Текст книги "Игра в ложь. Я никогда не…"

5
Чрезвычайные времена требуют чрезвычайных мер

Спустя несколько часов Эмма и Итан сидели в видавшей виды темно-красной «Хонде» Итана на дальней парковке у торгового ряда возле Университета Аризоны. В воздухе носились запахи пиццы из печи, мимо проходили подвыпившие студенты, фальшиво распевая песни Тейлор Свифт[14]14
  Тейлор Элисон Свифт (р. 1989) – американская кантри-поп-исполнительница, автор песен и актриса.


[Закрыть]. Впереди пестрели вывесками магазин курительных принадлежностей Wonderland[15]15
  «Страна чудес».


[Закрыть], салон красоты панк-рок Pink Pony[16]16
  «Розовый пони».


[Закрыть]и местечко под названием Wildcat Central[17]17
  «Дикая кошка»


[Закрыть], где продавали треники с логотипом Университета Аризоны и рюмки для крепкого алкоголя. В самом конце торгового ряда находился бутик под названием Clique.

Итан натянул поглубже козырек красной бейсболки с эмблемой Arizona Diamondbacks[18]18
  Бейсбольная команда из Аризоны получила название «Diamondbacks» («гремучие змеи с ромбовидным рисунком на коже»), так как в штате Аризона много гремучих змей.


[Закрыть].

– Готова?

Эмма кивнула, стараясь унять волнение. Она должна быть готова.

Когда Итан отстегнул ремень безопасности, Эмму захлестнуло волной благодарности.

– Итан? – Она тронула его за локоть, и горячее тепло обожгло ее пальцы. – хочу еще раз сказать тебе спасибо.

– О. – Итан слегка смутился. – Хватит уже меня благодарить. Я же не мать Тереза. – Он толкнул дверь машины ногой. – Пошли. Наш выход.

Манекены в витрине магазина Clique выглядели экстравагантно в авангардных масках для Хэллоуина и роскошных кашемировых пальто, шелковых платьях и прозрачных шарфах. Они смотрели на Эмму пустыми черными глазницами. Когда Итан и Эмма переступили порог, звякнул колокольчик.

Я огляделась по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Переднюю часть магазина занимал большой стол, заваленный узкими джинсами, брюками чинос[19]19
  Свободные мягкие брюки из прочного легкого хлопка или льна.


[Закрыть], карго и суперобтягивающими легинсами. Ботинки, балетки, лодочки и эспадрильи выстроились на подоконнике, как солдаты, готовые к бою. Но в глаза мне ничего не бросилось; обычный бутик из тех, куда я раньше частенько захаживала.

Эмма подошла к вешалке и посмотрела на ценник на простой белой хлопковой футболке. Восемьдесят долларов? Да весь ее гардероб в девятом классе стоил меньше!

– Могу я вам помочь?

Эмма обернулась, Перед ней стояла высокая брюнетка с хищной улыбкой Меган Фокс[20]20
  Американская актриса и фотомодель.


[Закрыть] и бюстом Хайди Монтаг[21]21
  Американская телеведущая, певица и дизайнер. Участница реалити-шоу «Голливудские холмы» на канале MTV. Прославилась на весь мир в 2009 году, сделав десять пластических операций за один день.


[Закрыть]. Когда девушка увидела Итана, ее лицо просветлело. – Итан? Привет!

– О, привет, Саманта. – Итан провел рукой по какой-то одежде на столе и, покраснев, попятился назад, когда понял, что это пара кружевных розовых трусиков. – Я не знал, что ты здесь работаешь.

– На полставки. – Продавщица перевела взгляд на Эмму, и выражение ее лица стало кислым. – А вы что… друзья?

Итан взглянул на Эмму, чуть дернув губами.

– Саттон, это Саманта. Она учится в Сен-Ксавье. Саманта, это Саттон Мерсер.

Саманта выхватила из рук Эммы хлопковую футболку и вернула ее на вешалку.

– Мы с Саттон уже знакомы.

Эмма расправила плечи, насторожившись от тона Саманты.

– Мм, да, – сказала она. – Я хотела спросить: у вас хранятся записи транзакций? – Она помахала банковской выпиской сестры. – Я, кажется, превысила лимит по карте, поэтому хочу вернуть кое-какие вещи, которые купила тридцать первого августа. – Она смущенно хихикнула. – Но проблема в том, что я не могу вспомнить, что покупала в тот день.

Саманта прижала руку к груди, изображая удивление.

– Ты не помнишь, что покупала?

– Э-э, нет. – Эмма хотела закатить глаза. Если бы она знала ответ, неужели стала бы спрашивать? Но, понимая, что без помощи Саманты не обойтись, она прикусила язык, оставив припасенные колкости для своей папки «Запоздалых реплик» – коллекции гадостей, которые она хотела бы, но не решилась сказать.

– Не помнишь, что ты украла? – взвилась Саманта.

– Прошу прощения?

– В последний раз, когда ты здесь была, – медленно отчеканила Саманта, как будто разговаривала с детсадовцем, – вы с подружками сперли серьги из кованого золота. Или ты решила, что проще забыть?

Похоже, свой последний день на Земле я провела в роли магазинного вора.

Эмма зацепилась за слова Саманты.

– С подружками? Какими?

– Нет, ты серьезно? – Глаза Саманты полыхали огнем. – Поверь, если бы я знала, кто они, или у меня были бы доказательства того, что вы сделали, я бы, не задумываясь, всех вас засудила. – Высказавшись, она повернулась и, цокая высокими каблуками сапожек, ушла вглубь магазина и начала лихорадочно перекладывать разноцветные свитера с ромбовидным рисунком.

Воцарившуюся на мгновение тишину нарушал лишь ритмичный танцевальный микс в исполнении Chemical Brothers[22]22
  The Chemical Brothers – британский музыкальный дуэт, работающий в жанре электронной музыки.


[Закрыть]. Эмма провела пальцами по колючему шерстяному платью-свитеру и взглянула на Итана.

– С кем из подруг могла быть Саттон? Почему они мне ничего не сказали?

Итан поднял туфельку и, повертев ее в руках, поставил на место в пару.

– Возможно, кража в магазине их здорово напугала.

– Напугала? Кража? Ты серьезно? – Эмма подошла к Итану поближе и понизила голос до шепота. – Это те же девушки, которые душили Саттон ради забавы. И, когда в первый учебный день я появилась в школе в сопровождении полицейского, они пришли в полный восторг.

Эмма вспомнила ту встречу в полицейском участке. Копы моментально от нее отделались, когда она попыталась объяснить, что происходит. Они ни на секунду не усомнились, что перед ними Саттон. В то же время за Саттон тянулся длинный шлейф неприятностей – дежурный коп, детектив Квинлан, принес увесистую папку со списком ее «подвигов». Среди них, наверное, значились и бесчисленные розыгрыши из «Игры в ложь».

Эмму вдруг осенило. Что, если в досье Саттон есть записи о розыгрыше с поездом? Мадлен что-то говорила о нагрянувших тогда копах. Из дальнего угла магазина Саманта краем глаза следила за Эммой.

Итан тронул Эмму за плечо.

– Мне не нравится твое выражение лица, – сказал он. – О чем ты думаешь?

– Сейчас узнаешь. – Эмма как бы невзначай взяла со стола зеленовато-голубой клатч от Tori Burtch. Убедившись в том, что Саманта наблюдает за ней, она засунула его под рубашку. Мягкая кожа сумочки приятно льнула к телу.

– Какого черта? – Итан сделал жест, будто перерезает горло. – Ты что, спятила?

Эмма пропустила его слова мимо ушей.

Сердце заколотилось. Она чувствовала, что все это не по ней, все неправильно. Бекки вечно воровала в магазинах всякую дребедень – тут свистнет шоколадку, там сунет в карман Эммы пачку жвачки, а однажды ухитрилась вынести несколько двухлитровых бутылок колы, запихнув их под рубашку и изобразив чумовые сиськи. Эмма жила в постоянном страхе, что копы упекут их обеих в тюрьму – или, хуже того, отберут у нее маму. Но все кончилось тем, что маму забрала не полиция. Бекки сама бросила свою дочь.

– Стой, где стоишь!

Эмма замерла, держась за ручку двери. Саманта развернула ее лицом к себе.

– Отличная попытка. Отдай обратно.

Вздохнув, Эмма убрала руку с живота и встряхнула рубашку. Клатч шлепнулся на пол, и золотая цепочка звякнула о кафель. Полураздетая девушка высунула голову из примерочной и ахнула.

Саманта с самодовольной ухмылкой подняла клатч и достала телефон из кармана обтягивающих джинсов, включила громкую связь.

– Подожди. – Итан выбежал из-за бархатного дивана винного цвета. – Это недоразумение. Я могу все объяснить.

– Девять-один-один, что у вас случилось? – заскрежетал голос на линии.

Саманта, прищурившись, посмотрела на Эмму.

– Хочу сообщить об ограблении.

Эмма засунула дрожащие руки в карманы и попыталась изобразить нагловатую улыбку, которая говорила: «Я – Саттон Мерсер, и мне по кайфу попасть за решетку».

Целью операции как раз и была поездка в полицейский участок – и в общем-то это оказалось несложно.

6
Криминальная история

Эмма сидела на желтом пластиковом стуле в полицейском участке, в кабинете для допросов с бетонными стенами. Комната размером с курятник провоняла гнилыми овощами, но на дальней стене, что уж совсем необъяснимо, висели две картинки с изображением безмятежных японских гейш. Это могло бы служить отличным фоном для сюжета в новостях… будь Эмма писателем, а не подследственной.

Дверь со скрипом распахнулась, и вошел детектив Квинлан – тот самый коп, который отказался поверить в то, что она – Эмма Пакстон, а ее сестра-близнец Саттон пропала. Так и есть, у него под мышкой папка с надписью «Саттон Мерсер». Эмма с трудом сдержала улыбку.

Квинлан сел напротив нее и сцепил руки поверх папки. По коридору прогрохотали тяжелые армейские ботинки, сотрясая хлипкое здание.

– Кража в магазине, Саттон? Давай начистоту.

– Я не хотела, – пискнула Эмма, вжимаясь в стул.

Когда-то давно Эмма сидела в полицейском участке вместе с Бекки, которую копы задержали ночью за опасное вождение. В какой-то момент женщина-коп взяла большой черный телефон и протянула его Бекки, но та оттолкнула трубку, умоляя: «Пожалуйста, не звоните им. Пожалуйста». На рассвете, когда Бекки отпустили, вынеся предупреждение, Эмма спросила, кому хотела позвонить женщина-полицейский. Но Бекки закурила и сделала вид, будто не понимает, о чем говорит Эмма.

– Не хотела, чтобы тебя поймали? – Квинлан потряс досье Саттон. – Ты забыла, что тебя уже задерживали за кражу в магазине? – Он вытащил из папки какой-то листок. – Сапоги в Banana Republic, шестого января. Выходит, ты рецидивист. И это уже серьезно, Саттон.

Эмма зашаркала ногами по линолеуму, потные голые бедра противно прилипали к пластиковому сиденью. Звякнули наручники на поясе Квинлана, когда он откинулся на спинку стула.

– Чего ты добиваешься? Хочешь отправиться в колонию для несовершеннолетних? Или опять будешь притворяться, что ты – не ты, а твоя загадочная сестра-близнец Саттон? Как, ты говорила, твое настоящее имя? Эмили… как ее там?

Но Эмма уже не слушала. Дернувшись, она схватилась за горло, захрипела, согнулась пополам и зашлась в кашле, пока не почувствовала боль в легких.

Квинлан нахмурился.

– С тобой все в порядке?

Эмма помотала головой, изображая приступ.

– Воды, – прохрипела она между вздохами. – Пожалуйста.

Квинлан поднялся из-за стола и стремительно вышел в коридор.

– Не двигайся, – прорычал он.

Эмма еще немного покашляла после того, как он закрыл дверь, а потом резко придвинула к себе папку. Пальцы дрожали, когда она открыла досье и начала быстро листать страницы. Наверху лежал самый свежий отчет о визите Эммы в участок в первый день учебного года. «Мисс Мерсер доставили в школу на патрульной машине», – напечатал кто-то. В четырех других отчетах повторялось то же самое.

– Давай же, – бормотала Эмма себе под нос, листая страницы. Протоколы о нарушении порядка, требование о взыскании штрафов за неоплаченную парковку, выписанных на конфискованный автомобиль Саттон, «Вольво» 1960-х годов выпуска. Заявление, сделанное Саттон по делу об исчезновении Тайера Вега. Эмма просмотрела стенограмму. «Мы иногда тусили вместе, – рассказывала Саттон. – Думаю, он был немного влюблен в меня. Нет, конечно, я не видела его с тех пор, как он исчез. – Внизу страницы шли заметки офицера, проводившего допрос: мисс Мерсер очень нервничала. Уклонилась от некоторых вопросов, в основном про мистера Вега…»

Эмма перевернула страницу и зарылась в недрах папки, пока два слова не привлекли ее внимание. «Железнодорожные пути». Эмма выдернула листок. Это был полицейский рапорт от двенадцатого июля. В графе МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ значилось: железнодорожные пути, угол Оранж Гроув и шоссе номер 10. В описании инцидента значилось: С. Мерсер… угроза столкновения с транспортным средством… приближающийся поезд. Саттон допрашивали так же, как и Шарлотту, Лорел и Мадлен. В качестве свидетелей фигурировали и Габриэлла и Лилианна Фиорелло.

Габби и Лили? Эмма нахмурилась. Как они там оказались?

У меня в памяти что-то вспыхнуло, и я почувствовала странное покалывание. Далекий паровозный свисток пронесся в голове. Я услышала крики, отчаянные мольбы и вой сирен.

И тут же вихрем налетели воспоминания о той ночи.

7
Последний розыгрыш

Я за рулем своего темно-зеленого «Вольво 122» 1965 года выпуска. Мои руки сжимают обтянутое кожей рулевое колесо, нога легко управляет педалью сцепления. Мадлен сидит рядом со мной, крутит ручку настройки радио. Шарлотта, Лорел и «двойняшки-твиттеряшки» жмутся на заднем сиденье, хихикая всякий раз, когда машину заносит на повороте и они заваливаются друг на друга. Габби размахивает красной помадой, как волшебной палочкой.

– Только попробуй испачкать помадой кожаные сиденья «Флойда», – предупреждаю я.

Шарлотта посмеивается. – Не могу поверить, что ты называешь свой автомобиль «Флойдом».

Я пропускаю ее реплику мимо ушей. Свою машину я обожаю, и это еще мягко сказано. Мой отец купил ее на eBay пару лет назад, и я помогла ему восстановить ее былую славу – молотком выправили вмятины на панелях кузова, заменили ржавую решетку радиатора блестящей хромированной, обтянули передние и задние сиденья мягкой кожей и установили новый двигатель, который мурлычет, как сытая пума. Мне плевать, что в салоне нет современных прибамбасов вроде адаптера для iPod или парктроника – этот автомобиль уникальный, классный, вне времени – такой же, как я.

Мы проносимся мимо Starbucks, стрип-молла[23]23
  Длинный одноэтажный торговый центр, обычно вдоль автотрасс.


[Закрыть]художественных галерей – излюбленного места пенсионерских тусовок, – и грунтовых кортов, где я брала первые уроки тенниса в четыре года. На небе луна такого же янтарного цвета, как глаза койота, который просунул нос в дыру нашего забора на заднем дворе в прошлом году. Мы спешим на вечеринку в общежитие Университета Аризоны, которая обещает быть ураганной. То, что я с Гарретом, вовсе не означает, что мне нельзя поглазеть на горячих студентов.

Мадлен ловит волну, на которой Кэти Перри поет «Девушки из Калифорнии». Габби визжит от восторга и начинает подпевать. – Боже, я так устала от этой песни, – ною я и, протягивая руку, приглушаю громкость. Обычно я не против пения, но сегодня меня что-то бесит. Или, точнее, бесят двое.

Лили дуется.

– Но на прошлой неделе ты говорила, что Кэти – супер!

Я пожала плечами.

– Время Кэти истекло пять минут назад.

– Она пишет самые крутые песни! – обижается Габби, наматывая на палец пряди волос цвета светлого меда и поджимая пухлые губы.

Я на миг отрываю взгляд от дороги и сурово зыркаю на них.

– Не сама же Кэти пишет песни! Это какой-нибудь старый жирный продюсер.

Лили приходит в ужас.

– Что, правда?

Если бы я только могла остановиться и высадить их. Меня тошнит от этих притворщиц, Твиттер-Ди и Твиттер-Дум[24]24
  Игра слов: Tweedle Dee и Tweedle Dum – персонажи произведения Льюиса Кэррола «Алиса в Зазеркалье» (в одном из переводов «Траляля и Труляля»). Один был отражением другого в зеркале.


[Закрыть]. В прошлом году я училась с ними в одном классе по тригонометрии, и они не так глупы, как хотят казаться. Парни находят пустышек милыми, но я не ведусь на эту туфту.

На светофоре зажигается зеленый, и «Флойд» с радостным ревом вырывается вперед, взметая клубы пыли и пролетая мимо сухих зарослей.

– А я думаю, что это хорошая песня, – нарушает тишину Мадс, снова медленно увеличивая громкость.

Я стреляю в нее взглядом.

– Что бы сказал твой отец, Мадс, узнай он, что распутная Кэти – твой кумир?

– Да ему по барабану, – с нарочитым вызовом произносит Мадлен. Она подковыривает наклейку с надписью «МАФИЯ “ЛЕБЕДИНОГО ОЗЕРА”» на задней панели своего телефона. Я понятия не имею, что означает этот слоган – да и никто этого не знает. Думаю, он просто нравится Мадс.

– По барабану? – повторяю я. – Давай позвоним ему и спросим. А еще скажем, что ты надеешься склеить сегодня какого-нибудь студента.

– Саттон, не надо! – рычит Мадлен, хватая меня за руку, прежде чем я берусь за телефон. Мадс славится тем, что постоянно врет отцу; вот и сейчас наверняка наплела ему, что останется на семинар.

– Расслабься, – говорю я, возвращая телефон на место. Мадлен откидывается на спинку сиденья и придает своему лицу обиженное выражение – мол, «я с тобой не разговариваю». Шарлотта перехватывает мой взгляд в зеркале заднего вида, и в ее глазах читается: «Прекрати». Подкалывать Мадлен насчет отца – это удар ниже пояса, но она заслуженно получает его за то, что пригласила с нами «двойняшек-твиттеряшек». Мы собирались ехать своей компанией – только члены клуба «Игра в ложь», – но Габби и Лили как-то пронюхали о наших планах, а Мадлен не хватило ума отказать им. Всю дорогу я чувствовала на себе их умоляющие взгляды; комикс-облачка с надеждами и мечтами так и висели у них над головами: Когда же ты примешь нас в «Игру в ложь»? Когда мы сможем стать одними из вас? Но я уже и так допустила ошибку, позволив своей младшей сестренке пролезть в наш клуб. Мест больше нет, тем более для этих дурех.

К тому же у меня есть план на сегодня – план, в который не вписываются Габби или Лили. Но кто сказал, что Саттон Мерсер не может быть гибкой?

Северная часть Тусона вымирает после десяти вечера, и на Оранж Гроув почти нет машин. Прежде чем выехать на шоссе, мы должны пересечь железнодорожные пути. В темноте светится Х-образный знак «ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПЕРЕЕЗД». На зеленый сигнал светофора «Флойд» взбирается на кочковатые рельсы. И, как только я поддаю газу, чтобы съехать на шоссе, машина глохнет.

– Хм… – бормочу я. «Девушки из Калифорнии» умолкают. Кондиционер перестает подавать прохладный воздух, гаснет подсветка приборной панели. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, но ничего не происходит. – Ладно, суки. Кто подсыпал песок в бензобак?

Шарлотта притворно зевает.

– Этому розыгрышу уже два года.

– Это не мы, – щебечет Габби. Она, похоже, в восторге даже от квазиучастия в разговоре, который вертится вокруг «Игры в ложь». – У нас есть идеи получше, и ты бы о них узнала, если бы захотела нас выслушать.

– Мне это неинтересно, – отмахиваюсь я.

– Неужели всем наплевать, что мы стоим на путях? – Мадлен выглядывает в окно, вцепившись пальцами в дверь. И вдруг на знаке переезда вспыхивает красный свет. Звучит сигнальный звонок, и позади нас опускается полосатый шлагбаум, перекрывая движение машин – которых и нет. Вдалеке мигает туманный луч поезда «Амтрак»[25]25
  Американская национальная железнодорожная пассажирская корпорация, действующая под коммерческим названием «Амтрак» («Amtrak», сокращенно от слов «America» и «track»).


[Закрыть].

Я снова пытаюсь включить зажигание, но «Флойд» просто кашляет.

– В чем дело, Саттон? – В голосе Шарлотты звучит недовольство.

– Все под контролем, – бормочу я. Брелок с эмблемой «Вольво» раскачивается взад-вперед, а я снова и снова поворачиваю ключ.

– Да, правильно. – Кожа поскрипывает под задницей Шарлотты. – Я говорила вам, ребята, не стоит лезть в эту ловушку.

Раздается свисток поезда.

– Может, ты неправильно заводишь. – Мадлен протягивает руку и пытается сама включить зажигание, но автомобиль издает все тот же хрип. Лампочки на приборной панели даже не мерцают.

Поезд все ближе.

– Может, машинист нас увидит и ударит по тормозам? – говорю я, и мой голос дрожит от всплеска адреналина.

– Поезд не может остановиться! – Шарлотта отстегивает свой ремень безопасности. – Потому и опускают шлагбаум! – Она дергает ручку задней двери, но замок не открывается. – Господи! Разблокируй двери, Саттон!

Я жму кнопку разблокировки – мы с отцом установили центральный замок на все четыре двери и окна, – но не слышу знакомого щелчка.

– Хм… – Я лихорадочно жму на кнопку.

– А если попробовать открыть вручную? – Лили пытается поднять кнопку замка на задней двери. Но и ее что-то держит.

Поезд снова подает сигнал, низкий протяжный гудок. Лорел пытается открыть окна, но безуспешно. – Боже, Саттон! – вопит Лорел. – Что нам делать?

– Это розыгрыш? – кричит Шарлотта, изо всех сил дергая ручку двери, которая по-прежнему не поддается. – Ты что, издеваешься над нами?

– Конечно, нет! – Я тоже тяну за ручку водительской двери.

– Серьезно? – орет Мадлен.

– Серьезно! Вот те крест, чтоб мне сдохнуть! – Это кодовая фраза, означающая, что дело дрянь.

Мадлен протягивает руку и ударяет в центр рулевого колеса. Клаксон слабо блеет, как подыхающий козел. Лорел набирает номер на своем мобильнике.

– Что ты делаешь? – кричу я ей.

– Что у вас случилось? – раздается голос по громкой связи.

– Мы застряли на железнодорожных путях, пересечение Оранж Гроув и шоссе номер десять! – кричит Лорел. – Мы заперты в машине! На нас вот-вот наедет поезд! – Начинается сущий ад. Шарлотта пробирается вперед и колотит кулаками по лобовому стеклу. Габби и Лили суетятся без толку. Лорел сообщает наши координаты оператору «911». Поезд приближается со скоростью ракеты. Я кручу ключом туда-сюда. Поезд все ближе… ближе… и, клянусь, я вижу искаженное паникой лицо машиниста.

Все пронзительно визжат. Наша смерть неминуема.

И тогда я спокойно протягиваю руку к приборной панели и открываю дроссельную заслонку.

Запуская двигатель, я скатываюсь с путей и останавливаюсь на пыльном пятачке за полотном железной дороги. Потом щелкаю центральным замком, открывая двери, и все вываливаются на грязный гравий, с ужасом наблюдая, как состав с грохотом проносится всего в нескольких шагах от нас.

– Попались! – Я издаю торжествующий вопль. Мое тело горит огнем. – Это ли не лучший розыгрыш всех времен?

Мои подруги ошеломленно смотрят на меня. Слезы струятся по их лицам. Глаза сверкают гневом. Мадлен неуверенно поднимается на ноги.

– Какого хрена, Саттон? Ты ведь использовала кодовую фразу! Ты нарушила правила!

– Правила на то и существуют, чтобы их нарушать, дурынды. Хотите узнать, как я это сделала? – Мне не терпится похвастаться. Я работала над этим розыгрышем не одну неделю. Это мое лучшее изобретение.

– Мне плевать, как ты это сделала! – визжит Шарлотта. Ее лицо дышит яростью. Руки сжимаются в кулаки. – Это смешно!

Я смотрю на свою сестру. Но она лишь облизывает губы и вращает глазами, как будто утратила дар речи.

Мадлен трясется от злости.

– Знаешь что, Саттон? Меня тошнит от этого клуба! Тошнит от тебя!

– Меня тоже, – эхом вторит Шарлотта. Лили мечется взглядом между ними, с наслаждением впитывая все происходящее.

Я смотрю на них исподлобья.

– Это угроза? Вы действительно хотите свалить?

Мадлен выпрямляется во весь немаленький рост.

– Может быть.

– Что ж, отлично! Скатертью дорога! – говорю я Мадлен и Шарлотте. – Есть много желающих занять ваши места! Верно? – Я поворачиваюсь за ответом к Лили и Габби, но только Лили встречает мой взгляд. – А где Габби? – спрашиваю я.

Шарлотта, Мадлен, Лили и я щуримся, вглядываясь в темноту.

Но Габби и след простыл.