Текст книги "Секретный дневник русского олигарха"

Глава 3
Комната-сейф

27 октября 2009 г. Лондон

Закончив телефонный разговор со своей начальницей Люси Грин, Келли, не заезжая в офис, направился прямиком к месту происшествия. Пробка на окружной дороге М25 по пути в Бэкингемшир, находившийся всего в получасе езды от Лондона, задержала его почти на час. Часы пробили уже шесть, когда Келли наконец прибыл в Рубиновое имение – дом русского олигарха Абрама Галинского.

Двое полицейских, охраняющих въезд на территорию имения, поздоровались с Келли и без промедления пропустили его машину. Следуя знакам, указывающим направление к дому, Келли проехал по извилистой дороге, вымощенной красным камнем и пролегавшей через старинный, богатый зеленью парк. Подъехав к дому и увидев около дюжины машин, в том числе и полицейских, Келли припарковал свою синюю «ауди» среди них. Как только он вышел из машины, несколько полицейских, стоявших у дверей дома, тут же стали перешёптываться.

Дэвид Келли, один из самых ярких детективов криминального отдела Нового Скотланд Ярда, был своего рода знаменитостью среди коллег. Его запоминающееся умное лицо, высокая и слегка сгорбленная фигура и угловатая походка были легко узнаваемыми, особенно после многократных публикаций о нём в прессе, а также его телевизионных интервью в связи с недавним раскрытием громкого дела «Стрелок-привидение». Скромный по своей натуре, Келли не особенно хорошо воспринимал весь этот ажиотаж вокруг своей персоны, и его беспрестанное почёсывание подбородка и приглаживание волос выдавали лёгкую нервозность.

Стараясь не обращать ни на кого внимания, Келли обменялся рукопожатием с местным полицейским, представившимся как сержант Мун, при этом говорившим с ярко выраженным северным акцентом, который, как отметил про себя Келли, резал слух. Последовав за сержантом внутрь дома, Келли сразу же перешёл к делу:

– Ну что тут произошло, чёрт возьми?

– Моя команда первой прибыла на место происшествия, сэр, – сообщил сержант, пока они проходили через центральный зал дома, который своей помпезностью и мраморными колоннами напомнил Келли типичную бальную комнату из старых фильмов про английскую знать. – Один из телохранителей Галинского позвонил по 999 с сообщением о случившемся, – продолжал докладывать сержант Мун, когда они свернули влево, продолжая маршрут по широкому длинному коридору, выложенному черной и белой гранитной плиткой в шахматном порядке. – Мы были на месте уже спустя десять минут. Согласно показаниям свидетелей, которых, кстати, четырнадцать человек, взрыв произошёл в комнате-сейфе, где Галинский находился совершенно один за закрытыми дверьми. Когда мы приехали, сэр, дверь в комнату была открыта, вернее лежала на полу, судя по всему, сорванная с петель взрывом. Огонь, который бушевал в комнате после взрыва, был уже потушен телохранителями. Я, конечно, немедленно заблокировал вход в комнату до приезда ваших специалистов с целью сохранить как можно больше улик. Но, как вы понимаете, некоторые из телохранителей уже побывали в комнате сразу после взрыва в надежде спасти Галинского…

Сержант сделал паузу, стараясь перевести дыхание, и тут же сморщился:

– Галинский. в общем, спасти его было абсолютно невозможно. Галинский мёртв, сэр, буквально разорван на мельчайшие кусочки. Да так, сэр, что останки его даже не похожи на человеческие. Неприятное зрелище, и к тому же жуткий палёный запах.

Хотя Келли и слушал сержанта довольно внимательно, он всё же изредка отвлекался, рассматривая с большим интересом окружающую обстановку. Великолепный декор прекрасно соответствовал стилю эпохи самого здания XIX века, придавая ему дополнительное величие. Дом, что называется, до краёв был заполнен старинными картинами, изделиями из латуни и серебра, хрустальными люстрами, шёлковыми гобеленами на стенах, различными артефактами и изысканной мебелью. «Впечатляет, – подумал Келли. – Да уж, русские миллиардеры действительно умеют жить красиво. Покупают себе футбольные клубы, яхты и самолеты, как будто это маленькие игрушки, и живут в роскошных домах, пригодных для королевских особ».

– Прибыли, сэр. Комната-сейф, – объявил сержант, как только они остановились перед лежащей на полу изуродованной дверью.

Келли заглянул в комнату и вошёл в неё, оставив сержанта позади, в коридоре. Вокруг царил полнейший беспорядок. Сила взрыва была настолько сильна, что уничтожила практически всё. Единственным уцелевшим предметом мебели был стул, отброшенный вверх, где он запутался в остатках люстры. За свои двадцать пять лет службы в полиции Келли многое перевидал, тем не менее он не мог не отметить впечатляющего вида комнаты даже после столь мощного взрыва, с её многочисленными деревянными и стальными панелями и высокотехнологичным оборудованием. Это специально сконструированное помещение действительно служило своему хозяину гигантским сейфом.

Первым человеком, которого Келли увидел в комнате, был Нейл, эксперт-патологоанатом, известный своим коллегам по прозвищу Большой Пёс, которое он получил за свои довольно внушительные размеры и особое чутьё. Нейл стоял рядом с большим чёрным полиэтиленовым мешком на полу, который, как предположил Келли, содержал останки Галинского. Келли улыбнулся; Нейл здорово походил на сумасшедшего профессора, он был в своём бессменном бесформенном ярко-зеленом пиджаке с замшевыми заплатами на локтях, а его всклокоченные и мокрые от пота светлые волосы беспорядочно свисали на лицо и шею.

– Здравствуй, детектив, – весело произнёс Нейл громким голосом, заметив входящего в дверь Келли. Поправив съехавшие на кончик носа очки, он посмотрел на Келли сверху вниз. – Гляди, какой красавец! Ты потерял в весе, не так ли? Влюбился, что ли?

Нейл засмеялся и подошел к Келли, протягивая свою большую мясистую руку.

– Эта шутка изрядно устарела, старина, – ответил Келли с улыбкой. Он искренне любил Нейла и работал с ним довольно часто. – Ну, рассказывай, что мы здесь имеем?

– Пока совсем немного. – Нейл пожал плечами и указал на расстёгнутый пластиковый мешок на полу, который действительно содержал останки Галинского, как Келли и предположил. – Всё, что я могу сказать на данный момент, это то, что эти останки принадлежат одному человеку. По словам свидетелей, жертвой является шестидесятилетний мужчина, и, как мне представляется, он был предположительно убит в результате взрыва.

В данном случае, разумеется, я смогу установить личность погибшего и определить точную причину смерти только после тщательного исследования в лаборатории.

– Понятно.

– Слушай, дружище, если я тебе не нужен, то здесь мне больше делать нечего. Я готов отправиться в лабораторию для проведения экспертизы. Возражений нет?

– Хорошо, – кивнул Келли. – Забирай его, чем раньше получу твои результаты, тем лучше.

– Как обычно. – Нейл махнул рукой, дав понять, что это он слышал уже много раз.

– В этот раз мне нужен твой вердикт значительно быстрее, док. Ты же знаешь, в таком громком деле от нас будут требовать завершить расследование в кратчайшие сроки.

– Я постараюсь. – Нейл тяжело и, что называется, со скрипом присел на колени, застегнул пластиковый мешок и дал сигнал своим ассистентам погрузить вещдок на носилки. – Позвоню, как только смогу сообщить тебе что-нибудь полезное.

Так же медленно он приподнялся на ноги и, отряхнув свои брюки на коленях, направился к выходу.

– Спасибо, не забудь о моей просьбе, – крикнул Келли вслед уходящему Нейлу.

После того как Нейл ушёл, Келли некоторое время внимательно осматривал комнату, переговариваясь с коллегами. К этому моменту они уже пришли к выводу, что основным взрывчатым веществом был тротил, однако оставался самый важный вопрос: кто и как принёс его в комнату-сейф? По мнению экспертов, взрывчатку скорее всего пронесли в портфеле. Кроме того, всё указывало на то, что взрыв был произведён путем дистанционного управления, а это означало, что кто-то должен был предварительно устранить сигналы приборов, заглушающих радиоволны. Это безусловно указывало на то, что преступление было преднамеренным и хорошо спланированным. Тем не менее, на данном этапе все эти выводы были не окончательными из-за больших разрушений, причинённых взрывом.

Десять минут спустя Келли вышел из комнаты и последовал за сержантом в библиотеку, где собрались свидетели для допроса. Один из коллег сержанта кратко сообщил Келли о том, что восемь свидетелей были телохранителями, шесть – горничными, а также дворецкий и личный водитель Галинского. Келли вежливо поздоровался со всеми собравшимися и обратился с просьбой поговорить в первую очередь с Амиром, начальником охраны Галинского. Хотя все свидетели уже дали показания, Келли сообщил, что лично будет беседовать с некоторыми из них, после чего прошёл в соседнюю комнату, сел за журнальный столик и пригласил Амира.

Амир оказался ширококостным, плечистым мужчиной лет сорока, с короткими чёрными как смоль волосами, коротко подстриженными на военный манер. В прошлом он был сотрудником израильского Моссада, выглядел весьма серьезным человеком, а его быстрый и холодный взгляд только усугублял его в целом жёсткий вид. Спокойно и сдержанно Амир зашёл в комнату, закрыл за собой дверь, представился и сел на стул напротив Келли.

– Я работал на хозяина почти девять лет и ни разу не подвёл его до сегодняшнего дня, – сообщил Амир. Его акцент выдавал в нём коренного израильтянина. Он был явно расстроен, но при этом говорил чётко и размеренно.

– Означает ли это, – спросил Келли, – что имели место и другие аналогичные ситуации, когда вам удавалось успешно обеспечить его безопасность?

– Да, конечно; было довольно много угроз, направленных против моего хозяина, и несколько покушений на его жизнь за эти годы. Кстати, некоторые из его близких друзей и сотрудников были убиты. Моя задача состояла в том, чтобы предотвращать подобные ситуации и делать всё необходимое для того, чтобы с ним ничего не случилось. Я – профессионал и имею хорошо подготовленную команду, работающую со мной, – добавил Амир с гордостью в голосе.

– Тогда объясните мне, как могло случиться, что Галинский был убит в своём же собственном доме? – спросил Келли довольно провокационным тоном.

– Я и сам не могу понять, сэр. Мы тщательно проверяем всех и вся, пересекающих пределы этого имения. Ну просто невозможно пронести взрывчатку в дом, – ответил Амир.

– Тем не менее здесь был взрыв, не так ли? – Келли пожал плечами.

– Мне до сих пор непонятно, как это произошло. Я сам видел, что хозяин вошёл в комнату-сейф около половины четвёртого, за полчаса до взрыва. Двое моих людей стояли на охране двери всё время, пока он находился внутри. Кроме охраны, около этой комнаты не было ни души, да и вообще никто не имел возможности войти туда, только сам хозяин собственноручно мог открыть электронную дверь. Хозяин никогда не позволял никому заходить внутрь этой комнаты, сэр, даже мне, хотя он полностью мне доверял.

– Есть вероятность, что взрывное устройство уже находилось в комнате, когда Галинский туда вошёл, и возможно, что оно было активировано сигналом на расстоянии, – сказал Келли.

– Может быть, только как же оно попало внутрь комнаты? – спросил Амир с озадаченным видом. – Сэр, поверьте мне, когда я говорил, что никто не мог зайти внутрь комнаты, я именно это и имел в виду. Абсолютно никто, кроме самого хозяина. Мы даже шутили между собой о том, что он, должно быть, там сам убирается, ведь даже горничным было не позволено заходить внутрь.

– Хорошо. Ну а какое было настроение у Галинского? Может, что-то беспокоило его в последнее время, может, он нервничал? Было ли что-нибудь подозрительное в его поведении?

Могло ли быть так, что это он сам пронёс что-нибудь в комнату? – предположил Келли.

– Его настроение? Его поведение? Да вы что? Вы имеете в виду, что он сам принёс взрывчатку? Вас это интересует, я правильно вас понял? Самоубийство? – Амир недовольно поднял брови и бросил на Келли злой взгляд.

– Да, что-то вроде этого. – Келли кивнул, подтверждая свой вопрос.

– Да это смешно! Если бы вы знали моего хозяина, то вы даже не утруждали бы себя, задавая такой вопрос. – Амир был явно разгневан предположением Келли. – Да у него было миллион планов только на ближайшую неделю! Он в принципе был очень устремлённым человеком с самым положительным взглядом на жизнь, обладал огромной энергией и этим отличался от всех других богачей, которых мне довелось встречать. У хозяина была гора дел, назначенные встречи, запланированные интервью и вечеринки, ужины. Он всегда смотрел на много вперед и чётко оценивал ситуацию и возможные риски.

– Но ведь при этом он имел много врагов, не так ли? А это легко могло стать причиной стресса или даже депрессии. – Келли продолжал гнуть свою линию.

– Да хозяин счёл бы за оскорбление, если бы у него не было никаких врагов и соперников. – Амир громко засмеялся. – Вы не имеете представления, какой он был человек. Он не мог жить без постоянного противостояния; это возбуждало его и повышало чувство собственного достоинства. Он любил повторять: «Человек без противников не достиг ничего».

– Понятно. А как вы думаете, были ли люди, желавшие смерти вашему хозяину?

– Конечно! Список длинный, сэр, – Амир кивнул головой. – Далеко за примером идти не надо; возьмите хотя бы Петра Ступина.

– Да, я читал о многолетней и продолжающейся конфронтации между ними. Ступин хотел видеть Галинского в тюрьме, если я не ошибаюсь.

– Он не смог бы посадить моего хозяина в тюрьму, но я не удивился бы, узнав, что именно он причастен к этому убийству.

– Ну, это только ваше предположение и не более того. В любом случае это было бы сложно доказать, – сказал Келли.

– Тут вы совершенно правы, – кивнул Амир утвердительно. – Это ведь мир политики, сэр; мир больших людей, важных и опасных игр, в которые они играют. Даже если вам когда-нибудь удастся поймать исполнителя заказа, вы не получите от него полезной информации. Этот вид работы поручают профессионалам-одиночкам, которые не знают, от кого именно приходят заказы и почему. В принципе, в случае необходимости можно убрать любого человека, при этом не оставляя никаких следов и доказательств против фактического заказчика убийства. Вот почему люди моей профессии всегда востребованы, – объяснял Амир.

– Я понимаю, – сказал Келли бесцветным голосом. – И всё же я в первую очередь озадачен тем, как взрывчатка физически попала внутрь комнаты. Однако скажите мне… – Келли пытливо посмотрел на Амира. – Вы сказали, что Галинский был единственным человеком, который мог открыть дверь, но у вас наверняка должны были быть какие-то меры предосторожности на случай непредвиденной ситуации. Какие-то запасные варианты доступа к этой комнате.

– Нет, сэр, – уверенно ответил Амир. – Если, в буквальном смысле слова, не сломать дверь, вы не сможете туда попасть. Хотя. Подождите минутку! – Амир вдруг сказал возбуждённо. – Есть другой возможный путь проникновения – через подвал. В комнате есть дверца люка, соединяющая её с подвалом, которая находилась прямо под столом хозяина. То есть она существует, но не в рабочем состоянии. Первоначально планировалось использовать этот люк на случай экстренной ситуации, но потом хозяин настоял на том, чтобы этот ход наглухо закрыли. Дверь люка забили стальными болтами, а пол, так же как и стены, обшили бронированным листом… Проклятье! Почему я не подумал об этом раньше? А что если кто-то демонтировал этот люк и проник внутрь через подвал?

– Мы проверим это. Кто лучше всех сможет показать мне территорию вокруг дома и подвал?

– Я и дворецкий Майлз.

– Хорошо, займёмся этим позже.

После допроса Амира Келли поговорил с двумя телохранителями, стоявшими у входа в комнату-сейф накануне взрыва. Благодаря стальным панелям, которыми была обшита комната и которые сдержали взрыв, они не были даже ранены. Оба охранника подтвердили, что Галинский был один, когда вошел в комнату-сейф, и они не заметили ничего подозрительного.

Келли выборочно опросил ещё несколько свидетелей, затем провел тщательный осмотр территории вокруг дома совместно с Амиром и дворецким, а также осмотрел подвал. Уже после одиннадцати вечера Келли наконец покинул Рубиновое имение и направился обратно в Лондон.

Глава 4
KGB Girl

2 сентября 2009 г. Лондон

Из Секретного Досье Агента № 9Т-Х/1270:

«…Спецагент, женский пол, кодовое имя – KGB Girl. Паспортные данные, включая имя, дату и место рождения, – засекречены (смотри сноску закрытого отдела 9Т-Х).

Физические характеристики: Рост – 170 см; вес – 53 кг; телосложение – тонкокостное-спортивное; цвет волос – русый; цвет глаз – зелёный; цвет кожи – светлый; внешность очень привлекательная; особых примет нет.

Состояние здоровья: Стабильно хорошее; хронических заболеваний нет.

Происхождение: Полноценная интеллигентная семья с высоким положением в обществе; выездные; несудимые; в порочащих связях не замечены.

Образование: Высшее биолого-химическое.

Владение иностранными языками: Владение в совершенстве английским, французским и немецким языками.

Спец. подготовка/навыки: 1-й взрослый спортивный разряд по гимнастике; чёрный пояс по карате; актёрское мастерство; танцевальное мастерство (бальные танцы); владение музыкальными инструментами (фортепьяно и гитара); кулинарное мастерство; лицензия частного пилота европейского образца; владение оружием; владение искусством перевоплощения; ораторское мастерство.

Вредные привычки: Отсутствуют. Примечание: Агент употребляет алкоголь исключительно в социальных ситуациях, а также курит в случае необходимости.

Особые черты характера: Авантюризм; смелость; стратегическая расчётливость; проницательность; жажда знаний; полное самосознание и постоянное самосовершенствование; настойчивость; коммуникабельность.

Слабые черты характера: Влюбчивость; эмоциональность; справедливость. Примечание/ Агент владеет умением держать под контролем перечисленные выше черты своего характера.

Степень специальной подготовки: Высшая, соответствующая категории «классифицированного засекреченного агента».

Пригодность: Гриф 01 – особо важные спецзадания, шпионаж, разведка и контрразведка; объекты – влиятельные фигуры политики, финансов.

Местонахождение: Лондон, Великобритания.

Характеристика закрытого отдела 9Т-Х на агента: Высоконадёжный, талантливый, высококлассный, высокоэрудированный, инициативный агент с великолепными способностями и мастерством, проявленными в ходе многолетней службы.

Куратор: В. Тигров».

Прочитав досье, генерал Силантьев положил папку на стол, оставив в руке только фотографию. Рассмотрев её внимательно, он произнёс:

– Уже тогда была красавицей, а ведь на этом снимке она всего лишь подросток. Жаль, что нельзя взглянуть на неё нынешнюю. Ну, ничего не поделаешь, должен следовать строжайшим правилам твоего закрытого отдела.

Силантьев взглянул на своего собеседника полковника Тигрова, сидевшего за столом напротив него.

– Значит, считаешь, что она подойдёт для нашего дела? – спросил он Тигрова.

– Так точно, товарищ генерал.

– И всё же любопытно, как она сейчас выглядит, небось, шикарная европеизированная леди?

– Именно так, товарищ генерал, – ответил Тигров с едва уловимой улыбкой.

– А не боишься за свою любимицу? – Силантьев хитро улыбнулся и пристально посмотрел Тигрову в глаза. Он давно подозревал, что Тигров исключительно бережно относился к своей подопечной. Да так бережно, что много лет назад он выбил у начальства разрешение внести KGB Girl в список особо классифицированных агентов, чьи подлинные биографические данные и точные координаты оставались известными только самому Тигрову.

– Она – профессионал высшего класса, у меня нет причин беспокоиться за неё, – ответил Тигров уверенным голосом. На самом же деле он как никогда нервничал, уж слишком непростым было задание, которое он собирался ей поручить, а клиент был чрезвычайно опасен.

– Ну что же, тебе лучше знать. Учти, промаха мы позволить себе не можем, а то вся операция полетит к чертям.

– Промаха не будет. Я абсолютно уверен, что она справится с заданием без всяких проблем.

– Ну добро! Иди, действуй.

3 сентября 2009 г. Лондон

Проснувшись рано утром ещё до звонка будильника, мне жутко не хотелось вылезать из-под тёплого мягкого одеяла. И хотя впереди меня ждал довольно напряжённый день, я решила ещё немного поваляться в постели, а заодно и проанализировать информацию, собранную прошлым вечером.

Званый ужин у меня дома прошёл с большим успехом, как, впрочем, и всегда. Все восемнадцать приглашённых явились в гости как миленькие.

Конечно, где же ещё они ели бы чёрную икру ложками? Как бы парадоксально это ни было, но даже очень богатые люди редко откажутся от возможности побаловать себя за чужой счёт такой роскошью, как икра. И ведь могут же себе сами позволить это удовольствие, но за счёт других всё же слаще. Да, халява – вещь универсальная, не знающая ни государственных границ, ни классовых барьеров, ни размеров кошельков. Как раз на это я во многом и рассчитывала, а в моей работе расчёт на человеческие слабости, склонности и привычки абсолютно необходим.

Ещё много лет назад по прибытию в Лондон моей первоочередной задачей было войти в светское общество и занять в нём достойное место. Растопить сердца представителей английской знати, которые всегда славились своим снобизмом и комплексом превосходства, было далеко не простой задачей. Предстать перед английскими леди и джентльменами в роли молодой богатой русской женщины с прекрасной родословной, утончённым вкусом, отличным образованием и великолепными манерами, было только половиной дела. Понадобились ещё и очарование, обаяние, чувство юмора, открытость, неординарность и физическая привлекательность, которой природа меня, к счастью, щедро наградила. И конечно же, не обошлось без широкой русской души и гостеприимства.

Поскольку всем было известно, что я занималась импортом чёрной икры и к тому же обожала изысканную кулинарию, мои приятели всегда с удовольствием принимали приглашения отужинать у меня дома, зная, что их ожидает изобилие и изощрённость. Мои «икорные ужины», как их прозвали в светском кругу, очень быстро стали весьма популярными, и скоро моё место в эксклюзивном обществе Лондона было надёжно закреплено.

Сладко потянувшись под одеялом, я с удовольствием зевнула. Прошлый вечер действительно был удачным; удалось узнать много интересного. Например, то, что Джессика влюблена по уши, это было видно невооружённым взглядом. Обычно суховатая и флегматичная, вчера она просто светилась от счастья. Она явно была влюблена и точно не в своего занудного пренеприятного мужа, который, как я считала, обладал одним лишь единственным плюсом – положением члена английского парламента, что мне было чрезвычайно полезно. Интересно было бы знать, кто же похитил сердце Джессики; во всяком случае её избранника среди присутствующих на ужине точно не было. Да и вообще, на данный момент это было не так важно, а важно было то, что теперь из неё можно было вытянуть много полезной информации. Я всегда использовала выгодные моменты в своих интересах, зная, что люди обычно наиболее уязвимы и, соответственно, легко поддаются манипуляциям, когда они пребывают либо в состоянии стресса, либо наоборот – в эйфории. Взглянув на часы, я потянулась за своим мобильным телефоном, лежащим на прикроватном столике. Я набрала номер и в ответ услышала раздражённый голос:

– Слушаю.

– Доброе утро, мистер Браун. Это Саша вас беспокоит. Звоню вам, как вы и просили, – утром, пока вы ещё не успели окунуться в круговорот своего беспокойного дня.

Недовольный тон моего собеседника тут же преобразился:

– Саша! Доброе утро. А я как раз собирался сесть и написать вам записку с благодарностью за вчерашний ужин, – сказал он очень обходительно.

– О, вы всегда так внимательны, мистер Браун. – На моём лице появилась ухмылка; хорошо, что мистер Браун не видел меня в эту минуту; мой цинизм явно не произвёл бы на него впечатления. – Мне было очень приятно опять видеть вас у себя. Надеюсь, вы посетите мою очередную вечеринку в начале декабря?

– Без сомнений. Как я могу пропустить ваши очаровательные вечеринки?

– Прекрасно! В таком случае моя секретарь соединится с вашим офисом, чтобы сообщить все детали. Не буду вас задерживать, уверена, что у вас много дел. До скорого, мистер Браун.

– Хорошего вам дня, дорогая. С нетерпением жду нашей следующей встречи.

Закончив разговор, я довольно улыбнулась. Конечно, никакой секретарь не будет звонить в офис директора солидного английского банка мистера Брауна, а буду звонить я сама, изображая секретаря и разговаривая с лёгким французским акцентом, пытаясь выудить у него как можно больше информации о передвижениях и назначенных встречах мистера Брауна. Быть в курсе того, где находятся и чем занимаются мои «объекты», – это необходимая часть моей работы. Секретаря у меня и в помине не было, но все думали, что у меня работает француженка. Я намеренно остановилась именно на этом образе; французский в смысле произношения удавался мне лучше других языков. На типичном парижском диалекте я говорила чисто, так что, даже если с моей выдуманной секретаршей кто-то и пытался заговаривать на её якобы родном языке, подозрений никогда не возникало. Со свойственной мне методичностью, я как обычно продумывала всё до мелочей, ведь мелочей по сути в моём деле не было и быть не могло.

Родилась я в Москве в интеллигентной семье, в которой любовь к знаниям, науке и искусству всегда ценилась выше материальной жажды. Местечковость, невежество, глупость и жадность коробили меня ещё с детства. Мои родители получили хорошее научное образование; папа продолжил свой рост в науке, а мама нашла себя на управленческом поприще. Окружённая добротой, любовью и поддержкой моей семьи, я получила возможность многосторонне развиваться и вырасти в счастливого индивидуума со здоровой головой и многочисленными талантами и знаниями.

В детстве мне, как и любой другой девчонке, непременно хотелось стать актрисой, ну или на худой конец певицей, но моим родителям удалось отговорить меня от этой стези. Не то чтобы они не видели во мне творческого потенциала, а скорее их мудрость и реальный взгляд на советскую действительность того времени были тому причиной. Поэтому я довольно рано определилась со своей предполагаемой профессией и начала подготовку к поступлению на биофак. И хотя я продолжала параллельно заниматься музыкой и танцами и посещала театральный кружок, для меня этого было всё же недостаточно. Моё творческое начало, авантюризм, любовь к игре и интриге, присутствующие во мне с избытком, словно нуждались в каком-то более целенаправленном применении. И вот волей обстоятельств и случая мне представилась возможность найти это применение.

Произошло это во время десятидневной туристической поездки в Париж и Лиссабон, в которую, будучи подростком, мне довелось поехать со своими родителями. Это была моя первая поездка за границу; в то время путешествия моих сограждан за рубеж вообще были крайней редкостью. На меня эта поездка произвела сильнейшее впечатление. Оба города – что Париж, что Лиссабон, – были настолько отличны от наших городов и советской реальности, что мне казалось, что я нахожусь в каком-то кино.

В Париже в первую очередь меня поразила архитектура – типично европейская, а затем уже сами люди – раскрепощённые, элегантные, выглядящие дорого и так не похожие на наших, и весь стиль их жизни с многочисленными ресторанами, бистро и развлекательными заведениями, который я, как турист из Советского Союза, характеризовала одним словом – западный. Физическая красота Парижа была неоспорима и передавалась через такие шедевры, как Лувр, Площадь Бастилии, Эйфелева башня, собор Парижской Богоматери, Елисейские поля, соединяющие Площадь Согласия и величественную Триумфальную арку, река Сена, разделяющая город на две части, и её многочисленные мосты, каждый со своей уникальной историей. А такое место, как квартал вокруг площади Пигаль у подножия Монмартра, пользующийся репутацией пристанища разврата с его секс-шопами, эротическими шоу, магазинами нижнего белья и видеобарами с неоновыми вывесками, был для меня абсолютной диковинкой. Так же и Лиссабон – столица Португалии, один из самых очаровательных городов на земле, пропитанный своей многовековой историей. С одной стороны, его узкие улочки и великолепные дворцы полностью погружают в средние века, а с другой стороны, Лиссабон – это современный мегаполис с очень развитой инфраструктурой и всеми мыслимыми развлечениями.

Хотя это и было уже в последние денёчки существования Советского Союза, туристические группы непременно продолжали сопровождать так называемые идеологические кураторы, на самом деле бывшие сотрудниками КГБ, приставленными следить за моральным обликом советских туристов. «Железный занавес» только-только начинал приподниматься, всё самое революционное для страны было ещё впереди, а пока нас, как стадо дрессированных баранов, водили по улицам Парижа.

В последний вечер в Париже, перед тем как отправиться в Лиссабон следующим утром, мои родители ушли на романтический ужин в маленький ресторанчик на улице Риволи, проходящей параллельно Сене. Меня же подбросили на попечение одному из кураторов нашей группы – Наталии, которая «стучала наверх», выражаясь словами моих родителей, которые именно так охарактеризовали её сферу деятельности. Наталии не было и тридцати; маленькая миниатюрная брюнетка с большущими глазами, она была хороша собой и к тому же была интересным собеседником.

Засев в её одноместном гостиничном номере, декорированном в бежевых тонах и с мебелью тёмно-зелёного цвета, мы поначалу посмотрели какой-то концерт французской эстрады по телевизору, а потом решили поиграть в карты в дурака. Как и большинству подростков в период взросления, приходящийся на пору полового созревания, когда не только прыщики на лице, но и мозги слегка набекрень, мне казалось, что я всё знаю, что я всех умнее, а мои задиристость и где-то даже нигилизм были этому подтверждением. Сейчас я конечно понимаю, что именно на этом Наталия тогда и сыграла.

Во время нудной игры в карты наша беседа вдруг затронула одного из мужчин в нашей группе – Николая Ивановича. Плавно и как будто непроизвольно Наталия начала делиться своими наблюдениями об этом человеке, которого она описывала с мельчайшими подробностями, при этом незаметно вовлекая меня в разговор. А уже через минуту я, нетерпеливо перебивая её, взахлёб рассказывала про свои собственные наблюдения о нём, которые, как ни странно, оказались довольно подробными, притом что я на этого Николая Ивановича не обращала никакого внимания. Наталия пояснила мне, что эта способность человеческого мозга схватывать и запоминать всё увиденное и услышанное присутствует у всех нас в большей или меньшей степени, просто в быту мы не задумываемся об этом, поскольку этой информации нет применения. Если же хорошо покопаться в памяти, то можно много чего вспомнить. А когда наблюдательность становится намеренной и целенаправленной, а память специфически натренированной, человек превращается чуть ли не в киборга. На самом деле большинство людей не используют свой потенциал даже на четверть.