Текст книги "Змеи и виртуозы"

Глава 5
Райли

Я не понимаю, куда он собирается меня отвезти.

Эйден неожиданно достает из кармана худи кепку Yankees, красные хипстерские очки, надевает все это. Не самые подходящие, казалось бы, вещи для маскировки, но с поднятым воротником и скрытыми под кепкой волосами его действительно невозможно узнать.

Мы выбираемся на улицу через запасной выход, и меня охватывает ужас от мысли, что сейчас он заведет меня в глухой переулок и там станет приставать.

Я пытаюсь убедить себя, что знаменитость такой величины не позволит себе сделать со мной что-то плохое, но прогнать страх не получается. Он шевелится у меня в груди и сжимает горло, когда Эйден тянет меня к строительным лесам с другой стороны здания.

Я бы предпочла оказаться на заднем сиденье джипа с затемненными стеклами в стиле спецслужб и поскорее выбраться из Манхэттена, но мы идем дальше по тротуару и он явно не собирается садиться в машину.

Я перехожу на бег, чтобы не отстать от него, и уже чувствую боль в мышцах, проклиная короткие ноги и высокие каблуки.

Это самое безрассудное, что я делала в жизни, если бы сейчас меня увидел брат, точно счел сумасшедшей. Надо признать, я и сама так себя чувствую, но лучших вариантов на этот вечер у меня не было.

Придется принять происходящее, даже если оно кажется кошмарным сном.

Радует, что общество музыканта приятно той Райли, которая некогда была его фанаткой, одержимой им и его музыкой.

Звезда с татуировками на теле останавливается на оживленном перекрестке, поворачивается ко мне и спрашивает с улыбкой:

– Чувствуешь запах?

Я замираю, не успев сделать следующий шаг, склоняю голову и вдыхаю.

Меня поражают мириады запахов: дорогих духов прохожих, мокрого асфальта и непередаваемые запахи мусора. Мне трудно выделить какой-то один, ведь они так плотно сплетены – так смешивают несколько цветов, чтобы получить коричневый.

– Эм… какой конкретно? – Потоки холодного воздуха скользят по открытым частям тела, но я почти не чувствую холода из-за всплеска адреналина.

Несколько движений, Эйден засучивает рукава, и я вижу необычный компас с разбитым стеклом, осколки – стайка взлетевших птиц. Вижу нижнюю половину кубика Рубика – одну из первых сделанных им татуировок.

Морщу нос. Даже странно, что я знаю о нем такие детали, а он и не подозревает.

– Не делай такое лицо, – говорит он из-за моей спины. – Нельзя судить, пока сам не испытаешь.

– Не знаю, что такого я…

Он закрывает мне глаза, и я напрягаюсь, тело становится твердым, как деревяшка. Машинально тянусь вверх и сжимаю его запястья.

Зря. Они массивные, пульс бьется уверенно, от этого внутри меня вспыхивает огонь. Я ощущаю толчок, такое впечатление, что меня только что реанимировали.

И я понимаю, что вернулась к жизни.

От прикосновений к его руке я начинаю дрожать, по коже бегут мурашки, которые множит ледяной воздух.

– Расслабься, – переливчато произносит он. Руки скользят по моим волосам. Больше никакая часть его тела меня не касается, только руки. И еще я чувствую влажное дыхание. – Мы на людной улице Нью-Йорка, на тебя не может не обратить внимание ни один прохожий, и я, конечно, брошусь на помощь, если пойму, что тебе грозит опасность.

Я усмехаюсь, ощущая, как напряжены плечи.

– Они, скорее, будут смотреть на тебя.

– Если бы меня узнали, тут уже была бы толпа папарацци. Поверь мне, ангел, все взгляды обращены на тебя.

Стараясь не думать, как с выдохом уходит напряжение, я отпускаю его руку.

– Почему ты так меня называешь?

Он не отвечает, только подталкивает, заставляя переступать ногами.

– Скажи, какой запах ты ощущаешь?

Твой! Пряный аромат духов будоражит рецепторы, подавляя все остальное. Мне трудно дышать, как и думать о чем-то, кроме распространяющегося по спине жара.

С одной стороны: Ко мне прикасается Эйден Джеймс! И, боже, от него пахнет лучше, чем описывалось во всех журналах.

С другой стороны: совершенно чужой человек закрыл мне глаза и внезапно напомнил обо всех правилах брата – даже несуществующего отца. Я вспоминаю обо всех наказах сразу, и от этого вновь охватывает страх.

Наклоняюсь вперед, чтобы его ладони не прижимались так сильно к моим векам. Не получается; он ведет меня, двигаясь следом, будто это игра.

– Разве у тебя нет охраны? Они не будут волноваться из-за того, что ты исчез?

– Я не заключенный, – отвечает он, и в голосе появляется резкость, заставляющая меня задуматься, верит ли он в это. – Что ты чувствуешь?

– Ты достал, – пыхчу я, еле передвигая ногами, и пытаюсь вырваться. Потерпев неудачу, втягиваю воздух, это болезненно, словно легкие наполнили острыми кусочками льда, но присутствует и еще некое странное ощущение.

Нечто теплое и свежее, так пахнет в моей любимой домашней пекарне.

– Что это? – Брови непроизвольно сходятся у переносицы. Он медленно убирает руки, скользнув пальцами по скулам.

Я открываю глаза и вижу витрину старой химчистки. Брезентовые тенты порваны, окна давно не мыты, на входной двери сломанный массивный замок.

Я смотрю на Эйдена, он улыбается, перекатываясь с пяток на носочки. Моя паранойя превращается в простое удивление.

– И это твое приключение? Отвести меня в… химчистку? Ты знаешь, их немало за пределами города.

– Я в курсе, да. – Он подходит к двери, открывает ее и взмахом руки предлагает мне войти. – Приключения бывают разными. Я подумал, что наше будет интереснее, если мы найдем, во что тебе переодеться.

Я складываю руки на груди, надавив до боли ногтями на предплечья.

– Разве тебе не нравится платье?

Мне так стыдно, что кожа мгновенно покрывается потом, словно пленкой. Я ругаю себя за то, что могла вообразить такую глупость. Конечно, не влечение заставило его выбрать меня, а жалость к одиноко сидящей за стойкой маленькой девочке.

– Я этого не говорил. – Затуманенный взгляд скользит по мне мучительно медленно, я вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. – Подумал, что тебе в нем неудобно.

Наши взгляды встречаются на несколько секунд, и, клянусь, я готова упасть в обморок от того, как пристально он смотрит.

Пожимаю плечами, соглашаясь, стараюсь не прислушиваться к биению сердца.

– Но почему химчистка? Мы ведь прошли мимо дюжины разных магазинов.

Эйден ухмыляется:

– Верно, но ни в одном из них не найти настоящего нью-йоркского бейгла.

– Бейгла? – Я щурюсь с подозрением.

– Не удивляйся. Поверь мне: это хлеб, который может изменить жизнь.

Поверь мне. Я слышу от него эти слова второй раз за вечер. И я верю, хотя не должна.

Мне хочется верить, что человек, которого я совсем не знаю, желает мне добра, не хочет просто использовать. Если не этот человек, то кто? И почему не он?

Я уже знаю о нем больше, чем он обо мне, в этом у него нет преимущества. Глядя ему в глаза, я не замечаю зарождающегося дурного предчувствия, как и грусти, как бывает со всеми, кто меня знает, мне нравится, что от его взгляда я не ощущаю опустошения.

И так вместо того, чтобы бежать, как велит мне разум, я позволяю сердцу подтолкнуть меня вперед, надеясь, что эта ночь не станет той, о которой я буду вспоминать с сожалением.

Глава 6
Райли

Эйден дает мне спортивные штаны с эмблемой университета Нью-Йорка, а владелец уходит вглубь помещения, чтобы принести нам бейглы.

Я смотрю на серые штаны, потом на него и недоверчиво щурюсь.

Он снимает кепку, проводит рукой по непослушным волосам, и улыбка сползает с лица.

– В чем дело?

– Как ты… – Я замолкаю, опасаясь, что конец фразы прозвучит глупо.

Он не может знать, что я мечтаю поступить в этот университет, как и то, что в свободной, мешковатой одежде я чувствую себя намного комфортнее, словно дома.

Лишние вопросы приводят к неприятностям, поэтому я не спрашиваю, совпадение это или простая случайность.

Прогоняю ненужные мысли и оглядываю помещение. На полу линолеум с рисунком в виде квадратов, вдоль стен вешалки с вещами в полиэтиленовых чехлах. За кассой стоит брюнетка и время от времени включает карусель с одеждой.

Она листает старый номер «Vogue», который я узнаю, потому что хранила такой в своем тайнике, когда мама еще была жива.

На обложке фото Эйдена и анонс статьи о его любимых местах отдыха и поз в сексе. Во рту неожиданно пересыхает, и я перевожу взгляд с напечатанного снимка на живого человека и мысленно стараюсь соединить образы.

– Странно все это, – говорю я и чувствую, как он берет меня под локоть, а потом ведет в дальний угол к общему туалету. – И ты странный.

Брюнетка за стойкой подпрыгивает.

– Ты Эйден Джеймс! О боже, можешь подписать журнал?

Он вздрагивает и подходит к стойке.

– Конечно, дорогая. Надеюсь, ты сможешь сохранить в тайне, что я здесь был.

Та активно кивает, почти пуская слюни, и протягивает ручку. Он размашисто расписывается, и девушка убегает куда-то вглубь, даже не взглянув на меня.

– Извини, – говорит он мне и подталкивает вперед.

Я морщусь и вырываюсь. Он убирает руки, принимается щелкать костяшками, глядя куда-то над моей головой.

– Ты хоть понимаешь, сколько девушек мечтают оказаться на твоем месте?

Я переступаю с ноги на ногу и поджимаю губы.

– Может, выберешь кого-то из них?

– После выхода из зала возврат и обмен невозможен. – Он лезет в карман куртки, достает красный картонный билет и рассматривает на свету. – Написано мелким шрифтом. Вот так-то.

Как раз из-за того, что не прочитала написанное мелким шрифтом в правилах для гостей, я и влипла в такую историю.

Перевожу взгляд с билета на Эйдена и жду. Моя правая бровь медленно ползет вверх, его левая действует синхронно.

Он движется в мою строну не больше чем на дюйм, уголок рта приподнимается в улыбке.

– Чувствуешь?

– Что?

– Это же судьба. – Он указывает рукой поочередно на меня и себя. – То, что происходит между нами.

Отлично. Любовь моего детства – сумасшедший.

– Я чувствую лишь раздражение. – Выбрасываю вперед руку и отталкиваю его. – Ты можешь… не смотреть, как я переодеваюсь?

Он снова медленно скользит по мне взглядом, его глаза цвета надгробья я запомню навсегда, они будут согревать меня повсюду.

– Пойду, посмотрю, как там бейглы.

Я спешно достаю телефон, удаляю сообщения от Бойда и трижды проверяю, нет ли сообщений от Мелли и Авроры. Замираю на несколько мгновений. Хотя знаю, что не должна волноваться.

Отчего-то становится не по себе.

Как только Эйден скрывается за занавеской, отделяющей кухню от другой части помещения, я хватаю вещи и начинаю быстро переодеваться, моля бога, чтобы меня больше никто не видел.

Стягиваю с плеч платье, и оно падает к ногам, скользя по телу приятной шелковистой волной. Я переступаю с ноги на ногу и надеваю штаны, натягивая их высоко на талию. Завязываю шнурок, прижимаю руки к груди и начинаю искать верх.

В горле першит, когда я осознаю, что его нет. Больше надеть мне нечего. Начинаю перебирать вешалки на стойке, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее.

– Господи Иисусе, что…

Я не слышала шагов, поняла, что он рядом, лишь услышав голос и ощутив неожиданно тепло, согревшее холодные плечи. Отпрыгиваю назад, цепляю ногой ведро со шваброй и начинаю падать.

Зажмурившись, пытаюсь удержать равновесие, но готовлюсь к жесткой встрече с полом.

Меня отбрасывает назад, и вместо линолеума я ощущаю спиной теплую опору.

Одна из рук Эйдена обнимает меня за талию и очень сильно прижимает к себе. Другая лежит на ребрах и давит в попытках поднять меня.

Паника разрывает на части, разрушает решимость, словно она не крепче дешевой ленты. Под моей грудью его рука, и я даже не сразу осознаю это.

Мозолистые пальцы скользят по неровной коже на животе; плотная, искореженная, она покрывает тело, начинаясь выше левого бедра и доходя до пупка. Это вечное напоминание о самой страшной ночи в жизни. Я не могу о ней не вспомнить сейчас, когда он касается меня: чувства переполняют.

Я ощущаю жжение. Горит не плоть и не бензин на этот раз. Это внутренний огонь, опаливший органы, он словно расчищает путь к новой жизни.

Щетина Эйдена царапает мне висок. Я чувствую его напряжение, задаюсь вопросом, каковы его ощущения.

– Что…

Я сама напрягаюсь, сжимаю зубы и вырываюсь из его рук, будто они обожгли меня, а потом прячусь за стойкой с одеждой.

Темные брови сходятся у переносицы, руки он опускает не сразу, будто привык к тому, что обнимает меня.

– Где твоя толстовка? – спрашивает он, делая шаг ко мне, и начинает снимать куртку.

– Ты мне не дал ее!

– Боже. – Он швыряет курку на пол, на нее кепку и очки. Цепляется пальцами за край худи и начинает стягивать через голову. Под ним простая черная футболка.

Я открываю рот от изумления, когда он протягивает мне худи.

– Ты серьезно? Ты и сейчас будешь возражать? Ангел, ты же полуголая.

Я вскидываю подбородок, нежелание подчиняться захлестывает, словно цунами. Я ругаю себя за то, что так сложился вечер, что Эйден увидел мое тело, узнал мой секрет, хотя, возможно, не смог толком разглядеть.

Борюсь с желанием посмотреть ему в глаза и понять, как много он увидел. Узнать, смотрит ли он теперь на меня по-другому.

Это и есть путь к безумию.

– Надень, пожалуйста. Бейглы будут готовы через минуту, и у меня чешутся руки надрать задницу Ронану за то, что он пялился на твои сиськи.

Сжав зубы, я рывком беру у него худи, надеваю и поправляю зацепившиеся за капюшон волосы.

Я выгляжу нелепо в одежде не по размеру, но мне впервые за весь вечер становится комфортно.

Выхожу из-за стойки, он оглядывает меня и проводит большим пальцем по нижней губе.

– Так лучше, сэр?

– Намного, – кивает он. – Пойдем.

Он опять надевает предметы маскировки и находит в корзине потерянных и забытых вещей слипоны, которые оказываются мне велики. Оплатив их и пару чистых носков, он передает вещи мне.

Из моей груди вырывает стон, когда я залезаю в них и понимаю, что больше не надо идти на каблуках.

Закинув на плечо платье, жду у стойки, когда Ронан – коренастый мужчина с седыми усами – подсчитает общую сумму. Он подталкивает нам бумажный пакет, Эйден берет его, другой рукой передав приличную сумму денег.

– Оставь себе, – говорит он, когда тот пытается отсчитать сдачу.

Потом он находит мою руку и тащит меня на улицу.

Там, где пальцы наши соприкасаются, я чувствую покалывание, но стараюсь не обращать внимания, списывая это на нервы.

И точно не на судьбу.

Я стараюсь не отставать в новой для меня обуви, болтающейся на ноге, а Эйден мчится вперед. Мы сталкиваемся с людьми на тротуаре, я шепчу извинения, а он тащит меня за собой, не поднимая головы, лишь изредка поглядывая то на меня, то на прохожих. Заметив, что кто-то поднимает телефон, чтобы сделать снимок, он отворачивается в противоположную сторону, скрывает лицо как может.

Мы проходим мимо здания, где был гала-концерт, я озираюсь по сторонам, стараясь понять, не ищут ли меня у входа Мелли и Аврора.

Но я их не вижу, никого не вижу.

И вот Эйден сворачивает за угол и переходит на другую сторону улицы.

Я ощущаю воду прежде, чем вижу; воздух становится прохладнее, свежее и ласкает кожу, нежным ветерком. Он отпускает мою руку, когда перед нами вырастает стена. Любопытно, это и есть конец нашего пути?

Обязательная ночь с рок-звездой, другая одежда, бейгл, который я даже не попробовала. Наверное, есть варианты и похуже провести время в Нью-Йорке.

Эйден останавливается ненадолго; его фигура движется между тенями, отбрасываемыми уличными фонарями, створка ворот из металлической сетки открывается ровно настолько, чтобы мы могли проскользнуть внутрь. Я следую за ним по пятам, словно кошка за мышкой.

Попав внутрь железного ограждения вокруг территории, мы останавливаемся перевести дыхание.

В парке больше кирпича и бетона, но много клумб и растений, которые, как я полагаю, весной прекрасно цветут. Сейчас ничего этого нет. Статуя дикого кабана в отдалении – единственный примечательный объект. Перед нами течет Ист-Ривер, я и подхожу ближе, завороженная тем, как красиво городской пейзаж отражается в водной глади. Над рекой протянулся массивный мост, соединяющий Манхэттен и Квинс, об этом я знаю, потому что тщательно изучала географию города перед поездкой.

Я упираюсь в бетонный бордюр, отделяющий меня от реки, задумчиво оглядываюсь и вздыхаю.

– Красиво, – говорю я тихо.

Почтительно, будто слова мои могут потревожить реку.

Эйден встает рядом и кладет одну руку на парапет совсем рядом с моей. Я чувствую на себе его жадный взгляд, он проникает в меня, и я боюсь повернуться, поддаться его силе.

– Да, – произносит он с такой нежностью, что живот у меня начинает тянуть так сильно, как никогда раньше.

Я откашливаюсь, надеясь избавиться от внутреннего напряжения.

– И часто ты делаешь нечто подобное? Платишь за девушек и устраиваешь сумасшедшие свидания?

– Такого никогда раньше не было. Правда. Я не… – Он выдыхает и убирает руку в задний карман джинсов. – Моя жизнь четко расписана, и не напрасно. Обычно я не нарушаю расписания – я человек привычки. Большинство людей творческих так делают, это помогает поддерживать рутину, не надо тратить силы на организацию каждого отдельного дня. Я не помню, когда последний раз куда-то уходил вот так.

– И что? Ты пожалел меня и решил немного развлечь?

Он склоняет голову набок, губы немного растягиваются в улыбке.

– Сегодня вечером ты единственная не выглядела так, будто хотела там быть. Все в моей жизни, в индустрии развлечений… мы все виперы. Каждый чего-то хочет. Твоя искренность в новинку.

Я крепче сжимаю перила, стараясь не думать о том, что он сказал «мы».

Не представляю, какая сила привела меня сюда в этот вечер, но отчего-то мне кажется, жизнь моя меняется, судьба направляет меня к солнцу.

Но сейчас я с удовольствием останусь здесь.

Хотя бы на некоторое время.

Глава 7
Эйден

– Боже мой.

С трудом сглотнув, оглядываю девушку рядом. Она положила руку на парапет, любуется рекой и жует бейгл с клубникой.

Удовольствие смягчило ее черты, и я вновь пытаюсь сдержать реакцию члена, пока она постанывает, откусывая очередной кусок.

– Мне надо знать твое имя, если собираешься издавать такие звуки.

Она поворачивается ко мне, глаза круглые от удивления.

– Какие звуки?

Рот открывается сам собой, с кончика языка готов сорваться вопрос, девственница ли она. Впрочем, ответ меня, скорее всего, не удивит, мысль о том, что у нее никого не было, вызывает волну удовольствия.

– Никакие, – бормочу я вместо вопроса и опускаюсь на металлическую скамью.

Она садится рядом и вытягивает ноги. Несложно заметить, как изменила ее нормальная одежда, и мое худи ей очень идет.

Мысленно я возвращаюсь к тому моменту, когда застал ее врасплох в химчистке, как приятно было ощущать близко ее тело. Будь это другая девушка, я бы уже давно затащил ее в первый темный уголок, который мы оба сочли бы подходящим. Обычно я ничем подобным с фанатами не занимаюсь, слишком непредсказуемыми и неприятными могут быть последствия, об этом не раз предупреждал отец. Но к ней меня удивительным образом тянет.

Она пуглива, постоянно оглядывается, словно ждет нападения. Это меня задевает, но одновременно интригует.

Похоже на игру, и я буду стремиться к победе, пытаясь выяснить, что ее тревожит.

Глубоко внутри появляется болезненное чувство, подпитываемое ее страхом.

Хочу, чтобы это было связано со мной.

Качаю головой, чтобы развеять безумие, вытягиваю руку вдоль спинки скамьи и накручиваю на палец прядь ее волос.

– Итак? – Для выразительности я вскидываю бровь. – Разве это не лучший бейгл, который ты когда-либо ела?

Она мычит, соглашаясь, и отрывает кусок двумя пальцами.

– Очень вкусно, надо отдать тебе должное. Хотя не думаю, что он что-то изменит в моей жизни. – Она кладет кусок на язык и снова стонет. – Да, очень вкусно. Но почему? Как так получается?

– Он вареный, а не жареный. Оттого он там, где нужно, хрустящий и легко жуется.

Издав гортанный звук, она переводит взгляд на мост, а я на нее.

Ее телефон подает сигнал, и она лезет за ним в сумочку. Потом вытирает руки о штаны, кладет недоеденный бейгл на бумажный пакет и встает со скамейки.

– Мне надо ответить.

Я пожимаю плечами и смотрю, как она отходит на несколько шагов. Если решила сбежать, мне не составит труда ее догнать. Она маленькая и совсем не знает город.

Но кажется, побег не входит в ее планы. Возможно, я не должен этому радоваться, но ее присутствие будоражит кровь. Технически я мог бы ее отпустить. Правила аукциона строги, но, если выкупленный лот неисправен или не предоставляет желаемого, они относятся лояльно к возмещению средств, можно вполне избежать судебного иска.

Я не заинтересован в покупке чужого времени.

Осознание скребет изнутри, восхищение крепнет вместе со знакомым чувством страха по мере того, как я наблюдаю за девушкой. Интрига – опасная вещь, я падаю, как звезда с неба, не имея возможности смягчить удар.

Желание узнать о ней больше гложет изнутри, ростки его опутывают, я могу задохнуться в своем неведении.

«Нездоровые механизмы выживания», – как сказала бы мама. Одержимость незначительными вещами с целью держать под контролем мрачные мысли.

Мой взгляд привлекает кольцо на пальце, и зубы непроизвольно сжимаются. Ей определенно больше других известно о нездоровых способах справиться с ситуацией.

– …Да, я в порядке. Пожалуйста, не приезжай.

Поднимаю взгляд и упираюсь в спину девушки. Она прижала телефон к уху и склоняется над мусорным баком. Одна рука сжимает его край, другая поднята вверх, пальцы скребут кожу головы.

– Всего две минуты, Бойд. У тебя нет причин так нервничать.

Она так легко произносит имя мужчины, а мне кажется, будто бетонный блок падает прямо мне на грудь. В легких вспыхивает огонь, я близок к разгадке.

Поерзав на месте, кладу одну ногу на другую и достаю телефон, чтобы отвлечься от ее разговора. А по правде, лишь хочу избавиться от неуместной ревности, которая обжигает вены. Я поворачиваюсь к ней спиной и провожу по экрану, чтобы разблокировать телефон.

В уведомлениях несколько пропущенных вызовов: три от Калли, один от отца и дюжина от моего продюсера Саймона, с которым я должен познакомиться во время поездки в Лос-Анджелес на следующей неделе.

Решаю не утруждать себя прослушиванием голосовых сообщений, скорее всего, в них одно и то же. Все хотят знать, где я, будто не отслеживают каждый мой шаг. Будто я не вижу своего охранника Джейсона, выглядывающего из-за каждого угла, но не приближающегося, чтобы создать иллюзию свободы.

Провожу пальцем под ремешком часов на руке и нажимаю на экран, чтобы открыть сообщения. Три от Лиама, в них документы на пожертвование и описание ярости отца, с которым связались, как только средства были переведены.

Лиам: У тебя есть около часа. Полтора максимум. Заканчивай развлекаться с девчонкой, нам надо быть в квартире, иначе твой отец меня убьет.

Ничего не отвечаю, ни смайлика, ни пальца вверх. Просто убираю телефон в куртку. Пусть думает что хочет. Может, если отец узнает, что я выбросил кучу денег на девчонку, он от меня отстанет.

В конце концов, это его деньги.

Лиам: В интернете уже пишут о том, что ты ушел с концерта. Просто прими к сведению. Будь начеку.

– Нет. Если ты приедешь прямо сейчас, клянусь, я этого тебе не прощу. Со мной все в порядке. – Девушка встает вполоборота и встречается со мной взглядом. Выдыхает, выпуская изо рта клубы пара. – Да, обещаю. Господи! Хорошо, я позвоню, как только мы вернемся в отель.

Что-то тяжелое давит на грудь, скребет по сухожилиям, будто шипами. Осознание близости окончания ночи терзает тело из-за упущенного шанса.

Я все тяну, откладываю, вместо того чтобы тащить ее куда-нибудь. Веду разговоры, чтобы понять, почему она такая. Почему голубой оттенок глаз тускнеет, когда она погружается в свои мысли, но становится ярче, когда они обращены ко мне.

Откашливаюсь, и она наконец направляется ко мне, убирая телефон в сумочку. Я невозмутимо слежу за каждым ее движением, а она усаживается на скамейку и запихивает в рот большой кусок бейгла.

– Парень? – спрашиваю я, будто между делом. От предчувствия сжимается горло.

Она фыркает и качает головой:

– Брат.

– Ясно, – киваю я, чувствуя, как облегчение окатывает меня, словно ведро воды. Сердце подпрыгивает, но я продолжаю: – А парень у тебя есть?

Она косится на меня:

– Не уверена, что я та, с кем захочется встречаться.

– Нет?

Она пожимает плечами:

– Не знаю, это может показаться странным, учитывая, что тебе обо мне известно.

– Мне известно, что ты не проститутка и, кажется, очень любишь бейглы.

Я делаю шаг к ней, тепло тела достигает кончиков пальцев.

– И ты не похожа на девушек из категории «на одну ночь».

– Может, я полна сюрпризов.

– Может.

Движимая необъяснимой силой, моя рука поднимается, пальцы переплетаются в ее волосах. Кончиками пальцев я чувствую, как по ее спине пробегает дрожь. Возбуждение наполняет тело и подгоняет меня.

Она не просит меня отойти или не прикасаться.

– Возможно, опасность привлекает тебя больше, чем ты позволяешь. В конце концов, сегодня вечером ты ушла с совсем незнакомым мужчиной.

– Не по своей воле.

Поднимаю руку выше, касаюсь прядей у самой шеи. С трудом преодолеваю желание сжать их, резко потянуть на себя, а все потому, что розовые губы размыкаются, и я жду, не желая ее испугать.

– К тому же… – Она выдыхает, откладывая оставшийся кусок бейгла на колени и устремляя глаза к небу. – Ты не можешь быть уверен, что я не опасна.

Подавшись вперед, я провожу кончиком носа по ее волосам, вдыхаю приятный аромат.

– Я не сомневаюсь, что так и есть.

Летят мгновения, но никто из нас не шевелится. Даже не ощутимо дыхание, время замедляется, а потом и вовсе останавливается.

Мой член приходит в движение, я опьянен этой девушкой, но она неожиданно поднимается и бросает бейгл через плечо в мусорный бак.

Затем тянет меня за руку вверх, и я повинуюсь, не понимая, что она задумала, даже загадочная улыбка на лице ничего не объясняет.

Она ярче городских огней и звезд, поэтому я мечтаю любоваться ею и дальше. Это самое ласковое выражение, что было у нее за весь вечер.

Потом девушка тащит меня к выходу из парка, по той же дороге, что мы пришли.