Текст книги "Влада. Время Теней"

– Семьи, где есть колдуны и ведьмы, потерявшие дар, на шабаш не допустят, и из Ведьмовства они тоже будут изгнаны, – успокоила его Верховная. – А сейчас передай приказ по всем ковенам: практика и прием клиентов запрещены всем без исключения, пока я не выясню, что происходит. А кто нарушит мой приказ, тому на нашем шабаше места не найдется. Вопросы есть? Если нет, тогда не задерживаю.

– Все ясно, Верховная, – почтительно поклонился молодой колдун и, подобрав полы плаща, поспешил обратно к своей машине.

Одна за другой ведьмовские машины начали разворачиваться, и уже через минуту кортеж мчался по Западному скоростному диаметру в объезд, чтобы выехать на шоссе обратно до Москвы.

А красный «ягуар» гнал по трассе в противоположную сторону – в Северную столицу, где набирала силу летняя гроза.

* * *

Петербург грохотал ливневым шквалом и раскатами грома: хлестало по тротуарам так, что асфальт казался кипящим.

Дождь погрузил Конногвардейский бульвар в непроглядную пелену, и по ступеням, ведущим в подземный переход на площади Труда, бежали мутные дождевые реки, собираясь в огромную лужу, загороженную строительным забором с надписью: «Проход закрыт. Идут реставрационные работы».

Какие-то работы здесь действительно шли: людские глаза замечали вспоротую тротуарную плитку у полуразрушенного грота, который вел в засыпанный когда-то старинный подземный канал. Оттуда доносился невнятный гул, но проверяющие службы сюда не наведывались, и лишних вопросов никто не задавал.

В самом переходе, под землей, жизнь бурлила, подобно грозовым небесам. Небольшое кафе было забито народом чуть ли не до потолка, из-за стекол слышались голоса и смех, в полусумраке мелькали разноцветные огни глаз, крылья, длинные когти веселых девиц…

Чуть поодаль от эпицентра веселья, прямо у входа в грот, стоял под открытым небом раскладной походный стол, заставленный коробками с пиццей и пластиковыми стаканчиками с кофе из «Макдоналдса».

За столом, игнорируя поливающий их дождь, сидели три темные личности.

Хмурого домового с подбитым глазом звали Фобос Карлович, и он уже много лет бессменно служил завхозом в Носфероне. Его сосед, крылатый рыжеволосый парень по имени Ян, или, как прозвали его студенты Носферона, Янчес), несмотря на возраст, успешно руководил факультетом Валькируса. Седоволосая оборотенесса, которая хрипло прокашливалась и молча пила остывший кофе, щедро разбавленный дождевой водой, работала в Темном Универе преподавательницей.

– Мать моя женщина, ливень-то как припустил, – щурясь от капель дождя, произнес Янчес. – Но после пылищи библиотечной самое то что надо. Уф… ведь прямо Уральский горный хребет, можно сказать, разобрали на листочки. Архив Носферона мне будет сниться до конца жизни! Кстати, я обратил внимание, что столовую нашу как-то слишком шумно ремонтируют, вчера туда заглянул – дым коромыслом и хихиканье. Вы не в курсе, Фобос Карлович?

– Я не могу разорваться и уследить за всем сразу, – ворчливо отозвался завхоз. – Меня больше интересует, когда заработает деканат, чтобы жалобу написать. Этот бездельник Грозный совсем озверел… – Фобос Карлович осторожно потрогал фингал под распухшим глазом. – Я все же добьюсь, что старого козла уволят. Так и скажу – или уважаемое семейство Ливченко, или недоумки Грозные, у которых мозгов не больше, чем у водяных! Выбирайте… Хотя нет, буду писать все-таки сразу в Темный Департамент!

– А домовые обещали жаркое и засушливое лето, – быстро перебил его крылатый декан, чтобы сменить тему. – Как же так, Фобос Карлович? Дождина-то какой…

– Лето, знаете ли, только началось, Ян Вячеславович, – в ответ буркнул завхоз. – Жара в июле придет, гарантирую. И радуйтесь, что не предсказываем катастроф новых или…

– Прекратите! – кашлянув, хрипло перебила его Лина Кимовна. – Хватит, Фобос Карлович! Мы и так натерпелись страха, лучших студентов потеряли! Нет-нет, все беды позади. Будет все как в прежние времена. Первокурсники понаедут, начнется суета… – с почти мечтательными нотками произнесла она, сморкаясь в платочек.

– Оп-па! – вдруг высказался декан Валькируса, когда в его чашку плюхнулось что-то похожее на огромную каплю воды. – А смотрите-ка, дождевик попался. Вот ведь легки водяные на помине… А ну кыш!

Двумя пальцами Янчес выловил водяного из своей чашки. Тот извивался, стараясь вырваться, гневно таращился рыбьими глазками, потом тяпнул валькера за палец беззубой пастью и шлепнулся на стол. Плюх! За ним сверху упал следующий, потом еще один и еще…

– Погодите, это не просто дождевики балуются… Это же Темный Департамент передает сообщение своим допотопным способом, – Фобос Карлович хмурился и шевелил губами, пытаясь понять, что за безумную пляску устроили водяные на столе. – Да булькайте вы понятней! К нам едет… приближается… кто-кто?

Дождевые водяные прыгали по столу и беззвучно что-то вопили, опрокидывая чашки и брызгаясь.

Спустя десять минут на Конногвардейский бульвар вывернула яркая машина и лихо припарковалась около подземного перехода. Вышедшая из нее Верховная ведьма увидела стоящий под дождем стол и пару опрокинутых стульев, будто компания, которая недавно еще сидела здесь, поспешно покинула это место и скрылась.

Ведьма, поджав губы и прищурив глаза, осматривала подземный переход, нисколько не заботясь о том, что проливной дождь насквозь промочил ее плащ и туфли.

Спустя какое-то время из подземного кафе неторопливо поднялся по ступенькам Герка Готти – юноша с кудрявой черной шевелюрой и играющей на губах вежливой улыбкой.

В каждом движении его сквозили скрытая сила и легкость хищника, а изысканные манеры и красные отблески зрачков, едва заметные при свете дня, выдавали вампира.

Увидав Верховную, юноша изобразил притворное удивление и раскинул в приветствии руки.

– О-о, кто к нам пожаловал, незабвенная Дашуля! – заговорил он с преувеличенной вежливостью – со слегка издевательскими нотками. – Чем же мы, нечистая сила, обязаны такому высочайшему вниманию? Или снова жаждешь прорваться в Носферон, подраться и тряхнуть стариной? Придется подождать до осени, когда наш Универ отстроится, да…

– Здравствуй, Герман, – сухо отозвалась ведьма. – Изволь проявлять уважение и не хамить ведьмовской стороне Конвенции. Для вас, Готти, я Дарья Романовна, и не нужно фамильярничать.

– О-о, а также не нужно нервничать, драгоценная Дарья Романовна! – Вампир продемонстрировал язвительную улыбочку. – Мы же любя, мы же по старой памяти! Тем более что мы-то главведьме, то есть тебе, не подчиняемся, сама понимаешь…

– Как и Ведьмовство не подчиняется вашему Темнейшему, – отрезала Верховная. – У меня только один вопрос… где Егор Бертилов?

– А-а, вот оно что, – Герка заулыбался еще шире. – Неужели соскучились? Вообще-то, он тоже не находится под юрисдикцией Темнейшего, он сам по себе. Но, учитывая наши теплые отношения с вами, я отвечу. Вот ваш драгоценный Бертилов, празднует свое восемнадцатилетие! – И Готти, отступив, указал назад, в подземный переход, где за стеклами кафе в толпе мелькала спина в зеленой рубашке.

Верховная молча посмотрела в ту сторону, потом перевела взгляд на вампира:

– Меня не интересуют копии Морока. Где сам Егор Бертилов, где оригинал?

– Трудный вопрос. Оригинал уже не маленький. – Герка дипломатично выдавил кислую улыбку. – А я ему не нянька. Есть ли у вас еще вопросы, Дарья Романовна?

– Есть. Меня интересует, где сейчас находится Темнейший. Тоже трудный вопрос?

– Вовсе нет. В библиотеке Носферона он, читает. Архив же перевезли недавно, мы все только закончили разбирать завалы, теперь малость отдыхаем. Знали бы вы, сколько там пыли! Я бы пригласил вас, Дарья Романовна, вдохнуть свежайшего воздуха носферонского архива, но мне слишком дорого ваше здоровье…

Не ответив вампиру, Верховная резко развернулась и зашагала к своей машине. Полы ее черного плаща гневно развевались в такт шагам.

– В библиотеке Темнейший, как же… книжечки он пыльные почитывает! А Морок весело празднует свои восемнадцать… Просто пай-мальчики оба, душа радуется! – яростно фыркнула ведьма, сев в машину и ударив по рулю кулаками. – А тем временем у меня стащили все книги по вызову мертвых с того света. За идиотку приняли… Вруны, паршивцы…

Высказав эту тираду сквозь зубы, Верховная ведьма нажала на педаль газа и с визгом колес свернула с Конногвардейского бульвара.

Глава 3
Нечисти нет дома

Жизнь и быт кикимор, как известно, состоят, в первую очередь, из удобств, которые создают этой нечисти те, кто не успел от нее вовремя сбежать.

Однако Мара Лелевна, вернувшись в свою зловоротню (а именно так называются квартиры, где проживает городская нечисть) из эвакуации еще в конце зимы, вместе с другими темными семьями, прислугой так и не обзавелась. Поэтому молодая кикимора страдала, мучилась и уже полтора часа безуспешно пыталась сварить себе кофе.

Кое-какое смутное представление о процессе Мара все же имела, поэтому умудрилась смолоть зерна в кофемолке, не разрушив дом. Но стоило неудачно открыть крышку кофемолки и не вовремя чихнуть, как ароматная кофейная пыль взметнулась в воздух и осела равномерным слоем по всей кухне, включая мебель, плиту, гору грязной посуды в раковине и саму кикимору.

– Да как же этот проклятый кофе-то делается?! Чхи!

Мара Лелевна рванулась к окну, чтобы открыть форточку.

Старый дом на Лиговском проспекте не знал, что такое современные стеклопакеты, и его деревянные рассохшиеся рамы не признавали никакого насилия. И пока кикимора отчаянно дергала скрипящую створку, она успела заметить, что летний день потемнел, что двор-колодец залит дождем по щиколотку, сверкают вспышки молний, а по лужам, огибая припаркованные машины и взметая фонтан брызг босыми ногами, стремительно несется незнакомый домовой.

– Ну наконец-то!

Разумеется, кикимора с наивной самоуверенностью решила, что вселенная в виде всезнающего Темного Департамента посылает ей помощника, который принесет хорошие новости, сварит кофе, а заодно вымоет посуду и приберет в квартире.

Состроив трагическое выражение на личике, Мара Лелевна бросилась к двери и распахнула ее настежь, встретив посланца словами:

– Ну наконец-то, сколько можно ждать?! Новости, какие новости?

– Там… – Домовой махнул рукой в сторону: – Там не то…

– Что такое?! – перепугалась Мара Лелевна. – Говори ты понятнее! Что случилось??

– Темный Департамент разослал с водяными сообще… – забормотал он. – Срочно нужно…

– Я никуда больше не поеду из города! – взвизгнула кикимора. – Никаких эвакуаций! И не уговаривай… Хватит с меня всего этого!

– Да не в этом дело… – выдохнул домовой. – Есть сведения, что к вам может нагрянуть кое-кто… ну, эта…

И, встав на цыпочки и приложив руку к уху кикиморы, он что-то торопливо зашептал.

А потом резко отпрыгнул в сторону и скрылся в стене – на лестнице послышались быстрые шаги.

Ахнув от ужаса, Мара Лелевна рванулась, чтобы поскорее захлопнуть входную дверь, но что-то помешало ей в последний момент. Это «что-то» было очень похоже на носок лаковой женской туфли. Причем, как со свойственной ей внимательностью успела заметить кикимора, – очень дорогой брендовой туфли модного оттенка «пыльная черная роза».

Кикимора толкнула было дверь еще раз, но туфля упрямо просунулась еще дальше, несмотря на безжалостную глубокую царапину поверх новенького лака.

– Здравствуйте, Мара! – раздался любезный девичий голос с той стороны двери. – Вы ведь разрешите мне войти?

– Вообще-то, у меня такой беспорядок! – пискнула кикимора, стараясь держать дверь на прежнем месте, хотя сильный толчок снаружи все же сдвинул ее на пару миллиметров, и туфля просунулась дальше. – Извините, мне сейчас не до гостей!

– А я не в гости, а по делу, – настаивал голос. – Мне нужно войти, Мара, и… пожалейте мою туфлю, это же «Прада».

После этого убийственного аргумента кикимора растерянно отступила от двери, впустив молодую блондинку, одетую в шелковый черный костюм и такого же цвета длинный плащ. Та тут же решительно проследовала в комнату, не дожидаясь приглашения.

Мара Лелевна бросилась следом, скрестив руки и меряя незваную гостью неприязненным взглядом.

– Прошлое есть у каждого из нас, Мара, – заметив красноречивый взгляд хозяйки зловоротни, заговорила Верховная ведьма. – У вас тоже оно имеется. Вы фактически бросили Носферон и кафедру, где преподавали. Вы сидели на шее у светлого мага и совершенно не помогали его внучке, когда этот маг пал жертвой Некроманта. Наоборот, создавали ей трудности и пользовались добротой девушки, эксплуатируя ее как домработницу…

– Да как ты смеешь?! Ты, бывшая незаконная вампирша, которую гнали с позором из Носферона!

Растерянность кикиморы вмиг превратилась в гнев. Миловидное личико исказилось яростью, нос заострился, а ногти начали удлиняться, ломая свеженький салонный маникюр.

– Я сказала – хотя ты не услышала, – что нелепо и глупо жить прошлым, Мара, – тоже перейдя на «ты», ледяным тоном отрезала Верховная. – Это говорит не в твою пользу. В моих силах сейчас многое, и я справлюсь с кикиморскими фокусами, если ты вздумаешь их применить.

Ведьма что-то начертила пальцем в воздухе, и легкая волна головной боли прошлась по вискам Мары Лелевны. Она чуть покачнулась, осев на стул. Но еще сильнее ее потрясло, что взбалмошная и недалекая девица, незаконная вампирша, которую в тайном мире считали наказанием для старшего брата Темнейшего, ведет себя крайне необычно. А именно – разговаривает жестко и спокойно, без привычных истерик.

– Вот так-то лучше, – произнесла Верховная, заметив изумление в глазах кикиморы. – Знаешь, Мара, получить власть иногда можно вместе с чем-то еще. Со знаниями, например. Я отлично помню прежнюю жизнь: важнейшим вопросом с утра для меня было, в какой ночной клуб мне пойти и как поярче нарядиться, а все свои настоящие проблемы я вешала на вампира… но это в прошлом. Теперь же на мне самой висит сотня ведьмовских ковенов с их проблемами. Ведьмы готовы разорвать друг друга за деньги и влияние, конкуренция там похуже, чем в кланах домовых. Поэтому я научилась замечать то, чего не замечают другие, и делать выводы.

– Зачем ты сюда явилась? – выдавила Мара, у которой даже тембр голоса незваной гостьи вызывал головную боль.

– Я ищу остальные две стороны Конвенции тайного мира, – вздохнув, ласково и терпеливо объяснила Верховная. – В виде Егора Бертилова и Гильса Муранова.

– Ах, Егорушку и Гильсика? – тряхнув головой, расцвела фальшивой улыбкой кикимора. – Так бы сразу и сказала! Пожалуйста, если ты их ищешь, то далеко ходить не надо. Празднуют они в доме Темнейшего, это на Большой Морской улице. Егорушке же восемнадцать исполнится вот-вот, ребятки веселятся…

– Как мило! – с ответной фальшью заулыбалась ведьма, склонив набок голову. Однако в глазах ее вместо улыбки сквозило раздражение. – А я побывала там и видела прекрасную копию Бертилова. Немного хуже, чем у Носферона, но тоже неплохой фантом, даже почти вежливый, по-дружески запустил в меня бутылкой жуть-колы.

– А, ну тогда возможно, что Егорушка у Весничей, – пробормотала Мара, снова ощутив неприятный укол в висок.

– Там, пожалуй, самая лучшая копия этого тролля, Весничам повезло, – язвительно ответила ведьма. – Они выкрасили ему волосы в зеленый цвет, и он похож на пьяного эльфа. Но ни у Весничей, ни у чокнутого семейства Ацких на Петроградке, ни туда, куда вы еще меня пошлете, настоящего Морока все-таки нет. И вы это прекрасно знаете, Мара. Потому что вам известно нечто такое, что скрывается нечистью от Ведьмовства.

Она принялась расхаживать по комнате, разглядывая царящий там беспорядок:

– Кикиморе ведь ничего не стоит найти себе воздыхателя, который будет за один только ласковый взгляд выполнять все ее прихоти и капризы, – медленно рассуждала она. – Будет тратить все свои деньги на ее наряды, водить по ресторанам, наймет домработницу и личного водителя. И несчастный человек даже не поймет, что попался на крючок ловкой нечисти, которая умело водит его за нос. Тем не менее… – Она брезгливо провела пальцем по поверхности стола, прочертив дорожку в плотном слое пыли. – Никакой замены светлому магу до сих пор не найдено. Бардак и разруха, чемоданы не разобраны. Темные семьи вернулись в город еще в конце зимы, и времени прошло достаточно много. Это сентиментальность или ты надеешься вернуть что-то, Мара? Или ты что-то знаешь…

Верховная ведьма сверлила глазами личико кикиморы, которое сейчас слегка побледнело, что было заметно даже под толстым слоем кофейной пудры.

– Ты не имеешь права, я под защитой Темного Департамента, – тихо пробормотала она.

– Так я же не угрожаю, а приехала вас навестить по старой памяти, – теперь тон Верховной стал неприятно приторным. – Скорее всего, какие-то слухи ползут среди темных, что-то тайное происходит, очень тайное. Этого я знать не должна. И если бы у меня не исчезли книги по самой опасной магии, если бы кое-что страшное не начало происходить у некоторых ведьм, я бы узнала обо всем еще не скоро. О, а это что такое?

Взгляд ведьмы зацепился за яркие свертки, которые громоздились на одном из чемоданов.

– Смотри-ка, обновки! – Верховная бесцеремонно схватила один пакет, несмотря на протестующий вскрик кикиморы. – И купленные недавно, еще пахнут магазином! Ну-ка…

В руках у ведьмы оказались свитерки с не оторванными еще бирками.

– Я ведь разбираюсь в марках одежды и размерах не хуже тебя, Мара. Вот этот бренд исключительно для юных дев не старше двадцати лет. Вот, например, эта вещица… Очень подойдет юной брюнетке, размер сорок четыре. Не твой размер, Мара, у тебя сорок шестой.

В ответ Верховная уловила в глазах кикиморы странное выражение. Нет, не страх, а что-то совсем другое, вроде затаенного торжества.

– Кикимора не наденет темно-синее, – продолжала громко рассуждать ведьма. – Вещи все дорогие, но скромные. Кому же вы их купили, Мара? Кому?.. Кого вы готовитесь встречать с подарками?

Ведьма сверлила взглядом лицо кикиморы, которое сейчас стало похоже на маску с приклеенной мертвенной улыбкой.

– Осенью в Носферон съедутся новички, это подарки для них, – тихо ответила она.

– Вранье. Причем наглое!

– Я сообщу в Темный Департамент, что ты ворвалась сюда и устраиваешь допрос! – взорвалась Мара, с усилием поднимаясь со стула и сжав кулачки. – Ты не имеешь права, ты незаконка при вампире, пусть и бывшая! Знать не желаю про твою якобы власть над ведьмами, ничего тебе не скажу! Пошла вон отсюда! И-и-и-и!!!

Лицо кикиморы исказилось жуткой гримасой: дикий визг сотряс зловоротню. Стены, люстра и занавески затряслись мелкой дрожью, и стеклянным взрывом разлетелись оконные стекла.

Когда кикиморский визг отзвенел и затих, Верховная продолжала спокойно стоять на месте, даже не дернувшись в попытке закрыть уши. Потом презрительная улыбка тронула накрашенные губы молодой ведьмы, и она вскинула руку в презрительном жесте, звякнув коллекцией вычурных черных браслетов на тонком запястье.

– Браво! Насколько я помню, эти мерзкие звуки называются кикиморским квизгом и твари вроде тебя считают его своим главным оружием. Но увы… – Ведьма пожала плечами. – На мне обереги от подобных сюрпризов темного народца. Поздравляю тебя, глупая Мара, ты осталась без окон. Хотя домовые обещают, что нынешнее лето будет жарким, но после лета обычно приходит зима… Всего хорошего!

Недобро рассмеявшись, Верховная ведьма удалилась под звон оконных стекол, которые продолжали осыпаться, впуская в кикиморскую зловоротню шквал летней грозы.

* * *

Нынешний год для местной нечисти, как и сказала Верховная ведьма, начался с приятных хлопот: темные семьи возвращались в Петербург.

Но иногда обнаруживалось, что уютная зловоротня, которую пришлось спешно бросить, уже занята какими-нибудь ушлыми домовыми.

Скандалы вспыхивали то здесь, то там. Этим утром жаркая склока произошла в одной из самых ценных, с точки зрения домовых, зловоротен, а именно в старинном доме на Садовой улице, в квартире, чьи хозяева бесследно сгинули.

В войне домовых семей за территории окончательных победителей не бывает: вендетта носит иногда характер затяжной войны и длится годами или даже десятилетиями. Поэтому остановить грядущую кровопролитную войну Клоповых с Мамаевыми, которые сейчас вопили и швырялись проклятиями друг в друга, было по плечу разве что существу сильному и разумному. Например, вампиру.

И таким вампиром оказался не кто иной, как Алекс Муранов, который сейчас в одной руке держал за шкирку Клоповых, в другой – сразу целый букет Мамаевых. Букет этот орал и лягался, расшвыривая домовые проклятия в виде тыквенных семечек, а Клоповы в ответ плевались проклятиями в виде сухой овсянки. Всю эту разъяренную компанию не смущало то, что они дрыгают ногами в воздухе и одежда их трещит по швам в железных вампирских пальцах.

– Я повторяю, что право владения этой зловоротней определяется Темным Департаментом! – размеренно чеканил Алекс, игнорируя безумный гвалт. – А не тем, кто первый ее занял! Вы меня поняли, уважаемые?

– Я имею все права! – визжал один из Клоповых. – Нашей семье Ливченко задолжали кучу денег, а зловоротню эту они унаследовали от вампиров Огневых и Сумороков, которые все сгинули! А должок отдавать надо, получается – наша теперь зловоротня!

– Врешь ты, наглая морда! – верещали в ответ Мамаевы. – Ливченко отказались от Огневых, и не наследники они теперь ихние по закону! Кто хату первый занял, тот и хозяин!

– Зловоротня Огневых останется нетронутой, и никто из нечисти жить здесь не будет! – гремел голос Алекса Муранова. – Эта зловоротня неприкосновенна – таково распоряжение Темнейшего!

– Но это же нарушение, ведь бывших хозяев нет! – вопила, тараща глазки, воинственная домовиха Фаина Клопова. – Вещички-то их Мамаевы подрастащили уже давно?! И ценные ведь вещички-то, но с другими домовыми не поделились… Да я им за это глаза выцарапаю… тьфу, будьте прокляты! – И шквал овсянки хлестнул противников, задев и вампира.

– Сами прокляты! – плевались семечками в ответ Мамаевы.

– Никто из вас тут не хозяин, я повторяю! – рявкнул Алекс, щурясь от летящих в лицо домовых проклятий. – Во что вы превратили квартиру, изверги! Тут же по колено все в мусоре! Рехнулись совсем…

В разгар свары из стены появился молодой коренастый оборотень, который в ладонях держал пару огромных капель воды величиной с грецкий орех.

– Мор Алекс! – воскликнул он. – Мор Алекс, тут срочное сообщение от водяной почты. Из… Темного Департамента!

– Какая, к черту, водяная почта? Темный Департамент опять в каменный век деградировал? Мобильные и интернет на что?! – громовым голосом проревел вампир. – Ну, быстро передавай, что там за очередной жареный петух их покусал!

– Да-да, сейчас… подождите…

– Эй, стажер, я не девица – на свидании ждать! – рявкнул Алекс, скорчив свирепую рожу специально для домовых, которые не переставали орать и лягаться.

– Да не понимаю я, что они там булькают! – чуть не плача, взвыл стажер Темного Департамента. – Ничего не понимаю: про какую-то опасность и ведьм вроде!

– Какая еще, к черту, опасность… да покажи мне, сам посмотрю!

– Сейчас… ага… минуточку…

Оборотень был примерно на две головы ниже рослого вампира, поэтому неуклюже подпрыгнул, в прыжке протягивая ладонь, на которой продолжали вопить дождевики. Те не удержались, подлетели вверх и свалились прямиком Алексу за шиворот черной футболки.

– Да черт бы вас всех…

Домовые Клоповы и Мамаевы, внезапно освободившись, с воплями ринулись в разные стороны и исчезли в стенах. Вампир же, скинув футболку, услышал глухой «плюх» в сугробы овсянки.

Стажер получил нагоняй, спешно подхватил дождевика и ринулся вслед за Алексом на улицу.

Уже там, под дождем, водяной был отпущен в огромную лужу, а вампир прочел сообщение о прибытии в Петербург особы, не слишком желательной для Темного Департамента. Особа эта, как сообщал Департамент, успела побывать не только у Носферона, но и посетить зловоротню декана Валькируса на Невском проспекте, дворец Темнейшего, скромное жилище самого Алекса Муранова, где перевернула вампирские вещи вверх дном, и устроить потасовку с кикиморой. А теперь направляется сюда, в обиталище исчезнувшей семьи Огневых.

Когда в залитый дождем двор на Садовой въехала красная спортивная машина, никаких следов вампиров или домовых уже не было и в помине. Только хлесткие водопады из водосточных труб да бурлящие лужи встретили Дарью Романовну, которая долго смотрела на окна, прежде чем зайти в подъезд и толкнуть дверь квартиры, ныне на языке тайного мира именовавшейся зловоротней. То есть приютом темных сил, законным убежищем нечисти, где людям жить уже не судьба.

Ступая по овсянке и тыквенным семечкам, Дарья Романовна пристально смотрела по сторонам.

Кроме засыпанного мусором пола, все здесь выглядело очень благородно и уютно: старая питерская квартира, где до сих пор тянуло тонким и грустным запахом рассыпанного кофе с кухонных полок и на стене в прихожей одиноко желтел перекидной календарь с Медным всадником.

После того как Огневы покинули свое жилище, здесь побывали многие: и валькеры, и вампиры. Домовые успели растащить кое-что из вещиц да поломать мебель на кухне.

О несчастной семье Огневых, сгинувшей во Тьму, напоминали лишь фотографии в рамочках за пыльными стеклами серванта: девочка с тревожными глазами и темными волосами напряженно улыбалась на одной из них, на другой остроносый старик в старомодной шляпе хмурился на фоне полок с книгами. На дальней стенке серванта, за коробкой с пуговицами, таилась фотография школьного класса, где только посвященный в тайны этой семьи мог отыскать среди детей чуть растерянное личико Оленьки Огневой, матери Влады. От ее отца, вампира Виктора Суморока, в этом доме не осталось ровным счетом ничего.

Огневы сгинули все до одного. Последней из этой странной семьи ушла во Тьму та, которая заключила ценой своей жизни новую Конвенцию тайного мира. Влада Огнева превратилась в легенду, в миф, и теперь даже ведьмы обсуждали ее странную судьбу вполголоса, сидя на кухнях.

Хрупкая темноволосая девушка, сумевшая глубоко ранить чувства как молодого Темнейшего, так и пресловутого Морока, оставила их обоих тосковать в людском мире. Весь январь Дарья Романовна получала гневные сообщения от тролля – он требовал немедленно что-то предпринять и проклинал новую Конвенцию. А потом Егор резко замолчал, и теперь Верховная ведьма начала догадываться почему.

Что-то скрывала взбалмошная кикимора, до которой наверняка доползли неясные слухи; явно многое утаил за издевательской улыбочкой Герман Готти; избегал разговоров и Алекс Муранов, чей телефонный автоответчик вежливо сообщал, что вампир сейчас в бане, куда был послан некоей Дашей во время их последней ссоры.

В размышлениях Верховная ведьма стояла в гостиной Огневых, глядя на круглые следы, оставшиеся в пыли на месте ваз и чашек в опустевшем серванте. Слушала грохот ливня за окнами и раздувала ноздри, словно пытаясь вдохнуть то, что ускользнуло от нее.

Еще недавно, с час назад, здесь звучали голоса – обрывки фраз и громкого разговора будто еще витали в воздухе. Спугнуло их ее приближение, и, почуяв это, ведьма презрительно поморщилась.

У нее мелькнуло странное ощущение, что в этой квартире произойдет еще немало важных событий. На миг ведьме показалось, что комната валится куда-то вниз, в страшную бездну, поэтому пришлось схватиться за косяк двери, ощутив внезапный приступ головокружения…

Шорох раздался откуда-то из глубин квартиры: маленький дождевой водяной, невесть как попавший сюда, ползком пробирался по сугробам овсянки.

Он упорно двигался в сторону окна, не замечая, что привлек чужое пристальное внимание. Ведьма тихо ступала вслед за водяным, пока тот не вполз по батарее на подоконник. Он уже собрался было прошмыгнуть на улицу через приоткрытую створку, как вдруг путь ему преградил длинный ноготь с перламутрово-черным маникюром.

– Ну, здравствуй, маленькая водяная нечисть.

Водянистые глазки поднялись, глянули на ведьму, и капля воды задрожала, как желе, пытаясь дернуться и обогнуть преграду.

– Э-э, нет, не торопись… – Тем же острым ногтем очертив вокруг водяного круг, Верховная добавила рядом на подоконнике знак.

Колдовская руна, знак огня, заставила круг ожить и задымиться. Заплясали крохотные язычки пламени, и водяной, пискнув, задрожал и заметался, не в силах выбраться за пределы внезапного плена.

– Боишься смерти… – прошептала ведьма. – Все боятся, и темный народец тоже… И очень хочешь обратно на свободу. Если да, то говори, что тебе и твоим собратьям пришлось докладывать в последние недели, тогда отпущу. Какие донесения шли из Темного Департамента. Говори, ну?!

Пламя, разгораясь, подбиралось все ближе, и водяной заметался и тоненько заскулил, вращая по сторонам бусинками-глазками.

– Говори… – Верховная была неумолима. – Ты боишься, я знаю. Ты попадешь во Тьму, в неизвестность. А знаешь ли, что там бесконечный страх?

Водяной всхлипнул и забормотал, поначалу неразборчиво.

– Нет, так дело не пойдет. Говори понятнее, – приказала Дарья Романовна.

– Сюда… сюда направляется Верховная ведьма, и… – забулькал водяной. – И рекомендовано с этой стороной Конвенции… встреч избегать… до официального уведомления… будет согласовано Темным Департаментом, – он помолчал, потом забулькал громче: – Зловоротню Огневых захватили домовые, нужно срочно вмешаться, немедленно…

– Зачем?

– Немедленно освободить от захвата домовых… согласно указанию Темнейшего… зловоротня не считается свободной… ждет законную хозяйку…

– Продолжай, – прищурилась ведьма. – Вот это уже гораздо интереснее.

– На всеобщие сборы вампиров явиться всем, у кого уцелели армии нежити, – всхлипывал и бормотал водяной. – Всеобщие сборы… явиться всем к южному поселению… Темные семьи туда не впускать… приезжающих из эвакуации временно распределять по городским зловоротням, поселение пока объявлено закрытым… предстоят события… готовиться… готовиться…

Огоньки подобрались к водяному совсем близко, и вот уже один лизнул водянистый прозрачный бочок. Раздалось шипение: дождевик, всхлипнув, подлетел вверх, как крохотный перепуганный котенок, и, получив щелчок от ведьмы, шлепнулся на железный отлив за окном, а потом улетел вниз, смешался со струями ливня.

– Живи, – задумчиво произнесла ему вслед Дарья Романовна. – А я была права: темные что-то готовят, не зря Бертилов обворовал мой архив. Значит, всеобщие сборы у вампиров в южном поселении нечисти. Уж не в Пестроглазово ли?