Текст книги "Наследие чародея"

Храбан встал по левую руку от Ананды. По его сигналу двери отворились, и лорд-мастер торжественно повел императрицу в свои владения.

Каменные стены холла были покрыты гобеленами – очень древними и, если верить слухам, заколдованными. Как водится, первым делом гости прошли к глубокой позолоченной нише, в которой обитал бог жителей Спараватана – предок по имени Сальминен. Сальминен был возведен в ранг божества, после того как спас свои земли от вторжения врагов, одним взмахом меча наслав на них снежную бурю и молнии. Изваяние на пьедестале изображало красивого мужчину свирепого вида с поднятым над головой мечом. Горностай у него на плече символизировал мудрость, а жмущиеся к ногам волки – силу и проницательность.

Беюль открыла шкатулку и подала Ананде серебряный шарф, расшитый мелкими сапфирами. Ананда положила подношение к ногам бога и поцеловала краешек его одеяния.

Когда с этой церемонией было покончено, лорд Храбан проводил Ананду в приготовленные апартаменты. Это были те же комнаты, что и всегда, – одни из самых новых в восточном крыле. Тут были настоящие камины с дымоходами, а не обычные очаги. Сквозь три окна в комнату проникал неяркий свет зимнего солнца и виднелся занесенный снегом сад. Удостоверившись, что гостья довольна своим жилищем, лорд Храбан вновь раскланялся и удалился.

Пока девушки снимали шубы, приводили в порядок платья и прически, пробовали подогретое пряное вино, Ананда думала о предстоящем обеде и старалась особенно не надеяться на то, что Сакра окажется в числе «нескольких достойных господ», приглашенных лордом Храбаном. С тех пор как Медеан официально изгнала Сакру из дворца, ему приходилось изобретать всевозможные уловки, чтобы увидеться со своей госпожой. Вдовствующая императрица не решалась окончательно избавиться от Сакры, сознавая, что это было бы серьезным оскорблением для отца Ананды. Однако стараниями Медеан Изавальта стала для Сакры вражеской территорией, передвигаться по которой приходилось с предельной осторожностью.

– Ну что, Кирити, все готово? – спросила Ананда, поднимаясь с кресла. – Думаю, не стоит заставлять нашего гостеприимного хозяина ждать.

Кирити встала, и остальные фрейлины тоже.

– Мы готовы сопровождать вас, принцесса.

– Ну вот и отлично.

Кирити подхватила шлейф своей госпожи, а остальные фрейлины выстроились позади. Еще две девушки поспешили вперед, чтобы открывать перед процессией двери. Дожидавшиеся у дверей лакеи проводили Ананду и ее свиту в гостиную.

Кроме хозяина замка там находились еще трое мужчин, которые при появлении гостьи склонились в низком поклоне. Сакры среди них не было. Ананда приуныла, но ничем не выдала своего разочарования.

Одного из мужчин Ананда хорошо знала: это был капитан Низула Чултак. Он уже несколько лет помогал ей поддерживать сообщение с отцом. Капитан был одет в расшитый золотом бархатный костюм, на шее, на золотой цепочке, сверкал крупный сапфир. Однако, несмотря на роскошную одежду и украшения, с первого взгляда было ясно, что он привык к тяжелой работе. Лицо у него было обветренное, руки – неуклюжие, узловатые и мозолистые. Но Ананда знала настоящую цену этому человеку и сразу же направилась к нему.

– Доблестный капитан Низула, позвольте мне поприветствовать вас. – Она коснулась его руки кончиками пальцев (это было самое теплое приветствие, какое только дозволялось приличиями двора). – Надеюсь, вы в добром здравии и все ваши путешествия были успешны?

– К счастью, я могу ответить положительно на оба вопроса, Ваше Императорское Величество. – Каждый раз, когда Ананда слышала голос капитана, ей казалось, что он изо всех сил сдерживает свой громовой бас. – Последнее мое плавание во владения вашего батюшки сулит немалую выгоду и мне, и моим компаньонам. Кстати, спешу сообщить вам, что золоченые апельсины я привез.

– Я у вас в долгу, капитан, – кивнула Ананда. – Как раз сегодня я обещала их императрице, и она была бы весьма разочарована, если бы я не исполнила обещания.

– А вот этого нужно всетщательнейше избегать, – заметил лорд Храбан с усмешкой. – Госпожа, позвольте мне представить вам герцога Казатанского, лорд-мастера Уло, сына Обана, внука Оксандра.

Лорд-мастер Уло оказался тучным бородатым мужчиной, и если земли его были так же богаты, как одежда, то он был раза в два состоятельнее, чем Храбан. Его головной убор был усыпан бриллиантами, а золотая вышивка так густо покрывала кафтан, что под ней почти не видно было бархата. У лорд-мастера было одутловатое, испещренное багровыми прожилками лицо, из чего Ананда сделала вывод, что он питает слабость не только к нарядам, но и к доброму вину.

Выпучив глаза, он поклонился настолько низко, насколько это было возможно при его фигуре, и прокряхтел:

– Императрица Ананда, познакомиться с вами – несказанное блаженство.

Ананда сдержала улыбку и, дождавшись, когда герцог выпрямится, ответила:

– Благодарю вас, лорд-мастер, за добрые слова. Это большая честь для меня.

Лорд Храбан улыбнулся своему другу, словно говоря: « Ну, разве она не прелесть?» – а затем обернулся к третьему гостю:

– Позвольте мне также представить вам герцога Селината, лорд-мастера Пешека, сына Пачалки, внука Урсулы.

В отличие от Уло лорд Пешек оказался серьезным и сдержанным человеком. Судя по его виду, он был не особенно рад этой встрече. Ананда догадывалась, что его мучает совесть, и, учитывая, какое направление вскоре примет беседа, винить его в этом было нельзя. Что бы ни происходило в Выштавосе, законным императором Изавальты оставался Микель, и Медеан была не только регентшей, избранной с соблюдением всех правил, но еще и женщиной, которая объединила подвластные ей земли и добилась мира в государстве. За время своего правления она одержала великую победу над Хун-Це и понесла при этом сравнительно небольшие потери. Никакие позднейшие безрассудства не могли полностью затмить ее величие.

– Позвольте приветствовать вас, Ваше Императорское Величество. – Пешек поклонился. Вежливо, но не более того.

– Почту за честь, лорд-мастер Пешек. – Ананда слегка кивнула.

Затянувшаяся пауза была прервана деликатным покашливанием лорда Храбана.

– Не угодно ли императрице присесть? – предложил он.

Пока Ананда усаживалась в кресло, Кирити пришлось повозиться, осторожно расправляя пышную юбку и шлейф своей госпожи, после чего все фрейлины удалились в нишу для прислуги. На столе появились бутыли с густым темным пивом и закуски – копченая рыба, зелень и сушеные яблоки. Ананда сразу же принялась расспрашивать капитана Низулу о Хастинапуре, о том, что он видел во время своего последнего путешествия. Тот с удовольствием развлекал ее рассказами о здоровье общих знакомых и столь популярными у мореплавателей историями о заморских чудесах и невиданных штормах.

Но Ананда не могла увиливать от беседы с лордом Храбаном вечно. В конце концов в разговоре возникла пауза, и Ананда не успела задать очередной вопрос капитану Низуле, поскольку рот у нее был занят пивом. Лорд-мастер Храбан, воспользовавшись моментом, обратился к лорд-мастеру Уло:

– Так вы говорите, лорд Уло, в южных землях дела обстоят неважно?

Тот покачал головой, так что его борода заходила ходуном:

– Неважно, что и говорить, неважно. В этом году Старцы Хун-Це опять разрешили своим разбойникам нападать на нас. Ни зерна, ни свиней, ни денег – ничего не осталось. Они спалили все, когда уходили. Много честных людей полегло, и вдовы стенают на пепелище над их телами.

– В самом деле, какая горькая судьба, – пробормотала Ананда, обращаясь скорее к своему пиву, чем к лорду Уло.

– Шесть писем я отослал ее величеству вдовствующей императрице с просьбой о помощи. – Уло развел полными руками. – Шесть писем я отправил с людьми, которые умоляли ее на коленях. Я просил не подкрепления, а лишь сокращения набора рекрутов в моих землях, чтобы было кому защищать свои дома.

Он опустил глаза и принялся вертеть кольцо на пальце.

– Боюсь, формулировка была недостаточно дипломатичной. Ее величество расценила мои слова как критику ее управления империей в то время как сын ее… серьезно болен.

Ананда прекрасно помнила эту делегацию. Она слышала голос императрицы, доносившийся из зала для совещаний: он все повышался и повышался, пока не сорвался на визг. Через некоторое время она увидела, как четыре гвардейца вывели из зала кучку совершенно ошеломленных людей и, как она узнала позже, посадили их в Дворцовую темницу. Насколько ей было известно, там они находились и по сей день.

– Мотивы ее величества нам неизвестны, – произнесла Ананда. – Пожалуй, я могла бы поделиться с вами кое-какими мыслями насчет того, как убедить ее, что у ваших посланий совсем иной смысл.

«Особенно если вы готовы поделиться парой-тройкой своих бриллиантов с советниками Медеан».

Отблески пламени сверкали на перстнях лорда Уло. Ананда машинально пересчитала их: два витых кольца из золота, два – из серебра, один перстень в рубином, один – с изумрудом и мелкими сапфирами и на пухлом большом пальце еще один – с огромным топазом.

– Это было бы просто замечательно, Ваше Величество! – воскликнул он, вновь выпучив глаза. – Особенно ради блага этих несчастных в темницах. Но, боюсь, – он повернул вокруг пальца рубиновый перстень, – боюсь, это принесет лишь незначительное облегчение.

– Может, и незначительное. Но я уверена, это было бы весьма существенное облегчение для семей этих людей, – возразила Ананда. – Кто будет заботиться об их наделах, пока они сидят за решеткой, из-за того что кто-то недостаточно вежливо выразился?

– Госпожа императрица, – начал лорд Храбан безупречно дипломатичным тоном, – я хочу спросить вас прямо: как чувствует себя государь император?

В памяти Ананды возникла нелепая фигура, беззвучно шепчущая ее имя… Ананда до боли закусила губу, и лгать после этого было уже бессмысленно.

– Император по-прежнему нездоров.

Лорд Храбан придвинулся ближе, словно опасаясь, что стены замка могут его подслушать:

– Есть ли надежда хотя бы на временное улучшение?

– Этого я сказать не могу, – подчеркнуто сдержанно ответила Ананда. – Императрица Медеан советуется с искуснейшими чародеями и ученейшими докторами со всех концов империи.

Такова была официальная версия, и, очевидно, все присутствующие понимали это. Еще много лет назад Медеан избавилась от всех чародеев ради своего фаворита Калами, это было общеизвестно. Только благодаря этому Ананде до сих пор удавалось изображать из себя великую волшебницу.

– Ей известно о болезни сына намного больше, чем мне. – Она искоса взглянула на Храбана. «И мне, и вам известно, что это правда – во всех смыслах».

– Во многих волостях нездоровье императора и решения его матери вызывают сильную тревогу, – сказал Пешек. Голос у него был такой же серьезный, как и лицо. – Кое-где даже начинаются волнения по этому поводу.

– Волнения – привычное состояние для провинций Изавальты, – с улыбкой ответила Ананда. – Так мне кажется, во всяком случае.

Лорд Храбан захихикал:

– Нельзя с вами не согласиться, Ваше Величество. Однако волнения можно остановить, скажем, изменением внутренней политики государства или решением Совета.

– Это вам не Хастинапура, – проворчал Пешек. – Здесь должны править правители.

Ананда нахмурилась:

– Разве мы собрались здесь, чтобы обсуждать различия наших народов, лорд Пешек?

«Из-за чего вы так переживаете, сударь? Из-за клятвы верности, данной императрице? Или из-за того, что обстоятельства заставляют вас обратиться за поддержкой к чужестранке?»

Пешек опустил глаза:

– Я не хотел оскорбить вас, госпожа императрица. Я имел в виду… – Он понизил голос, но слова были слышны вполне отчетливо. – Если бы вы поступили так, как предлагают лорд Храбан и его товарищи, если бы на троне рядом с императором вместо его матери сидели вы, то мы смогли бы вернуться к разумному существованию. Тогда мы смогли бы поддерживать тот мир, который сама Медеан когда-то завоевала для нас. А как на это смотрите вы?

«И что же расскажут о нашем разговоре эти стены еще до того, как я уеду?»

Ананда начала готовиться к этому разговору несколько месяцев назад – сразу после того как лорд Храбан начал делать недвусмысленные намеки и по очереди представлять ей своих единомышленников. И вот ответственный момент наступил.

– Лорд-мастер Храбан, лорд-мастер Уло, доблестный капитан, я – законная супруга вашего императора. У меня есть корона, скипетр и прочие регалии, но, – Ананда подняла указательный палец, – из-за душевного недуга император все еще не признан совершеннолетним. До тех пор пока это решение не будет отменено Советом лордов и Хранителем императорского святилища, или до тех пор, пока не будет назначен другой регент, Изавальтой правит вдовствующая императрица Медеан. Это положение дел может быть изменено голосованием Совета, но, как вы сами знаете, в Изавальте такие вещи не делаются без совещания и поддержки. – Она оглядела присутствующих. – Без согласия Совета лордов и посредничества Хранителя Бакхара ничего, подчеркиваю, ничего нельзя сделать в этом направлении.

Мужчины переглянулись.

– Но если бы удалось получить согласие… – предположил лорд Храбан.

– Если бы удалось получить согласие, это было бы совсем другое дело. – Ананда скрестила руки на груди. – Это все, что я могу сказать по этому поводу, лорд Храбан, и прошу вас довольствоваться этим.

Лорд Храбан кивнул:

– Поверьте, я вполне доволен, госпожа императрица.

«Благодарение Семи Матерям!» Ананда выпила пива. «Вы ведь в любом случае собираетесь это сделать. Вы хотите свергнуть императорскую семью и посадить меня на престол. И самое ужасное – это то, что я, наверное, позволю вам это сделать». Рука Ананды дрогнула, и она с громким стуком опустила кружку на стол.

– Что-нибудь не так, госпожа императрица? – искренне забеспокоился Храбан. Ананда кивнула:

– Мне немного нехорошо, лорд-мастер. Я пойду прилягу. – Не успела она встать, как Кирити и Беюль уже были подле хозяйки. – Я не хочу пропускать развлечения, которые вы запланировали на вечер, потому мне лучше отдохнуть сейчас.

Мужчины разом вскочили на ноги, но Ананда жестом приказала им сесть. Она не могла больше выдержать и секунды в их обществе.

– Не нужно меня провожать. Увидимся за ужином. Господа лорды, капитан. – Ананда кивнула каждому в отдельности, пока Кирити подбирала ее шлейф.

Лорд Храбан самолично поспешил вперед, чтобы распахнуть дверь, и пока Ананда и ее многочисленные фрейлины проходили мимо, стоял согнувшись в глубоком поклоне.

«Да-да, позвольте мне просто уйти. Я не желаю иметь ничего общего с вашими планами и амбициями. Я хочу только одного: свободы для Микеля и для себя. И еще… Святые Матери, я так хочу домой!»

Ананда возвратилась в свои покои. Но как только Беюль отворила дверь, что-то яркое, словно цветная вспышка, соскользнуло со щеколды. Ананда наклонилась и подняла с пола тонкую алую нить, свитую в небольшую петлю.

Радостно улыбнувшись, она вошла в комнату.

– Беюль, пусть девушки идут обедать, останьтесь только вы с Кирити.

Фрейлины повиновались, хоть и не безропотно. Они гуськом потянулись обратно через дверь, по пути отвешивая госпоже поклоны. Она едва дождалась, когда с этикетом будет покончено и Беюль наконец закроет дверь. После этого Ананда обвела взглядом комнату и, как и ожидала, заметила легкое шевеление за одной из портьер.

– Отец был бы просто шокирован, сударь, узнай он, что вы тайком пробрались в дамскую спальню.

Портьера зашуршала, и из-за нее выступил человек в маске, один из актеров, что были приглашены для сегодняшнего представления. Одет он был в пестрое шелковое трико из зеленых и красных лоскутков. Маска из слоновой кости и перьев, которая, очевидно, должна была изображать голову попугая, скрывала его лицо, он встал на колени и снял свой головной убор, под которым обнаружилось смуглое лицо человека уже не юного, но еще и не пожилого. Его черные волосы были искусно заплетены в косы, а глаза обладали столь цепким взглядом, что, казалось, впитывали все и навсегда.

– Ваш отец был бы еще более шокирован, если бы узнал, что его старшая дочь отсылает своих фрейлин, чтобы встретиться наедине с мужчиной.

– Агнидх Сакра! – Ананда шагнула к нему, подняла с колен и коснулась губами его век. Затем села в одно из кресел и жестом предложила ему занять другое. – Ну как ты?

Сакра бросил маску на кресло, а сам устроился на скамеечке для ног, так чтобы его глаза оказалось напротив глаз Ананды.

– С телом все в порядке, принцесса, а вот душа моя неспокойна.

Ананда кивнула:

– Калами вот уже три недели не показывается во дворце.

– Калами вот уже три недели не показывается нигде. Я испробовал все заклинания, которые знаю, но так его и не обнаружил. – Сакра тревожно нахмурился. – Я-то думал, что могу видеть эту ледяную пустыню насквозь, а оказалось, я слеп как котенок.

– И что это значит? Он ведь не мог покинуть императрицу. Может, она разделалась с ним из-за какой-нибудь провинности?

Сакра покачал головой:

– Нет. Если бы Медеан была вынуждена принять такие меры, она бы сделала это открыто. Его бы официально арестовали и казнили. Нет, он куда-то отправился по ее поручению. – Взгляд Сакры блуждал по гобеленам, словно пытаясь найти подсказку в переплетении нитей. Затем он очнулся от своих дум и вновь обратился к Ананде: – Я заключил сделку с подданными Ворона. Они поклялись найти его.

Ананда побледнела:

– О, Сакра, нет, в этих местах… Они здесь совсем не такие, как дома!

– Я прекрасно знаю это, принцесса. – Голос его был тверд. – Но мы должны узнать, где он. Чего бы это ни стоило.

Она поймала его слова в ладонь, сжала ее и поцеловала свою руку в знак того, что она ему доверяет:

– Если его можно найти, ты найдешь.

Она помедлила немного, прежде чем задать следующий вопрос. Ей было стыдно за свой эгоизм, за то, что ее мысли так легко перескакивают с опасностей, которые угрожают Сакре, к собственным бедам.

– А… как насчет Микеля?

Сакра выпрямился, и его глаза осветились улыбкой:

– Кажется, есть хорошие новости.

Сердце Ананды забилось сильнее, согретое новой надеждой.

– Рассказывай же скорей! – нетерпеливо воскликнула она.

– Я провел целую неделю на дальних холмах у старухи, которую все называют Матушка Разбойница. Она уже почти слепая и немного не в себе, но в ней столько живой силы и древних знаний… – Сакра улыбнулся воспоминанию об этой неподдельной и непредсказуемой силе. – Я описал ей симптомы недомогания Микеля, и она сказала, будто знает, в чем тут дело. Это одно древнее заклятье, сейчас таким уже не пользуются. Оно не может действовать издалека. Необходимо, чтобы заколдованный предмет все время соприкасался с телом человека. – Сакра сложил ладони, так что пальцы смотрели в сторону Ананды. – Подумайте хорошенько. Есть ли какая-нибудь вещь, с которой он никогда не расстается? Шапка, брошь, да все что угодно, лишь бы было какое-нибудь переплетение…

Ананда задумчиво покачала головой:

– Нет, кроме колец власти, он ничего не носит каждый день. – Она вздрогнула. – Не может быть! Заклятье – на символах императорской власти?!

– Самое лучшее место. – Сакра развел руками. – Накладывать заклятье на металл тяжело, зато оно держится веками. Матушка Разбойница рассказала мне историю об одном ребенке – императоре времен Войны за объединение. В этой истории отец похитил душу сына и заключил ее в серебряный пояс, который на самом деле вполне мог быть и…

– Кольцом. – Ананда вскочила на ноги. – Кирити, передай мои извинения лорду Храбану. Я очень плохо себя чувствую и должна немедленно вернуться домой. Собери остальных, да скажи, чтоб поторопились.

Сакра стремительно поднялся:

– Ананда, принцесса, это ведь только догадка!

Она отмахнулась:

– Это лучшее, что я слышала за многие годы, Сакра, и это лучшая твоя идея, с тех пор как Микель потерял разум.

– Все, о чем я прошу – будьте осторожны, когда станете проверять эту новую теорию. Вы ждали так долго, принцесса. – Он протянул к ней руку, почти касаясь ее плеча. – Ничего страшного не случится, если подождать еще пару дней – из соображений безопасности.

– Ничего страшного? – вскричала Ананда. – Ничего страшного, когда меня окружают шпионы, которые только и ждут малейшей ошибки с моей стороны? Ничего страшного, когда я должна запираться на ночь в комнате с дурацким ткацким станком, чтобы императрица по-прежнему думала, будто я колдунья, а не обычная смертная, которую можно отправить к праотцам с помощью медленного яда или быстрой лошади? – Ананду била дрожь от этих неистовых, искренних слов. Лицо ее горело, а руки были холодны как лед. – Ты хочешь обречь меня на то, чтобы еще день или два я все просчитывала, выжидала и тряслась за свою жизнь и жизнь Микеля? В то время как все это, возможно, оттого, что его низкая, подлая мать надела ему кольцо на палец! – Давно сдерживаемые слезы хлынули из глаз Ананды.

– Простите меня, принцесса. – Сакра упал перед ней на колени. – Я просто хотел…

– Нет, нет! – Ананда опустилась на пол рядом с ним, обняв его за плечи. – Это ты прости меня, Сакра, это все оттого, что я так устала…

Он держал ее в объятиях, как тогда, когда она впервые увидела безумный взгляд Микеля. Она опять рыдала у него на плече, а фрейлины отвернулись в сторону и делали вид, что ничего не замечают.

– Все будет хорошо, малышка, – пробормотал он, – все будет хорошо.

Наконец Ананда немного пришла в себя, закрыла лицо платком и отпустила плечо Сакры.

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал.

– Ваше счастье и долголетие – вот моя награда.

Скажи эти слова кто-нибудь другой, они могли бы показаться банальностью, но Ананда знала, что в устах Сакры это чистая правда.

– А теперь, пока вы не уехали, расскажите мне, как обстоят дела с леди Таисией?

Ананда уселась на корточки.

– Я прогнала ее. Она убежала с перепуганным лицом, страшась моего бешеного гнева. – Она устало улыбнулась. – Мы с тобой еще раз доказали, что Ананда тиа Эйчин Дивиэла, императрица Изавальты, Дочь Луны и Первая принцесса Хастинапуры – это страшная колдовская сила. – Ананда потрясла крепко сжатым кулаком.

Сакра спрятал ее руку в свою широкую грубую ладонь.

– Мы еще раз доказали, как мудра Ананда тиа Эйчин Дивиэла Изавальтская и Хастинапурская, – мягко добавил он. – И как она храбра.

Улыбка Ананды потускнела.

– Да приблизят Святые Матери тот день, когда мне можно будет снова стать трусихой!

– Да будет так. – Сакра благоговейно опустил глаза. Ананда поднялась на ноги.

– И все же я поеду. Не могу оставаться здесь. Лорд-мастер Храбан опять будет домогаться, чтобы я взошла на престол, а у меня сегодня уже нет сил с ним препираться.

Сакра поклонился так низко, что его лоб коснулся пола:

– Как пожелает принцесса.

«Нет, как принцесса должна поступить». Ананда подавила вздох. «Не то она точно сойдет с ума».

Два пажа были высланы вперед, так что к тому времени, когда Ананда со свитой вернулась в Выштавос, их ждали зажженные фонари, горячие напитки и ужин – вместо того, который им пришлось пропустить. Короткий зимний день давно погас, и дворец готовился ко сну.

Когда ужин был съеден и последние тарелки убраны, Беюль и Кирити поднялись, чтобы, как обычно, проводить Ананду за ширму и помочь ей раздеться.

Однако вместо того чтобы встать, Ананда тронула Беюль за руку:

– Ступай скорее и постарайся выяснить, спит ли император. Если еще нет – разузнай, где он сейчас.

Фрейлина поклонилась и выскользнула из комнаты. Ее место заняла Шрута, и вместе с Кирити они переодели Ананду из дорожного платья в отороченную мехом и расшитую серебром ночную рубашку.

В тот момент, когда Кирити надевала хозяйке на ноги мягкие туфли, возвратилась Беюль. Поклонившись Ананде, она сообщила:

– Император еще не ложился спать. Он в Портретном зале с тремя слугами.

Ананда с благодарностью коснулась ее плеча.

– Кирити, подай халат и свечу.

Пока Беюль зажигала фитиль, Кирити набросила на плечи госпожи темно-зеленый бархатный халат и завязала плетеный пояс вокруг ее талии. Заметив, что фрейлины собрались сопровождать ее, Ананда мановением руки остановила их.

– Я сама, – сказала она и вышла, прежде чем девушки успели что-либо возразить.

Иногда Ананде казалось, что этот дворец бесконечен. Низко опустив свечу и отставив ее в сторону, чтобы лицо оставалось в тени, Ананда осторожно пробиралась сквозь галереи, приемные, торопливо проходила мимо комнат для музицирования, комнат для принятия солнечных ванн, комнат для чтения, для рукоделия, для совещаний, мимо комнат для аперитивов и комнат для десерта. Пару раз по пути ей попадались слуги, которым хозяева еще не разрешили отправиться в постель, но ни один из них не поклонился. Они принимали ее за такую же служанку, как они сами, которая торопится принести своей хозяйке чашку чая, или свежую простыню, или еще какую-нибудь ерунду, которая может понадобиться благородной даме.

Портретный зал в полной мере соответствовал своему названию. Это была длинная просторная комната, изгибавшаяся вдоль северо-западной стены дворца, и вместо гобеленов ее стены были украшены изображениями прославленных предков и знаменитых сражении.

Когда Ананда еще надеялась снискать милость императрицы, она проводила здесь много времени, прилежно изучая историю каждой картины.

Микель стоял перед камином в центре зала и смотрел на язычки пламени так серьезно, словно в них заключался смысл его жизни. Трое слуг развалились позади него в обитых шелком креслах и хлебали вино из глиняного кувшина, передавая его друг другу. Увлеченные этим занятием, они не заметили тусклый огонек свечи, который Ананда поспешила задуть.

– Может быть, императору подойти поближе к огню? – лениво предложил один из слуг. – Ведь император замерз. Император, подойди-ка к огню.

Микель повиновался.

– Не-ет, – протянул другой слуга, державший в этот момент кувшин. – А что, если искра попадет ему на штаны? Что тогда с ним будет? Императорский гренок, вот что. Император, отойди-ка назад.

Микель сделал то, что ему приказали. Трое слуг дружно заржали.

– Да как вы смеете! – воскликнула Ананда.

Лакеи вскочили на ноги. Кувшин упал, и прозрачная жидкость разлилась по каменному полу. Ананда быстрым шагом, почти бегом, пересекла зал.

– Так вот как вы обращаетесь со своим императором! Вот как вы служите вдовствующей императрице и государству! – кричала она, задыхаясь от гнева.

– Госпожа императрица! – Трясущиеся лакеи согнулись в поклоне. Затем самый храбрый из этой троицы решился заговорить:

– Но как вы оказались здесь одна, госпожа? Вы должны были бы…

– Ты еще смеешь мне указывать, что я должна делать, а что нет? – прикрикнула на него Ананда. – Да ты за свои подвиги должен бы болтаться сейчас над костром с грузом на пятках! Убирайтесь сейчас же вон!

Обезумевшие от ужаса слуги умудрились втроем протиснуться в ближайшую дверь и исчезли. Дрожа от негодования, Ананда обернулась к Микелю. Он по-прежнему смотрел в огонь, словно и не заметил всего этого шума и суматохи. Ананда положила трясущиеся руки ему на плечи и мягко развернула Микеля лицом к себе. Его синие глаза, мигнув, уставились на нее бессмысленно и беззаботно.

– Они не вернутся, любимый, – прошептала она. – Я все расскажу императрице. Они…

– Ананда? – шепнул Микель. Ананда сжала его руку:

– Да, да, Ананда. Микель, ты узнаешь меня?

Он вгляделся в ее лицо, но в следующий миг взгляд его снова заметался: от портретов – к огню в камине, от камина – к отражениям на блестящем паркете.

– Я думал, я… Возможно.

Его рука недвижимо лежала в ее ладони.

– Я здесь, чтобы помочь тебе, любимый. Потерпи еще чуть-чуть. – Ананда растопырила его пальцы на своей ладони. Микель не сопротивлялся.

На руке у него было три кольца. Два – из витого серебра: одно увенчанное рубином, другое – изумрудом. На каждом камне был выгравирован парящий орел. Это были символы императорской власти. Третье кольцо было золотое, с жемчужиной посредине – подарок Ананды, символ ее любви и верности.

Ананда стянула первое кольцо с безвольной руки Микеля и с надеждой заглянула в его глаза, но в них ничего не изменилось. Тогда она сняла два оставшихся.

Громко хлопнула дверь. Яркий свет разлился по залу, на секунду ослепил Ананду и заставил ее съежиться.

– Что ты делаешь?! – закричала императрица.

Ананда выпрямилась и взглянула в глаза Микеля. Они были все такими же беспокойными и тусклыми. Все надежды Ананды рухнули, и ее охватило смятение. Как могла императрица так быстро оказаться здесь? У этих пьяниц не было времени, чтобы предупредить ее. Значит, она ждала здесь, поблизости. Она знала, что Ананда придет сюда. А это значит, что ей об этом доложили. Значит, среди служанок Ананды есть шпионка, которую она еще не вычислила. Она давно это предполагала, и вот теперь ее предположения подтвердились, но радости от этого было мало.

Значит, императрица все это время стояла здесь и спокойно смотрела на то, как эти пьяные бездельники обращаются с ее сыном!

От этой мысли Ананда пошатнулась и оперлась на каменную колонну. «Каждый раз мне кажется, что это уже предел, что хуже быть просто не может. Каждый раз я думаю, что ее подлость достигла наивысшей точки. О Святые Матери! До каких же пор вы будете доказывать мне, что я ошибаюсь?!»

Императрица не двигалась с места. Ее била дрожь, но что было тому причиной, Ананда могла лишь догадываться.

– Тебе мало того, – проскрежетала старуха, – что ты украла его душу, теперь ты хочешь ограбить еще и тело.

В свете свечи блеснули слезы, стекавшие по щекам старой императрицы.

Ананда посмотрела на кольца, зажатые в ладони. За спиной императрицы с каменными лицам выстроились ее фрейлины. Ананда прекрасно понимала, что Медеан позвала их в качестве свидетелей и они не замедлят рассказать всем вокруг о том, что видели. Что ж, появится новая история о злодеяниях колдуньи из Хастинапуры. Еще одна битва в словесной войне проиграна. Ананда в отчаянии взглянула на Микеля. Он стоял там, где она его оставила, – скучающий, безразличный ко всему.

Ананда до крови прикусила губу, чтобы не расплакаться, и вложила кольца власти в ладонь Микеля. Он взял их без единого слова и стал разглядывать без всякого интереса.

В висках у Ананды стучала кровь. Она повернулась и подошла к императрице. Наклонившись к этой отвратительной, лживой, плачущей притворными слезами женщине, она прошептала ей на ухо:

– Я все равно найду, слышишь, ведьма? Я освобожу его.

– Ничего у тебя не выйдет, – прошипела в ответ императрица. – Твой родич не смог отобрать у меня страну, и ты не отберешь у меня сына!

Ананда отшатнулась и встретилась взглядом с Медеан. Глаза у императрицы были словно черные дыры, в них не отражалось ни света, ни мысли.