Текст книги "Одна грешная ночь"

– Как вы можете так говорить? – воскликнул Мейберн, ударив кулаком по бедру. – С Диллоном у нее нет будущего. Ума не приложу, почему отец позволяет ему столь неуважительно обращаться с ней. Впрочем, он всегда потакал Диллону. Но мой долг спасти Лилиан. И я это сделаю.

– Каким образом? – спросил Кейн, лихорадочно перебирая в уме возможности использовать этого щеголя.

– Не знаю. – Молодой джентльмен помрачнел: – Она отказывается бежать со мной.

– И вы пришли к заключению, что…

Молодой человек заморгал. Взгляд его стал пустым, лишенным какого бы то ни было выражения.

– Что?

Кейн ободряюще кивнул:

– Вашего братца можно увезти.

– Куда?

Это было не самым удачным решением, но что поделаешь?

– Увезти от Лилиан.

– Вместо того чтобы заставить уехать ее?

– Именно так, и это отличная мысль.

Мейберн покачал головой:

– Диллон никогда ее не оставит. Он слишком дорожит своим положением любовника. – Молодой человек покраснел от гнева.

– Прошу прощения.

Кейн взмахнул рукой.

– Я кое-что смыслю в этих делах, и у меня просто кровь закипает в жилах при мысли о том, что происходит, но я ничего не могу поделать.

– Но если бы его удалось устранить…

– Если бы ваш брат сошел со сцены, Лилиан больше не испытывала бы его влияния. Он перестал бы ею манипулировать.

Кейн и Мейберн наклонились друг к другу.

– Тогда она стала бы более благосклонна к вам.

В глазах Мейберна затеплилась надежда.

– Это было бы великолепно. Я хочу сказать, для Лилиан. – Он нахмурился и поскреб в затылке: – Но как это сделать? Он не бывает за городом, не ездит в Бат на воды. Практически не расстается с Лилиан.

Хотя Кейн никогда не признался бы в этом молодому человеку, он уже пытался хитростью заставить Бомона покинуть Лондон. Однако ему это не удалось. Были использованы послания, требовавшие его немедленного и неотложного присутствия в его загородных владениях, фальшивые сообщения о похоронах родственников, а также предложения от самых соблазнительных представительниц полусвета. Но этот чертов тип был непоколебим, как пробка, застрявшая в горлышке бутылки.

– Сегодня день ее рождения, – сообщил Мейберн, возвращая Кейна к действительности. – Не знаю, что ей подарить.

– Может быть, мышьяк? – едва слышно пробормотал Кейн.

– Что? – Мейберн заморгал. – Даже думать об этом не смейте! Лилиан – это солнце Лондона! Прекрасное создание…

Кашлянув, Кейн перебил его:

– Может быть, книгу?

– Вы ее сегодня навестите?

– Нет, Бомон не разрешит.

Это было невозможно после того, как она сообщила дотошному маркизу о встрече в офисе поверенного. Не стоило осуждать Кейна за его справедливый гнев, вызванный тем, что его тесть, лорд Джейнос, завещал все свое имущество этой недостойной девице. Любой на его месте возмутился бы.

– Гнусная надоедливая бабенка, – пробормотал лорд Кейн, припоминая, как Лилиан пыталась помешать ему задушить поверенного, сообщившего ему это чертово известие. Кто мог бы осудить его за то, что он ее ударил? Это было бы самозащитой. Она это заслужила, в то время как ничуть не заслуживала завещанного ей состояния.

– Прошу прощения? – Мейберн смотрел на него как-то странно.

– Я хотел сказать, что вмешательство вашего брата возмутительно. Бомон оказывает влияние на Лилиан, настраивает ее против меня.

Конечно, это Лилиан настроила лорда и леди Джейнос против него и убедила изменить завещание. Она стала причиной его нынешнего ужасного положения. Из-за нее его лишили законного дохода. По ее вине он ввязался в это сомнительное финансовое предприятие, которое теперь на глазах разваливалось. Из-за нее он вступил в связь со взбалмошной Сесилией Лэнгем. Лилиан была причиной всех его неудач, а его намерение удачно выдать ее замуж, тем самым увеличив состояние, окончилось крахом из-за вмешательства маркиза Бомона.

И тут в голову ему пришла блестящая мысль. Сердце его забилось быстрее, а лицо покрылось испариной. Он мог завязать все свои проблемы узлом и разрубить этот узел одним ударом. Предвкушение успеха заставило кровь быстрее бежать по жилам. Он задрожал от возбуждения. Кейн не был так приятно взволнован с тех самых пор, как его кузен Луис умер от оспы, сделав его баронетом. Возникший у него план был замечателен своей простотой.

С трудом сдерживая радостное возбуждение, он объявил:

– Я вам благодарен, лорд Мейберн, за то, что вы подошли ко мне. Ваше участие в судьбе моей дочери делает вам честь.

– Благодарю вас, лорд Кейн, – ответил молодой человек с некоторой опаской. Он не привык к лести, потому что был настоящим олухом.

– Я рад, что вы ко мне обратились. У меня появилась отличная идея. И я думаю, что эти семена дадут хорошие всходы, если их взрастить должным образом. Они созреют и станут средством, которое поможет отдать должное Лилиан.

Мейберн выпрямился и теперь благодаря хорошо сшитому уэстонскому костюму выглядел вполне мужественно.

– В самом деле? Вы полагаете, это возможно?

– Да. Но вы должны кое-что сделать для меня.

– Все, что угодно, милорд, все, что угодно.

– Начнем с того, что вы мне все подробно расскажете о своем брате и его отношениях с моей дочерью.

Глава 2

– Добрый день, Лилиан.

Лилиан вздрогнула:

– Рассел! Ты меня напугал.

Она попыталась скрыть досаду, вызванную его неожиданным появлением. Обычно слуги неукоснительно выполняли распоряжение никого не допускать в ее личный сад.

– Я думал, Диллон не выносит кошек, – заметил он, оглядывая котенка у нее на коленях и многочисленных представителей кошачьего племени, бродивших по саду. – Он ведь от них чихает.

– Он позволил мне их завести. К тому же в дом они не ходят.

Ей было душно, когда он стоял вот так над ней, и она надеялась, что он не станет садиться на циновку рядом. Она почесала Блэки за ухом, опустила его на землю и поднялась. Оправляя платье, Лилиан спросила:

– Что привело тебя сюда?

Он удовлетворенно улыбнулся:

– У меня для тебя отличный подарок.

– О, право же, не стоило беспокоиться, Рассел.

– Разумеется, стоило. Но я опоздал на неделю, потому что это долго мастерили.

Он отвернулся и протянул руку за чем-то, что находилось на земле за его спиной.

Слабо улыбнувшись, Лилиан попыталась собраться с силами, чтобы достойным образом отблагодарить его. Почему-то благодарить Рассела ей всегда было трудно. С Диллоном все было просто – она могла открыто выражать свои чувства и мысли. Это питало их взаимное уважение, не терпевшее фальши.

С Расселом она чувствовала себя неуверенно, будто ступала по яичным скорлупкам. Он был очень мил, этот мальчик, точнее, молодой человек, и Лилиан не сомневалась, что его увлечение ею скоро пройдет.

Он повернулся к ней, широко улыбаясь, держа шляпную коробку в руках, затянутых в перчатки. Он театрально снял с нее крышку и поставил так, чтобы Лилиан могла видеть содержимое.

– Шляпка! – воскликнула она, не вполне понимая, почему он выбрал столь интимный подарок. Но это было мило с его стороны. – Какая красивая. Благодарю, Рассел. Ты так внимателен.

– Но ведь это не просто шляпка, Лилиан. На ней вышит герб Мейбернов. И наш семейный девиз: «Враг одного Мейберна – наш общий враг».

Шляпка была украшена гербом Мейбернов, дурацкими желтыми лентами. Кто же такую наденет? Его распирало от гордости.

– Я выбрал дополнительно голубые перья под цвет твоих прекрасных глаз.

– Это так трогательно с твоей стороны!

– Прошу прощения, миледи.

Она на мгновение отвернулась, обрадованная тем, что дворецкий прервал их беседу.

– Все в порядке, Хикс. Кстати, новая ливрея выглядит отлично.

Эти цвета – кремовый и черный – были выбраны ею и очень шли к его цвету лица и коже оттенка чая.

По непроницаемому лицу вышколенного дворецкого скользнула мимолетная улыбка.

– Благодарю вас, миледи. Здесь посетители, хотят видеть лорда Бомона.

– Скажи им, что он в клубе.

Хикс поджал губы и сообщил:

– Среди них – Дэгвуд, помощник генерального прокурора, миледи.

– Помощник прокурора? Здесь?

Ее охватило тягостное предчувствие: в последнее время Кейн держался слишком тихо. Что он теперь задумал? Приближался день ее рождения, и время до того момента, когда она смогла бы предъявить свои права на наследство, быстро истекало, как струйка песка в песочных часах. Вспоминая недавние хлопоты Диллона, она подумала, что у нее расшалились нервы. Пора бы Кейну оставить надежды на то, что ему удастся поживиться ее деньгами. Впрочем, кто знает? Он вообразил, что деньги принадлежат ему, что она их у него украла, будто никакого отношения не имела к решению своего деда изменить завещание.

– Зачем понадобился помощнику генерального прокурора Диллон? – пробормотала Лилиан.

Рассел сжал ее руку:

– Не хочешь ли присесть, дорогая? Ты, кажется, расстроена?

– Нет. – Она мягко отвела его руку. – Со мной все в порядке. – Лилиан прикусила губу. – Как ты думаешь, Рассел, что нужно помощнику прокурора?

Рассел улыбнулся, польщенный тем, что она обратилась к нему с вопросом.

– Этот человек невысокого происхождения, но выдающийся адвокат. И потому служит при генеральном прокуроре. Все это связано с политикой.

– А каковы его функции?

– Он член Юридического совета короны.

– Но чем занимается?

– Трудно сказать. Не стоит забивать себе голову подобными вопросами.

– И все-таки расскажи мне все, что тебе известно о его функциях. Умоляю.

– Ну что же, раз ты настаиваешь, попытаюсь.

– Настаиваю.

Рассел выпрямился и начал:

– Он представляет корону в вопросах, касающихся юриспруденции и исполнения закона, деятельности судов, общественного благосостояния.

– Когда замешаны интересы короны?

– Совершенно верно, – ответил Рассел. – Более того, чиновники такого ранга дают рекомендации самым высоким инстанциям в особо сложных случаях, связанных с долгами короне, кражей у короны, судебным преследованием.

– Ты плохо себя чувствуешь? – с тревогой спросила Лилиан, бросив на него взгляд.

Рассел раскраснелся, словно у него начался приступ лихорадки, и судорожно сглотнул.

– Просто я вспомнил, что должен был кое-что сделать.

– Что-то серьезное?

– Не важно. Это может подождать.

– Если тебя это так беспокоит, можешь ускользнуть через задние ворота.

– Нет, нет. Я пойду с тобой, – ответил Рассел, вытерев пот со лба. – Я никогда не видел помощника генерального прокурора и хочу убедиться, что все происходит должным образом.

– Очень хорошо. Где он, Хикс?

– В передней гостиной.

– Не волнуйся, Лилиан. Я о тебе позабочусь.

Лилиан била дрожь, и она подумала, что приход Рассела оказался весьма кстати. Что бы ни замыслил Кейн, Лилиан была благодарна Диллону и его семье за поддержку. Ее судьба напрямую связана с их прочным положением в обществе.

Помощник генерального прокурора оказался гораздо моложе, чем она предполагала. Волосы у него были черные как вороново крыло, лишь виски слегка посеребрила седина. На суровом лице ни морщинки. Черные глаза горели недобрым огнем.

– Заместитель генерального прокурора Дэгвуд к вашим услугам, – произнес он с поклоном.

– Лорд Рассел Мейберн, – представился Рассел, в свою очередь, отвесив поклон. – Позвольте представить вам леди Джейнос.

Лилиан холодно кивнула.

Дэгвуд сделал знак своим спутникам:

– Позвольте представить вам офицеров полиции Кима и Келли из полицейского участка на Боу-стрит.

Один из офицеров выступил вперед и, отвинтив медный наконечник на жезле, вытащил из углубления бумагу и передал помощнику прокурора.

– Это ордер на арест маркиза Бомона, – произнес помощник прокурора.

– По какому обвинению? – вскричала Лилиан.

– По обвинению в убийстве.

Рассел побледнел.

Лилиан почувствовала слабость в коленях. «Это дело рук Кейна», – подумала она.

– Кого же он убил, по-вашему? – спросила Лилиан с нескрываемым презрением. – Точнее, кто жертва согласно этому сфабрикованному делу?

– Леди Лэнгем.

– Он едва знаком с ней!

Помощник прокурора хмыкнул:

– Он знал ее слишком хорошо. С прискорбием сообщаю вам, что у них был роман. Леди Лэнгем пригрозила ему, что расскажет обо всем мужу, и Бомон ее убил.

– Что за вздор!

– Успокойся, Лилиан!

Рассел положил руку ей на плечо.

– Нам неизвестны факты. Моему отцу известно об этом обвинении?

– Этом бессмысленном и абсурдном обвинении! – не унималась Лилиан, скрестив руки на груди.

– Герцогу Грейстоуну сообщат, как только его сын будет взят под стражу.

– Он не допустит этого, – заявила Лилиан. – Диллон не способен на убийство.

Пропустив ее слова мимо ушей, Дэгвуд повернулся к Расселу:

– Где Бомон? Мы можем обыскать дом, если угодно.

– Его здесь нет, – ответил Рассел.

– Скажите, где он?

– Не знаю.

Рассел прав. Нужна подробная информация, чтобы распутать паутину, сплетенную Кейном. Пытаясь вспомнить все, что ей было известно о толстой брюнетке с маленькими глазками, Лилиан спросила:

– Как умерла леди Лэнгем?

Дэгвуд выпятил подбородок.

– Ее забили до смерти кочергой.

Рассел сжал ее плечо.

– Это не…

– Лорд Бомон на это не способен.

– Скажите об этом лорду Лэнгему, оплакивающему свою жену.

– Когда это случилось?

– Прошлой ночью.

– Слишком мало времени прошло, чтобы собрать и проанализировать все доказательства и факты, – высказала предположение Лилиан.

Лица полицейских исказились от гнева.

– Лорд Лэнгем предложил награду за поимку виновного? – спросил Рассел.

– Разумеется. Но это не имеет значения.

– Для патрульных полицейских, – ввернула Лилиан.

Полицейские помрачнели.

– Честность офицеров полиции не подлежит сомнению, – изрек Дэгвуд. – Она безупречна.

– Но так ли уж безупречны факты?

Дэгвуд высокомерно вскинул бровь:

– Скажите, леди Джейнос, где был лорд Бомон прошлой ночью? С вами?

Лилиан растерялась. Полицейский знал ответ на этот вопрос, и Лилиан лихорадочно соображала, что сказать представителю закона, чтобы помочь Диллону, а не усугубить его положение.

– Ваше молчание красноречивее всяких слов, – самодовольно заявил Дэгвуд. – Мы найдем и арестуем Бомона. Титул и деньги не помогут ему избежать наказания.

Лилиан вытерла пот со лба.

– Могу я задать вам последний вопрос, мистер Дэгвуд?

Бросив досадливый взгляд на офицеров, Дэгвуд снисходительно улыбнулся Лилиан:

– Разумеется.

– Почему вы ввязались в это дело?

– Представители юстиции часто берут на себя такие функции.

– Но к чему заниматься этим лично?

– Я принимаю меры к тому, чтобы избежать ошибок в отправлении правосудия, – объявил он, выпятив грудь.

– А вы уверены, что не пытаетесь использовать смерть леди Лэнгем как отправную точку для реализации своих амбиций?

Он замер, в его глазах мелькнула тревога, он почувствовал себя уязвленным. Все ясно. Диллон оказался всего лишь пешкой в игре человека с непомерными амбициями.

Дэгвуд поспешно вышел, даже не попрощавшись. Оба полицейских последовали за ним.

Лилиан нервно заходила по комнате. Гнев придал ей сил.

– Как ты могла бросить ему такое обвинение, Лилиан? – воскликнул Рассел. – Ведь он действует от имени короны!

– Я сама едва верю, что отважилась такое сказать, – призналась Лилиан. – Этот человек ослеплен честолюбием.

– Но его гнев справедлив.

– Не важно, как он себя поведет.

Она опустилась на стул, пытаясь собраться с мыслями и настроиться на деловой лад.

– Ты не хочешь прилечь?

– Что?

– Ты, должно быть, расстроена.

Рассел тоже выглядел озабоченным.

Лицо его покрывала бледность.

Она схватила его за руку:

– Не беспокойся за брата. Все образуется.

– Но как?

– Разумеется, нам понадобится помощь. Придется обратиться к мистеру Редфорду.

Она поморщилась, подумав о том, что неделе и раньше отбросила мысль о том, что ей когда-нибудь понадобится этот детектив. Такова ирония судьбы.

– Генеральный прокурор не посмел бы арестовать Диллона, не имея бесспорных доказательств, – пробормотал Рассел.

Она окинула его пронзительным взглядом:

– Чепуха!

– Где был Диллон прошлой ночью?

– Даже думать об этом не смей.

– Дэгвуд наверняка знает что-то такое, о чем мы понятия не имеем. Что-то ужасное.

Ей тоже известно кое-что ужасное. Черт возьми! Но это помогло бы спасти Диллона.

– А что, если это правда? – воскликнул Рассел. – Что, если мы совсем не знаем Диллона и идеализируем его?

– Послушай меня, Рассел. Твой брат никого не убивал. Он самый добрый и благородный из всех, кого я знаю. Он не способен на убийство и все остальное, что здесь наговорил Дэгвуд. Пусть хоть десять викариев поклянутся на Библии, что он виновен. Мне наплевать. Я все равно не поверю.

Рассел нахмурился и избегал ее взгляда.

Она приподняла его лицо за подбородок и заглянула в глаза:

– Когда прочтешь заголовки в газетах или услышишь гнусные сплетни, помни: Диллон никого не убивал.

– Твоя преданность достойна восхищения.

Рассел поднялся.

– Это не преданность, Рассел. Это здравый смысл.

Он уставился в окно.

– Молю Бога, чтобы мы все сохранили такую же стойкость, – сказал он и после минутной паузы спросил: – Может быть, пойти в клуб предупредить Диллона?

– Нет. Мы ничего не сможем сделать. Поговори с отцом. Он решит, как поступить.

– А как насчет тебя?

Она не верила в совпадения, считая, что действовать, основываясь на них, значит обречь дело на провал.

– Пойду поговорю с человеком, способным провести расследование.

Глава 3

Ладони Лилиан под лайковыми перчатками вспотели, пока она поднималась по лестнице городского дома на Джирард-сквер, 15. Она собиралась увидеть человека, о котором грезила почти год, и была в ужасе при мысли о том, что, взглянув на нее, он сразу все поймет.

Усилием воли Лилиан преодолела страх. Она пришла сюда по делу величайшей важности, и у нее нет времени на всякие глупости. К тому же не исключено, что он вообще ее забыл.

Ее лакей Гиллман открыл дверь, и петли протестующе заскрипели. Лилиан судорожно сглотнула, вошла в коридор на последней площадке лестницы и оглянулась. Здесь было четыре двери. Без вывесок. В какую войти? Пахло плесенью и дешевыми свечами.

– Может быть, сюда, миледи? – спросил Гиллман, указав на первую дверь.

Она кивнула и распахнула ее.

– Нет, здесь какой-то склад.

Комната была заставлена чемоданами и коробками.

На пороге следующей двери появилась пышная женщина лет тридцати в выцветшем синем платье. Она смотрела на посетителей с нескрываемым любопытством.

– Добро пожаловать, миледи. Вам требуются услуги самого опытного детектива в королевстве?

Гиллман закрыл за собой дверь складского помещения.

– Это детективное агентство мистера Редфорда? – спросила Лилиан, шагнув вперед.

– Да, миледи. Пожалуйста, входите.

Лилиан последовала за женщиной в душный, скромно обставленный офис с одинокой секретаршей, сидевшей на единственном деревянном стуле. Рядом стояло вытертое кресло. Агентство мистера Редфорда никак не соответствовало се представлениям.

– Я мисс Мэйбл Бринк, помощница мистера Редфорда. Сама не веду расследований, просто помогаю здесь, в офисе.

У нее было доброе лицо с глубокими морщинками, веером расходящимися от уголков припухших глаз. Должно быть, оттого, что она часто и много улыбалась. Но улыбка ее казалась какой-то робкой и неуверенной.

Она указала на потертое кресло:

– Садитесь, пожалуйста.

Лилиан села. Ее верный лакей устроился у двери.

– Не угодно ли чаю, миледи?

– Нет, благодарю вас. Я здесь по важному делу. Могу я поговорить с мистером Редфордом? Он здесь?

– Скоро будет. – Она наморщила лоб и прикусила губу, будто пыталась сдержать эмоции. – Он в Андерсен-Холле.

– В сиротском приюте?

– Это, можно сказать, наш родной дом.

Из газет Лилиан знала, что Редфорд – сирота. Нижняя губа женщины задрожала. Лилиан огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь женщине, но в комнате были только Лилиан и ее лакей.

Лилиан протянула ей носовой платок.

– Вам нехорошо?

– Благодарю вас, – пробормотала женщина и, взяв платок, прижала его к глазам. – Простите меня. Обычно я не даю воли слезам, но время сейчас тяжелое.

– Понимаю.

– Я так счастлива, что у меня есть Ник.

Мисс Бринк вернула Лилиан ее промокший платок.

– Прошу меня простить за то, что испортила ваш хорошенький платочек.

– Пусть он останется у вас.

Лилиан не заметила обручального кольца на ее пальце. И гадала, ограничивается ли мисс Бринк помощью в офисе или есть более тесная связь между мистером Редфордом и его помощницей. У женщины были красивые карие глаза и пышная грудь. А некоторые мужчины предпочитают пышногрудых женщин. Но это ее не касается.

– Мистер Редфорд надолго ушел?

– Он в сиротском приюте, там умер директор. – Она шумно вздохнула.

Лилиан запаниковала.

– Мистер Редфорд занят каким-то делом?

– Не гневайтесь, миледи. Вы можете его нанять. По правде говоря, работа будет для него благословением. Он сам не свой из-за смерти Данна, как и все мы. Но он особенно тяжело переживает смерть Данна.

Лилиан почувствовала облегчение.

– Данн? – Имя показалось ей знакомым. – Мистер Урия Данн, директор сиротского приюта?

– Он самый, да упокоит Господь его благородную душу. Его убили.

– Убили?

Лилиан выпрямилась. Убийства превратились в своего рода эпидемию.

– Ужасный день, не правда ли, миледи? Человека убили за то, что он пытался помочь несчастному.

– А что случилось?

Ее руки сжались в кулаки.

– Это Конрад Форкс. Чертов вор и нищий. – Женщина раскраснелась. – Ах, прошу простить мне брань, миледи. Дело в том, что наш Данн никому не мог отказать в помощи, даже последнему мерзавцу. В благодарность его убили.

– Убийцу поймали с поличным?

– Совершенно верно. Он был весь в крови, как мясник. И украл часы Данна.

– Какой ужас! – содрогнулась Лилиан. – Надеюсь, изверга взяли под стражу?

– Но что будет с детьми? И с Андерсен-Холлом? Даже мы здесь зависели от Данна. А бедный Ник… Она шумно вздохнула. – Ник и Данн были ближе, чем отец с сыном. Иногда это даже вызывало недовольство сына Данна, Маркуса.

– Хватит, Мэйбл, – послышался звучный баритон.

У Лилиан по спине побежали мурашки. Она поднялась. Сердце бешено забилось, рванувшись к горлу.

Он возник в дверях, вовсе не похожий на Аполлона, каким он ей представлялся в лунном сезте. Теперь она отчетливо видела, что он состоит из углов и темной мрачной силы. Даже глаза, прежде сверкавшие золотым светом, казались холодными. Перемена была разительной. Возможно, это лунный свет сыграл с ней шутку, или ей вообще все это приснилось?

Под его жгучим взглядом Лилиан залилась румянцем. Он хоть и выглядел иначе, но действовал на нее так же, как и в ту ночь. У нее перехватило дыхание, жар разлился по телу горячей волной.

– Леди Джейнос. – Он кивнул ей.

Лилиан буквально лишилась дара речи.

– Это леди Джейнос? – воскликнула Мэйбл, вставая. – Та самая леди, из-за которой весь высший свет стоит на ушах?

– Прекрати, Мэйбл, – одернул ее Редфорд и обратился к Лилиан: – Не будет ли вам угодно пройти сюда, леди? – Он жестом указал на соседнюю комнату.

Она последовала за ним, кожей ощущая его присутствие.

Комната оказалась безупречно чистой. Главное место в ней занимали большой письменный стол, стул и два дивана, обитые коричневой кожей, стоявшие один против другого. Этот идеальный порядок помог ей восстановить пошатнувшееся душевное равновесие.

Вместо того чтобы усесться за письменный стол, он пригласил ее присесть на диван, а сам опустился на другой.

– Добро пожаловать в мое скромное агентство.

– Примите мои поздравления с открытием собственной конторы, – произнесла Лилиан. Эту фразу она приготовила еще в экипаже по пути сюда.

– Я здесь для того, чтобы…

– При дневном свете вы выглядите иначе, – произнес он, словно размышляя вслух.

Он запомнил ее. И их первую встречу.

– И как же я теперь выгляжу?

– Ваши волосы похожи скорее на землянику, а не на золото.

Она смутилась под его пристальным взглядом и кашлянула в кулак.

– Я сожалею о вашей утрате, мистер Редфорд. Мистера Данна очень уважали в определенных кругах.

Он сомкнул руки замком и уставился в пол.

– Он заслужил уважение. Я не знал лучшего человека.

Время остановилось. Между ними повисло молчание. Внезапно он поднялся.

– Я не смогу помочь лорду Бомону.

– Не сможете?

– Молва распространяется быстро, если пэра королевства обвиняют в убийстве.

– Но почему не сможете мне помочь?

– Я не могу взяться за дело, если замешанное в нем лицо явно вне закона.

Она вскочила с места.

– Диллон не виноват.

– Это вы так говорите! – Николас вскинул брови.

– Он не способен сделать то, в чем его обвиняют. – Она сделала шаг вперед. – Я всю жизнь знаю Диллона. Он мухи бы не обидел.

Николас помрачнел:

– Ярость превращает людей в животных.

Она сочувствовала ему в его несчастье, но не могла позволить очернить Диллона. Тем более что это из-за нее Диллон оказался в беде.

– Диллон не убивал леди Лэнгем. Я знаю это так же хорошо, как то, что солнце утром встает. Ведь это он из-за меня пострадал.

– Из-за вас?

– Лорд Кейн искал случая разлучить нас с Диллоном.

– И мишенью оказалась леди Лэнгем, – перебил он Лилиан.

– Но ведь обвиняют Диллона. Говорю вам, за этим стоит Кейн.

– Это было преступление в состоянии аффекта, преступление по страсти, а вовсе не деяние негодующего отца.

– Кейн – нечто большее, чем негодующий отец. Он человек без чести и совести. Должно быть, он давно знал леди Лэнгем, чтобы совершить такое.

– У офицеров полиции есть бесспорные доказательства вины Бомона. – Он провел рукой по глазам, будто старался стереть усталость. – Возможно, вам захочется пересмотреть свое отношение к нему.

– Да я скорее соглашусь, чтобы мне отрубили руку.

– Похвально, но едва ли это поможет защите.

Она с такой силой сжала зонтик, лежавший на коленях, что рука задрожала от напряжения. Лилиан попыталась успокоиться.

Ведь она так рассчитывала на помощь Редфорда. Она знала, скольких преступников он упек за решетку, сколько пропавших ценностей нашел, сколько собственности спас для ее владельцев, доказав, что претензии на нее незаконны. С его помощью Диллон получил бы реальный шанс на свободу.

– Что… что столь убедительного в уликах, которые они предъявили?

– Вы и в самом деле хотите услышать неприглядные подробности?

– Пожалуйста!

Он колебался, внимательно вглядываясь в ее лицо, возможно, гадая, насколько откровенным может с ней быть.

– Офицеры полиции обнаружили любовные письма, которыми обменивалась эта парочка. Нет сомнений в том, что там почерк Бомона.

– Ложь!

Не желая, чтобы он принял ее за живое воплощение разъяренной любовницы, она спросила более спокойным тоном:

– Что еще?

– Записка на бумаге с гербом леди Лэнгем с угрозами рассказать обо всем мужу.

– Она адресована Диллону?

Он покачал головой:

– Нет, но есть другие улики. – Заметив сомнение на лице Лилиан, он добавил: – Возле тела остался окровавленный носовой платок Бомона.

– Откуда вам известно, что платок принадлежал ему?

– Он помечен инициалами Бомона, и торговец носовыми платками подтвердил, что эти платки изготовлены по особому заказу Бомона.

Это было чертовски неприятно, но ничуть не меняло того простого факта, что Диллон невиновен.

– Едва ли этого достаточно, чтобы повесить человека.

– Случалось, что людей вздергивали и за меньшее.

– Что вам известно об офицерах полиции, связанных с этим делом, о мистерах Киме и Келли?

Он снова покачал головой, как ей показалось, удивленный тем, что она знала их по именам.

– Они хорошие люди, тщательно выполняющие свою работу.

– Их хорошо вознаградили за то, что они арестовали Бомона. Если его повесят, им выдадут премию?

Ник скрестил руки на груди. Он понимал, к чему клонит леди, и не желал продолжать этот разговор. От нее волнами исходило отчаяние. Руками в перчатках цвета слоновой кости она яростно сжимала зонтик, будто меч, а ее щеки, похожие на персик со сливками, время от времени покрывались красными пятнами. Он был вынужден признать, что она задавала разумные вопросы и ее окружала аура богини мести.

Однако все ее утверждения опирались на миф. Он знал, что Бомон виновен.

Редфорд указал ей на дверь:

– Прошу простить меня, миледи. Но я не могу вам помочь. Вы можете обратиться к моим конкурентам – сэру Патрику или сэру Мартину.

– А если он невиновен?

– В таком случае это предстоит доказать на процессе.

Но Ник и фартинга бы не дал за успех.

– Это не всегда удается доказать.

– Верно, но в вашем случае мы имеем дело не с бедняком, неспособным потратить средства на то, чтобы защитить себя.

– Адвокат рассмотрит факты, но он должен ими располагать, чтобы повлиять на суд. И чтобы их собрать, нам нужны вы.

– Меня невозможно поколебать, миледи.

Она сжала свои соблазнительные губы.

– Это из-за директора приюта Данна?

На его глаза будто опустилось черное облако, и на мгновение они затуманились. Он видел перед собой только кровь. Николас ощутил озноб, его передернуло. Те крохи сострадания, которые он испытывал к ней, обратились в прах. Он не терпел, чтобы им манипулировали, и знал, что никому не позволит использовать его горе в собственных целях.

– Мой ответ останется неизменным. Вы можете хлопать своими прелестными глазками и покачивать бедрами хоть до темноты, но я не возьмусь задело Бомона. Всего хорошего.

– Я никогда…

Она сжала губы. В ее глазах вспыхнуло лазурное пламя. Руки в перчатках еще сильнее стиснули изящный и хрупкий зонтик.

– Речь не обо мне, а о правосудии, – прошептала она.

– Спросите о правосудии семью леди Лэнгем, – парировал он. – В своей жизни я видел столько несправедливости, что нисколько не беспокоюсь о судьбе вашего маркиза-убийцы.

Лилиан отвернулась и уставилась в окно. В стекле она увидела свое залитое слезами лицо. На его лице застыло брезгливое выражение. Слезами его не проймешь. Подобные уловки на него не действуют.

Конечно, в ее арсенале, должно быть, много таких уловок. До чего тонкая талия. Он мог бы обхватить ее двумя пальцами. А какие бедра! Так и подмывает ее обнять. Линии ее тела вызывают у мужчины любые чувства, кроме благоговения. Хочется забыть, что она леди, и обращаться с ней просто как с женщиной. Он мог бы подхватить ее на руки, снести вниз по лестнице и усадить в ожидавший ее экипаж, чтобы наконец избавиться от нее. При одной мысли об этом его кровь закипела.

Но ведь она принадлежит к высшему обществу. Привыкла к подаркам, золоту, драгоценностям. И уж конечно, не удовольствовалась бы обществом человека с таким заработком, как у него. Впрочем, и его не удовлетворило бы общество женщины, отбросившей свою добродетель, как ненужную ветошь.

– Как мне вам доказать, что Бомон невиновен? – спросила Лилиан, повернувшись к нему.

– Такая светская дама, как вы, не может быть столь наивной.

Тон его оказался резче, чем ему бы хотелось. Она выпрямилась. Спина ее казалась неподвижной, окаменевшей. Вздернув подбородок, Лилиан холодно отчеканила:

– Что, если есть некие доказательства его невиновности, о которых не знает никто?

Редфорд пожал плечами:

– Неужели мои с трудом добытые доказательства его невиновности будут иметь вес против того, чем располагают офицеры полиции и помощник генерального прокурора Дэгвуд? Едва ли их сочтут достойными доверия. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы преступника вздернули, а не отпустили на свободу.