Текст книги "Милые обманщицы. Безупречные"

9. Кому-то урезали денежное содержание

В среду утром мистер Макадам, преподаватель экономики в классе Спенсер, прохаживался по рядам со стопкой контрольных работ, выкладывая их лицом вниз на парты учеников. Высокий, с глазами навыкате, крючковатым носом и одутловатым лицом, он напоминал осьминога Сквидварда из мультика «Губка Боб Квадратные Штаны». Его прозвал так кто-то из учеников, и кличка прижилась.

– Многие показали отличные результаты, – пробормотал он.

Спенсер выпрямила спину. Сомневаясь в результате, она морально готовилась к самой низкой оценке, которая позволяла удержаться в отличницах, – четверке с плюсом или, в худшем случае, четверке. Мрачные ожидания, как правило, оборачивались приятным сюрпризом. Вот и сейчас она загадала четверку с плюсом, когда Сквидвард положил листок на ее парту. Хуже было некуда. С замиранием сердца она перевернула листок.

Четверка с минусом.

Спенсер уронила листок на парту, как будто обожгла пальцы. Она пробежала глазами ответы с ошибками, помеченные Сквидвардом жирными красными крестиками. Правильных вариантов она по-прежнему не знала.

Что ж, возможно, она просто недостаточно хорошо подготовилась.

Вчера, проставляя галочки в пустых квадратиках возле вопросов теста, она думала о чем угодно, только не об экономике. Ей не давали покоя мысли о Рене и запрете на встречи с ним; о родителях и Мелиссе и о том, как вернуть их любовь; об Эли и, наконец, о нарывающем, как гнойник, секрете Тоби.

Думать о Тоби было равносильно пытке. Но что она могла сделать – пойти в полицию? И рассказать… что? «Какой-то мальчишка сказал мне четыре года назад: «Я тебя достану», – и теперь я думаю, что это он убил Эли и собирается убить меня. Я получила сообщение, из которого следует, что мне и моим подругам угрожает опасность»? Да копы рассмеются ей в лицо и скажут, что она переборщила с риталином[30]30
  Риталин – препарат из группы психостимуляторов.


[Закрыть]. О том, что происходит, она боялась рассказать и своим подругам. Что, если «Э» не шутил и готов был расправиться с ними из-за ее болтливости?

– Что у тебя? – услышала она чей-то шепот.

Спенсер вздрогнула. За соседней партой сидел Эндрю Кэмпбелл – такой же отличник и перфекционист, как она. Они со Спенсер неизменно занимали первые две строчки рейтинга лучших учеников и периодически менялись местами. Его контрольная работа гордо лежала на парте лицевой стороной вверх, отсвечивая ярко-красной пятеркой.

Спенсер прижала к груди свой листок.

– Пятерка.

– Круто. – Он тряхнул белокурой гривой длинных волос, и прядь упала на его лицо.

Спенсер стиснула зубы. Эндрю славился тем, что всюду совал свой нос. Она списывала это на сильно развитый в нем дух соперничества, а на прошлой неделе ей пришло в голову, что он, возможно, и был «Э». Но, хотя дотошный интерес Эндрю к повседневной жизни Спенсер и вызывал подозрения, она сомневалась в его зловредности. Эндрю показал себя настоящим другом в тот день, когда рабочие обнаружили труп Эли, – это он укрыл Спенсер одеялом, помогая пережить стресс. «Э» не стал бы этого делать.

Пока Сквидвард диктовал домашнее задание, Спенсер рассматривала свою работу. Ее почерк, обычно ровный и аккуратный, сейчас больше напоминал каракули. Она быстро принялась исправлять ошибки, но раздался звонок, и Спенсер стыдливо отложила авторучку. Четверка с минусом.

– Мисс Хастингс?

Она подняла голову. Сквидвард жестом пригласил ее к своему столу. Спенсер вышла из-за парты, одергивая темно-синий форменный блейзер и стараясь не споткнуться в новых сапогах для верховой езды из лайковой кожи карамельного цвета.

– Вы – сестра Мелиссы Хастингс, верно?

Спенсер будто обмякла.

– М-м, да. – Она уже знала, что за этим последует.

– Что ж, весьма польщен. – Он постучал по столу механическим карандашом. – Видеть Мелиссу в классе было сущим удовольствием.

«Не сомневаюсь», – мысленно огрызнулась Спенсер.

– А где она сейчас?

Спенсер стиснула зубы. «Дома, купается в родительской любви и внимании».

– Учится в Уортоне. Получает Эм-би-эй[31]31
  МВА (англ.) – магистр управления бизнесом (звание выпускника бизнес-школы).


[Закрыть].

Сквидвард улыбнулся:

– Я всегда знал, что она поступит в Уортон. – Он устремил долгий взгляд на Спенсер. – Первый комплект экзаменационных вопросов сдаем в следующий понедельник, – сказал он. – Позволю себе подсказать: дополнительные книги, о которых я говорил в начале года, будут вам в помощь.

– О… – Спенсер смутилась. Интересно, он пожалел ее, потому что она получила четверку с минусом или все дело в том, что она была сестрой Мелиссы? Она расправила плечи. – Я в любом случае собиралась использовать их.

Сквидвард бесстрастно посмотрел на нее:

– Вот и хорошо.

В смятении Спенсер поплелась в коридор. Она привыкла быть лучшей из лучших, но Сквидвард только что заставил ее почувствовать себя полной неудачницей.

Учебный день подошел к концу. Роузвудские школьники суетились возле своих шкафчиков в раздевалке, запихивали в сумки учебники, строили планы по телефону, доставали спортивную амуницию. В три пополудни начиналась тренировка по хоккею на траве, но Спенсер решила сначала зайти в магазин «Уордсмитс» за книгами из списка Сквидварда. Потом она собиралась заглянуть в редакцию ежегодника, посмотреть, что там с волонтерским списком фонда «Среда обитания для человечества» и поприветствовать руководителя драмкружка. Да, наверное, на пару минут на хоккей она опаздывала, но что тут было делать?

Стоило ей переступить порог «Уордсмитс», как она сразу успокоилась. В книжном магазине всегда царила тишина и можно было не опасаться подобострастных навязчивых продавцов. После исчезновения Эли Спенсер часто приходила сюда и читала комиксы «Кельвин и Хоббс»[32]32
  «Кельвин и Хоббс» – ежедневный комикс, который придумывал и рисовал американский художник Билл Уоттерсон. В комиксе отражены выходки и проказы шестилетнего мальчика Кельвина и его плюшевого тигра Хоббса. Комикс публиковался с 1985 по 1995 год.


[Закрыть], просто чтобы побыть в одиночестве. Персонал не сердился, когда звонили сотовые телефоны – вот как сейчас у Спенсер. Сердце екнуло и забилось сильнее, едва она увидела, кто звонит.

– Рен, – прошептала она в трубку, прислонившись к стеллажу с путеводителями.

– Ты получила мое письмо? – произнес он с сексуальным британским акцентом.

– М-м… да, – ответила Спенсер. – Но… наверное, тебе не стоит мне звонить.

– Так ты хочешь, чтобы я повесил трубку?

Спенсер украдкой огляделась по сторонам. Двое придурков – похоже, первокурсники – хихикали у полки с самоучителями по сексу; пожилая женщина листала карты Филадельфии.

– Нет, – прошептала она.

– Я умираю, хочу тебя видеть, Спенс. Можем мы встретиться где-нибудь?

Спенсер выдержала паузу. Господи, как же ей хотелось сказать «да».

– Не думаю, что это хорошая идея.

– В каком смысле? – Рен засмеялся. – Да ладно тебе, Спенс. Я еле дождался, пока можно будет тебе позвонить.

Спенсер покачала головой.

– Я… я не могу, – выпалила она. – Извини. Моя семья… они даже не смотрят на меня. Я хочу сказать… может… мы подождем пару месяцев?

Рен помолчал:

– Серьезно?

Спенсер шмыгнула носом.

– Я просто подумала… я не знаю.

Голос Рена прозвучал натянуто:

– Ты уверена?

Она поправила волосы и выглянула в витринное окно магазина. Ее одноклассники Мейсон Байерс и Пенелопа Уэйтс целовались у дверей закусочной «Ферраз», расположенной на другой стороне улицы. Спенсер их ненавидела.

– Уверена, – с трудом выдавила она из себя. – Извини. – И нажала отбой.

Она тяжело вздохнула. В книжном магазине стояла странная тишина. Смолкла классическая музыка. Спенсер почувствовала, как встали дыбом волоски на загривке. Что, если «Э» слышал ее разговор?

Дрожа всем телом, она подошла к секции экономики, подозрительно оглядывая парня, остановившегося у полки с книгами о Второй мировой войне, и женщину, листавшую календарь с бульдогами. А вдруг кто-то из них был «Э»? Откуда «Э» мог знать все?

Она быстро нашла книги из списка Сквидварда, подошла к кассе и протянула кредитную карту, нервно теребя серебряные пуговицы темно-синего школьного блейзера. После пережитого ей совсем не хотелось возвращаться в школу и на хоккей. Она бы предпочла пойти домой и спрятаться в своей каморке.

– Хм. – Молоденькая продавщица с тремя колечками в брови помахала картой «Виза». – Что-то не так с вашей картой.

– Не может быть, – отрезала Спенсер и достала из бумажника «МастерКард».

Продавщица попробовала другую карту, но аппарат снова ответил отказом.

– То же самое.

Девушка быстро куда-то позвонила, покивала головой и повесила трубку.

– Эти карты аннулированы, – тихо произнесла она, округлив густо подведенные глаза. – По инструкции я должна их надрезать, но… – Она робко пожала плечами и протянула кредитки обратно.

Спенсер выхватила у нее карты.

– Должно быть, у вас аппарат сломан. Эти карты… – У нее едва не вырвалось: «привязаны к банковскому счету родителей».

И тут до нее дошло. Это сделали родители.

– Хотите заплатить наличными? – спросила продавщица.

Родители аннулировали ее кредитки. Что дальше – повесят замок на холодильник? Отрежут комнату от электричества? Запретят дышать в их доме?

Спенсер бросилась вон из магазина. Она помнила, что расплачивалась картой «Виза», когда покупала кусок пиццы с соевым сыром по пути домой из церкви после поминальной службы. Тогда кредитка еще работала. Вчера утром она извинилась перед родными, и теперь ей перекрыли доступ к деньгам. Она расценила это как пощечину.

Ярость захлестнула ее. Так вот, значит, как они к ней относились.

Спенсер с грустью посмотрела на свои банковские карточки. Они так часто использовались, что ее подпись на обратной стороне почти стерлась. Она решительно захлопнула бумажник, достала из сумки мобильник и пролистала список входящих вызовов, чтобы перезвонить Рену. Тот ответил после первого гудка.

– Диктуй адрес, – сказала она. – Я передумала.

10. Воздержание пробуждает нежные чувства

В среду после обеда Ханна стояла у входа в клуб роузвудского отделения ИМКА[33]33
  YMCA (англ.) – юношеская христианская организация; основана в 1844 году.


[Закрыть]. Отреставрированный особняк в колониальном стиле радовал глаз фасадом из красного кирпича и белыми колоннами высотой в два этажа, а лепнина по карнизу и декоративные окна придавали ему вид пряничного домика. Легендарное эксцентричное семейство местных богатеев Бриггсов построило этот дом в 1886 году для десяти членов семьи, трех человек прислуги, двух попугаев и двенадцати пуделей. Исторический стиль интерьера, конечно, пострадал во время перестройки здания для нужд ИМКА – освободились места для плавательного бассейна с шестью дорожками, фитнес-центра и залов «заседаний». Ханна задалась вопросом, как бы отнеслись Бриггсы к тому, что в их родовом гнезде ныне собирались весьма сомнительные группы. Как тот же «Клуб Д».

Ханна расправила плечи и прошла по обитому деревом коридору к комнате 204, где проходило заседание «Клуба Д». Шон по-прежнему не отвечал на ее звонки. Она хотела лишь попросить прощения, черт возьми. Как они могли помириться, если она не принесет извинений? Она точно знала, где искать Шона – в «Клубе девственников», а Шон и мысли не допускал, что она туда сунется.

Да, возможно, она вторгалась в личное пространство Шона, но ведь ради благой цели. Она скучала по Шону, и сейчас, когда происходили эти странные события с «Э», нуждалась в нем, как никогда.

– Ханна?

Она обернулась. Наоми Зиглер – в махровых темно-красных шортиках «Адидас», облегающем розовом спортивном бюстгальтере и розовых носочках в тон – занималась на эллиптическом тренажере в спортзале. Собранные в высокий хвост белокурые волосы были схвачены тугой красной резинкой.

Ханна наигранно улыбнулась, но внутренне поморщилась. Наоми и ее лучшая подруга Райли Вулф ненавидели Ханну и Мону. Прошлой весной Наоми отбила у Моны парня, Джейсона Райдера, а через пару недель сама его бросила. В прошлом году перед выпускным балом Райли узнала, что Ханна придет в платье цвета морской волны от «Кельвин Кляйн», и купила точно такое же, только ярко-красное.

– Что ты здесь делаешь? – крикнула Наоми, продолжая крутить педали. Ханна бросила взгляд на светодиодный дисплей тренажера, который показывал, что Наоми сожгла уже 876 калорий. Гадина.

– Да у меня тут встреча, – пробормотала Ханна. Стараясь казаться непринужденной, она оперлась рукой на дверь комнаты 204, только вот не сообразила, что дверь была приоткрыта. Ханна потеряла равновесие, когда дверь распахнулась настежь, и чуть не упала. На нее устремились удивленные взгляды.

– Эй? – крикнула женщина в уродливом клетчатом жакете с закосом под «Бёрберри». Она высунула голову в коридор и заметила Ханну. – Вы пришли на собрание?

Ханна что-то промычала в ответ. Когда она оглянулась, Наоми уже не было.

– Не бойтесь. – Ханне ничего не оставалось, кроме как последовать за женщиной и занять свободное место.

В комнате, обитой деревянными панелями, было темно и душно. Парни и девушки сидели на деревянных стульях с высокими спинками. С виду обычные ребята, разве что слегка зашуганные. Мальчишки были или слишком толстыми, или, наоборот, дохляками. Знакомых из роузвудской школы Ханна не увидела, за исключением Шона. Он сидел в другом углу рядом с двумя пышущими здоровьем блондинками и с тревогой смотрел на Ханну. Она еле заметно помахала рукой, но юноша отвел взгляд.

– Я Кэндис, – сказала женщина, которая подходила к двери. – А вы…

– Ханна. Ханна Марин.

– Что ж, добро пожаловать, Ханна, – сказала Кэндис. Блондинка лет сорока пяти, с короткой стрижкой, она будто искупалась в духах «Нарцисс» от «Хлое» – по иронии судьбы и Ханна благоухала «Нарциссом» в прошлую пятницу, когда собиралась соблазнить Шона. – Что привело тебя к нам?

Ханна помолчала.

– Я пришла… послушать, узнать об этом больше.

– Прежде всего запомни: здесь безопасно. – Кэндис обхватила руками спинку стула, на котором сидела блондинка. – Все, что ты скажешь, останется между нами, так что не стесняйся. Только обещай не разглашать то, что говорят другие.

– О, обещаю, – заверила Ханна. Она уж точно не собиралась пересказывать эти бредни, ведь иначе пришлось бы сознаться, что она сюда приходила.

– Есть что-то особенное, что тебя волнует? – спросила Кэндис.

– Н-не думаю, – заикаясь, пробормотала Ханна.

– Может, ты хочешь что-то сказать?

Ханна украдкой взглянула на Шона. В его глазах как будто читалось: «Да, интересно, что ты хочешь сказать?»

Она выпрямила спину.

– Я много думала о сексе. То есть… у меня это вызывало любопытство. Но теперь… я не знаю. – Она глубоко вздохнула и попыталась представить себе, что бы хотел услышать Шон. – Я думаю, что сексом нужно заниматься с правильным человеком.

– С правильным человеком, которого любишь, – поправила Кэндис. – И с которым вступаешь в брак.

– Да, – поспешно добавила Ханна.

– Но найти такого непросто. – Кэндис прохаживалась по комнате. – Вам есть что ответить Ханне? Может, кто-то готов поделиться опытом?

Белобрысый парень в камуфляжных брюках – почти красавец, если приглядеться, – вскинул руку, но потом передумал и руку опустил. Темноволосая девушка в розовой футболке с логотипом «Дабл Бабл» робко подняла в воздух два пальца и сказала:

– Я тоже много думала о сексе. Мой парень угрожал бросить меня, если я не стану заниматься с ним любовью. В какой-то момент я уже готова была уступить, но рада, что этого не сделала.

Ханна кивнула, пытаясь изобразить задумчивость. Кто эти люди? Неужели они всерьез несли такую чушь? Она почему-то не сомневалась, что втайне все они до смерти хотели секса.

– Шон, а ты что скажешь? – спросила Кэндис. – На прошлой неделе ты говорил, что вы с твоей девушкой разошлись во взглядах на секс. Как теперь складываются ваши отношения?

Ханна почувствовала, как тепло поднимается к щекам. Она. Не. Могла. Поверить. В это.

– Отлично, – пробормотал Шон.

– Ты уверен? Ты поговорил с ней, как мы тебе советовали?

– Да, – сухо произнес Шон.

Повисло долгое молчание. Ханне стало интересно, не догадывались ли все о том, что «она» – это… она.

Кэндис ходила по комнате, призывая ребят рассказывать о своих искушениях: кто-нибудь уже ложился в постель с парнем или с подружкой? Кто-то познал секс? Есть такие, кто смотрел телеканал «Скинемакс»?[34]34
  «Скинемакс» – канадский англоязычный телеканал, демонстрирующий фильмы и развлекательные программы для взрослых.


[Закрыть] «Да, да, да!» – мысленно кричала Ханна, хотя и знала, что в «Клубе Д» на все эти вопросы отвечали твердым «нет».

Ребята подобрались любознательные – многие пытались выяснить, что считается «сексуальным опытом», чего следует избегать. «Всего», – пригвоздила Кэндис. Ханна пришла в замешательство – она полагала, что «Клуб Д» запрещал только половой акт, но никак не все сексуальное меню. Наконец был объявлен перерыв, и члены клуба вскочили с мест. На столе в углу их ждали банки с газировкой, бумажные стаканы, тарелка с печеньем «Орео», большой пакет с чипсами «Терра Юкон Голд». Ханна тоже встала, поправила ремешки фиолетовых босоножек и сладко потянулась, подняв руки вверх. От нее не ускользнуло, что Шон неотрывно смотрел на ее оголенный пупок. Кокетливо улыбаясь, она подошла к нему.

– Привет, – сказала она.

– Ханна…

Он провел рукой по волосам. Видно было, что он смущен. Прошлой весной, когда Шон впервые сделал ультракороткую стрижку, Ханна сказала, что он стал немного похож на Джастина Тимберлейка, только симпатичнее. Шон ответил ужасным, но в то же время милым исполнением известной песни «Лей по мне слезы». Да, были времена, когда он еще шутил.

– Что ты делаешь? – спросил он.

Ханна схватилась за горло, словно ей стало трудно дышать.

– В каком смысле?

– Просто… мне кажется, тебе здесь не место.

– Почему? – вспылила она. – Я имею полное право находиться здесь, как и все остальные. Хорошо… я просто хотела извиниться. Я пыталась поймать тебя в школе, но ты меня избегаешь.

– Это сложно объяснить, Ханна, – сказал Шон.

Ханна хотела спросить, в чем сложность, но тут к ним подошла Кэндис и обняла их за плечи.

– Я вижу, вы знакомы!

– Верно, – защебетала Ханна, умело скрывая досаду.

– Мы так рады, что ты с нами, Ханна, – просияла Кэндис. – Ты будешь нашим образцом для подражания.

– Спасибо. – Ханна почувствовала приятное волнение. Пусть это всего лишь «Клуб Д», но ее никто так не хвалил. Ни тренер по теннису в третьем классе, ни подруги, ни учителя, ни даже родители. А что, если «Клуб Д» был ее призванием? Она представила себя в роли пресс-секретаря. Может, она могла стать своеобразной «Мисс Америка», только вместо короны получила бы знаменитое кольцо «Клуба Д». Или сумку с логотипом. Что-то вроде клатча от «Луи Виттон» с вишенками и монограммой.

– Ну, что ты решила – придешь к нам на следующей неделе? – спросила Кэндис.

Ханна посмотрела на Шона:

– Может быть.

– Замечательно! – воскликнула Кэндис.

Она оставила Ханну и Шона наедине. Ханна втянула живот, жалея о том, что перед собранием умяла шоколадный эклер, по привычке заедая стресс.

– Выходит, ты говорил здесь обо мне, да?

Шон закрыл глаза.

– Мне очень жаль, что она упомянула об этом.

– Да нет, все в порядке, – перебила его Ханна. – Я просто не догадывалась, насколько все это… важно для тебя. И мне действительно понравилось кое-что из того, о чем они говорили. Например, о сексе… с человеком, которого любишь. Я обеими руками «за». И здесь все такие милые. – Она и сама не ожидала, что может сказать такое. К тому же искренне.

Шон пожал плечами:

– Да, ничего.

Ханна нахмурилась, убитая его безразличием. Вздохнув, она посмотрела ему в глаза:

– Шон, я очень сожалею о том, что произошло. Тогда… с машиной. Я просто… не знаю, как еще попросить прощения. Я чувствую себя так глупо. Но я не могу видеть, что ты меня ненавидишь.

Шон молчал.

– У меня нет никакой ненависти. Просто в пятницу все сложилось как-то по-дурацки. Наверное, мы оба оказались в неправильном месте в неправильное время. Я хочу сказать… Да, тебе не следовало делать то, что ты сделала, но… – Он пожал плечами. – Ты ведь теперь работаешь волонтером в клинике, да?

– Угу. – Она надеялась, что не сморщила нос от отвращения.

Он закивал головой:

– По-моему, это очень хорошо. Уверен, ты скрасишь жизнь пациентам.

Ханна зарделась от лестных слов, хоть его добродушие и не удивляло. Шон всегда отличался благоразумием и состраданием – он раздавал деньги бездомным в Филадельфии, сдавал в переработку свои старые мобильные телефоны, никогда не злословил и не сплетничал даже о знаменитостях, созданных для того, чтобы их высмеивали. Отчасти поэтому Ханна полюбила Шона в шестом классе, когда сама была толстушкой и неудачницей.

Но еще на прошлой неделе Шон принадлежал ей. Она прошла такой долгий путь от девочки на побегушках у Эли, что просто не могла позволить, чтобы ошибка, совершенная по пьяни, разрушила их отношения. Хотя кое-что еще – или кто-то еще – мог это сделать.

«Я могу УНИЧТОЖИТЬ тебя».

– Шон? – У Ханны бешено забилось сердце. – Ты не получал никаких странных сообщений обо мне?

– Сообщений? – повторил Шон и склонил голову набок. – Нет…

Ханна подгрызла ноготь.

– Если получишь – не верь ни единому слову, – сказала она.

– Ладно. – Шон улыбнулся ей.

Ханна была на седьмом небе от счастья.

– Хорошо, – сказала она после паузы. – Так ты собираешься на «Фокси»?

Шон отвернулся.

– Думаю, да. Наверное, пойду с ребятами.

– Прибереги один танец для меня, – промурлыкала она и сжала его руку. Она любила его руки – крепкие, теплые, мужские. Одно прикосновение к нему уже делало ее счастливой, так что, пожалуй, она могла бы отказаться от секса до брака. Они с Шоном могли сохранять вертикальное положение, отводить глаза от сцен секса в кино, обходить стороной магазин женского белья «Виктория Сикрет» в торговом центре. Если это необходимо, чтобы оставаться с единственным парнем, которого она когда-либо любила, Ханна готова была принести эту жертву.

А если Шон станет снова многозначительно поглядывать на ее голый пупок, она сможет отговорить его от опасной затеи.