Текст книги "Молитвы. Избранное"

Молитвы: избранное

Составление, предисловие и примечания В. Л. Коровина

Разработка серии «Золотая серия поэзии» А. Новикова

В оформлении обложки использованы репродукции картин: «Two Girls Praying» (?) художника Эмиля Мунье (1840–1895), «Христос в пустыне» (1872) художника Ивана Крамского (1837–1887), «Alma Mater» (?) художника Вирджинии Демон-Бретон (1859–1935)

Разработка серии «Всемирная библиотека поэзии» И. Саукова

В оформлении обложки использована репродукция картины «Молящаяся Мадонна» художника Джованни Сассоферрато (1609–1685)

От составителя

В «Пространном христианском катихизисе» свт. Филарета (Дроздова), митрополита Московского, впервые изданном в 1823 г., на вопрос «Что есть молитва?» дан такой ответ: «Возношение ума и сердца к Богу, являемое благоговейным словом человека к Богу». То есть молитва – не жанр словесности, а особое расположение ума и сердца, в слове только «являемое». Мытаря в евангельской притче спасла краткая и простая молитва: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!» (Лк. 18:13). Он был оправдан, однако не за крат кость и простоту, а за его покаяние, самоотвержение, веру и надежду, явленные в этих немногих словах.

Молитву также определяют как беседу человека с Богом («Всякий, молясь, беседует с Богом…» – писал свт. Иоанн Златоуст). Именно такое ее понимание объединяет собранные в этой книге стихотворения русских поэтов разного времени – от XVII до начала XX века. В основном это оригинальные стихотворения (многие и озаглавлены как «Молитва»), а кроме них – переложения принятых в Православной Церкви молитвословий. Почти все они принадлежат светским авторам. В большинстве случаев будучи людьми православно верующими, в своих стихах они нередко апеллируют к авторитету Церкви, но говорят все-таки от своего лица, а не ее имени. Что думают поэты о молитве, с чем обращаются к Богу, какое расположение ума и сердца обнаруживают – об этом читатели вправе судить самостоятельно.

Настоящее издание является сокращенной версией сборника, выпущенного в серии «Библиотека всемирной литературы» в 2015 г., куда вошли произведения 130 русских поэтов[1]1
  Молитвы русских поэтов / Сост., предисл. и примеч. В. Л. Коровина. М.: Издательство «Эксмо», 2015. 640 с. (Библио тека всемирной литературы).


[Закрыть]. Сокращения коснулись, в основном, стихотворений большого объема, уменьшилось и количество авторов. Исключены, например, почти все переложения псалмов, составляющие важнейшую часть поэтического наследия XVII–XVIII веков (и некоторых поэтов пушкинской поры). Вместе с тем введены некоторые новые тексты, в чем-то дополняющие названное издание.

Новый сборник отличается от прежнего, более полного, не только по составу, но и по композиции: ряд произведений вынесен в раздел «Дополнения», состоящий из двух частей. В первой части собраны все стихотворные переложения и толкования главной христианской молитвы – молитвы Господней «Отче наш». Во второй части помещены стихотворные переложения Великого покаянного канона св. Андрея Критского, который читается во время Великого поста, и Канона Пасхе св. Иоанна Дамаскина, поющегося на Пасхальной заутрени в день Светлого Христова Воскресения.

Издание снабжено примечаниями. В конце помещен алфавитный указатель авторов, чьи произведения вошли в настоящий сборник.

В. Л. Коровин

Молитвы русских поэтов

Симеон Полоцкий
(1629–1680)

 
Моляйся о себе нужду исполняет,
моляйся о ближних любовь изъявляет.
 

2.

 
Аще хощеши Бога умолити,
сия в молитве тщися сохранити:
Буди во стане его благодати
и не престани в Бозе уповати.
Да приложиши к тому смирение
и сохраниши долготерпение.
Внемли прилежно, да благо просиши,
сия храня вся, Бога умолиши.
 

7.

 
От плоти и духа человек сложися,
убо ты душею и телом молися.
Еже ум внутрь себе мыслми начинает,
то тело уст гласом к Богу да глашает.
Душа имать нужду грехов прощения,
благодати, света и прославления.
Плоть – здравия, пищи и управления,
а обою убо да суть моления.
Благо умом в тайне молитися Богу,
но и уст молитва имать пользу многу,
Ибо в самом уме теплость возбуждает,
разумну со Богом беседу делает.
 

8.

 
Моляйя Богу сбеседник бывает,
что благо просит, то все получает.
 

13.

 
Утро молитву к Богу воссылати
требе, да дела наши управляти
Сам благоволит. В вечер же молити
должно, да грехи изволит простити,
Яже в поприще дневном сотворихом
словом и делом, ли зле помыслихом,
И да нощь даст нам в здравии прежити,
не искушенным от демона быти.
 

38.

 
Не много во молитве требе глаголати,
но много воздыхати, стенати, плакати.
 

40.

 
Кто всяк день от молитвы жити начинает,
благо основание делом полагает,
На нем же дом дел благих зиждется высоко,
на нь же любезно смотрит божественно око.
 

51.

 
Егда кого узриши молитв не любяща,
хвалу Богу даяти в церковь не ходяща,
Вежд, яко Дух Господень в нем не почивает,
Иже леность изгонит, к молбам возбуждает,
Но дух тамо лукавый сон гнусный наводит,
из матери лености души гибель родит.
 

54.

 
В саде древо требует напоенно быти,
да бы благия ему плоды приносити.
Иначе благих плодов древо не рождает,
за ненапоение само иссыхает.
Тако в Церкви человек имать нужду многу
проливать молитвы ко Господу Богу.
Тогда душа, яко водою, поится,
егда ум со слезами теплыми молится.
От того поения преплодна бывает,
всякия благостыни обильно рождает.
Кроме же молитв сущи, неплодна творится,
праведно же изреку: конечно мертвится.
 

 
Молитва тогда во грех ко Богу бывает,
егда кто возбраненных от Него желает,
А кто злых вещей просит, хулы отригает,
ибо злых виновника Бога содевает.
 

 
Благо богомыслием ум наш упражняти,
купно же и ко трудом руки прилагати.
Марфа бо с Мариею купно пребываше,
богомыслие сия, ова труд являше.
Единою Мария труда удалися,
егда слушати слово Христа приложися.
Абие сестра Мария на ню скорбна бяше,
и Христу Спасителю ту оглаголаше.
И преобщая притча обыче вещати,
молися и трудися, Господь готов дати.
 

2.

 
Рахиль и Лия сестры себе бяху,
с единым мужем спряжены живяху.
Видение же Рахиль знаменает,
трудящуюся Лия изъявляет.
Красна бе Рахиль, Лия – паки плодна,
и та, и ова мужу бе угодна.
Богомыслие чрез Рахиль непщуйте
красно, чрез Лию труд плоден умствуйте.
И обе сестре во вас сочетайте,
в богомыслии и трудех бывайте.
Тако Христове угодни будете,
в чертозе его вечно пребудете.
 

<1678>

Димитрий Ростовский
(1651–1709)

 
Иисусе мой прелюбезный,
сердцу сладосте,
Едина в скорбех утеха,
моя радосте.
Рцы души моей: твое есмь
Аз спасение,
Очищение грехов и
в рай вселение.
Мне же Тебе, Богу,
благо прилеплятися,
От Тебе милосердия
надеятися.
Никто же мне в моих бедах,
грешному, поможет,
Аще не Ты, о всеблагий
Иисусе Боже!
Хотение мне едино
с Тобою быти.
Даждь ми Тебе, Христа,
в сердце всегда имети.
Изволь во мне обитати,
благ мне являйся,
Мною грешным, недостойным
не возгнушайся.
Изчезе в болезни живот
без Тебе, Бога,
Ты мне крепость и здравие,
Ты слава многа.
Радуюся аз о Тебе
и веселюся,
И Тобою во вся веки,
Боже, хвалюся.
 

Между 1675 и 1681

Василий Кириллович Тредиаковский
(1703–1769)

 
Боже мой! Твои судьбы правости суть полны!
Изволяешь Ты всегда к нам щедротен быти;
Но я тако пред Тобой человек зол дольны,
Что уж правде мя Твоей трудно есть простити.
 
 
Ей! мой Господи! грехи что мои довольны,
То не могут и Тобой всяко мук избыти:
Ты в моем блаженстве сам будто бы не вольны,
Вся, и милость мя Твоя хочет погубити.
 
 
Буди же по-Твоему, то когда Ти славно,
Слезы на мои гневись, очи льют что явно;
Ин греми; рази, пора, противна противный.
 
 
Чту причину, что Тебя так ожесточает;
Но по месту поразишь каковому, Дивный?
Мя всего Христова кровь щедро покрывает.
 

<1735>

Возопих в скорби моей.

Ионы, глава 2

 
Я в скорби к Господу моей
От сердца возопил стеная;
Бог мой меня в печали сей
Услышал, милость поминая.
Услышал Ты, о! Боже, глас
И вопль мой из зверина чрева;
Хоть в глубину низверг от гнева,
Хоть реки залили там враз,
Однак не презрил горька рева.
 
 
Вся высота по мне прешла,
Вся глубина меня прияла,
Вся и широкость обошла,
Отверста мраков бездна стала;
Всего покрыли горы вод,
Шум токов оглушил ужасный,
Всему явился вид зол властный
И влажный пропастей испод.
О! коль тогда я был злосчастный.
 
 
Изрек я в горести сие:
«Отринут, обретаюсь ныне,
И все стенание мое
Здесь от Твоих очей в долине;
Уже к тому я не узрю
Жив Храма Твоего святаго:
Ни в нем сияния драгаго;
Взлилась вода к души за прю;
Се в бездне смерть мне, а не благо!
 
 
Глава моя в рассели гор
Уж всеконечно понырнула;
Снисшел в места подземны взор,
Земля заклеп свой где замкнула,
Ввек положивши вереи.
О! Боже, да живот спасется
И наверхи да изнесется;
Да внидут слез к Тебе струи,
Да дух в пучине не стрясется».
 
 
Когда вельми душа моя
В страданиях там сих томилась,
То милость, Господи, Твоя
Вовремя в память мне вселилась:
Молитву сам мою Ты внял;
Дошла в Храм к Твоему престолу;
Судеб Твоих по произволу
Ты ону в благости приял;
Возвед меня, не предал долу.
 
 
Хранящие ложь, суету,
Пренебрегают благодарность;
За то приимут срамоту
И казнь за лестную коварность.
Но я со гласом похвалы
И в исповедании Богу
Воздам, спасенный, жертву многу,
Котора сердце, не волы,
И весь обет мой без подлогу.
 

<1752>

Михаил Васильевич Ломоносов
(1711–1765)

 
Уже прекрасное светило
Простерло блеск свой по земли
И Божия дела открыло:
Мой дух, с веселием внемли;
Чудяся ясным толь лучам,
Представь, каков Зиждитель сам!
 
 
Когда бы смертным толь высоко
Возможно было возлететь,
Чтоб к солнцу бренно наше око
Могло, приближившись, воззреть,
Тогда б со всех открылся стран
Горящий вечно Океан.
 
 
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов;
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
 
 
Сия ужасная громада
Как искра пред Тобой одна.
О коль пресветлая лампада
Тобою, Боже, возжжена
Для наших повседневных дел,
Что Ты творить нам повелел!
 
 
От мрачной ночи свободились
Поля, бугры, моря и лес
И взору нашему открылись,
Исполненны твоих чудес.
Там всякая взывает плоть:
Велик Зиждитель наш Господь!
 
 
Светило дневное блистает
Лишь только на поверхность тел;
Но взор Твой в бездну проницает,
Не зная никаких предел.
От светлости Твоих очей
Лиется радость твари всей.
 
 
Творец! Покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда творити научи,
И на Твою взирая тварь,
Хвалить Тебя, бессмертный Царь.
 

1743 (?)

Александр Петрович Сумароков
(1717–1777)

 
Боже неба и земли,
Жалобу мою внемли,
И спаси меня своей сильною рукою!
Я гоним без оборон
День и ночь от всех сторон,
И душе моей уж нет ни отколь покою.
 
 
Стражду, мучуся, стеня;
Все случаи на меня
В жаркой ярости своей устремленны злобно.
Как в оковах человек,
Горько проживая век,
Мучится по всякой час, мучусь я подобно.
 
 
Во всегдашних я бедах;
Тако кормщик на водах
Страждет, как уже в корабль грозны волны плещут.
И когда в полудни зрак
Видит лишь единый мрак
И един от молний свет, кои в мраке блещут.
 

1759

 
Не терпи, о Боже, власти,
Беззаконных Ты людей,
Кои делают напасти,
Только силою своей!
Сколько злоба возвышенна,
Столько правда устрашенна.
 
 
Не на то даны дни века,
Чтоб друг друга нам губить;
Человеку человека,
Творче, Ты велел любить:
Кто как титлами ни славен,
Пред Тобой с последним равен.
 
 
Титла громкого содетель
Часто развращенный свет:
Лишь едина добродетель
Преимущество дает:
И она всего дороже,
Защищай ее Ты, Боже!
 

1759

 
К Тебе, о Боже мой! я ныне вопию
И возвещаю днесь Тебе печаль мою!
К Тебе я, помощи лишенный, прибегаю
И только на Тебя надежду полагаю.
Проникни небеса, повсеминутный стон!
Взлетите, жалобы, перед небесный трон.
Создатель мой! к Тебе взвожу и взор и руки:
Воззри и умягчи мои несносны муки!
Грущу и день и ночь, вздыхаю завсегда,
Спокойствия себе не вижу никогда.
Вздыханием моим мучение исчисли!
Рассеян весь мой ум, исчезли ясны мысли,
Минута всякая мне новый боль несет,
Тоска, стесняя грудь, из сердца кровь сосет;
Той час напастию мне новой угрожает,
Другой уж действует и ею поражает;
Как током вод волна играет за волной,
И скорбь за скорбию играет тако мной.
На что ни погляжу, все душу устрашает,
И только на Тебя надежда утешает.
 

1759

 
Правосудное небо, воззри,
Милосердие мне сотвори
И все действа мои разбери!
Во всей жизни минуту я кажду
Утесняюсь гонимый и стражду,
Многократно я алчу и жажду.
Иль на свет я рожден для того,
Чтоб гоним был, не знав для чего,
И не трогал мой стон никого?
Мной тоска день и ночь обладает,
Как змея, мое сердце съедает,
Томно сердце всечасно рыдает.
Иль не будет напастям конца?
Вопию ко престолу Творца:
Умягчи, Боже, злые сердца!
 

1759

которая и по первым литерам молитва

 
Боже, милостив мне буди:
У Тебя мой щит, покров,
Да услышат это люди,
И моих приятье слов.
 
 
Буди помощь и подпора,
Отврати мои беды:
Жить хочу я без раздора,
Если получу следы.
 
 
Мне разгласие противно
И не вниду в брань и шум;
Лишь бы сердце мне унывно
Огорчать не стало дум.
 
 
Страсти мной не дам владети,
Ты надежда в том моя,
И пороки страсти дети,
Вижу с отвращеньем я.
 
 
Грозный Судия вселенной,
Отче милосердый нам,
Созидатель твари тленной,
Прям Твой скиптр и свят Твой храм!
 
 
Очи с небеси на землю
Дальним, Боже, шлешь путем;
Из исподней вижу, внемлю
Правду я Твою во всем.
 
 
О всесильный Царь небесный,
Милуй мя, мой дух храня,
И для сердца груди тесной
Луч пошли и на меня!
 
 
Утоли мои Ты страсти
И печали отгони;
Мне, терзая мя, напасти
Ясны помрачили дни.
 

1759

 
Плачу и рыдаю,
Рвуся и страдаю,
 
 
Только лишь воспомню смерти час
 
 
И когда увижу потерявша глас,
Потерявша образ по скончаньи века
В преужасном гробе мертва человека.
Не постигнут, Боже, тайны сей умы,
 
 
Что к такой злой доле
По Всевышней воле
Сотворенны мы
Божества рукою.
 
 
Но, Великий Боже! Ты и щедр и прав:
Сколько нам ни страшен смертный сей устав,
Дверь – минута смерти к вечному покою.
 

<1760>

 
Прозябшую от человек,
Произведенную по вышнему уставу,
Родившую на свет Рожденна прежде век,
Врата ко небесам и окончанье гневу,
Согласно воспоем Марию Деву,
Бесплотных пения ежеминутный вид
И смертным завсегда покров и крепкий щит.
Се небо, се и храм Творца всей твари Бога,
Вражды конец, покой и к царствию дорога:
Ея имуще мы в нас веру утвердим,
И Сыном мы Ея геенну заградим;
Дерзайте убо вы, дерзайте, Божьи люди;
Мы с сим Поборником конечно победим:
Коль силен, Боже, Ты, толь милостив нам буди.
 

<1774>

Михаил Матвеевич Херасков
(1733–1807)

 
О Ты, которому вселенна
Единый кажется чертог;
Кем вся натура оживленна;
Непостижимый в тайнах Бог!
Во храм Твой дивный и священный
Не может ум непросвященный,
Не может грешник досягнуть:
Для тех труба Сионска трубит,
Кто истину, кто ближних любит
И за Тобой дерзает в путь.
 
 
Куда наш ум ни возлетает
И вображенье ни парит.
Создатель свыше обитает,
И там во славе Он горит.
Седящь на пламенном престоле.
Сквозь тверды небеса оттоле,
Сквозь дневный блеск, сквозь мрак ночный,
Сквозь вихри в круг миры носящи,
Сквозь тучи, облака гремящи,
Ты видишь, Боже! шар земный.
 
 
Сия песчинка, погруженна
В пространной мира глубине,
Всегдашней тьмою окруженна,
Как искра видима Тебе.
Тобой рожденного от века
На ней Ты видишь человека;
Дрожаще сердце видишь в нем:
Ты помыслы его читаешь,
И духом с ним Ты обитаешь
На отдаленном круге сем.
 
 
Ты видишь мысли дерзновенны,
Подобны легким облакам,
Тебя постигнуть устремленны;
Но Бог непостижим умам!
О смертный! к достиженью Бога
Тебе назначена дорога:
Ищи ее в душе твоей!
Ищи!.. но страсти возмутились,
Все наши мысли тьмой покрылись,
И Бога скрыли от очей.
 
 
Еще ни звезды не сияли,
Не колебался океан;
Огонь, вода и ветры спали;
Начала не было времян;
Но Вышний сам светил собою
И правил будущей судьбою;
В смешении стихийном зрел
Небесну твердь, моря и сушу,
Дающу жизнь твореньям, душу;
Лик солнечный пред Ним горел.
 
 
Когда веков круги начнутся,
Когда созижден будет свет,
Он знал, где кедры вознесутся
И где былинка возрастет;
Все таинствы Он знал природы;
Взирал на всех животных роды,
Что были, есть и будут впредь;
Вещам не полагая чину,
Уже Он ведал их судьбину
И мог им быть не повелеть.
 
 
Как солнце землю освещает,
Так солнце освещает Бог.
Его вселенна не вмещает;
Неизмерим Его чертог;
Но все живет Его дхновеньем;
Цветет единым мановеньем,
Вселенну движет перст Его:
Речет – и время течь престанет;
Речет – и солнце вновь проглянет,
И паки сотворится свет.
 
 
Но Бог Свое творенье любит,
Храня порядок в мире сем;
Без нужды праха не погубит,
Ни капли вод, ни травки в нем.
Кипит ли море, солнце ль тмится,
Все к лучшему концу стремится;
Что кажется нестройством нам,
То к пользе служит всей вселенной:
Но наш рассудок ослепленной
Во гневе Бога кажет там.
 
 
В златой сияюще порфире,
Всходяще солнце говорит:
Есть Бог, вещей Правитель в мире,
Который жизнь всему дарит.
Прекрасна дщерь Его, Природа,
Гласит для каждого народа:
Господь единый всем Отец!
Гласят бесплотных стройны лиры,
Бореи, громы и зефиры:
«Велик! непостижим Творец!»
 

<1777>, <1800>

 
Непостижимое рассудку Существо,
Душа вселенныя, Свет, Сила – Божество!
Невидим будучи, Ты вечен, непременен;
Мы прах, мы тьма, мы тлен, а Ты един нетленен.
Что Ты и где Ты есь, вселенныя Творец?
Ты все, Ты всех существ начало и конец.
 
 
Блаженный Августин небесною трубой
Воззвал меня идти повсюду за Тобой;
Он, быстрое приняв в подсолнечной паренье,
Искал Тебя, искал, искал во всем творенье:
Искал на сей земле; искал в звездах Тебя —
Не там, не там нашел – но в сердце у себя!
 
 
Перуны пламенны, стихии в их борьбе,
Глаголющие нам, суть гласы о Тебе;
И солнцы и миры, нельзя которых счислить,
Нас нудят о Тебе в священном страхе мыслить;
Тебя гласят моря и бурных ветров шум:
Но наш Тебя нигде не постигает ум.
 
 
Не существуешь Ты ни в солнце, ни в луне;
То мудрых рук Твоих творения одне.
Не существуешь Ты натуры во приятстве,
Ни в бедной хижине, ни в храмах, ни в богатстве;
Все прелести – земля, металлы – пыль и прах;
Итак, мой Боже! Ты лишь в чистых есь сердцах.
 
 
Но для чего же, прах и тленность возлюбя,
Мы гоним от сердец пороками Тебя?
Обвороженные мирскими суетами,
Преображаемся из ангелов скотами?
Что нам, забыв Тебя, сей тлен любить велит?
Почто нас временность, не вечность веселит?
 
 
Непостижимости и тайны естества,
Где ищет ум следов чудесна Божества;
Где оку нашему все то, что в мире зримо,
Все дивно, бренно все, и все непостижимо!
Нам славу Вышнего вещаете почто?
Чему вы учите? – и вы, и я ничто.
 
 
Нет, нет, вы не ничто; вы внятны числы есть,
Из коих корень числ удобно произвесть;
Мы если сами чем Создателю подобны,
Так тем, что мы Его вообразить удобны;
От пыли до кремня, от мошки до слона,
Его премудрости вселенная полна.
 
 
Не видит Бога кто, тот бедный есть слепец;
Когда творенье есть, так должен быть Творец;
Не мог собою сам прекрасней мир явиться,
Не мог составиться, не мог установиться,
С такой премудростью устроиться не мог;
А та премудрость есть… непостижимой Бог.
 
 
Четыре времени вещают нам о Нем,
Царица звезд луна, светяще солнце днем,
Песчинка и гора, что пламень извергает,
Вещает все Творца, но ум не постигает;
Рассудок наш Его во всей натуре зрит;
Но зрит Его дела, а Сам везде Он скрыт.
 
 
Толкуют Бога мне отважные умы,
Но только в нову тьму ведут из прежней тьмы;
Лишь виден блеск один в великолепном слоге;
Ум внятно говорит о тварях, не о Боге.
О Творче! Ты Себя в Самом Себе хранишь
И нашим разумам понять Себя претишь.
 
 
Довольно для меня великой тайны сей,
Что сердце движется Тобой в груди моей.
Пойму ли Бога я, когда не понимаю,
Как вижу, чувствую, как воздух принимаю?
Но тем уже велик кажуся сам себе,
Что мыслю, что пою, Создатель, о Тебе!
 
 
Велик и купно мал; хоть смыслом одарен,
Мне мнится, из вещей я тленных сотворен;
Из тех же я веществ, из коих вся вселенна
Премудро сложена, но вся в составах тленна;
Однако Божий есть вселенная чертог;
Он духом в ней живет – и так во мне есть Бог!
 
 
Он есть во мне, и что без Бога может жить?
Но я достоин ли Его ковчегом быть?
Какою мрачною Он ризой оболочен!
Он чистый свет, я тьма; Он свят, а я порочен;
Грех в сердце у меня, грех царствует в крови;
Но Бог живет во мне, так я чертог любви!
 
 
Но действует во мне един ли Божий глас?
Иль действует Господь всемощной волей в нас?
Коль действует в душе Его святая сила,
Какая ж тьма во мне свет Божий погасила?
И кем я стал грехов под скипетр покорен?
Ах! в духе человек свободным сотворен!
 
 
Правило наших чувств имея во уме,
Вращаться властны мы ко свету и ко тьме;
Мы властны избирать из двух одну дорогу,
Ко плотским сладостям или ведущу к Богу;
И в том щедрота к нам Господняя видна,
Что воля избирать нам тьму и свет дана.
 
 
Как действует в мирах могуществом Господь,
Так действуем в себе, имея дух и плоть;
Миры Он сотворил: я Богу подражаю;
Хощу – и тысячи миров воображаю.
Вселенну движет Он, порядок предписав:
Так движу сам в себе я каждой мой состав.
 
 
Неисчерпаемый любови океян!
Быть может, человек с Творцем своим слиян!
Коль в теле наших душ сражаемся с врагами,
Он в вечности сулит соделать нас Богами;
Сулит нас приобщить на небе к Божеству:
Кто ж нашему претит в сей славе естеству?
 
 
Все те, которы мир поработить хотят,
В сей славе воссиять стихии нам претят;
Вступив между собой во пагубны союзы,
Оне ввергают нас в неразрешимы узы;
Мирскою суетой оне прельщают нас
И всем, что лестно есть для мыслей и для глаз.
 
 
Туманный ради нас имеет Бог покров,
Но нашим Он сердцам явить Себя готов;
Когда б мы пламенем греховным не горели,
Давно бы мы Творца лицем к лицу узрели;
Для развращенного и сердца и ума
Не есть Создатель свет: Он есть едина тьма.
 
 
Но, Боже, Боже мой! хотя от нас Ты скрыт,
Земля мне о Тебе и небо говорит;
Премудрость зрю Твою в колеблемой былинке,
В бесчисленных мирах, вод в капле и в пылинке;
В уме души моей Ты впечатлел Себя;
Меня бы не было, коль не было б Тебя!
 
 
Небесных бег планет и солнцы и моря
Вещают тварей всех Создателя, Царя;
Но Ты, о Творче! Сам и вся сия вселенна
Печатью таинства для нас запечатленна;
Дозволив о Себе поведать небесам,
Ты можешь постигать Себя… лишь только Сам!
 

<1797>