Текст книги "Эффект матового стекла. Книга о вирусе, изменившем современность, о храбрости медработников, и о вызовах, с которыми столкнулся мир"

Это главное слово – локдаун

В ноябре 2020 года редакция толкового словаря английского языка Collins опубликовала очередной список слов, которые стали намного чаще употребляться за год, и среди них выбрала главное слово года. Им стало существительное lockdown. Его употребление в 2020 году по сравнению с 2019-м выросло на 6000 % – с 4000 случаев до более чем 250 тысяч. Английское слово lock означает «замок», а частица down имеет значение снижения или уменьшения. Получается, lockdown – это снижение темпа социальной жизни путем закрытия всего и вся.

Всеобщий режим самоизоляции в связи с коронавирусом в Москве и Подмосковье власти ввели 29 марта 2020 года. Москвичам было предписано покидать квартиру только по следующим причинам: при обращении за экстренной медицинской помощью и прямой угрозе жизни и здоровью; для поездок на работу; покупок в ближайшем магазине или аптеке; ради выгула домашних животных не дальше чем 100 метров от дома; при необходимости вынести мусор. По примеру Москвы и области схожие ограничения стали вводить другие регионы страны.

Однако российские граждане восприняли режим самоизоляции несколько своеобразно: в выходные перед неделей, объявленной президентом нерабочей, московские парки были забиты беспечно отдыхающими москвичами. Репортажи о них попали на канал «Россия-24». Такая форма самоизоляции возмутила чиновников столичного правительства – они заявили о необходимости резкого ужесточения законодательства о самоизоляции. Уже утром 31 марта Госдума РФ приняла пакет законов, которые содержали более суровые меры по урегулированию ситуации с коронавирусом в России. Это поправки в КоАП, Уголовный кодекс, бюджетное и налоговое законодательство.

Например, в них говорилось, что в случае провоцирования массового заболевания нарушителя оштрафуют на сумму от 500 тысяч до 1 миллиона рублей либо лишат свободы на срок до трех лет. В случае смерти одного человека – оштрафуют на сумму от 1 до 2 миллионов либо лишат свободы на срок до пяти лет.

За нарушение санитарно-эпидемиологических норм ввелась административная ответственность: для граждан – штраф от 15 до 40 тысяч рублей.

Также законодатели предусмотрели административную и уголовную ответственность за распространение информации, которая могла быть расценена властями как недостоверная. Для граждан административные штрафы были увеличены и составили от 300 до 400 тысяч рублей в случае, если недостоверная информация создала помехи для объектов жизнеобеспечения, транспорта, банков, а также объектов энергетики, промышленности и связи. Уголовная ответственность за распространение фейковых новостей о коронавирусе предусматривает штрафы от 300 тысяч до 2 миллионов рублей, лишение свободы на срок от трех до пяти лет в зависимости от тяжести последствий.

Безопасное удаление

По данным исследования, проведенного РАЭК совместно с НИУ ВШЭ и Microsoft, в разгар пандемии 54 % российских компаний перешли на удаленный режим работы. Согласно этому же исследованию, 47 % респондентов считают, что дистанционный формат занятости станет в будущем одним из общепринятых.

По оценкам Всемирного банка, сделанным на основе данных Международной организации труда о рабочих местах в 107 странах, почти каждый четвертый сотрудник в мире мог бы работать из дома.

В начале декабря 2020 года президент РФ подписал закон об удаленной работе. Теперь официально дистанционный формат может быть постоянным, временным (до полугода) или периодическим. При временном переводе на дистант работодатель должен обеспечить сотрудника необходимым оборудованием либо компенсировать ему расходы на собственную технику.

Отношение людей к удаленке было различным. Для одних она оказалась серьезным испытанием из-за острого дефицита живого общения. Другие нашли этот формат комфортным. Одни предпринимали настойчивые попытки получить у начальства право хотя бы несколько раз в неделю работать в своем кабинете. Другие радовались, что не надо тратить время на дорогу в офис, и уезжали поближе к природе, чтобы все так же работать, но сидя на дачной террасе с чашкой кофе и поглаживая развалившегося рядом кота.

Константин Анохин

Все ушли на фронт

Новости о вспышке неизвестной болезни поначалу не произвели сильного впечатления на россиян. Может быть, потому, что все предыдущие коронавирусные инфекции обходили страну стороной. Атипичная пневмония SARS в 2002 году, ближневосточный респираторный синдром MERS-CoV в 2012 году нас практически не затронули. Даже эпидемия свиного гриппа N1H1 в 2009 году прошла почти незаметно, хотя ее жертвами в РФ стали более сотни человек.

Военная лексика

Когда ВОЗ представила первые оценки вируса, который назвала COVID-19 (аббревиатура от англ. COronaVIrus Disease 2019), все ужаснулись. Новый коронавирус распространялся слишком быстро, убивая население, и обещал стать не менее заразным, чем «испанка» 1918 года – самая массовая пандемия гриппа за всю историю человечества, – и значительно более контагиозным, чем даже наиболее опасные штаммы сезонного гриппа и MERS-CoV. Буквально за несколько месяцев стало очевидно, что летальность от COVID-19 угрожающая: 3–4 % по сравнению с менее 0,1 % для типичного сезонного гриппа и 2,5 % для испанского в прошлом веке.

С момента, когда мир облетела новость, что из-за вспышки неизвестной инфекции китайский многомиллионный Ухань закрыт на карантин, главной метафорой происходящих событий стала война всего населения Земли и отдельно взятых стран против коронавируса.

Мир заговорил на языке войны, и теперь все следили, как вирус завоевывает все новые и новые страны. ВОЗ, которая объявила начало пандемии 11 марта 2020 года, вовсю использовала военную риторику: «сдерживать», «наращивать усилия по борьбе», «оперативно принимать меры», «не сдаваться», «защищаться», «действовать на упреждение», «ввести почти военное положение», «закрыть границы».

«Мы никогда не видели пандемии, вызванной коронавирусом. Мы также никогда не видели пандемии, которую в то же время можно взять под контроль. ВОЗ работает в режиме полномасштабного осуществления ответных мер с тех пор, как нам сообщили о первых случаях заболевания. Мы ежедневно призываем страны предпринять срочные решительные действия. Мы громко и четко бьем в набат», – заявил генеральный директор ВОЗ Тедрос Адханом Гебрейсус.

На тот момент в мире было зафиксировано уже более 118 тысяч зараженных и свыше 4000 погибших. Когда коронавирус перешел в наступление на Европу и проник в Россию, стало окончательно понятно, что предстоит сражение с инфекцией невиданных ранее планетарных размеров. Ни одна система здравоохранения еще не сталкивалась в сфере инфекционных заболеваний с вызовом таких масштабов, срочности и неопределенности.

Милитаристскую риторику начали применять первые лица государств, призывая население вступить в бой с невидимым убийцей. Уже в апреле 2020 года президент РФ Владимир Путин заявил, что Россия одержит победу над COVID-19, как ранее победила остальных врагов: «Все проходит, и это пройдет. Наша страна не раз проходила через серьезные испытания: и печенеги ее терзали, и половцы – со всем справилась Россия. Победим и эту заразу коронавирусную. Вместе мы все преодолеем». У президента США Дональда Трампа вирус был «невидимым и потому самым жестким врагом». У канцлера Германии Ангелы Меркель коронакризис – самый серьезный национальный вызов со времен Второй мировой. А президент Франции Эмманюэль Макрон в одном из мартовских обращений к гражданам шесть раз рефреном повторил «мы на войне».

Российская система здравоохранения с первых дней вторжения COVID-19 вовсю использовала принципы военной медицины. Как и во время боевых действий, медики начали сортировать заболевших на амбулаторном и стационарном этапах, чтобы разгрузить специализированные стационары и оптимизировать численность медицинского персонала, занятого оказанием медпомощи. Были разработаны схемы маршрутизации больных, способы диагностики, схемы терапии COVID-19. Ковидные больницы были разделены, как фронт, на чистые зоны – безопасные зеленые – и грязные – красные. В красных зонах медики работали с инфицированными коронавирусом в специальных средствах защиты. Похожие на космонавтов, они сражались с инфекцией тет-а-тет. В непростреливаемой по военной терминологии желтой зоне умеренной опасности врачи принимали пациентов с неподтвержденным COVID-19. Здесь же находились койки долечивания после перенесенного коронавируса.

Медучреждения перепрофилировали, а медперсонал перебрасывали между больницами и регионами в зависимости от складывающейся эпидемиологической нагрузки. Многим медикам на время пришлось сменить специализацию. Более 1,5 млн человек на интернет-портале непрерывного медицинского образования прошли краткосрочные курсы (не менее 36 часов) по вопросам, связанным с коронавирусом. С самого начала пандемии медиков активно призывали на ковидный «фронт». С зараженными пациентами работали в том числе те врачи, которые в обычное время хирурги, травматологи, гинекологи, урологи.

В конце весны 2020 года для борьбы с коронавирусной инфекцией вышли молодые специалисты – студенты старших курсов медколледжей и ординаторы.

«При коронавирусе все перемешалось: врачи всех специальностей превратились в инфекционистов и реаниматологов. У меня почему-то даже сравнение было: мне представлялось, что так, наверное, на войне. Никто не ругается, нет склок, все делают общее дело».

Ольга Труднева, врач-терапевт, работала в московской ГКБ № 31 весной 2020 года

На пике заболеваемости помощь пациентам оказывали 550 тысяч медицинских работников, в том числе 156 тысяч врачей, 318 тысяч представителей среднего медицинского персонала, 76 тысяч – младшего.

Суммарно Минздрав за время пандемии опубликовал четырнадцать версий Временных методических рекомендаций по профилактике, диагностике и лечению коронавируса.

Все врачи по закону военнообязанные, и, когда случилась чрезвычайная ситуация, они, облачившись в «противочумные» костюмы, оказались на «передовой», месяцами не видели семьи, поселившись в гостиницах и даже в больницах, чтобы не рисковать здоровьем родных.

Военную лексику использовали журналисты в репортажах, социальной рекламе, вирусных интернет-роликах. Корреспонденты, которые не побоялись переступить порог красной зоны, вели репортажи из реанимаций и называли происходящее «самой лучшей войной», на которой они были, потому что «на обычной войне цель – убить другого, а тут – спасти». Врачи и волонтеры, работавшие в красных зонах, не сговариваясь, описывают свой опыт как что-то похожее на участие в военных действиях.

«Да, мы все находимся на одной войне. Просто кто-то воюет, а кто-то подает патроны. Вот воевать я не умею, так как нет медицинского образования, а патроны, как выяснилось, подаю хорошо».

Ксения Кайф, волонтер ГКБ № 52

Было привлечено более 20 тысяч волонтеров-медиков. Из них более 5 тысяч помогали с вакцинацией, более 12 тысяч – с бесплатной доставкой лекарств и льготных рецептурных препаратов.

После работы в ковидной больнице координатор волонтеров в московской ГКБ № 52, предпринимательница Ольга Волосовец хорошо понимает, почему фронтовики потом встречаются и почему им так сложно вернуться к мирной жизни: «Когда вы находитесь в месте, где сконцентрировано состояние страха, боли и надежды, это так или иначе влияет и на ваше внутреннее состояние. Невозможно привыкнуть к цифрам, невозможно привыкнуть к тому, что люди все равно умирают. Невозможно привыкнуть, что вы выходите из реанимации, возвращаетесь, а там уже какая-то койка пустая».

Для врачей, фельдшеров, медсестер, работников скорой помощи пандемия стала настоящим вызовом. Рискуя собой, они мужественно исполняли свой долг, делая все возможное и даже невозможное, все, что от них зависит, чтобы помочь людям, заболевшим COVID-19. Каждый месяц их ряды пополнялись «новобранцами». К ним присоединились кардиологи, эндокринологи и неврологи для лечения заболеваний, которые обостряет ковид. «Две недели просто в каком-то трансе была. Очень тяжело смотреть на мучающихся, а порой и умирающих людей. К тому же я работаю еще и в поликлинике на приеме, потому это – работа на износ», – рассказывает эндокринолог Юлия Черемисина. Ей, поликлиническому доктору, невероятно тяжело было привыкнуть к работе в ковид-отделении: «Честно говоря, поначалу хотелось все бросить, но коллеги говорили мне: “Держись, Юля, идет война, и нам надо в ней победить”». Результаты опроса, проведенного НИУ ВШЭ в середине апреля 2020 года, показали, что лишь пятая часть сотрудников медорганизаций опасается заражения и будет избегать контактов с больными COVID-19 (22 %). Остальные готовы работать с такими пациентами, несмотря на опасения (42 %), не боятся заражения (7 %) или даже считают, что не имеют права бояться заразиться (21 %).

К середине 2020 года коронавирусная инфекция, окончательно став в глазах общества главным врагом человечества, взяла небольшую передышку: первая волна пошла на спад. К тому моменту уже вовсю использовалась военная лексика. К привычным словам присоединяется компонент «корона-»: корона-атака, корона-удар, корона-борьба, корона-фронт, корона-хроника, горячая корона-точка и, увы, корона-жертвы.

Одним движением

К началу пандемии у российской системы здравоохранения было мало возможностей принять новых пациентов: в стране насчитывалось всего 55 тысяч инфекционных коек, из них 12 тысяч реанимационных. Одна из причин такого положения – длящаяся более десяти лет реформа, или, как ее точнее можно назвать, оптимизация здравоохранения, которая сопровождалась сокращением в том числе коечного фонда с целью повышения эффективности работы всей системы и увеличения зарплат врачей.

По стране количество койко-мест было значительно ниже даже из расчетной потребности на период менее заразного и тяжелого сезонного гриппа, составляющей 182 300 инфекционных коек (исходя из норматива 1250 коек на 1 миллион человек) и 29 200 реанимационных коек (исходя из норматива 200 коек на 1 миллион человек). После развертывания новых стационаров к лету 2020 года число инфекционных коек достигло 184 тысяч. Причем к новым инфекционным койкам предъявлялись особые требования. Самое главное из них – обеспечение кислородом. Обновленные нормативы предполагали, что в крупных городах одна инфекционная койка должна приходиться на тысячу человек, в городах с низкой плотностью населения – на 2000.

Всего в 2020 году были мобилизованы более 1500 медорганизаций по всей стране для работы с COVID-19, перепрофилировано около 143 тысяч коек, из которых 24 тысячи были предусмотрены для реанимационных пациентов.

Регионы получили средства на перепрофилирование коек для больных COVID-19 из расчета 800 тысяч рублей на одно дополнительно созданное место. Суммарно весной 2020 года было выделено 65,8 миллиарда рублей. И дополнительно на аппараты ИВЛ и ЭКМО еще 8,8 миллиарда рублей.

Но рекорды впереди. В третью волну, в январе 2021 года, число инфекционных коек достигнет 270 тысяч, а в четвертую, в ноябре 2021 года, – будет развернуто более 300 тысяч коек.

В Москве, российском эпицентре пандемии, к лету 2020 года на борьбу с ковидом было перепрофилировано более 70 больниц: городских, федеральных, а также частных стационаров. Самым известным коронавирусным стационаром страны стал медицинский комплекс в Коммунарке – городская клиническая больница № 40 на территории Новой Москвы, возглавляемая Денисом Проценко. Она первой начала принимать пациентов с COVID-19. За короткие сроки только что построенную больницу перепрофилировали и оснастили по всем современным стандартам для лечения пациентов с коронавирусом. С 1 марта 2020 года по начало 2022 года главный центр по борьбе с COVID-19 принял 68,4 тысячи пациентов с коронавирусной инфекцией.

В Москве, которая приняла на себя первый удар коронавируса, к строительству новых госпиталей начали готовиться еще в январе 2020 года, когда информация из Уханя только стала поступать. Силами мэрии и застройщиков за 30 дней была возведена Вороновская больница, на строительство которой в обычное время ушло бы три года. Как рассказывает вице-мэр Москвы Андрей Бочкарев, она была взята буквально штурмом, ведь «борьба с пандемией – это война, настоящие военные действия»: «Больницу в Коммунарке мы строили три года. 80 тысяч квадратных метров и 6000 единиц медицинского оборудования за три года. В декабре 2019 года, когда только начинались новости из Уханя, Денис Проценко уже в срочном порядке принимал объект. А Вороновская больница – это 80 тысяч квадратных метров и 24 тысячи единиц оборудования, включая два КТ. Вместе с проектированием, изготовлением оборудования, стройкой и пуском проект занял 37 суток. И народ до сих пор не понимает, как это было сделано… На третий день я поставил вокруг площадки огромные колонки, и мы врубили “Вставай, страна огромная”, “Десятый наш десантный батальон”, “Комбат”. Народ работал, гвоздь одним движением вбивали».

Для поддержания боевого духа строителей на стройке разместили серию мотивирующих плакатов. На одном из них был изображен мэр Москвы Сергей Собянин, напоминающий, что счет идет на минуты. На другом – бульдозер, символично закапывающий коронавирус.

По примеру Москвы лечебные корпуса по всей России возводились молниеносно, темпы строительства в 10–15 раз превышали стандартные.

От полевых палаточных лечебниц в ковидной войне решили отказаться в пользу быстровозводимых медобъектов, которые могут прослужить несколько десятков лет. За строительство большей части из них отвечали военные. За девять месяцев 2020 года Минобороны построило 29 современных многофункциональных медицинских центров в 22 субъектах РФ – от Калининграда до Камчатки. Возводились такие центры круглосуточно, в три смены, в беспрецедентно короткие сроки – два месяца. Они оснащались необходимым медоборудованием, включая аппараты ИВЛ, ЭКМО, УЗИ и реанимации, компьютерные томографы.

В целом за год в стране было построено свыше 40 инфекционных стационаров, количество оборудованных инфекционных коек выросло более чем в пять раз.

В период первой волны коронавируса подобные центры строились в наиболее проблемных регионах страны. Там, где ситуация оставалась относительно стабильной, решения о возведении мобильных госпиталей принимались на местном уровне. Бизнес тоже не отставал. Примеры подавали бизнесмены из списка Forbes. Так, по инициативе владельца активов компаний «Русал», En+, «Евросибэнерго», группы ГАЗ Олега Дерипаски в Сибири и на Урале построены семь медицинских центров. Это крупнейший благотворительный проект в России стоимостью 8 миллиардов рублей. Медцентры возвели с нуля буквально за полгода. Помимо строительства, бизнесмен взял на себя расходы на обеспечение работы госпиталей, новое оборудование, оплату работы и обучение врачей со всей страны. В будущем планируется, что центры спасения будут перепрофилированы в центры иммунологии.

Статистика выявленных случаев коронавируса вынуждала разворачивать дорогостоящие временные госпитали в частных выставочных и торговых центрах «Крокус-Экспо» (Московская область) и «Ленэкспо» (Санкт-Петербург). Например, бюджет строительства двух очередей госпиталя в «Крокус-Экспо» на 2600 коек составил 1,9 миллиарда рублей. Такие временные госпитали просуществовали недолго: к моменту закрытия первого из них и перевода оборудования в резерв лечение в нем прошла тысяча человек, средняя загрузка на пике пандемии составляла 30–35 %. И все же в условиях неопределенности относительно «высоты» пика заболеваемости в кризисной ситуации власти подстраховались: лучше иметь резервы, чем не иметь их.

Во время пандемии резко скакнули в своем развитии дистанционные сервисы для пациентов.

Для борьбы с COVID-19 во всех регионах были сформированы телемедицинские центры, пациентам с подтвержденным диагнозом COVID-19 оказывалась медпомощь в дистанционном режиме.

Согласно отчету Минздрава в 2020 году врачами оказано свыше 1,7 миллиона телемедицинских консультаций пациентам с диагнозом COVID-19 или «пневмония», «ОРВИ», «грипп». Более 197 тысяч пациентов находились на дистанционном наблюдении за состоянием здоровья. В Москве еще весной 2020 года удалось создать уникальный сервис на основе искусственного интеллекта, который проводил исследования компьютерных томограмм и определял стадии развития пневмонии на КТ легких.