– Это был бы хороший вопрос для тебя, Ария. Лучше спроси его, не хочет ли он перепихнуться с какой-нибудь учительницей. Скажем, в машине на парковке.

Ария ахнула, так же, как и ее юный двойник на экране. Неужели Эли посмела сказать такое? Во всеуслышание?

На этом клип закончился.

Майк повернулся к ней. У него на губах налипли ярко-оранжевые крошки чипсов.

– Что она имела в виду, когда предлагала перепихнуться с учительницей? Такое впечатление, что она говорила с тобой.

Ария прохрипела что-то невразумительное. «Э» рассказал Элле, что все эти годы Ария знала про тайный роман Байрона, но Майк до сих пор ни о чем не догадывался. Ария могла представить себе, как бы он в ней разочаровался.

Майк поднялся с дивана.

– Да ладно, теперь уж все равно. – Он старательно делал вид, будто все это ему безразлично, но, выбегая из гостиной, опрокинул рамку с фотографией и автографом Лу Рида, рок-звезды и кумира Байрона, одну из немногих реликвий мужа, которые Элла оставила на месте. На лестнице послышался топот, а потом громко хлопнула дверь его спальни.

Ария обхватила голову руками. Уже в трехтысячный раз она пожалела о том, что они не в Рейкьявике, где можно совершать пешие прогулки к леднику, кататься на исландском пони, Джильде, вдоль высохшего кратера вулкана, и даже лакомиться китовым жиром, который обожают все жители этой страны.

Она выключила телевизор, и в доме воцарилась жутковатая тишина. Услышав шорох у двери, она вздрогнула. В прихожей возилась мама, выгружая холщовые хозяйственные сумки с логотипом роузвудского органического рынка.

Элла заметила Арию и устало улыбнулась.

– Привет, милая. – После того как Элла выгнала Байрона из дома, она, кажется, махнула на себя рукой. Черная полупрозрачная туника висела на ней мешком, на шелковых брюках свободного покроя темнело пятно от тахини[31]31
  Тахини, тахина или тхина (также известна как сезамовая паста или кунжутная паста) – распространенная на Среднем Востоке густая жирная паста из молотого кунжутного семени, ее добавляют как необходимый компонент ко многим блюдам.


[Закрыть], а длинные темно-коричневые волосы свили крысиное гнездо на макушке.

– Давай, я помогу. – Ария взяла у матери часть поклажи. Они вместе прошли на кухню, выгрузили сумки на рабочий стол и начали распаковывать.

– Как прошел день? – пробормотала Элла.

И тут Ария вспомнила.

– О боже, ты ни за что не догадаешься, что я сделала! – воскликнула она, чувствуя прилив головокружения. Элла покосилась на нее, откладывая в сторону органическое арахисовое масло. – Я поехала в Холлис. Потому что искала… ну, ты понимаешь. Ее. – Ария не хотела произносить имя Мередит. – Она вела урок живописи, так я забежала в класс, схватила кисть и нарисовала алую букву «А» у нее на груди. Помнишь героиню «Алой буквы»? Это было потрясающе.

Элла застыла в обнимку с пакетом пасты из цельной пшеницы. Казалось, ее сейчас стошнит.

– Она даже не поняла, что произошло! – взахлеб продолжала Ария. – И тогда я сказала: «Теперь все будут знать, что ты сделала». – Она усмехнулась и развела руки в стороны. Та-да-да-даа!

Элла вращала глазами, пытаясь переварить услышанное.

– Ты хоть понимаешь, что Эстер Прин заслуживает сочувствия?

Ария нахмурилась. Она прочитала пока лишь восемь страниц.

– Я сделала это ради тебя, – тихо сказала она. – Я отомстила.

– Отомстила? – У Эллы дрогнул голос. – Спасибо. До сих пор я выглядела достойно. Как будто вполне справляюсь со всем этим, хотя мне действительно очень тяжело. Неужели до тебя не доходит, что ты сделала из нее… мученицу?

Ария шагнула к матери. Она как-то не подумала об этом.

– Прости…

Элла привалилась к столу, и ее сотрясли рыдания. Ария словно приросла к полу. Ей казалось, что конечности запеклись, как полимерная глина «Скалпи», и стали совершенно бесполезными. Она и представить себе не могла, что переживает мама, и, выходит, своей самодеятельностью лишь усугубила ее страдания.

За окном колибри приземлилась на реплику китового пениса, купленную Майком в фаллическом музее Рейкьявика. В любых других обстоятельствах Ария непременно обратила бы на это внимание мамы – колибри были редкостью в этих краях, особенно те, что садились на китовый пенис, – но только не сегодня.

– Я сейчас даже видеть тебя не хочу, – вымолвила наконец Элла.

Ария прижала руку к груди, как будто мать пронзила ее одним из своих ножей «Вюстхоф».

– Прости. Я хотела, чтобы Мередит заплатила за то, что она сделала. – Когда Элла не ответила, чувство горечи и досады накрыло Арию жгучей болью. – Может, мне на время уйти из дома, раз ты не можешь меня видеть?

Она сделала паузу, ожидая, что Элла встрепенется: «Нет, я не то хотела сказать». Но Элла молчала.

– Да, наверное, так будет лучше, – после небольшой паузы согласилась она.

– О. – Ария опустила плечи, подбородок предательски задрожал. – Тогда я… завтра не приду домой после школы. – Она понятия не имела, куда ей податься, но сейчас это не имело значения. Главное – сделать маму счастливой.

9. Бурные аплодисменты в честь Спенсер Хастингс!

Во вторник днем, пока ее одноклассники обедали в столовой, Спенсер сидела во главе стола заседаний в комнате редколлегии, где шла подготовка ежегодного школьного альбома, в окружении восьми мигающих компьютеров «Мак Джи 5», нескольких длиннофокусных камер «Никон», шести активисток из девятого и десятого классов и еще одного ботана, женоподобного мальчишки-девятиклассника.

Она постучала пальцами по обложкам школьных альбомов последних выпусков. Каждый год альбомы выходили под названием «Мул», рожденным какой-то сомнительной кулуарной шуткой 1920-х годов, о которой уже не помнили даже самые старые выпускники.

– Думаю, в «Муле» этого года мы попробуем представить срез жизни роузвудских школьников, показать, какие они на самом деле.

Члены редколлегии старательно записали тезис «срез жизни» в своих тетрадках.

– Можно провести блиц-опрос школьников по случайной выборке, – продолжала Спенсер. – Или расспросить, какие любимые песни закачаны у них на айпод, а потом опубликовать эти плейлисты рядом с их фотографиями. Кстати, а что у нас с «натюрмортами»? – На последнем заседании у них возникла идея попросить пару ребят опустошить рюкзаки, чтобы документально засвидетельствовать, что носят роузвудские школьники в своих сумках.

– У меня получились классные фотографии содержимого футбольного рюкзака Бретта Уивера и сумочки Моны Вондервол, – сказала Бренна Ричардсон.

– Отлично, – похвалила ее Спенсер. – Продолжай в том же духе.

Спенсер захлопнула журнал в ярко-зеленом кожаном переплете и отпустила своих сотрудников. Как только они ушли, она схватила черную матерчатую сумку от «Кейт Спэйд» и достала мобильник.

Вот оно. Сообщение от «Э». А она все надеялась, что этого больше не повторится.

Убирая телефон обратно в сумку, она нащупала что-то шершавое во внутреннем кармашке: визитка офицера Вилдена. Он не первый полицейский, кто расспрашивал Спенсер о той ночи, когда пропала Элисон, зато единственный из всех, в чьем голосе звучала… подозрительность.

Воспоминания о той ночи оставались кристально чистыми и в то же время невероятно сумбурными. Она помнила, что ее переполняли эмоции: радостное возбуждение от того, что удалось заполучить амбар для посиделок с ночевкой; досада от встречи с Мелиссой; головокружение в присутствии Йена. Их поцелуй случился за пару недель до этого. Но потом Эли начала петь дифирамбы Мелиссе и Йену как самой красивой паре, и Спенсер снова затрясло. Эли уже пригрозила рассказать Мелиссе о тайном поцелуе.

Когда Йен и Мелисса ушли, Эли пыталась устроить сеанс гипноза, и они со Спенсер повздорили. Эли сбежала, Спенсер погналась за ней, а потом… ничего. Но о чем она никогда не говорила копам – так же, как своим родным или подругам, – так это о том, что иногда, размышляя о той ночи, ей казалось, что в памяти возникает черная дыра. Как будто что-то случилось, а она никак не может вспомнить.

Внезапное видение промелькнуло перед глазами Спенсер. Эли гадко смеется и отворачивается.

Спенсер остановилась посреди многолюдного школьного коридора, и кто-то влетел прямо ей в спину.

– Так и будешь стоять столбом? – заскулил сзади девичий голос. – Некоторым надо успеть в класс.

Спенсер осторожно шагнула вперед. Что бы она ни вспомнила, эта картинка так же быстро исчезла, но для нее обернулась настоящим землетрясением. Девушка огляделась вокруг, ожидая увидеть осколки стекла и разбегающуюся толпу – наверняка весь мир ощутил подземные толчки, – но ничего как будто не изменилось. В нескольких шагах от нее в раздевалке Наоми Зиглер изучала свое отражение в зеркальце шкафа. Двое девятиклассников у доски «Учитель года» смеялись над улыбающимся с фотографии мистером Крафтом, которому пририсовали сатанинскую бородку и рога. Окна, выходившие во двор, не треснули, не упала ни одна из ваз в выставочной витрине гончарной мастерской. Что же за видение посетило Спенсер? Почему она почувствовала такую… неустойчивость? Словно земля качнулась под ногами?

Она проскользнула в кабинет экономики и неуклюже уселась за свою парту. Со стены на нее хмуро взирал портрет Дж. П. Моргана[32]32
  Морган, Джон Пирпонт (1837–1913) – крупнейший американский предприниматель, банкир и финансист, создатель первой финансовой империи в США, основатель шести индустриальных гигантов.


[Закрыть]. Как только класс заполнился и все расселись по местам, Сквидвард вышел к доске.

– Перед показом сегодняшнего видео я бы хотел сделать объявление. – Он посмотрел на Спенсер, у которой похолодело внутри. Именно сейчас ей совсем не хотелось всеобщего внимания.

– В своем первом эссе Спенсер Хастингс привела очень красноречивый, убедительный аргумент в пользу теории «невидимой руки»[33]33
  «Теория невидимой руки рынка» шотландского экономиста Адама Смита, согласно которой политика продавцов и решения покупателей определяется объективными рыночными законами.


[Закрыть], – торжественно произнес Сквидвард, поглаживая галстук, усеянный портретами Бенджамина Франклина со стодолларовой банкноты. – И, как вы уже слышали, я номинировал ее на «Золотую орхидею».

Сквидвард начал аплодировать, и к нему присоединился весь класс. Овации длились пятнадцать секунд, казавшиеся вечностью.

– Но у меня для вас еще один сюрприз, – продолжил Сквидвард. – Я только что разговаривал по телефону с членом судейской коллегии. Спенсер, ты вышла в финал!

Класс снова взорвался аплодисментами. Кто-то на задних партах даже свистнул. Ошарашенная Спенсер замерла, на какое-то мгновение перед глазами у нее потемнело. Девушка попыталась приклеить к лицу улыбку.

Эндрю Кэмпбелл, сидевший сзади, похлопал ее по плечу.

– Отличная работа.

Спенсер посмотрела на него. Они с Эндрю почти не разговаривали после той злосчастной поездки на «Фокси», когда она оказалась никудышной партнершей и бросила его на танцах. С тех пор он только время от времени кидал в ее сторону косые взгляды.

– Спасибо, – прохрипела она, когда к ней вернулся голос.

– Ты, должно быть, здорово потрудилась, да? Пользовалась дополнительными источниками?

– Угу. – Спенсер принялась лихорадочно перебирать вырезки и листочки с записями из папки по экономике, выпрямляя и разглаживая загнутые уголки и складки. Потом попыталась упорядочить их по дате. Работа Мелиссы – вот единственный источник, к которому прибегла Спенсер. Когда она приступила к выполнению задания и попыталась разобраться в предмете, даже простейшее определение «невидимой руки» из Википедии поставило ее в тупик. Зато первые несколько предложений из работы сестры оказались достаточно ясными и четкими: Суть концепции «невидимой руки», выдвинутой великим шотландским экономистом Адамом Смитом, можно выразить легко и просто, всего одной фразой, актуальной для рынка как девятнадцатого века, так и века двадцать первого: возможно, вы думаете, что все вокруг работают, чтобы лично вам жилось лучше, но на самом деле каждый стремится к собственной выгоде. Правда, когда она дочитала эссе до конца, в голове воцарился туман, как в их домашней эвкалиптовой паровой бане.

– Что за источники? – Эндрю вцепился как клещ. – Книги? Статьи в журналах? – Когда она снова обернулась к нему, ей показалось, что на его лице блуждает ухмылка, и Спенсер стало не по себе. Он знает?

– Ну… хотя бы книги из списка Макадама, – пролепетала она.

– А. Что ж, поздравляю. Надеюсь, что ты выиграешь.

– Спасибо, – ответила она, решив, что Эндрю ни о чем не догадывается. Он просто завидует. Спенсер и Эндрю вечно соревновались за звание лучшего ученика и по очереди занимали соответственно первую и вторую строчки рейтинга. Можно сказать, что Эндрю наблюдал за успехами Спенсер так же внимательно, как биржевой брокер отслеживает колебания промышленного индекса Доу-Джонса[34]34
  Один из нескольких фондовых индексов, созданных редактором газеты Wall Street Journal и основателем компании Dow Jones & Company Чарльзом Доу.


[Закрыть]. Спенсер вернулась к сортировке бумаг в папке, хотя это и не приносило облегчения.

Когда Сквидвард приглушил свет и началась демонстрация видеофильма «Микроэкономика и потребитель» под аккомпанемент задорной, жизнеутверждающей музыки, Спенсер уловила вибрацию мобильника в сумке. Медленно она протянула руку и вытащила телефон. В почтовом ящике появилось новое сообщение.

Спенс, я знаю, что ты сделала. Но я никому не скажу, если ты В ТОЧНОСТИ выполнишь мой приказ. Хочешь знать, что будет, если ты ослушаешься? Приходи на соревнования Эмили по плаванию… и увидишь. – Э

За соседней партой кто-то откашлялся. Она обернулась и встретилась взглядом с Эндрю. Он таращился на нее, и его глаза горели отраженным мерцающим светом. Спенсер отвернулась к экрану, но все равно чувствовала, что Эндрю смотрит на нее в темноте.