Текст книги "Обещания и гранаты"

Глава 11. Кэл

Глаза Елены сверкают, огоньки пляшут в ее золотистых зрачках, пока она медленно проводит дерзким язычком по своим пухлым губам.

– Я не против, – практически мурлычет она, ее слова, ласкающие мои уши, пропитаны возбуждением.

Ее легкий розовый халатик не в силах скрыть ее возбуждение, ее соски напряжены, атлас плотно обтягивает их. Она жадно сглатывает, отчего отметина от моих зубов на основании ее шеи становится отчетливо видна, несмотря на попытку спрятать ее под макияжем.

Я не драматизировал, когда говорил, что мне не нужна компания. На самом деле за секунду до того, как она вошла, я собирался вернуться в звуконепроницаемую постройку рядом с домом и продолжить работу, которую начал.

Кровь Лео «Колено» Морелли все еще на моем комбинезоне. Последние несколько дней я не могу думать ни о чем другом, кроме как о необходимости донести до отца Елены свое сообщение.

Не имея возможности добраться до Риччи в Бостоне и не имея желания оставлять Елену в «Асфоделе» одну, на случай если кто-то замышляет украсть ее у меня, с тех пор как узнал о новостных статьях, я смиренно выжидаю.

Выжидаю благоприятного момента.

Держась в стороне от своей жены, стараясь не смешивать злость на ее отца с нашей небольшой договоренностью.

Затем Блю, один из сотрудников Джонаса из «Огненной колесницы», заметил незнакомца, который, казалось, появился из ниоткуда. Ни семьи, ни друзей, ни интереса к туристическим развлечениям. Он заходил в бар, садился за дальний столик и пил пиво целый день, а ночью исчезал без следа.

Он ходил прихрамывая, как сообщил Блю Джонасу, на ноге от колена до пятки тянулся отчетливый зигзагообразный шрам. Никто бы его и не заметил, если бы он не ввязался в драку на второй день своего нахождения в городе, когда двинул официанту за то, что тот пролил вино на его стол.

Мне знаком этот шрам. Я сам рассек лезвием его тонкую плоть.

Колено – кузен Риччи, хотя двоюродный братец из него хреновый. Несколько лет назад его поймали на мухлеже с бухгалтерией в одном из подпольных игорных клубов Риччи, но вместо того, чтобы отправить его на дно реки Чарльз, как того хотели старейшины, Раф приказал мне вселить в него страх перед la familglia, после чего выдворил прочь из города.

Насколько я знаю, они с тех пор не общались, хотя его присутствие на острове свидетельствует об обратном. Не знаю, зачем именно Раф отправил его сюда, у меня не получилось развязать ему язык, но в любом случае теперь он ничего сделать не сможет.

Джонас скоро отвезет его голову в почтовое отделение на севере острова.

Сделав короткий шаг в мою сторону, Елена протягивает ко мне руки и проводит ногтями по верхней части моего комбинезона.

Я не тренировался уже несколько месяцев, но, как я выяснил раньше, больше в подвале ничего не было, а я не хотел бежать наверх и рисковать тем, чтобы Джонас добрался до Колена раньше меня.

Взяв меня за ворот, Елена придвигается ближе; настолько близко, что я чувствую ее дыхание, когда она еле слышно шепчет мне в шею.

– Не уверен, что это хорошая идея, – говорю я, сглатывая, когда она поднимает голову и смотрит на меня из-под густых ресниц.

Я уже представил все способы, которыми мог бы овладеть ей, заставив пожалеть, что она вообще познакомилась со мной или попросила переспать с ней.

Я поклялся себе, что не трону ее, пока она не проведет здесь достаточно времени, чтобы привыкнуть ко всему, и все же вот я, поддаюсь истерике в ее взгляде.

Она качает головой, темные волосы раскачиваются взад-вперед над ее изящными плечами.

– Я знаю, что это не так.

Не сказав больше ни слова и даже не оставив времени на размышления, она хватает меня за одежду и прижимает к себе. Встав на цыпочки, Елена целует меня в губы, набросившись, прежде чем я успеваю ее остановить.

Это всего лишь наш второй поцелуй, но почему-то кажется, будто он миллион первый.

Черт возьми, она такая же грешная, как раньше, еле заметный вкус после фруктового перекуса задерживается на языке, как пленка соблазна. Он смешивается с запахом ее гранатового шампуня, и я вдруг больше не хочу никакой другой фрукт в жизни.

Если Елена хотя бы наполовину такая же божественная, как этот фрукт из Эдемского сада, тогда я абсолютно понимаю, почему Ева поддалась соблазну.

Может, ей действительно скучно, и, возможно, я пропускаю важные этапы своего плана, но какого черта я вообще думаю обо всем этом, когда ее язык ласкает мой.

Рычание пролетает между наших губ, хотя я не уверен, из чьей груди оно исходит; мой член набухает, когда я плотно обхватываю руками ее талию, затем поворачиваю и усаживаю на стол.

Охнув, когда ее зад ударяется о деревянную поверхность, она скользит руками по моей груди, обхватывает меня за шею и управляет моей головой так, как ей нужно.

Посасывая и покусывая, она создает ураган, исследуя языком мой рот, словно это остров, которого нет на карте.

Одна моя рука сжимает ее зад, пальцы вонзаются в мясистую плоть, вторая поднимается вверх, чтобы развязать шнурок на вороте ее пижамы. Ее бледные округлые груди вырываются на свободу, обнажив темно-розовые пики, я провожу по ним большим пальцем, наслаждаясь дрожью в ее теле, которую вызывает мое прикосновение.

Изгибаясь передо мной, она хрипло стонет, отчего наши губы вибрируют.

– Сделай это еще раз, – шепчет она, затем проводит языком по внутренней части моей верхней губы.

Мой член дергается от ее страстного тона, настолько далекого от нежной девственницы, которую я практически уничтожил несколько недель назад. Не знаю, что изменилось, если только она соврала о том, что больше ни с кем не спала, но когда я наматываю ее волосы на кулак и заставляю изогнуть для меня спину и подставить мне свои торчащие соски, я понимаю, что мне абсолютно на это наплевать.

В эту самую минуту она могла бы сказать мне, что в ней побывал весь Бостон, и я все равно жаждал бы погрузиться в нее.

Заставить забыть о том, что до меня у нее кто-то был.

Чуть отстранившись, я смотрю в ее широко распахнутые, подернутые дымкой похоти глаза.

– Если мы начнем…

Она царапает ногтями тыльную сторону моей шеи, отчего добела раскаленное электричество скользит по моему позвоночнику прямо к яйцам.

– Если мы начнем?

– Я не смогу остановиться.

– Тебя никто и не просит останавливаться.

Припав губами к ее соску, я посасываю его, а свободной рукой хватаю Елену за бедро. Я плавно скольжу под ее шортами в поисках своего логотипа на коже, стону, когда нащупываю отметину.

Она слегка всхлипывает, когда я провожу по шраму, затем выше по ноге. Отодвинув ткань ее шортов в сторону, я скольжу костяшками пальцев по ее влажному центру, еле слышно ругаясь, когда натыкаюсь на голую плоть.

– Я не ношу трусики с тех пор, как мы приехали сюда, – шепчет она, прервавшись на середине стона, когда я обвожу ее клитор большим пальцем, слегка надавливая, пока она не начинает двигаться в такт моим движениям.

– Нет? – спрашиваю я, снова поднимаясь на уровень ее губ, затем атакую, пользуясь тем, что ее мышцы стали более податливыми. – Моя маленькая похотливая жена ходила по дому каждый день в надежде, что ее трахнут?

– Боже, да…

Резкий настойчивый стук во входную дверь эхом разносится по коридору, когда я погружаю палец в ее теплую мокрую киску. Ее руки отпускают мою шею, вместо этого цепляются за мои бицепсы, тревога нарастает в глазах, несмотря на то, что ее внутренние стены сжимаются вокруг меня.

Я замираю, слегка двигаю пальцем вперед-назад, прислушиваясь к шагам своей домработницы.

Тишина.

– Марселин? – кричу я через плечо, повернув голову в сторону, словно это помогло бы мне понять, где она.

– Э-э, – пищит Елена, толкая меня в плечо. – Ты не мог бы не называть имя другой женщины, пока во мне твой палец?

Я смотрю на нее сверху вниз, вскидываю брови.

– Ревнуешь?

Она прищуривается.

– Вовсе нет. О, Матео, мне так чертовски хорошо. Не оста…

Вынув палец из ее киски со скоростью молнии, я запрокидываю голову Елены назад и сую палец ей в рот, обрывая на полуслове.

– Я не могу убить его дважды, Елена. Уверена, что хочешь пойти по этому пути?

В дверь снова стучат, на сей раз громче, и Елена принимается ласкать палец языком. На головке моего члена выступает бусина смазки, когда я вспоминаю, как она заглатывала его на всю длину; она улыбается, затем наконец отпускает меня со щелчком.

– Знаю, ты любишь чистоту на рабочем месте, – говорит она. – Чтобы все инструменты были чистыми и все такое.

Я открываю рот, чтобы ответить, но стук в дверь не прекращается, тупой звук действует мне на нервы, как скрип ногтей по школьной доске.

Сжав пальцы в ее волосах, когда знакомое раздражение зарождается в моем животе, разрастаясь, как сорняк в когнитивной части моего мозга, я резко вдыхаю и одновременно отпускаю ее.

Елена моргает, ее левая грудь все еще торчит наружу, вся красная от моих губ и щетины.

– Ты ведь не собираешься открывать, верно?

– Обычно у меня немного гостей. Наверное, придется, нет?

– Да, но… мы сейчас кое-чем заняты. Они не могут погостить в другой раз?

В обычное время я бы послал все на хрен и не обращал внимания на стук, но учитывая предательство ее родителей и то, что я выбил из игры пусть и низкосортного, но тем не менее soldata[13]13
  Солдат.


[Закрыть] Риччи, я уверен, что все, кто приходит в мой дом, имеют злой умысел.

Никто, кроме Джонаса и Марселин, больше не знает, что это место принадлежит мне. Даже телефон, который я купил для Елены, указывает местоположение на севере острова – специальная фишка, которой его оборудовали ребята из «Айверс Интернешнл».

Вытянув руку, я хватаю ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.

– Иди наверх, разденься догола и ложись на кровать. Жди меня там, и я постараюсь разобраться с этим побыстрее.

Губы Елены изгибаются в легкой улыбке, она кивает. Я ухмыляюсь и отпускаю ее подбородок.

Когда она выскальзывает из моего кабинета, я с восхищением смотрю на ее виляющий прочь от меня зад, затем быстро сбрасываю свой комбинезон в ведро для биологически опасных отходов, спрятанное в шкафу, и натягиваю фланелевую пижаму. Достав пистолет из-под крышки стола, сую его за пояс штанов и прикрываю рубашкой. Проведя рукой по волосам, делаю несколько глубоких вздохов, пытаясь заставить член вернуться в состояние покоя, прежде чем подойти к двери.

В глазок никого не видно. Держа одну руку над пистолетом, я медленно открываю дверь второй, мысленно оттирая крыльцо от следов непрошеного гостя.

Вместо этого меня встречает конверт, приклеенный скотчем к стене над почтовым ящиком.

Сорвав его со стены, я быстро захожу в дом и закрываю дверь на замок, затем прислоняюсь к ней и вскрываю конверт. Мой желудок проваливается в задницу, когда я нащупываю содержимое. Я иду обратно в кабинет и возвращаю пистолет на место.

И хотя я уже знаю, что на ней, я все равно достаю флешку и вставляю ее в USB-порт своего ноутбука, затем нажимаю на «плей», когда открывается окно проигрывателя.

Перед моими глазами предстает зернистая съемка нашего с Еленой интимного момента, который произошел за несколько минут до того, как в дверь начали стучать.

Я окидываю кабинет взглядом, чувство опасности прожигает себе дорожку в моей груди, мешая дышать, пока я ищу признаки скрытой камеры.

Глава 12. Елена

Чем дольше я лежу обнаженная в постели Кэла, глядя в потолок, с руками, скрещенными на груди, тем больше стыда я испытываю за то, что домогалась его внизу.

Совсем недавно Кэл убил на моих глазах моего жениха, а затем силой заставил выйти за себя замуж. Очевидно, после того, как со временем шок и злость сошли на нет, мой мозг занял место на заднем сиденье и позволил вагине взять управление в свои руки.

Или, может, просто Кэл производит на меня такой эффект. Может, потому что я всю жизнь сходила по нему с ума, и теперь, когда у меня появилась возможность, я стараюсь воспользоваться ей, вне зависимости от дерьмовости ситуации.

Я медленно выдыхаю, нежно подергивая соски, стараясь воссоздать то ощущение, которое испытывала, когда это делал Кэл. Мурашки бегут по моим предплечьям, жар подступает к груди, когда его слова эхом отдаются в моей голове.

«Моя маленькая похотливая жена ходила по дому каждый день в надежде, что ее трахнут?»

Нет, по крайней мере, не специально. Или как минимум без явных намерений на то, чтобы Кэл увидел меня без нижнего белья и воспользовался свободным доступом. Но, учитывая, что рядом никого нет, а правила моих родителей о скромности и невинности больше неактуальны, отбросить трусики в сторону показалось мне логичным следующим шагом.

Очередной гвоздь в гроб прошлого, когда стиль жизни Риччи диктовал, как мне проживать свою.

Возможно, поэтому я и нырнула с головой в неизведанные воды и обратилась к Кэлу, несмотря на то что его руки по локоть в крови, а его взгляд практически могильный.

Когда мне представляется возможность выбирать, я обычно останавливаюсь на неистовстве и безрассудстве. Это было понятно, еще когда я попросила Кэла лишить меня девственности, а теперь стало еще очевиднее.

Конечно, он угрожал людям, которых я люблю. Шантажом заставил выйти за него замуж. Вырвал меня с корнем из жизни, которую я знала, и отвез в незнакомое место, одинокую и сбитую с толку.

Но он опытный любовник, и мое тело начинает вспоминать его талант.

Мышцы в моем животе напрягаются, когда рука скользит мимо груди вниз, к влажному теплу, которое он оставил после себя.

– Кто бы ни сказал, что муж из Кэла Андерсона никакой, явно никогда не ощущал его руку у себя между бедер, – шепчу я, сдерживая стон при воспоминании.

– Правда?

Хоть я и ждала его, неожиданное вторжение глубокого голоса Кэла пугает меня; рука резко прижимается к груди, пока вторая на автопилоте прикрывает киску.

Подняв голову, я вижу его на пороге в черной пижаме, он прислоняется к дверному проему, на его симпатичном лице странное выражение.

То ли возбуждение, то ли раздражение. Каким-то образом его черты застыли где-то посередине между этими двумя чувствами – его темные глаза голодны, а губы искривлены от гнева.

Он окидывает меня взглядом, задерживается на моей покрасневшей коже, затем проводит по своей нижней губе большим пальцем.

– Прости, что перебил. О чем ты там говорила?

– Просто мысли вслух.

– Много сплетен слышала обо мне?

– Немного, – отвечаю я, мои щеки заливаются краской. – Только то, что говорила мама и ее сестры.

– Ах да. Кармен и ее грязный болтливый рот.

Открытая неприязнь в его тоне застает меня врасплох; знаю, Кэл и мои родители были знакомы еще до того, как он стал работать в «Риччи Инкорпорэйтед», но мне всегда казалось, что он словно член семьи для них обоих. Загадочный дальний родственник, который приезжает в город только по острой необходимости и каждый раз закатывает скандал, но тем не менее часть семьи.

Кэл тяжело выдыхает, словно собирается с мыслями.

– Ладно. Что еще?

Я задумчиво хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Что еще они говорят обо мне? – Его брови ползут вверх, практически сливаясь с волосами, он поднимает руки ладонями вверх, словно делая подношение. – Они настроили тебя против меня? Во всех подробностях рассказали тебе о всех моих злодеяниях?

Я с трудом могу говорить.

– Папа всегда избегал подробностей.

– Но ты слышала сплетни, верно? В этом мире мясорубка не останавливается ни на минуту, особенно когда ты ясно даешь понять, что хочешь, чтобы тебя оставили в покое.

Уперевшись пятками в матрас, я сажусь, пытаясь выглядеть чуть менее уязвимой, пока он холодно смотрит на меня. Моя одежда наброшена на кушетку у подножия кровати, поэтому я натягиваю на себя хлопковые простыни и прячусь под ними.

– Что ты делаешь? – спрашивает он.

Я замираю, пальцы сжимают простыни так, что белеют костяшки.

– Мне некомфортно разговаривать на такие темы голой.

– Положи руку обратно на свою киску и покажи мне, что ты думаешь о том дерьме, что они рассказывают тебе про твоего мужа. – Лизнув пальцы, Кэл подходит к кровати и опускается на одно колено. Его рука делает бросок и хватает меня за запястье, заставляя каждый палец по очереди отцепиться от простыни.

– Я даже не знаю своего мужа, – огрызаюсь я, пытаясь высвободиться из его хватки. Возбуждение, которое я испытывала несколько минут назад, испаряется, когда в его резком тоне появляется смятение; на смену ему приходит необходимость защищаться.

Оскалив зубы, я высвобождаю руку и отправляю ее в полет по воздуху в сторону его лица.

Глупо с моей стороны, конечно. Кэл перехватывает ее, прежде чем происходит контакт; заводит ту, что хватается за простыню, мне за спину, зажимая ее между нами, затем подносит мою вторую руку к своим губам.

– Ты знаешь больше, чем готова признать, – отвечает он, отделив мой указательный и средний пальцы от остальных. Взяв их в рот, он скользит по ним языком, не прерывая зрительного контакта, отчего по моему телу прокатывается новая волна, заставляя пальцы на ногах сжаться по собственной воле.

Синдром предательского тела, как однажды назвала его мама. Когда ты не можешь сопротивляться сексуальным желаниям, хотя твой разум понимает, что это неправильно. Она пыталась успокоить меня перед свадьбой с Матео, говорила, что, если он будет делать мне хорошо, мое тело научится получать с ним наслаждение.

«Разум же, – размышляла мама, – совершенно другое поле боя, которое, – клялась она, вспоминая собственный успех в этом деле, – тоже можно покорить».

Проблема была в том, что я уже знала, каково это – хотеть своего возлюбленного, и у Матео не было никаких шансов составить Кэлу конкуренцию.

Даже сейчас, пока я пытаюсь игнорировать биологическую реакцию своего тела, я знаю, что ее доводы были не до конца верны. Мое тело вовсе меня не предает; хотела бы я, чтобы это было правдой.

Так определенно было бы куда проще.

Зажав мои пальцы в своем кулаке, он подводит руку к моей промежности, едва ощутимо касается заветного места. Мои бедра дергаются от прикосновения, он злорадно ухмыляется.

– Итак? – говорит Кэл с издевкой, вскидывая бровь и заставляя мои пальцы нежно обводить клитор. У меня перехватывает дух, и он наклоняется вперед так, что наши глаза оказываются на одном уровне. – Что еще ты знаешь обо мне, крошка?

Моя голова затекает от неудобного положения, боль пронзает мышцы шеи; я позволяю ей безвольно откинуться назад, когда удовольствие, поющее в моих венах, усиливается, заставляя ноги дрожать.

– Тебе тридцать два, твой день рождения приходится на Хэллоуин. Ты увлечен поэзией и чтением мемуаров, хотя сам ничего не пишешь. Ты отучился на врача в Университете Тафтса и прошел курс повышения квалификации в Джоне Хопкинсе.

Он вздыхает, но я не уверена, впечатлил или утомил его пересказ короткой биографии со страницы в Википедии. Я больше почти ничего о нем не знаю, кроме того, что он опасный парень, перед которым я никогда не могла устоять.

– Ты знала, что перед тем, как вошла в мой кабинет внизу, я как раз покончил с убийством человека? – шепчет Кэл, я чувствую его горячее дыхание на своем лице. Однако я едва могу сосредоточиться на его словах, слишком уж отвлекает то, как он управляет моими пальцами, создавая магию между ног.

– Поэтому на моей одежде была кровь. Я знаю, что ты ее заметила; видел испуг в твоих соблазнительных глазах, после наблюдал за тем, как беспокойство исчезло, когда ты решила, что кончить сейчас важнее, нежели узнать, чем я занимаюсь.

Отпустив руку, которую он держал за моей спиной, Кэл берет меня за плечо и опускает на матрас. Он все еще управляет моими пальцами, сменив движения на вращательные, отчего я закусываю губу, чтобы не закричать.

– Тебе всегда было плевать на то, что другие думают обо мне, верно? – спрашивает Кэл. – Плевать на все души, что я украл, или жизни, которые оборвались моими голыми руками.

Я чувствую, как его палец скользит по шраму на бедре, затем обратно наверх, кругами обводя мой вход. Кончик одного пальца слегка входит в меня, отчего из груди вырывается мягкий стон.

В мой желудок падает кирпич, что-то зловещее разрастается внутри, когда его правдивые слова проникают под кожу, увеличивая желание сбросить напряжение.

Мне плевать на жизни, которые он оборвал. В этом всегда была моя проблема.

– За нами кто-то следит, – говорит он, сея семя тревоги в моей голове. Мои глаза расширяются, глядя на него, но в ту же секунду он погружает внутрь меня три пальца, и все слова тут же пропадают с языка.

Я стону, пока он прижимает их к стенкам внутри, дразнит и массирует, отвлекая меня.

– Мне кажется, это твой отец. Но я не совсем понимаю, зачем он это делает.

Моя рука пытается высвободиться, когда его слова проникают в мой затуманенный разум, но он шлепает меня по внутренней части бедра, и я вздрагиваю от удара по чувствительной плоти в том месте.

– Я не говорил тебе останавливаться. – Он принимается двигать пальцами быстрее, короткие рывки заставляют мои бедра двигаться в такт, молча прося не останавливаться. – Если хочет посмотреть, мы устроим ему шоу.

Эта мысль должна была смутить меня, заставить в страхе съежиться, но этого не происходит. Невидимый огонь воспламеняется внутри меня, разносясь по телу, как лихорадка.

– Боюсь, твои родители – в частности, твоя мать – считают, что могут спасти тебя от меня. Поэтому на случай, если они посадили это маленькое семечко в твоей голове, позволь мне удалить его раз и навсегда. – Я оказываюсь на грани оргазма, когда он набирает скорость, и принимаюсь тереть свой клитор, чтобы поддерживать одинаковый темп с ним, мой взор затуманивается от двойных ощущений.

– Ты никуда не уйдешь, моя маленькая Персефона. Я привез тебя на свой остров не для того, чтобы отпустить, и я определенно не стану отменять твой приговор. Ты будешь отбывать наказание рядом со мной, как королева моего небольшого подземного царства, а твоя семья сможет только наблюдать за этим со стороны.

Я хватаю ртом воздух, когда он заканчивает предложение, мысль о том, что родители смотрят, как Кэл трахает меня, почему-то кажется невероятно запретной и дико опьяняющей. Акт полного неповиновения, я полагаю.

Я изгибаю спину, через меня прокатывается волна, распадающаяся на миллион мелких осколков. Она захлестывает меня так сильно и бурно, что я задыхаюсь, липкая рука падает рядом на кровать, а клитор бешено пульсирует.

– Ты божественна, когда кончаешь, крошка.

Кэл вытаскивает из меня пальцы и вытирает о мой шрам, затем проводит большим пальцем по моей щеке. Выражение его лица заставляет мой желудок скрутиться в тугой узел, нежность его прикосновения так отличается от того, как он каждый раз касался меня раньше.

– Кто стучал в дверь? – спрашиваю я. Мысль, наконец, добралась до моего мозга при воспоминании о том, что прервало нас, прежде чем погрузиться в посторгазмическую негу. – И что ты имеешь в виду под тем, что папа наблюдает за нами?

– Не волнуйся на этот счет. – Кэл соскальзывает с кровати, откашливается. – Отдыхай, Елена.

И выходит из комнаты.