Текст книги "Милые обманщицы. Соучастницы"

2. Меха, подруги и отдаленные смешки

– Пожалуйста, только не на проволочную вешалку, – грубовато произнесла седовласая матрона, скидывая с себя тренч от Burberry и вручая его Эмили Филдс. Даже не сказав «спасибо», женщина прошествовала в гостиную Хастингсов и сразу потянулась за канапе. Ну и сноб.

Эмили повесила плащ, пропахший туалетной водой, сигаретами и мокрой псиной, на плечики, прикрепила именную бирку и аккуратно поместила в большой дубовый шкаф в кабинете мистера Хастингса. Запертые в закутке лабрадудли Спенсер – Руфус и Беатрис – тяжело дышали, недовольные тем, что их лишили вечеринки. Эмили потрепала их по головкам, и они завиляли хвостами. Хотя бы кто-то радовался встрече с ней.

Вернувшись на свой пост у гардеробного столика, она опасливо покосилась в сторону гостиной. Спенсер, как проскользнула обратно на кухню, так больше и не выходила к гостям. Эмили и сама не могла сказать, испытывает она облегчение или разочарование.

В доме Хастингсов как будто ничего не изменилось с тех давних пор: старинные картины родственников украшали стены прихожей, в парадной гостиной стояли вычурные французские кресла и диваны; тяжелые, расшитые золотом шторы прикрывали окна. Еще в шестом и седьмом классах Эмили, Спенсер, Эли и другие девчонки воображали, будто это зал в Версале. Эли и Спенсер боролись за право быть Марией-Антуанеттой; Эмили обычно доставалась роль фрейлины. Однажды Эли как Мария-Антуанетта попросила Эмили сделать ей массаж ног.

– Ты ведь знаешь, что тебе это понравится, – поддразнила она.

Отчаяние накатило на Эмили мощной океанской волной. Как же больно вспоминать прошлое. Если только она могла бы сложить эти воспоминания в коробку, отправить почтой на Южный полюс и освободиться от них навсегда.

– Ты сутулишься, – прошипел чей-то голос.

Эмили подняла взгляд. Перед ней стояла ее мать – хмуря брови и недовольно поджимая губы. В голубом платье, едва прикрывающем непривлекательную подколенную ямку, она держала под мышкой сумку из искусственной змеиной кожи, как если бы это был французский багет.

– И улыбнись, – добавила миссис Филдс. – Ты выглядишь жалко.

Эмили пожала плечами. И что она должна делать – щериться в безумной улыбке? Распевать песни?

– На такой работе не до веселья, – заметила она.

Миссис Филдс раздула ноздри.

– Миссис Хастингс была очень любезна, предоставив тебе возможность подработать. Пожалуйста, не бросай это, как бросаешь все остальное.

Уф. Эмили спряталась за завесой рыжевато-светлых волос.

– Я не собираюсь ничего бросать.

– Тогда просто выполняй свои обязанности. Заработай хоть немного денег. Господь знает, что каждая кроха на счету.

Миссис Филдс зашагала прочь, сделав дружелюбное лицо для соседей. Эмили плюхнулась на стул, борясь со слезами. Не бросай это, как бросаешь все остальное. Мама кипела от ярости, когда Эмили, без всяких объяснений, ушла из команды по плаванию в июне прошлого года, проведя лето в Филадельфии. Эмили не вернулась в школьную команду и осенью. В мире спортивного плавания пропуск пары месяцев тренировок чреват большими неприятностями, особенно когда на кону стипендия в колледже. А уж если пропустить два сезона, так пиши пропало.

Ее родители не находили себе места от отчаяния. Неужели ты не понимаешь, что мы не сможем заплатить за колледж, если ты не получишь стипендию? Неужели до тебя не доходит, что ты отказываешься от своего будущего?

Эмили не знала, что ответить. Не могла же она сказать им, почему ушла из команды. По крайней мере, пока жива.

Наконец, пару недель назад, она вернулась в команду и надеялась, что скаут из колледжа сжалится и предоставит ей место. Рекрутер из Университета Аризоны проявлял к ней большой интерес в прошлом году, и Эмили цеплялась за надежду, что он все еще хочет видеть ее в университетской команде. Но сегодня утром пришлось расстаться и с этой мечтой.

Достав из сумки мобильник, она еще раз прочитала письмо с отказом, присланное скаутом по электронной почте. С сожалением сообщаю… просто мест недостаточно… удачи. Вчитываясь в эти слова, Эмили чувствовала, как внутри все переворачивается.

Воздух вдруг наполнился острыми запахами жареного чеснока и мятных конфет с корицей. Струнный квартет, разместившийся в углу, начал безобразно фальшивить. Стены как будто сжимались вокруг Эмили. Что она собирается делать в следующем году? Устроиться на работу и жить дома? Поступить в местный колледж? Нет, ей позарез нужно выбраться из Роузвуда: останься она здесь, и ужасные воспоминания поглотят ее, похоронят заживо.

Ее внимание привлекла высокая темноволосая девушка, стоявшая возле горки в гостиной. Ария.

Эмили разволновалась, сердце забилось быстрее. Спенсер, заметив ее, повела себя так, будто увидела призрака, но, может, с Арией все сложится иначе. Наблюдая за тем, как Ария разглядывает безделушки за стеклами шкафа – всем своим видом показывая, что предметы интересуют ее больше, чем люди, как это всегда бывало на вечеринках, когда она оставалась одна, – Эмили вдруг захватила ностальгия. Она покинула свой пост и направилась к своей давней подруге. Если бы только она могла броситься к Арии, расспросить, как у нее дела. Рассказать ей про облом с университетской стипендией. Вымолить столь необходимые дружеские объятия и утешения. Если бы не их совместная поездка на Ямайку, она могла бы рассчитывать на это.

К ее удивлению, Ария повернула голову и устремила взгляд на Эмили. Ее глаза расширились. Губы сжались в тонкую линию.

Эмили выпрямила спину и робко улыбнулась.

– П-привет.

Ария вздрогнула.

– Привет.

– Я могу отнести это в гардероб, если хочешь. – Эмили жестом указала на фиолетовый тренчкот Арии, все еще плотно завязанный узлом вокруг талии. Эмили была с Арией, когда та покупала его в комиссионном магазине в Филадельфии в прошлом году, незадолго до того, как они вместе отправились на весенние каникулы. Спенсер и Ханна сказали тогда, что от плаща так и веет старостью, но Ария все равно его купила.

Ария сунула руки в карманы.

– Все в порядке.

– Здорово смотрится на тебе, – добавила Эмили. – Фиолетовый всегда был твоим цветом.

Мышца дрогнула на скуле Арии. Она как будто хотела что-то сказать, но передумала и поджала губы. Внезапно ее взгляд просветлел, когда она увидела кого-то. Ноэль Кан, ее парень, подлетел к Арии и заключил ее в объятия.

– Я искал тебя.

Ария подарила ему приветственный поцелуй и удалилась, больше не обменявшись с Эмили ни словом.

Компания в центре комнаты разразилась смехом. Мистер Кан, слегка пошатываясь, как будто хватил лишнего, подошел к роялю и начал наигрывать вальс «На голубом Дунае», исполняя партию правой руки. Эмили решила, что больше не выдержит этого зрелища, и пробралась к выходу, прежде чем пролились первые слезы.

Погода выдалась необычно теплой для февраля. Эмили обогнула угол дома и поплелась на задний двор. Слезы тихо катились по ее щекам.

Пейзаж за домом Хастингсов изменился до неузнаваемости. Знаменитый старинный амбар исчез – его сожгла Настоящая Эли в прошлом году. На его месте чернела выжженная земля. Эмили сомневалась, что когда-нибудь здесь снова что-то вырастет.

По соседству стоял бывший дом ДиЛаурентисов. Здесь по-прежнему жила Майя Сен-Жермен, с которой у Эмили случился недолгий роман в одиннадцатом классе, хотя с тех пор они почти не виделись. Мемориал Эли, простоявший так долго у ворот дома ДиЛаурентисов после смерти Кортни – ее Эли, – тоже исчез. Общественность еще пережевывала подробности скандальной истории – газеты публиковали материалы, посвященные годовщине пожара, устроенного Элисон ДиЛаурентис, телевизионщики готовили к показу жуткий байопик про Элисон «Милая убийца», – но больше никто не хотел чтить память преступницы.

Задумавшись, Эмили машинально сунула руку в карман джинсов и нащупала шелковистую кисточку, которую носила с собой весь прошедший год. Одно лишь ощущение того, что заветная вещица на месте, успокаивало ее.

Раздался слабый вскрик, и Эмили обернулась. Шагах в двадцати, почти сливаясь со стволом дуба-великана во дворе Хастингсов, стояла молоденькая девушка, качая на руках спеленатого младенца.

– Ш-ш, – ворковала девушка. Завидев Эмили, она виновато улыбнулась. – Извини. Я вышла на улицу в надежде успокоить ее, но ничего не получается.

– Все в порядке. – Эмили незаметно вытерла глаза и взглянула на крошку. – Как ее зовут?

– Грейс. – Девушка приподняла ребенка. – Поздоровайся, Грейс.

– Она… твоя? – Девушка выглядела ровесницей Эмили.

– О боже, нет. – Девушка рассмеялась. – Моей мамы. Но она в доме, сплетничает с подругами, так что я за няньку. – Она порылась в большой сумке, висевшей на плече. – Ты не могла бы подержать ее секундочку? Мне надо достать ей бутылочку, но она, похоже, на самом дне.

Эмили растерянно заморгала. Она сто лет не держала на руках ребенка.

– Ну, ладно…

Девушка протянула Эмили малышку в розовом одеяльце; пахнуло детской присыпкой. Маленький красный ротик не закрывался от крика, на глазах блестели капельки слез.

– Все хорошо, – сказала ей Эмили. – Можешь поплакать. Я не возражаю.

Морщинка залегла над крошечной бровкой Грейс. Малявка закрыла рот и с любопытством уставилась на Эмили. Буря чувств пронеслась в душе Эмили. Снова подступили воспоминания, готовые вырваться на свободу, но она быстро затолкала их обратно.

Девушка вскинула голову.

– Эй! Да ты прирожденная нянька. У тебя есть маленькие братья или сестры?

Эмили закусила губу.

– Нет, только старшие. Но я много работала бэбиситтером.

– Это видно. – Она улыбнулась. – Я – Хлоя Роланд. Моя семья только что переехала сюда из Шарлотта[17]17
  Шарлотт – крупнейший город в штате Северная Каролина.


[Закрыть].

Эмили назвала свое имя.

– А где ты будешь учиться?

– В дневной школе Роузвуда. В выпускном классе.

Эмили улыбнулась.

– И я там же учусь!

– Тебе там нравится? – спросила Хлоя, вы-уживая из сумки бутылочку.

Эмили вернула ей младенца. Нравилась ли ей роузвудская школа? Слишком многое напоминало там об ее Эли и об «Э». Каждый уголок, каждая классная комната хранили воспоминания, которые она предпочла бы забыть.

– Не знаю, – сказала она, не сдержав громкий всхлип.

Хлоя вгляделась в заплаканное лицо Эмили.

– С тобой все в порядке?

Эмили вытерла глаза. В голове уже выстроились фразы: «Все хорошо» и «Да так, ерунда», но она не смогла их произнести.

– Я только что узнала, что не получила спортивную стипендию колледжа, – вместо этого выпалила она. – А без нее мои родители не смогут отправить меня учиться. Хотя я сама виновата. Я… этим летом я бросила плавание. Теперь меня не берут ни в одну команду. Даже не знаю, что буду делать дальше.

Свежие слезы ручьями полились по лицу Эмили. С каких это пор она начала изливать душу незнакомым девушкам?

– Извини. Уверена, тебе совсем не хочется выслушивать все это.

Хлоя фыркнула.

– Я тебя умоляю. Во всяком случае, это лучшее, что я услышала от кого-либо еще на этой вечеринке. Так ты пловчиха?

– Да.

Хлоя улыбнулась.

– Мой отец – крупный спонсор Университета Северной Каролины, своей альма-матер. Он мог бы помочь.

Эмили подняла взгляд.

– В УСК отличная школа плавания.

– Может быть, мне удастся поговорить с ним насчет тебя.

Эмили уставилась на нее.

– Но ты ведь даже не знаешь меня!

Хлоя поправила сверток с ребенком.

– Ты мне очень симпатична.

Эмили внимательнее присмотрелась к Хлое. Приятная круглая мордашка, сверкающие светло-карие глаза и длинные блестящие волосы цвета шоколадного мороженого. Брови казались слегка заросшими, на лице минимум косметики, и такое же платье Эмили видела в магазине The Gap. Одним словом, девушка ей сразу понравилась, хотя и не прикладывала к этому никаких усилий.

Распахнулась дверь дома Хастингсов, и на крыльцо высыпала компания возбужденных гостей. Холодный страх пронзил грудь Эмили. Пальто в гардеробе!

– М-мне надо идти, – спохватилась она. – Я сегодня работаю гардеробщицей. Теперь меня, наверное, уволят.

– Рада была познакомиться! – Хлоя помахала ей на прощание, призывая и Грейс помахать тете ручкой. – Послушай! Если тебе так нужны деньги, не хочешь поработать у нас бэбиситтером в понедельник вечером? Мои родители еще никого не знают здесь, а у меня собеседование в колледже.

Эмили остановилась посреди заиндевевшей лужайки.

– А где ты живешь?

Хлоя рассмеялась.

– Хороший вопрос. Нелишне было бы уточнить, да? – Она указала на дом через дорогу. – Вон там.

Эмили вытаращилась на большой особняк в викторианском стиле и проглотила вздох. Семья Хлои переехала в бывший дом Кавано.

– Э-э, конечно. Да. – Эмили махнула на прощание и рванула обратно к дому. Пробегая мимо густых зарослей кустарников, разделявших владения Хастингсов и ДиЛаурентисов, она услышала пронзительный смешок.

Она резко остановилась. Кто-то наблюдает за ней? Смеется?

Смешки растворились в деревьях. Эмили двинулась дальше по дорожке, пытаясь выбросить из головы странные звуки. Ей просто послышалось. Больше некому было за ней наблюдать. Те времена, к счастью, давным-давно прошли.

Верно?

3. Еще одна идеальная семья в политике

В тот же субботний вечер Ханна Марин сидела со своим парнем, Майком Монтгомери, в фотостудии, разместившейся в бывшем здании склада стеклотары в самом центре Холлиса. Промышленное помещение с высоченными потолками заливало горячим светом, повсюду были расставлены штативы с фотокамерами и разнообразные задники – голубая ткань, осенний пейзаж, экран с огромным развевающимся американским флагом, который Ханна находила невыносимо банальным.

Отец Ханны, Том Марин, стоял в окружении толпы политсоветников, поправляя галстук и беззвучно зачитывая текст своей речи. Он баллотировался в Сенат США на предстоящих в ноябре выборах и сегодня впервые участвовал в съемках политического рекламного ролика, чтобы предъявить штату Пенсильвания свой сенаторский имидж. Рядом с ним его новая жена, Изабель, то и дело поправляла каштановые волосы длиной до подбородка, разглаживала несуществующие складки на положенном ей по статусу жены политика деловом костюме красного цвета – с подкладными плечами, вот ужас-то – и разглядывала свою рыжеватую кожу в ручном зеркальце от Chanel.

– Серьезно, – шепнула Ханна Майку, когда он потянулся к корзинке с едой за очередным сэндвичем. – Почему никто не подсказал Изабель, что не стоит увлекаться автозагаром? Она похожа на умпа-лумпу[18]18
  Умпа-лумпа – сказочные персонажи, впервые упомянутые в книге Роальда Даля «Чарли и Шоколадная Фабрика».


[Закрыть].

Майк заржал, сжимая руку Ханны, как раз когда мимо проскользнула Кейт, сводная сестра Ханны. К сожалению, Кейт не была клоном своей матери – она выглядела так, будто провела целый день в салоне, где ей сделали мелирование на каштановых волосах, приклеили накладные ресницы и отбелили зубы, так что она служила идеальной рекламой для своего отца. Вернее, отчима, хотя Кейт никогда не делала различий. Да и отец Ханны тоже.

Словно почувствовав, что думает о ней Ханна, Кейт гарцующей походкой приблизилась к ним.

– От вас, ребята, тоже потребуется помощь. Дел невпроворот.

Ханна невозмутимо глотнула диетической колы из банки, которую стащила из сумки-холодильника. Кейт взяла на себя роль мини-ассистента ее отца, подражая активной стажерке из сериала «Западное крыло»[19]19
  Американский телесериал, повествующий о внутренней жизни администрации Президента США. Шел на телеканале NBC в 1999–2006 годах.


[Закрыть].

– Например?

– Ну, вы могли бы помочь мне отрепетировать слова роли, – предложила Кейт начальственным тоном. От нее разило лосьоном для тела Jo Malone с ароматом инжира и смородины, который она обожала, а Ханне он больше напоминал запах плесневелого чернослива, слишком долго провалявшегося в лесу. – В моем тексте три фразы, и я хочу, чтобы они прозвучали безупречно.

– У тебя морщины?[20]20
  Здесь игра слов: lines в переводе с английского – «слова роли», но также и «морщины».


[Закрыть] – ляпнула Ханна, о чем тотчас пожалела. Именно этих слов ждала от нее Кейт.

Как и предугадала Ханна, Кейт с притворным сочувствием округлила глаза.

– О, Ханна, ты хочешь сказать, что у тебя их нет? Вот интересно, почему? – Она отвернулась и поспешила на съемочную площадку, покачивая бедрами. Блестящие волосы подпрыгивали в такт ее шагам. Несомненно, на лице ее играла широкая улыбка.

Сотрясаясь от ярости, Ханна зачерпнула пригоршню картофельных чипсов из стоявшей рядом вазочки и набила рот. Чипсы оказались со сметаной и луком; обычно она их не жаловала, но сейчас ей было все равно. Ханна воевала со сводной сестрой с прошлого года, когда Кейт вернулась в ее жизнь и стала одной из самых популярных девчонок роузвудской школы. Кейт по-прежнему ходила в лучших подругах у Наоми Зиглер и Райли Вулф, двух сучек, которые гнобили Ханну еще с тех пор, как Эли/Кортни бросила их в начале шестого класса. После того как Ханна воссоединилась со своими давними подругами, растущая популярность Кейт уже не очень-то ее и волновала, но теперь, когда их четверка снова распалась, Ханна не могла спокойно относиться к Кейт и доставала ее по любому поводу.

– Не обращай ты на нее внимания. – Майк тронул Ханну за руку. – Она выглядит так, будто ей в задницу засунули американский флаг.

– Спасибо, – безучастно произнесла Ханна. Слова Майка служили слабым утешением.

Сегодня она чувствовала себя… униженной. Ненужной. В политической жизни нашлось только одно место для блистательной юной дочери, и оно досталось девушке, которой выпала честь произнести на камеру целых три предложения.

Вдруг пискнул сотовый телефон Майка.

– Это от Арии, – пробормотал он, отбивая ответное сообщение. – Передать ей привет от тебя?

Ханна отвернулась, ничего не сказав. После Ямайки Ария и Ханна еще пытались сохранить видимость дружбы, даже съездили вместе с Исландию, поскольку Ноэль заранее купил билеты. Но к концу лета между ними остались лишь кучи неприятных воспоминаний и секретов. Теперь Ханна старалась и вовсе не думать о своих бывших подругах. Так было легче жить.

Коротышка в очках с толстой оправой в стиле «гик-шик», розовой рубашке в тонкую полоску и серых брюках хлопнул в ладоши, заставив вздрогнуть Ханну и Майка.

– Том, мы готовы. – Джереми – так звали парня – был главным консультантом мистера Марина по избирательной кампании, но Ханна предпочитала называть его прихвостнем. Джереми крутился возле ее отца в любое время суток, выполняя все прихоти и поручения. Ханну так и подмывало щелкнуть кнутом, когда он оказывался поблизости.

Джереми привычно суетился, корректируя позу отца Ханны на фоне голубого экрана.

– Мы пустим ваш голос за кадром с рассказом о том, как вы видите будущее Пенсильвании, – прогнусавил он по-девичьи. Когда он нагнулся, Ханна разглядела растущую лысину у него на макушке. – Обязательно расскажите о том, как давно и плодотворно вы работаете на благо своей общины. И не забудьте упомянуть о своем обещании покончить с пьянством среди подростков.

– Непременно, – произнес мистер Марин тоном президента.

Ханна и Майк переглянулись, с трудом сдерживая смех. По иронии судьбы, «коньком» избирательной кампании мистера Марина стала борьба с подростковым алкоголизмом. Почему бы ему не сосредоточиться на чем-то другом, что не имеет прямого влияния на жизнь Ханны? Скажем, на Дарфуре?[21]21
  Дарфурский конфликт, война в Дарфуре – межэтнический конфликт в Судане.


[Закрыть] Или на улучшении медицинского обслуживания сотрудников Wal-Mart?[22]22
  Wal-Mart Stores, Inc. – американская компания, управляющая крупнейшей в мире сетью оптовой и розничной торговли, действующей под торговой маркой Walmart.


[Закрыть] Что он привязался к этому алкоголю? Какая вечеринка без пива?

Мистер Марин произнес заготовленную речь твердым, внушающим доверие голосом достойного кандидата. Изабель и Кейт гордо улыбнулись, подталкивая друг дружку локтями, отчего Ханне захотелось блевануть. Майк высказал свое мнение, громко отрыгнув во время одного из дублей. Ханна еще больше полюбила его за это.

Затем Джереми подвел мистера Марина к заднику с американским флагом.

– Теперь сюжет о семье. Мы вставим его в конце ролика – пусть каждый увидит, что вы образцовый семьянин. И какие шикарные женщины вас окружают. – Он сделал паузу, подмигнув Изабель и Кейт, и те захихикали с ложной скромностью.

Образцовый семьянин, как же, подумала Ханна. Забавно, но никто и словом не обмолвился о том, что Том Марин развелся, переехал в Мэриленд и на целых три года забыл свою бывшую жену и родную дочь. Интересно и то, что никто не вспомнил, как в прошлом году, когда мать Ханны устроилась на работу за рубежом, отец переехал со своей новой семьей в дом Ханны, едва не разрушив ей жизнь. К счастью, по возвращении матери Ханны из Сингапура семейку выгнали взашей, и им пришлось поселиться в «макособняке»[23]23
  Презрительное смешение названия богатого дома и сети фаст-фуда.


[Закрыть] в Девоне, конечно, не таком крутом, как дом Ханны на вершине горы Кале. Но в доме до сих пор витал их дух: Ханну все еще преследовал инжирно-смородиновый аромат лосьона Кейт, когда она спускалась в холл или садилась на диван в гостиной.

– Итак, семья! – Режиссер, длинноволосый испанец Серхио, врубил свет. – Все встают на фоне флага! Приготовьте свои слова!

Кейт и Изабель послушно двинулись под горячие лучи софитов и встали рядом с мистером Марином. Майк ткнул Ханну локтем.

– Иди!

Ханна колебалась. И не потому, что не хотела позировать перед камерой – она всегда мечтала стать известной телеведущей или моделью с подиума, – но ей претила сама мысль о том, чтобы участвовать в рекламе со своей сводной сестрой, изображая большую дружную семью.

Майк снова подтолкнул ее.

– Ханна, иди.

– Хорошо, – застонала Ханна, сползая со стола и топая на съемочную площадку.

Помощники режиссера обернулись и с недоумением уставились на нее.

– Ты кто? – спросил Серхио с интонацией гусеницы, курильщицы кальяна, из «Алисы в Стране чудес».

Ханна неловко хохотнула.

– Хм, я – Ханна Марин. Биологическая дочь Тома.

Серхио погрузил пальцы в копну буйных кудрей.

– В моем списке членов семьи значатся только Изабель и Кейт Рендаллы.

Повисла долгая пауза. Ассистенты обменялись смущенными взглядами. Улыбка на лице Кейт расползлась еще шире.

– Папа? – Ханна повернулась к отцу. – Что происходит?

Мистер Марин затеребил микрофон, спрятанный под лацканом пиджака.

– Видишь ли, Ханна, просто… – Он вытянул шею и глазами отыскал своего помощника.

Джереми прискакал на площадку и устремил на Ханну недовольный взгляд.

– Ханна, мы бы предпочли, чтобы ты просто посмотрела.

Мы?

– Почему? – вскрикнула Ханна.

– Мы просто пытаемся оградить тебя от назойливых журналистов, Ханна, – мягко произнес мистер Марин. – Ты и так весь прошлый год была под прицелом прессы. Я подумал, что тебе не захочется привлекать к себе еще больше внимания.

Или, может быть, он не хотел привлекать внимание к ней. Ханна сузила глаза, понимая, что отец переживает из-за ее прошлых ошибок. Достаточно вспомнить, как ее поймали на краже из бутика Tiffany, как она угнала и разбила машину своего бойфренда, Шона Эккарда. Как «Э» – настоящая Эли – упекла Ханну в психиатрическую клинику для трудных подростков. И, вдобавок ко всему, многие действительно думали, что Ханна и ее подруги убили Эли – их Эли – девочку, которая бесследно исчезла в седьмом классе.

А если еще вспомнить, что произошло на Ямайке… хотя мистер Марин и не знал об этом. Никому не суждено узнать – никогда.

Ханна шагнула в сторону, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Ее отец не хотел, чтобы она участвовала в его предвыборной кампании. Она не вписывалась в безупречный семейный портрет. Она стала для него бывшей дочерью, его позором, скандальной девицей, с которой он больше не хотел иметь ничего общего. Внезапно в памяти всплыла забытая записка от «Э»: Даже папочка тебя больше не любит!

Ханна повернулась и пошла обратно к Майку. Черт с ними. Она все равно не хотела сниматься в этом идиотском рекламном ролике. У политиков всегда плохие волосы, наклеенные улыбки и отвратительное чувство стиля – не считая четы Кеннеди, разумеется, но они лишь исключение, подтверждающее правило.

– Пойдем отсюда, – рявкнула она, хватая со стула свою сумочку.

– Но, Ханна… – Майк округлил голубые глаза.

– Пойдем. Отсюда.

– Ханна, подожди, – окликнул ее отец.

Не останавливайся, сказала себе Ханна. Пусть видит, что он теряет. И больше не смей с ним разговаривать.

Отец еще раз окликнул ее.

– Вернись, – прозвучал его голос с нотками вины. – Здесь хватит места для всех нас. Ты даже можешь сказать несколько слов, если захочешь. Мы можем передать тебе часть речи Кейт.

– Что? – взвизгнула Кейт, но кто-то шикнул на нее.

Ханна обернулась и встретила умоляющий взгляд отца.

После некоторых колебаний она вручила Майку свою сумочку и поплелась обратно на площадку.

– Том, я не думаю, что это хорошая идея, – предупредил его Джереми, но мистер Марин лишь отмахнулся от него. Когда Ханна шагнула в круг света, он подарил ей широкую улыбку, но она не улыбнулась в ответ. Она чувствовала себя лузером, с которым играют на переменках исключительно по приказу учителя. Отец попросил ее вернуться только потому, что не хотел выглядеть полным кретином в глазах окружающих.

Серхио отрепетировал с семьей выступление, распределив слова Кейт между двумя дочерями. Когда камера повернулась к Ханне, она сделала глубокий вдох, отбросила всякие мрачные мысли и вошла в роль.

– Пенсильвании нужен сильный лидер, который будет работать на вас, – сказала она, пытаясь выглядеть естественно, несмотря на увядшие надежды. Серхио снимал дубль за дублем, пока у Ханны не заломило щеки от бесконечных улыбок. Спустя час пытка закончилась.

Как только погасли огни и Серхио объявил об окончании съемки, Ханна подбежала к Майку.

– Валим отсюда к чертовой матери.

– Ты здорово смотрелась, Хан, – сказал Майк, спрыгивая со стола.

– Он прав, – вторил ему чей-то голос.

Ханна обернулась. В нескольких шагах от них стоял один из ассистентов Серхио, держа в руках два больших черных чемодана с оборудованием. Выглядел он всего на несколько лет старше Ханны. Она успела оценить его волосы, уложенные в художественном беспорядке, плотно облегающие джинсы, куртку из состаренной кожи и солнцезащитные очки-авиаторы, поднятые на макушку. Его желтовато-карие глаза скользили по фигуре Ханны, словно одобряя то, что видели.

– Абсолютная уверенность в себе, – добавил он. – Тонна достоинства и самообладания. Ты заткнула эту девчонку за пояс.

– Э-э, спасибо. – Ханна обменялась подозрительным взглядом с Майком. Может, комплименты клиентам входят в обязанности этого чувака?

Парень порылся в кармане и протянул ей визитную карточку.

– Ты действительно великолепна. При желании могла бы стать топ-моделью. – Он кивнул на карточку. – Я бы с удовольствием поснимал тебя для своего портфолио. Мог бы даже помочь тебе со съемками для агентов. Позвони мне, если заинтересуешься.

Он приподнял чемоданы и двинулся к выходу. Подошвы его кроссовок мягко постукивали по пыльному деревянному полу. Ханна уставилась на визитную карточку. Патрик Лейк, фотограф. На обратной стороне были указаны номер его телефона, веб-сайт и страница Facebook.

Дверь фотостудии захлопнулась. Остальные члены съемочной группы упаковали реквизит. Джереми открыл серый мешочек с наличностью, припасенной для избирательной кампании, и протянул Серхио пачку купюр. Ханна покрутила в руках визитку Патрика Лейка; настроение заметно улучшилось. От нее не ускользнуло, что Кейт хмуро таращится на нее, поджав губы. Очевидно, она слышала разговор между Ханной и Патриком.

Что, съела, сука? Ханна торжествовала, убирая визитку в карман. Может, она и не выиграла битву за папу, но у нее оставался шанс победить в войне красавиц.