Текст книги "Иран и исламские страны"

Отметим, что в реализации проекта ГИПИ предусматривается возможность участия российского ОАО “Газпром” (согласно Меморандуму о взаимопонимании, подписанному в ноябре 2002 г. с министром нефтяной промышленности и природных ресурсов Пакистана) ¹³. Пакистанские эксперты высказывают мнение, что участие России в этом проекте могло бы ускорить начало строительства магистрали и, кроме того, послужило бы позитивным сигналом для крупных международных инвесторов и топливно-энергетиче-ских консорциумов.

Как показали события весны 2008 г., ИРИ и ИРП не ограничивают сотрудничество в энергетическом секторе вопросом о реализации проекта ГИПИ. В апреле 2008 г. стороны договорились об увеличении экспорта в Пакистан (преимущественно в район порта Гвадар и приграничные территории провинции Белуджистан) электроэнергии в объеме до 1100 Мвт в день (в настоящее время Иран поставляет в Пакистан ежедневно 35 Мвт).

Касаясь вопросов ирано-пакистанского сотрудничества в области энергетики, видимо, следует напомнить о существовании и другого варианта строительства газопровода в Пакистан, так называемого туркменского ¹⁴. Этот маршрут предполагает провести от месторождения Давлатабад в Туркмении и далее через территорию Афганистана по линии Герат-Кандагар, в Пакистанский Белуджистан (Кветта) и Мултан до границы с Индией. Заинтересованные в этом проекте страны, стремящиеся обойтись без Ирана, не могут не учитывать, что при нынешней ситуации в Афганистане (а она имеет явную тенденцию к осложнению), реализация этого проекта практически малореальна. Однако, 24 апреля с.г. представители Пакистана, Индии, Афганистана и Туркмении сочли возможным «на всякий случай» подписать рамочное соглашение о проведении газопровода из Туркмении в Индию.

Рассматривая возможные перспективы ирано-пакистанского экономического сотрудничества и отношений между ИРИ и РП в целом, нельзя не упомянуть о существовании более или менее серьезных ограничителей, в определенной мере влияющих на их развитие. Это, несомненно, достаточно тесные отношения Пакистана с США(в которых Исламабад несомненно, весьма заинтересован)и, конечно же, влияние Вашингтона на ситуацию в регионе в целом. Отметим при этом, что отдавая себе отчет в том, насколько силен антагонизм между Тегераном и Вашингтоном, Исламабад обходит это обстоятельство, и для равновесия выстраивая свои отношения с ИРИ, одновременно вступает в контакты с официальными представителями Тель-Авива.

Осложняют двухсторонние отношения ИРИ и РП также нерешенность проблемы демаркации ирано-пакистанской границы, несовпадение интересов и позиций двух стран по некоторым региональным вопросам, скрытое соперничество в Афганистане. Кроме того, в Тегеране с настороженностью отслеживали и отслеживают активизацию созданного в декабре 2007 г. «Движение талибов Пакистана», поддержку им афганских талибов. Особое беспокойство Ирана вызывали имевшие место контакты лидеров этого Движения с Исламабадом, попытки «замирения».

Подводя некоторые итоги сказанному, представляется, что при нынешней ситуации в регионе и несомненном учете некоторых существующих сложностей и, конечно же, в условиях экономического кризиса и обострения политического кризиса в Пакистане, связанного со сменой власти, Исламабад, а также и Тегеран, едва ли будут заинтересованы в сокращении торговоэкономического сотрудничества и ухудшения двухсторонних отношений в целом.

_________________________________________________________

¹ В.Я. Белокреницкий, В.Н. Москаленко. История Пакистана. XX век. М. 2008, с. 378.

².Я. Белокреницкий, В.Н. Москаленко. Указ. соч., с. 384–385.

³ В.А. Ушаков. Афганистан и Иран. Сб. Афганистан: проблемы войны и мира. М. 2000, с. 155.

⁴ В.В. Куделев. “Аль-Каида”: структура, союзники, покровители. М. 2008, с. 277.

⁵. М.Р. Арунова. Вовлечение Афганистана в международный наркобизнес. Сб. Восток и Россия на рубеже XXI в. М. 1998, с. 196–205; ее же. Трудные поиски путей к примирению. Сб. Афганистан: проблемы войны и мира. М. 2000, с. 220; М.Р. Арунова, З.К. Набиев. Афганистан: процессы генезиса международного терроризма. Колл. монография “Афганистан на переходном этапе”. М. 2002, с. 19–28.

⁶. Р.Р. Сикоев. Ориентиры внешнеполитического курса талибов. Сб. Афганистан: проблемы войны и мира. М. 2000, с. 234–235.

⁷. М.Р. Арунова, З.К. Набиев. Указ. соч., с. 19–28.

⁸. В.Я. Белокреницкий, В.Н. Москаленко. Указ. соч., с. 429–430.

⁹. “Армия освобождения Белуджистана” (АОБ) опирается на крупные кланы племен марри, бугти и менгалов, располагает хорошо подготовленными подразделениями боевиков (10–15 тыс. чел.). С лета 2004 г. боевики АОБ проводят регулярные диверсии на железных и автомобильных дорогах, мостах, ЛЭП и особенно на газовых магистралях, осуществляют нападения на представителей пакистанских правоохранительных органов и армейские подразделения. В 2006–2007 гг. власти начали военную операцию против АОБ с участием авиации, уничтожив около 40 ее законспирированных баз. Правительственные войска тем не менее не сумели полностью взять сложившуюся ситуацию под контроль.

¹⁰. См. об этом В.И. Сотников. К вопросу о пакистано-иранском сотрудничестве в военной ядерной области и вероятных сценариях нуклеаризации Ирана – Сб. Пакистан в современном мире. М., 2005, с. 347–359.

¹¹. М.Ю. Морозова. Шиитско-суннитские столкновения в Пакистане. – См. сб. Пакистан в современном мире. М., 2005, с. 301–315.

¹². Dawn Top Stories; April 30, 2008.

¹³. М.Ю. Морозова. Энергетическая политика Пакистана: стратегия и перспективы. Сб. Восток и современность № 18, М. 2003, с. 69.

¹⁴. Там же, с. 66.

Иран как важный фактор стабильности на мусульманском Востоке (Ближний и Средний Восток)

В. И. Сажин

Иран всегда был одним из важнейших центров Ближнего и Среднего Востока и всего мусульманского мира. Иран и ныне является решающим фактором ближневосточной да и мировой политики и соответственно фактором стабильности и безопасности.

Анализ политической активности Исламской Республики Иран в последние годы отчетливо показал, что руководство ИРИ в качестве своей исторической миссии рассматривает задачу превращения в страны в супердержаву региона.

При этом нельзя забывать, что эта задача была выдвинута еще во времена правления аятоллы Хомейни. Но в то время, как и сама задача, так и промежуточные цели ее воплощения в жизнь оставались не больше, чем лозунгами. Сегодня – это реальность. Обретшая финансовую и сравнительно значимую экономическую мощь, выступая в качестве энергетического донора многих мировых держав, ИРИ значительно укрепилась. Это стало предпосылкой заявить об Иране как о мировом центре исламской цивилизации, как о непоколебимом борце за идеалы ислама, объединяющем всех мусульман против «глобального сионизма и американского империализма», как о супердержаве региона.

Эта национальная доктрина ИРИ естественно оказывает непосредственное влияние на политику правящей клерикальной элиты.

В настоящее время основными направлениями региональной политики в этом мусульманском ареале, являются:

1. Ирак;

2. Афганистан;

3. Палестино-израильское урегулирование;

4. Персидский залив.

Кроме того, значительна роль Ирана в таких прилегающих к Ближнему Востоку районов как зона Каспийского моря, Кавказ и Центральная Азия.

В каждом из этих направлений проявляется как стабилизирующие, так и дестабилизирующие составляющие этой политики

Ирак.

У Ирана со своими соседями на западе существовали и продолжают существовать серьезные разногласия и противоречия, уходящие корнями глубоко в историю. С появлением в 20-х годах государства Ирак эти противоречия обострились. В 1979 году к ним добавились идеологические, возникшие сразу же со сменой режимов в Ираке и Иране. Одновременный взрывообразный рост политических амбиций лидеров двух стран, базирующийся на взаимоисключающих идеолого-политических и военных доктринах, оплодотворенных исторически сложившейся неприязнью, а также взаимной личной неприязнью лидеров двух стран привели в 80-м году к долгой и кровопролитной войне.

С момента прекращения боевых действий Иран активно использовал шиитский фактор, готовя у себя на территории «пятую колонну» против своего врага Саддама Хусейна. Так, с одобрения и под патронажем военнополитического руководства ИРИ лидер иракских шиитов аятолла Мухаммад Бакр аль-Хаким, будучи в изгнании в Иране, создал и возглавлял организацию – Высший совет исламской революции Ирака (ВСИРИ). ВСИРИ – это не только политическая организация. Под ее руководством действовало мощное вооруженное формирование – корпус «Бадр», которое имело под ружьем более 30 тыс. боевиков, а также современное вооружение и боевую технику.

Естественно, в Иране с удовлетворением восприняли свержение ненавистного режима Саддама Хусейна. Но проблема для Тегерана заключалась в том, что уничтожение этого антишиитского режима было осуществлено руками коалиционных сил во главе с США – главным политико-идеологическим противником ИРИ. Поэтому с самого начала Иран, заняв официально нейтральную позицию, выступал против присутствия войск США в Ираке и за передачу всей полноты власти иракцам. Имея в виду тот факт, что шииты Ирака представляют собой большинство населения – то по всем демократическим нормам, насаждаемым, кстати, самими американцами, шииты должны пользоваться властными привилегиями.

В то же время Иран был первым государством региона, официально признавшим после свержения режима Саддама Хусейна Временный управляющий совет Ирака, а затем и правительство этой страны.

Тегеран в течение последних лет много сделал для интенсификации ирано-иракских межгосударственных отношений. На официальном высоком уровне состоялись взаимные визиты. Произошла активизация экономических связей между двумя странами. Резко возросла торговля.

Иран выдвигает тезис о том, что демократизация Ирака не может быть навязана извне и все реформы должны проводиться национальными структурами с учетом культурных, исторических и социальных особенностей иракского государства. Что совершенно верно, по сути. Но в эту суть Тегеран вкладывает свое понимание.

В Ираке Ираном задействованы самые различные "шиитские рычаги". Прежде всего, речь идет о поддержке шиитских группировок, в том числе Муктада ас-Садра – сторонника иранского революционного пути по заветам аятоллы Хомейни и ярого противника США. Одновременно Тегеран, как и подобает опытному дипломату, использует и американский фактор, особенно промахами американской дипломатии в Ираке.

Иранцы идут на переговоры с США по иракской проблеме. Для Тегерана, стремящегося к региональному лидерству, сам факт признания его роли равноправного партнера в иракском урегулировании имеет огромное значение как для укрепления режима внутри страны, так и на международной арене. Тем более, что позиции Ирана в диалоге с США значительно предпочтительнее.

Сегодня влияние Ирана в Ираке чрезвычайно высоко. Тегеран широко присутствует в социальной и экономической сферах на юге страны, его спецслужбы закрепились в новой иракской полиции, военных и специальных частях, подготовленных британскими и американскими специалистами.

Положительным и стабилизирующим моментом можно считать, что сегодня Тегеран не стремится к активизации усилий по насаждению иранской революции на иракскую почву. Предвидя противодействие таким попыткам со стороны иракских шиитских духовных и политических лидеров, иранские власти предпочли сосредоточиться на более тонких подходах усиления своего влияния. Например, на формировании широкой сети групп влияния в различных сферах государства и общества.

Вне зависимости от того, какие силы в ИРИ стремятся использовать внутриполитическую ситуацию в Ираке в своих интересах, влияние Ирана в Ираке существенно, и оно будет возрастать. Американцы своими руками создали условия, при которых Иран стал основной фигурой в этом конфликте. Поэтому вопрос о ликвидации этого конфликта во многом зависит от воли Тегерана.

Афганистан

Это еще одна горячая точка региона. И здесь также ощущается влияние Ирана. Иран во все исторические периоды существования Афганистана как независимого государства стремился к укреплению там своего влияния. Афганистан всегда рассматривался иранцами как зона конфликта своих интересов с интересами других государств, так или иначе там присутствовавших.

Во времена советской оккупации Иран был одним из зарубежных центров сопротивления просоветскому режиму. Позже Тегеран активно выступал против талибов. Он был одним из главных спонсоров Северного Альянса, победившего с помощью американских бомбардировок режим талибов.

После победы над талибами Тегеран действовал решительно и последовательно, что явно способствовало стабилизации обстановки. Он одним из первых признал временное переходное правительство Афганистана во главе с Хамидом Карзаем. Недаром, один из первых своих зарубежных визитов Хамид Карзай совершил в Тегеран.

У Запада явно нарастают сложности в плане обеспечения стабильности и безопасности в Афганистане. Поскольку процессы, протекающие в этой стране, пожалуй, не совсем соответствуют западному мышлению с его взглядами на демократию, свободу личности, роль женщин в обществе и многому другому.

Именно здесь, по всей видимости, заключается шанс Ирана сыграть свою продуктивную роль в строительстве будущего Афганистана. Общность исторических корней, близость языка, культур, религии, нравов и традиций – создают социальную и психологическую базу для успешного решения Ираном задач по оказанию помощи афганскому народу в деле восстановления и модернизации Афганистана.

И такую работу Иран активно ведет. Так, в списке из 35 стран, инвестирующих средства в экономику Афганистана, Иран занимает 4-е место. Основными направлениями иранской финансовой помощи Афганистану являются строительство дорог, мостов, энергетических объектов, помощь в сельском хозяйстве, здравоохранении, коммуникациях и других областях. Иран оказывает содействие в повышении уровня образования, создании библиотек и типографий, проведении научных семинаров и выставок. Кроме того, Тегеран финансирует курсы подготовки афганских дипломатов, создание пограничных блокпостов, мероприятия по борьбе с наркотрафиком и по восстановлению афганской армии.

Но, безусловно, Тегеран, как и каждое государство, действует в соседней стране отнюдь не из-за альтруистских побуждений, а имея в виду свои национальные интересы. В настоящее время с афганской территории исходит главная угроза его национальным интересам: иностранное (прежде всего американское) военное присутствие.

После прихода к власти в Иране команды Махмуда Ахмадинежада постулаты внешнеполитического курса Тегерана на важном афганском направлении претерпели некоторые изменения. В своей антиамериканской борьбе Тегеран стал более активно разыгрывать афганскую карту. По не официальным, Иран снабжает боевиков движения Талибан оружием, а также создает на своей территории лагеря для подготовки боевиков, которые затем проникают в Афганистан и воюют против правительственных войск и сил западной коалиции. Участились случаи посещения Ирана некоторыми полевыми командирами и лидерами талибов, которые, как выяснилось, уже длительное время ведут диалог с влиятельными политиками в Тегеране.

Под кураторством КСИР на территории Ирана, неподалеку от афганских городов Герат и Фарах активно действуют тренировочные базы. Но, как уже указывалось, подтвержденных доказательств этому нет.

Но этим не исчерпывается влияние Ирана в Афганистане. Известно, что за многие годы революций, войн и смуты в Афганистане эту страну покинули миллионы афганцев. Более одного миллиона проживали, и часть из них до сих пор проживает в Иране.

Тегеран инициировал массовую депортацию в Герат и Фарах афганских беженцев. Причем в подавляющем большинстве – шиитов-хазарийцев, которые создали в этих районах мощные резервации. Это уже стало причиной недовольства местных жителей – суннитов таджиков и пуштунов – и привело к массовым беспорядкам. Затем выяснилось, что шииты-хазарейцы, прибывшие из Ирана, имеют собственные неплохо вооруженные боевые группы, хорошо подготовлены в военном отношении.

Не исключено, что усиление активности талибов на афганской территории вдоль ирано-афганской границы, так же как и создание анклавов из шиитов-хазарийцев, объективно выгодно Ирану в ситуации, когда ему постоянно угрожают военной угрозой США. Этот новый юго-западный фронт талибов в провинциях Гельманд, Фарах и Герат против американцев и их западных союзников, может стать своеобразным щитом, прикрывающим иранскую границу с востока.

Таким образом, нынешняя политика Ирана на афганском направлении противоречива. С одной стороны, Иран содействует экономическому возрождению Афганистана. С другой – способствует укреплению там своего присутствия в противовес США и западному альянсу. Как это было в истории неоднократно, Иран ведет в Афганистане борьбу против третьих сил за свои интересы.

Иранская политика направлена, во-первых, на усиление иранского влияния в Афганистане, прежде всего в западных, граничащих с ИРИ провинциях, во-вторых, на поиск потенциальных союзников в борьбе против США и Запада в этой стране, в-третьих, на создание буферной зоны вдоль ирано-афганской границы для обеспечения безопасности в случае удара США по ИРИ с афганского направления.

Объективная оценка нынешней ситуации в Афганистане свидетельствует, что роль Ирана в судьбе Афганистане трудно переоценить, поскольку без ИРИ решить проблему восстановления стабильности и безопасности в стране невозможно.

Палестино-израильское урегулирование

Иран является одной из немногих (а быть может, единственной) страной не признающих легитимность существования государства Израиль. На этой константе держится все палестинское направление ближневосточной политики Тегерана. Поэтому Иран не одобрил ни один международный проект урегулирования израильско-палестинского кризиса. В Тегеране считают, что возможность разблокирования ближневосточного мирного процесса может привести к изменению баланса сил в регионе не в пользу ИРИ.

Но в то же время Иран крайне заинтересован в том, чтобы, с одной стороны, не дать никому изолировать себя от участия в важнейших политических процессах на Ближнем Востоке (в том числе и по палестинской проблеме), с другой – постоянно усиливать свое присутствие в регионе. Тегеран неоднократно высказывал твердое намерение поддерживать исламское сопротивление на юге Ливана и в Палестине, что является, по сути, своеобразным методом осуществления иранского влияния в регионе.

Прежде всего, речь идет о поддержке Ираном вооруженных группировок, которые некоторые (в зависимости от своей политической ориентации) называют террористическими, другие – национально-освободительными. Это – «Хамас», «Исламский джихад», «Бригады мучеников Аль-Акса», – все они пытаются не допустить движения палестинских властей навстречу Израилю.

Но главным орудием ИРИ на палестино-израильском направлении ближневосточной политики являются вооруженные формирования ливанской «Хизбалла». По оценкам зарубежных СМИ, организация «Хизбалла» насчитывает 3–3,5 тыс. человек, (в том числе до 150 военнослужащих иранского КСИР). По некоторым другим, до 20 тыс. человек. Наблюдатели отмечают, что от 500–600 до 1000 человек входят в состав элитных подразделений боевиков. Остальные представляют собой вспомогательные и учебные подразделения. На вооружении организации имеются артиллерийские орудия, минометы, ракетные установки, противотанковые реактивные комплексы (ПТРК) «Малютка» и «Фагот», безоткатные орудия, переносные зенитные реактивные комплексы (ПЗРК), зенитные установки. Организация имеет радиолокационные станции (РЛС) для отслеживания кораблей и катеров ВМС Израиля. «Хизбалла» формирует подразделения морских «коммандос», подготовка которых осуществляется в Иране.

ИРИ является главным и наиболее тесным союзником «Хизбаллы» с момента ее основания. Более того, как заявил в своем интервью один из основателей «Хизбаллы» Субхи Аль-Туфейли, «Хизбалла» руководствуется принципом «велайяте-факих», а это значит, что наш вождь– это Али Хаменеи Поэтому Иран видит в «Хизбалле» один из оплотов своей стратегической безопасности.

Иранская помощь «Хизбалле» носит всеобъемлющий характер, она включает финансирование, дипломатическую и политическую поддержку, подготовку идеологических и военных кадров, поставки вооружения, военной техники, боеприпасов и снаряжения, гуманитарные поставки.

Исходя из логики военно-политической доктрины ИРИ, мирный итог диалога Израиль – Палестина не приемлем для Ирана. Так, бывший президент ИРИ Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани заявил, что достижение всеобъемлющего мира между Израилем и палестинцами и создание независимого палестинского государства ни в коей мере не будут означать для Ирана окончательного решения проблемы. Председатель Организации исламской культуры и связей аятолла Мохаммад-Али Тасхири – неоднократно заявлял, что борьба с сионистским врагом является главным по значимости аспектом внешней политики Ирана. Вряд ли в ближайшие годы позиция Ирана по палестино-израильской проблеме изменится. ИРИ будет всеми силами противодействовать любому соглашению по разрешению этого конфликта, если в нем хоть в малой степени будут учтены интересы Израиля. Только капитуляция Тель-Авива устроит Тегеран.

Персидский залив

Несмотря на значительное улучшение отношений Ирана со своими арабскими соседями в Персидском заливе, которое было результатом позитивной политики бывшего президента Хатами, многочисленные проблемы остаются. Схематично их можно выразить так:

Иран стремится войти в региональную систему безопасности и в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива – ССАГПЗ. Арабские монархии Персидского залива опасаются такого мощного соседа, тем более, что страны ССАГПЗ – это союзники США.

Наиболее существенным камнем преткновения в отношениях ИРИ с арабскими соседями по Персидскому заливу является многолетний спор о принадлежности трех островов в Заливе. Тегеран настаивает, что острова Абу-Муса, Большой и Малый Томб по праву принадлежат ему и не могут рассматриваться в качестве предмета переговоров с ОАЭ, которые в свою очередь также претендуют на эти острова. Арабские страны Персидского залива поддерживают ОАЭ. В ближайшее время особых прорывов в иранской политике в Персидском заливе ждать не приходится.

Однако, несмотря на это, Иран активизировал свою политику в Заливе, которую президент Ахмадинежад назвал одной из приоритетных. Причем эта политика ведется в двух аспектах: дипломатическом и военном. С одной стороны Тегеран пытается убедить соседей по Заливу отойти от Запада и создать общую систему безопасности. С другой – внешнеполитическая деятельность подкрепляется небывалой ранее военной активностью. Только за один 2006 год в Иране, в акватории Персидского залива были проведены три широкомасштабных учений иранских вооруженных сил: «Великий пророк-1», «Удар Зольфагара», «Великий пророк-2». Иран продемонстрировал такое разнообразие нового вооружения и боевой техники, что даже у ведущих мировых производителей оружия вызывает удивление. Но арабские монархии Персидского залива исходят в отношениях с Ираном из своих интересов. Так, в 2007 г. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), а также Египет и Иордания поддержали новую стратегию президента США Джорджа Буша в Ираке, обнародованную им в январе 2007 года. Эти восемь арабских стран призывают Иран не вмешиваться во внутренние дела Ирака, поскольку, по их мнению, вмешательство Ирана является существенным фактором дестабилизации обстановки в регионе.

Болезненной для стран ССАПГ является ситуация вокруг ядерной программы Ирана. НАТО предлагает обсудить формальное сотрудничество с ССАГПЗ, поскольку сторонам необходимо прийти к подписанию соглашений о сотрудничестве в сфере «решения иранской атомной проблемы». Одним из вариантов кооперации является вариант содействия НАТО в вопросе укрепления и обучения объединенной военной структуры ССАГПЗ.

Но все же страны ССАГПЗ надеются на мирный исход иранского ядерного кризиса. Недавно король Саудовской Аравии Абдалла заявил: «Мы стремимся к тому, чтобы превратить Ближний Восток в регион, свободный от ядерного оружия и всех видов оружия массового поражения. Мир опасается, что иранская ядерная программа приведет к расползанию ядерного оружия. Со своей стороны, Иран заявил, что его ядерная программа направлена на решение мирных задач. Если это так, то мы не видим никакого повода для использования языка эскалации, конфронтации и вызовов, обращение к которому может привести лишь к росту напряженности».

Обеспокоенность иранской ядерной программой инициирует намерения всех шести арабских стран-участниц ССАГПЗ развивать собственные ядерные программы.

На наш взгляд, большинство арабских государств ближневосточного региона с опаской относятся к политическому и военному лидерству ИРИ в мусульманском мире. Они отнюдь не заинтересованы в усилении позиций Ирана в «их Арабском заливе» и в целом на Ближнем и Среднем Востоке и дистанцируются от Тегерана. В этой связи возникает парадоксальная ситуация: при несомненном возрастании роли Ирана, укреплении его мощи на практике у Тегерана явно ощущается дефицит союзников, и, прежде всего на Ближнем Востоке.

В итоге можно констатировать, что Исламская Республика Иран проводит в последние годы наступательную внешнюю политику в регионе, основываясь исключительно на собственных интересах, которые постепенно меняют свою внешнюю оболочку: от клерикальной к националистической. Эти региональные интересы Ирана в определенной мере совпадают с интересами других государств Ближнего Востока. Международная политическая практика последних лет доказала то, о чем не уставая говорила Москва: без участия Ирана не могут быть решены многие региональные проблемы. В частности: борьба с наркобизнесом, кризис в Ираке, нормализация ситуации в Афганистане, национальное примирение в Таджикистане, стабилизация на Кавказе, решение юридических проблем Каспия, и в более широком плане – наведение мостов, экономическое сотрудничество и ведение диалога между цивилизациями.

Нынешняя Исламская Республика Иран наследница древнейшей мировой цивилизации, великой Персидской империи, покорившей добрую половину античного мира. В духовном, религиозном плане Иран в течение почти шести последних веков являлся центром мирового шиизма. Под влиянием этих основных исторических факторов многими столетиями формировался менталитет гордых и бескомпромиссных иранцев-шиитов, отстаивающих свои интересы в противостоянии с многочисленными неприятелями, счет которым к настоящему времени значительно возрос. В настоящее время персидская национальная психология, представляющая собой сплав великодержавного национализма и шиитской избранности, стала политическим фактором. В этой связи интересно заявление главнокомандующего КСИР дивизионного генерала Яхья Рахим-Сафави, который потребовал от США и европейских стран признать Иран великой региональной державой».

Таким образом, на Ближнем Востоке формируется новый региональный центр сил – Исламская Республика Иран. В потенциале – центр сил, обладающий большим экономическим, политическим и военным потенциалом, включая ядерные технологии. Хорошо это или плохо для обеспечения стабильности и безопасности Ближнего Востока, – покажет будущее.