Текст книги "Творчество и развитие общества в XXI веке: взгляд науки, философии и богословия"

В условиях изменения геополитической ситуации развитие творческого потенциала общества, и прежде всего учёных, особенно актуально для современной России. Активизация созидательного творчества становится сегодня одной из приоритетных задач, к решению которой призваны каждый гражданин и общество в целом, интеллектуальная элита страны и государство.

Представляется, что учёные, философы и богословы, опирающиеся на достигнутые знания и опыт, могут внести свой вклад в поиск подходов к решению задачи развития российской науки и философии и использования результатов этого развития в условиях глобальной геополитической конкуренции для повышения конкурентоспособности России как крупного геополитического субъекта.

В этой связи важным представляется определение наиболее важных, приоритетных направлений исследований, осуществляемых в этом синергийном процессе. Среди таких направлений следует выделить следующие:

• усиление взаимосвязи творчества, мировоззрения и морали; роль культуры, образования и воспитания в развитии творческого потенциала общества;

• формирование четких когнитивных установок, отвечающих национальным интересам России, на фоне повышения роли творчества в познавательной деятельности и формирования универсального комплекса знаний;

• формирование фундаментальных конкурентных позиций в глобальном противостоянии России и Запада;

• мобилизация общих усилий учёных, философов и богословов в решении задачи по преодолению фундаментального парадокса современности в науке, трансляция этого преодоления в сферу образования и практику социального управления.

Для более полной и эффективной реализации исследовательского процесса в этой сфере необходимы следующие условия:

• Выстраивание системных связей между институтами РПЦ и РАН, в результате чего могли бы быть созданы новые формы активизации действий академической и вузовской науки для теоретических разработок и решения прикладных задач. Православие как мировоззренческая основа научного метода могло бы стать базой для теоретических исследований и практической реализации православного социального учения, способствовать углублению религиозно-социальных исследований, ведущихся на системной междисциплинарной основе. Это позволило бы актуализировать потенциал, который заложен в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых на Архиерейском соборе в 2000 г., и других принятых церковной властью документах, развивающих изложенные в «Основах…» подходы.

• Организация совместных исследований того, к чему ведёт деградация, для чего необходимы также глубокие исследования влияния изменения норм социального поведения и социальных отношений на развитие государства и общества, а также прогнозирование возможных последствий и угроз, связанных с дальнейшей деградацией социокультурного поля и её влияния на социальное, культурное, политическое и экономическое положение в России и за её пределами.

• Организация связей научных и религиозных институтов (прежде всего институтов РПЦ и РАН) должна быть построена на проектно-программной основе. В этой связи отдельно следует отметить приоритетные направления научной проектно-методической работы и научных и религиозно-социальных мероприятий, посвященных 2000-летию христианства, прежде всего это программа «Христианство-2000», начало которой было положено в конце прошлого века Российской академией наук, Московской патриархией и Министерством культуры России.

• Разработка научнообоснованных критериев и показателей духовно-нравственной безопасности России. На этой основе научное сообщество совместно с представителями Русской Православной Церкви могло бы взять на себя инициативу разработки программ духовно-нравственного оздоровления в России.

Эта ползучая катастрофа на глазах меняет свои структурные признаки. На первых порах она имела черты некоей стихии (в первую очередь рыночной), которая хлынула на те общества, в которых были сняты барьеры государственного социального контроля. Сегодня она уже принимает черты системного демонтажа государственного национального управления.

Внутренняя дестабилизация несёт опасность внешнего вмешательства, как это уже неоднократно происходило во многих странах.

Опыт стран Северной Африки и прокатившиеся в последнее время по этим странам социальные волнения показывают, что такая дестабилизация вполне может повлечь за собой иностранное вмешательство, чреватое серьёзными политическими последствиями для страны и мира в целом. Новая угроза глобальной военной катастрофы нависла над современным миром.

Сложившая ситуация требует принятия энергичных мер по предотвращению надвигающихся угроз. При этом предлагаемые меры должны быть адекватны нарастающим проблемам: они должны носить системный и долгосрочный характер. По существу речь идёт о национальной программе возвращения России к нормальной жизни, отвечающей её исторической роли и статусу не только великой державы, но прежде всего хранительницы великой восточно-христианской традиции, приверженность которой явилась залогом процветания страны в предшествующие столетия её истории.

Необходима разработка и реализация мер, направленных на парирование нарастающих угроз и содействие обретению Россией адекватного ей полноценного статуса мировой державы. И здесь наука должна сказать своё слово именно на системном уровне.

Важной формой практической реализации задач по духовно-нравственному преображению России, в которой должны найти отражение результаты работы над формированием социального учения Православной Церкви, является разработанная в начале XXI века российскими учёными долгосрочная программа религиозно-социальных мероприятий «Христианство-2000», рассчитанная до 2033 года – юбилейного года 2000-летия появления христианства на планете Земля.

Миссии и проекты программы «Христианство-2000», охватывающие практически все основные стороны общественной жизни России, рассчитаны на комплексную реализацию задач религиозно-социального оздоровления не только России, но всех стран, готовых включиться в осуществление намеченных программой мероприятий.

Реализация данной программы «Христианство-2000» позволит связать среднесрочные задачи развития России со стратегическими задачами, ориентированными на длительную перспективу-до конца XXI века, – и придаст всей стратегии преображения России возвышенный духовно-нравственный смысл.

Российская экономическая школа как научно-методологическая форма национального мировоззрения

Д. Н. ЗЕМЛЯКОВ,

заведующий кафедрой организационно-управленческих инноваций Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова, доктор экономических наук, профессор

Аннотация

Предметом наук об обществе являются институционализированные аксиологические конструкции. Но и сама наука как систематизированная рефлексия над данными конструкциями есть продукт аксиологического творчества. Этому правилу подчиняется и самая материалистическая из всех гуманитарных наук – экономика. В статье рассматриваются особенности формирования национальных научных школ как организационно-методологических форм национального мировоззрения на примере российской экономической школы. На обширном историческом и фактологическом материале показана взаимосвязь доминирующих форм исторического русского национального мировоззрения с интеллектуальными гносеологическими конструкциями, институционально оформленными в виде научных школ. Доказывается способность России к осуществлению самостоятельного социального и интеллектуального творчества, результаты которого наиболее адекватно отражают специфику отечественных социально-экономических процессов и имеют общеметодологическое значение, занимая достойное место в мировой науке.

Ключевые слова: аксиология, научное творчество, гносеология, ментальность, целостность, историчность, целеполагание.

Истинная наука во все времена была настолько сопряжена с процессом творчества, что не будет большим преувеличением говорить об их абсолютной неразрывности, почти тождественности: наука есть творчество, а творчество реализуется посредством систематической работы человеческих интеллектуальных способностей и воплощается в культуре – ноосфере (области разума). Последнее положение особенно наглядно проявляется в гуманитарных науках, в которых человек, человеческие сообщества во всех их многообразных культурно-институциональных проявлениях выступают не только и не столько сторонними исследователями объективных законов, но и творцами самих этих законов, составляющих предмет исследования науки. Иными словами, можно утверждать, что предметом наук об обществе в самом общем смысле является не что иное, как живые или овеществленные, т. е. институционализированные аксиологические конструкции, так или иначе сотворенные определёнными человеческими сообществами в определённые исторические периоды.

Но и сама наука как систематизированная рефлексия над данными конструкциями тоже продукт аксиологического творчества. Этому правилу подчиняется даже самая материалистическая из всех гуманитарных наук – экономика во всех её дефинициях и ответвлениях. Аксиологемами являются практически все базовые категории экономики: труд (целеобусловленная деятельность), ценность (стоимость как воплощенный в товаре труд и производная от неё цена), производственные отношения (К. Маркс), собственность (воля, помещенная в вещь (Г. Гегель)), полезность (маржинализм), новаторство (Й. Шумпетер), склонность к потреблению или сбережению (Дж. М. Кейнс), рациональные ожидания (Р. Лукас) и многие другие. Из аксиологического характера предметного поля и теоретических конструкций гуманитарных наук, и в частности экономики, следует очень важный вывод о том, что наука как в своей эмпирической части, так и в области методологии не может не содержать в себе существенные элементы релевантных национальных мировоззрений, что подтверждается фактом существования различных национальных научных экономических школ. Поэтому наша задача – показать, что Россия имеет достаточный духовно-мировоззренческий, интеллектуальный и организационный потенциал, чтобы претендовать на статус самостоятельного суверенного субъекта социально-культурного творчества. В качестве примера рассмотрим известную дискуссию о Российской экономической школе (РЭШ)

Вопрос об оригинальной исторической и современной российской экономической школе, или школе отечественной социально-экономической мысли, приобрел в последнее время особую повышенную актуальность. Он активно обсуждается на страницах печатных и электронных изданий, в рамках семинаров, конференций и форумов и пр., принимая порой остродискуссионный характер, затрагивая при этом не только научно-методологические, но и социально значимые идеолого-мировоззренческие, партийно-групповые и даже этические аспекты. Вопрос об особенной, автохтонной экономической школе многими учёными-обществоведами сознательно или подсознательно формулируется в радикальной форме: а способна ли вообще современная отечественная социально-экономическая мысль, опираясь на собственное действительно богатое духовное, философское и историко-эмпирическое наследие, вырабатывать оригинальные и адекватные своим же практическим потребностям, особенные и специфические теоретические системы, не говоря уже об универсальных ив мировом смысле общезначимых теориях? Может ли она сегодня на современном языке дать современному российскому человеку убедительные ответы как на злободневные вызовы времени, так и на вечные, «проклятые» вопросы? И далее: обладает ли современная интеллектуальная элита России способностью к относительно автономной самобытной рефлексии, прагматическая реализация которой будет эффективна с экономической и духовной точек зрения и в рамках которой необходимое, прежде всего идейно-концептуальное, внешнее заимствование не превысит той критической отметки, за которой начинается эрозия национального самосознания?[55]55
  Тезисы о «догоняющем развитии (читай – недоразвитости) российской экономической мысли», о её «непрофессионализме» и пр., столь расхожие в кругах отечественных экономистов либерального толка (см.: Автономов В. С. Предисловие // Цвайнерт Й. История экономической мысли в России. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2008. С. 11–12), легко корреспондируется с пассажем 150-летней давности немецкого ученого-экономиста В. Рошера, процитированного в данной книге: «Поскольку семья славянских народов вообще уступает в духовной инициативе германской, то ей до сих пор для своего собственного полноценного развития постоянно требуется стимулирующий и питательный приток духовных сил из германского мира» (Цвайнерт Й. Указ. соч. С. 83).


[Закрыть] Именно руководствуясь этими соображениями, такие авторитетные авторы – инициаторы и теоретики признания, возрождения и культивирования современной РЭШ, как Л. И. Абалкин и Ю. В. Якутии, напрямую связывают её утверждение и развитие с поиском национального самоопределения[56]56
  Абалкин Л. И. Россия: поиск самоопределения. М.: Наука, 2005; Якутии Ю. Леонид Абалкин: академический взгляд на российскую школу социально-экономической мысли // Российский экономический журнал. 2012. № 4. С. 57.


[Закрыть], а В. Т. Рязанов – с национальными интересами России[57]57
  Рязанов В. Политическая экономия особенного: начала русской исследовательской традиции // Российский экономический журнал. 2011. № 5. С. 43.


[Закрыть].

Признавая действительную значимость социально-мировоззренческого и идеологического аспекта данной проблематики (к этому вопросу мы будем периодически возвращаться), отметим, что актуализация вопроса о российской экономической школе вызвана, на наш взгляд, целым комплексом взаимосвязанных побудительных причин когнитивного, методологического, прагматического и социального характера, вызванных ходом новейшей отечественной истории и характером её научного осмысления. Прежде всего это связано с явным неуспехом теоретически обоснованных экономических реформ в России. Действительно, очевидные неудачи и даже провалы научно обоснованных реформ ставят под сомнение свойство адекватности применяемой импортированной неоклассической (не своей) экономической теории, а именно её способность отражать, объяснять и прогнозировать состояние и развитие фактов и процессов реальной действительности вообще, и в особенности в России. Логика обоснования поиска альтернатив, в том числе в виде РЭШ, выглядит здесь довольно прозрачной: радикальные экономические реформы, вот уже 25 лет под разными броскими лозунгами (перестройка, либерализация, стабилизация, модернизация и пр.) будоражащие страну, очевидно, пробуксовывают, приводя не к выводу экономики из кризиса, а к его перманентизации. Но эти реформы проводились далеко не по наитию, они были довольно строго концептуально и теоретически обоснованы, причём не своей, а импортированной теорией (т. н. неоклассическим мэйнстримом), при этом её практические рекомендации формировались стереотипным путём дедуктивного вывода из абстрактно-универсальных априорных методологических конструкций и моделей, сформированных в результате обобщения данных чужого эмпирического пространства. Практика показала, что в условиях российских контекстов и диспозиций они по большей части не работают, следовательно, сама примененная теория неадекватна и непригодна. Вывод: необходимо формировать новый, адекватный, научно-инструментальный аппарат, который, в свою очередь, не может возникнуть иначе, чем на базе достижений отечественных научных наработок, хорошо знающих исследуемый объект. В этом и состоит практическая востребованность новой, почвеннической экономической школы-теории.

Второе обстоятельство обусловлено предыдущим, хотя оно носит скорее гносеологический характер и имеет уже довольно богатую историю мысли, это усилившийся в последнее время историко-методологический особизм – возврат научного интереса к различного рода историческим школам, теориям национальных экономических систем, теориям социальных институтов и др., т. е. приоритетному анализу действительно имеющих серьёзное значение контекстных факторов социально-экономических систем, в нашем случае особенностей России исторического, социального, природно-географического и культурного характера. Данная направленность мысли не просто инициирует в теоретических дискурсах тематику диалектики общего и особенного, в том числе применительно к экономическим доктринам, но обосновывает возможность и даже объективную обусловленность закрепления национального статуса за экономической наукой. Заметим при этом, что научное сообщество, чье предметное внимание занято приоритетной разработкой особенного в экономической теории, при соблюдении условий, рассмотренных ниже, вполне может иметь все необходимые школообразующие признаки.

Итак, как мы видим, вопрос о РЭШ далеко не праздный и весьма ответственный, его теоретическое разрешение и практическая реализация могут иметь далекоидущие последствия. С одной стороны, вполне понятен пафос некоторых патриотически настроенных авторов, считающих, что экономическая научная школа как бы автоматически возникает и существует вместе с общей, базирующейся на богатом историко-культурном наследии научной культурой, имманентна и производна от цивилизационной и духовно-интеллектуальной самобытности России. С другой стороны, также понятно, что упомянутые условия существования научных школ относятся к необходимым, но недостаточным условиям их возникновения и воспроизводства. Поэтому к данному вопросу следует подойти более фундаментально – потребуется ответ на ряд сущностных вопросов из области науковедения, таких как: что есть научная школа вообще, каковы предпосылки и условия её существования, каков её жизненный цикл, структура, факторы развития и пр. (онтологический аспект)? Далее: для чего возникает школа, какие научные задачи и проблемы решает, на каких принципах и концепциях базируется и какие методы использует и т. д. (телеолого-гносеологический аспект)? И, наконец: какое место она занимает и как позиционируется в культурно-научной среде, какие социальные, в том числе идеологические, функции выполняет и какие практические задачи решает и какие социальные институты её поддерживают (социально-практический аспект)?

Феномен научных школ является предметом исследования различных дисциплин науковедения, истории и философии науки, социальной психологии и педагогики. В обширной литературе по данной тематике понятие школы (от лат. – собрание, сообщество) довольно размыто и, как правило, трактуется двояко: в качестве устоявшегося метода (системы методов) решения значимой научной задачи или же как педагогическая система, воспроизводящая учёных, связанных каким-либо объединяющим признаком, например именем учёного-основателя, мировоззренческими установками, научного или образовательного учреждения, территориальной локализацией и пр.

Научная школа (в отличие от научной теории, научной дисциплины, обучающей структуры) – это прежде всего социокультурный феномен, представляющий собой форму организации и воспроизводства сообществ учёных по формированию и развитию научных направлений, исследовательских программ или решению общезначимых задач в определённой проблемной области науки и практики, связанных совокупностью объединяющих признаков научного, институционального и социально-культурного характера.

Научные сообщества – национальные, территориальные, целе– или проблемно-ориентированные, авторитетно или концептуально сплочённые и пр. – возникают и институализируются стихийно или целенаправленно под действием тех или иных гносеологических и социально-исторических предпосылок. Необходимость их существования может быть в целом обусловлена:

– соображениями формирования единого универсального предмета исследования и упорядочивания и систематизации накапливаемых знаний;

– универсализацией и отточкой в рамках сообщества методологических принципов, теоретических инструментальных конструкций, эвристических методов, алгоритмов;

– возникновением синергетического эффекта коллективного творчества учёных, объединенных единой целью, единой парадигмой, мировоззренческими принципами и даже общим принятым стилем научного исследования;

– реализацией научно-социальных функций, вменяемых школе, например: профессиональное формирование и позиционирование учёного (учёный собственно становится учёным, а затем – известным учёным прежде всего как представитель определённого сообщества-направления); кумулятивное накопление, сохранение и передача массива знаний, формирование научных традиций, возможность коммуникаций, карьерный рост и пр.

Но не всякое научное сообщество принимает институциональную форму школы. Что же делает научное сообщество собственно научной школой? В энциклопедических словарях понятие «школа» определяется как направление в науке, литературе, искусстве и т. п., связанное единством основных взглядов, общностью или преемственностью принципов и методов[58]58
  Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А. М. Прохоров. Изд. 4-е. М.: Советская энциклопедия, 1988. С. 1523. Большая советская энциклопедия. В 30 т. / Гл. ред. А. М. Прохоров. Изд. 3-е. М.: Советская энциклопедия, 1978. С. 640.


[Закрыть]. Источники отмечают по крайней мере наличие трёх главных признаков, отличающих научную школу, а именно: оригинальная концепция (исследовательская программа), учёный-основатель и / или группа учёных и их последователей, работающих над её реализацией, и некая совокупность социально-психо-логических условий совместной работы[59]59
  «Внутри науки существуют научные школы, функционирующие как организованная и управляемая научная структура, объединённая исследовательской программой, единым стилем мышления и возглавляемая, как правило, личностью выдающегося учёного» // Там же. С. 558.


[Закрыть].

Традиционным и преобладающим является подход к рассмотрению научной школы как исторически обусловленной формы организации научной деятельности группы исследователей, поскольку эта деятельность предполагает производство не только научных идей, но и производство самих учёных, без чего невозможно сохранение традиций, передача эстафеты знаний, а тем самым и существование науки в качестве социально-исторической системы. В рамках данной логики можно обобщить различные трактовки научных школ из различных литературных источников и выделить пять основных существенных признаков научного сообщества, при наличии которых мы можем идентифицировать последнее в качестве научной школы. К этим признакам относятся следующие.

1. Наличие у научного сообщества единого философско-мировоззренческого фундамента, принятой явно или неявно общепризнанной картины мира, на базе которой выстраиваются аксиоматические (априорно-аподиктические) основания исследовательских программ и формируется соответствующая эпистемология и методология науки. Этот признак смело можно трактовать в качестве базового, поскольку именно на его основе формируется то самое единство взглядов, которое в наибольшей степени объединяет учёных в сообщества.

2. Артикуляция проблемы, происходящей от объекта исследования (научный заказ) и построение проблемно-ориентированной исследовательской программы, содержащей как жёсткое ядро – концептуальные, теоретические и методологические положения программы, так и инструментальный защитный пояс – прикладные теории, дисциплины, алгоритмы и эвристические процедуры и методики, приводящие к решению проблемы. В данную предпосылку включается интенциональная функция – способность научного сообщества формировать абстрактный специализированный предмет науки и формулировать общезначимые связанные с ним задачи гносеологического характера.

3. Собственно научные коллективы, группы профессиональных учёных, как правило, под руководством крупных теоретиков и / или организаторов науки, их единомышленники, последователи, ученики, работающие в данном проблемном поле, использующие принятую научную методологию, как правило, в едином исследовательском стиле.

4. Институты и инфраструктура возникновения и воспроизводства научных коллективов – высшие учебные заведения, научные организации, лаборатории, научные издания и пр., в рамках и вокруг которых научные сообщества объединяются и существуют относительно продолжительное время.

5. Социальные институты, социальная среда научных школ (социальный заказ) – идеологические, политические аспекты их существования, экономическая поддержка заинтересованных социальных институтов (в том числе государства), научные коммуникации, конвенции, стиль и традиции, информационно-просветительские возможности, степень социального влияния и пр.

Представляется очевидным, что только при наличии всех перечисленных признаков, или составляющих элементов, научная школа может полноценно существовать в данном качестве, хотя их влияние на формирование школ неравнозначно.

Следует ещё раз подчеркнуть, что возникновение и институализация научной школы реально осуществляется, когда складываются соответствующие общенаучные (гносеологические) и социально-исторические предпосылки.

Во-первых, имеется в наличии развитая философская система, в задачи которой входит формулировка метафизических аксиоматических оснований исследовательской программы.

Во-вторых, сама наука как форма общественного сознания и разновидность познавательной деятельности достигает определённой зрелости – сформировалась система специализации наук, при которой частные научные дисциплины получают свои предметные области при посредстве процедур умозрительного абстрагирования, при этом определяется особенный круг задач и проблем, признанный научным сообществом, которые решаются частными науками при помощи соответствующего специально формируемого теоретико-эвристического инструментария.

В-третьих, сформировался особенный кругучёных-профессиона-лов, получивших от общества санкцию на данный вид деятельности и нуждающийся для собственного воспроизводства в научно-образовательных структурах. Поэтому в проблемно-целевом смысле можно сказать, что любая научная школа представляет собой единство четко артикулированной научной проблемы; концепций, теорий и методов её решения; устойчивого организованного воспроизводящегося коллектива людей, профессионально занятого её разработкой.