Текст книги "Орел в песках"

Глава 11

Форт Бушир, как почти любой римский форт, строился по общему плану. Дом командира, штаб-квартира, лазарет и склады располагались в центре и образовывали две главные улицы, пересекавшие форт под прямым углом друг к другу. По двум сторонам тянулись длинные низкие крыши казарм, отведенных каждой центурии или кавалерийскому эскадрону; там обитали солдаты когорты – по восемь на комнату. Конюшни занимали один угол форта; запах животных, пропитав горячий воздух, словно укрывал все удушающим одеялом. Пока центурион Пармений рассказывал о форте и показывал постройки, Катон отмечал примеры расхлябанности, немыслимые в большинстве вспомогательных когорт, не говоря уж об огромных крепостях легионов, более привычных центуриону. Попадались поломанные двери и ставни, на улице валялись отбросы. Вдобавок снаряжение содержалось отвратительно: древесина стрелометов, установленных на каждой башне, покорежилась и растрескалась. Они были бесполезны; дерево расщепится, как только начнут натягивать тетиву, если когда-нибудь потребуется стрелять. Бросалась в глаза апатия солдат когорты. Катон задумался: можно ли объяснить ее только обычной реакцией на годы жизни в отдаленном гарнизоне?

Когда три центуриона поднялись по лестнице в сторожевую башню над главными воротами, Макрон решил, что пора говорить начистоту.

– Ты всегда служил во вспомогательных когортах, центурион Пармений?

– Нет, я настоящий солдат. Семнадцать лет в Третьей Галльской когорте около Дамаска, последний год – оптионом. Потом перевели во Вторую Иллирийскую, повысив до центуриона. С тех пор тут. Года через два-три ухожу в отставку.

– Понятно.

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто удивляюсь, что при таком опытном человеке форт дошел до подобного состояния.

Пармений не отвечал, пока все трое не оказались на маленькой площадке сторожевой башни, в тени крыши из пальмовых листьев. Вокруг, до самого горизонта, расстилалась пустыня, мерцающая в сиянии солнца. Пармений взглянул на Макрона:

– С когортой все в порядке, центурион Макрон. По крайней мере, с рядовыми, – сдержанно сказал он.

– А с офицерами?

Пармений перевел взгляд на Катона:

– Почему вы спрашиваете меня? Чего вы хотите?

– Ничего, – спокойно ответил Макрон. – Мне скоро предстоит стать командиром когорты, и хотелось бы кое-что изменить… улучшить. Вот и стало любопытно, как когорта дошла до такого состояния. По моему опыту, подразделение хорошо настолько, насколько хороши офицеры.

Пармений, похоже, удовлетворился объяснением и чуть наклонил голову.

– Большинство вполне крепкие. Или были, пока не объявился центурион Постум. При прежнем командире.

– И что поменял Постум? – спросил Катон.

– Сперва ничего. Предыдущий адъютант умер после долгой болезни. Постума прислали из Дамаска на замену. Как и Скрофу вслед за ним. Он вполне справлялся со своими обязанностями. Потом вызвался командовать патрулями в пустыне. Представляете, как его полюбили все, кто не горел желанием целый день трястись верхом в пыли под солнцем? По крайней мере, так было, пока к предыдущему командиру не пришел представитель одного караванного картеля. Похоже, он обвинил Постума в каких-то жульничествах в отношении караванов. Префект, желая получить твердые доказательства, отправился с Постумом в очередной патруль. И не вернулся.

Катон вздернул брови.

– Похоже, это оказалось весьма кстати для центуриона Постума.

– Именно. – Пармений ухмыльнулся. – А дальше появился Скрофа, и с тех пор об обвинениях и не вспоминали.

Катон после небольшой паузы спросил:

– Значит, префект вошел в долю? А остальные офицеры?

Пармений покачал головой:

– Я не хочу об этом говорить.

– О чем? – настаивал Катон.

Макрон нетерпеливо прервал:

– Здесь что-то происходит. Офицеры разобщены, а солдаты плюют на свои обязанности. Это и дураку ясно.

– Если и дураку ясно, тогда мне не нужно доносить на моих друзей-офицеров.

– Никто не просит тебя быть доносчиком, – мягко ответил Катон. – Но ветеран вроде тебя должен понимать, что происходит. Почему ты не жаловался префекту или выше – по команде?

– Я жаловался. Я говорил со Скрофой. Рассказал, что дисциплина у солдат падает. Кажется, его встревожил мой доклад. По крайней мере, меня больше не посылали с патрулем в пустыню, держали подальше от караванных путей. А теперь префект хочет, чтобы я наводил страх на местные деревни. – Пармений хмыкнул. – Что толку давить горстку крестьян, которые себе еле-еле пропитание добывают в этой пустыне? Нужно взяться за Баннуса.

– Да, – задумчиво сказал Макрон. – Нужно.

Пармений повернулся к нему:

– Ты собираешься это сделать, командир, когда подтвердится твое назначение?

– По-моему, это самое разумное.

Довольный Пармений кивнул:

– Это хорошо. Офицеры подтянутся, и для солдат полезно.

– Точно. Но сейчас я ничего не могу поделать. – Макрон поскреб подбородок и повернулся к пустыне. – Ну что ж, пора взглянуть на территорию, которую охраняет Вторая Иллирийская.

Катон, прищурившись, посмотрел на друга:

– Что задумал?

– Хочу поехать с одним из патрулей, которые посылает Скрофа, – улыбнулся Макрон. – А ты отправишься с Пармением, посмотришь, что творится в местных деревнях.

Катон пожал плечами.

– Разумно. Больше мы ничего не можем, пока не дойдут бумаги от прокуратора.

Префект Скрофа смотрел на Макрона и Катона с изумлением.

– Зачем вам это? Вы только появились – и уже хотите покинуть форт?

– Ты сам говорил, что мы лишние, командир, – ответил за обоих Катон. – Вот пока и ознакомимся с местностью, поглядим, как солдаты действуют. Как-то так.

Скрофа переглянулся с адъютантом.

– Не знаю, не знаю… У нас тут заведен свой порядок. Может, вам лучше сначала присмотреться, что к чему, а потом уже рваться в дело?

Макрон улыбнулся в ответ.

– Зачем время терять? Есть выражение, которое мы повторяли во Втором легионе Августа, на Рейне: «Лучшее, что может солдат, – сунуть в траву зад».

– Не понял, – нахмурился Скрофа.

– Полевые занятия, – объяснил Макрон. – Их ничем не заменишь. Хотя я согласен, что поговорка здесь не годится, травы мало.

– «Сунуть задок в песок»? – предложил Катон.

Макрон с досадой взглянул на друга:

– Очень кстати, как всегда, центурион Катон.

– Да, командир. Виноват, командир.

– Одним словом, я решил сопровождать центуриона Постума в патруле, а Катон отправится с Пармением. Мы прокатимся с отрядами, мешать не будем.

Скрофа хмыкнул, сложив ладони и уперев подбородок в кончики пальцев.

– Не нравится мне эта затея.

– Но почему? – вмешался Постум. – Для меня большая честь, если центурион Макрон отправится со мной. Стоит ему увидеть, как мы работаем, он наверняка с удовольствием поддержит нас. Это поможет спокойной передаче власти, если придет подтверждение его полномочий.

– Когда придет, – поправил Макрон, сверкнув глазами.

– Да, командир, разумеется. Когда придет. А пока, надеюсь, ты одобришь то, как мы обращаемся с людьми, проходящими по нашей территории.

– Наверняка.

– И центурион Катон поймет, что единственная власть, которую уважают иудеи, – та, которая подкреплена жесткой силой. – Постум наклонил голову в сторону Макрона. – Прекрасное предложение, на мой взгляд, командир.

Макрон кивнул:

– Тогда получим снаряжение у квартирмейстера и будем готовиться к патрулю.

– Там, куда мы направляемся, это будет гораздо полезней шлема, – объяснял центурион Пармений, взяв сложенную ткань с полки на складе квартирмейстера. – Сейчас покажу.

Он встряхнул ткань и сложил по диагонали, так что получился треугольник, поднял его над головой – длинная сторона оказалась впереди – и обвязал его на голове двойным оборотом шнурка.

– Понятно?

– Понятно, что ты похож на местного, – хмыкнул Макрон. – Это обязательно?

Пармений пожал плечами.

– Если только не захочешь, чтобы от солнца у тебя мозги выкипели. Можно перекрестить концы спереди и забросить на плечи – защитить лицо от пыли. Полезная вещь. А в этих местах – просто обязательная.

Пармений снял куфию и протянул Макрону. Центурион посмотрел на нее без восторга. Катон принял головной платок охотнее и примерил.

– Вот так?

– Неплохо, – подтвердил Пармений. – Еще нужна льняная кираса. Мы держим несколько для офицеров. Ваша чешуя, может, и годится для Германии или Британии, но здесь она вас уморит, ее долго не проносишь по местной жаре.

Он поискал на полках, нашел все необходимое и вернулся с легкими кирасами, изготовленными из кусков полотна, склеенных для прочности. Жесткие пластины для спины и груди соединялись завязками с двух сторон.

– Вот, Катон, попробуй.

Когда Пармений закрепил завязки, Макрон не удержался от смеха.

– И что смешного?

– Эти штуки торчат на спине, как крылья.

Пармений натянул обе пластины на плечи Катона и прикрепил к грудной пластине.

– Готово. Не так гибко, как кольчуга, но гораздо легче и почти такая же прочная.

Катон сделал несколько наклонов, потом медленно повернулся в талии.

– Да, понял.

Он ударил по грудной пластине и с удовольствием убедился, что она очень упругая. От меча, скорее всего, спасет, хотя нацеленный удар копья или стрела – дело другое. Катон посмотрел на Пармения и кивнул:

– Годится.

Пармений повернулся к Макрону:

– Твоя очередь, командир.

Когда Пармений отправился за новым снаряжением, Макрон пробормотал Катону:

– Вся эта муть плаща и кинжала и так уже достала, без всяких дерьмовых переодеваний.

Патруль вышел из форта на следующее утро, сразу после восхода. Катон наслаждался прохладным воздухом, прекрасно зная, как жарко будет днем. Кавалерийский эскадрон и центурия пехоты были отданы под команду центуриона Пармения: ему нужно было двигаться от деревни к деревне без особой спешки. Пехотинцы надели облегченные шлемы и доспехи, но несли тяжелые овальные щиты и тяжелые копья, а также походное «ярмо» – деревянные рамы, куда крепились спальные принадлежности, пайки и посуда. Колонна протопала через ворота вслед за кавалькадой всадников, громыхая снаряжением. Макрон некоторое время смотрел, как они движутся по дороге, а потом направился к двум конным эскадронам, которые центурион Постум собирался вести в противоположном направлении, в пустыню.

Глава 12

Патруль остановился на отдых в заброшенной набатейской дорожной станции; пока солдаты занимались лошадьми в тенистом дворе, Макрон и Постум поднялись на небольшую сигнальную башню и смотрели на торговый путь, ведущий в самое сердце набатейской территории. Слева расстилалась бескрайняя плоская равнина, усыпанная мелкими черными камнями, зыбкими в раскаленном воздухе под полуденным солнцем. Макрон, позабыв о предубеждении против головного платка, понял его практичность в горячем пыльном климате. Такой жары центурион прежде не испытывал. В течение дня припекало, словно из внезапно открытой печки, а холодные ночи напоминали о зиме в Британии. Прошлой ночью патруль встал лагерем на открытом месте, укрывшись в овражке; солдаты зябко кутались в плащи. А сейчас Макрон утирал пот со лба, глядя на торговый путь.

– Что мы высматриваем? Я вообще ничего разглядеть не могу в этом мареве. Совсем как вода. – Макрон вздохнул. – Убить готов, чтобы окунуться прямо сейчас.

Постум улыбнулся.

– Я тоже – и где-нибудь подальше отсюда.

Макрон согласно хмыкнул и посмотрел на молодого офицера. Постум был чуть старше Катона – лет двадцать с небольшим, – стройный и смуглый. Такая внешность, решил Макрон, делает его популярным у женщин.

– Итак, что у тебя за история?

– История? – переспросил адъютант, недоуменно приподняв бровь.

– Откуда ты, Постум?

– Из Брундизия. У моего отца несколько кораблей. Он доставляет товары в Пирей и оттуда.

– Богат?

– Скопил достаточно, чтобы заплатить за вход в сословие всадников. Так что – да, в достатке.

– А что же ты делаешь тут?

– Терпеть не могу моря. Решил, что меня влекут приключения, и пошел в легионеры.

– Какой легион?

– Я выбрал Десятый. – Постум усмехнулся. – Хотел отправиться на Восток и воевать с полчищами парфян.

– Получилось?

– Какой там! – засмеялся Постум. – В императорском дворце в последние годы подписывали сделки с парфянами одну за другой. Пока Пальмира торчит между двумя империями, так и будет продолжаться.

Макрон пожал плечами и промолчал. Если верны разведданные, о которых известно ему и Катону, у Парфии свои планы в отношении восточных римских провинций. И если в слухах о Кассии Лонгине есть хоть крупица правды, то весьма вероятно, что парфяне атакуют восточные границы, как только легионы, расквартированные здесь, двинутся на поддержку претензий Лонгина на трон империи.

Постум продолжал:

– Так что Парфия отпала, и мне пришлось думать, чем еще можно заняться. Я пошел учиться на разведчика.

Макрон бросил на Постума хмурый взгляд. Во время кампаний разведчики выполняли свою обычную роль. Но в гарнизонах они больше занимались черным делом – шпионажем и пытками. Макрон никогда не жаловал разведчиков, с которыми служил в легионах. Солдатская служба – прямое дело, считал Макрон, и с отвращением относился к тому, чем приходилось заниматься разведчикам.

– Было весело, – продолжал Постум, – пока я не попался на глаза Кассию Лонгину. Он взял меня под крыло, перевел с повышением во вспомогательные когорты и послал в Бушир. Это было больше года назад. Как я скучаю по Антиохии – сказать не могу.

– Могу себе представить, – с чувством отозвался Макрон. – Столько слышал о ней. Все, что рассказывают, – это правда?

– Каждое слово, – кивнул Постум. – Нет такого порока, который нельзя там купить. Блаженный край для эпикурейца.

Макрон облизнулся.

– Когда закончу тут, Антиохия будет моей первой остановкой по пути обратно в Рим.

Постум пристально посмотрел на Макрона:

– А сколько же ты собираешься провести тут?

Макрон выругал себя за промашку, но сумел улыбнуться.

– Как можно меньше. Зная армию, это может означать, что канцелярия забудет о моем назначении, и я умру от старости в Бушире. Если уж очень повезет, то вспомнят и подкинут крохотную пенсию.

– Именно что крохотную, – с чувством подхватил Постум и уставился куда-то в пространство. – Вот поэтому и стоит собрать небольшой вспомогательный фонд – если позволяют обстоятельства.

Макрон взглянул с удивлением:

– Это ты о чем?

Губы Постума искривились в усмешке.

– Увидишь. Все в свое время. Нет, погоди… – Он вытянул руку, указывая куда-то на горизонт. – Вон там. Смотри.

Макрон взглянул туда, куда указывал Постум, и прищурился от яркого сияния.

– Что? Ничего не вижу.

– Посмотри внимательнее.

Сначала Макрон не видел ничего, однако, напряженно вглядевшись, заметил маленькую черную точку, потом еще одну. Тут же появились еще несколько, а первая постепенно превратилась в далекий силуэт человека верхом на странном скакуне. Макрон не сразу понял, что это верблюд.

– Что за люди?

– Торговцы, – ответил Постум. – Идут из Эланы – это арабская колония на побережье. Они выгружают товары с кораблей, пришедших с далекого востока, и нагружают караваны до Палестины, Сирии, Киликии и Каппадокии. От Эланы путь неблизкий, и дорога идет через дикие места. Тут и появляются набатеи, но чаще – мы.

– Не понимаю, – недоуменно сказал Макрон.

– Что, по-твоему, помогло набатеям разбогатеть?

Макрон пожал плечами.

– Дорожные поборы, – объяснил Постум. – Через Набатейское царство пролегают самые богатые торговые пути известного мира. Набатеи сидят у себя в Петре и взимают пошлину со всех караванов, проходящих по их землям. Заодно предлагают караванам защиту от племен, которые обитают в пустыне и совершают набеги на торговые пути.

– Понятно, – ответил Макрон. – А какова же наша роль?

– Наша обязанность – охранять торговые пути к востоку от форта. Там начинаются земли Рима и кончаются набатейские. Вот мы и охраняем караваны. Взаимовыгодное соглашение.

– Понятно… – Макрон уставился на Постума. – То есть вы защищаете их за плату?

– Разумеется, – засмеялся Постум. – Часть услуг, которые Вторая Иллирийская предлагает постоянным клиентам.

– Понятно, – повторил Макрон. Он глядел на караван, мысли метались в голове. Все как он подозревал. Оставалось только решить, что с этим делать. Если хоть что-то можно сделать. – И как это работает?

Постум пристально вгляделся в Макрона и, похоже, с облегчением решил, что центурион не из тех, кто цепляется за каждую букву закона.

– Все очень просто. У нас постоянный договор с большинством караванных картелей. Как и у набатеев. Они сопровождают караваны от Эланы до Петры, а оттуда – до Макера, где у них такая же дорожная станция, как здесь. Там кончается власть набатеев. Раньше они доводили караваны до самого Дамаска, но теперь этим мы занимаемся. Они пытались нас обойти, но мы объяснили, что это наша сфера влияния, и набатеи угомонились. Мы получаем плату и провожаем караван до Декаполиса.

– Не совсем по уставу, а?

– Нет. Но и не совсем противозаконно, – ответил Постум. – Мы выполняем свои обязанности, охраняя границу, а караванные картели получают свой конвой. Все довольны. Главное, чтобы об этом не стало известно слишком широко, иначе долю потребуют и Кассий Лонгин, и прокуратор в Кесарии. Так что мы не болтаем.

– Могу себе представить.

– Естественно, единственная сложность – договориться с новичками. С караванными картелями, недавно появившимися в этих землях. Вроде вот этого.

– Да? И что тогда?

– Увидишь. – Постум повернулся к Макрону. – Когда они доберутся до нас, разреши мне вести переговоры, командир. Возможно, они знают немного по-гречески, но предпочитают разговаривать на своем языке. Я знаю достаточно, справлюсь.

– Хорошо, – кивнул Макрон. – Я не вмешиваюсь.

Караван появился из душного марева и постепенно приближался к дорожной станции. Макрон наблюдал за ними с башни – не меньше сотни верблюдов везли корзины с тюками ткани, кувшинами, плотно обернутыми соломой, и другим непонятным грузом. В голове каравана двигались две большие, запряженные быками телеги, нагруженные длинными бревнами. Верблюды мерно вышагивали, подгоняемые идущими сбоку погонщиками, которые время от времени тыкали животных заостренными палками. С двух сторон каравана ехали несколько охранников: воины в темных накидках, с мечами и луками, прикрепленными к седлам верблюдов. Выглядели они, на взгляд Макрона, весьма свирепо, но их было всего двенадцать – вряд ли хватит, чтобы отбить серьезную атаку.

Внизу, во дворе станции, Постум скомандовал своим людям «по коням», и Макрон, бросив напоследок взгляд на караван, спустился с башни, чтобы присоединиться к ним. Когда он вскочил в седло, Постум дал команду двигаться. Лошади вышли из дорожной станции на залитую солнцем землю. Они быстро выстроились в две шеренги поперек дороги, развернув штандарты обоих эскадронов впереди строя.

– Просто чтобы видели, что мы римляне, – объяснил Постум Макрону. – Незачем их пугать.

Караван остановился. Охранники сгрудились рядом с главными купцами и с опаской двинулись навстречу римлянам. Оказавшись на почтительном расстоянии, караванщики замерли, один из купцов помахал рукой в знак приветствия.

– Помни, командир, – пробормотал Постум. – Я буду говорить.

– Сколько угодно.

Постум щелкнул языком и направил лошадь вперед. Макрон последовал за ним. Они остановились в нескольких шагах от караванщиков.

Постум сверкнул улыбкой и обратился к купцам по-гречески:

– Приветствую вас в римской провинции Иудее. Кто-нибудь говорит по-гречески?

– Я говорю немного. – Один из людей опустил ткань, закрывающую рот. – Чем могу служить, римлянин?

– Важнее, что я могу сделать для вас, – поклонился Постум. – На дороге кишат бандиты из пустыни. Вам понадобится конвой посерьезнее, чем ваши двенадцать приятелей, даже если они искусные воины. Если пожелаете, мои люди и я обеспечим вам безопасный проход по этим землям до Герасы.

– Очень заботливо с вашей стороны, римляне. Полагаю, вы потребуете с нас плату за эти услуги?

Постум пожал плечами.

– Небольшое вознаграждение – этого достаточно.

– Сколько?

– Тысяча драхм.

Главный караванщик замолчал. Другой купец резко заговорил на своем наречии. Возник спор, и Макрон уловил сердитые нотки в голосах. Наконец главный угомонил товарищей и снова обратился к центуриону:

– Слишком много.

– Все караваны, следующие этим путем, платят нам столько, если просят нас о защите.

– А если мы не заплатим?

– Проходите свободно. Но вы продолжите путешествие на свой страх и риск. Я бы этого не советовал. Вы же впервые на этом пути, так ведь?

– Допустим.

– Значит, вы не вполне представляете себе опасность.

– Мы можем о себе позаботиться.

– Как пожелаете.

Постум приказал своим людям расступиться, потом повернулся к начальнику каравана, вежливо наклонил голову и пустил коня шагом к своим людям. Макрон нагнал его и затрусил рядом.

– Похоже, не вышло.

– А, все только начинается. Мы частенько получаем такой ответ от купцов, которые первый раз идут по этой дороге. Очень скоро они передумают.

– Похоже, у тебя нет и тени сомнения.

– На то есть причины.

Постум не стал вдаваться в подробности, и Макрон, сидя в седле, раздраженно смотрел, как процессия верблюдов и погонщиков проходит мимо. Охранники держались между караваном и римлянами, настороженно пожирая глазами Постума и его солдат, пока хвост каравана не миновал их. Потом развернули верблюдов и снова заняли места по бокам каравана. Когда они уехали, Макрон спросил у Постума:

– И что?

– Немного подождем и отправимся следом.

Макрон не выдержал:

– Слушай, расскажи, что тут происходит! Хватит игр, Постум. Просто объясни.

– Может, ничего и не будет, командир. Может, они доберутся до цели без приключений, хотя я не поставил бы на такой исход. Дорогу отсюда до Герасы частенько навещают многочисленные шайки.

Когда хвост каравана удалился примерно на милю, Постум отдал приказ людям двигаться вслед, сохраняя расстояние. Часы тянулись медленно, и Макрон начал ощущать влияние предыдущей бессонной ночи. Глаза слипались и болели; приходилось часто моргать, чтобы освежить их. Впереди убаюкивающе маячили смутные силуэты караванщиков – от этого Макрон только больше чувствовал усталость. День уже клонился к вечеру, когда Постум так резко остановил колонну, что Макрон чуть не съехал с седла. Центурион потряс головой, разгоняя окутавшую мозги дрему.

– Что? Что такое?

– Все как я предполагал, командир, – улыбнулся Постум, – грабители из пустыни. Вон там.

Он указал вправо, и Макрон увидел верблюдов, появившихся из-за низкой дюны и устремившихся на караван. Центурион мгновенно ухватился за меч – мозг прояснился в предвкушении действия.

– Вперед!

– Нет.

– То есть как? – взревел Макрон. – Они атакуют караван.

– Именно. – Постум кивнул. – Теперь купцы пожалеют, что не приняли наше предложение защитить их. Вот и узнают, дорого ли обходится путешествовать без надежного сопровождения.

– Их перережут! – вспылил Макрон. – Нужно что-то делать.

– Нет, – твердо ответил Постум. Грабители надвигались на караван, но римская кавалерия оставалась неподвижной. – Сейчас не нужно делать ничего.