Текст книги "Десять вечеров"

Жена-лисица

В старину, в глубокую старину, были у одного микадо охотничьи угодья на горах, богатые зверем и птицей. Как-то раз устроили для него кэраи¹⁹ облаву на лисиц.

Вдруг выскочила из кустов тысячелетняя белая лисица, притаилась у самых ног одного кэрая по имени Ясунари и просит-молит его со слезами:

– Смилуйся, пощади меня! Оставь мне жизнь хоть до того дня, когда я от бремени разрешусь.

Пощадил Ясунари белую лисицу, отпустил её на свободу. Узнал про это микадо и сослал виновного в делёкий пустынный край. Была у Ясунари молодая жена по имени Кудзуноха – «Листок плюща». Не поехала она вслед за мужем в изгнание, осталась в столице. А Ясунари так по ней тосковал, что занемог тяжёлым недугом. Десять верных слуг, не покинувших его в беде, заботливо за ним ухаживали, но помочь ничем не могли. Ясунари словно таял. Видно было, что уж немного дней осталось ему жить на свете, но жена всё не приезжала.

Узнала про это белая лисица, приняла образ Кудзуноха и отправилась к больному. Но только хотела она войти в дом, как замерла у порога. Амулет, наклеенный на двери, заградил ей путь.

Стала она просить слуг: «Сорвите амулет!» Сняли амулет – и только тогда смогла лисица-оборотень войти в дом.

Обрадовался Ясунари, что жена наконец к нему приехала, и с того часу начал быстро поправляться. Через год родился у белой лисицы сынок, и назвали его Досимару.

Прошло немало времени с тех пор, как сослан был Ясунари, и вот наконец микадо даровал ему долгожданное прощение. Только тогда приехала Кудзуноха навестить своего мужа. И что же! Видит: место её занято. Живёт в доме другая Кудзуноха, похожая на неё, как одна капля воды похожа на другую. И сынок у мужа от той женщины родился: Досимару.

Глядя на них обеих, никто – даже сам Ясунари – не мог понять, которая же из двух настоящая Кудзуноха.

Тогда велел им Ясунари считаться годами. Сочли обе жены свои годы, и вышло, что лисице Кудзуноха исполнилось тысячу три года, а настоящей Кудзуноха всего тридцать три года.

Пришлось белой лисице уходить. Написала она со слезами прощальное письмо:

 
Кому я ещё дорога,
Тот в дальнем лесу Синода
Пускай навестит меня.
 

Досимару любил белую лисицу, ведь она была его родной матерью. Он пошёл навестить её в лесу Синода. Радостно выбежала к мальчику белая лисица:

– Добро пожаловать, сынок! – и подарила ему камышовую палку. С тех пор Досимару с этой палкой не расставался.

Получив прощение микадо, Ясунари с семьёй воротился в столицу и зажил прежней жизнью.

Как-то раз отправился он на поклонение в храм морского бога Сумиёси²⁰ и взял с собой маленького сына. Получил Досимару от своего отца сто монов²¹ и, заглядевшись на разные диковины, не заметил, как потерялся в толпе паломников.

Блуждал он, блуждал, да и вышел на морской берег.

Вдруг видит: поймал какой-то мальчишка черепаху и мучает её немилосердно. Пожалел её Досимару, выкупил за сто монов и отпустил на свободу.

Вскоре начался прилив. Поплыл озорной мальчишка в море, и, на беду, попалась ему та самая черепаха. Поймал он её снова и давай мучить хуже прежнего. Но у Досимару больше не осталось ни одной монетки. Стал он просить мальчика:

– Отпусти черепаху. За это я обменяюсь с тобой одеждой.

Досимару был сыном придворного, а тот мальчик – сыном рыбака. Досимару ходил в богатом платье, а сын рыбака – в лохмотьях. Обрадовался он и отдал черепаху. Досимару отнёс её к самому морю и крикнул на прощанье:

– Плыви, черепаха, уплывай скорее, да смотри больше не попадайся, не то худо тебе будет.

Нырнула в воду черепаха и пропала из виду.

Стал Досимару бродить по берегу. Всё кругом ему незнакомо. Где ему своего отца искать? Вдруг видит он: плывёт к нему по волнам красивая ладья. Вышел из неё сам Повелитель драконов²² и говорит:

– Приехал я звать тебя в гости к себе. Спас ты от смерти не черепаху, а дочь мою любимую, принцессу Отохимэ.

Сел Досимару в ладью и поплыл в подводное царство Повелителя драконов.

Радостно встретила своего спасителя прекрасная Отохимэ. В честь Досимару был устроен весёлый праздник. Все рыбы на нём танцевали. Тридцать дней пролетели незаметно, пятьдесят дней промелькнули как один час. Начал Досимару тревожиться о своих родителях. Потянуло его вернуться на родную землю. Поведал он о своём желании Повелителю драконов, и тот вручил ему три прощальных дара.

Первый дар – жемчужина прилива. Поднять её высоко над головой, хлынет море на землю, затопит всё вокруг, а опустить, так снова уйдёт в свои берега.

Второй дар – жемчужина сытости. Кто её лизнёт – пятнадцать дней будет сыт, да ещё исцеляла она многие недуги.

Третий дар – жемчужина «чуткие уши». Кто поднесёт её к уху – станет понимать язык птиц и зверей.

В придачу к чудесным жемчужинам подарил Повелитель драконов мальчику наряд из золотой парчи и проводил его в ладье до самого берега Сумиёси.

Вышел на берег Досимару, поглядел вокруг. Когда отплывал он в море, на полях только-только начали зеленеть побеги риса, а сейчас спелые колосья отливают золотом.

Был он ещё мал годами и не знал, что же ему делать теперь, куда идти.

Вдруг прилетела к нему белая лебедь.

Досимару быстро поднёс к уху «жемчужину – чуткие уши» и услышал, как лебедь стонет:

– Досимару, Досимару, спеши скорее домой. Твоя приёмная мать с горя умерла, твой отец тяжко болен.

Опечалился Досимару. А лебедь кричит:

– Ты, верно, не знаешь дороги. Иди за мной, я полечу вперёд, стану путь показывать.

Пошёл Досимару вслед за лебедью, и вскоре привела она его к родному дому. Правду сказала лебедь. Кудзуноха, его приёмная мать, умерла от горя, а Ясунари был при смерти. Едва теплилось в нём дыханье. Досимару потёр отца чудесной жемчужиной, полученной в дар от Повелителя драконов, и Ясунари опять стал здоров. Болезни как не бывало.

Как-то раз видит Досимару: опустился на кровлю его дома голубок и воркует. Быстро поднёс мальчик жемчужину к уху. Воркует голубок:

– Досимару, Досимару, скорее ступай в столицу. Не пойдёшь – упустишь своё счастье.

Отпросился мальчик у отца и пошёл в столицу. Не взял он с собой никакой еды, ведь с ним была жемчужина сытости: лизнёшь – пятнадцать дней есть не захочется.

Пришёл он в столицу в самый разгар дня, притомился на солнцепёке и лёг возле дороги отдыхать в тени.

Вдруг прилетели два ворона, один с запада, другой с востока. Опустились они на соседнее дерево и повели между собой беседу.

– Ты, друг, откуда? – спрашивает восточный ворон.

– Я из Кумано²³, – отвечает западный. – У нас в этом году плохой урожай, с голоду умираем. А у вас как?

– У нас в столице всё бы хорошо, – отвечает западный ворон. – Вот только люди – страшные они существа. Волшебник Доман напустил на государя злые чары. Зарыл он под северо-западным углом дворца²⁴ змею, источающую три смертельных яда. Люди этого не знают. Им и невдомёк, отчего государь тяжко заболел. Созвали они знахарей и заклинателей, но ничего не помогает. Не будет государю легче, пока не выкопают змею.

«Важную весть я услышал», – подумал Досимару и поспешил в столицу. Там остановился он в доме одного друга своего отца по имени Цунэмото. На следующее утро пошёл Досимару по городу с камышовой палкой в руках. Идёт он и кричит громким голосом: «Достоин жалости тот, кто не ведает, почему его постигла нежданная беда!»

Как раз тогда по улице проходили слуги чародея Домана. Услышали они возгласы Досимару.

«Неспроста этот мальчик говорит такие слова», – подумали слуги и набросились было на Досимару, но он их всех крепко побил и разогнал своей камышовой палкой.

Узнал об этом Цунэмото и подивился силе мальчика. А тот говорит ему:

– Я могу исцелить нашего государя.

Поверил ему Цунэмото, явился к государю и доложил, что пришёл в столицу один мальчик по имени Досимару. Наделён он чудесной силой и берётся излечить недуг государя.

Чародей Доман находился в это время в опочивальне больного.

– Я сам лечу государя! – воскликнул он. – Мне это дело поручено, и я не отступлюсь от него ради глупых россказней какого-то мальчишки.

Цунэмото вспыхнул от гнева.

– Если так, – говорит, – то надо устроить состязание между Доманом и Досимару. Пусть каждый покажет своё умение. Кто победит, тот пусть и пользует государя.

На том и порешили. Микадо захотел сам посмотреть, как будут состязаться чародеи.

Призвали Досимару. Вот уселись оба, мальчик и чародей Доман, друг против друга. Сначала Досимару взял листок бумаги и положил в цветочный горшок. Потом прикоснулся камышовой палкой к листку, и вдруг обратился он в дерево сливы. Стали распускаться на ветках алые цветы. Весь дворец наполнился ароматом.

Взял Досимару другой листок бумаги, изрезал его на мелкие кусочки, коснулся их камышовой палкой, и обратились они в соловьёв. Вспорхнули соловьи на ветки сливы и запели. Потом Досимару три раза хлопнул в ладоши, и всё сразу исчезло.

Тут пришлось Доману призадуматься. Непростой оказался у него соперник. Взял Доман два листка бумаги и сделал из них змею. Поползла змея к Досимару, вот-вот ужалит. Но Досимару даже не пошевельнулся, только взглянул на неё – и змеи как не бывало.

«В самом деле, он хоть с виду и мал, но могучий волшебник», – решил Доман. Незаметно положил он в ларец-дзюбако²⁵ двенадцать лимонов и апельсинов и спрашивает мальчика:

– Отгадай, что я положил в ларец? И сколько?

Не мог отгадать Досимару и спросил потихоньку у своей камышовой палки.

– Двенадцать мышей, – шепнула ему камышовая палка.

– Двенадцать мышей, – повторил Досимару.

Обрадовался чародей: «Моя победа!» С торжеством раскрыл он ларец, и что же! Стали из всех ящичков ларца мыши выскакивать, и было их ровным счётом двенадцать.

Увидел Доман, что побеждён, и бросился бежать. Но поднял Досимару над головой жемчужину прилива, и в то же мгновение нахлынула откуда ни возьмись высокая волна и накрыла Домана с головой. Тут и пришёл конец чародею.

Тогда опустил Досимару жемчужину низко-низко:

– Волна, воротись, воротись. – И волна послушно отхлынула.

– Вели копать под северо-западным углом дворца, – сказал мальчик государю, – там зарыл чародей змею, испускающую три страшных яда. В этом причина твоего недуга.

Бросились государевы слуги копать землю там, где указано. И правда! Появилась из земли смертоносная змея. Только змею убили, как прошёл недуг микадо.

Получил Досимару богатую награду и вернулся в дом своего отца, опираясь на камышовую палку.

Чудесный кувшинчик

Некогда на острове Мияко жил один молодой рыбак по имени Масария. Было ему лет двадцать, не больше.

Однажды в ясный лунный вечер пошёл он на берег моря рыбу ловить. Вдруг удочка в его руках изогнулась дугой, словно лук:

– А-а, клюёт!

Вытащил Масария из воды огромную рыбину. От глаз до хвоста была она длиной в добрых три сяку²⁶. Только хотел обрадованный Масария снять её с крючка, как вдруг его руки онемели, словно их отшибло. Свалился он на землю без памяти.

А как пришёл в себя, видит: рыба исчезла и стоит перед ним, откуда ни возьмись, девушка дивной красоты.

– Застала меня темнота в дороге, – говорит она голосом чистым, как серебряный колокольчик. – Позволь мне провести одну ночь в твоей хижине.

– Да ведь живу я в тесном шалаше, там и лечь-то как следует негде.

– Мне всё равно, лишь бы укрыться от дождя и ночной росы. Прошу тебя, дай мне приют на одну ночь.

Впустил Масария девушку в свой шалаш, а у самого сердце так и стучит в груди! В жизни не видал он такой красавицы.

Провели они вместе ночь, а на другое утро, только открыл молодой рыбак глаза, красавица исчезла, словно ветром её унесло.

Долго не мог рыбак позабыть красавицу. Каждый вечер ходил он на берег моря, но она всё не появлялась.

Как-то раз, в безветренный тихий день, закинул Масария сети в море и стал поджидать улова. Вдруг он видит: на волнах покачивается челнок-однодеревка, а в нём сидят двое маленьких мальчиков – каппа²⁷. Тело у них чешуёй покрыто, а глаза навыкате, как у больших рыб.

– Отец! Здравствуй, наш отец! – закричали они.

Сильно удивился Масария.

– Почему вы меня так зовёте? Какой я вам отец! Вы же каппа, дети воды!

– Что ты отпираешься! Разве не было у тебя любовной встречи с нашей матушкой года два-три назад? – не по возрасту смело спрашивают дети. – После этого и родились мы на свет, двое братьев-близнецов.

– Ну, если так, то вы и вправду мои дети. Но где же ваша матушка?

– На дне моря, во дворце Повелителя драконов.

– Да неужто?

– Она послала нас за тобой, отец.

Как услышал это Масария, не стал долго раздумывать, обнял своих детей за плечи и нырнул на дно моря. В то же мгновение очутился он перед воротами подводного дворца.

– Матушка, матушка, мы отца привели! – крикнули мальчики.

Громко заскрипели подводные ворота из алого коралла и распахнулись настежь.

Окружённая толпой прекрасных прислужниц, под звуки тихой музыки вышла ему навстречу в ослепительном наряде сама принцесса Отохимэ, дочь Повелителя драконов.

– Добро пожаловать, долго я тебя ждала.

Взяла Отохимэ своей рукой, похожей на белую рыбку, Масария за руку и повела во дворец. Вся утварь в покоях кораллом изукрашена, алым, чёрным, белым и лазоревым. В зеркалах пёстрые рыбы проплывают, морские чудища глаза пялят.

– Давно я хотела с тобой свидеться. Ведь родилось у нас двое сыновей. Останься же с нами навек в этом дворце. Будем с тобой жить неразлучно, – молвила Отохимэ.

Масария только смотрел во все глаза и слова не мог вымолвить в ответ.

Провела его Отохимэ в парадную залу. А там уже весёлый пир наготове, столы яствами уставлены, прислужники-рыбы вино наливают.

Заиграли лютни, цитры, скрипицы, флейты, барабаны²⁸. Начались весёлые пляски. То краб ходит боком, то осьминог выкидывает коленца. До слёз хохотал Масария.

Так прошло пять дней. Но не в радость молодому рыбаку был вечный праздник. Потянуло его на землю, к людям. Видят дети, что у отца лицо затуманилось, ходит он нерадостный, и спрашивают:

– Невесело тебе у нас, отец? Верно, хочешь на землю вернуться.

Удивился Масария.

– Вот правду говорят, что дети приметливы! Тяжко мне стало на морском дне. Помогите же мне вернуться на вольный воздух.

– А наша матушка что говорит?

– Я попрошу её отпустить меня.

– Да, расскажи ей всё, что у тебя на сердце. Но когда будешь с ней прощаться, то, уж верно, она подарит тебе что-нибудь на память. Попроси тогда маленький голубой кувшинчик. Это лучшее сокровище нашего дворца, – посоветовал Масария один из мальчиков и повёл его в покои Отохимэ.

– Я уже всё знаю от наших детей. Так ты непременно хочешь вернуться на землю?

– Что поделаешь! Привык я каждый день трудиться. От безделья не по себе мне стало, тоска грызёт. Я – созданье земли и должен вернуться на землю.

– Если так, то и говорить не о чем. Но хочу я дать тебе подарок на память. Выбери сам, что приглянется.

– Что ж, дай мне тогда вот этот лазоревый кувшинчик.

Опечалилась было Отохимэ, но потом улыбнулась:

– Этот кувшинчик – бесценное сокровище. Но для тебя, мой любимый Масария, мне ничего не жаль, возьми его! Только всегда помни обо мне.

И с этими словами Отохимэ отдала Масария лазоревый кувшинчик.

Простился с женой молодой рыбак, обнял своих сыновей за плечи и в тот же миг очутился на берегу острова Мияко.

Пошёл Масария назад в свою деревню. Но что это? Как она изменилась! Всё в ней выглядит чужим. Если б не горы да не река, он и места того не признал бы. Ищет рыбак свой дом, но от него и следа не осталось. Там, где он стоял, поднялась высокая роща.

Глазам своим не верит Масария. Уж не сон ли? Вдруг увидел он, что по дороге бредет, опираясь на палку, седой старичок лет семидесяти. Сказал ему Масария:

– Я рыбак из здешних мест, зовут меня Масария. Пять дней пробыл я во дворце Повелителя драконов, и вот – не узнаю родной деревни. Всё здесь так изменилось!

– Масария, говоришь ты? Верно, был такой среди нас, рыбаков. Да только добрых пятьдесят лет прошло, как уплыл он в море и не вернулся. Уж не призрак ли ты? Скройся с моих глаз! Пропади! – И старик замахнулся на Масария посохом.

«Дивное, непонятное дело!» – И Масария, спотыкаясь, неверным шагом побрёл к старому пруду на краю деревни.

Наклонился Масария над прудом. Но в воде он увидел не юношу двадцати лет. Нет, на него глядел седой, морщинистый старик, похожий на того, с каким он повстречался.

– О, я несчастный! Пять дней провёл я во дворце Повелителя драконов, а за это время на земле прошло пятьдесят лет! Потерял я свою молодость!

И в отчаянии Масария встряхнул свой лазоревый кувшинчик. Что-то в нём заплескалось. Он открыл крышку, и оттуда потянуло крепким духом старого вина.

– Так, значит, там драгоценное ароматное вино. Что ж, хоть напиться с горя, что ли!

И, опрокинув вверх дном кувшинчик, Масария осушил его одним духом.

Побежало вино по его жилам горячей струёй. Поднёс он руки к лицу – лицо стало гладким, как прежде.

Поглядел Масария в пруд и подскочил от радости.

– Мне снова двадцать лет! Так вот отчего этот кувшинчик – бесценное сокровище! Эх, жалко, что я всё вино сразу выпил.

Потряс он кувшинчик, а в нём опять вино булькает.

– Эге, чудо за чудом!

Выходит, пей, сколько хочешь, из того кувшинчика, а вино никогда в нём не иссякнет, как струя в роднике. Масария не помнил себя от счастья:

– Теперь я смогу помогать людям. Вина на всех хватит.

Начал он ходить по всему острову и всюду рассказывать людям про свои приключения. Выпьют чудесного вина старики – станут молодыми, выпьют больные – и станут здоровыми.

Пронёсся об этих чудесах слух по всем окрестным островам. Люди толпами пошли к дому Масария. Кто сам идёт, кого ведут, а кого и несут.

Но верно говорят: между радостью и горем тонкая стена.

Как-то раз пришло к Масария людей втрое больше обычного. Лёг он спать еле живой от усталости, но только заснул первым сном, как в ворота так сильно застучали, словно хотели разнести их вдребезги.

– Эй, Масария, отворяй! С дальнего острова привезли на лодке больного. Он чуть дышит. Дай ему выпить целебного вина. Скорей, а не то помрёт. Отворяй ворота, живо! Не откроешь подобру-поздорову, вышибем.

Масария встал с постели, протирая заспанные глаза.

– Это что ещё! Что за наглость такая! Я даром пою каждого, кто ни попросит, чудесным вином из дворца Повелителя драконов. Могли бы, кажется, быть мне благодарны. А вы ломитесь в мой дом посреди ночи, покоя не даёте. Хороша награда за мою доброту. Что я нажил, кроме хлопот и беспокойства! Из-за этого проклятого кувшина мне и ночью отдыха нет. Да пропади он пропадом!

И только он это вымолвил, как кувшинчик с треском разломился пополам. Обратились его осколки в двух белых лебедей и полетели в сторону моря. С криком бросился Масария за ними в погоню.

Но лебеди, сверкая в лунном свете белыми крыльями, скрылись из виду. В ту же минуту Масария вновь превратился в дряхлого старика. И все люди, кому чудесное вино вернуло молодость, снова стали стариками. А больные, исцелённые вином, сразу умерли.

Вот что случилось в делёкую старину.

Пепельник

Давным-давно жили в краю Омура муж с женой. Родился у них сынок, и дали они ему имя Мамитиганэ. Но не исполнилось мальчику и трёх лет, как мать его умерла. Погрустил отец, погрустил и привёл в дом новую жену. Невзлюбила мачеха пасынка, но при отце и виду не подавала.

Когда исполнилось Мамитиганэ девять лет, отец поехал в Эдо²⁹ на три месяца, а перед отъездом сказал своей жене:

– Можешь хоть ничего в доме не делать, но одного не забывай: каждый день причесывай Мамитиганэ.

Пошла мачеха провожать мужа на корабль, а как вернулась, так и приказала пасынку:

– Эй, ты, иди в горы, наруби дров.

Принёс Мамитиганэ большую охапку дров.

– А теперь двор подмети, – велит мачеха.

Так и пошло. Ни единого раза мачеха гребнем не провела по волосам мальчика. Целый день Мамитиганэ делал чёрную работу по дому и скоро стал лохматым и грязным оборвышем, словно нищий с большой дороги.

Через три месяца пришло письмо из Эдо, а в письме сказано: «Ждите меня. Завтра приеду на корабле».

На другой день рано утром Мамитиганэ говорит мачехе:

– Матушка, я пойду на берег встречать отца.

– Хорошо, ступай вперёд. Я как следует причешусь, приберусь и приду вслед за тобой. Ещё поспею.

Послала мачеха пасынка вперёд, а сама порезала себе лицо острой бритвой, легла в постель и укрылась с головой одеялом.

Сошёл с корабля отец на берег и увидел, какой Мамитиганэ нечёсаный и грязный.

– Что с тобой? Да ты сам на себя не похож, – удивился отец.

– Матушка меня ни разу не мыла, не чесала, – ответил мальчик.

– Где же она?

– Сказала, что придёт потом, как нарядится и причешется.

Стали отец с сыном ждать её на берегу. Не дождались и пошли домой.

Видит отец: лежит его молодая жена в постели.

– Здорова ли ты? Уж не захворала ли? – спрашивает отец.

Приподнялась мачеха и откинула одеяло с головы. Ахнул отец: всё лицо у неё в кровь изрезано.

– Полюбуйся, что твой сынок со мной сделал. С той самой поры, как уехал ты на корабле, он каждый день не переставал бранить меня. Только я и слышала от него: «У-у, подлая мачеха!» А однажды бросился на меня с бритвой и поранил. Стыдно мне на люди лицо показать, потому и не встретила тебя на берегу.

В страшный гнев пришёл отец. Не стал он слушать мальчика.

– Уходи из моего дома, непочтительный сын. Видеть тебя больше не хочу!

Нарядил он сына в красивую одежду, которую привёз ему в подарок из Эдо, посадил на самого лучшего коня и прогнал из дому.

Пришлось Мамитиганэ покинуть родную деревню. Поехал он, сам не зная куда. Едет-едет, вдруг перед ним река, длиной в тысячу ри, шириной в одно ри. Не перейти через реку в верховье, не переплыть в низовье.

– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, лётом лети!

Как хлестнёт он коня бичом. Перелетел конь птицей на другой берег.

Поехал Мамитиганэ дальше. Едет-едет, вдруг явилась перед ним гора Ибара в венце белых туч. Не объедешь справа, не объедешь слева.

– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, лётом лети!

Хлестнул он коня бичом раз, конь только головой мотнул. Хлестнул другой, конь птицей перелетел через гору.

Поехал дальше. Едет Мамитиганэ, едет, и встретился ему косматый старик.

– Дедушка, дедушка, скажи мне, не нужен ли в этой деревне кому-нибудь работник?

– Вон в том доме на Западной горе, – ответил старик, – держат тридцать пять работников. Нынче седьмой день пошёл, как один из них умер. Там бы нашлась для тебя работёнка, да только уж слишком ты нарядно одет для простого слуги.

– Ну, так сменяй свою безрукавку на моё платье.

– Что ты, сынок, слыхано ли это менять такой богатый наряд на старое отрепье! Лучше бери мою безрукавку даром.

– Ведь я, дедушка, сам по своей доброй воле предложил меняться. Но уж если ты хочешь подарить мне безрукавку, дай в придачу и сундучок. Я спрячу в нём своё платье.

Старик согласился.

Надел мальчик старую безрукавку, а нарядное своё платье и богатое седло спрятал в сундучок. Отпустил он коня пастись на воле в бамбуковой чаще, а сам отправился к богачу на Западную гору и просит:

– Возьмите меня в работники.

Богач охотно нанял его в услужение.

Стал Мамитиганэ работать в доме богача. Послали его для начала рубить солому на корм скоту. Прошло немного времени, воротился он и говорит хозяину:

– Эта работа не по мне, только руки себе натрудил. Лучше велите мне двор подметать.

Послал его богач двор мести. Но скоро мальчик опять пришёл к хозяину:

– Нет, и эта работа не по мне. Вон какие на ладонях волдыри вскочили! Лучше вот что, дайте мне в подмогу семь работников, я сложу такие печи, что кушанье будет поспевать сразу для всего дома, а не так, как теперь: одни едят, а другие голодными дожидаются.

– Ну что ж, постарайся, сложи печи, – согласился хозяин.

Дали мальчику в подмогу семерых работников. Работа так и закипела. Кто песок тащит, кто камни кладёт, кто вёдра с водой носит, тот рубит солому, этот глину месит. Скоро сложили работники семь хороших печей и стали варить рис сразу в семи котлах.

Прежде случалось, завтрак поспевал лишь к полудню, полдник к вечеру, а ужин бывал готов лишь к середине ночи. Теперь же, едва рассвет забелеет, а уж рис к завтраку для всех готов. Не успеет солнце подняться высоко в небе, как поспеет обед. Чуть начнёт темнеть, как готов ужин. Люди всегда сыты. А Мамитиганэ знай себе топливо в печи подкладывает. Дали ему прозвище «Пепельник», потому что теперь он всегда был измазан пеплом и сажей.

Обрадовался богач.

– Хорошего истопника мы нашли, – похвалил его богач. – Оставайся у меня сколько захочешь.

Прошло с тех пор немало времени. Однажды богач говорит:

– Завтра в храме большой праздник. Будут давать представление³⁰. Пойду-ка я посмотреть. Приготовь пораньше еды на дорогу.

На другое утро приготовил Мамитиганэ завтрак рано-рано.

Хозяин позвал его:

– Иди, Пепельник, и ты с нами.

– Нет, сегодня как раз третья годовщина со дня смерти моей матушки. Не могу я идти туда, где люди веселятся.

– Тогда оставайся за сторожа дом караулить.

– Хорошо, – говорит Пепельник.

Вот ушёл хозяин вместе с семьёй и со всеми слугами смотреть на представление. Зрителей там собралось видимо-невидимо, сам владетельный князь приехал зрелищем полюбоваться. Возле храма помост поставлен под высокой крышей. А Мамитиганэ отмылся добела, взял из сундучка свой красивый наряд, оделся, обулся и позвал коня из бамбуковой чащи. Конь мигом прибежал на голос своего хозяина. Оседлал Мамитиганэ коня, вскочил на него и крикнул:

– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, лётом лети!

Хлестнул он коня один раз, конь понёсся, как птица, и остановился перед самым помостом, с южной его стороны. Хлестнул Мамитиганэ коня другой раз, перескочил конь через крышу, только копыта в воздухе сверкнули, и остановился возле помоста, с северной его стороны.

Все зрители разом вскричали:

– Глядите! Глядите! Это светлый бог спустился к нам с неба. Встанем, поклонимся ему!

Все встали со своих мест и, молитвенно сложив руки, поклонились Пепельнику. Хозяин Мамитиганэ тоже склонился перед ним. Но дочка богача сказала:

– Это совсем не бог, это же наш Пепельник! Я его узнала. У него на левом ухе чёрная метина.

Девушка, лукаво смеясь, тоже преклонила голову перед Пепельником.

А Пепельник вернулся домой раньше всех, отпустил своего коня пастись в бамбуковую чащу, спрятал свой драгоценный наряд в сундучок и скорей надел старую безрукавку. Потом затопил он все семь печей и улёгся на куче золы, подложив охапку бамбука себе под голову.

Вскоре возвратился хозяин со слугами и домочадцами.

– Пепельник, эй, Пепельник, отворяй ворота!

Отворил Пепельник ворота. Хозяин говорит ему:

– Жаль, что не ходил ты смотреть представление. Сегодня прилетел туда с неба светлый бог невиданной красоты и все поклонились ему.

– Ах, знал бы я, непременно пошёл бы вместе с вами.

– Послезавтра мы опять пойдём на праздник. Встань с утра пораньше и приготовь нам еды на дорогу, – приказал хозяин.

В назначенный день Пепельник поднялся рано на заре и сварил рису больше, чем обычно, всех накормил и ещё дал с собой на дорогу. Хозяин опять позвал его:

– Иди и ты с нами, Пепельник.

– Нет, сегодня как раз годовщина со дня смерти моего дедушки. Не пойду я туда, где люди веселятся, а останусь в тишине дом сторожить.

Проводил Пепельник всех в дорогу, живо помылся, нарядился и только оседлал коня, как вдруг хозяйская дочь во двор входит. Придумала она для отвода глаз, будто забыла дома свои дорожные сандалии. Что будешь делать! Говорит ей Пепельник:

– Садись и ты со мной на коня.

Села девушка на коня позади Мамитиганэ.

Конь поскакал и остановился у самого помоста, с восточной его стороны.

Хлестнул Пепельник коня бичом и крикнул:

– Эй, конь Мамитиганэ, скоком скачи, лётом лети!

Конь взлетел, как птица, перескочил через крышу и остановился возле помоста с западной его стороны. Все зрители закричали:

– К нам с небес божественная пожаловала чета.

Поклонились они Пепельнику и девушке.

А Пепельник с дочерью богача воротился домой. Отпустил он своего коня пастись в бамбуковой чаще, снял богатое платье, развёл огонь в печах и лёг на куче золы отдыхать.

А девушка спряталась у себя в самом дальнем покое и притворилась больной.

Вот послышались крики:

– Эй, Пепельник, отворяй ворота!

Это возвратился хозяин со своими слугами и домочадцами. Говорит хозяин Пепельнику:

– Напрасно ты не пошёл с нами. Сегодня пожаловала на представление чета небесных богов.

– И правда, жаль, что я остался дома, – посетовал Пепельник.

Вошёл богач в дом и стал искать свою дочь. А она на постели лежит, будто занемогла. Поднялась в доме суматоха. Хотели сейчас же позвать врача, но девушка попросила:

– Нет, мне врача не надо. Позовите лучше жрицу-мико³¹.

Позвали трёх жриц и велели им погадать. Погадали они и говорят:

– Эту болезнь скоро не вылечить. Тяжелым недугом занемогла ваша дочь.

Девушка в ответ:

– Нет, не отгадали они правды. Позовите ещё одну жрицу, ту, что недавно приехала в наши места.

Пригласили и её. Погадала она и говорит:

– Не телесный это недуг, а любовный. Полюбила девушка одного из ваших работников. Дайте ей чарку вина, пусть поднесёт любому из них по своему выбору. Тогда и узнаем, который ей мил.

Послушался богач. Дал своей дочери чарку вина и велел всем своим работникам вереницей пройти перед нею. Прошло их тридцать четыре, но она никому чарки не подала.

– Нет ли ещё какого-нибудь слуги в доме? – спрашивает богач.

– Да будто все здесь. Только один грязный Пепельник возле печи остался, – отвечают слуги.

– Что ж, и он такой же человек, как вы. Зовите и его, да пусть принарядится немного.

Послал хозяин Пепельнику старое платье со своих плеч. А Пепельник помылся в чане с горячей водой, обтёрся пожалованным ему платьем, да и забросил его в свинарню.

Услышал об этом хозяин и послал ему новое, хорошее платье. Но Пепельник и этим платьем обтерся и кинул его, словно старую тряпку, позади конюшни. Тогда послал ему хозяин парадную накидку с гербами. А Пепельник накидкой ноги вытер и сунул её в навоз.

Потом достал он из сундучка свой драгоценный наряд, надел его и вскочил на своего коня.

Как увидел богач прекрасного юношу, взял его за руку и почтительно провёл в парадные покои. Болезнь девушки как рукой сняло. Радостно поднесла она своему избраннику чарку вина.

– У дочери моей острее глаза, чем у меня, – улыбнулся богач. – Прошу тебя, будь моим зятем.

Сыграли свадьбу. Три дня шло веселье, а на четвёртый сказал Мамитиганэ своему тестю:

– Отпустите меня на три дня. Хочу я отца своего навестить.

Но тесть молвил в ответ:

– Нет, на три дня я тебя не отпущу. Даю тебе сроку лишь один день от утра до вечера.

Пришёл Мамитиганэ проститься со своей молодой женой, а она его спросила:

– Какой дорогой поедешь ты: по берегу моря или через горы?

– Берегом моря надо три дня ехать, отец же твой отпустил меня лишь на один день. Поеду я через горы напрямик.