Текст книги "Влада. Бал Темнейшего"

– В бассейн нужны добровольцы, – не терпящим возражения тоном заявила Ада Фурьевна. – Поднимите руки, желающие…

Радостный вопль Ацкого оглушил Владу на одно ухо, и ей удалось незаметно смахнуть слезы на ресницах рукавом, пока валькер путался в занавеске, поспешно вылезая из-за стола.

– Я тоже доброволец! – Влада нехотя подняла руку.

Глава 5
Троллинг

Бассейн Носферона за полгода простоя действительно сильно изменился: когда-то светло-зеленоватая, но все же приятно пахнущая вода превратилась в вонючую жижу ядовито-зеленого цвета, а болотная вонища спортзале стояла такая, что жгло в глазах.

Добровольцы, которым приходилось работать огромными граблями, шарили ими по булькающей зеленой поверхности бассейна, вытаскивая длинную зеленую лапшу, и даже что-то вроде кустарника, цветущего прямо под водой. Очень скоро вокруг бассейна нагромоздились на стоящие зеленые горы высотой в несколько метров склизкие и вонючие.

– Распаковывать тетьзинские посылочки в сто раз хуже, мало ли что там светляки могли понапихать по дороге, – утешался вслух Марик, у которого нос и рот были перевязаны тряпкой. – Ничего-о, если не дышать слишком часто, то терпимо.

– Конечно, терпимо, – соглашался с ним оборотень Слава Шамаев, орудуя граблями. – Ацу вон вообще хорошо…

Оба повернулись к зеленым кучам, на вершине которых сидел валькер. Тот уже избавился от занавески и тщательно обмазывался зеленой жижей, которую загребал ладонью.

– У-ух, супер… – повторял Ацкий, который был уже полностью ярко-зеленого цвета от подошв до кончиков крыльев. – Ух, класс! Аха-ха-а-а… и вкусно даже…

Слава, глядя на Ацкого, вдруг схватился за живот и быстрыми перебежками кинулся прочь из зала.

– Минус один, – вслух сосчитала Влада, отбросила в сторону грабли и присела отдохнуть на лавочку у раздевалок. Вонь в спортзале была невыносимая, но Влада терпела, решив, что нужно самой убедиться в том, что Ацкий восстановился и может летать, а пока придется нянчиться с ним, как с маленьким.

«Добровольцев» в спортзале все-таки еще оставалось немало: Марик, двое оборотней со старших курсов, Дрина и еще несколько кикимор, которые держались очень стойко.

Поначалу Влада переживала, не зная, как поздороваться и заговорить с Дриной и Мариком, ведь те были друзьями Егора. Да что там говорить – просто боялась, что они возненавидели ее – как Тановская. Но к ее удивлению и радости, оба заговорили с ней, хотя поначалу и напряженно.

Глядя на упыря и кикимору, Влада подметила, что и они за прошедшие месяцы тоже повзрослели: стали вести себя сдержаннее. Тема разговоров про статус Влады негласно стала табу, и ее старательно избегали. Марик доброжелательно улыбался и даже уступил Владе грабли подлиннее, а Дрина, хихикая, рассказала, как завхоз вчера подрался в душевой с водяным, когда подключал воду.

Сквозь плотный вонючий туман, висящий в спортзале, в огромных окнах можно было с трудом рассмотреть окружающий пейзаж. Раньше там бурлила оживленная Сухаревская площадь, а теперь невысокие дома центра Питера, которые были родными для Влады и глубоко возмущали московских студентов.

– Не привыкну я никогда без Москвы, – ворчал упырь Костя Жилкин, отшвырнув грабли и плюхаясь на лавку рядом с Владой. – Все говорят – Питер, Питер, тут бал Темнейшего, тут охрана вокруг города, круто! А я не понимаю, почему здесь летом по ночам светло, почему зимой идешь по улице – светло еще, а зашел в магаз на десять минут, вышел – уже темно. И вообще… мне Сухаревская до сих пор снится.

– У тебя просто московские задвиги. Когда Носферон был в Москве, мне Питер снился, – грустно улыбнулась Влада, и заметила, что в глазах упыря читается немой укор, будто все это произошло из-за нее. – А в общагах кто убирается? Или там еще ничего не трогали?

– Да завхоз все прибрал! – ухнул Марик, присаживаясь рядом. – Ведь разрушения же были, там куски стен валялись, всю мебель переломало. Все здание, когда шторм в янве начался, трясло как при землетрясении! По-моему, и сейчас тоже… слегка покачивает, – вдруг сказал Марик, хватаясь за скамейку, на которой он сидел. – Я серьезно.

– Да-а, есть немного, – согласилась Дрина. – Но будто на корабле плывем, и его качает на волнах. Огнева, чувствуешь?

– Не-а…

Хотя Владе и самой уже казалось, что спортзал стоит как-то неровно, она упорно решила добиться хоть какого-то ответа.

– Ребят, но, может быть, какие-то вещи из общаги кто-то забрал? – Влада не стала прямо упоминать про Бертилова. – Может, чьи-то забытые вещи…

– Тановская копалась, когда шкафы переломанные вытаскивали, – пожал плечами Марик. – А что? Ух ты, как сейчас качнуло, да?! И альбатросы кричат…

В спортзале раздались шаги – вошла Лиза Маркина, остановилась, прижав руку к носу.

– Завхоз сказал, что пойдет новая партия добровольцев сюда, а вас пора выводить, – сдавленно проговорила она. – А вот это – в первую очередь…

Лиза кивнула на вершину зеленых куч. Влада уже несколько минут слышала странные вопли на фоне разговора, которые Марик назвал криками альбатросов, но даже не подумала, что их издает Ацкий. Сведя глаза к переносице, валькер приплясывал на вершине кучи из водорослей, прыгая и разбрызгивая вокруг себя зеленую жижу.

– Эй, Ац, ты чего? Давай-ка, спрыгивай – держим…

Ребята, с трудом встав со скамейки, обступили гору, но валькер не отреагировал, а простер перед собой вытянутую руку и начал орать:

– На берегу пустынных волн стоял я, дум высоких полн! Я ацкий демон, исполин! Упырей я всех начальник и кикимор господин!!! Йохо-хо….

Не сговариваясь, все ринулись стаскивать валькера. Ацкий с трудом ворочал языком и передвигал ноги, неся чушь, которую умудрялся рифмовать в стихи.

– В медпункт его надо, – сообразил Марик. – Там Тойво как раз сейчас есть…

Медпункт, который находился на первом этаже, тоже переживал переезд: стеклянные шкафчики стояли распахнутыми, повсюду громоздились коробки, склянки, пахло лекарствами.

Но медбрат Тойво, стоило ему только увидеть ворвавшихся в медпункт ребят, напрочь забыл про свой знаменитый прибалтийский акцент и начал кричать и махать руками.

– Вы каждого дыхнувшего бассейном будете сюда тащить, когда у меня тут с таким трудом чистота наведена, та-а? – завопил он. – В душ его… тьфу, душ не работает… На улицу его, на улицу, там дождь сейчас, ливень, и сами туда же, немедленно!

Ощущая себя частью табуна лошадей, которые бегут на водопой, Влада обнаружила себя на улице, на Конногвардейском бульваре. Тойво оказался прав – свежий холодный воздух и дождь прочищали голову лучше любых лекарств.

Город поливало ливнем: по асфальту бежали бурные реки, в которых плыли пузыри. Ветер плевался охапками ярких листьев, а вода грохотала по крышам, хлестала по зонтам прохожих. День уже закончился, а разгром вокруг зловоротни не уменьшился: мокли горы вырытой вурдалаками земли, мокли клочья тетьзинской упаковки, мокли уставшие студенты. Радовался жизни только ярко-зеленый валькер.

Ацкий стоял посреди Конногвардейского бульвара, раскинув руки и задрав голову вверх. Струи дождя смывали с его тела зеленую грязь, обнажая кожу без шрамов и ожогов, как будто их и не было. Зеленая тина шипела и пузырилась под дождем, а глаза валькера с каждой секундой разгорались все ярче синими огнями в наступивших уже сумерках.

Проходившая мимо группа людей остановилась, откинув зонтики и с интересом глядя на эту сцену. Кто-то достал мобильный, начал снимать, послышались смешки. Напевая что-то себе под нос, валькер медленно расправил блестящие от дождя черные крылья – смотрелось это величественно и даже торжественно.

Новость про фокусы Ацкого разнеслась по Универу, и из зловоротни выбежали ребята: всем хотелось посмотреть, что будет дальше.

Влада, глядя на него, вдруг подумала – вот она, другая сторона нечисти, как недавно увиденная другая сторона фурий. Смешливый Универский ловелас, к которому она уже привыкла, сейчас выглядел иначе, – величественно и торжественно, будто какой– нибудь демон.

– Эй, косплейщики совсем берега потеряли! – смеялись люди. – Как механизм-то крыльев собрал, чувак? Под кого косишь?

Смешки, полетевшие в Ацкого, мобильники с включенными камерами, комментарии, все это еще продолжалось, – только вот валькер вдруг начал медленно подниматься вверх, делая крыльями движения, будто ввинчивался в воздух. Еще несколько секунд, и он оказался над верхушками деревьев, а потом исчез наверху, в дождевой темноте.

Этот момент перемены поведения людей – с издевательских насмешек в озадаченное молчание Влада наблюдала не раз. Сейчас сработает дневное право, классически и неотвратимо.

– Нормально так… – изрек кто-то из «свидетелей Ацкого». – На вертолете его вверх подняли, типа?..

– Вот как Димка вертикальный взлет умеет, а?! – восхитилась валькирия Юлька Красавина, задрав голову вверх. – Высший пилотаж. Синицина хоть вида не показывает, а рвет и мечет, рыдала целый час в туалете…

– Он глупостей не наделает, Юль? – Влада, чувствуя себя муравьем, который пытался воспитывать орла, понимала, что вопрос бесполезный.

– Ац умеет делать глупости, – с видом специалиста ответила та. – Но он их на земле делает. Если бы ты была из наших… в смысле – из летучих, то понимала бы, как классно он летает. Он бог на высоте, многие говорят, что он летает даже лучше Янчеса…

«Хорошо хоть одна из моих проблем улетучилась, и бегать за валькером мне больше не нужно. Плохо то, что никаких подсказок от Егора я в Носфере до сих пор не нашла…» – Влада, держа испачканные в зеленой тине ладони под дождем, чтобы они отмылись, вдруг поняла, что и сама сильно надышалась болотом, и теперь у нее разламывается от боли голова. Да и остальные студенты Носферона настолько устали, что неохота было язвить над людьми про дневное право и невидимые вертолеты.

И хотя люди все еще продолжали стоять на бульваре и высматривать, не появится ли снова странный парень с крыльями, Влада отвернулась, не став ловить их эмоции.

Раз решила держать свои силы на человеческом уровне – пусть так и будет.

* * *

К счастью ночью заработали обещанные душевые на первом этаже. Влада отстояла длинную очередь и с наслаждением забралась под горячий душ, смывая с себя брызги вонючей тины. Изредка сток начинал яростно булькать, когда на поверхность доносились отголоски идущей где-то в глубине труб войны между мотовскими и местными водяными. В раздевалке шумели голоса: копались и расчесывались девчонки, которые сушили волосы феном, громко обсуждали триумфальное появление Ацкого и перекошенное лицо Синициной.

– Кстати, девочки… сегодня еще будет на что посмотреть, Тановская не в себе, – многозначительно и громко заявил голосок Дрины, и Влада вдруг поняла, что это предназначено для нее.

Влада и без предупреждений кикиморы прекрасно понимала, что расправы и мести Тановской ей не избежать. Это было и хорошо и плохо: хорошо, потому что от Тановской она могла получить ту самую весточку, и плохо в том плане, что сил на то, чтобы отразить нападение мощной троллихи, просто не было.

«Нападет, но вопрос – когда? Меня все-таки распределили в общежитие при Носфероне, Инга живет там же. Дождется ночи и нападет? Но мне-то надо просто поговорить…»

Расчесывая спутанные мокрые волосы перед зеркалом, Влада поглядывала на дверь: раздевалка пустела, девчонки спешили на ужин, и очень скоро она осталась в ней одна.

Настала очередь фена, и он зашумел, взвивая горячим ветром волосы выше затылка. И только, когда Влада стряхнула волосы с глаз и глянула в зеркало, у нее за спиной отразилась Тановская.

– Ну наконец-то, Инга. Я уж сама хотела идти тебя искать.

– Что-то не похоже, что ты сильнейший вампир, – презрительно начала троллиха. – А еще говорят, что Гильс в тебе разочаровался и бросил.

– Все возможно, – Влада старалась говорить как можно спокойнее и доброжелательнее. – Спасибо, что не напала со спины.

– Успею, – так же спокойно отозвалась Тановская. – Видишь ли, Огнева… Для тебя мало будет того, что я тебя просто убью, – а я это сделаю, можешь не сомневаться. Сначала ты выслушаешь. Так вот – Егор для меня был всем. Всем, но тебе же не понять, ты же у нас элита! Он входил в атриум, на него орала Ада, Лина – да любой препод. А я смотрела и понимала – у меня есть смысл жизни. Только вот он выбрал все равно не меня, хотя я его не виню. Потому что ты ведьма проклятая, ты тварь с поганой кровью, ты его приворожила к себе, забрала, хотя он тебе был не нужен! Тебе оба они нужны были, и Муранов, и Егор! И мой… я повторяю – мой Егор из-за тебя… – Инга напряглась, чтобы продолжить, явно поборов нарастающую истерику. – Да вообще все плохое в тайном мире из-за тебя! Мы все слышали, что некроманту была нужна ты, твоя жизнь. Если бы не ты, войны бы в тайном мире не было! На нас бы не напали… Аты обнаглела и приперлась в Носферон – полюбуйтесь на нее…

Ну вот и Ингу было не узнать, очередное повзросление. Раньше троллиха могла только выдавать туповатые фразочки, либо просто молчала и пыхтела.

– Хорошая речь, Тановская. Насчет всего тайного мира не знаю. Но из-за Егора, да, я виновата. Послушай…

– Ты собираешься оправдываться?! – троллиха сделала круглые глаза. – Ты, дрянь, еще смеешь пытаться выкрутиться?!!

– Если ты начнешь драться, тебя за это выставят из Универа. Оно тебе надо?

– Ой, какая забота обо мне! – Инга широко раскрыла глаза в притворном удивлении. – Не рассчитывай, что будешь продолжать учиться в Носфероне и крутить хвостом после того, что ты сделала с Егором. Не думай, что я спокойно буду тебя терпеть! Нет у тебя будущего в Носфероне! Ясно?!

– Ясно, – ответила Влада. – Но и ты не думай, что я приехала в Носферон, чтобы учиться. Хочу спасти Егора. Ты поможешь мне?

Инга некоторое время озадаченно молчала, но потом на ее лице отобразилось презрение.

– Я не верю твоей лживой брехне, – прорычала Тановская. – Вывернуться хочешь!

– Хватит, Тановская, – Влада с трудом осталась спокойной. – Ненавистью ты ему не поможешь. Я повторяю, что я здесь не для того, чтобы учиться и продолжать студенческую жизнь. Не для этого. Мне нужна вещь Егора – любая. Карандаш, куртка, конспект – ведь ты же забрала все его вещи, я это знаю!

– Чего-о?!

Душевая вдруг дернулась назад, а затылок пронзила боль. Что-то грохнуло и зазвенело под ногами.

– Я знаю, что он заменил тебя собой, и погиб вместо тебя. Так сделай то же самое ради него! Слышишь, Огнева? Замени собой Егора, чтобы он жил!

Голова, казалось, сейчас разобьется о кафель, треснет, будто яичная скорлупа. А медальон на шее врезался в кожу настолько, что дыхание остановилось. Нет, паучья нежить Мурановых, даже если и наблюдала за этим всем, к счастью, не вмешивалась, как и обещал Герка. Никаких привилегий, все по-честному.

Все же какие-то собственные силы в резерве еще оставались: руки смогли оторвать лапищи Тановской от шеи и отвести в сторону. Не нанести ответный удар: просто защититься.

– Я не… знаю… как! – вместо голоса из горла вырвалось что-то вроде хрипа. В осколке висящего на стене зеркала, который болтался, как маятник на стене, мелькнула разгромленная душевая. Почему-то дверь ходила ходуном – а через секунду вылетела, разбив кафель на противоположной стене. В душевую ворвались студенты, Тановскую оттащили в сторону.

– Прекрати-и-ить!!! – донесся вопль ректорши откуда-то издалека.

Влада зажмурила глаза, слыша только крики, треск осколков под ногами, рычание Инги…

– Девки, совсем спятили?! – отчитывал Ганц, удерживая Ингу, которая норовила лягнуть его и вырваться. – Ада сюда бежит, ну, держитесь!

Ада Фурьевна, ворвавшись в душевую, увидев разгром, кровь из носа у Влады и обезумевшую троллиху, которая продолжала орать, оценила обстановку не в пользу Тановской. Та получила меткий плевок ядом в глаз и бросилась к умывальнику, подвывая и промывая распухающее веко.

Но ректоршу сейчас интересовала не только драка.

– Почему я не могла пройти сюда в течение нескольких минут?! – раздался за дверями душевой ее голос, по тихому звучанию которого можно было догадаться, что грядет буря. – Вы что же, Троллеум, закрыли непроглядом вход… мне, ректору Носферона?!!

Влада, хромая и держась за стены, вышла в коридор. Там толпились студенты Троллеума, почему-то одетые в белые грязные майки, вокруг сверкал угольями глаз вампирский факультет – все злые, напуганы…

Ада Фурьевна сейчас напоминала одну из тех фурий, которые преследовали поезд – почти перейдя в иное, страшное состояние нечисти. Уже не маленькая, ехидная женщина в яркой аляповатой одежде, а то, с чем неохотно стал бы связываться даже вампир.

– Уничтож-жу!!!!! – шипение с клекотом вырывалось из неестественно вытянувшегося рта ректорши: – Уничтожу, размажу, мерзавцы!!!! Посмели меня, ректора Носферона, задерживать непроглядом, мороком?!! Прикрывали мерзкую драку, чтобы расправиться со студенткой, и никто вам не помешал!!

– Намалевали-то на себе, – добавил Ганц. – Неумно, ребят…

Влада не сразу поняла, о чем он говорит, пока не заметила, что у всех троллей напялены белые футболки, и на каждой одна и та же надпись. Буквы от фломастера расплылись на ткани, но все же прочесть можно было: «ОГНЕВА, ГДЕ ЕГОР?»

Взгляд фурии прошелся по лицам и остановился на футболках троллей.

– Это что такое?!! – сиреневый ноготь фурии ткнул в их направлении. – Как это понимать?!!

– Она виновата в его смерти, – тихо ответила вышедшая из душевой Инга, не отрывая ладони от глаза. Щека у нее начала раздуваться, будто от флюса.

– Немедленно марш в общежитие и переодеться, – скомандовала Ада Фурьевна. – А потом вы будете писать объяснительные в деканате. Все, кто в этом участвовал. И учтите, Тановская, что вы на грани исключения!!

– Я?! – Инга задохнулась, и лицо у нее стало багровым. – Почему я, если надо гнать ее! Пусть она заменит собой Егора, она просто не хочет!

– Не сме-е-еть!!!!!!!!! молча-а-а-ать!!!!! в декана-а-ат!!!!!!!

Каждую фразу фурия выдавливала, как порцию яда, сгорбившись и будто готовясь плюнуть в первого же, кто попробует ей возразить.

– Ада, Фурьевна, простите Тановскую, она просто помешалась на Бертилове! – взмолилась вдруг Жанна Болотова. – Пожалуйста, простите ее, у нее этот… аффект! Огнева наверняка напала первая, она же в прошлом году уже так делала!

– Да Огнева, точно! – вдруг выдал Колыванов. – Ада Фурьевна, я сам видел – Огнева напала! Она же сильнейший вампир, вы же знаете!

– Вы были в женской душевой, Колыванов, вот как? – Ада Фурьевна вдруг сладко улыбнулась, а это было уже совсем нехорошо. – Прекрасно! То есть тролли выгораживают свою старосту, как только могут. Это зачтется не в их пользу.

– Огнева, ну что молчишь-то?! – выкрикнул Степан Маслов. – Говори уже…

– Да я виновата, я, – Влада, прислонившись к стене коридора, рылась в карманах. Носового платка не было, как назло. Голоса, кричащие вокруг, слышались, как из-за пелены, что неудивительно.

Человеческая слабость, которую Влада ощущала уже как болезнь вроде гриппа, как же она была ненавистна сейчас! Особенно когда знаешь, что может быть иначе!

– Точно ты напала? – дергал ее за рукав Маслов. – Ну скажи же, ведь Тановскую выгонят из Универа из-за тебя!

– Тролли меня поражают, – презрительно отозвался кто-то из вампиров. – Почему-то все проблемы пытаются решить обманом. И прошедшая «Зарница» этому яркое подтверждение…

– Да как вам всем не стыдно! – взорвалась вдруг Лиза Маркина. – Опять хотите целыми факультетами поругаться? Забыли, как подрались прошлой осенью?!

Об эпической и страшной драке, произошедшей в прошлом году между факультетами вампиров и троллей, помнили все. Не только студенты, но и преподаватели.

– Чтобы к полночи все участники драки и вы, Тановская с Огневой, были в деканате! Я вызываю ваших родственников! – скомандовала Ада Фурьевна голосом палача, которому сейчас предстоит работать сверхурочно.

– У меня родственников нет, Ада Фурьевна, – огрызнулась Влада. – Я первая начала, Тановская не виновата. Можно мне в медпункт?

– Огнева, у вас есть, кому представлять ваши интересы, – тон ректорши сразу же поменялся. – Проводите ее!

Крики и шум стихли за дверями медпункта, зато там вокруг Влады начал метаться медбрат.

– Я в порядке… ерунда, у меня же заживет, как на вампире! – отбивалась она от Тойво, но лед к разбитому носу все-таки пришлось приложить, слушая ворчание упыря.

– Не похожа ты сейчас на вампира та-а-а, слаба что-та-а… – возражал Тойво, гремя баночками и склянками. – Веснич, успокоительное выпила? Все, посиди спокойно минут десять, потом можешь идти домой. Я пока схожу за водой, а то что-то воды в кране нет опять, чертовы водяные…

Тойво вышел, а Влада с удивлением обернулась, и обнаружила в углу медпункта на стуле Дрину Веснич.

Кикимора беззвучно всхлипывала, уронив голову на колени, и ее зеленые длинные косы рассыпались до пола.

– Дрин? – Влада, подойдя к ней, осторожно тронула ее за плечо. – Ты чего?

– Не ходи в общагу, – не поднимая голову, прошептала кикимора. – Тебе дали там место, я уже знаю. Но не ходи.

– Почему?

– Тролли сделали кое-что там. Очень плохое.

– Ловушку… мне? Тебе тоже досталось?

– Нет. Просто я видела! – Дрина подняла голову: макияж на ее миловидном личике размазался, под глазами темнели пятна потекшей туши. – Они сделали фантом. Его фантом, понимаешь? Как живого… так похож…

– Егора?! – ужаснулась Влада. – Зачем??

– Чтобы тебе плохо было. Чтобы ты спать не могла, он около твоей кровати стоит… Я как увидела – не засну теперь… так похож!!!

Кикимора разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Влада присела рядом, не столько для того, чтобы составить Дрине компанию, а потому что внезапно подкосились ноги. И ведь это только первый день в Универе, а что дальше?

– Не надо плакать, Дрин, – слова для утешения плачущих кикимор не лезли в голову. – Это ведь все равно только фантом, мы их на троллеведении пачками видели. Конечно, это очень жестоко…

– Понимаешь, когда на нас мертвый маг тогда напал, – задыхаясь, продолжала кикимора, – все как смешалось, безумие – все кричат, бегут, страшно. Я тогда Егора из виду потеряла, но разве я знала, что больше никогда его не увижу?! Мы ведь вместе с ним росли, вместе бегали, играли в Пестроглазово…

– В Пестроглазово, – машинально повторила Влада, глядя на кикимору.

«Вот ведь я идиотка! Бегаю по Универу, ищу его вещи, которых тут за полгода уже и не осталось. А в это время на окраине Питера стоит дом Бертиловых! – Влада выдохнула, будто с души свалился громадный камень. – В Пестроглазово ведь он прожил все детство, я когда туда приезжала, встретила на тропинке его мать, Эмму! И про их тролльский дом слышала много раз! Он где-то близко от летнего дома Мурановых, точно…»

«Это как будто тоже знак, что именно Дрина про Пестроглазово сказала мне, она ведь подруга детства Егора. Дрина, какая же ты молодец!» – воспрянув духом, Влада бормотала какие-то слова поддержки, которые кикимора не слышала.

– Это ведь мы когда маленькие были, казалось, что мы все в-вечные… – продолжала Дрина, задыхаясь от слез. – Егорка казался таким, знаешь… С ним всегда хорошо, весело, с ним мир становится другим. И он вечным казался! Мне страшно, потому что я боюсь такой смерти, как у… у Егора. Я думала – в янве буду жить потом, как все древние, через сотню лет! Я разве представляла себе вот все это?!

– Дрин… – Влада растерялась. – Спасибо, что предупредила меня про фантома. Знаешь, все будет хорошо.

– Да?! – Веснич резко вскинула голову, восприняв обычные слова утешения как-то иначе, всерьез. – Владочка, ты ведь можешь что-то такое, что мы не понимаем. Иногда мне так хочется, чтобы Егорка вернулся…

Что отвечать кикиморе, если Влада сейчас и сама, как никто другой, нуждалась, чтобы ее кто-нибудь успокоил и поддержал?

– Да, Дрин.

Влада поднялась на ноги, ощутив, что слабость и разбитость усиливаются.

– Значит, все будет хорошо. Да! Все будет хорошо… – Дрине большего и не надо было: кикимора успокоилась и тут же судорожно полезла в карман за зеркальцем, чтобы привести лицо в порядок.

Для Влады же все было предельно ясно: надо как можно быстрее оказаться в Пестроглазово. Резервация нечисти наверняка уже эвакуирована и расселена, потому что не входит в границы Питера, и эти границы вот-вот закроются. Город захлопнется, как осажденная крепость, и за его пределы будет не выбраться…

Влада, оставив Дрину в медпункте, не шла – ползла в сторону вестибюля, преодолевая горы коробок с новой мебелью, которые прибыли сюда только что и теперь загромождали даже те тропинки, по которым можно было пробраться еще утром. Как же трудно, омерзительно и противно отказываться от сил вампира и становиться слабой. Вампир бы легко перепрыгнул эти препятствия, а у нее дрожат и локти, и коленки…

– Ну и куда ты прешь, Суворова, через Альпы, та– а? – окликнул ее позади голос Тойво, но Влада проигнорировала, даже не обернувшись.

Все-таки бардак и переезд имел один огромный плюс – никто не следил за зловоротней, входом в Носферон. Поэтому выбраться из него на улицу незамеченной не составило труда.