Текст книги "Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки"

Учиться сражаться и убивать

Евреи учились быть жестокими и давать отпор. Повсеместно на оккупированных территориях они сопротивлялись насилию немцев. Сопротивление в Собиборе уходит корнями в тот мир, где евреи начали защищаться и где они действительно сражались. Это было новым типом поведения для них: в прошлом они торговались и использовали деньги, чтобы избежать бед, но физическое сражение было в новинку. Бесконечные компромиссы уже, кажется, не срабатывали, больше не было торгов.

Согласно Айнцштайну, когда заключённые, только что прибывшие в Собибор, устраивали протест, их расстреливали на месте. Это случалось всё чаще, потому что польские и советские евреи больше не верили, что их везут в трудовой лагерь. Айнцштайн описывает нарастание сопротивления и попытки побега. С начала 1943 г. прибывающие из Польши и с Востока поезда встречали с автоматами. Люди, сошедшие с поездов, немедленно окружались большой группой вооруженных солдат.

Жители близлежащего города Влодава восстали против репрессий 30 апреля 1943 г. Они напали на эсэсовцев и украинских охранников. Все участники мятежа были отправлены в газовые камеры Собибора, даже не евреи. Область вокруг Влодавы была известна как место, где русские военнопленные могли найти укрытие. Дальше, в Полесье, действовали довольно крупные советские отряды[161]161
  Krakowski S. Ibid. P. 26–27.


[Закрыть]. Партизаны не стремились привлекать большое число евреев, потому что считали, что много беженцев спровоцирует новые немецкие облавы.

Немцы так боялись еврейского сопротивления, что, когда в мае 1943 г. прибыли выжившие в Варшавском гетто, их заставляли раздеваться перед погрузкой в поезда[162]162
  Ainsztein R. Ibid.


[Закрыть]. Немцы полагали, что узники не станут сопротивляться или спрыгивать с поездов обнаженными. Но люди, разумеется, сражались. В сентябре 1943 г. ликвидировано гетто в Минске. Прибывшие оттуда евреи швыряли в охранников камни и бутылки, что вылилось в серьёзную стычку. Были женщины, отказывавшиеся раздеваться и стричься или расставаться с детьми. В таких случаях следовало довольно нерациональное наказание: эсэсовцы замедляли поток газа, чтобы жертвы дольше испытывали агонию. Это было нерационально, ведь о наказании никто не узнает. Была ли это просто месть? Или они пытались жестокостью успокоить собственный страх? История, правда, дошла до наших дней, выставив тех, кто совершил это преступление, ещё большими варварами. Немцы словно с цепи срывались, если встречали сопротивление. Некоторые прибывающие евреи рвали привезённые с собой деньги, чтобы обесценить их.

Историк Собибора Марек Бем утверждал, что для некоторых узников самоубийство было формой протеста. Это раздражало немцев, которые считали, что имеют монополию на убийство евреев[163]163
  Bem M. Ibid. P. 245.


[Закрыть]. Согласно Бему: «В ходе судебного процесса в Хагене, Карл Френцель был обвинён (Обвинительный акт № 22) в том, что между маем 1942 г. и октябрём 1943 г. утром отдал приказ о том, чтобы забрать из барака одного из заключённых, который ночью вскрыл вены, и перенести его во внутренний двор, где проводилась ежедневная поверка. Затем Френцель сурово выбранил умирающего, ударил кнутом и застрелил на глазах всех собравшихся евреев. Опьянённый этим торжественным чувством абсолютной власти, он прокричал им, что ни один еврей не может распоряжаться своей жизнью, это право есть только у истинных арийцев»[164]164
  Ibid. P. 246.


[Закрыть].

Айнцштайн приводит много таких примеров и демонстрирует несостоятельность образа евреев, идущих покорно на бойню, словно овцы[165]165
  Ainsztein R. Ibid.


[Закрыть]. Даже у входа или внутри газовых камер не прекращались протесты. Немцы застрелили несколько женщин, отказавшихся войти. Однажды, когда сломался дизель, группе удалось открыть дверь, но не сбежать. Рядом с крематорием лагеря III евреи несколько раз бунтовали и пытались сбежать, по словам выжившего Мойше Бахира[166]166
  Novitch M. Ibid. P. 148.


[Закрыть]. Один мальчик сбежал из лагеря в 1942 г. с целью поведать миру о том, что здесь творилось. Поведать миру было крайне важно, как сказала Зельда Метц в беседе с Нович: «Мы думали, что, если человечество узнает о нашем мученичестве, нами будут восхищаться за стойкость и нам воздастся за наши страдания»[167]167
  Ibid. P. 131.


[Закрыть].

В лагере III нескольким евреям удалось перерезать колючую проволоку и сбежать. Позже их выдали немцам. В конце 1942 г. двое узников сбежали посредством подкопа. В декабре 1942 г. две женщины ушли с двумя охранниками, согласно Айнцштайну, или в сопровождении товарищей по лагерю, согласно Краковскому[168]168
  Ainsztein R. Ibid. P.245.


[Закрыть]. Они были вооружены ружьями, но пойманы и убиты. Неважно, были ли беженцы охранниками или заключёнными, смысл в том, что восстание в Собиборе следует рассматривать на фоне множества попыток сопротивляться и бежать. Контакты между евреями и охраной становились всё более обычным делом[169]169
  Ainsztein R. Ibid.


[Закрыть].

В результате зимой 1942–1943 гг. несколько человек, преимущественно из Люблина и Варшавы, создали ядро сопротивления. Основным занятием было слушать и передавать радиосообщения, в которых говорилось о поражениях немцев. Боевой дух также поднимало то, что украинские охранники показывали заключённым вырезки из газет о германских неудачах. Однако любые попытки противостоять или сбежать сдерживал принцип коллективной ответственности. Как правильно написал Краковский: «За любую неудачную попытку жизнями заплатят не только участники, но и другие узники. Более того, успех одной группы узников (в побеге, например), обычно приводил к смерти тех, кто оставался». Краковский продолжал: «Все эти факторы: несдерживаемый террор, нечеловеческие условия жизни, принцип коллективной ответственности, смертные приговоры пособникам из числа гражданских и сложная система заграждений и вахт – сводили почти к нулю шансы на организованное сопротивление, особенно вооруженные действия»[170]170
  Krakowski S. Ibid. P. 236–237.


[Закрыть].

Разумеется, ни у кого не возникало мысли отобрать оружие у немцев или убить их до прибытия русских. Ядро сопротивления могло думать только о побеге через подкоп. Увы, никто не знал, как тайно пронести оружие в лагерь, а идея забрать его у немцев им в голову не приходила. Но в лагере было много оружия.

Организовать побег

Летом 1943 г. узники Треблинки восстали, имея одной из целей сообщить внешнему миру о массовом уничтожении. Трудовой лагерь был построен в 1941 г., поэтому сопротивление существовало уже некоторое время и состояло во взаимопомощи, побегах и спонтанных действиях. Некоторым удалось бежать из Треблинки и даже предупредить Варшавское гетто и подпольную еврейскую организацию там. Уже в сентябре 1943 г. первые отчёты о том, что происходило в Треблинке, достигли Варшавы[171]171
  Ibid. P. 239.


[Закрыть]. Подпольщики Треблинки пытались купить оружие у украинских охранников и украсть его со складов. Хотя восстание провалилось, примерно 20 узникам после побега удалось дожить до конца войны. По слухам некоторые из выживших, но пойманных, были отправлены в Собибор и заключённые, разгружавшие поезда, нашли пассажиров – бывших узников Треблинки – с переломанными руками и ногами. Капо Чепик обнаружил блокнот с описанием восстания в Треблинке[172]172
  Ainsztein R. Ibid. P. 420.


[Закрыть].

Тем же летом 1943 г. в Собиборе был прорыт тоннель. К несчастью, выход кончился на минном поле, окружавшем лагерь. Подкоп спровоцировал взрыв, а потому от подобного плана пришлось отказаться. Небольшие акты сопротивления упоминаются во многих источниках. Например, Краковский упоминает, что 30 апреля 1943 г. новые прибывшие жертвы атаковали эсэсовцев, когда увидели, что их ждёт. Позже в том же году евреи из Минска атаковали эсэсовцев. Было много небольших попыток побега, люди пытались постоянно и показывали свой гнев. Хотя немцы и их украинские помощники всегда побеждали и наказывали узников бессистемными убийствами, их страх возрастал. Иногда убивали какого-нибудь охранника. Айнцштайн, Краковский и Бем приводят примеры таких событий. В 1943 г. польским евреям редко разрешалось работать за территорией лагеря, например, их слабо задействовали в рубке леса и при постройке новых бараков. Всякий раз, когда кто-то бежал, предпринимались контрмеры, а месть была направлена против тех, кто не имел ничего общего с этими «злодеяниями». Когда двое портных сбежали в июле 1943 г., расстреляли 20 других заключённых.

Наиболее необычный план был придуман одним из голландских заключённых, который собирался отравить всех немцев в лагере. Он работал на кухне и привлёк евреев, работавших в аптеке. Откладывая небольшие порции яда, они бы накопили достаточно. С. Бялович, участвовавший в этом аптекарь, рассказал мне об этом заговоре, когда я брала у него интервью в 2010 г. в городе Холон, Израиль[173]173
  The Long Shadow of Sobibor., 2010 [проект по сбору интервью с участниками восстания, организован С. Ляйдесдорф].


[Закрыть]. Предательство и раскрытие заговора привело к тому, что все голландские евреи были расстреляны. Предлагались и другие планы, от поджога до взрыва столовой, для чего заключённые собрали 20 гранат. Про эти намерения доносили немцам иногда сами евреи, боявшиеся, что их убьют в наказание.

Не только еврейские заключённые были угрозой немцам, некоторые из украинских охранников ненавидели их так же сильно. С продвижением Красной Армии отдельные охранники сделали несколько попыток сбежать. Они также установили связь с партизанами в окружающих лесах и обговорили с ними возможность нападения на лагерь. По слухам они осуществили одну атаку на северной стороне в попытке добыть гранаты и амуницию[174]174
  Ainsztein R. Ibid. P. 419–420.


[Закрыть]. Результатом стало то, что заключённых собрали на поверку. Поскольку одновременно попытку побега готовили голландские заключённые, то все голландцы из лагеря IV были убиты. Их места и место в системе труда перейдут к русским военнопленным.

Немцы предполагали возможность того, что евреи и украинские охранники могут сговориться. Хотя евреи не доверяли охранникам, они всё же достигли соглашения в июле 1943 г. с целью проникнуть в оружейную и затем совершить совместный побег после разрушения главных ворот. Бем утверждает, что были различные варианты развития событий этого восстания[175]175
  Bem M. Ibid. P. 254.


[Закрыть]. Описания в мемуарах варьируются, однако все едины в определении основного стремления: убежать. М. Бем также цитирует свидетельство Эды Лихтман, которая подтвердила, что немцы могли покинуть лагерь только с оружием[176]176
  BemM.I bid. P.2 57.С оссылкойн а: Z entraleS telled erL andesjustizverwaltung. Lundwigsburg Archives. Case file 45 Js 27/61, fil. Ref. No. 208. Ar-Z 251/59. Holon, Israel. May 1959.


[Закрыть]. Им приходилось участвовать в охоте на людей и прочёсывать лес в поисках партизан. Ида работала в прачечной и заметила, что немцы возвращались ужасно грязные, чёрные от копоти, забрызганные кровью.

В своей книге про Собибор бывший узник Юлиус Шелвис описывает попытку побега Waldkommando (лесной команды) 27 июля 1943 г. За группой следили три эсэсовца. Обычно в нее входили 40 рабочих, половину из которых составляли голландцы. Также их охраняли несколько украинцев. Поскольку это был очень жаркий день, двум заключённым разрешили принести воды. Украинский охранник, который ушёл с ними, был найден мёртвым. В последовавшей суматохе сбежали 14 польских евреев. Многих быстро вернули назад. В результате уцелевших польских евреев жестоко пытали и застрелили на глазах у остальных в качестве предупреждения возможных подобных попыток в будущем[177]177
  Bem M. Ibid. P. 260–261. См. также: Schelvis J. Sobibor. A History of a Nazi Death Camp. Oxford, New York, 2010. P. 193.


[Закрыть]. Эту историю можно найти во многих источниках.

Незадолго до восстания прибывшие из гетто евреи напали на эсэсовцев на платформе и были убиты из пулемётов. В том же месяце узники в лагере III, работавшие рядом с газовыми камерами, прорыли тоннель из своего барака на другую сторону ограждения[178]178
  Krakowski S. Ibid. P. 245.


[Закрыть]. Историк Краковский упоминает, что помимо подпольной организации существовали и другие тайные группы, насчитывавшие иногда до десяти человек, которые планировали побеги, иногда с помощью украинских охранников[179]179
  Ibid.


[Закрыть]. Он пишет: «Эти маленькие группы были помехой центральной организации Печерского и Фельдхендлера и заставили объединить всю подпольную деятельность в лагере в одну организацию»[180]180
  Ibid. P. 246.


[Закрыть].

Ключевое значение приобрела кооперация между подпольем в лагере и русскими солдатами. Ицхад Арад подчёркивал его решающее значение[181]181
  Arad Y. Ibid. P. 310.


[Закрыть]. Группа подпольщиков была опытна и знала лагерь и различные условия, в то время как русские предоставили военные знания и лидерство. Встречи в женских бараках были прикрытием для собраний подпольщиков. Любые индивидуальные действия, а также любые действия или побег небольшой группы вызывали риск карательных действий против всех.

Побег должен был быть совершён всеобщими усилиями и терять время было нельзя. Краковский описывает, как Шломо Лейтман и Борис Цибульский попытались убедить Александра Печерского бежать, когда услышали женские крики. В тот момент немцы были заняты разгрузкой состава и убийством евреев в газовых камерах. Они хотели убить немцев топорами, которые им выдали для работы. А.А. Печерский сказал: «Возможно, нам удастся выбраться отсюда, но что ожидает остальных? Если мы сбежим, мы должны сделать это вместе со всеми, никто не должен здесь остаться. Некоторые из нас точно расстанутся с жизнью, но те, кто выживут, отомстят сполна». Б. Цибульский сказал: «Ты прав, но мы не можем откладывать это надолго. Наступает зима, и следы будут заметны на снегу»[182]182
  Rijksinstituut voor Oorlogsdocumentatie. Report for the Jewish Historical Institute Warshau, January-June 1952. P. 12


[Закрыть]. А.А. Печерский ответил, что они должны доверять ему. Он уже прорабатывал план побега, а потому заставил их поклясться никому не говорить, и добавил, что скажет позже, что делать.

Как писал А.А. Печерский, в то время он был очень близок с Шломо Лейтманом, коммунистом из Варшавы, который провёл в тюрьме несколько лет. Они знали друг друга с Минска. А.А. Печерский описывает Лейтмана как маленького худого человека с глубоко посаженными глазами и правильным носом. Ему доверяли остальные. Совместными усилиями А.А. Печерский и Лейтман изучили несколько возможностей побега с целью добраться до партизан. Но теперь им нужно было разработать план массового побега, что требовало тщательной подготовки.

В мемуарах, переведенных в 1952 г., Печерский описал лагерь и сказал, что каждая часть была окружена колючей проволокой. Он немедленно начал делать карту лагеря. Через несколько дней он знал его и понимал, как он функционирует. 28 сентября А.А. Печерского пригласили в женский барак под предлогом романтической встречи. Шломо сказал, что девушки хотели встретиться с ним. Человек, который пригласил его, был известен под именем Борух. Это был Леон Фельдхендлер. Женские бараки были более спокойным местом, чем другие. А.А. Печерский описывает, что встречи придавали новые силы, здесь обсуждали науку, литературу и противоречия человеческой природы. Тут он встретил Люку, которая видела, как голых людей гнали в газовые камеры. Она чувствовала себя беспомощной.

В женских бараках А.А. Печерский и его товарищи из русских солдат общались с женщинами и девушеками из нескольких стран. Им всем было очень интересно узнать, что происходит на фронте, и они задавали много вопросов. Русские солдаты рассказали о том, как немцы проиграли битву за Москву, как были разбиты под Сталинградом и о том, что Красная Армия достигла Днепра. Они рассказали, как напуганы были немцы в Минске и как немцы всегда передвигались в сопровождении не менее десяти хорошо вооружённых машин. Шломо переводил на идиш. Русских спрашивали, почему партизаны не атакуют лагерь, если их отряды были так сильны и многочисленны. Ответ был, что у партизан свои задачи.

В шесть часов утра 29 сентября заключённые подверглись коллективным издевательствам: их заставили разгружать кирпичи для новых зданий. Тех, кто не мог поддерживать темп работы, избивали кнутами. Все узники, мужчины и женщины, должны были перемещаться бегом, таская по 6–8 кирпичей. Любого, кто ронял корзину, наказывали 25 ударами палок. Любого замешкавшегося подгоняли кнутом. Разгрузка должна была быть закончена к моменту, когда новый состав заедет в тупик. Затем 80 мужчин были направлены в северный лагерь, где А.А. Печерскому поручили работу над небольшими бараками. Из-за того, что в тот момент их охраняли только пятеро охранников, несколько заключённых захотели сбежать. А.А. Печерский предупредил, что сбежать отсюда будет непросто и выразил опасение насчёт того, что станет со сбежавшими. Он убедил их, что побег требует лучшей подготовки и сказал, что не хочет участвовать.

В тот вечер Фельдхендлер сказал А.А. Печерскому, что его появление в женских бараках произвело грандиозное впечатление. Фельдхендлер предполагал, что немцам был нужен их труд и потому некоторые могут выжить. А.А. Печерский начал регулярно обсуждать ситуацию с Фельдхендлером. Секретность массовых убийств на практике создала проблему, потому это означало, что немцы никому не позволят рассказать о Собиборе. Поэтому можно было предположить, что все будут убиты и секрет исчезнет с их телами.

Фельдхендлер провёл в лагере уже около года, и А.А. Печерский был поражён, что он и его подпольная организация до сих пор не попробовала устроить массовый побег, и критиковал Фельдхендлера за это. В ответ Фельдхендлер сказал, что они думали об этом, но заключённые не знали, как действовать. Поэтому он попросил А.А. Печерского возглавить побег. Он доверял ему как советскому гражданину и солдату. «Пожалуйста, возьмитесь за это задание. Скажите нам, что делать, и мы подчинимся. Я понимаю, что вы не доверяете мне, вы правы, мы встретились слишком недавно, но мы должны прийти к соглашению. От имени группы я говорю, что мы доверяем вам! Пожалуйста, приступайте»[183]183
  Ibid. P. 22.


[Закрыть].

А.А. Печерский был очарован открытым, честным и серьёзным лицом Фельдхендлера, который знал, где именно находились мины, потому что он с другими узниками копал ямы. Шломо стал посредником и переводчиком. Он посредничал, когда Печерский и Фельдхендлер вновь встретились 7 октября. Они играли в шахматы и в это время могли поговорить. В особенности они обсуждали, как организована охрана. Фельдхендлер был хорошо информирован и все рассказал Печерскому. Они также обсуждали потенциальных надёжных союзников в лагере II. Идея была прорыть тоннель и они дотошно вычисляли параметры. План подразумевал, что надо выкопать 20 кубометров земли. Проблема была в том, чтобы спрятать выкопанную землю. Это нужно было проделывать в темноте и должно было занять от 15 до 20 дней.

Польский заключённый Наум Плотникий прибыл в лагерь в начале 1943 г. Он вспоминал, как встретил А.А. Печерского: «Однажды группа еврейских заключенных прибыла из России. 30 или 40 из них были отобраны на строительные работы. Вечером в бараке ко мне подошёл мужчина, прибывший с этой группой. Он спросил меня, откуда я был, и я тоже спросил его, откуда он был. Он был из Минска. От меня он узнал, что я из Лунинца. Он пригласил меня встретиться снова на следующий день, и мы встретились снова. Он спросил меня, как долго я находился в лагере. Я ответил ему, что больше месяца. Он попросил меня задержаться в бараках, где работали портные. Через несколько дней мы стали знакомы, он вовлёк меня в подпольную организацию, которую создал и возглавлял. Его звали Саша. Позднее, после войны, я выяснил его полное имя – Александр Печерский. Подпольная организация встретилась днём позже. Он выдал задание, готовя людей к восстанию. В группе также были женщины»[184]184
  Yad Vashem Archive. No. 03. File 4123. Statement Naum Iankelevich Plotnitski. 16 June 1980.


[Закрыть].

Для написания истории восстания я использовала перевод воспоминаний А.А. Печерского на идиш, опубликованный в Der Emes в 1946 г., которые были позднее переведены и дополнены Юрием Шулем[185]185
  Suhl Y. They Fought Back: The Story of the Jewish Resistance in Nazi Europe. New York, 1967. P. 47–51.


[Закрыть]. История известна многим, но я расскажу её снова. Текст 1946 г. идентичен тому, что опубликован в «Чёрной книге» и часто используется в качестве источника. А.А. Печерский описывает, как он и его друзья несколько дней составляли карту лагеря. Особенно он останавливается на объяснении, почему группа избрала сложный путь коллективного восстания. А.А. Печерский рассказал, как другая группа хотела сбежать в тот момент, когда было меньше охраны, чем обычно. Кто-то рассказал ему об этом, и он вспоминает: «Такой легкомысленный шаг мог бы очень навредить. Я старался доказать парню, почему нельзя это делать. «Легко сказать, – сказал я. – Охранники ведь не стоят все вместе. Одного убьёте, а второй откроет стрельбу. А чем вы перережете проволоку? А как вы пройдёте минное поле? Достаточно, чтобы вы задержались на несколько минут, и немцы могут принять необходимые меры. Может быть, кому-нибудь из вас и удастся прорваться, но что будет с теми, кто работает в бараках?». Он был убеждён, что их расстреляют. Он был убеждён, что хорошая подготовка давала больше шансов на успех, и отказался присоединиться к прорыву[186]186
  Ibid. P. 21.


[Закрыть].

В приватном разговоре Фельдхендлер предупредил, что некоторые заключённые уверены, что евреи получат свободу, если будут усердно работать. Он назвал их дураками. В то же время, понимая, что русские хотят сбежать, он беспокоился о тех, кто останется в лагере. Он был убеждён, что как только немцам станет известно, что побег возможен, они забеспокоятся, что секрет лагеря будет известен внешнему миру. По словам Фельдхендлера, это приведёт к полной ликвидации лагеря. Во время этого разговора Печерский задавался вопросом, почему другие думали, что он сбежит, и постарался закончить этот разговор. Он был осторожен.

Не массовый побег, а восстание

7 октября А.А. Печерский подал знак Фельдхендлеру, что хочет поговорить с ним, поскольку нуждался в большей информации об охране. В тот момент, за неделю до восстания, они всё ещё обсуждали возможность прорыть тоннель глубиной 80 см. Затруднение вызывало то, что им нужно было спрятать выкопанную землю, что можно было бы сделать, но заняло бы от 12 до 15 дней. Печерский волновался, что времени между одиннадцатью ночи и рассветом будет недостаточно, чтобы 600 человек проползли по тоннелю один за другим незамеченными. Он опасался, что люди начнут драться за право пройти первым, а некоторые не присоединятся, веря, что освободятся усердным трудом[187]187
  Schelvis J. Oogetuigen… P. 24.


[Закрыть].

А.А. Печерский предложил атаковать немецких офицеров. В то время он хотел собрать не меньше 70 острых ножей и бритв, чтобы обеспечить заключённых оружием. Он также хотел, чтобы его назначили с Шломо в мебельный цех, откуда он мог бы наблюдать за происходящим. Они обсудили возможное включение в план капо. Люди были назначены на эти места 8 октября и вечером получили первые 40 острых ножей от Фельдхендлера.

На следующий день несколько евреев были жестоко выпороты, и той ночью восемь человек были готовы бежать. Это казалось единственным решением. Они пригласили Б. Цибульского присоединиться. Идея исходила от человека по имени Гриша, одного из тех, кого выпороли тем утром[188]188
  Bruder F. Ibid. P. 38. Согласно Брудер, Гришу знали как Григория, хотя ни она, ни я не имеем никакой информации о нем.


[Закрыть]. Гриша пригласил Печерского пойти с ними тоже. Он хотел перерезать проволоку у плохо освещённых уборных. Печерский спросил его, подумал ли он о тех, кто останется – их немедленно убьют – и предложил место среди лидеров собственного плана побега. Печерский пообещал назначить его на значимую позицию в восстании, которое он организовывал. Гриша отказался и они поссорились. Затем Печерский сказал ему, что приготовления почти завершены и он хочет, чтобы сбежали все. Общий план будет раскрыт, если небольшая группа попытается сбежать сейчас. Печерский убил бы Гришу, если бы потребовалось. Он поставил у уборных крепкого человека в тот вечер, чтобы наблюдать за любым, кто попробует выбраться.

11 октября вновь прибывшие отказались идти в газовые камеры и были расстреляны. Это был намёк, что убьют всех любым способом, и это донесли до заключённых. На следующий день женщина из Голландии не позволила увести её больного мужа в газовую камеру со всеми остальными больными. Она напала на немцев и присоединилась к мужу, пойдя в газовую камеру, крича немцам, что они убийцы. Тем вечером в мебельном цехе собрание решило пригласить капо Бжецкого и объединиться с несколькими другими капо. Тогда А.А. Печерский раскрыл свой план, как быстро убить много немцев за очень короткий срок. Убийство немцев должно было быть совершено советскими военнопленными, которых он отбирал лично. «Ясно, что для такого дела требуются люди отважные, решительные, с твердой рукой. Минута колебания, провал только одного участника операции могут привести к гибели всех», – говорил он[189]189
  Suhl Y. Ibid. P. 32.


[Закрыть].

Капо Бжецкий должен был начать, убив четверых гитлеровцев, которые там работали. С этого момента никому не разрешалось покинуть лагерь; тех, кто поднимет шум, должны были заставить замолчать или убить. Сразу после этого перерезались телефонные провода и начиналась ликвидация офицеров в лагере I с того, что их пригласят в мастерские, где и убьют.

По плану чуть позже необходимо было сделать вид, что все заключённые строятся на работу. Колонна должна была направиться к выходу. Затем – нападение на оружейный склад и чуть позднее на охрану. Печерский жаждал сражаться, как только у русских окажется в руках оружие. Подпольщики знали, что 13 октября большое количество эсэсовцев будут отсутствовать в лагере. Что важнее, уедет Густав Вагнер. Как писал голландский выживший Шелвис, который использовал материалы из суда в Хагене 1966 г., Вагнер был за то, чтобы убить всех советских военнопленных, но Френцель «возражал, что они ему нужны в лагере IV»[190]190
  Schelvis J. Sobibor…. P. 154.


[Закрыть].

Побег должен был начаться в пять вечера, после наступления темноты, но в 10:30 утра прибыла группа эсэсовцев из Осовы, где они были охранниками. Заключённые боялись, что они должны усилить охрану, но оказалось, что они приехали, чтобы есть и пить. Восстание было отложено. Эсэсовцы вернулись в Осову той ночью, и в канун 14 октября пожилые люди возносили молитвы. Это была Йом Кипур, «День искупления». Некоторые заключённые говорили им: «Молитесь лучше, чтобы Саша вам помог». Они отвечали: «Мы молимся, чтобы Бог помог Саше»[191]191
  Suhl Y. Ibid. P. 35.


[Закрыть]. Возможно, это апокрифическая история, которая была придумана позднее.

14 октября ни один состав не прибыл. Это очень важно, потому что суматоха сделала бы восстание невозможным. Печерский описывает день, как ясный и солнечный. Ножи были розданы, а заодно и несколько топориков. Все, кому нужна была тёплая одежда, получили её. Унтершарфюрер Берг, как и ожидалось, пришёл в портняжную мастерскую в четыре вечера, чтобы примерить униформу, которую заказал. Через 15 минут с той же целью должен был прийти начальник охраны.

Я приведу теперь собственные слова А.А. Печерского 1946 г. вперемешку с более поздними историческими исследованиями. Печерский был назначен в мебельную мастерскую, из окна которой он мог просматривать весь двор лагеря I. Шломо Лейтман работал в бараках неподалёку с отобранной группой из 20 человек. «Все, кому поручено осуществить ликвидацию офицеров, работали в этот день с Лейтманом». Они все получили персональное задание от А.А. Печерского. Первым был А.М. Шубаев. Печерский описывал, как они молча пожали друг другу руки, когда он уходил. Б. Цибульский был его другом ещё с заключения в Минске. Он получил наиболее трудное задание. С другими он должен был пойти к Фельдхендлеру в лагерь II. Взяв топоры, Цибульский должен был нанести первый удар. «Своим ударом ты должен подбодрить других. Если кто-нибудь из ребят не сможет, замени его другим. К этому никого не следует принуждать»[192]192
  Suhl Y. Ibid. P. 34.


[Закрыть]. Борис (Фельдхендлер) ответил, что Печерскому не о чем беспокоиться. Он был уверен, что все лишь ждут сигнала. Весь план был прерван, потому что капо Бжецкий был внезапно переведён в лагерь IV и не мог выполнить свою часть задания.

Один из других заключённых, Шмайзнер, которому очень доверяли, умудрился раздобыть три завёрнутых в одеяло винтовки, запугав двух молодых заключённых ножом и заставив их сотрудничать, тайно передав их в окно. Он отдал винтовки А.А. Печерскому, который опознал в них русские. Шмайзнер хотел оставить одну из них себе, что спровоцировало первый конфликт вокруг владения оружием.

В четыре часа вечера началось восстание. Первый эсэсовец, Ниман, был убит после того, как ему сказали, что он должен примерить новое пальто. Нимана в бараках ждали. А.М. Шубаев выполнил задание и тело засунули под кровать. Он доложил об этом А.А. Печерскому. Это была точка невозврата. Следующий немец вошёл в портняжную мастерскую и больше не вышел. Буквально мгновением позже начальник лагеря III вошёл в сапожную мастерскую. Пока он примерял сапоги во время разговора, казавшегося почти дружеским, Аркадий Вайспапир использовал топор. Позже его спросили, просил ли его Печерский убивать. Он ответил: «Он не просил, он приказал. Мы были солдатами. В этих условиях любой понимал, что приказы следует выполнять. Он сказал нам, что должно быть сделано, и я сделал – я не размышлял. Он велел мне идти с Лерером в мастерскую. Нас послали освободить лагерь, поэтому мы пошли». А.М. Вайспапир полагал, что у А.А. Печерского была особенная роль: «Он был приятным человеком. Его приятная внешность и бесстрашные действия привлекали к нему людей. Это была его главная сила во время подготовки побега – он сплотил разрозненную группу людей. Они различались не только идеологией и языком, но и убеждениями»[193]193
  Schelvis J. Ooggetuingen…. P. 151.


[Закрыть].

Почти что в 16:30 телефонные и телеграфные провода были перерезаны. Б. Цибульский объявил, что четверо немцев были убиты в лагере II, который находился «под командованием» Фельдхендлера. С этого момента никому нельзя было уйти, пока не будет дан сигнал вести всех к главным воротам. А.А. Печерский писал, что перед этим он видел Люку в последний раз. Он велел ей одеться в мужскую одежду, достаточно удобную, чтобы провести продолжительное время в лесу. Она обняла его, но, как писал А.А, Печерский, «проявить мягкость в решительный момент было нельзя». «Сейчас же возьми себя в руки! – сказал я со всей строгостью, на какую я только был способен. – Как тебе не стыдно? Ты ведь дочь коммуниста. Иди и переоденься. Будет сигнал, придешь и встанешь рядом со мной. Ты веришь мне?» Он сказал ей, что это единственный путь к жизни. «Мы должны жить, потому что должны мстить». Она вернулась через несколько мгновений и дала ему рубашку, которая, по её словам, принесёт ему удачу. Саша больше никогда не видел Люку. Вероятно, она не выжила.

События развивались не так гладко, как планировалось. Капо предупредил, чтобы один из немецких офицеров не ходил в бараки, внутри Шломо Лейтман убил другого немца. А.А. Печерский писал: «Пора было давать сигнал, но Франц (Френцель) всё ещё был жив и от него можно было ожидать всякое. Ситуация стала более хаотичной, но оставалась удачной». Они решили дать сигнал к восстанию. Люди начали прибывать со всех сторон. Семьдесят мужчин, преимущественно советских военнопленных, находились в передних рядах колонны, которая должна была отправиться к главным воротам. К группе присоединились совершенно растерянные люди, которые не могли ни сориентироваться, ни действовать. Колонна из лагеря II тоже начала подтягиваться. «Некоторые, потрясённые происходящим, от неожиданности подняли крик, кто-то был близок к обмороку, кто-то пустился бежать куда глаза глядят. Стало ясно, что построить людей в колонну невозможно. Тогда я громко крикнул: «Товарищи, вперёд!»«Вперёд за Родину!»– поддержал кто-то справа от меня».