Текст книги "Федор Ушаков. Адмирал святого русского воинства"

6) Корабль 50-пушечный «Св. Андрей Первозванный», капитан 1 ранга Вильсон (задним).

В резерве, для подкрепления середины флота, находились мелкие суда и бомбардирский корабль.

17) Репетичное судно «Полоцк», капитан Белли; на траверзе адмиральского корабля.

18) Бомбардирское судно «Св. Иероним», капитан 2 ранга Де-Мора.

Крейсерские:

Бригантина «Феникс»

«Св. Николай»

«Абельтанг»

«Св. Александр»

«Панагия Дусено»

«Слава Св. Георгия»

«Карл-Константин»

«Красноселье»

«Принцесса Елена» «Панагия Папанди»

Бригантина «Климент Папа Римский»

«Панагия Турляни»

«Панагия Апотуменгана»

Брандеры № 1 и 2

Капудан-паша, выслав вперед бомбардирские суда, спешил под прикрытием их устроить линию баталии, параллельно русской; фрегаты его составили наветренный дивизион, а мелкие суда держались на ветре у последних. К полудню оба флота достаточно сблизились, и турки показывали нетерпеливое желание сразиться. Первый выстрел сделан был ими и послужил знаком к сражению, которое немедленно началось с обеих сторон.

Неприятель направил главную атаку на авангард наш, в намерении окружить его и поставить в два огня. Однако бригадир флота капитан Голенкин, командовавший передовой эскадрой, храбро выдержал и отразил это нападение и привел неприятеля в такое расстройство и замешательство, что последний значительно уменьшил пальбу свою. В донесении адмирала сказано: «Капитан-паша беспрестанно усиливал атаку, подкрепляя оную прибавлением кораблей и многими разными судами с большими орудиями.

К отвращению сего, по учиненным от меня сигналам, фрегаты отделились из линии для корпуса резерва, а корабли плотно сомкнули свою дистанцию; и я с кордебаталией, прибавив парусов, спешил подойти против усиливавшегося неприятеля. Последовавшая в сие время (в исходе 3 часа пополудни) в пользу нашу перемена ветра на четыре румба подала случай приблизиться к оному на такую дистанцию, что картечь из малых пушек могла быть действительна.

Неприятель, приметя перемену сего положения, пришел в замешательство и начал прямо против моего корабля и передового передо мной корабля «Преображения» поворачивать всею густою колонною через оверштаг; а другие, поворачивая по ветру, спустились к нам еще ближе. Следующий передо мной корабль «Преображение» и находящийся под флагом моим корабль «Рождество Христово» произвели по всем им столь жестокий огонь, что причинили великий вред на многих кораблях, в том числе и на корабле самого капитан-паши.

Из оных весьма поврежденные два корабля в стеньгах и реях и один из них в руле, со сбитою бизань-мачтою, упали на нашу линию и шли столь близко, что опасался я сцепления с некоторыми из наших задних кораблей. Вице-адмиральский корабль также весьма поврежден; фор-марсель у него и крюйсель упали на низ и были без действия; поэтому он, упав под ветер, прошел всю нашу линию весьма близко, и через то сей корабль и помянутые два остались совсем уже разбиты до крайности.

С некоторых кораблей флаги сбиты долой, из которых посланными с корабля «Георгий» шлюпками один вице-адмиральский взят и привезен на корабль. Капитан-паша, защищая поврежденные и упавшие свои корабли, со всеми ими и многими разными судами спустился под ветер и проходил контргалсом параллельно линию нашу весьма близко, через что потерпел со всеми ими также немалый вред. Великое повреждение его кораблей и множество побитого экипажа было весьма заметно; при оном же сражении кирлангич один с людьми потоплен.

Я, с передовыми будучи уже на ветре и желая воспользоваться сим случаем, чтобы возобновить нападение с наветра, сделал сигнал: авангардии всей вдруг повернуть оверштаг, кораблю «Рождество Христово» быть передовым; и сигналом же велел всем кораблям, не наблюдая своих мест, каждому по способности случая с крайней поспешностью войти в кильватер моего корабля, через что линия на правый галс устроилась весьма скоро на ветре у неприятеля, который, приходя от того в замешательство, вынужден был устраивать линию свою под ветром и, прибавив парусов, растянул оную против нашей линии, закрываясь многими судами, которые всеми возможностями старались вспомоществовать своим поврежденным кораблям.

Сколько я ни старался, чтобы, с наветру подавшись вперед против неприятельской линии со всеми силами ударить на нее, но легкость хода их кораблей спасла их от сего предприятия и от совершенной гибели. Я, по учинении сигнала о погоне, имея на флоте все паруса, гнался за бегущим неприятелем и спускался к нему ближе, но в скорости догнать их на порядочную дистанцию не мог, а последовавшая ночная темнота весь флот неприятельский закрыла от нас из виду. И через сие лишились мы видимой, бывшей уже почти в руках наших знатной добычи.

Хотя всю ночь находясь в линии, следовал за неприятелем, спускаясь от ветра, но при весьма темной ночи не мог видеть, куда он сделал свой оборот: к Синопу или к румельским берегам, неизвестно. И поутру, 9-го числа, оного нигде уже не видал, и потому, имея на флоте некоторые повреждения в мачтах, реях и стеньгах, для поправления потребностей пошел и остановился на якорях против Феодосийской бухты. Жестокий и беспрерывный бой с неприятельским флотом продолжался от 12 часов пополуночи до 5 часов пополудни».

В журнале флагманского корабля «Рождество Христово» сказано: «Неприятель многократно покушался бежать под ветер, и, как скоро замечал, что я со флотом, делая сигнал о погоне, также спускался с поспешностью на него, он приводил корабли свои паки в бейдевинд, а через то оставался флот их большей частью впереди, и заметно, что, провождая он время, ожидал темноты ночной. В исходе 8-го часа наступившая ночная темнота начала закрывать флот неприятельский, и в 9-м часу оный совершенно скрылся на румб WZW.

Хотя и не видно уже было неприятеля, который шел, не зажигая нигде огней на кораблях своих, однако я, желая продолжать погоню и полагая, что он ночью пойдет тем же курсом, не убавляя парусов, также со всем флотом шел тем же курсом, спускаясь несколько под ветер, дабы от него не отделиться, и уповая при рассвете дня или даже еще ночью, ежели пройдет бывшая тогда мрачность и луна покажет свет свой, паки его увидеть.

Дабы флот, мне вверенный, держался соединенно и следовал за мной по сигналам, на всех судах зажжены были огни, и они шли под всеми парусами. В 6-м часу пополуночи, 9-го числа, имея тогда ветер NNO, подходя на вид Феодосии, не в дальнем расстоянии от оной лег на якорь. По принесении за одержанную победу благодарственного молебствия, при пушечной пальбе со всего флота, суда приступили к починке повреждений и 10-го числа пополудни вступили под паруса для следования в Севастополь, куда благополучно прибыли к вечеру 12-го числа».

Сражение 8 июля было упорное и продолжалось пять часов. На русской эскадре убитых два обер-офицера (мичман Антунич и морской артиллерии лейтенант Галкин) и нижних чинов 27; раненых: четыре обер-офицера (флота лейтенанты: Федор Кармазин, Михайло Леонтьев, Константин Патаниоти и шкипер Степан Рябиков) и нижних чинов 64.

Турки же были «совершенно разбиты»; на судах их находилось большое количество десантного войска, и артиллерия наша производила между ними величайшее опустошение. Когда в 3 часа пополудни передовой корабль турецкого флота под вице-адмиральским флагом и следовавшие за ним другие два корабля, вынужденные возвратиться через фордевинд, проходили контргалсом русскую линию, в расстояние пистолетного выстрела, экипажи их, осыпаемые картечью и ядрами, сбежали с верхних палуб и закрыли все пушечные порты со стороны, обращенной к русской эскадре.

Корабль патрон-бея (контр-адмирала) два раза загорался от брандскугелей, но пожар успевали гасить. Наконец, турецкие суда вынуждены были в беспорядке обратиться в бегство, и из них наиболее пострадавшие, не в состоянии будучи держаться с флотом, устремились в Синоп, к румельским берегам и к устьям Дуная, для исправления повреждений; несколько же мелких судов потонуло на пути. Темнота ночи и ходкость турецких кораблей не позволили настичь бегущего неприятеля и, по всей вероятности, завладеть несколькими разбитыми судами его, в том числе кораблем самого капудан-паши, поврежденным более прочих66
  Донесение Г.А. Потемкина Екатерине о сражении эскадры Ушакова с турецким флотом смотри во второй части книги.


[Закрыть].

Смелые движения и храброе нападение доставили Ушакову победу эту, первую, одержанную Черноморским корабельным флотом. Перевес сил был на стороне неприятеля, в количестве судов, величине их и числе орудий; и если тут искусным распоряжениям испытанного русского военачальника противопоставлены были действия неопытной молодости капудан-паши Гуссейна, однако поражение с меньшими силами врага, каков бы он ни был, всегда имеет свою несомненную заслугу.

«В морском сражении не может быть ничего верного у одних перед другими, – замечает Нельсон, – ядра одинаково могут избить мачты и реи как на своих кораблях, так и на неприятельских»; и поэтому, зная степень искусства своего противника, русский адмирал предпочел дать ему сражение под парусами, чтобы пользоваться всеми ошибками и замешательством, в какие он может быть приведен разными неудачами.

Фрегаты первоначально занимали места в линии баталии, вероятно, для того чтобы большее число орудий обратить на неприятеля, подходившего с наветра и сила коего была неизвестна; но когда намерения его обнаружились и авангард русского флота составлял главную цель нападения, фрегаты выведены были из линии и составили из себя резерв для оказания помощи там, где она будет наиболее необходима, между тем как крейсерские суда подкрепляли кордебаталию.

Сомкнув линию, корабли наши вскоре заставили неприятеля отказаться от своего намерения и искать спасения в отступлении; адмирал, воспользовавшись переменой ветра, сделавшей его наветре у неприятеля, пожелал сам занять передовое место и повел наскоро устроенную линию свою для возобновления нападения. Такой пример храбрости, без сомнения, заслуживает полного подражания.

Таким образом, уничтожено было намерение неприятеля на Тавриду. Лейтенант Лошкарев, посланный к князю Потемкину из Феодосии с донесением о сражении, представил ему кормовой флаг, сбитый у одного турецкого корабля, и засвидетельствование адмирала в том, что подчиненные его исполняли долг свой с совершенным рвением и храбростью.

В особенности указывал он на действия начальника авангардной эскадры бригадира Голенкина, флота капитанов: 1 ранга Шапилова, Вильсона, Кумани; 2 ранга: Обольянинова, Саблина, Заостровского, Языкова, Ельчанинова, Поскочина, флаг-капитана Данилова и начальника полевой команды полковника Чиркова. Ушаков награжден был (29 июля) орденом Св. Владимира 2-й степени, и Потемкин, в донесении своем императрице, называет его «достойным, храбрым и искусным начальником».

Возвратившись на Севастопольский рейд, Ушаков исправил все повреждения судов, переменил избитые мачты, стеньги и реи, и 25 августа вышел опять в море с 10 кораблями, 6 фрегатами, 1 репетичным судном, 1 бомбардирским, 17 крейсерскими и 2 брандерами; всего 37 следующих судов:

Корабли:

1) 84-пушечный «Рождество Христово», под флагом контр-адмирала Ушакова; капитан 2 ранга Ельчанинов.

2) 66-пушечный «Мария Магдалина», бригадир флота капитан Голенкин; он же начальник авангардии.

3) 66-пушечный «Св. Павел», капитан 1 ранга Шапилов.

4) 66-пушечный «Преображение Господне», капитан 2 ранга Саблин.

5) 66-пушечный «Св. Владимир», капитан 2 ранга Обольянинов.

50-пушечные, на вид фрегатов:

6) «Св. Андрей Первозванный», капитан 1 ранга Вильсон.

7) «Св. Александр Невский», капитан 1 ранга Языков.

8) «Св. Георгий», капитан 2 ранга Поскочин.

46-пушечные с большими орудиями:

9) «Св. Петр Апостол», капитан 2 ранга Заостровский.

10) «Св. Иоанн Богослов», капитан 1 ранга Кумани.

Фрегаты 44-пушечные:

11) «Св. Иероним», капитан 2 ранга Алексиано.

12) «Покров Св. Богородицы», капитан 2 ранга Ознобишин.

13) «Кирилл Белозерский», капитан 2 ранга Сарандинаки.

14) «Св. Нестор Преподобный», капитан-лейтенант Шишмарев.

15) «Амвросий Медиоланский», капитан 2 ранга Нелединский.

16) «Иоанн Воинственник», капитан 2 ранга Баранов.

Примечание. Во время сражения судам этим назначено было составлять главную линию; фрегаты же: «Покров Св. Богородицы», «Иоанн Воинственник» и «Иероним» должны были составить резерв для подкрепления авангарда.

17) Бомбардирский корабль «Рождество Христово». Ему назначалось место в резерве, против середины флота.

18) Репетичное судно «Полоцк», капитан Белли; против адмиральского корабля.

Крейсерские суда:

Бригантина «Феникс»

«Абельташ»

«Карл-Константин»

«Принцесса Елена»

«Св. Александр»

«Слава Св. Георгия»

«Красноселье»

«Панагия Папанди»

«Панагия Турляни»

Бригантина «Климент Папа Римский»

«Панагия Апотуменгана»

«Св. Николай»

«Березань»

«Кепи-Тавро»

«Панагия Калехания»

«Дунай»

Брандеры №№ 1 и 2

Примечание. В сражении все суда эти должны были составлять резерв и находиться в прикрытии против середины флота.

Желая первоначально соединиться с Лиманской эскадрой, флот тремя колоннами поплыл к Очакову, чтобы отправиться потом для отыскания неприятеля, находившегося, сколько известно было по слухам, близ устьев Дуная, в готовности следовать к южному берегу Крыма.

Капудан-паша, тот же Гуссейн, начальствовал турецким флотом, но получил в советники престарелого капитан-бея, или полного адмирала, Саит-бея; у него было 14 больших линейных кораблей, 8 больших фрегатов и 23 мелких и «разной хорошей постройки» судов. 28 августа, в 6 часов утра, при марсельном ветре от ZOtZ, с салинга адмиральского корабля увидели под ветром неприятельские суда на якоре между Тендрой и гаджибейским берегом, в 40 верстах от берега.

Главнокомандующий, немедленно известив о том флот, приказал нести все паруса и направился прямо на неприятеля, чтобы воспользоваться его замешательством. Турки, едва увидели подходящий русский флот, готовый к нападению, были до того испуганы, что, невзирая на превосходство свое в силах, отрубили канаты и в 9 часов утра в беспорядке вступили под паруса; они легли бейдевинд левым галсом, при ветре, перешедшем к SOtO, и побежали по направлению к Дунаю.

Ушаков, видя, что в нравственном отношении половина победы была уже на его стороне, коль скоро неприятельские суда начали таким образом уклоняться от сражения, велел кораблям своим прибавить парусов и усилить погоню, оставаясь в прежнем ордере трех колонн; крейсерские же суда получили приказание быть на ветре у флота. В это время увидели гребную флотилию, между Гаджибеем и островом Ада, и главнокомандующий отрядил одно из крейсерских судов передать намерения свои начальнику флотилии генерал-майору де Рибасу.

К 10 часам утра, заметив, что капудан-паша и несколько кораблей, бежавших за ним, сделались уже довольно далеко впереди, адмирал начал придерживаться к ветру и направлял курс свой так, чтобы отрезать задние корабли турецкой линии. Капудан-паша, видя опасность, угрожавшую арьергарду, вынужден был для соединения с ним повернуть на правый галс, и, спускаясь под ветер, устраивал линию правого галса, причем флагманские корабли старались занять места, ближайшие к кораблю своего главнокомандующего.

Русский адмирал приказал тогда флоту своему спускаться к неприятелю и в то же время из трех колонн составить линию баталии на левый галс; коль скоро линия была построена, сделал сигнал повернуть через контрмарш и построить линию баталии на правый галс, параллельно неприятельской; для скорейшего же исполнения этого движения, поворотившие передовые корабли по сигналу приспустились, покуда надобность указывала.

Через это линия наша устроилась весьма скоро; оба флота находилось тогда в линии баталии правого галса по румбу ONO и WSW, при ветре SOtS, и русский остался на ветре. Вслед за тем три фрегата: «Иоанн Воинственник», «Иероним» и «Покров Богородицы» получили приказание выйти из линии и составить резерв против передовой части флота, на случай, если бы передовые неприятельские корабли, выиграв ветер, решились с двух сторон атаковать линию нашу.

Приняв эту предосторожность, главнокомандующий поднял сигнал спуститься к неприятелю на расстояние картечного выстрела, и в 3 часа пополудни началось жестокое сражение. Через короткое время турецкие суда, разрушаемые выстрелами русской линии, начали уклоняться под ветер и приходить в расстройство, между тем как наши продолжали спускаться на них и умножали огонь свой.

Сигнал о погоне и усилении нападения почти не убирался с мачты адмиральского корабля, беспрестанно напоминая флоту нетерпеливое желание главнокомандующего нанести решительное поражение, и корабль «Рождество Христово» более прочих громил неприятеля. В 5 часов турки, разбитые и в беспорядке, приспустились еще более; тогда по данному сигналу из кордебаталии корабли «Рождество Христово», «Преображение Господне» и «Александр» первыми, и за ними все авангардные, начали постепенно приспускаться, ведя самое смелое нападение на передовые отборные неприятельские корабли, в числе коих находились флагманские.

Корабль Ушакова в одно время сражался с тремя турецкими и заставил их выйти из линии. Перед вечером вся турецкая линия была уже окончательно разбита и в беспорядке обратилась в совершеннейшее бегство. Теснимые судами нашими, передовые корабли их первыми вынуждены были повернуть через фордевинд, приводя на левый галс, при ветре, дувшем тогда от SSW; немедленно примеру их последовали все задние корабли, которые также поворотили через фордевинд и стали, таким образом, передовой частью своего флота, имея, как и прочие, ветер с левой стороны.

Коль скоро неприятель предпринял это движение, Ушаков повторил сигнал: гнаться за ними под всеми возможными парусами и вступать в бой на самом близком расстоянии; во время же самого поворота их через фордевинд сделано было по ним несколько губительных залпов в корму. В особенности пострадали при этом корабли капудан-паши и реал-бея (контр-адмирала), находившиеся против бортов «Рождества Христова» и переднего его мателота «Преображение Господне»; на турецком адмиральском корабле, сверх других повреждений, были тогда подбиты грот-марсель и крюйсель, избиты реи и стеньги и разрушена кормовая часть.

Все суда русской линии храбро следовали примеру своего начальника, довершая, по мере настижения, поражение нескольких отставших турецких кораблей, избитых в корпусе, рангоуте и парусах. Замешательство турок возрастало более и более, и, пользуясь им, Ушаков продолжал погоню; сам он в особенности преследовал корабль Реал-бея, через что оказался в середине неприятельского флота и отрезал три корабля их, бывшие впереди, в том числе капудан-пашу, к которому успел снова приблизиться и сделать несколько залпов в корму.

Бой продолжался при ночной темноте; неприятель под всеми парусами бежал к стороне Дуная, и русский флот до 8 часов вечера преследовал бегущих. Невзирая на значительные повреждения рангоута, легкость хода турецких судов позволяла им уходить от грозной погони, и, наконец, в темноте ночной они совершенно скрылись из виду.

Тогда, не предвидя более успеха, русский адмирал в 9-м часу сделал сигнал повернуть оверштаг на другой галс всем вдруг, желая остаться еще наветре у неприятеля, и, чтобы в продолжение ночи держаться соединенно под парусами, приказал всем судам открыть огни в фонарях; напротив же того, капудан-паша, для лучшего прикрытия отступления, не показывал огней на флоте своем. В 9 часов ветер от StW начал крепчать и все предвещало скорое наступление бури; поэтому русский флот по сигналу стал на якорь соединенно, а многие крейсерские суда, для укрытия себя от крепкого ветра, пошли под очаковский берег.

С рассветом 29 августа ветер перешел к SW, и, когда совсем рассвело, оказалось, что турецкие суда находятся невдалеке наветре и что некоторые из наших в самом близком от них расстоянии; передовые были не далее ружейного выстрела, а один из фрегатов, «Амвросий Медиоланский», окружен был четырьмя или пятью неприятельскими кораблями. Беспечность турок простиралась до того, что кирлангичи их лавировали между русскими кораблями, принимая их за свои. Фрегат «Амвросий Медиоланский» находился совершенно посреди неприятельского флота, но так как флаги не были еще подняты, то турки считали его своим судном.

Ушаков сильно беспокоился об участи этого фрегата, однако находчивость капитана Нелединского спасла его от плена. Он снялся с якоря вместе с прочими турецкими судами и чтобы не быть узнанным, не поднимал флаг; некоторое время следовал за их флотом, отставая понемногу, и потом, когда опасность миновала, поднял флаг и под всеми парусами достиг места своего в ордере флота.

Как скоро, около 6 часов утра, флот русский поднял флаг и начал поспешно сниматься с якоря по сигналу главнокомандующего, турки увидели близкое соседство свое к неприятелю и также немедленно вступили под паруса, отрубая канаты; они начали лавировать к ветру и рассеялись в разные стороны, так что некоторые суда их стали под ветром у нашего флота. Ушаков приказал строить линию на левый галс и вместе с тем преследовать.

Однако капудан-паша с несколькими кораблями скоро удалился на ветер на значительное расстояние, оставив под ветром у нашей линии два корабля, бывшие не в состоянии следовать за флотом своим от сильных повреждений, полученных в сражении накануне. Один из них был 74-пушечный «Капитание», под флагом адмирала Саит-бея, и другой большой 66-пушечный «Мелеки Бахри» («Владыка морей»).

В десять часов утра оба корабля эти были совершенно отрезаны, и 66-пушечный с 600 человек экипажа сдался, потеряв капитана Кара-али, убитого ядром, и до 90 нижних чинов убитыми или вскоре умершими от ран, корабль же «Капитание» направился к мелководью, отделяющему фарватер между Кинбурном и Гаджибеем. В погоню за ним послан был командовавший авангардом бригадир Голенкин с двумя кораблями и двумя фрегатами.

Корабль «Св. Андрей» первым настиг бегущего, открыл по нему беглый огонь, избил ему фор-марсель и тем замедлил ход его; в это время подоспел корабль «Св. Георгий», вслед за ним «Преображение Господне» и еще некоторые, подходившие с подветра и сменявшие один другого. К полудню Саит-бей был почти окружен русскими кораблями, однако не сдавался, защищаясь весьма храбро в ожидании, что капудан-паша, бывший у него на ветре, спустится к нему на помощь.

Желая по возможности сберечь этот новый и красивый корабль, лучший из всего неприятельского флота, победители медлили с решением его участи, но главнокомандующий, видя бесполезное упорство неприятеля, в два часа пополудни сам пошел к нему, приказав между тем: подветренным судам войти в кильватер его корабля, чтобы не мешали один другому выстрелами, а остальной части флота продолжать погоню за капудан-пашой.

Подойдя против неприятельского борта с наветренной стороны на расстоянии 30 сажен, «Рождество Христово» в короткое время сбил у него все три мачты и уступил место свое следовавшему за ним «Св. Георгию», он прошел несколько вперед, возвратился через фордевинд и снова стал бортом прямо против носа турецкого корабля, готовясь сделать по нему залп всем лагом, от которого последний, вероятно, должен бы был потонуть, – но в это время (около 3 часов пополудни) неприятель сдался.

«Люди неприятельского корабля, – доносит адмирал, – выбежав все наверх, на бак и на борта, и поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения. Заметив оное, данным сигналом приказал я бой прекратить и послать вооруженные шлюпки для спасения командира и служителей, ибо во время боя храбрость и отчаянность турецкого адмирала трехбунчужного паши Саит-бея были столь беспредельны, что он не сдавал своего корабля до тех пор, пока не был весь разбит до крайности, заливался водою от множества подводных пробоин; все три мачты сбиты долой вплоть по палубу, и густой дым, от влепившегося в корму его брандскугеля, начал показываться так, что до распространения пожара передовые шлюпки едва успели взять только упомянутого адмирала Саит-бея, капитана корабля «Капитание» Мегмет-Дарие-Заим-Мустафу-агу и 18 человек чиновников; другие же шлюпки, за объятием корабля огнем, пристать не могли и при крепчавшем ветре и нашедшем шквале с поспешностью удалились на другие суда, после чего оный корабль в непродолжительном времени взорвало на воздух».

Пожар и взрыв огромного адмиральского корабля, при крепком ветре и в виду всего неприятельского флота, находившегося, впрочем, далеко уже на ветре, без сомнения, должен был произвести сильное впечатление и докончить нравственную победу над турками. На «Капитание» всего было восемьсот человек команды, и, кроме лиц, названных выше, спасен еще 81 человек «разного рода служителей», на обломках мачт и корабельных членов, «а прочие все сгорели или потонули. На оном же корабле находился казнадар с весьма значительной казною всего флота», которая также потонула.

Порывистый ZW ветер беспрестанно усиливался, и часть русского флота, отделенная в погоню за неприятелем, видимо, не в состоянии была настигнуть его; почему адмирал, имея на корабле своем сильно подбитую фок-мачту, также повреждения в рангоуте и снастях на других судах, предпочел отозвать суда, бывшие в погоне, и соединиться с Лиманской эскадрой и гребной флотилией.

К четырем с половиной часам вечера все они присоединились, и тогда же линейные суда стали на якорь, а крейсерские посланы были в разные места для отыскания поврежденных неприятельских судов; им приказано было немедленно требовать помощи при настижении таких, которых сами они не в состоянии будут взять в плен. Однако к ночи ветер усилился до того, что мелкие суда рассеялись и должны были искать себе убежищ под берегами77
  Письмо Г.А. Потемкина Д.М. Голицыну о победе, одержанной русским флотом под командой Ф.Ф. Ушакова, смотри во второй части книги.


[Закрыть].

Весь турецкий флот бежал прямо в Константинополь; но на пути этом затонули в море, со всем экипажем, 74-пушечный корабль Арнаут-Асан-капитана и несколько мелких судов, избитых и немогших противостоять буре. Крейсерскими судами нашими: «Панагией Апотуменгана», под командой мичмана Звороно, и кирлангичем, под командой шкипера Ладыко, взят в плен 29 августа пятипушечный лансон с 30 человеками турок, греков и армян. 30 августа мичман Бардаки, на бригантине «Феникс», завладел десятипушечной бригантиной, но без людей, которые во время погони успели съехать на турецкий кирлангич и уйти; кроме того, другими крейсерами тогда же загнана на мель, между островом Тендрой и кинбурнским берегом, плавучая батарея с шестью большими орудиями и с 43 человеками турецкого экипажа.

Батарея эта была потом снята с мели и исправлена. Итак, двухдневное сражение это лишило турок трех больших линейных кораблей, нескольких мелких судов и распространило страх по всем румельским и абхазским берегам. Всего вообще взято в плен, включая экипаж сдавшегося корабля, 733 человека; вся же потеря с нашей стороны состояла из 21 убитого и 25 раненых; в самих судах и рангоуте было немного пробоин и только паруса и снасти значительно потерпели.

По свидетельству главнокомандующего, наиболее отличили себя корабли: «Мария Магдалина», «Св. Георгий», «Иоанн Богослов», «Рождество Христово», «Преображение Господне» и «Александр», «и можно почесть, что сии шесть кораблей, находясь впереди прочих, одержали всю главную победу над неприятелем». Фрегат «Иоанн Воинственник» храбро атаковал с носу корабль турецкого вице-адмирала.

Суда Лиманской флотилии, присоединившиеся к флоту вскоре по окончании сражения 29-го числа, были: 46-пушечный фрегат «Навархия» («Вознесение Господне»); 36-пушечные: «Макроплия», «Феодот Мученик», «Марк Евангелист», и 26-пушечный «Григорий Великия Армении». Гребная флотилия, под начальством генерал-майора де Рибаса, состояла из 17 судов, и во время сражения, выходя из Лимана, «делала в виду обоих флотов разные движения и тем неприятелю наводила страх и беспокойство», остальная же часть флотилии находилась против Гаджибейской бухты и присоединилась после.

30 августа, когда стихло, Ушаков собрал рассеянные суда свои и, взяв с собой пленный корабль, пошел со всем флотом к Гаджибею; но один из фрегатов и несколько крейсерских судов посланы были продолжать поиски над неприятелем у Аккермана. В тот же день пленные отправлены были на двух легких судах к князю Потемкину, с генерал-адъютантом штаба его Львовым. «Пленного адмирала, господина Саит-бея, и капитана адмиральского корабля с находящимися при нем разными чинами, при сем к вашей светлости препроводить честь имею», – сказано в донесении адмирала.

Вместе с ними доставлены были: кормовой флаг с одного турецкого корабля (адмиральский флаг и другой кормовой погибли вместе с кораблем), восемь значков и три вымпела. 31 августа флот бросил якорь перед Гаджибеем, и на другой день посетил его Потемкин, прибывший из Ясс. Все повреждения на судах были уже по возможности исправлены, и князь увидел победителей, готовых опять встретить неприятеля.

В избытке своего удовольствия, он благодарил всех, от старшего до младшего, и тогда же писал Фалееву в Николаев: «Наши, благодаря Бога, такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу!» Ушаков награжден был 16 сентября орденом Св. Георгия 2-й степени (за этот орден он получал пансион 400 рублей в год). Кроме всех командиров кораблей и фрегатов, адмирал упоминает об отличной храбрости еще следующих лиц: капитанов 2 ранга: Юхарина (исполнявшего должность цейхмейстера), флаг-капитана Данилова и генерал-адъютанта князя Потемкина Львова; капитан-лейтенантов: Ишина, Иларионова, Сорокина, Языкова, Бырдина, Лаврова, Войновича, Тимофеева; лейтенантов: Патаниоти, Копытова (морской артиллерии), Макшеева, Стромилова, Поскочина, Вишневского, Роде, Селиванова, Сукошева и Долгово-Сабурова.

До 6 сентября флот оставался перед Гаджибеем; крейсерские суда послались для осмотра соседних вод, а фрегаты заняты были отыскиванием и поднятием якорей, оставленных турецким флотом. Пленный 66-пушечный корабль «Мелеки Бахри» отправлен в Херсон для исправлений; его назвали «Иоанн Предтеча», вооружили 74 пушками, из коих 19 медных, и в следующем году он участвовал в поражении турецкого флота.

Возвратившись на Севастопольский рейд 8 сентября, Ушаков до поздней осени оставался в готовности выйти в море, для прикрытия движения гребной флотилии де Рибаса, назначенной следовать в Дунай и облегчать действия сухопутных войск88
  Рапорт Ф.Ф. Ушакова Г.А. Потемкину о пребывании флота у устьев Дуная для прикрытия с моря действий гребной флотилии смотри во второй части книги.


[Закрыть]. Начальником арьергардного дивизиона во флоте и командиром корабля «Владимира» поступил тогда, по повелению Потемкина, бригадир флота капитан П.В. Пустошкин, прибывший в сентябре из Таганрога в Севастополь с двумя построенными в Рогожских хуторах 46-пушечными кораблями «Царь Константин» и «Федор Стратилат», одной бригантиной и восемью другими мелкими судами.