Текст книги "Перфекционистки. Хорошие девочки"

– А с Джошем ты поговорила? – спросила Мэри-Энн.

Кейтлин подняла глаза. Мамы выжидающе смотрели на нее. Очевидно, они хотели, чтобы она поговорила с Джошем. Супруги Фрайди были лучшими друзьями Сибил Мартелл и Мэри-Энн Льюис, и хотя напрямую мамы ничего не говорили, было ясно, что решение Кейтлин уйти от Джоша к Джереми нарушило их привычную социальную жизнь. Традиционный воскресный поход по антикварным магазинчикам с Фрайди был отменен, равно как и бранч, проходивший в первое воскресенье каждого месяца, и еженедельный совместный ужин в среду. Кейтлин слышала, как мамы шептались в своей спальне в ночь накануне того, как все это случилось: когда у нее еще не сняли отпечатки пальцев из-за незаконного проникновения в дом Грейнджера, а единственной причиной их волнений был Джош. «Как думаешь, почему она это делает?» – услышала она приглушенный голос. «Это назло нам? Может, это как-то связано с Тейлором?» И еще: «Бедный Джош. Он, наверное, очень страдает».

Слова про «бедного Джоша» ее разозлили. А как же бедная Кейтлин?

Видимо, Кейтлин издала какой-то раздраженный звук, потому что Сибилл вдруг отложила нож.

– Милая, если ты думаешь, что мы злимся на тебя из-за этой истории с Джошем и Джереми, то это не так.

– Мы просто пытаемся понять, – вмешалась Мэри-Энн. – Кого бы ты ни выбрала, мы будем рады. Но эти двое такие… разные. Мы не уверены, что у тебя вообще есть что-то общее с Джереми.

Кейтлин вскинула голову, сверкнув глазами.

– У меня нет ничего общего с Джошем.

Матери выглядели озадаченными.

– Но ведь вы оба любите футбол. И у вас много общих увлечений. И вы так давно вместе.

Кейтлин презрительно фыркнула.

– Как будто это самое главное! – Она оттолкнула доску с наполовину нарезанным перцем. – Знаете, если бы вы постарались узнать меня получше, вы бы понимали, почему нам с Джошем стало не о чем разговаривать. Но вам нужно, чтобы я была все той же предсказуемой Кейтлин, – она бросилась вон из кухни.

– Милая! – крикнула ей вслед Мэри-Энн. – Ну не надо так!

– Мы тебя поддерживаем! – воскликнула Сибил.

– Как скажете, – бросила Кейтлин через плечо. Ей хотелось, чтобы это было правдой. В конце концов, они – однополая пара, удочерившая ребенка из Южной Кореи: уж они-то по идее должны принимать окружающих такими, какие они есть, правда? Но звучало так, будто они просто говорят положенные слова, а на самом деле думают совсем иначе.

– Вернись! – жалобно воскликнула Мэри-Энн. – Мы ведь даже еще не поговорили про мистера Грейнджера.

– Я этого не делала, – сказала Кейтлин, направляясь в свою комнату. – Это все, что вам нужно знать.

Она посмотрела вниз. Мамы стояли у подножия лестницы со смущенным и беспомощным видом. Кейтлин понимала, что возводит между ними стену. Наверное, такую же стену выстроил и Тейлор. И все же она просто не могла им всего объяснить. Про Джереми они не поймут. А про Грейнджера им знать не положено.

4

По щеке Паркер Дюваль скользнуло что-то острое. Она отмахнулась, но оно вернулось и снова ее оцарапало. Открыв глаза, девушка увидела, что весь мир перекосило, но не успела она сообразить, почему лежит посреди поля, как у нее ужасно закружилась голова.

Она зажмурила глаза, пытаясь избавиться от головокружения, и внезапно почувствовала, что ее вот-вот вырвет. «Ага. Я вчера пила». Вот и первый ключик к разгадке.

Медленно и осторожно она попыталась снова открыть глаза. На этот раз ей удалось побороть головокружение и осмотреться по сторонам. Вокруг было светло, солнце уже перевалило зенит. Насколько хватало глаз, со всех сторон виднелись пучки сухой травы. Вдалеке высилось какое-то массивное здание. «Да где это я, черт подери?»

В конце концов Паркер удалось привстать, опершись на локоть. Двигаясь как можно медленнее, она села. От толстовки разило сигаретным дымом.

«Значит, я не только пила, но и курила». Безумная, должно быть, выдалась ночка.

Похмелья у нее не было уже сто лет. Но когда она еще была королевой Бэкон Хайтс, когда ее появление на любой вечеринке означало безоговорочный успех мероприятия, она была мастером этого дела. Выпивала со всеми. Опрокидывала стопку за стопкой наравне с мальчишками. Наутро чувствовала себя дерьмово, но лишь посмеивалась, вспоминая, как отлично провела время.

Приятно было вспоминать о тех золотых деньках: она была красоткой-блондинкой, с кучей друзей и еще большей кучей поклонников. Без малейших усилий получала отличные отметки по всем предметам. Ей симпатизировал даже Нолан Хотчкисс – их связывала платоническая дружба, более близкая и классная, чем любые романтические отношения. И у нее была фантастическая лучшая подруга Джулия Реддинг, дружба с которой на фоне многочисленных поверхностных отношений выделялась глубиной и искренностью.

Ее жизнь была просто идеальной, правда? Ну да, за исключением семьи. Мать ее ненавидела, отец избивал. Ну и ладно. Может, потому-то она и становилась душой любой вечеринки – потому что дома хотелось подохнуть от тоски. И она бы продолжала в том же духе, если бы не Нолан. И не отцовская расправа. А теперь все изменилось. Отца посадили за решетку – навсегда. У нее больше не было дома. И она стала другим человеком – жестче, раздражительнее, злее. Чокнутая Паркер. Ее больше не приглашают на вечеринки. Ну и пошли они все к чертям.

Паркер поежилась, внезапно осознав, насколько замерзла. Воздух был по-утреннему прохладным, и казалось, что вот-вот польет дождь. Постепенно ей удалось сфокусировать взгляд на стоявшем вдалеке здании: это было низкое широкое сооружение, покрытое дешевой грязно-бежевой штукатуркой, с коричневыми металлическими дверями, расположенными на равном расстоянии друг от друга. Из одной вышел подросток в ярко-оранжевой форме, фартуке и бумажной шляпе с огромным пакетом мусора в руках. Он швырнул мусор в бак и зашел обратно в здание. Может, это торговый центр? Или комплекс забегаловок с едой на вынос? Но как ее сюда занесло?

Паркер закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Однако последним, что она помнила, было то, как они с Джулией вышли из полиции. «Встречайте, Паркер 2.0, – подумала она. – Теперь со шрамами, приступами мрачного настроения и провалами в памяти».

Пакер осмотрела себя. На ней все та же одежда, хоть и заляпанная присохшей грязью. Она похлопала себя по карманам. В одном из них, в толстовке, лежало что-то жесткое. Пошарив в кармане, она вытащила телефон. «Вторник, 25 октября», – гласила надпись на экране. Время – 10.45. Значит, из памяти выпала только одна ночь: какие-то события понедельника она помнила. Она поспешно набрала номер Джулии, но у той сразу включился автоответчик.

Паркер напряженно сглотнула. Джулия редко пропускала ее звонки. Случилось еще что-то? Что-то, связанное с делом Грейнджера? Она вдруг вспомнила устрашающего вида папку, которую нашла в доме Грейнджера, пока они рыскали там в поисках улик. На папке было крупно написано «Джулия Реддинг», и она совсем не была похожа на подборку старых сочинений. Было ли это как-то связано с болезнью ее матери, их поспешным и позорным переезд из Калифорнии? Паркер знала этот секрет уже довольно давно и прилагала все усилия, чтобы его не узнал кто-то еще. Не успев задуматься, Паркер вытащила папку из ящика и прихватила с собой.

Или дело было в чем-то другом? Паркер помнила, что прочитала досье еще в доме Грейнджера, но совершенно не помнила, о чем там шла речь. «Как это на меня похоже», – подумала она и снова похлопала себя по карманам в надежде, что папка при ней, хотя она наверняка оставила ее у Джулии. Мозг у нее то и дело отключался и помнил только самые незначительные вещи, спасибо отцовским побоям.

Она встала и пошла в сторону торгового центра, ощущая тяжесть и слабость в ногах. Магазины уже открылись, в окнах горел свет, а у входа в салон сотовой связи Verizon в дальнем конце здания был выставлен стенд с рекламой какого-то горящего предложения. Паркер сунула руки в карманы толстовки и нашла в левом кусок плотной бумаги. Это была визитка Эллиота Филдера, на обратной стороне которой был нацарапан номер его мобильного. «Звони в любое время», – сказал он при первой встрече. Паркер тогда впервые в жизни побывала на приеме у психотерапевта.

Но это было до того, как она обнаружила, что он за ней следит. И до того, как она высказала ему все в лицо, а он грубо схватил ее за руку, сказав, что она должна его выслушать. «Что выслушать?» – шепнула Джулия на ухо Паркер, когда они ушли. Паркер чувствовала себя полной дурой: она подпустила Филдера к себе, решила довериться ему и рассказала все о своей жизни. А он предал ее доверие, принявшись за ней следить.

Паркер повертела визитку в руках. «Звони в любое время». Его слова не давали ей покоя. Она помнила, каким участливым казался его голос. Но она не могла ему позвонить. Ни за что на свете.

Раздался чей-то потрясенный возглас, и Паркер подняла глаза. Прыщавый парнишка лет двадцати с небольшим в футболке Subway, курил, стоя у двери. Он во все глаза уставился на Паркер, но тут же отвел глаза. Девушка стиснула зубы и отвернулась, направившись в противоположном направлении, но успела краем глаза поймать свое отражение в витрине маникюрного салона. Она была одета в потрепанные черные джинсы и грязную черную толстовку с низко надвинутым на лоб капюшоном. Светлая челка отросла и спадала на глаза. Потом ее взгляд упал на тугой узловатый шрам на скуле. Один из множества шрамов, покрывавших ее лицо.

В горле встал ком, и она подавила всхлип. Неудивительно, что парня из Subway передернуло: она выглядела как настоящее чудище. С другой стороны, в последнее время все смотрели на нее так – будто ей не место в этом мире, будто ей надо убраться обратно в ту дыру, из которой она выползла. Это каждый раз причиняло боль. Только два человека смотрели на нее, не вздрагивая: Джулия и… Филдер.

Шмыгнув за угол, подальше от посторонних взглядов, Паркер вытащила телефон и посмотрела на клавиатуру. Собравшись с духом, она набрала номер Филдера и нажала на кнопку звонка. Джулии бы это совсем не понравилось, но ей нужно с кем-то поговорить.

Раздался гудок, и дыхание Паркер участилось. Сердце бешено стучало.

После третьего гудка наконец установилось соединение, и она услышала на том конце линии знакомый голос.

– Это… Паркер? – удивленно спросил Эллиот Филдер.

Паркер моргнула. Она не ожидала, что он узнает ее номер.

– Э-э, да, – ответила она. – Здравствуйте.

– Здравствуй, – сказал Филдер. – С тобой все в порядке?

Она закусила нижнюю губу. Ей вдруг показалось странным обращаться к человеку, которого она едва знала – и который обманул ее. Надо добраться до Джулии, а там они вместе что-нибудь придумают.

– Знаете что, – решилась она. – Забудьте. Все у меня нормально.

– Послушай, Паркер, я знаю, почему ты звонишь.

Она едва не выронила из рук телефон и принялась оглядываться по сторонам. Он что, следил за ней до этого захолустного торгового центра? Она попыталась разглядеть его вдалеке, но вокруг никого не было.

– Я в курсе насчет твоего отца.

Волосы на шее у Паркер встали дыбом.

– А что с ним? – резко спросила она.

Филдер медленно выдохнул.

– Погоди, так ты не знаешь?

– Чего не знаю? – Последовала долгая пауза. – Чего я не знаю? – почти прорычала Паркер.

Когда Филдер наконец заговорил, голос его дрожал.

– Не думал, что сказать тебе об этом придется мне. Паркер… – он помедлил. – На тюремном дворе случилась потасовка. Твой отец… в общем, он мертв.

5

Во вторник вечером Ава Джалали сидела за кухонным столом и билась над заданием по физике. Она попала в продвинутую группу – к огромному удивлению своих подружек-модниц, которые не интересовались ничем, кроме своего внешнего вида. Задачи с каждым занятием становились все сложнее. К тому же работать было практически невозможно, поскольку она сидела на виду у отца и мачехи, чтобы они могли за ней присматривать – это была их идея, не ее. После того происшествия с полицией за ней следили чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, как будто она бомба замедленного действия. Как будто она вот-вот превратится в малолетнюю преступницу.

Впрочем, не то чтобы отец и Лесли следили за ней особенно внимательно. Отец читал какие-то документы по работе, сидя с кружкой чая за кухонным островком. А Лесли металась по кухне. Ее тщательно уложенные кудри упруго подпрыгивали при каждом шаге, а подол кашемирового платья изящно колыхался у колен. Она открывала то один шкафчик, то другой. Вытаскивала свечи, хмурилась, рылась в ящике в поисках салфеток под приборы. Каким-то невероятным образом Лесли умудрялась проделывать все это с бокалом шардоне в руке. По подсчетам Авы, это был уже третий бокал, а на часах еще не было и пяти часов. Шикарно.

– Черт, – выругалась Лесли себе под нос, когда блендер Vitamix, который она пыталась удержать между рукой и подбородком (куда уж ей поставить бокал хоть на секунду), едва не упал на пол. Она засунула блендер в другой шкафчик и с такой силой захлопнула дверцу, что Ава подпрыгнула на стуле, черкнув карандашом по тетради с домашней работой. Ава попыталась поймать взгляд отца, но мистер Джалали весьма искусно притворялся, что ничего не замечает. С чего это вообще Лесли так распсиховалась? Разве вино не должно успокаивать нервы?

Лесли отправилась в столовую, все еще что-то бормоча. Она вернулась с кучей столовых приборов в одной руке, другой по-прежнему держа бокал.

– Их надо отполировать! – рявкнула она, обращаясь к мужу.

Тот пожал плечами. Неужели он не понимает, что она ведет себя как чокнутая? Но отец просто сказал:

– Я скажу домработнице.

– Поручил бы это Аве. – Ава почувствовала на себе взгляд Лесли. – Полировка серебра – полезный навык.

Мистер Джалали положил руку на плечо жены.

– Дорогая, у нас еще почти целая неделя на подготовку. Времени предостаточно.

Ава не удержалась и оторвала глаза от задачника.

– На подготовку к чему?

Отец ответил с доброй улыбкой:

– Мама Лесли приедет к нам из Нью-Йорка. Она погостит у нас несколько дней, и Лесли решила устроить дома вечеринку.

– И я хочу, чтобы все было идеально, – вмешалась Лесли, стряхнув крошку с кухонной стойки багровым ногтем, похожим на коготь. Потом она бросила грозный взгляд на Аву. Смысл читался предельно ясно: «Это значит, чтобы никаких неприятностей от тебя». Ава пожала плечами, хотя внутри у нее все кипело. Лесли и раньше не выказывала ни капли доброты по отношению к ней, а после недавнего визита Авы в полицию в связи с убийством Грейнджера и вовсе превратилась в настоящую ведьму. Ава глянула на отца, то тот снова уставился в свою газету, будто не чувствовал напряжения. Ава поражалась, как сильно изменился отец с появлением этой женщины. Раньше – в старые добрые времена – родители окружали ее бесконечной заботой. В доме всегда звучал смех. Никакой маниакальной уборки. Никаких гадких злобных взглядов.

Зазвонил телефон, и мистер Джалали, извинившись, вышел из кухни, чтобы поговорить в кабинете. Лесли пересчитывала винные бокалы, потом вытащила несколько штук из шкафа и небрежно поставила в раковину, пробормотав что-то насчет разводов на стекле. Вид у мачехи был такой, будто она на грани инсульта.

Ава захлопнула учебник и взглянула на Лесли.

– Я уверена, к приезду твоей мамы все будет в идеальном состоянии.

Плохая была идея. Лесли резко обернулась и уставилась на нее, раздувая ноздри.

– У тебя сейчас нет никакого права высказываться!

Ава вдавила кончик карандаша в тетрадь.

– Я просто пытаюсь помочь. От стресса ведь можно и заболеть.

Лесли одним движением придвинулась к Аве. От нее пахло вином.

– Я ношусь по дому, чтобы сделать все идеальным, потому что все совсем не идеально. И в первую очередь я имею в виду тебя! – Она махнула рукой в сторону Авы. – Одеваешься как шлюха. – Она указала на узкие джинсы Авы и топ, который только с большой натяжкой можно было назвать откровенным. – Неудивительно, что тебя никто не уважает. Чем ты на самом деле занималась в доме учителя перед тем, как убила его? Пыталась соблазнить?

Ава вскочила. Во-первых, ее взбесило, что Лесли в курсе распущенных Ноланом слухов о том, что Ава спит с учителями в обмен на пятерки. Еще ее разозлило, что копы позволили Лесли присутствовать при разговоре с отцом, когда ему объясняли, почему ее подозревают в убийстве Грейнджера.

– Да я и близко к нему не подходила!

Лесли закатила глаза.

– Ну конечно.

Ава не верила своим ушам. Она не могла это терпеть больше ни секунды. Она захлопнула учебник, схватила тетрадку и карандаш и побежала к себе в комнату, где бросилась на кровать и принялась колотить кулаками по покрывалу из персидского шелка. Это покрывало ей привезли родители из последней поездки в Иран, незадолго до маминой смерти.

Ава так скучала по маме. Невыносимо жить под одной крышей с этой женщиной. Почему она так ненавидит Аву? Ревнует?

Снизу доносились приглушенные голоса отца и Лесли. Отец, наверное, спросил, куда подевалась Ава, а Лесли опять врет о том, как «эта испорченная девчонка» надерзила ей и убежала к себе. Мгновение спустя Ава услышала, как закрылась и открылась входная дверь, а потом – как Лесли без умолку раздраженно тараторит на парковке. Открылась и закрылась дверца машины, взревел двигатель. Выглянув из-за шторы, Ава увидела, как отцовский «Мерседес» задним ходом выкатил на дорогу. Они уехали.

Ава вздохнула, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Ей вдруг стало мучительно одиноко. К кому ей обратиться? Не к отцу, который столько лет был ее опорой. И не к Алексу, которого она так любила: они не общались с тех самых пор, как он увидел ее выходящей из дома Грейнджера и настучал в полицию.

Ох, Алекс. Она до сих пор не могла поверить, что он так поступил.

Да, она понимала, как это выглядело со стороны: она выбежала из дома Грейнджера растрепанная и раскрасневшаяся, в полурасстегнутом платье.

Ей было ужасно обидно, что Алекс подумал то же самое, что и Лесли: что она пришла к Грейнджеру, чтобы переспать с ним. Алекс знал, что Грейнджер приставал к ней и спал с другими ученицами. Но почему он просто не спросил у нее, что случилось? Она бы ему рассказала. Может, не всю правду, но хотя бы часть. Даже о том, что они сделали с Ноланом.

Но в том-то и дело – Алекс не спросил. Он просто позвонил в полицию и сдал ее. И это ее бойфренд. Ава не знала, обижаться ей или злиться, или и то, и другое. Неужели он и правда думал, что она способна кого-то убить? Он что, совсем ее не знал?

Ей так хотелось спросить у него, почему он так ужасно поступил. Ведь, несмотря на боль от предательства, она скучала по Алексу – так сильно, что это причиняло ей физическую боль. Не общаться и не видеться с Алексом – это было так странно. Как будто от нее осталась половина. Звякнул телефон, и она подскочила на кровати. Может, это сообщение от Алекса? Она дважды писала ему с просьбой поговорить, но он не отвечал.

Но нет, это была всего лишь Маккензи. «В школе было так странно, правда?» Ава глубоко вздохнула. Странно – это мягко сказано.

В коридорах, куда ни глянь, попадались рыдающие школьники.

Дверь кабинета Грейнджера была украшена цветами, а несколько хипповатых девчонок целый день просидели напротив нее, играя на гитарах и тамбуринах и распевая песни о цветах, лугах и райских кущах. Учителя, в обычное время помешанные на посещаемости, ни слова им не говорили. Несколько раз по радио объявляли молитвенные собрания у флагштока – с какой стати у флагштока, Ава так и не поняла, но почему-то желающие помолиться собирались именно там. Уже объявили, что похороны Грейнджера состоятся в четверг, и посещение обязательно.

А что хуже всего, ученики, похоже, что-то узнали: может, только то, что Ава была у Грейнджера незадолго до его смерти, а может, и все подробности той истории, включая подозрения на ее счет. Какая-то стерва взломала ее шкафчик в физкультурной раздевалке и разлила всю косметику, дезодорант и шампуни, которые она там хранила. После пробежки по стадиону у нее не оказалось ничего, чтобы привести себя в порядок, и остаток дня пришлось ходить потной и растрепанной.

«Странно – это мягко сказано», – ответила она. «Копы с тобой связывались?» – спросила Мак. «Нет. А с тобой?»

Мак написала, что с ней тоже нет. Аве пришлось признать, что она удивлена: она рассчитывала, что к этому времени полиция уж точно снова объявится. Особенно если выяснит историю ее взаимоотношений с Грейнджером: что она не так давно приходила к нему домой, чтобы исправить оценку за сочинение, и что он к ней приставал. В школе она весь день сидела как на иголках, ожидая, что в класс вот-вот войдет полицейский, но этого так и не произошло.

Ава вздохнула, снова переключившись на мысли об Алексе. Если бы только он ответил на ее сообщение. Если бы только он все объяснил, и дал ей самой шанс объясниться. Она крутила в руках телефон. Ей нужно было с ним поговорить, но звонить было бессмысленно. До сих пор он не ответил ни на один звонок и ни на одно сообщение: с чего вдруг ему начинать сейчас?

Так что она решила пойти к нему домой.

Встав с постели, Ава увидела свое отражение в зеркале и едва не расхохоталась. Волосы торчат во все стороны, кожа, обычно сияющая и карамельная, потускнела и приобрела землистый оттенок, под глазами появились мешки. Она наверняка похудела, потому что узкие джинсы висели на бедрах, а рубашка болталась на плечах. Но у нее не было сил, чтобы придать себе привычный вид идеальной девушки, которая не только умна, но и красива. Придется Алексу смотреть на нее в таком виде. Возможно, это покажет ему, как она страдает из-за его поступка.

Взяв машину, Ава, скорее всего, навлекла бы на себя новые неприятности, так что она выкатила из гаража свой старый велосипед. Крутя педали, она проговаривала про себя, что скажет Алексу, когда его увидит – если вообще увидит. «Я знаю, как это выглядело, но все было не так», – начнет она. Но что если Алекса видел в окно, какой стриптиз она устроила для Грейнджера? Что ей сказать на это? «Я пыталась спасти подруг, потому что мы вломились к нему в дом, считая его убийцей»?

Черт, как же она нервничала. Это тоже было в новинку: раньше она никогда не нервничала в присутствии Алекса.

До дома Алекса было всего несколько кварталов, но добравшись туда, она совсем выдохлась, а по лицу текли капельки пота. Она судорожно втянула воздух, сворачивая в квартал Алекса, где стоял и дом Грейнджера, по-прежнему окруженный желтой полицейской лентой. Туда-сюда сновали криминалисты в форменных жилетах с надписью «Место преступления», а на обочине стоял микроавтобус новостной службы с гигантской антенной на крыше. Ава нервно поежилась, задумавшись о том, что же обнаружила полиция в доме. Действительно ли Грейнджер знал об убийстве Нолана нечто такое, что стоило ему жизни? Или же криминалисты просто искали новые улики против нее самой?

Она проехала еще несколько домов, прежде чем нажать на тормоз. Возвращаться на место преступления, наверное, ужасная идея. Копы могут увидеть ее и решить, что она приехала посмеяться над ними, или еще что-нибудь в этом роде.

Прищурившись, Ава посмотрела на дом Алекса. К ее удивлению, его тоже оцепила полиция. Подъезд к дому преградили две полицейские машины с распахнутыми дверцами. А рядом стояли четверо офицеров. И, кажется, они на кого-то кричали.

Ава притаилась за дубом в соседском дворе, не вполне понимая, что происходит. Но когда один из полицейских слегка отодвинулся, она увидела, что кричали они на Алекса. Он бешено размахивал руками. И тут, прямо на глазах у Авы, двое полицейских схватили Алекса за руки и развернули его спиной к себе. Он пинался и пытался вырваться, но копы прижали его лицом к стене.

Ава ахнула.

– Нет! – Ей было больно видеть, как с ее любимым так жестоко обращаются. Какого черта они делают?

Потом один из полицейских начал надевать на Алекса наручники. Ава бросила велосипед на землю и побежала через лужайку, больше не заботясь о том, что ее увидят. Она прорывалась сквозь ряды криминалистов, журналистов и зевак, крича:

– Нет! Не надо!

Алекс пытался вырваться.

– Отстаньте от меня! – кричал он. – Я же сказал вам, я ничего не сделал!

– У вас есть право хранить молчание, – громко сказал ему один из копов. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

Ава открыла рот от изумления. Ему что, зачитывают права? Она подбежала к дорожке перед домом Алекса, оттолкнула несколько случайных прохожих и наконец смогла разглядеть, что происходило на крыльце.

– Алекс! – завопила она, не успев как следует обдумать ситуацию. – Алекс, это я!

Алекс резко повернул голову, встретился с ней взглядом и изумленно открыл рот. Вдруг один из полицейских взял Аву за плечо.

– Отойдите. Этот парень может быть опасен.

Опасен? Алекс был из тех, кто выкидывает пауков на улицу, вместо того чтобы раздавить. Это он все откладывал их первый секс, считая, что нужно подождать, пока они не будут уверены, что настал тот самый, правильный и особенный момент.

– Почему вы его арестовали? – воскликнула Ава. – Что происходит?

Алекс смотрел куда-то мимо нее. Копы подталкивали его к машине, крепко держа за руки. Когда его запихнули внутрь, в голове Авы возникла странная мысль. «Этот парень может быть опасен». Она вспомнила странное пустое выражение лица Алекса, когда его уводили. Что бы ни случилось, он не мог ей этого объяснить.

Полицейский закрыл дверцу машины за Алексом и пошел к переднему сиденью. Фары уже зажглись, и когда коп открыл переднюю дверцу, на него налетели репортеры.

– Офицер! – кричали они. – С чем связан арест этого юноши? Вы можете объяснить?

Ава подалась вперед. Сердце в ее груди бешено колотилось.

Полицейский дотронулся до рации, висевшей у него на ремне, и посмотрел прямо в камеру.

– На данный момент я могу сказать вам только то, что знаю сам, – угрюмо ответил он, держась рукой за дверцу. – С этого момента Алекс Коэн находится под арестом по подозрению в убийстве Лукаса Грейнджера.