Текст книги "Милые обманщицы. Соучастницы"

6. Ох уж эти ветреные красавицы

– Сюрприз! – прошептал Майк, когда во второй половине дня понедельника проскользнул в актовый зал и уселся рядом с Ханной. – Я принес нам суши из Tokyo Boy![31]31
  «Токийский мальчик» (англ.).


[Закрыть]

Он открыл большой пластиковый контейнер, набитый суши и роллами.

– Как ты догадался? – воскликнула Ханна, хватаясь за палочки. В обед она снова голодала, поскольку считала несъедобным все, что подают в школьном кафе. Живот яростно урчал в знак протеста.

– Я всегда знаю, чего ты хочешь, – поддразнил Майк, откидывая с глаз прядь черных волос.

Они тихонько потрошили суши под завывания десятиклассницы, репетировавшей на сцене песню из «Вестсайдской истории». Самостоятельные занятия обычно проходили в аудитории в старейшем крыле школы, но на прошлой неделе там протек потолок, поэтому всех перевели в актовый зал, где, на беду, проходила репетиция хора девочек. Но разве можно выполнять домашние задания под аккомпанемент столь ужасающего пения?

Несмотря ни на что, актовый зал оставался одним из любимых мест Ханны в школе. Богатый спонсор сделал щедрые денежные вливания, и теперь этот зал не уступал самому навороченному театру на Бродвее – сиденья, обитые плюшевым бархатом; высокие потолки, украшенные лепниной; а освещение сцены волшебный образом избавляло пухлых хористок от лишних килограммов. В те времена, когда Ханна дружила с Моной Вондервол, они вдвоем обычно пробиралась на сцену после уроков и кривлялись, представляя себя знаменитыми актрисами мюзиклов, удостоенных премии «Тони»[32]32
  Премия «Тони» (англ. Tony Award) – популярное название премии, ежегодно присуждаемой за достижения в области американского театра, включая музыкальный театр (прежде всего многочисленные постановки на Бродвее).


[Закрыть]. Разумеется, эта идиллия продолжалась, пока Мона не тронулась умом и не попыталась сбить ее машиной.

Майк подцепил калифорнийский ролл и запихнул его в рот целиком.

– Ну, и когда твой большой дебют на телевидении?

Ханна недоуменно уставилась на него.

– Хм?

– В рекламном ролике твоего отца? – напомнил Майк, продолжая жевать.

– Ах, это. – Ханна съела кусочек васаби, и у нее заслезились глаза. – Я уверена, что мои слова тотчас вырезали.

– Не может быть. Ты выглядела супер.

На сцене группа девочек теперь разучивала гармонию. Это было настоящим испытанием для ушей – казалось, воет банда кошек.

– Ролик будет исключительно о моем отце, Изабель и Кейт, – пробормотала Ханна. – Именно этого хочет отец. Показать свою идеальную нуклеарную[33]33
  Семья, состоящая из родителей и детей.


[Закрыть] семью.

Майк смахнул со щеки рисовое зернышко.

– На самом деле он этого не говорил.

Его оптимизм начинал действовать ей на нервы. Сколько раз она рассказывала Майку о своих проблемах с отцом? И сколько раз она видела, как он любезничает с Кейт? Вот в чем беда с парнями: порой у них эмоциональное восприятие на уровне блохи.

Ханна глубоко вздохнула и уставилась на головы сидевших впереди школьников.

– Пробиться в рекламу я смогу, только полагаясь на собственные силы. Может, мне все-таки следует позвонить тому фотографу.

Майк уронил палочки на колени.

– Этому позеру, что пускал на тебя слюни во время съемок? Ты серьезно?

– Его зовут Патрик Лейк, – натянуто произнесла Ханна. Патрик сказал, что она потрясающе смотрится в кадре, а вдобавок облил грязью Кейт, да еще в ее присутствии. Эта часть Ханне понравилась больше всего.

– С чего ты взял, что он позер? – спросила она через мгновение. – Он вел себя очень профессионально. Предложил сфотографировать меня и свести с модельным агентством. – Во время обеда она погуглила Патрика на своем iPhone, посмотрела его фотоработы на Flickr[34]34
  Фотохостинг, предназначенный для хранения и дальнейшего использования цифровых фотографий и видеороликов.


[Закрыть] и прошлась по ссылкам на Facebook. На своем сайте Патрик упоминал о том, что делал фотографии для нескольких журналов в Мэйн-Лайн и приложения «Мода и стиль» к воскресной газете Philadelphia Sentinel. К тому же он был тезкой Патрика Демаршелье, любимого модного фотографа Ханны.

– По мне, так он, скорее, профессиональный потаскун. И не собирается он делать из тебя модель, Ханна. Просто хочет развлечься с тобой.

У Ханны отвисла челюсть.

– Ты думаешь, у меня кишка тонка подписать контракт с модельным агентством?

– Я этого не говорил.

– Еще как говорил. – Ханна отвернулась от Майка, чувствуя прилив гнева. – Значит, любой, кто приближается ко мне, просто хочет со мной переспать, так тебя понимать? Я недостаточно хороша для серьезных отношений?

Майк закрыл глаза, как будто его одолел внезапный приступ мигрени.

– Ты сама-то себя слышишь? Только красивые девушки привлекают внимание – и это ты. Будь ты собакой, он бы не побежал за тобой. Но этот чувак противный. Он напомнил мне того фрика-художника, который запал на Арию во время нашей поездки в Исландию.

Ханна напряглась, сразу догадавшись, кого имеет в виду Майк. Тот парень подсел к ним в баре в Рейкьявике и назвал Арию своей новой музой.

– Дай-ка я напишу Арии, – продолжил Майк, доставая из кармана телефон. – Держу пари, она тебе скажет то же самое.

Ханна перехватила его руку.

– Ты не будешь обсуждать это со своей сестрой, – выпалила она. – Мы с ней больше не подруги, понятно?

Майк опустил телефон, ничуть не смутившись.

– Я уже догадался, Ханна, – спокойно произнес он. – Просто не думал, что тебе понадобится столько времени, чтобы признаться в этом.

Ханна сглотнула, удивленная до глубины души. Она-то решила, что он ничего не заметил. Наверное, ему хотелось знать, почему Ханна и Ария перестали общаться, но этого она не могла ему сказать.

Ханна вдруг поймала себя на том, что больше не может находиться рядом с ним. Она встала и схватила с пола свою сумку. Майк тронул ее за локоть.

– Ты куда?

– В туалет, – с вызовом произнесла Ханна. – Это мне позволяется?

Его взгляд стал холодным.

– Ты собираешься звонить фотографу, да?

– Может быть. – Она перекинула через плечо гриву рыжих волос.

– Ханна, не надо.

– Не указывай, что мне делать.

Майк неловко комкал в руках пакет из закусочной Tokyo Boy.

– Если ты это сделаешь, ноги моей больше не будет на мероприятиях избирательной кампании твоего отца.

Ханна не верила своим ушам. Майк никогда не ставил перед ней ультиматумов. Все это время, что они встречались, он относился к ней как к королеве. И вот теперь, похоже, кто-то забыл свое место.

– В таком случае… – Ханна выскользнула в проход между рядами кресел. – Как насчет того, чтобы забыть обо всем, что между нами было?

Губы Майка дрогнули. Очевидно, он все-таки блефовал. Но, прежде чем он успел возразить, Ханна уже скрылась за дверью.

Она прошествовала мимо офиса администрации, кабинета медсестры, привилегированного кофе-бара «Стим», где в это время суток всегда пахло жжеными кофейными зернами, и, наконец, остановилась перед распашными дверями школьной столовой. Она нырнула в небольшой закуток, откуда можно было сделать звонок с мобильника незаметно для учителей. Ханна достала из сумочки телефон и набрала номер Патрика.

Телефон прозвонил три раза, прежде чем ответил сонный голос.

– Патрик? – Ханна постаралась выдержать деловой тон. – Это Ханна Марин. Мы встречались на съемках у моего отца в субботу.

– Ханна! – Патрик заметно оживился. – Я так рад, что ты позвонила!

Не прошло и минуты, как они обо всем договорились: Ханна встретится с Патриком в Филадельфии завтра после школы, и он сделает несколько пробных снимков для своего портфолио. Он разговаривал с ней в высшей степени уважительно, без малейшего намека на флирт. Когда они закончили беседу, Ханна зажала трубку между ладонями, чувствуя, как сильно колотится сердце. Так тебе, Майк! Патрик никакой не потаскун. Он собирается сделать Ханну звездой.

Бросив телефон обратно в сумку, она увидела, как в углу мелькнула тень. В стеклянных дверях столовой появилось отражение светловолосой девушки. Эли.

Ханна резко обернулась, почти ожидая увидеть Эли у шкафчика позади нее, но это оказался всего лишь плакат на стене со школьной фотографией Эли в седьмом классе. Рядом размещались более мелкие снимки Дженны Кавано и Йена Томаса и увеличенное фото настоящей Эли после ее возвращения в роли мертвой сестры-близнеца. Одна зажженная спичка решила все, гласил заголовок под фотографиями. Ниже шли подробности телепрограммы «Милая убийца».

Невероятно. Даже родная школа поддалась ажиотажу. Ханна сорвала со стены плакат и смяла его в руках.

Знакомый дразнящий голос с Ямайки вдруг эхом прозвучал в ушах: У меня такое чувство, девчонки, будто я знаю вас целую вечность. Но ведь это невозможно, верно? А следом прокатился зловещий смешок.

– Нет, – прошептала Ханна, пытаясь стряхнуть наваждение. Она давно не слышала этот голос – во всяком случае, он перестал ее тревожить вскоре после возвращения из поездки. Она не могла позволить этому голосу – или чувству вины – снова вторгнуться в ее разум.

Три девушки в теплых куртках North Face и уггах зашли в столовую. По коридору спешила учительница английского с охапкой книг. Ханна рвала фотографию Эли, пока та не превратилась в тысячу клочков. Она с удовлетворением отправила их в мусорную корзину и отряхнула руки. Все. Этой Эли больше нет.

Как нет и настоящей Эли. В чем Ханна нисколько не сомневалась.

7. Кто-то распускает руки

В понедельник вечером Эмили остановила семейный универсал «вольво» на подъездной дорожке владений Роландов и дернула вверх «ручник». Ладони вспотели. До сих пор не верилось, что ей предстоит зайти в дом, где когда-то жили Дженна и Тоби.

В глубине двора темнел огромный пень – все, что осталось от домика Тоби на дереве, когда-то оказавшегося мишенью дурацкого розыгрыша, который лишил Дженну зрения. Во двор выходило большое эркерное окно, через которое Эли и ее подруги от нечего делать подсматривали за Дженной. Эли безжалостно высмеивала Дженну – ее высокий пронзительный голос, бледную кожу, рыбный запах изо рта после бутербродов с тунцом, которые она приносила на обед. Но Эмили и другие девочки даже не догадывались о том, что Эли и Дженну связывает общий секрет: Дженна знала, что у Эли есть сестра-близнец. За это ее и убила настоящая Эли.

Внезапно распахнулась дубовая дверь красного цвета, и на крыльцо выскочила Хлоя.

– Привет, Эмили, заходи!

Эмили робко переступила порог. В доме витал аромат яблок, словно дополняя темно-красно-оранжевую палитру стен; инкрустированные камнями индийские гобелены украшали большое пространство под лестницей. В интерьере царило смешение стилей: кресла от Stickley[35]35
  Компания по производству мебели из высококачественного массива дерева, основанная в начале ХХ века американским архитектором Густавом Стикли.


[Закрыть] соседствовали с потертыми диванами родом из шестидесятых и журнальным столиком из единого полотна волнистого клена. У Эмили возникло ощущение, будто она попала в прикольную лавку старьевщика.

Она проследовала за Хлоей в заднюю комнату с высокими, до самого потолка, дверями, которые открывались в патио.

– А вот и наша Грейси, – сказала Хлоя, показывая на детскую люльку в углу. – Грейси, ты помнишь свою лучшую подружку, Эмили?

Малышка издала гукающий звук и снова потянула в рот резинового жирафа. Эмили почувствовала, как что-то поднимается в груди, и испугалась, не готовая это принять. Она спешно затолкала эмоции обратно.

– Привет, Грейс. Мне нравится твой жираф. – Она сжала игрушку, и та пискнула.

– Хочешь подняться ко мне в комнату на минутку? – позвала ее Хлоя с лестницы. – Мне нужно кое-что доделать для собеседования. Грейс побудет в своей колыбельке, ничего с ней не случится.

– Э-э, конечно. – Эмили прошла через гостиную. Старинные часы в холле пробили семь. – А где твои родители?

Хлоя ловко обогнула кучу коробок в холле второго этажа.

– До сих пор на работе. Они оба юристы, всегда очень заняты. Да, кстати, я рассказала о тебе отцу. Он обещал помочь со стипендией. Говорит, что УСК[36]36
  Университет Северной Каролины.


[Закрыть] ищет хороших пловцов.

– Как здорово. – Эмили захотелось обнять Хлою, но она сочла это неуместным, поскольку недостаточно хорошо знала девушку.

Хлоя протиснулась в свою комнату, стены которой украшали плакаты с фотографиями известных футболистов. Дэвид Бекхэм, с голым торсом, бил по мячу. Миа Хэмм[37]37
  Известная американская футболистка. Много лет играла нападающей в женской сборной США по футболу.


[Закрыть], запечатленная в беге, демонстрировала потрясающий брюшной пресс. Хлоя схватила с комода расческу и пробежалась по длинным волосам.

– Ты говорила, что бросила плавание этим летом, верно?

– Да.

– Не обидишься, если я спрошу, что случилось?

Эмили удивилась прямолинейности вопроса. Разумеется, она не могла сказать Хлое правду.

– О, просто возникли кое-какие обстоятельства.

Хлоя подошла к окну и выглянула во двор.

– Я играла в футбол вплоть до прошлого года, если ты еще не догадалась. – Она жестом обвела плакаты. – Но потом вдруг возненавидела его. Я не могла себя заставить выйти на поле. Отец недоумевал: «Что с тобой? Ты же так любила футбол, с самого детства!». Но я не могла это объяснить. Просто расхотела играть и все.

– А сейчас как твои родители к этому относятся?

– Спокойнее. – Хлоя открыла свой гардероб с аккуратно развешанной одеждой. На верхней полке были хаотично свалены коробки со старомодными настольными играми – «Клуэдо»[38]38
  Cluedo или Clue в США – настольная игра для трех-шести человек, в ходе которой имитируется расследование убийства.


[Закрыть], «Монополия», «Мышеловка». – Но им понадобилось много времени. Правда, произошли некоторые события, которые заставили их посмотреть на это под другим углом.

Она закрыла дверцу. Эмили вдруг заметила выцветшую надпись, сделанную карандашом на стене слева от шкафа. Дженна. Цифры возле коротких горизонтальных линий означали рост, дату и возраст.

Эмили тяжело опустилась на кровать. Должно быть, в этой комнате когда-то жила Дженна.

Хлоя проследила за ее взглядом и поморщилась.

– О. Я все никак не соберусь закрасить это.

– Так ты… знаешь? – спросила Эмили.

Хлоя смахнула с лица упавшую прядь каштановых волос.

– Я спорила с родителями, стоит ли покупать этот дом. А вдруг здесь плохая аура? Но они убедили меня, что все будет хорошо. Это лучшее место в окрестностях и все такое, и они не хотели упускать выгодную сделку. – Она натянула красный пуловер и взглянула на Эмили. – Ты ведь знала их? Детей, которые здесь жили?

– Э-э, да. – Эмили опустила глаза.

– Я так и подумала. – Хлоя закусила нижнюю губу. – На самом деле я тебя узнала. Но не была уверена, что ты захочешь говорить об этом.

Эмили вытянула ноги, не найдясь с ответом. Конечно, Хлоя узнала ее. Как узнавали все вокруг.

– Ты в порядке? – тихо спросила Хлоя, присаживаясь рядом с ней на кровать. – Эта история с твоей давней подругой кажется зловещей.

Уличные фонари отбрасывали длинные тени через всю комнату. Эмили уловила запахи лаванды и лака для волос. В порядке ли она? Распрощавшись с прошлым, когда стало понятно, что Эли, с которой они воссоединились, вовсе не та, кого она любила, Эмили почувствовала некоторое облегчение. Настоящая Эли оказалась опасной психопаткой – и счастье, что она ушла навсегда.

Но потом случилась Ямайка.

Эмили так радовалась предстоящей поездке. Спенсер строила планы; выбрав отель The Cliffs в Негриле, бронировала для них массаж, занятия йогой, морские прогулки со снорклингом, ужин на закате в пещерах. Ямайка казалась идеальным местом для отдыха, где они могли стряхнуть с себя груз пережитого. Эмили надеялась и на то, что тропический воздух излечит желудочный грипп, с которым она никак не могла справиться.

Первый день прошел на ура – теплая вода, рыбный пикник в честь прибытия, благодатное солнце. Но вечером появилась та девушка на лестнице ресторана на крыше.

Ветер трепал ее белокурые волосы, подол желтого сарафана развевался вокруг ног. У Эмили резко сузилось поле зрения. Она видела только девушку, больше никого. Овальное лицо, заостренный нос и слегка коренастая фигура не имели ничего общего с Эли, но Эмили просто… знала. Все это время в ней жила надежда на то, что они с Эли непременно встретятся снова, и это случилось. Вот она, живая Эли. Смотрит прямо на нее.

Эмили повернулась к подругам.

– Это Эли, – прошептала она.

Девушки недоуменно уставились на нее.

– О чем ты говоришь? – воскликнула Спенсер. – Эли мертва, Эм.

– Она погибла в пожаре, помнишь? – настойчиво произнесла Ария, с подозрением наблюдая за Эмили, словно опасаясь, что та может устроить сцену.

– Правда? – Эмили мысленно перенеслась в ту страшную ночь в горах Поконо, и в груди снова поднялось чувство вины, смешанное с беспокойством. – Что, если она сбежала? Ведь никто не нашел ее тело.

Ханна повернулась к девушке в желтом. Та уже спустилась с лестницы и направлялась к бару.

– Эм, она вообще не похожа на Эли. Может, у тебя жар?

Но Эмили не собиралась так легко сдаваться. Она наблюдала за тем, как девушка заказывает напиток, выстреливая в бармена улыбкой «я-Эли-и-я-неповторима». Как часто Эмили вспоминала эту улыбку? Тосковала по ней? Сердце забилось еще сильнее.

– Если Эли выжила в пожаре, она наверняка сделала пластическую операцию по сведению ожогов, – прошептала она. – Может, потому она и выглядит иначе. И эти рубцы у нее на предплечьях…

– Эмили… – Ария схватила Эмили за руки. – Ты пытаешься слепить что-то из ничего. Это не Эли. Тебе нужно вычеркнуть ее из памяти.

– Уже вычеркнула! – рявкнула Эмили.

Эмили вернулась в настоящее и сунула руку в карман брюк, нащупывая шелковистую оранжевую кисточку. Если бы кто-нибудь заинтересовался или узнал эту вещицу, она бы сказала, что нашла ее на лужайке дома ДиЛаурентисов в Поконо после взрыва, хотя это неправда.

Вдруг Хлоя вскочила с кровати.

– Мама! Папа! Что вы здесь делаете?

В холле появилась молодая пара. Отец Хлои – спортивный, темноволосый парень с гладкой безупречной кожей – эффектно смотрелся в сером костюме и начищенных до блеска кожаных ботинках. Мама выглядела ему под стать: с угловым бобом каштановых волос, в хипстерских очках в темной оправе, узкой юбке-карандаш, шелковой розовой блузке и остроносых лакированных туфлях. В Роландах угадывался какой-то нерв: казалось, будто днем они ходят на работу застегнутыми на все пуговицы, а по ночам отрываются на концертах инди-групп и поэтических чтениях. Они выгодно отличались от душных снобов, которых хватало в Роузвуде.

– Вообще-то мы здесь живем, если ты не забыла, – отшутился отец Хлои. Тут он заметил Эмили и улыбнулся. – Здравствуйте?..

– Здравствуйте, я – Эмили Филдс. – Эмили шагнула вперед и протянула руку.

– Девушка из гардероба, верно? – спросила миссис Роланд, вслед за мужем пожимая Эмили руку. Она носила кольцо с огромным бриллиантом – Эмили заприметила его еще на вечеринке.

– И пловчиха, – добавил мистер Роланд.

– И бэбиситтер на время моего собеседования в Вилланова[39]39
  Университет Вилланова – частный университет, расположенный в местечке Раднор, северо-западном пригороде Филадельфии.


[Закрыть], – сообщила им Хлоя. – Она отлично справится с Грейс, обещаю.

Мистер Роланд облокотился на перила.

– На самом деле, Хло, я не думаю, что нам сегодня понадобится няня. Мы оба весь вечер будем дома. – Он перевел взгляд на Эмили. – Разумеется, мы заплатим за хлопоты.

– О, это лишнее, – поспешно произнесла Эмили. – Было приятно навестить вас. – Лишь только слова слетели с губ, она поняла, что говорит сущую правду. Всю прошлую осень и зиму она отсиживалась у себя в комнате, ни с кем не общаясь. Охваченная беспокойством. Поглощенная мрачными мыслями. И сейчас ей казалось, будто она очнулась от долгого сна.

– Мы настаиваем! – воскликнула миссис Роланд. – Генри, сходи за бумажником.

Мама Хлои удалилась в хозяйскую спальню, и Хлоя с отцом начали спускаться по лестнице. Эмили последовала за ними.

– Ты в какую смену обедаешь? – бросила Хлоя через плечо.

– По вторникам и четвергам – в первую, по понедельникам, средам и пятницам – во вторую, – ответила Эмили.

– По средам и пятницам я тоже во вторую! – Хлоя сняла пальто с вешалки в прихожей. – Хочешь, будем обедать вместе? Если ты не занята, конечно.

– Я с удовольствием, – чуть дыша, вымолвила Эмили. В последнее время она обедала вне школы – старшеклассникам разрешали уходить на час. Но она всегда чувствовала себя ужасно одиноко.

Они договорились встретиться в среду у входа в кофе-бар «Стим». Хлоя убежала на собеседование, и Эмили осталась наедине с мистером Роландом. Он достал гладкий кожаный бумажник.

– В самом деле. Вы не должны мне платить.

Мистер Роланд и слышать ничего не хотел.

– Хлоя рассказала мне о твоей проблеме с плаванием. Ты действительно готова к соревнованиям на уровне колледжа?

– Конечно.

Он выдержал паузу, изучая ее лицо.

– Хорошо. Я имею большое влияние в УСК. Если ты дашь мне время, я могу связаться с рекрутером. Насколько мне известно, они ищут пловцов для пополнения команды.

Эмили прижала руку к груди.

– Я вам так благодарна.

– Рад помочь. – Мистер Роланд протянул ей двадцатку. Его пронзительные голубые глаза сверкнули. – Достаточно?

Эмили попятилась назад.

– Это слишком.

– Пожалуйста. – Мистер Роланд вложил в ее ладонь банкноту и сомкнул ей пальцы. Когда он провожал Эмили к двери, его рука змейкой скользнула вверх по ее предплечью и, спустившись по спине, легла ей на бедро.

Эмили остановилась. Ни жива, ни мертва. Она хотела сказать мистеру Роланду, чтобы он прекратил это, но губы словно парализовало.

Наконец мистер Роланд шагнул в сторону и небрежно извлек из кармана свой BlackBerry.

– Ну, еще увидимся, Эмили. Я буду на связи. – Он говорил так, будто ничего крамольного и не случилось. Внезапно и Эмили охватили сомнения. Может, ничего и не было?

Нетвердой походкой она вышла из дома, припустила вниз по дорожке и прислонилась к дверце машины. Сгустилась холодная ночь. Налетел порыв ветра, сотрясая ветки деревьев. Она вдруг заметила какое-то движение возле изгороди, разделявшей владения Хастингсов и бывшего дома ДиЛаурентисов. Эмили встрепенулась. Кто-то шпионит? Но кто?

Бип. Эмили подскочила. Сигнал подавал ее сотовый телефон, затерянный в глубинах сумки. Она выудила его и посмотрела на экран. НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. Эмили удивленно моргнула. Отправителем значилась Спенсер Хастингс. Она быстро нажала: ЧИТАТЬ.

Встреться со мной у почтового ящика Эли. У меня есть кое-что для тебя.