Текст книги "Искупление"

Многие наблюдали за такими действиями, боясь вмешаться, но помогали после того, как юноша успокоится, потому что если попытаться его остановить, то его гнев станет бесконечным и будет длиться несколько продолжительных часов.

Хозяин материл жертву, которая стала для него предметом выпуска ярости. С его пухлых губ срывались самые грязные слова и выражения, которых никто в своей жизни не слышал. Никто и об этом ему не говорил. После смерти бабушки это красивое создание потеряло разум и все это понимали, но в то же время боялись, что скоро такое сильное чувство, вызванное негодованием, сведёт его в могилу, оставив след греха на душе каждой жертвы.

Кёнджику стало стыдно за парня, про которого ему рассказали. Да, он был несдержанным в некоторых моментах, но не до такой степени. Бранные слова с его уст тоже слетали, но не в таком количестве и не с таким чувством.

Он вспомнил, как кричал на своего подопечного, который недостаточно перед записью песни разогрел голосовые связки. Он стал читать ему нотации, смотреть недовольным взглядом и говорить, какое этот человек ничтожество. А этому певцу было всего лишь семнадцать лет. И это был парень, мечтавший стать популярным исполнителем.

Тогда в его глазах стояли слёзы. Так же можно было прочитать, что он осуждает себя, считает ничтожеством, а возможно даже и пустым местом. Этот парень продолжал ходить к нему на занятия, но не решался выпустить свою песню, а об собственном альбоме даже и не задумывался. И в этом виноват лишь его руководитель – Хан Хён Джик.

Стало как-то неловко из-за этих воспоминаний. В мире технологий у него умерло много родственников, но он не сходил с ума. Почему же тогда в этом мире этот парень повёл себя подобным образом? Неужели здесь отображается параллель его души? Неужели здесь он не такой чёрствый и боль вымещает не хладнокровием, а более яркими эмоциями? Почему тогда в этой ситуации он выбрал именно ярость? Запутанно. Даже слишком. На этой стадии придётся задержаться и разгадать загадку «своих» эмоций и искупить грех, скопившийся, видимо, за несколько лет. Но получится ли у него?

***

Парень неуверенно шёл по тропинке, выложенной из маленьких гладких камушков. Границы очерчивали круглые булыжники раза в три или четыре больше по объёму. Эта извилистая тропа вела прямо к парадному входу. Высокие двери, покрашенные в тёмно-красный цвет, казались массивными и неподатливыми, но вот они открылись плавно, даже с какой-то нежностью. Их открыла девушка лет двадцати. Её темно-русые волосы скрывались под белым платком, а хрупкий стан покрывало чёрное платье из грубой ткани. Тонкие руки слегка дрожали. Тёмно-зелёные глаза на всё смотрели с опаской. Страх в них появился, когда она увидела хозяина. Маленькие ножки быстро засеменили по траве. «Это та самая девушка, которую „я“ избил» – подумал Джик и поджал губы. Ему стало стыдно. Но почему? Он раньше никогда этого чувства не испытывал. Неужели это место начало менять его? Ему этого не хотелось. Но, похоже, это зависит не от него, а от мира, в котором он находится.

И вот он переступил порог дома, в котором ему предстояло жить. За дверьми его встретила большая пустая прихожая. Она освещалась множеством свечей. В помещении стоял запах расплавившегося воска. Он был не особо приятен, но от него некуда было деться. На стенах были чьи-то портреты, а где-то в углу была спиралевидная лестница, ведущая на второй этаж. К ней вёл алый ковёр. Больше в этом просторном помещении ничего не было.

Справа была небольшая дверь в тёмно-коричневом цвете. За ней была столовая, оформленная в белых тонах. Прямо по середине небольшой комнаты стояло два стола. По бокам были кухонные шкафы, в которых находились посуда и еда. От стола к тумбочкам ходило несколько девушек, пытающихся приготовить обед. На них были надеты белые фартуки, а волосы прятались за голубоватыми косынками. На лицах читалось переживание, в глазах проскакивал страх. Они боялись опоздать с подачей блюд, потому что хозяин кричал на них столько минут, на сколько они опоздали. Бывали даже случаи, что крики заменялись избиениями или изощрёнными наказаниями.

В этот день они начали раньше, но всё равно была возможность, что обед будет подан позже назначенного времени. Вместе с опозданием появлялась возможность, что будут сильные крики или жестокие избиения, а то и жестокое наказание.

Слева была точно такая же дверь, но за ней уже находилась тёмная комната с занавешенным окном. Перед окном стоял широкий чёрный стол. На нём стояла лампа и чернильница с пером. Около стола стоял стул, спинка и часть для того, чтобы сидеть, была обтянута тёмно-зелёным шёлком. Две стены от окна были заняты книжными полками, плотно забитыми разной литературой. В углу, справа от двери, стояло глубокое кресло с маленьким столиком. На нём лежал знакомый блокнот.

Джик медленно подошёл к нему и, пролистнув несколько страниц, где описывались его небольшие успехи, стал читать задачу. Но она ему уже была сказана Астрой, поэтому оставалось только пытаться всё исправить. Раздражение обожгло внутренние органы. При том это было не его собственное чувство, а что-то инородное, не связанное с ним.

– Господин, обед вас ждёт в гостиной, – робко произнёс мальчишка лет десяти, смотря на пол.

Джик посмотрел на часы. Обед должны были подать ровно в три часа дня. Но уже было семь минут четвёртого. В груди начала зарождаться злость, которую ему еле удалось усмирить. «Я не стал бы злиться из-за поздней подачи обеда» – подумал он, но вспомнил, что кричал на сотрудников, которые опаздывали на работу. Сейчас тоже хотелось кричать, но это было желание чего-то инородного, неестественного, с которым придётся бороться.

Мальчишка продолжал стоять в дверном проёме, ожидая криков молодого господина, но тот мягко, только слишком натужно, ответил:

– Через несколько минут подойду.

Маленький слуга посмотрел на него круглыми карими глазами, в которых можно было прочитать удивление. Кёнджик решил улыбнуться ему, чтобы окончательно ввести в ступор, но мальчишка мгновенно убежал на кухню и там стал рассказывать о том, что хозяин, во-первых, не стал на него кричать из-за опоздания в подаче блюд, а во-вторых улыбнулся ему. Из девушек ему никто не поверил, но хозяин улыбнулся каждой во время потребления пищи, что смутило каждую, заставив перешёптываться. Им казалось, что парень заболел, но все помнили, что если он заболевал, то становился более раздражительным. Он мог разбить стакан об стену без причины или начать кричать просто так, ведь ему нужно же было как-то выплеснуть своё негодование, а они, слуги, были для этого подходящими целями. Но сейчас их хозяин был очень даже спокоен, но не похож на себя.

Кёнджик прекрасно понимал, что ему будет стоить больших усилий исправиться себя на этом этапе. Сейчас он не хотел никуда идти, потому что придётся контактироваться с обитателями, а они, скорее всего, будут очень долго привыкать к новому поведению своего главного обитателя, при этом даже не осознавая, что перед ними не тот человек, которого они очень хорошо знали.

Руки слегка тряслись. Аппетита не было. Была лишь лёгкая тошнота, которая была такая же неприятная, как и сильная. Глаза бегали по помещению и всё время останавливались на блокноте, который оказался на небольшом столике. Он вызывал какой-то страх. Хотелось от него избавиться. Только вот шестое чувство подсказывало, что от него не избавиться. Что нужно смириться с тем, что он всё время будет с ним. Будет напоминать ему о том, что он всего лишь гость, вернее заложник, которому предстоит ломать себя и строить заново, чтобы вернуться в свой родной мир.

Пища была слегка пересолена. Вновь проснулось желания всё разбить и накричать на всех, кто попадался под руку. Это желание было очень трудно контролировать, поэтому Джику пришлось делать глубокие вдохи и медленные выдохи. Он кожей чувствовал, что все присутствующие готовы к его крикам. Готовы принять на себя удар эмоций хозяина, которого боялись. Как ему показалось, они были готовы даже к побоям. Но хозяин продолжал стоять, почти согнувшись пополам. Перед глазами всё плыло. Сердце разрывалось от эмоций, которые приходилось сдерживать. А слуги продолжали стоять. Продолжали выжидать со страхом и морально готовиться ко всему, что могло произойти.

Парень не смог долго так стоять, поэтому как можно быстрее покинул стены этого большого дома.

За домом был большой яблоневый сад. Сладкий запах медленной диффузией проникал в лёгкие, а потом с помощью крови в каждую клеточку. Небо до сих пор было серым. Птицы почти не летали. А если и летали, то издавали жалобную трель. Природа издавала недовольный шёпот. В особенности после того, как молодой господин выбежал к ней. Она как будто старалась его прогнать, но парень не обращал на её злобные звуки внимания. Он бежал мимо деревьев, тяжело дыша, пока не оказался рядом с небольшим озером. Там было тихо и светло. По водной глади плавали красивые утки, радостно щебетали птицы. Казалось, что это был совершенно иной мир. На душе сразу воцарилось спокойствие. Джик замедлил шаг. Ноги стали ватными. Разум пьянел от свежести вокруг.

Кёнджик дошёл до берега озера. Там, где он стоял, росла одинокая ива. Это дерево как будто радовалось его приходу. Парень радовался, что попал в такое райское место. Но что-то заставляло волноваться.

Тёмно-зелёная трава медленно колыхалась. От неё веяло счастьем. Чистая вода плавно билась о берег. Где-то вдалеке продолжали плавать птицы. Они были грациозны и излучали любовь.

– Ненавижу это чувство, – прошептал в блаженстве господин, продолжая наблюдать за ними.

– Ты просто ещё не понял, как оно прекрасно, – послышался голос Астры.

Всё тоже голубое платьице. Всё те же бледные тонкие ручки. Всё то же без эмоциональное лицо. Только вот в этом месте она была не такая оживлённая, как в том мире, где царила ложь, скрывание эмоций и наигранность.

– Что это за место? – решил поинтересоваться парень.

– Специальное место, в котором можно восстановить связь с природой. Оно открывается тем, кто в этом нуждается, но это лишь однажды. Если ты поймёшь, что она тебе друг, то в это место ты больше не попадёшь и будешь видеть прекрасное там, где остальные этого не видят, – спокойно ответила девочка.

– А кто больше в этой связи нуждается – настоящий владелец этого тела или я сам?

– Ты сам.

Это показалось приговором. Ему до сих пор не хотелось себя менять. Он до сих пор пытался изменить правила этой игры. Но игра подстраивала его под себя. Незаметно, но точно. Это сильно раздражало. Как можно было обмануть эту систему? Скорее всего – никак. Но ему это хотелось. Ему хотелось как можно раньше вернуться домой.

– Раньше ты никак не выберешься. Верховница для тебя закрыла все двери. Каждая из них открывается только по её взмаху руки, так что исправляйся, Хан Кён Джик. И раздражительность, которая резко разливается по твоим кровеносным сосудам, это реакция предыдущего хозяина, потому что он продолжает жить в теле, отданном тебе, но, если включить воображение, сидит в клетке и не может выбраться наружу, чтобы обуздать своё тело и взять ситуацию под контроль. Называй это «вторым я», – как будто прочитав его мысли, промолвила Астра и растворилась в воздухе. Парень не заметил этого, но вновь удивился. Нужно уже давно привыкнуть, а он всё никак не может. И этот мир ещё чуть-чуть открылся ему. Стали понятны некоторые вещи, которые с ним происходят.

В особняке Кёнджик оказался ближе к вечеру. Солнце уже легло спать. Обитатели дома медленно разбредались по комнатам. Он брёл мимо небольших деревьев и наслаждался вечерним теплом. Всё живое начинало активничать. Птицы пели громче. Где-то летали сверчки и их треск еле доносился до уха дриэля. Не каждому этот звук понравится, но ценители наслаждались им. Молодой господин не был ценителем таких звуков, поэтому просто старался дышать полной грудью, чтобы сердце не старалось вырваться из грудной клетки, и чтобы его настиг сон без кошмаров.

Слуги не встретили его своими испуганными лицами. Парень был этому рад. Он спокойно прошёл по тёмной спиралевидной лестнице и стал ходить по второму этажу, пытаясь найти свою комнату. Она была в самом дальнем углу и выглядела не так уж и богато: двуспальная кровать около противоположной стены, с обоих сторон стояли небольшие тумбочки, на них горели свечи. Над кроватью висел портрет пожилой женщины. В груди заныло. «Бабушка» – пронеслась мысль, вызвавшая тоску. В правом дальнем углу расположился небольшой шкаф, а слева книжный стеллаж, до верху набитый книгами. Парню не привычно было видеть столько книг, но он стал привыкать.

Он медленно подошёл к шкафу и нашёл ночную сорочку. Она была чистая, белоснежная. Джик быстро избавился от одежды и несколько минут стоял обнаженным. Бледное тело было чистым, невинным, девственным. К нему не прикасались ничьи губы и руки. Оно ждало особенного человека, которое заслужит прикасаться к такому гладкому спортивному телосложению.

Было приятно стоять без одежды, потому что прохлада заставляла приятно вздрагивать, но пришлось быстро накинуть сорочку, потому что принесли тёплое молоко, после которого сразу захотелось спать. Тело рассыпалось на атомы. Уста растянулись в улыбке, потому что он теперь не будет мёрзнуть каждую и ночь и голодать по нескольку дней. Если не счастьем, то как это можно тогда назвать?

Глава 3

Ленивое тусклое солнце с недовольным выражением встало со своей постели. Ему не хотелось видеть дриэлей, испортившихся из-за денег и своего положения. Оно появилось на небе только из-за растений, которые упрашивали его дать им энергии для собственных жизней. Светило их слушалось. Ветер так же лениво гулял по окрестностям. Он был холодный и забирался под одежду, заставляя мурашки пробегать по телу. Дриэли старались как можно плотнее закутаться в свои плащи или плотные накидки, гуляя в такое раннее неприветливое утро кто парами, а кто в одиночестве или со своим любимым питомцем.

Джик медленно открыл глаза и сладко потянулся в тёплой кровати. Мягкая постель продолжала держать в своих объятьях. Парень слегка улыбнулся, но сразу напустил на выражение своего лица серьёзность и непроницаемость. Ему не хотелось испытывать эмоций, но они стали часто вырываться из его души. Для него это казалось подозрительным и не особо привычным, ведь большую часть своей прожитой жизни им руководствовало хладнокровие, жестокость, эгоистичность и желание править единолично, чтобы всем доказать, что он может, чего стоит.

Послышался кроткий стук в дверь. Молодой господин позволил зайти дриэлю, который стоял по ту сторону. Это оказался тот самый мальчик лет десяти. Его тонкие плоские губы слегка дрожали. Худое бледное тело скрывалось под поношенными чёрными штанами и серой рубашкой. На ногах были какие-то ботинки. «Тоже поношенные» – с грустью подумал парень и поднялся с постели. За окном слегка брызгал дождик. Ветер тревожил листья деревьев и траву, склонявшуюся ближе к земле. Они были чем-то недовольны, но громко не высказывали этого недовольства. Только вот их недовольный шепот был хорошо слышен треугольными ушами существ, находившихся рядом с ними. При том Джика этот тревожный шепот раздражал. Вернее не его, а второе «я», которое жило где-то внутри, не имея возможности выбраться.

– Ты что-то хотел? – нейтрально спросил Кёнджик, начав выбирать наряд на сегодняшний день.

– Ваш завтрак готов. После него нужно будет начать принимать гостей, – склонив голову, отвечал мальчуган. Парень понял, что этот маленький слуга до остановки сердца боится его. Этого ребёнка стало даже как-то жалко.

– Зачем мне сегодня принимать гостей? – слегка удивился молодой господин и достал клетчатый брючный костюм, тёмно-вишнёвую рубашку и лакированные ботинки на небольшом каблуке.

– У вас сегодня бал.

Джик замер на месте. Ему сначала было немного странно слышать про бал, а потом подключился второй разум, для которого это было обыденным словом и делом. Следом второй разум стал напоминать, что этот бал проводится раз в год ради того, чтобы поддержать престиж среди богатых дам и кавалеров, которые были старше него. Кто-то даже на пару десятков лет. Этот бал занимал по времени дня три. Только вот молодому хозяину нужно будет всё время развлекать гостей, ведь они приехали или пришли из-за хозяина, который задумывался ранее о поиске невесты. Хотя это и не изменилось, но выбрать себе достойную жену он до сих пор не мог.

Раздражение нахлынуло большой волной. Бывший владелец тела сам ввёл эту традицию, а теперь она его до ломки костей раздражала, но сказать всем, что на бал к нему больше никто не приедет не хватало смелости, поэтому приходилось поддерживать эту прижившуюся традицию.

Так же раздражало присутствие парня, который являлся слугой, но нужно было держаться. Нужно было перевоспитывать себя в угоду Верховницы, с которой ему приходилось играть сложную для себя партию. Вернее, обуздать свою вторую личность, которая пыталась вырваться из-под контроля. Неужели это проверка на выносливость и на проверку того, как долго он может сдерживать какие-либо эмоции?

Вроде должно становиться легче, но Джику было всё труднее и труднее, потому что он пытался сломать систему, переиграть сильного игрока, но это не удавалось. Игра ломала его и продолжала подстраивать под себя. Она продолжала давить на самые больные моменты из прошлого, заставляя ломаться дальше, заставляя разрушать себя изнутри.

Вновь это горящее раздражение. Новая волна. Новые попытки взять себя в руки и не сорваться на первого попавшегося из слуг, потому что его и так тут бояться, а у него задача перевоспитать «свой» упёртый характер и стать более мягким и послушным. Стать тем, кем он никогда не был и не хотел быть.

– Иди, – прорычал господин и продолжил смотреть в окно.

Парнишка с радостью убежал, но вновь удивился тому, что на него не накричали. Это взбудоражило его нутро, и он побежал к тем, кто был к нему ближе по рангу и по увлечениям. Нужно же ведь было поделиться впечатлениями. Нужно же было покорить остальных тем, что происходило.

Кёнджик стоял как вкопанный почти десять минут и только спустя такое продолжительное время стал надевать на себя выбранный наряд. «Тёмные цвета только для бродячих людей и рабов – говорили они. Вот только мне на это плевать. Пристрастие к тёмным цветам из моей души не выгонишь и не выкуришь» – мгновенно пронеслась мысль в его голове, значение которой он сначала не понял.

И вот как по взмаху волшебной палочки на кровати появился блокнот. Парень взял его дрожащими пальцами и на последних исписанных страницах узнал информацию, что в этом мире тёмный цвет означает, что дриэль относится к низким рангам, а светлые тона – к более высоким. Были дриэли, которых тянуло к тёмным оттенкам, и они нарушали традиции. Это в большей части случаев значило, что эти люди королевских кровей, ведь только королевская семья может позволить себе за место светлых оттенков носит тёмные, чтобы подчеркнуть свою значимость.

– Мне нужно радоваться, но почему я чувствую какую-то ноющую тоску? – прошептал парень, смотря на портрет бабушки, который висел над изголовьем кровати. «Второй мой разум до ужаса любил эту женщину, а мне на неё плевать. – подумал Кёнджик, а когда спускался по лестнице, продолжил размышлять. – Получается если говорят, что у человека есть две личности, то это происходит именно так? У них, можно сказать, два мозга, мысли и желания которых борются друг с другом в том или ином случае?». Это мысль слегка позабавила его, поэтому он улыбнулся, чем удивил молоденьких девушек, которые ждали его прихода в просторной гостиной.

Гостиная была в красных тонах, но в ней не чувствовалось уюта: красный диван под окном, стол из красного дерева почти по середине комнаты, стулья из того же материала, пару кресел по углам, шкаф со стеклянными дверцами, в которых тоже были книги, и один комод. Что в нём – непонятно.

Одна из служанок после улыбки хозяина чуть в обморок не упала, потому что не ожидала, что её хозяин способен на такое. Все уже отвыкли от того, что этот молодой парень может испытывать не только негативные эмоции.

Еда была пригодна для употребления, но кулинарными способностями готовящий не обладал. Конечно он мог бы, но нужно было учиться и учиться. В принципе можно было отправить готовящего на обучение, но, скорее всего, это выйдет слишком дорого. «Навык приходит с опытом» – подумал парень и продолжил есть.

– Повара поблагодарите от меня, – спокойно произнёс молодой господин, думая о том, что может ждать его в непроглядном будущем. Какие испытания будут его ждать в этом непонятном мире и что он будет делать в своём, когда выберется?

Поблагодарив за завтрак, Джик направился в пустую прихожую и стал ожидать гостей, собиравшихся приехать с минуты на минуту. Тут тоже было много вопросов: поймут ли они, что перед ними другой человек? Как себя вести с ними? Кто они вообще такие? О чём с ними разговаривать? И таких вопросов было множество. При том ответов на них не было

Дамы и кавалеры стали прибывать только спустя полчаса ожидания. Этот час показался вечностью. Тело успело слегка устать, а душу тронуть раздражение, которое пропало сразу после стука колёс. Пока что парень их не помнил, но знал, что это одни из самых влиятельных людей, которые его уважают. Женщине, которая показалась первой в просторном коридоре, на вид было около сорока лет. Грубые черты лица, блёклые зелёные глаза, начали появляться морщины, грязно-рыжие кудрявые волосы уже тронула седина. Пышная постаревшая грудь скрывалась за светлой плотной тканью. Шея была закрыта кружевным воротом. Взгляд у неё был недовольный и всё она разглядывала с каким-то презрением. Руки аккуратно были сложены на уровне живота. Мужчине, стоявшему рядом с ней, было на вид лет пятьдесят пять. Большой слегка опущенный живот был обтянут белоснежной рубашкой, пуговицы на которой слегка расходились и, казалось, пытались оторваться, и нежно-сиреневым пиджаком. Брюки такого же цвета были возвышены над белыми носками на сантиметра два. Пухлые руки были скрыты в карманах брюк, бледно-розовые губы образовывали кривую оплывшую полоску. Щёки были похожи на щёки бульдога. Маленькие карие глаза казались поросячьими из-за кожи, которая слегка на них нависала. Морщинистая голова блестела, потому что была лысая. Это его ещё больше старило и вызывало отвращение, которое парню еле удалось сдержать.

Кёнджик усмехнулся. «Видимо тут все такие уродливые» – пронеслась мысль в его молодой голове. Второе «я» выругалось и попыталось стереть её из головы, но парень только усмехнулся. Он не станет прогибаться под этими людьми. Он сделает всё, чтобы они нрогнулись под него.

Спустя ещё долгие несколько минут последовали другие гости. Кто-то был слишком худ, кто-то – угрюм, а некоторые были настолько разговорчивыми, что раздражало не только хозяина дома, но и других собравшихся гостей, но они это тщательно скрывали, вот только от глаз Джика ничего не ускользнёт.

И вот прибыли два последних гостя, которых все ждали. Даже сам Кёнджик чувствовал волнение от их отсутствия.

– Господа Ку Нин Хо и Хван Джи Лик прибыли, – оповестила маленькая девочка в сереньком платьице и убежала в соседнее крыло.

В комнату вошли два молодых парня. Один из них, оказавшийся Джиликом, был с белоснежными волосами, нездорово-бледной кожей, зелёными глазами и щёчками, делавшего его милым. Верхняя губа была тоньше нижней. Одет он был в костюм кислотно-зелёного цвета, а на безымянном и большом пальцах левой руки были надеты широкие золотые кольца с надписью на неизвестном языке, но молодой господин знал перевод.

Всё существо Джилика излучало доброту, спокойствие и умственную развитость. Парень, стоявший рядом, был тем самым Нинхо. Ростом оказался чуть выше рядом стоявшего Джилика. Желтоватые волосы слегка завивались. Карие глаза горели азартом, за место щёк были неглубокие скулы. Нижняя губа была тоньше верхней. Смугловатое тело спряталось под кислотно-жёлтым костюмом.

Эти двое были чем-то похожи, но в то же время казались абсолютно разными. И вдруг в голове проплыло воспоминание – они братья по матери, которая их нашла на улице и передала своё наследство. Они – те самые существа в этом мире, которое профи в игре «Покер». Выиграть их нереально. Именно этой азартной игрой они зарабатывали тысячи и жили припеваючи.

Смотря на них, в груди неприятно кольнуло, но парень пока что не понимал – почему?

– Рад вас всех видеть, мои дорогие друзья, – с улыбкой произнёс Кёнджик и встал в самом центре комнаты. – Сегодня нас ждёт вечерний бал, который вновь будет посвящён моей многоуважаемой бабушке, заменившей мне мать. Надеюсь, что до сих пор про неё никто не сказал плохого слова и в ваших умных головах о ней только хорошие воспоминания.

Собравшиеся стали аплодировать. Многие были неискренни. В основном это было более старое поколение. На их уродливых лицах читалась насмешка и цитата: «Какой ты наивный мальчик у нас». Вот только эти дриэли не знали, что он уже не тот, потому что видят эти старые глаза только оболочку, а внутри живёт совершенно другой человек, заблокировавший душу другого существа глубоко в своей душе, читавший их как открытую книгу и понимавший для остальных не особо радужные эмоции. Он понимал, что за его глазами они перемывали косточки его семьи и говорили мало приятных слов. «Теперь начнётся другая игра, которая придётся вам не по вкусу» – подумал парень перед тем, как начать празднество.

***

Плавная музыка разливалась по светлому помещению с широкими потолками. Барышни и юные леди бродили из угла в угол, ища кавалера, за которого можно было выйти замуж и к своему имевшемуся состоянию прибавить ещё немного. Ведь деньги лишними не бывают, правда?

Дриэли, близившиеся к старости, собрались отдельной стайкой, более молодые – отдельной. Кёнджик ходил к тем и другим, чтобы поддержать разговор на любую тему. Иногда даже удавалось пошутить и посмеяться, но парню всё это было неинтересно. Для него самое главное было не терять с ними связи, потому что они могут принести свою пользу в его делах.

И вот настало время танцев. Большинство особей мужского пола стояло в сторонке, но были отчаявшиеся, которые приглашали молодых и не молодых дам подарить им свой танец. Хозяин дома стоял в сторонке и понимал, что достойной невесты среди этих людей нет.

И вот музыка затихла. Голова слегка начала болеть, а в ушах слегка звенело.

– Будем ещё танцевать, или пройдём в комнату для отдыха, где можно полежать или посидеть, а также собрать все возможные сплетни? – звонко произнёс молодой господин.

Гости проголосовали за второй вариант и отправились по улице в другую часть дома. Ветер оказался прохладным и охлаждал их после активных танцев. Трава перестала шептаться. Деревья, казалось, с недовольством провожали невидимым взглядом идущих богатеньких существ, отказавшихся от связи с природой. Но Кёнджику они были рады и даже поприветствовали его. Парень мысленно им кивнул в знак уважения и продолжил идти в комнату отдыха вместе со всеми, слушая нотации второго «я» о том, что деревья и трава не могут разговаривать. «Если ты сейчас не закроешь свой рот, то я превращу твою жизнь в ад, которую после моего ухода тебе придётся восстанавливать с большим трудом» – мысленно произнёс Джик. Голос в голове затих, поэтому можно было дальше играть роль доверчивого мальчика, не умеющего отличить лицемерие от искренних чувств.

И вот они оказались в просторной комнате, где жителями этого просторного особняка пыталось создаться подобие уюта, но вышло очень плохо. Подушки были разбросаны по всей комнате. У самой дальней стены стоял камин, в котором уже горел огонь и с помощью него в помещении было тепло. Большие окна скрывались за плотными бежевыми шторами.

Гости стали рассаживаться на подушки и активно общаться, вспоминая все нужные и ненужные новости, а также раздувать сплетни. Джик слушал их без интереса, думая о том, какие же они фальшивые. А ведь только родные знают их настоящих. Хотя, возможно, перед ними у них свои маски и поэтому даже они не видели их настоящего лика.

– А помните мужчину, который подошёл к нашему дорогому Хан Кён Джику и сказал, что когда-нибудь в его тело вселится чужой человек в качестве грешника, которому нужно будет исправиться? – произнёс Нинхо с какой-то насмешкой, обведя всех присутствующих взглядом хищника.

Ответа не последовало, зато все стали переглядываться с насмешкой в глазах.

– А можно по подробнее, дорогой Ку Нин Хо, – как можно спокойнее произнёс молодой господин, продолжая опираться на прохладную стену.

– Вы не помните? – удивился парень, округлив свои карие глаза, похожие на неплодородную почву.

– На такие мелочи я обычно не обращаю внимания.

– Ах, нуда, вы даже тогда ему не поверили, – усмехнулся гость и начал небольшой рассказ.

Лёгкий снежок покрывал недовольную землю. Природа не хотела погружаться в длительный сон, потому что дриэли окажутся без её попечительства и могут сделать много ошибок. Но сезон года брал своё. Эта зима будет длиться не долго, но всё же природа бунтовала и отказывалась отправляться в царство Морфея.

В особняке Кёнджика был бал, на котором раз в год собирались знакомые его и бабушки, которой нет уже несколько лет в живых. Они сидели, пили красное вино, смеялись, шутили, кто-то даже курил. Некоторые шутили слишком пошло, некоторые удостаивались безобидных шуток. Самое главное было то, что все оказывались довольные общением и не нуждались в чём-то большем. По крайней мере так это казалось с первого взгляда.

И вот поднялся один господин со своего места, подошёл к молодому хозяину и стал заговорщески произносить:

– Вы же знаете о существовании Верховницы?

– Кого? – со смешком переспросил Джик, с непониманием смотря на своего гостя, который был кем-то знакомым, но в то же время совсем чужим.

– Значит не знаете. А значит и не верите в неё.

– Не верю. Возможно раньше она была, и грешники были, которые либо исправлялись, либо умирали от руки какого-то существа. Но у нас цивилизованное общество, которое не верит в такие мифы, или, правильнее будет сказать, легенды.

По комнате прошёлся хохот. Все из присутствующих знали, что человек, который на данный момент стоит с Джиком, иногда начинает нести несусветную чушь.

– Тогда запомните мои слова, – обращаясь уже ко всем, громко заговорил неизвестный дриэль, но взгляд его прикован был Джику, – когда-нибудь в вашем теле будет находиться человек из другого мира. Вы даже не вспомните о его существовании, когда он покинет ваше тело, но пока его душа будет находиться в вашем теле, вам всё время будет казаться, что вашим разумом управляет совершенно другой дриэль. Пока он не исправится, то будет править вами, а вы ничего не сможете сделать и потом будете жить так, как жил он в вашем теле. Запомните мои слова, дорогой Хан Кён Джик.