Текст книги "Игра в ложь. Я никогда не…"

3
Под стук колес

В понедельник утром Эмма сидела за гончарным кругом в студии керамики школы «Холли» среди ошметков серой глины, деревянных инструментов и ожидающих обжига в печи кривобоких чаш на деревянных подставках. В воздухе пахло влажной землей, в ушах стоял шум от вращающихся колес и топота неуклюжих ног, нажимающих на педали.

Мадлен сидела на табуретке справа от Эммы и с ненавистью смотрела на гончарный круг, словно видела в нем орудие пыток.

– Зачем мы делаем эти чертовы горшки? Для чего тогда Pottery Barn[5]5
  Pottery Barn («Гончарный сарай») – американская торговая сеть интерьерных магазинов.


[Закрыть]?

Шарлотта фыркнула.

– В Pottery Barn не продают керамику! Может, ты еще думаешь, что Crate & Barrel[6]6
  Crate & Barrel («Ящик и бочка») – американская торговая сеть, предлагающая широкий выбор современной мебели, предметов интерьера и аксессуаров для дома.


[Закрыть]торгует ящиками и бочками?

– А Pier 1[7]7
  Pier 1 Imports («Пирс 1 Импорт») – американская торговая сеть, специализирующаяся на импортных товарах для дома и мебели.


[Закрыть] – пирсами? – захихикала Лорел, сидевшая впереди.

– Меньше слов, больше творчества, девочки, – пресекла разговоры миссис Гиллиам, преподаватель по керамике, пробираясь между гончарными кругами. Колокольчики браслета на ее лодыжке мелодично звенели в такт шагам. В облике миссис Гиллиам безошибочно угадывалась ее профессия. Она носила широкие шаровары из джерси, жаккардовые жилеты, броские ожерелья поверх туник с принтами, и пахло от нее заплесневелыми пачулями. Она была чересчур эмоциональна и напоминала Эмме миссис Тёрк, старушку из социальной службы, которая всегда говорила так, будто декламировала шекспировский монолог. Скажи мне, Эмма… хорошо ли с тобой обращаются в этом сиротском приюте?

– Отличная работа, Ниша, – проворковала миссис Гиллиам, проходя мимо глазуровочного стола, за которым девочки раскрашивали глиняные горшки чем-то желто-коричневым. Ниша Банерджи, второй капитан теннисной команды Саттон, с торжествующей ухмылкой обернулась к Эмме. В ее глазах полыхала ненависть, и по спине у Эммы пробежала дрожь. Она уже догадалась, что Ниша и Саттон не на шутку враждовали, и с тех пор как Эмма вошла в жизнь Саттон, Ниша стала и ее злейшим врагом.

Отвернувшись, Эмма положила ком серой глины в центр гончарного круга, обхватила руками и, медленно нажимая на педаль, запустила колесо, придавая заготовке чашевидную форму. Лорел тихо присвистнула.

– Откуда ты знаешь, как это делается?

– Хм, новичкам везет. – Эмма пожала плечами, словно не видела в этом ничего особенного, но руки у нее слегка дрожали. В голове всплыл заголовок: «Навыки Гончарного Дела Разоблачают Самозванку Эмму Пакстон. Скандал!» Эмма занималась в мастерской керамики еще в Хендерсоне. После школы она часами просиживала у гончарного круга, лишь бы не идти домой, к Урсуле и Стиву, приемным родителям, у которых она тогда жила. Истинные хиппи, они презирали гигиену, строго соблюдая заповедь «Мылу – нет!», что было заметно по ним самим, по их одежде и восьми шелудивым псам.

Эмма просунула руку в чашу и издала фальшивый вздох разочарования, когда та рухнула.

– На сегодня хватит.

Как только миссис Гиллиам скрылась за дверью, Эмма отыскала взглядом Мадлен и убрала ногу с педали. Она по-прежнему считала Мадлен и компанию наиболее вероятными убийцами Саттон. Но ей не хватало доказательств.

Вытерев руки полотенцем, она достала айфон Саттон и прокрутила календарь.

– Эй, девчонки? – воскликнула она. – Кто-нибудь помнит, когда я в последний раз делала мелирование? Я забыла отметить в календаре, теперь боюсь пропустить следующее. Когда же это было… не тридцать первого августа?

– Какой это день недели? – спросила Шарлотта. Она выглядела измученной, как будто ночью глаз не сомкнула. Она так усердно мяла глину, что ее заготовка на глазах превращалась в лепешку.

Эмма снова постучала по экрану телефона.

– Хм… накануне вечеринки у Ниши. – За день до того, как Мадс похитила меня в каньоне Сабино, думая, что я – Саттон. Или, возможно, зная, что я – не Саттон. – За два дня до школы.

Шарлотта взглянула на Мадлен.

– Не тот ли это день, когда мы…

– Нет, – отрезала Мадлен, окинув Шарлотту ледяным взглядом, и повернулась к Эмме. – Мы не знаем, где ты была в тот день, Саттон. Пусть кто-нибудь другой лечит твою амнезию.

Фарфоровая кожа Мадлен поблескивала в ярком свете ламп. Ее глаза сузились, когда она посмотрела на Эмму, как будто призывая оставить этот разговор. Шарлотта перевела взгляд с Эммы на Мадлен, и на ее лице промелькнула тревога. Даже Лорел сидела впереди с неестественно прямой спиной.

Эмма ждала, догадываясь, что затронула больную тему, и надеясь, что кто-нибудь объяснит, в чем дело. Но напряженное молчание затянулось, и она сдалась. Попытка номер два, подумала она, залезая в карман и нащупывая серебряную подвеску-паровозик.

– Ладно, проехали. Мне тут пришло в голову, что пора устроить новый розыгрыш в нашей «Игре в ложь».

– Круто, – пробормотала Шарлотта, возвращаясь взглядом к крутящемуся куску глины. – Какие идеи?

В углу мастерской кто-то из девчонок мыл руки в раковине, а из печи доносился громкий треск.

– Мне понравилось, как мы угнали машину моей мамы. – Она вспомнила видео на компьютере Лорел. – Можно придумать что-нибудь в том же духе.

Мадлен задумчиво кивнула. – Можно.

– Только… с изюминкой, – продолжила Эмма, повторяя слова, отрепетированные накануне вечером в спальне Саттон. – Скажем, бросить чью-то машину посреди автомойки. Или загнать ее в бассейн. А то и вовсе оставить на рельсах.

Услышав про рельсы, Шарлотта, Лорел и Мадлен насторожились. Горячая резкая боль пронзила грудь Эммы. В яблочко.

– Очень смешно. – Шарлотта шлепнула кусок глины в центр круга – чпок.

– Повторы запрещены, не забыла? – прошипела Лорел через плечо.

Мадлен хлопнула себя по лбу тыльной стороной ладони и сурово посмотрела на Эмму.

– И ты надеешься, что снова нагрянут копы?

Копы. Я изо всех сил напрягала память. Но недавняя вспышка воспоминаний о железнодорожных путях так и не вернулась.

Эмма обвела взглядом подружек Саттон, и рот будто наполнился ватой. Прежде чем она успела задать следующий вопрос, включилась система местного оповещения.

– Внимание! – проскрипел жестяной голос Аманды Донован – старшеклассницы, которая обычно зачитывала ежедневные сводки школьных новостей. – Пришло время объявить имена победительниц, номинированных на звание королевы бала выпускников, темой которого в этом году станет Хэллоуин. За них проголосовали самые талантливые футболисты, бегуны и волейболисты школы «Холли»! Призраки и гоблины, праздник состоится через две недели, так что успейте купить билеты сегодня, прежде чем они будут распроданы! У меня и моего спутника они уже есть!

Мадлен скривила губы в отвращении.

– Интересно, с кем может пойти Аманда? С дядей Уэсом?

Шарлотта и Лорел хихикнули. Дядя Аманды, Уэс Донован, спортивный комментатор, вел свое радиошоу «Сириус». Аманда так часто хвасталась этим родством, что Мадлен давно прозвала дядю и племянницу тайными любовниками.

– Поздравьте вместе со мной Нору Альварес, Мэдисон Кейтс, Дженнифер Моррисон, Зои Митчелл, Алисию Янг, Тинсли Циммерман…

Каждый раз, когда звучало чье-то имя, Мадлен, Шарлотта и Лорел выражали одобрение или разочарование, поднимая и опуская большие пальцы.

– …Габриэллу и Лилианну Фиорелло, первых двойняшек в истории номинации! – заключила Аманда. – Примите наши теплые поздравления, юные леди!

Мадлен захлопала ресницами, как будто пробудившись после долгого сна.

– «Двойняшки-твиттеряшки»? В королевы?

Шарлотта фыркнула.

– Кто будет за них голосовать?

Эмма смерила их взглядом, стараясь сдержаться. Габби и Лили Фиорелло по прозвищу «двойняшки-твиттеряшки» учились с ними в одном классе. Обе голубоглазые, медовые блондинки, они все-таки имели и свои милые особенности вроде родинки на подбородке у Лили или пухлых губ а-ля Анджелина Джоли у Габби. Эмма до сих пор не могла понять, входят ли Габби и Лили в банду Саттон. Две недели назад они приходили на ночной девичник у Шарлотты, когда неизвестный чуть не задушил Эмму, но в «Игре в ложь» не участвовали. Эмма считала этих блаженно-глуповатых девиц с одним интеллектом на двоих и с пристрастием к айфонам никчемными пустышками, чем-то вроде низкокалорийных взбитых сливок.

Я бы с этим поспорила. Если я что и усвоила при жизни, так это то, что внешность бывает обманчива…

Словно по команде, заверещали сразу четыре резких рингтона. Шарлотта, Мадлен, Лорел и Эмма полезли за телефонами. На экране у Эммы высветились два новых сообщения – одно от Габби, другое от Лили. «Мы знаем, что мы лучшие!» – писала Габби. «Жду не дождусь, когда нам наденут короны!» – вторила ей Лили.

– Тоже мне, дивы, – раздался рядом голос Мадлен. Эмма заглянула в ее телефон. Мадлен получила такие же эсэмэски.

Шарлотта презрительно усмехнулась, уткнувшись в свой телефон.

– Вот бы они выступили как близняшки Кэрри[8]8
  Героиня одноименного романа Стивена Кинга «Кэрри». Тихую и робкую девочку третируют и обижают в школе и дома, одноклассница обливает ее свиной кровью.


[Закрыть]. Тогда нам останется только вылить им на головы ведра свиной крови.

Телефон Эммы снова ожил. Лили прислала вдогонку: «Кто на свете всех милее? Получила, королева-сука?»

– Ну, теперь они уж точно не отправятся с нами в поход после танцев, – заявила Шарлотта.

– Мы что, опять попремся? – Лорел сморщила нос.

– Это традиция, – решительно сказала Шарлотта и посмотрела на Эмму. – Верно, Саттон?

Поход? Эмма подняла бровь. Эти девушки никак не тянули на любительниц активного отдыха. Но она все-таки кивнула.

– Верно.

– Может, рванем на горячие источники на гору Леммон? – предложила Мадлен, закручивая темные волосы в пучок. – Габби и Лили говорят, что там полно природных солей, от которых кожа просто сияет.

– Хватит уже о Габби и Лили, – застонала Шарлотта, поправляя на голове повязку василькового цвета. – Не могу поверить, что нам придется планировать вечеринку для них. Как же они надоели!

Эмма нахмурилась.

– Почему мы должны заниматься вечеринкой?

Все замерли на мгновение, уставившись на нее. Шарлотта цокнула языком.

– Ты забыла про маленькую организацию под названием Комитет встречи выпускников? Единственное, чем ты занимаешься с девятого класса?

Эмма почувствовала, как забилось сердце. Она выдавила смешок.

– Хе-хе. Это же ирония. Когда-нибудь слышала об этом?

Шарлотта закатила глаза.

– К сожалению, бал выпускников не может быть ироничным. Мы должны превзойти прошлогодний успех.

Эмма закрыла глаза. Саттон… в комитете? Серьезно? Когда Эмма училась в школе в Хендерсоне, они с лучшей подругой Алекс обычно высмеивали этих дур из оргкомитета, помешанных на рецептах Марты Стюарт, кексах и развешивании транспарантов и выбирающих самые отстойные медляки для дискотек.

Из того, что я помнила, в «Холли» считалось огромной честью попасть в оргкомитет встречи выпускников. По существующим правилам, членам комитета не полагается претендовать на звание королевы, вот почему Аманда не назвала мое имя. Впрочем, если моя память еще не окончательно превратилась в труху, на прошлогодней встрече выпускников я шествовала по залу с лентой претендентки на груди.

Я задалась вопросом, дотянет ли Эмма до нынешнего торжества, чтобы выступить на нем вместо меня? Останется ли мое убийство нераскрытым так надолго? Будет ли Эмма и дальше жить среди всей этой лжи? Все эти мысли наполняли меня ужасом. А к нему примешивалась уже знакомая боль печали: у меня больше не будет никаких выпускных. Никаких глупых корсажей, лимузинов или афтепати[9]9
  After-party – (англ.) – вечеринка после какого-нибудь мероприятия, торжества.


[Закрыть]. Я скучала даже по скверной музыке, идиотским диджеям, каждый из которых мнил себя вторым Girl Talk[10]10
  Girl Talk (досл. «девичий разговор») – псевдоним американского музыканта и диджея Грегга Михаеля Гиллиса.


[Закрыть]. При жизни я отмахивалась от таких мелочей, старалась не обращать на них внимания, не сознавая, какое счастье, что у меня все это есть.

Прозвенел звонок, и девушки вскочили с мест. Эмма подошла к раковине и подставила испачканные в глине руки под струю прохладной воды. Она уже вытирала их бумажным полотенцем, когда из ее сумки снова донесся колокольный звон сотового телефона Саттон. Эмма со стоном потянулась за ним. Неужели опять Габби и Лили?

Но это пришла электронная почта с аккаунта Эммы, который она загрузила в телефон Саттон. «От Алекс: Думаю о тебе! Позвони, когда сможешь. Не терпится поболтать! Целую».

Эмма вцепилась в телефон, размышляя над ответом. Вот уже несколько дней она не писала Алекс – единственной, кроме Итана, кто знал о ее поездке в Аризону. Но, если Итану Эмма выложила всю правду, от подруги она утаила главное, и Алекс все еще думала, что Саттон жива и Эмму приняли в семью. Иногда, просыпаясь утром, Эмма пыталась притвориться, будто так оно и есть, а события и угрозы последних дней ей приснились. Она даже завела рубрику в своем дневнике: «Чем бы мы занимались с Саттон, будь она рядом». Она бы научила Саттон печь профитроли с кремом – не зря же она подрабатывала после школы в службе кейтеринга[11]11
  Вид деятельности, при котором банкет, фуршет, корпоративные вечеринки организуются в любом удобном для клиента месте.


[Закрыть]. Саттон показала бы ей, как подкручивать ресницы – Эмма никак не могла освоить эту премудрость. И, может быть, в школе они устраивали бы розыгрыши для учителей, подменяя друг друга в классах. Не потому, что так надо. А потому что им так хочется.

У Эммы вдруг возникло отчетливое чувство, что за ней наблюдают. Она резко обернулась, но мастерская почти опустела. Только из коридора на нее таращились две пары глаз. Габби и Лили, «двойняшки-твиттеряшки». Увидев, что Эмма их заметила, они ухмыльнулись, наклонились друг к другу и зашептались. Эмма поморщилась.

Чья-то рука тронула ее за плечо, и Эмма вздрогнула от неожиданности. Лорел стояла у нее за спиной, прислонившись к бочке с отходами глины возле умывальника.

– О, это ты. – Сердце стучало в ушах.

– Просто ждала тебя. – Лорел перекинула через плечо прядь светлых волос и уставилась на айфон в руках Эммы. – Пишешь какому-нибудь красавчику?

Эмма бросила телефон Саттон в сумку.

– Э-э, да нет…

«Двойняшки-твиттеряшки» уже смылись. Лорел схватила ее за руку.

– Зачем ты заговорила о розыгрыше с поездом? – спросила она приглушенным, хрипловатым голосом. – Никто не считает его смешным.

Капельки пота выступили у Эммы на шее. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука. В словах Лорел звучали отголоски той записки, которую она получила вместе с подарком: «Кому-то, может, и не хочется вспоминать розыгрыш с поездом, но в моей памяти это останется навсегда». Что-то случилось той ночью. Что-то ужасное.

Эмма сделала глубокий вдох, расправила плечи и обхватила Лорел за талию.

– Ты слишком впечатлительная. Пошли отсюда. Здесь воняет дерьмом. – Она надеялась, что это прозвучало легко и непринужденно – совсем не так, как она себя чувствовала.

Лорел внимательно посмотрела на Эмму и вышла следом за ней в переполненный коридор. Эмма вздохнула с облегчением, когда Лорел направилась в противоположную сторону. Ей казалось, что она только что увернулась от смертельной пули.

А возможно, подумала я, открыла огромную банку с червями.

4
Бумажный след

После теннисной тренировки Лорел направила свой черный Volkswagen Jetta на улицу, где жили Мерсеры – в квартал в предгорьях Каталины с оштукатуренными домиками песочного цвета и ухоженными палисадниками с изобилием цветущих суккулентов[12]12
  Растения с сочными листьями или стеблями, способные хорошо переносить засушливый климат.


[Закрыть]. Тишину салона нарушали лишь ритмичные движения челюсти, пережевывающей жвачку, которую Лорел запихнула в рот, садясь за руль.

– Что ж… спасибо, что подвезла, – сказала Эмма, прерывая неловкое молчание.

Лорел выстрелила в нее ледяным взглядом.

– Ты когда-нибудь заберешь свою машину со штрафстоянки, или я обречена тебя возить? Нельзя же бесконечно врать, что она у Мадлен. Мама и папа не настолько глупы.

Эмма вжалась в кресло. Автомобиль Саттон арестовали еще до приезда Эммы в Тусон. И если Лорел откажется ее возить, теперь ей предстоит вызволять машину со штрафстоянки.

Лорел снова замолчала. После урока керамики она держалась с Эммой холодно – отвернулась, когда Эмма пригласила ее на спарринг-матч по теннису, и отмахнулась от предложения заехать в смузи-бар Jamba Juice по дороге домой. Жаль, что Эмма не знала волшебных слов, которые могли бы растопить сердце Лорел; мир родственных связей оставался для нее чужим, и она блуждала вслепую. Да, она жила в приемных семьях, но отношения с родственниками обычно заканчивались печально.

Не могу сказать, что у нас с Лорел все складывалось безоблачно. Мы давно перестали быть близкими подругами. Вспышки памяти возвращали меня в те времена, когда мы, еще маленькие, держась за руки, катались на каруселях на окружной ярмарке или шпионили за гостями на домашних вечеринках, которые устраивали родители, но время от времени между нами случались стычки.

Они проехали мимо трех больших домов – во дворе двух из них трудились садовники, поливая мескитовые деревья[13]13
  Мескитовое дерево широко распространено в штатах Юго-Запада. Обладает мощной корневой системой, выносливо. Сладкие стручки дерева используются в кулинарии и в качестве корма для скота. Индейцы использовали их для приготовления хлеба.


[Закрыть], – прежде чем Лорел свернула на подъездную дорожку Мерсеров.

– Черт, – выругалась она себе под нос.

Эмма проследила за ее взглядом. На чугунной скамейке на крыльце дома Мерсеров сидел Гаррет. В футбольных бутсах и спортивной майке, в грязных наколенниках, с велосипедным шлемом в обнимку.

Эмма вышла из машины и хлопнула дверцей.

– П-привет, – робко произнесла она, задерживая взгляд на лице Гаррета. Уголки его розовых губ изогнулись в мрачной улыбке. Сверкнули светло-карие глаза. После тренировки его светлые волосы слиплись в сосульки. Он примостился на самом краешке скамейки, похожий на кота, готового к прыжку.

Лорел проследовала за ней по подъездной дорожке, помахала Гаррету и скрылась в доме.

Эмма медленно поднялась по ступенькам крыльца, останавливаясь на безопасном расстоянии от Гаррета.

– Как ты? – тоненьким голосом спросила она.

Гаррет издал неприятный гортанный звук.

– А ты как думаешь?

Во дворе зашипели автоматические поливалки, орошая газон. Вдалеке зарычала газонокосилка. Эмма вздохнула.

– Мне очень жаль.

– Неужели? – Гаррет накрыл шлем широкими ладонями. – Так жаль, что ты не отвечаешь на мои звонки? Так жаль, что даже не смотришь на меня сейчас?

Эмма оглядела его крепкую грудь, мускулистые ноги и легкую щетину на подбородке. Она понимала, что нашла в нем Саттон, и у нее сжалось сердце от того, что он не знает всей правды.

– Прости. – Слова застряли у нее в горле. – Это было странное лето, – выдавила она из себя. И это еще мягко сказано!

– Странное в том смысле, что ты встретила другого? – Гаррет сжал кулаки, и его бицепсы налились тяжестью.

– Нет! – Эмма испуганно отшатнулась, едва не задев декоративные колокольчики, которые миссис Мерсер повесила на карнизы.

Гаррет вытер руки о футболку.

– Господи. Еще месяц назад ты хотела этого. Хотела меня. Откуда вдруг такая ненависть? Может, это то самое, о чем меня все предупреждали? Передо мной классическая Саттон Мерсер?

Классическая Саттон. Слова отозвались болью у меня в ушах – я так часто слышала их в последние недели. Только в загробной жизни я начала понимать, как плохо относилась к людям.

– У меня нет никакой ненависти к тебе, – возразила Эмма. – Я просто…

– А знаешь что? Мне плевать. – Гаррет хлопнул себя по бедрам и встал. – Между нами все кончено. Мне не нужны твои отмазки. Я больше не играю в твои игры. То же самое ты сделала с Тайером. Мне следовало раньше об этом подумать.

Эмма съежилась, услышав его резкий тон и упоминание брата Мадлен.

Тайер. Как только прозвучало его имя, я на мгновение вспомнила ясные зеленые глаза, высокие скулы, взъерошенные темные волосы. И вдруг перед глазами ожила картинка: мы вдвоем стоим на школьном дворе. Обливаясь слезами, я слушаю, как Тайер что-то выговаривает мне, словно заставляет что-то понять, но память тут же рассыпается в прах.

Эмма отчаянно пыталась взять себя в руки.

– Я не уверена, что ты правильно меня понял…

– Я бы хотел получить назад свою игру GTA, – перебил ее Гаррет, устремив взгляд на безупречную лужайку Мерсеров. Черный лабрадор задрал ногу под ясенем. – Она в твоей приставке.

– Я поищу, – пробормотала Эмма.

– И, думаю, это мне тоже не нужно. – Гаррет вытащил из сумки длинный тонкий билет. Встреча выпускников на Хэллоуин – гласила заманчивая надпись. Он с яростью швырнул ей билет, а потом шагнул к ней, приближаясь почти вплотную. Его трясло, как будто распирало от еле сдерживаемой энергии. Эмма затаила дыхание, понятия не имея, чего от него ждать.

– Счастливо оставаться, Саттон, – ледяным шепотом произнес Гаррет. Громко цокая бутсами, он прошествовал по дорожке, сел на велосипед и укатил прочь.

«Прощай», – прошептала я вслед его удаляющейся спине.

Эта сцена ей, кажется, удалась. Строго говоря, Эмма впервые переживала разрыв с бойфрендом – все ее предыдущие отношения либо заканчивались взаимной дружбой, либо сами собой сходили на нет. И теперь она узнала, что бывает по-настоящему больно.

Потрясенная, Эмма повернулась и направилась в дом. Она уже стояла у самой двери, когда ее внимание привлек белый внедорожник на улице. Прищурившись, она различила светлые волосы за лобовым стеклом. Но, прежде чем успела рассмотреть лицо, автомобиль резко набрал скорость и умчался, оставляя за собой серое облако выхлопных газов.

Эмма застала Лорел на кухне, где та нарезала яблоко тонкими ломтиками.

– Кто-нибудь из наших знакомых ездит на белом внедорожнике? – спросила она.

Лорел уставилась на нее.

– Кроме «двойняшек-твиттеряшек»?

Эмма нахмурилась. Близняшки жили на другом конце города.

– Ну, что? – спросила Лорел. – Как все прошло с Гарретом? – На ее лице появилась самодовольная ухмылка. Теперь она хочет поговорить, с горечью подумала Эмма.

Эмма подошла к рабочему столу и положила в рот дольку сочного яблока.

– Все кончено.

Выражение лица Лорел немного смягчилось.

– Ты в порядке?

Эмма вытерла руки о теннисные шорты.

– Обязательно буду. – Она посмотрела на Лорел. – Как ты думаешь, он переживет?

Лорел захрустела яблоком и уставилась в высокое окно, которое выходило на задний двор. – Не знаю. Гаррет до сих для меня загадка, – сказала она наконец. – Мне всегда было интересно, скрывается ли что-то серьезное за этим великолепным фасадом.

Эмма поморщилась, когда мысленно увидела перед собой Гаррета, угрожающе нависшего над ней на крыльце.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно, не бери в голову, – спохватилась Лорел, как будто вспомнила, что сегодня объявила Эмме бойкот. Она подвинула стопку почты через стол. – Это тебе.

После чего развернулась и вышла в коридор. Эмма рассеянно перебирала каталоги, размышляя над визитом Гаррета и словами Лорел, когда ей на глаза попался конверт с банковским логотипом в верхнем углу. AMEX BLUE, прочитала она. Письмо было адресовано Саттон Мерсер.

У Эммы перехватило дыхание, когда она вскрыла конверт. В нем оказалась выписка по кредитной карте Саттон, за месяц до убийства. Дрожащими пальцами она развернула бумагу и просмотрела колонку платежей за август. Магазины BCBG, Sephora, Walgreen’s, AJ’s Gourmet Market… Взгляд остановился на сумме, списанной 31 августа. Восемьдесят восемь долларов. Clique.

Нервы зазвенели от напряжения. «Клика». Слово вдруг показалось зловещим, как щелчок спускаемого предохранителя на пистолете.

Эмма выхватила из сумки телефон Саттон. Итан ответил на второй звонок.

– Освободи сегодняшний вечер, надо встретиться, – прошептала Эмма. – Кажется, я кое-что нашла.