Текст книги "Иллюзия правды"

Я так размечталась, что даже самой стало неудобно. А еще, учитывая, что я пришла не одна, это было чревато печальными последствиями. Потопала бы я в своем вечернем легком платье и туфлях по грязи и холоду домой!

Все приготовления были завершены, и певец запел. Его голос просто завораживал. Хотя песни, которые он исполнял, напоминали мне рок, а я люблю попсу! Но, честное слово, если бы мое сердце не было занято Сергеем, я бы влюбилась в него, певца из кафе. Моя подружка Наташка всегда говорит в таких случаях: «Ленка, какая же ты дура. Знакомься с парнями, общайся в свое удовольствие. Не думай ты ни о ком. Ведь если у меня гастрит, это не значит, что я не могу рассматривать блюда на витрине». И я с ней согласна в этом. Но сделать с собой ничего не могу.

– А ты знаешь, я ведь раньше тоже пела, – сказала я Андрею. – В школе. Мы выступали вместе с моим одноклассником и даже сколотили небольшую группу. Смешные такие были. Группу назвали «Иллюзия».

– А почему – «Иллюзия»? – поинтересовался Андрей.

– Потому что мои друзья говорили, что иллюзия – это я. Вроде и есть, а вроде и нет, вроде открытая, но понять меня невозможно, вроде стерва, но ранимая, – пояснила я. – Группа была хорошая. Мы были два солиста, а еще три мальчишки просто играли на инструментах. Успех был потрясающий. Мы выступали на танцах, школьных вечерах, концертах, смотрах художественной самодеятельности. Всем нравилось. Интернет был завален нашими музыкальными номерами. У нас даже фан-клуб свой был, и мы собирались поступать на эстрадное отделение в институт культуры.

– А почему не получилось, как планировали? – поинтересовался Андрей.

– Судьба распорядилась иначе, – грустно сказала я. – Я на минутку, только попудрю носик.

Я поспешила сбежать в дамскую комнату, так как боялась не сдержать слезы. Воспоминания накатили на меня. Если бы я не поспешила уйти, разрыдалась бы при Андрее, что было совсем ни к чему.

Я не могла никому ничего рассказать. Ведь эта история – из моего далекого прошлого. Группа «Иллюзия» действительно стала очень популярна. Более того, Димка, так звали моего одноклассника и соисполнителя, был моей первой любовью. И эта любовь была взаимной. Мы так дорожили друг другом, как не описывал ни один поэт, ни один писатель. Мы везде были вместе. Не могли и минутку находиться друг без друга. В школу, из школы, на репетицию – везде вместе. Димка практически жил у меня, уходил только ночевать домой. Мы даже планировали пожениться после достижения восемнадцати лет. И все ждали, когда же этот счастливый момент наступит.

Мы заканчивали одиннадцатый класс, когда выпал шанс выступить на одном престижном фестивале в Воронеже. Выезжать пришлось рано, мы, конечно, нервничали, потому что если удастся там победить, поступление в любой вуз было гарантировано. Ввиду того, что в «Жигуленке» вместе с водителем могло поместиться только пять человек, одного из музыкантов пришлось оставить дома. Да Лешка и не очень-то расстроился. Для него это было всего лишь хобби, он так убивал свое свободное время. А для нас – это будущее.

Повез нас на фестиваль Димкин отец. Выступили мы великолепно. Тут же, после выступления, к нам подошел один из представителей МГУКИ и поинтересовался: не хотели бы мы заняться этим профессионально? Конечно, это же – предел наших мечтаний. Мы просто были на седьмом небе от счастья! Ночевать в Воронеже мы не остались: Димкиному отцу утром надо было на работу, и мы в ночь поехали обратно. Мальчишки спали, а мы с Димкой молча держались за руки и просто смотрели друг на друга. Это было такое счастье!

Мне трудно восстановить события той ночи. Скорее всего, водитель встречной машины заснул. Я могу лишь догадываться, но наверняка так и не узнаю теперь. Я только успела увидеть, как нам навстречу на полной скорости несутся фары другого автомобиля, и закричала что есть мочи. Дядя Валера попытался вырулить. Но столкновения было не избежать. Больше ничего не помню…

…На третий день после аварии я пришла в себя в больнице. Черепно-мозговая травма и массовые ушибы, синяки и ссадины. Рядом с кроватью сидела мама. Видно, что глаза ее не просыхали от слез все это время. И она почти вся поседела.

На колене у меня была уже проведена сложная операция, и врач сказал, что шрам останется на всю жизнь. Для девочки, конечно, это нежелательно, но не так трагично, это ведь – не лицо. Вставать мне было нельзя. Мне же было на все это наплевать. Меня мучил только одни вопрос: как там Димка? Мне хотелось ползти к нему, даже если все врачи больницы будут стоять на моем пути и говорить, что – нельзя. Я должна его увидеть!

«Мама, как там Димка?» – «Доченька, я не могу тебя обманывать. Димки больше нет. Ты и мальчик твоего возраста из встречной машины – единственные, кто выжили. Леночка, держись, пожалуйста, мы не можем потерять еще и тебя. Ты – единственное, что осталось у нас. Держись, хотя бы во имя Димки, во имя того, что он не успел. Ты должна воплотить его мечты». – «Какие мечты, мама! Его больше нет! У меня нет того, ради чего стоит жить! Я не хочу жить. Я хочу умереть и быть с ним. Мне невыносима сама мысль, что я живу, а его больше нет! Ты понимаешь, ЕГО НЕТ!!!»

Я выла от боли, нет, не физической, а душевной. Это был не плач, это был действительно вой. Мне казалось, что боль разорвет мое сердце. Я не могла дышать, мне просто не хватало воздуха. Димка, Димка! Зачем ты оставил меня здесь одну?! Как ты мог так со мной поступить? Почему так все произошло? Кто виноват в этом? КАК Я СМОГУ ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ? Я не хочу жить без тебя! Я не смогу тебя больше увидеть, прикоснуться к тебе, поцеловать тебя. Я не услышу твоего голоса, и твоя улыбка не отразится в моих глазах. Меня нет без тебя!

Прибежали врачи, медсестры. Решили сделать инъекцию с успокоительным, но мама не позволила, потому что всегда считала: успокоительные только приглушают боль, а не помогают. После будет еще хуже.

Потом был длительный период реабилитации. Я заново училась ходить. Но самое страшное, я заново училась жить. Жить без него, без моего Димки. Это было самое трудное. Мне везде мерещился его образ. Я постоянно слышала его голос. Он приходил ко мне во сне и говорил, что я должна жить дальше. И я жила. Вернее, не жила, а существовала. Мне так и не хватило смелости прийти к нему на могилу. Я не смогла поверить, что он умер и его – нет. Я не видела его мертвым, не пришлось его хоронить. Для меня он остался тем шестнадцатилетним мальчишкой, которого я безумно любила. Он просто уехал, уехал далеко, но когда-нибудь вернется. Когда-нибудь, в другой жизни…

В другой машине была семья крупного бизнесмена. Выжил только мальчик шестнадцати лет. Я не знаю ни фамилии, ни имени, знаю, что он тоже потерял всех. Вроде бы только бабушка осталась у него. Она и забрала его к себе. У нас была общая боль – боль потери.

Я жила без желания жить. Окончила школу с золотой медалью, ходила на выпускной, хотя мне это совсем было не нужно. Я бросила музыку. Мне было ненавистно петь, и я не могла этого делать. Я выбрала совсем другую профессию, легко поступив на юридический факультет. Получила параллельно экономическое образование. И потом началась новая, для меня самой необычная жизнь.

Боль не прошла. Она – со мной, но глубоко в душе, куда никому нет хода.

Со временем я поняла слова мамы. Надо жить дальше. Не надо жалеть о том, что было. В моей жизни был такой замечательный человек, как Димка. И надо уметь благодарить судьбу за те крохи счастья, которые нам перепадают, а не сетовать, что нам не достался целый пирог счастья.

У меня появились новые друзья, парни предлагали встречаться, в общем, все – как в нормальной жизни. Но это была уже другая жизнь – жизнь без Димки. От него у меня остались лишь воспоминания и гитара, которая, как и я, чудом уцелела в той ужасной аварии. Гитара и каменное сердце. Я потеряла способность любить.

***

– Ребята, смотрите, что я нашел, – позвал Роман.

Последние пять минут Роман что-то искал в компьютере. Как оказалось, он нашел в Интернете запись того самого концерта, и теперь его ведущие вещали с экрана: «А теперь мы приглашаем следующих конкурсантов – из Тамбова. Встречайте: великолепная, неповторимая, незабываемая группа "Иллюзия"!».

Мы все сгрудились вокруг компьютера.

Как раз в этот момент на сцену выбежали члены группы. Четыре подростка – три юноши и девушка. Все наши взгляды были прикованы к девушке. Неужели это она, автор нашего дневника? Высокая блондинка, отличная фигура, о таких обычно говорят: «точеная». Она выглядела просто идеально! Но самыми поразительными были глаза. Большие серо-зеленые глаза просто приковывали взгляд, от них невозможно было оторваться. Такого магнетизма я больше не видела ни у кого, разве только у Сергея – бывшего владельца теперь уже моей квартиры.

Девушка была одета в ярко-зеленое платье, от этого глаза казались еще более яркими. Ребята были в костюмах. Димку мы сразу узнали. Красивый молодой человек, смотреть на него было одно удовольствие. Остальные парни – тоже были ничего, симпатичные.

Слезы потекли у меня по щекам. Я не могла спокойно смотреть на них, ведь я уже знала, что через несколько часов они погибнут. Все! Эти мальчишки, полные жизни и энергии, надежд на будущее, никогда не смогут воплотить мечты в реальность, не смогут быть счастливыми.

Я плакала и не могла остановиться. Но тут зазвучала песня. Мы все просто остолбенели от неожиданности. Я ничего подобного вообще не слышала раньше. Волшебный бархатный голос звучал нереально, весь зал вскочил в восторге. Солистка пела сложную по манере исполнения песню с такой легкостью и с таким удовольствием, что, казалось, она жила этой песней.

Камеры показали членов жюри. Видно было, что они в недоумении переглядывались и переговаривались. Слышно было, что один из членов жюри сказал: «Это что – фонограмма, что ли? По условиям конкурса это же запрещено». На что второй член жюри ответил: «Да нет, не может быть. Кажется, просто наложены спецэффекты на голос. Мы должны их дисквалифицировать». Тут вмешался третий член жюри: «Давайте не будем спешить и проверим все. Музыкальное сопровождение же обеспечивают наши звукорежиссеры, они не могли нарушить условия конкурса. Тем более что играет же сама группа».

Жестом один из членов жюри (почему-то мы решили, что он был самый главный) показал, что необходимо остановиться. Ребята прекратили играть, девушка прекратила петь.

– Елена, – обратился все тот же член жюри, – мы хотим, чтобы вы спели акапельно.

– Ту же песню продолжайте, – подхватил второй член жюри.

По лицу ребят было видно, что они несколько растерялись, недоуменно посмотрели на членов жюри, переглянулись, но не стали возражать.

На минуту воцарилась пауза. Камера крупным планом показывала солистку. Напряжение нарастало. Зал застыл в ожидании, жюри вопросительно смотрело на солистку.

Справившись с волнением, Елена запела. В зале зазвучал все тот же волшебный бархатный голос, который сейчас, без музыкального сопровождения, казался еще более прекрасным. Напряжение на лицах членов жюри сменилось сияющими улыбками. Зал взорвался овациями в едином порыве восхищения, затем наступила мертвая тишина, в которой звучал только голос певицы.

Елена допела песню и умолкла. Шквал аплодисментов разорвал тишину.

– Я хотел бы объяснить причину произошедшего, – заговорил все тот же член жюри, которого мы приняла за главного на этом конкурсе. – Когда вы начали выступление, мы подумали, что это – фонограмма. У вас – уникальный голос, Елена. Он звучал так, как не звучит студийная запись. Это, бесспорно, талант. За всю свою продюсерскую карьеру я не видел ничего подобного, а повидал я, как вы понимаете, очень много всего. У вас – отличная группа, играли без ошибок, слаженно. Но все же вы, Елена, готовая сольная певица, несмотря на столь юный возраст. Я готов продюсировать вас, но – как сольную артистку.

Ребята переглянулись, видно было, что они запаниковали. Все, кроме Лены.

– Спасибо большое, – заговорила Елена, – за высокую оценку нашей группы. Ваше предложение – это предел моих мечтаний. Но мы – группа, мы – одна семья. Я не могу уйти из семьи. Если успех – значит это наш успех, если неудача – эта наша неудача.

– Вы не только талантлива, но и чрезвычайно дипломатична. У вас – большое будущее. Я это точно знаю, – подвел итог председатель жюри.

Конкурс продолжился далее, но нам это было уже не интересно.

– Молодец девчонка! – восхищенно воскликнула Аня.

– У меня нет слов, – задумчиво проговорила Валя. – Это просто нереально красивое исполнение. Это – талант, нет, это талантище! Роман, посмотри, пожалуйста, может, еще есть какие-нибудь их выступления?

– Полно, – заговорил Роман. – Через поисковик много чего выдает.

Мы смотрели номер за номером, выступление за выступлением, слушали песни, которые Лена пела одна и – вместе с Димой.

Мы пришли к общему мнению, что Дима был очень талантливый парень, тем более что автором слов и музыки был именно он. Но Лена – это бриллиант. Для сцены она обладала всем – яркой внешностью, талантом, умом. У нее действительно могло быть большое будущее. Трагическая случайность перечеркнула не только сценическое будущее этой девчонки, но и чьи-то жизни.

– Ребята, подумайте только: насколько все хрупко в этой жизни, – задумчиво проговорила я. – Казалось бы, все отлично: победы, успех, признание. Но все рухнуло в одночасье.

– Дашка, читай, что там дальше, – нетерпеливо попросил Роман.

***

Я подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Да, в таком виде выходить обратно в зал нельзя. Глаза заплаканные, нос красный… Что скажет Андрей? Ушла попудрить носик! Ничего себе попудрила! Не знаешь теперь, как красные глаза привести в порядок и заставить нос перестать хлюпать.

Умывшись холодной водой, я почувствовала, что снова выгляжу как надо. Благо хоть косметикой не пользуюсь. А помаду наложить на губы – минутное дело. Ага, не «вот и всё»! Дежурную улыбку на лицо и мягкий тон голоса – и никто ничего не заметит.

Я вернулась за столик к Андрею. Меня не было пять минут, а за это время половина моей жизни пронеслась перед глазами. Певец продолжал петь, и, кажется, в зале ничего не изменилось.

– Что-то случилось? – спросил Андрей. – Ты можешь мне все рассказать. Я все пойму и, может, помогу – чем смогу.

Удивительно, как он тонко чувствует меня! Мне даже становилось страшно от этого. Он чувствует любую перемену моего настроения. Неужели это возможно? А почему нет! Я сама могла раньше определить, в каком настроении приходили мои близкие, только по звуку их шагов.

– Да нет. Ты же не Господь Бог, – сказала я, – не все тебе под силу.

– Хотя бы выслушать я могу, – парировал Андрей, – а это иногда дорогого стоит.

– Я вспомнила автокатастрофу, в которой погиб близкий мой человек. Это круто перевернуло всю мою жизнь.

– Мои родители тоже погибли в катастрофе, – внимательно посмотрел в мои глаза Андрей, и я увидела в его взгляде столько боли…

– А тебе нравится репертуар в нашем кафе? – попыталась перевести разговор я.

– Да, нормально, – кивнул Андрей.

Хотя всем своим видом показал, что он – не глупый человек и понял, что я просто перевела разговор на другую тему. Но – тем лучше. Значит, и не надо настаивать на этом. Должны же у девушки быть свои секреты. Сейчас я кинусь рассказывать ему всю свою жизнь. Ага, этого только не хватало! Я сама, проживая ее, иногда не понимаю, что творю, а тут человек со стороны будет ворошить мои воспоминания.

На минуту установилась тишина за нашим столиком.

– «"Что-то здесь не так…", – задумчиво произнес Колобок, медленно пережевывая остатки Лисицы», – выпалил ни с того ни с сего Андрей анекдот.

Я расхохоталась от неожиданности и глупости самого анекдота. Мне, кстати, всегда нравились такие нетипичные анекдоты, над которыми мало кто смеется, а я просто захожусь от смеха. Какой же он все-таки чуткий. Не в пример Сереге!

– Дамы и господа, – прозвучал голос нашего певца, – кто из присутствующих поможет мне в исполнении следующей композиции «Покроется небо пылинками звезд»? Не стесняйтесь. Может, сегодня мы зажжем здесь новую звезду! Ну, кто решится исполнить со мной эту прекрасную композицию?

Андрей наклонился ко мне:

– Чудной он какой-то… Я уверен: никто из присутствующих не знает слов этой песни. Ты только посмотри на публику! Ну откуда они могут знать слова этой старой песни?!

– Ничего подобного. Не такая она и старая, – возразила я, – Анна Герман со Львом Лещенко великолепно ее исполнили в свое время. Я тоже раньше пела эту песню, когда занималась еще этим. И она мне очень нравится.

– Ну-у, это было так давно! – недоверчиво протянул Андрей. – Не хочешь же ты сказать, что еще и слова помнишь?

– Конечно помню, – не в шутку оскорбилась я.

Я даже не успела сообразить, к чему это все велось, как Андрей завопил на все кафе:

– Моя спутница великолепно поет! И она знает все слова этой песни.

Я похолодела от ужаса. Все посетители повернули в мою сторону головы и посмотрели на меня. Кто – с восхищением, кто – с любопытством, а Сергей – с каким-то ехидством. Да и действительно: он же не знал об этой страничке в моей жизни.

Но ведь никто не знает, с какими событиями моей жизни связана музыка. Я не могу петь! Я не хочу петь! Это – неправильно! Песня не имеет смысла, если я ее пою без Димки! Как они не понимают, что только с ним я могу и хочу петь! А его больше нет, нет и песен. Не для того я отказалась от профессиональной карьеры, чтобы сейчас нарушить свое обещание.

Холодок проникал в самую глубь моего сердца. Слезы наворачивались на глаза. Как Андрей мог это сделать! Он же подставил меня!

А публика начала хлопать в ладоши и кричать: «Просим, просим!»

Я медленно поднялась, натянула очередную улыбку на лицо и двинулась в сторону красавчика-певца.

– С такой очаровательной исполнительницей, – прогремел он в микрофон, – не только исполнять песню, а можно сбежать на край света! Представьтесь.

– Елена, – сказала я.

– Елена Прекрасная, – снова прогремел певец.

Я совершенно успокоилась. Ведь сцена когда-то была моей жизнью. Я представила, что мы снова с Димкой выступаем вместе, и вложила всю свою душу в эту поистине красивую композицию.

Надо отдать должное: партнер не подкачал. Это получился настоящий звездный дуэт. Зрители не отрывали от нас глаз. А мы полностью отдались песне. Воспоминания нахлынули на меня, что придало и без того грустной песне больший трагизм. Вот и все.

Песня закончилась, и буря аплодисментов разорвала установившуюся в кафе тишину. Нескончаемые аплодисменты, но мне они не приносили удовлетворение. Стало противно: я нарушила данное самой себе обещание. А ради чего? Чтобы доказать, что я – не врунья? Я это и так знаю. Это гордыня, а гордыня – библейский грех. Ощущение, что я сделала что-то неправильно и, может, даже предала Димку, не покидало меня. И только восхищенные глаза моего партнера по песне несколько сгладили горечь ощущений.

– Я влюбился в вас с первого взгляда, Елена Прекрасная. А после вашего исполнения я не могу вас отпустить, я очарован вашим голосом, вашим исполнением, вами. Выходите за меня замуж.

Я рассмеялась:

– Боюсь, мой жених, сидящий вон за тем столиком, уже и без того почесывающий кулаки, будет против. А кроме того, я не могу выйти замуж за человека, которого даже не знаю как зовут. А вдруг наши имена несовместимы и отчество не подойдет для наших детей?

– Никита, – проговорил он в ответ, – для наших детей будет трудновато, но готов ради вас сменить свое имя на любое другое.

– Спасибо! Подумаю над столь заманчивым предложением.

А в это время посетители продолжали хлопать не останавливаясь. И аплодисменты все усиливались. Публика не хотела отпускать меня. Наверное, ей показалось, что я хорошо спела. Я не хотела так думать. Ведь иначе можно было подумать, что это – мое, что я предназначена для сцены, что я ошиблась, отказавшись от карьеры певицы.

Никита наклонился ко мне – ибо он был на целую голову выше меня – и попросил:

– А спойте еще что-нибудь.

– Нет, я и до этого не хотела петь, но не могла отказать своему жениху.

– А вы всегда выполняете все желания жениха? – съязвил Никита.

– Когда будете на его месте, тогда узнаете, – издевательски произнесла я.

– Желание публики – желание богов, – продолжал Никита.

Он взял меня за руку, и сразу как-то тепло и спокойно стало на душе. И я подумала: «Почему бы не сделать приятное этому молодому человеку? Я ведь и так уже нарушила данное себе обещание!»

– Хорошо, если это будет последняя песня, я спою, – согласилась я и спросила: – Вы мне подыграете?

– Почту за честь, – согласился Никита.

– Это – песня, исполнявшаяся когда-то группой «Иллюзия», называется «Я без тебя». Знаете?

– Но это же – старая песня, – удивился Никита, – я не совсем хорошо знаю ее ноты.

– Ну, тогда – всё! – нашлась я. – Концерт окончен.

– Нет-нет, я подыграю, – заволновался Никита, – просто я сразу хотел предупредить, что могу сыграть с ошибками. Вам тяжело будет петь.

– Ничего! Главное, чтобы общий фон был похож, а я попробую сделать все сама, – успокоила его я.

И я запела. Песня действительно была красивая. Мне она нравилась за мелодичность и смысловую нагрузку текста, что так редко бывает в современных песнях. Тем более что она отражала мои истинные чувства в тот момент. Когда звучали слова: «Я жизнь отдам за тебя. Я время вспять поверну…» – у меня самой мурашки поползли по телу от чувств, вложенных мной в исполнение. Многие девушки в зале плакали, наверное, задела их за живое.

Андрей сидел как зачарованный: не сводил с меня глаз, даже не моргнув. Казалось, что он остолбенел. Мне же была более интересна реакция Сергея. Он, наверное, думал, что это все – для него, и эта песня – о нас. Может, это и так. Может, мне и хотелось, чтобы так было. И я готова была спеть для него миллион песен. Но сейчас в моей душе царил хаос, вызванный воспоминаниями. Я пела о Димке и своем желании быть с ним. Я почти забыла, как тяжело мне без него.

Все-таки трудно понять женщину. Мы одновременно можем грустить и смеяться, любить и ненавидеть, радоваться и огорчаться. Иногда мы сами не можем понять, что нам надо, а просто идем вперед, руководствуясь не здравым смыслом – нет, на него нам наплевать! – а собственными чувствами, эмоциями.

Я закончила исполнение песни. В зале наступила абсолютная тишина. Через какие-то секунды она разорвется шквалом аплодисментов, криками «Браво!». Все мужчины будут желать поговорить со мной, все женщины – завидовать. Но мне ничего этого не надо.

Я медленно двинулась к своему столику с твердым намерением уехать немедленно.

– Елена, – услышала я голос Никиты за спиной, – как мне найти тебя?

Не отдавая отчет в том, что происходит, полностью уйдя в свои воспоминания и мысли, я на полном автоматизме назвала номер своего телефона.

– 225–226, – услышала я эхом повторившего мой номер Никиту.

– Давай ты отвезешь меня домой, – сказала я Андрею, подойдя к столику. – На сегодня для меня уже достаточно впечатлений. Я не хочу здесь оставаться.

– Как скажешь, Ленок, – проговорил Андрей. – Твои желания сегодня для меня – закон!

Он отдал официанту деньги за ужин, поднялся, и мы двинулись к выходу. Я чувствовала на своей спине много чужих глаз. Но один просто жег мне спину. Скорее всего, это был он – Сергей.

Так закончился этот вечер. Андрей всю дорогу не умолкал, говорил, что у меня – талант, что его нельзя зарывать в землю и всякую другую чепуху, я почти не слушала его. Вернее, я думала в это время о своем. Сегодня я предала сама себя, отступила от своего слова – и хорошим это не кончится. Какой-то груз лег мне на сердце, и предчувствие чего-то плохого уже не покидало меня. Мне кажется, в воздухе сгущалась отрицательная энергия, и когда-то она должна была разрядиться. Но когда и с какими последствиями – я пока не знала…

Далеко за полночь раздался телефонный звонок. Я неохотно сняла трубку, чтобы отчитать нахала, звонившего так поздно.

– Алло, – раздраженно проговорила я.

– Ты устроила это представление, – услышала я голос Сергея, – чтобы вызвать во мне ревность?

– Мне это уже не нужно, не льсти себе, – зло ответила я. – У меня есть человек, который любит меня, любит по-настоящему, так, как ты не умеешь любить и, наверное, никогда в своей жизни не сможешь. А тебя в моей жизни больше нет, и я не хочу, чтобы ты возвращался в нее. Не думай, что все на земле связано с тобой. А еще лучше, если ты забудешь мой номер телефона и перестанешь мне названивать.

– Тем более что у тебя есть теперь кому позвонить, – съязвил Сергей. – Интересно: как отреагирует Андрей, если узнает, что ты дала номер тому красавчику? Уж наверное не обрадуется…

Я повесила трубку телефона и разрыдалась. Ну почему он – такой дурак?! Почему нельзя было просто сказать, что он любит меня, скучает, ужасно ревнует и жалеет о том, что причинил мне так много боли и заставил страдать?! И я тут же простила бы ему все. Наверное, простила бы. А вместо этого он причиняет мне еще большую боль.

Я рыдала долго и заснула вся в слезах уже под утро.

Остаток недели я работала как проклятая, не было и минуты, чтобы подумать обо всем, что произошло в кафе. Да, признаться, и думать не хотела, всячески гнала от себя эти мысли.

Незаметно подошли выходные. Утро выходного дня началось с побудки, устроенной моей подружкой Наташкой. Воскресное утро, когда так хочется выспаться на всю неделю вперед, было испорчено бесконечным трезвоном дверного звонка. Я встала с трудом, так как накануне долго не могла уснуть. Прокручивала в голове все события недели, а потом плакала от обиды и одиночества. Почему Сергей так поступает со мной? Почему он нарочно обижает и пытается даже унизить? А я его люблю, несмотря ни на что. И от этого мне в сто раз больнее. Чувство любви и чувство собственного достоинства снова вступили в конфронтацию между собой. Любовь, как всегда, проиграла. Это только в книгах изображается всепобеждающая любовь или исцеляющая, а в жизни все совсем по-другому. Во всяком случае – у меня. Когда хочется прижаться к любимому человеку, а он отшатывается от тебя, как от прокаженной, когда хочется целовать его губы, ты тянешься к ним, а они кривятся в ядовитой ухмылке, – что может быть еще ужаснее для любящего сердца?! Конечно, измена. Когда на тебя плюют, как на ненужную тряпку, а на трон возводят других, сдувая с них пылинки и исполняя любое их желание. Когда ты – всего лишь второй сорт. О тебе вспоминают не каждую минуту, а так бы между делом: «Интересно, а где та назойливая муха, которая липнет ко мне? Что-то давно ее не видно и не слышно. А не позвонить ли ей? Или, может, послать эсэмэску? Да, лучше написать, а то по телефону надо разговаривать, слушать ее дурацкие признания в любви… Опять будет унижаться и выпрашивать капельку внимания». И через все это я прохожу. Я отчетливо понимаю, что со стороны это выглядит именно так: я – ревнивая назойливая муха! Только в моем представлении – я искренне любящая женщина, которая хочет быть рядом со своим верным мужчиной, своим героем. Только измельчали сегодня герои.

Вот такие мысли мучили меня всю ночь. Я извелась от собственного самоедства, от унижений со стороны Сергея, от нечестности по отношению к Андрею, от того, что нарушила обязательства, данные самой себе. А ради чего? Скажите мне, ради чего все это?! Я просто ненавижу себя и ненавижу весь мир вокруг…

С этими черными мыслями я уснула только под утро. Когда в деревне, наверное, петухи уже просыпаются и начинают ворочаться на жердочках, собираясь кукарекать, я только заснула. Нормальные люди уже встают, а я только засыпала. Хорошо еще, что не надо идти на работу и можно не торопиться вставать.

Самое главное решение, которое я приняла для себя: что не буду больше унижаться перед Сергеем, выпрашивая минутку его времени или делая разные глупости, чтобы он обратил на меня внимание. Он недостоин меня. Я так решила. Решить-то решила, а как заставить сердце не любить? Ему не прикажешь: «Всё! Я не люблю этого, я люблю другого». Только я не могу позволять продолжать топтать меня и мои чувства. Если невозможно любить и быть любимой, то лучше позволять любить себя! Это очень страшно, но еще страшнее – одиночество и презрение к самой себе. И с этой мыслью, вся в слезах я наконец-то заснула.

И вот она, Наташка! Ну почему ей-то не спится в воскресенье? Это, кстати, ее характерная черта: она думает, что весь мир крутится вокруг нее. Да и солнце встает именно тогда, когда она встала, а не согласно законам природы. Но в целом я ее очень люблю. Она была со мной рядом всегда, сколько я себя помню. Мы с ней абсолютно разные, так что я сама иногда удивляюсь, почему мы – подруги. Я – блондинка, она – брюнетка. Я эмоциональная, она чересчур рассудительная. Она – взрывная, я – спокойная. В общем, достойная вторая половинка, только где-то Создатель что-то напутал – и вот!

Внешне Наташка очень эффектная. Высокая, спортивная фигура, волнистые темные волосы, серые глаза, отличное чувство юмора – мужчины обращают на таких девушек внимание. Поэтому мне очень приятно выходить с ней куда-нибудь вдвоем. Мужские головы от нас не отворачиваются на протяжении всего вечера. А как же, пока не решен извечный спор, какие девушки больше нравятся мужчинам – блондинки или брюнетки, наш дуэт отвечает всем вкусам. Ах, да! Есть еще особи мужского пола, которым нравятся рыжие. Но на таких мы сами не обратим внимание!

Лишь только я открыла дверь, Наташка ворвалась как ураган, что абсолютно в ее духе.

– Ух, ну и горазда ты спать! Посмотри, сколько времени, – укорила она меня. – Кто рано встает, тому Бог подает.

– Ага, – сладко проговорила я, снова укладываясь в кровать и блаженно сворачиваясь в клубочек. – Слышала я уже про это. Поэтому и работаю, как лошадь, всю неделю, чтобы на выходных мне подали лишний часок для сна. Ан нет! Есть еще женщины в наших селеньях, которые с утра, лишь только забрезжит лучик света, спешат коня на скаку остановить и в горящую избу войти.

Наташка кружила по комнате, в тысячный раз рассматривая и без того хорошо знакомые ей предметы. Остановившись перед засохшим цветком, изумленно воскликнула:

– Сдох все-таки! Уморила и этот бедненький цветочек.

– Да нет, ему просто тут не климат, – стушевалась я.

Цветочек действительно погиб, потому что я его забывала поливать.

– Ага, еще скажи, что от своей лени он похарчился. Потому что, видите ли, ему лень подползти к банке и попить оттуда самому, а все ждет, когда известная на всю страну цветогубка польет его!

Мы прыснули со смеху. Я почему-то представила всю эту картинку как живую и не могла удержаться от смеха.