Текст книги "Орел в песках"

Симеон показал на боковую дорогу.

– В миле отсюда есть деревня. Жителей я знаю и доверяю им. Они укроют нас. Когда доберетесь до форта, возвращайтесь с подкреплением. Я буду ждать.

– Безумие, – возразил Макрон. – С чего мне доверять этим селянам? С чего мне доверять тебе?

Симеон пристально посмотрел на центуриона:

– Я клянусь жизнью моего сына, что со мной твой друг будет в безопасности. Теперь давай поводья.

На секунду Макрон застыл, взвешивая положение. Оставлять Катона не хотелось, но попытка довезти его до форта почти наверняка сулила гибель обоим приятелям.

– Командир! – солдат показал на дорогу. – Я их вижу!

Макрон отпустил поводья и прикрыл глаза от солнца. Симеон подхватил поводья, пока центурион не передумал. Одной рукой поддерживая Катона, проводник направил лошадей на боковую дорогу.

– Подождите, пока я не скроюсь из виду! – крикнул он через плечо. – Потом двигайтесь. Они поскачут за вами.

Как только Симеон и Катон оказались ниже уровня главной дороги, декурион развернул коня.

– Вперед!

Солдаты последовали за ним, пришпоривая лошадей и подгоняя их криками. Макрон разрывался между желанием остаться с другом и стремлением как можно быстрее добраться до форта, чтобы выслать спасательный отряд, но медлить было некогда. Центурион схватил поводья, вонзил пятки в бока скакуна и помчался за солдатами. Бросив последний взгляд в сторону низины, где скрылись две фигуры, Макрон поклялся себе, что если хоть что-то случится с Катоном, он не успокоится, пока Симеон не заплатит жизнью.

Проводник направил лошадей к высохшему речному руслу и доехал до излучины. Там он остановился и стал ждать. Измученные кони хрипели и тяжело дышали, грузно переступая копытами.

– Ш-ш-ш, – тихо прошипел Симеон, ласково потрепав свою лошадь по шее. – Мы же не хотим выдать себя, а?

Невдалеке послышался приближающийся конский топот. Симеон взмолился про себя, чтобы преследователи слишком увлеклись погоней за Макроном и остальными и оставили тихую дорожку в покое. Шум погони приближался. Катон неожиданно выпрямился в седле, распахнул глаза и изумленно начал оглядываться, не понимая, где находится.

– Что… Где я?

– Тихо, парень! – Симеон крепко ухватил центуриона за предплечье. – Умоляю.

Катон уставился на него, потом вдруг зажмурил глаза: накатила новая волна головокружения. Он мучительно содрогнулся, и его вырвало – на кольчугу и на лоснящийся бок лошади. Катон с трудом сплюнул, прочищая рот, потом снова повалился вперед и шепнул в полузабытьи:

– Да потому, что это моя палатка, твою мать… вот почему.

Плечи Симеона расслабленно опустились, когда римлянин снова затих. Проводник прислушался: всадники приблизились галопом, дико вскрикивая в азарте погони – они ясно видели солдат. Никакие звуки не указывали на то, что погоня разделилась или хотя бы замедлила ход на развилке, и вскоре шум галопа затих вдалеке. Симеон подождал, не появится ли отставший, но никого не было. Щелкнув языком, проводник вывел лошадей из канавы к дороге и, аккуратно поддерживая Катона, направился в сторону деревни.

Катон рывком вынырнул из дурного сна. Кошмар, который заставил его прийти в себя, центурион тут же позабыл. Голова ужасно болела, боль колотила в череп. Катон открыл глаза, и боль усилилась от слепящего сияния солнца. Он моргнул, скосил глаза, и тут его ноздри уловили кислый запах рвоты; Катона скрутило, и он прижал ладонь ко рту.

Через несколько мгновений центурион снова разомкнул веки. Резь в глазах немного утихла, и Катон увидел, что они въезжают в небольшое селение. Аккуратные каменные домики, обмазанные глиной, стояли по обеим сторонам дороги. Навесы из пальмовых листьев примыкали к стенам домов; там и сям поднимались тонкие стволы пальм. Потом Катон заметил людей – семитов, одетых в светлые свободные одежды. Дети носили простые туники. Мужчины и женщины мололи зерно в каменных чашах, несколько человек что-то бурно обсуждали рядом с самым большим домом. Они замолчали, глядя, как проводник ведет мимо лошадей. Симеон поклонился, приветствуя каждого по очереди, и спешился у домика в центре деревни. Он помог Катону спуститься; напрягшись под весом центуриона, забросил руку раненого себе на плечо и двинулся к двери.

Из дома вышла пожилая женщина – седовласая, с удивительно прекрасными чертами и темными глазами. Невысокая и худая, она с властной уверенностью поглядела на мужчин, появившихся на пороге ее дома.

– Симеон бен Иона, – строго сказала она. – Я не видела тебя больше года, а ты притащил мне на порог пьяного римского солдата. Что это значит?

– Он не пьян. Он ранен, и ему нужна твоя помощь. Кстати, он очень тяжелый… Я тоже не отказался бы от помощи.

Женщина что-то проворчала и, шагнув вперед, подхватила Катона с другой стороны, принимая на себя часть веса. Римлянин встрепенулся, закрутил головой и представился:

– Центурион Квинт Лициний Катон, к твоим услугам.

– Добро пожаловать в мой дом, центурион.

– И чей это дом?

– Моего старого друга, – объяснил Симеон. – Мириам из Назарета.

Мысли Катона путались, и он с трудом пытался сообразить.

– Назарет? Это не может быть Назарет.

– Не может. Это деревня Хешаба.

– Хешаба. Очень хорошо. А кто тут живет?

– Наша община, – ответила Мириам. – Мы последователи Иегошуа.

Иегошуа… Катон, напрягшись, вспомнил, что так звали человека, казненного Римом. Катон оглядел лица жителей деревни; холодок страха пробежал по спине.

Глава 7

Макрон намеренно придержал коня, когда бандиты достигли развилки, – хотел убедиться, что они увяжутся за ним. Увидев, что преследователи миновали уходящую вбок тропу, он ударил лошадь пятками, и та снова рванулась вперед, выбивая дробь по земле. Макрон обернулся: бандиты продолжали преследовать его примерно в двухстах шагах позади. Если лошадь упадет или выдохнется, его настигнут в один миг. Один римлянин против тридцати – или больше. Шансы невелики, мрачно подумал Макрон. Если бы он только мог повторить фокус Симеона с луком! О таких лучниках центурион прежде только слышал. Лишь в одной стране Востока встречались лучники, о которых рассказывали подобное. Парфия. Но тогда… У Макрона все похолодело внутри. Если Симеон – парфянский лазутчик, тогда Катон оказался в руках самого древнего и непримиримого врага Рима. Не может быть! Симеон не похож на парфянина. И говорит не как парфяне, и вообще… Вчера он спас им жизнь. Так кто же такой Симеон из Бетсаиды?

Если выберусь, сказал себе Макрон, непременно узнаю. Но сейчас главное – не попасть в руки Баннуса и его людей. Сомневаться не приходилось: месть Баннуса за смерть сикариев будет долгой и мучительной. Макрон оглянулся и увидел, что враги по-прежнему в отдалении – расстояние, похоже, не сокращалось.

– Давай, моя девочка! – крикнул Макрон лошади. – Гони, словно мы на скачках в Большом цирке!

Лошадь будто почувствовала его желание выжить и, вытянув лоснящуюся шею, застучала копытами по твердой земле. Впереди Макрон видел солдат и был уверен, что догоняет их. Это его подбодрило. По крайней мере, шансы повысятся, даже если бандиты нагонят отряд. Впрочем, шансов больше, но результат один, подумал Макрон. И все же, с поддержкой он сможет уложить больше этих тварей, прежде чем настанет его черед.

Центурион мчался по пустыне; долгий путь давал о себе знать: утомленная лошадь замедлила бег и вскоре перешла на легкий галоп. Быстрый взгляд вперед и второй – через плечо – убедили Макрона, что утомились все скакуны. Как только солнце поднимется выше, жара отнимет быстро тающие силы. Кони скакали дольше и быстрее обычного, их силы истощались; одна за другой лошади переходили на усталый шаг. Макрон догнал отставших, но его скакун окончательно выбился из сил.

Декурион придержал коня и оказался рядом с Макроном.

– Где центурион Катон и проводник?

– Они за нами не успевали, – объяснил Макрон. – Спрятались там, позади. Мы вернемся за ними с солдатами из форта.

Декурион пожал плечами.

– Если они еще там.

Офицер пропустил Макрона дальше по дороге и поехал назад, подгонять отстающих. Примерно в полумиле от отряда в клубах пыли на дороге показались бандиты. Дважды они пускали лошадей легким галопом. Римляне отвечали тем же, изо всех сил подгоняя скакунов, так что преследователи сдались, и лошади пошли шагом. Римляне тоже придержали поводья, и так две группы двигались по дороге под палящим полуденным солнцем.

Впереди, где жаркий воздух струился над землей подобно воде, Макрон увидел колеблющийся силуэт. Он прищурился, через мгновение понял, что видит – и воспрял духом. Повернувшись в седле, крикнул солдатам:

– Форт, ребята!

Солдаты мигом встрепенулись и устремили взгляды вперед, прикрывая глаза от слепящего солнца, чтобы яснее рассмотреть Бушир – всего в двух милях. По мере того как колонна приближалась к форту, марево рассеивалось, и Макрон смог рассмотреть сооружение. Форт был построен из камня, с четырьмя массивными угловыми башнями. Между ними протянулась длинная стена с двумя башенками по обе стороны от главных ворот, выходящих на дорогу. Неподалеку от форта располагался бассейн, созданный в углублении, где сходились два неглубоких овражка. Макрон даже разглядел темные фигурки людей, наблюдавших за ними с башенок.

За спиной послышался неясный рев бандитов, которые тоже увидели форт и погнали лошадей в последней отчаянной попытке добраться до римлян, пока отряд не оказался в безопасности.

Декурион среагировал мгновенно.

– Эскадрон! Вперед!

Он пришпорил усталую лошадь, пустив ее легким галопом. Солдаты последовали примеру командира, а бандиты начали сокращать дистанцию, отчаянно пытаясь настичь врага. Макрон как мог старался держаться за солдатами, но он оставался пехотинцем, не привыкшим выжимать из скакуна все силы, и постепенно начал отставать. Когда наемники достигли форта, ворота распахнулись, и группа вооруженных солдат быстро двинулась навстречу своим товарищам, готовясь выставить заслон против преследователей. Кто-то из офицеров форта сработал очень быстро, и Макрон решил, что нужно будет его поблагодарить – если удастся спастись от погони.

Первые всадники проскочили в проход, оставленный пехотинцами, и, торопливо натянув поводья, сползали с истощенных лошадей. Макрон оглянулся и увидел, что люди Баннуса уже гораздо ближе – пена срывалась с морд взмыленных лошадей.

– Давай, скотина! – зарычал Макрон в торчащее конское ухо. – Беги! Или оба достанемся шакалам.

Лошадь, казалось, поняла грозящую опасность и мчалась, как только позволяли дрожащие ноги. Навстречу всадникам выдвигался пехотный строй. Скакун центуриона пошатнулся. Макрон бросил поводья и вцепился изо всех сил в седельную луку, чтобы его не выкинуло вперед. Лошадь рухнула, глухо ударившись брюхом о землю. Макрон тут же вскочил на ноги и побежал в сторону приближающейся пехоты. Бандиты восторженно взревели, предвкушая легкую добычу. Макрон оглянулся и увидел их совсем рядом, с клинками наголо; передний всадник свесился с коня, занося меч для удара. За шеренгой пехоты декурион вдруг развернул лошадь, выхватил меч и, оттолкнув пехотинца, помчался к Макрону. В последний момент он крикнул:

– Ложись!

В ушах Макрона бился перестук копыт; он метнулся в сторону от дороги и тяжело покатился по земле; от удара воздух вырвался из легких. Рядом с ним по земле скользнула тень, клинок со свистом разрезал воздух. Затем вокруг оказалось множество лошадиных ног, и Макрон сжался в комок, закрыв мощными руками голову от гравия. Резко звякнули клинки, и голос декуриона проревел:

– Не выйдет, тварь!

Макрон ничего не видел из-за песка и пыли и только слышал звук битвы вокруг себя. На него упало что-то горячее и мокрое, и чей-то торжествующий голос прокричал:

– Бей их! Не давать пощады, Вторая Иллирийская!

Макрона окружили новые тени, кто-то грубо подхватил его и поставил на ноги.

– Ну, приятель, ты как? – спросил какой-то солдат, но тут же разглядел кольчугу Макрона и медальон на доспехах. – Прошу прощения, командир!

– Я в порядке, – ответил оглушенный центурион.

Он заметил сомнение на лице солдата и, опустив взгляд, увидел, что плечи и рука залиты кровью. Он провел пальцами по алым пятнам, но не обнаружил раны.

– Кровь не моя.

Солдат облегченно выдохнул и поспешил к своим товарищам, которые бились с бандитами. Макрон закрыл глаза и стер с лица песок тыльной стороной руки, потом огляделся. Солдаты из форта преследовали оставшихся в живых бандитов, нанося копьями удары всадникам и лошадям. На земле рядом с Макроном лежали три мертвых бандита и декурион, застывший в неуклюжей позе на спине – глаза уставились на солнце, рот открыт. Лезвие меча вспороло ему горло до позвоночника, и земля рядом была залита кровью.

– Бедный придурок… – пробормотал Макрон, не сразу осознав, что декурион пожертвовал собой, чтобы спасти человека, которого должен был доставить в Бушир в целости и сохранности. – Бедный храбрый придурок, – повторил центурион.

– Кто ты? – раздался голос.

Макрон повернулся и увидел подошедшего офицера. Заметив плюмаж на гребне шлема, центурион машинально стал по стойке «смирно» перед тем, кто, очевидно, был старше по званию.

– Центурион Макрон! – четко представился он и отсалютовал.

Офицер ответил на приветствие, затем нахмурился.

– Можно узнать, что тут происходит, командир?

– Командир? – До Макрона дошло, что перед ним стоит такой же центурион, только совсем недавно назначенный. Он по-новому взглянул на собеседника. – А кто ты?

– Центурион Гай Ларий Постум, адъютант префекта, командир.

– А где Скрофа?

– Префект в форте, командир. Послал меня прикрыть вас.

– Командир всегда впереди, да? – Макрон не удержался от насмешки. – Неважно. Меня прислали взять командование над Второй Иллирийской когортой. Эти люди – мой эскорт. Попали в засаду в нескольких милях отсюда.

Макрон огляделся и увидел, что бой окончен. Бандиты отошли и рассматривали форт с почтенного расстояния. Офицеры когорты отозвали своих солдат и выстроили их рядом с остатками кавалерийского эскадрона. Два бойца подняли декуриона с земли, аккуратно положили его поперек седла и повели лошадь к воротам. Макрон покачал головой. Все висело на волоске. Но даже если на сей раз Макрон спасся, это не значит, что Баннус забудет о своих планах в отношении римлян. При этой мысли центурион бросил взгляд на дорогу.

– Командир… – Постум, наклонив голову, вопросительно посмотрел на Макрона. – Что-то случилось?

– Да. Там мой друг. Надо как можно скорее ехать и найти его. Прикажи всадникам по коням.

– При всем уважении, командир, это должен решить префект Скрофа.

Макрон рассердился:

– Я же сказал, теперь я командую.

– Нет, пока полномочия официально не подтвердят, командир.

– Полномочия? – Макрон затряс головой. – Мы с этим потом разберемся. Сейчас единственное, что важно, – центурион Катон.

– Прошу прощения, командир. Я получаю приказы от префекта Скрофы. Если хочешь помочь другу, придется поговорить с командиром.

Макрона охватила ярость. Он сжал кулаки, уставившись на молодого центуриона, но сдержался и с резким вздохом кивнул:

– Хорошо. Нельзя терять времени. Веди меня к Скрофе.

Они вошли в форт с последними солдатами, совершавшими вылазку, и Макрон смог поближе взглянуть на них, пока шел рядом. Снаряжение было подогнано не идеально, но солдаты выглядели крепкими бойцами. Они бесстрашно вышли навстречу конному противнику, а это всегда испытание для любого отряда. В легионах солдаты, без сомнения, выдержат любую атаку, однако со вспомогательными когортами дело обстоит иначе – у них вооружение легче, они не так хорошо обучены. И все же эти парни двинулись навстречу кавалерии не моргнув глазом. Макрон довольно кивнул. Солдаты его новой когорты – Второй Иллирийской – кое-что умеют, и центурион решил опереться на это. На территории форта он увидел неопрятные казармы, протянувшиеся рядами по обе стороны от ворот. Тут предстояло много поработать, прежде чем когорта начнет соответствовать требованиям Макрона. Напротив казарм располагались амбар для хлеба, лазарет, конюшни, штабные помещения, квартиры офицеров и дом командира когорты.

Вторая Иллирийская когорта была смешанной: на девятьсот с лишним пехотинцев приходилось сто сорок кавалеристов. Такие когорты стояли на всех границах – соединение пехоты и кавалерии давало больше свободы действий офицерам, отвечавшим за наведение порядка в местных племенах и предотвращение любой попытки варваров перейти границу. Сильная кавалерия позволяла командиру разведывать большие территории, преследовать любые банды варваров, а при необходимости – устраивать быстрые карательные экспедиции на территории противника.

Такими когортами обычно командовал центурион, переведенный из легионов, – это рассматривалось как повышение для тех, кого считали готовым к самостоятельному командованию. Несмотря на свое едкое замечание, Макрон понял, что Скрофа наверняка чем-то проявил себя, раз его выбрали на эту должность. Макрон не тешил себя надеждами, что он лучше других. Его командование когортой – лишь временное назначение, для прикрытия, до тех пор, пока кризис не разрешится.

Когда последний солдат прошел в ворота, центурион Постум приказал закрыть их и уложить на место запорный брус. Макрон показал на оставшихся в живых кавалеристов, ведущих под уздцы измотанных лошадей.

– Надо бы организовать стойла, а людям – квартиры.

– Да, командир. Когда отведу тебя к префекту.

– Где он?

– У себя, командир.

– Ясно, я сам его найду. Устрой этих людей, ладно?

– Слушаюсь, командир, – неохотно ответил Постум. – Я догоню тебя, как только позабочусь о них.

Макрон вошел в дом префекта, который охраняли два солдата в отлично подогнанной экипировке и в полном вооружении. Они, хотя и стояли под навесом, обильно потели от жары. При появлении Макрона бойцы встали смирно. Проходя между ними, центурион сморщился, заметив капельку пота на кончике носа у одного из солдат. Внутри Макрон чуть помедлил, привыкая к полумраку. Дневальный подметал пол в зале, и Макрон повернулся к нему:

– Эй, ты!

– Слушаю, командир! – Солдат мигом выпрямился и отсалютовал.

– Проводи меня в кабинет префекта Скрофы.

– Есть, командир! – ответил дневальный с почтительным поклоном и повел Макрона через зал к лестнице у дальней стены. Они поднялись на площадку следующего этажа, с просторными комнатами, устроенными так, чтобы малейший ветерок продувал их насквозь через разумно расположенные окна.

– Сюда, командир. – Дневальный показал на открытую дверь в конце площадки.

Макрон прошагал мимо провожатого, вошел в кабинет командира и замер, пораженный роскошью обстановки. Стены были покрыты живописными сценами из героических мифов, искусно изготовленную мебель украшали затейливые резные завитки; у стены стоял диван, заваленный пышными подушками. Стеклянная ваза на столе была наполнена финиками и инжиром. Префект Скрофа, в легкой тунике, сидел за большим деревянным столом. Огромный огненно-рыжий раб неутомимо обмахивал хозяина опахалом. Крепкому Скрофе на вид было тридцать с небольшим, у него была бледная кожа и черные волосы с залысинами у челки. На пальце левой руки блестело кольцо, говорящее о том, что префект принадлежит к сословию всадников. Он раздраженно поднял глаза, когда в кабинет вошел Макрон – покрытый пылью и запятнанный кровью декуриона.

– Ты еще кто такой?

– Центурион Макрон. Прислан из Рима принять командование Второй Иллирийской когортой. Ты освобожден от командования, префект Скрофа. Пожалуйста, немедленно вызови старших офицеров, чтобы сообщить им о моем назначении.

Скрофа разинул рот. Раб продолжал махать опахалом, не меняя выражения лица.

– Что ты сказал?

– Ты свободен. – Макрон высунул голову за порог. Какой-то слуга шел в сторону лестницы. – Эй!

Слуга обернулся и мгновение рассматривал Макрона, потом вопросительно взглянул на Скрофу:

– Командир?

– Центурион Скрофа освобожден от командования, – Макрон шагнул вперед, загородив префекта, и продолжил: – Я хочу немедленно видеть всех центурионов и декурионов.

– Даже дежурных, командир?

Макрон задумался. Учитывая то, что Баннус со своими людьми все еще поблизости, это было бы неразумно.

– Нет. Дежурных не надо. Поговорю с ними позже. Ступай!

Скрофа, собравшись с мыслями, откинулся в кресле и хмуро поглядел на Макрона.

– Объясни, во имя Гадеса, что тут происходит?

Макрон, желая как можно скорее отправить отряд на поиски Катона и Симеона, прошел по комнате и остановился перед столом.

– Очень просто. Твое назначение было временным. Я получил приказ канцелярии императора принять командование Второй Иллирийской. Сейчас не время для официальных церемоний, Скрофа. Мне нужен кавалерийский отряд, готовый к действию.

Скрофа покачал головой.

– Не может быть! Кассий Лонгин уверял меня, что пошлет в Рим запрос о моем постоянном назначении.

– Послушай, – сказал Макрон мягко, желая как можно скорей взять власть в свои руки. – Об этом я ничего не знаю. Меня послали в Бушир с приказом принять командование.

На площадке раздался звук шагов, и через мгновение в комнату вошел центурион Постум. Скрофа поднял руку и указал на Макрона.

– Этот человек говорит, что прислан из Рима, чтобы принять командование когортой.

– Он был с отрядом кавалерии, которых преследовали до самого форта, командир, – неуверенно заметил Постум.

– Есть еще один офицер и проводник – они еще там, прячутся, – нетерпеливо сказал Макрон. – Мне нужны люди, чтобы разыскать их.

– Это я мигом организую, – заверил Скрофа. – Как только мы разберемся с твоим назначением.

– Нечего тут разбираться! – заорал Макрон, чье терпение истощилось. – Я командую! Ты смещен. Забирай своего раба и отправляйся к себе.

– И не подумаю! Как ты смеешь являться сюда и так себя вести? Кто отправил тебя из Рима?

– Я уже говорил. Я действую по приказу канцелярии императора.

Центурион Постум громко кашлянул и встал у стола лицом к Макрону.

– Прошу прощения, командир. Если ты действуешь по приказу, можно на него взглянуть?

– Что? – Макрон уставился на Постума.

– Твой приказ, командир. Подтверждение твоего назначения.

– Да чтоб вас всех! Хорошо. Я покажу. Они у меня в седельной сумке.

И тут Макрон застыл – перед его мысленным взором встало нынешнее утро, скачка по плато, внезапное появление Баннуса и его бандитов и то, как эскадрон сбросил поклажу, отчаянно готовясь прорываться к форту.

Губы Макрона снова зашевелились:

– Ох, проклятье…