Текст книги "Бессмертный полк. Истории подвига"

Валериан Басилашвили
Наши, идя в атаку, кричали “мама”

В год начала войны мне исполнилось 6 лет. Беда не обошла стороной наш дом – в битве на Курской дуге погиб мой брат Жора. Папа бился за Родину в Сталинграде, служил связистом в штабе генерала Михаила Шумилова, возглавлявшего 64-ю армию. Штаб был расположен в трубе для стока воды, она была немаленькой, около двух метров в диаметре. Полгода назад я ездил туда, хотел посмотреть на место, где воевал отец. Нашел его по описанию папы – в 500 метрах от реки, за Тракторным заводом. Отец рассказывал мне про те времена. Я поинтересовался: «Наши, идя в атаку, наверное, кричали “За Родину! За Сталина!”» Папа ответил: «Не слыхал… Может быть». Я спросил еще раз: «Так что они кричали?» «“Мама” они кричали, “мама”. И фрицы то же самое, только по-своему – “mutter”», – сказал отец. В годы войны нас с мамой и бабушкой эвакуировали в Тбилиси, где родился отец. Как и в Москве, там сплошь и рядом царил голод… Во дворе университета, где мы жили, росли деревья с маленькими зелеными плодами – мы называли их пшаты, и я ел их, спасаясь от голода. А однажды случилось чудо – идя по улице, я нашел шоколадную конфету. Не веря своим глазам, подобрал ее и, подпрыгивая от восторга, понесся домой. Мама при помощи ножика соскребла верхние слои трофея, разделила его на троих – мне, себе и бабуле, – и мы стали чаевничать. Сколько живу, а до сих пор не ел ничего вкуснее этой найденной в пыли конфеты…

О своем герое рассказал народный артист СССР Олег Басилашвили

Иван Исаевич Рафиенко
«Мы открыли кинжальный огонь»

Мой дед Иван Исаевич Рафиенко (1921–1993) был очень ответственным, добросовестным, порядочным, честным. С большим чувством юмора: шутя мог разрешить любую проблему. Его уважали все, кто был знаком с ним.

Родился в селе Семеновск Нукутского района Иркутской области. После окончания 8 классов поступил в иркутскую школу Гражданского Воздушного флота, а в 1940-м – в Новосибирское военно-воздушное училище. В 1941-м был отправлен на фронт. В начале 1942 года во время одного из боевых вылетов его самолет был сбит. С трудом приземлился на парашюте, получив при этом серьезные травмы. Врачи запретили ему летать. Поэтому после обучения в артиллерийском училище был направлен в 282-й стрелковый полк. Об одном памятном бое, состоявшемся в июле 1943 года, Иван Рафиенко рассказывал так: «Наша батарея расположилась на поле, во ржи. Рассвело. Из-за высотки выползли немецкие танки и прошли от наших позиций примерно в 50 метрах. Наши 76-миллиметровые короткоствольные пушки были маломощные, поэтому танки мы пропустили. Второй эшелон средних танков появился немного погодя. Тут-то мы и открыли кинжальный огонь. Восемь танков подбили, а девятому повредили гусеницы. Этот недобитый танк наделал бед – побил моих бойцов, разбил последнюю пушку. Кстати, первые тяжелые танки немцев, не разобравшись, почему началась стрельба в их тылу, повернулись и в тумане открыли огонь по своим же танкам».

Иван Рафиенко прошел не только всю Великую Отечественную, но участвовал и в войне с Японией. Был трижды ранен. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени, а также медалями и благодарностями от Верховного Главнокомандующего.

После войны демобилизовался, окончил сельскохозяйственный институт. Работал зоотехником, управляющим совхозом «Комсомольский», затем начальником племенного предприятия. Встретил хорошую женщину, с которой прожил долгую счастливую жизнь. Вместе они вырастили четверых детей и десятерых внуков.

О своем герое рассказала Светлана Дорофеева

Александр Васильевич Беляков
Письмо прадеду

«Здравствуй, дорогой прадедушка Александр. Пишет тебе твоя правнучка Катя. Я не видела тебя живым, знаю только по рассказам мамы, фотографиям, по твоим книгам. Мама очень интересно рассказывала о тебе. О том, как ты летал на самолетах, был спортивным, закаленным, не курил и был примером для подражания, как ты участвовал в Великой Отечественной войне. А еще о том, что ты был замечательный дедушка, очень добрый, внимательный и подолгу с мамой разговаривал обо всем на свете. Недавно по телевизору показывали фильм про первые перелеты через Северный полюс. Для меня было неожиданно узнать, какие неудобства и неприятности испытывали летчики в самолете. Я бы хотела познакомиться с тобой. Когда я думаю о тебе, мне кажется, я слышу эхо далекой войны…» Такое письмо я написала бы своему прадедушке Александру Васильевичу Белякову. Он прожил долгую жизнь, почти 85 лет.

Начало Великой Отечественной войны застало моих бабушку и прабабушку в Москве. Позднее они уехали в далекую эвакуацию. Тяжелые условия, недоедание, частые ангины с осложнениями, – все это, как эхо войны, потом догнало мою бабушку и спустя много лет стало причиной ее преждевременного ухода. А вот прадедушка А. Беляков еще осенью 1940 года был назначен начальником Первой высшей Рязанской авиационной школы штурманов. Он так писал в своем письме: «Ясным было и для меня: надо торопиться с подготовкой кадров, готовиться к схватке с врагом».

Организацию школы пришлось начинать с нуля: строить казармы, столовую для летчиков, жилые дома, расширять аэродромы. Разместить надо было более 5000 человек: летчиков, штурманов, механиков, преподавателей. Казалось, для решения всех задач нужны были героические меры. Но героического в характере прадедушки было достаточно. В 1936–1937 годах он в составе экипажа В. П. Чкалова участвовал в беспосадочных перелетах из Москвы на Дальний Восток и из Москвы через Северный полюс в Америку. 63 часа в тесной кабине одномоторного самолета, когда от нехватки кислорода летчики теряли сознание, а температура в самолете была близка к нулю. За участие в этих перелетах прадедушка получил звание Героя Советского Союза.

Так что работа закипела, к зиме строительство было полностью закончено, и уже 1 января 1941 года в Рязанской школе начались занятия и полеты. «Начальник авиашколы должен летать не хуже своих учеников» – так считал прадедушка и регулярно летал на различных типах самолетов. Особенно полюбил он самолет Ил-4. Именно на этих самолетах 7 августа 1941 года морские летчики нанесли бомбовый удар по Берлину. Двое из них позже тоже работали в Рязанской школе. После этого налета берлинские газеты писали, что Берлин бомбардировала английская авиация. Никак не могли поверить, что русские на это способны.

Еще до начала войны многие были уверены, что в случае нападения наша авиация нанесет сокрушительный удар по немецким войскам и исход войны будет решен в короткие сроки. К сожалению, реальное положение дел в начале войны оказалось совсем иным. Наша армия отходила с тяжелыми оборонительными боями. В Рязанскую школу все прибывали и прибывали летчики и техники. Шла напряженная работа по подготовке истребительных полков, полков дальних бомбардировщиков. Все экипажи обучались полетам ночью и в сложных метеорологических условиях. Немецкая авиация не раз бомбила аэродром в Рязанской школе, были раненые и убитые. Все долгие военные годы работа продолжалась и ночью, и днем. В 1944 году наконец удовлетворили просьбу прадедушки о переводе его в действующую армию. Несмотря на то, что исход войны был уже определен, немцы продолжали сопротивляться как фанатики.

В последнюю зиму войны в Германии стояли тридцатиградусные морозы, в Берлине царила паника. Сюда направлялись тысячи беженцев, а немецкие войска ожесточенно сопротивлялись, стремясь не допустить наши войска в столицу. Отступая, они взрывали взлетно-посадочные полосы, что, конечно, осложняло работу нашей авиации. Тогда впервые для взлета и посадки самолетов стали использовать прекрасные немецкие автострады. Прадедушка участвовал в Висло-Одерской, а затем в Берлинской операции в составе 2-й воздушной и 16-й воздушной армий, за что был награжден орденом Отечественной войны I степени. Эта семейная реликвия хранится у нас.

До конца своей жизни прадедушка не мог забыть героические военные годы. Незабываемым был Парад победителей в Москве, в котором он принимал участие. А Рязанская школа летчиков существует и в наше время. Называется она Центр боевого применения и переучивания летного состава Дальней авиации. Несколько лет назад там был поставлен памятник моему прадедушке Александру Васильевичу Белякову (1897–1982). И это тоже эхо войны…

О своем герое рассказала Екатерина Кяжина, 6 класс, ГБОУ Гимназия № 1520 им. Капцовых

Александр Петрович Дворянкин
Захар Александрович Пегов
Участники войны

В нашей семье два участника войны. Александр Петрович Дворянкин был еще совсем юным, ему не было и двадцати, когда его призвали в армию. К радости близких людей, до вражеского Берлина дед добрался целым и невредимым. Дедушка Саша всегда считал, что ему очень повезло в жизни. Правда, в суровые военные зимы он обморозил пальцы ног, которые пришлось ампутировать.

Второй мой дедушка – Захар Александрович Пегов. Ему повезло меньше: 1944 год стал для него роковым. Он получил сильное ранение в ногу и был госпитализирован. За ним в госпиталь приехала бабушка. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Именно после этого появился на свет мой папа, и дед называл его в шутку «фронтовичком».

Дедушек давно уже нет с нами, но память о них в семье жива. На стенах в наших домах висят фотографии, где они красивые, молодые, статные, а их письма с фронта по сей день хранятся в семейной шкатулке. И я часто со своей дочкой перечитываю письма с фронта.

О своем герое рассказала заслуженная артистка РФ Ирина Пегова

Салим Сергеевич Менгажединов
Маленький эпизод страшной войны

Мой отец Салим Сергеевич Менгажединов (1924–1999) дошел до Берлина. А до этого, в 1941 году, окончив среднюю школу в с. Летняя Ставка Туркменского района Ставропольского края, он начал работать в редакции газеты «Ленин байрагы» заведующим отделом писем. И одновременно был диктором на районном радио. 22 июня утром его подняли, спешно отправили на полуторке в Петровское за важным правительственным сообщением. Оно было о том, что Германия напала на нашу страну. С огромным волнением Салим прочитал его по радио. Потом сразу в военкомат – направили в Моздокскую школу истребителей танков. Как учили сражаться с танками? На санки ставили огромный котел, его тащили несколько парней, изображая танк. На таком макете курсанты отрабатывали броски бутылками с зажигательной смесью. Но учеба продолжалась недолго. Ребят, не достигших совершеннолетия, вернули домой в распоряжение военкомата.

Поскольку отец был уже почти военным человеком, военкомат поручил ему заниматься обучением допризывников в селе Овощи, одновременно зачислив в состав истребительного батальона. Батальон, в который входили люди разных возрастов, охранял село от возможных немецких диверсантов. Были установлены вышки, на которых организовали дежурства. Где-то в августе 1942-го молодежь призывного возраста – около 40 человек – отправили на подводах из Благодарного. Под Буденновском обоз разбомбили немецкие самолеты, кто-то погиб, кто-то разбежался, а оставшиеся все же добрались до военкомата. Ребят отправили в Баку, потом отец оказался в Грузии. Но тут в лагере появился офицер, который набирал курсантов в танковую школу. Так Салим очутился в Челябинске, отучился три месяца. Здесь же получили танки, погрузили технику на платформы – и на фронт. Отец очень торопился наверстать упущенное время, хотел участвовать в настоящих боях. А они шли уже на границе, войска вступили на территорию Польши. Первый бой принял на польской земле. 136-й гвардейский Краснознаменный Мелитопольский тяжелый танково-самоходный полк форсировал Вислу, сражался на Сандомирском плацдарме, освобождал Варшаву. За освобождение Варшавы отец, 19-летний мальчишка, но уже гвардии старшина, получил первую награду – орден Красного Знамени, а потом медаль. Здесь же на польской земле попрощался со своим танком – подбили, но, к счастью, все успели выбраться из горящего танка. На новом форсировали Одер, воевали на территории Германии.

Жестокие бои развернулись на Зееловских высотах, в 70 км от Берлина. И все же оборона немцев была прорвана. Во время штурма Берлина полк отца сражался в пригороде. А 9 мая довелось проехать на танке и по центральным улицам вражеской столицы, увидеть рейхстаг. Еще накануне от связистов пошел слух о капитуляции. Там, куда он доходил, начиналась сумасшедшая пальба из всех видов оружия. Стреляли и танкисты, счастливые от того, что война закончилась. Потом подоспели и награды. За штурм Берлина – орден Отечественной войны I степени, медаль «За взятие Берлина»…

Как-то мы отмечали в семейном кругу День Победы. И отец вдруг рассказал об одном эпизоде. Танки с десантом ждали команды к атаке. На броне сидела пехота, в том числе друг отца, тоже татарин. Схватка была жестокой. После боя, когда откинули люк, на руки отцу упал весь окровавленный, убитый его друг. Это было страшное потрясение! Пусть будет проклята война!

О своем герое рассказала Румия Бикбаева (Менгажединова)

Алексей Матвеевич Павлов
Без вести пропавшие

Мой дедушка Алексей Матвеевич Павлов (1902–1943) родился в деревне Хорошево Владимирской области. Жена его – Елизавета Федоровна. У них было шестеро детей.

До войны дедушка работал на стеклодувном заводе «Красное пламя», был высококлассным мастером, выдувал флаконы под духи. В армию призвали в августе 1941 года. Воевал рядовым минометчиком. Был ранен, приезжал домой, затем возвратился в строй, но уже не в свой полк. Последнее письмо родные получили в 1942 году из-под Харькова. Потом пришло сообщение, что он пропал без вести. Все родственники так и думали, но моя бабушка Елизавета Федоровна не верила и ждала до конца своих дней.

В 2014 году в Интернете мне удалось найти документы с информацией, что дедушка попал в плен под Миллеровом 23 июля 1942 года. Он был помещен в концлагерь Stalag IIB Hammerstein около города (ныне польского Чарне).

Пленные содержались в неотапливаемых бараках, без пола и окон. Основными причинами смерти были голод, холод, антисанитария, отсутствие медицинской помощи. В лагерной больнице умирали до 200 заключенных в сутки. Умер Алексей Матвеевич в лагере 15 мая 1943 года, захоронен там же в братской могиле.

В апреле 1945 года лагерь был освобожден Красной Армией. Мемориал на месте лагеря создан в 1968 году и включает в себя могилы советских заключенных численностью около 65 тысяч человек.

О своем герое рассказала Марина Яковлевна Трускова

Семен Александрович Зильберштейн
«Не ранения боялся, боялся в плен попасть»

Мой отец Семен Александрович Зильберштейн родился в 1923 году в Москве. В 1941 году пошел в 10-й класс. Все ребята рвались на фронт. И некоторым это удалось до окончания школы. В классе было 30 мальчиков, с войны вернулось только шестеро.

Когда призвали, прошел краткий курс в пехотном училище, и командиром минометного взвода был направлен в 11-ю Гвардейскую морскую стрелковую бригаду. Начал воевать с апреля 1943 года на Калининском фронте в районе дер. Чернушка. Первое ранение получил в июле 1943-го, когда прикрывали огнем разведгруппу, которая выходила с пленным «языком».

Папа рассказывал: «Немцы обнаружили нашу разведгруппу и зажали пулеметным огнем, а мы минометами давили их пулеметы». В бою его ранило в руку, но он продолжал руководить операцией. «…Кисть руки вся в крови, но не до того было… потом уж меня в медсанбат отправили».

В октябре 1943-го после госпиталя вернулся в свою часть, которая была включена в состав 119-й Гвардейской дивизии. Второе ранение получил в феврале 1944-го под поселком Пустошка Псковской области: «Немцы атаковали нашу высотку, меня ранило, пуля пробила грудь и горло. Но я не ранения боялся, боялся в плен попасть – это неминуемый конец. Мои обе бабушки на Украине были немцами расстреляны. Лежу беспомощный, даже крикнуть не могу, а наши слева и справа от меня начали потихоньку пятиться. Страшно было. Санинструктор Василий Шамовцев, здоровый такой сибиряк, меня вытащил… спас… жалко, сам потом погиб, вытаскивая раненого».

На фронте, в боях жизнь солдата порой мерится от ранения до ранения. В июле 1944-го в Прибалтике снова тяжелое ранение – осколок пропорол бок, ребра… Но папа выжил и вновь вернулся в строй. В Прибалтике 119-я дивизия воевала в составе 2-го Прибалтийского фронта, освобождала Ригу, громила Курляндскую группировку противника.

«Немцы сопротивлялись отчаянно, каждый город приходилось брать в жестоком бою. На войне все зависит от обстановки, иногда нужно лежать, иногда бежать. На войне все напряженно. Но этого человек не чувствует, привыкает. Люди менялись на войне, понимали, что долг – это главное. Они сражались за свою Родину, за ее будущее. И это не красивые слова. Мною руководили долг и честь. Всегда помнил, что я офицер, у меня солдаты, я должен достойно выглядеть и быть честным перед ними».

Папа всегда подчеркивал, что он обычный труженик войны. Награжден орденом Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, медалью за «Боевые заслуги».

О своем герое рассказала Ирина Москалева

Анна Георгиевна Макарова
«Вставай, фронту патроны нужны…»

Я, Анна Георгиевна Макарова, родилась в 1927 году в поселке Тельма Иркутской области. В июне 1941 года мне исполнилось 14 лет, а в сентябре я пошла в 8-й класс. В поселок Тельма эвакуировали заводы из Одессы и Харькова. В поселке было еще 2 завода и своя швейная фабрика, но работать на них было некому. Мужчин забирали на фронт, подросткам пришлось бросить учебу и пойти работать на военные объекты, тем более что там была возможность получить рабочую карточку на хлеб. Заводы строили на окраине города на заснеженных полях, стены будущих цехов вырастали прямо над промерзшим грунтом – его специально оттаивали кострами, а уже потом рыли траншеи и котлованы. Крышу еще не построили, а станки уже начали работать. На заводе трудились старики, женщины и подростки.

Моя семья была большой: пятеро детей, родители, дедушка с бабушкой. Несмотря на это, к нам в дом подселили беженку из Ленинграда, молодую женщину с четырехлетним ребенком. Как-то директор завода, на котором трудился отец, вызвал его к себе и приказал взять в дом на полное обеспечение еще и главного инженера завода. Жили тесно, но дружно, помогали друг другу, кто чем мог. В очереди за хлебом стояли по 10–12 часов, а иногда и целую ночь. Мне пришлось бросить учебу, и с 1 октября 1941 года я тоже стала работать на заводе, хотя приняли не сразу. «Еще молода, – сказали в отделе кадров, ведь на работу принимали с 15 лет. – Обратись в поселковый совет, пусть прибавят тебе год». Пришлось солгать, что все метрики утеряны, – и это сработало.

Работать приходилось по 12 часов, было очень тяжело. В основном на заводе трудились дети и старики. Одну неделю работали с 8 утра до 8 вечера, а другую – с 8 вечера до 8 утра. В 3–4 часа ночи сон буквально подкашивал, дети без сил падали на подтоварники. Пожилой мастер, плача, будил: «Вставай, фронту патроны нужны, надо план давать, иначе меня расстреляют». Весной, летом и осенью после ночной смены давали поспать 4 часа, а потом, с 12 до 18 часов, отправляли работать в поле, сажать картошку, капусту и другие овощи. Летом поливали, пропалывали грядки, осенью убирали урожай, собирали колоски зерновых, сушили овощи, грузили на телеги. После полевых работ снова шли на завод работать в ночную смену. Времени на отдых или прогулки не было, ведь нужно было еще и помогать по дому. Все были полуголодными, плохо одетыми, в рваной и сильно поношенной обуви, а морозы в Сибири доходили до минус 45 градусов.

Но, несмотря ни на что, все держались, все верили в Победу – и выдержали, не сломились, потому что очень горячо любили свою Родину, свою землю, свой народ. После войны я была удостоена медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

О своей жизни рассказала Анна Георгиевна Макарова (Власьевская)

Виталий Аркадьевич Лимонов
Новый год с огоньком

Мой двоюродный дедушка Виталий Аркадьевич Лимонов родился в 1925 году в Нижнем Новгороде. Семья состояла из 6 человек. Во время войны был призван в 43-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 94-й артиллерийский полк, участвовал в Рижской операции, был ранен осколками в грудь. В госпитале узнал, что Красная Армия освободила Ригу (15 октября 1944-го).

Помню, Виталий Аркадьевич рассказывал о самой незабываемой встрече Нового года.

«…Накануне мы отбили у врага одну высоту, заняли оборону на хуторе, в обгоревшем доме. Нас было немного, мы, разведчики, и еще пехотинцы. Немцы притихли, и тогда мы вспомнили, что сегодня новогодняя ночь 1945 года. Достали из вещевых мешков у кого что было, накрыли стол и приготовились праздновать. До Нового года оставалось всего несколько минут, когда фашисты пошли в контратаку.

Немецкая самоходка прямой наводкой пробила брешь в стене дома. Мы заняли круговую оборону. Снаряды летели прямо над головой, пули свистели… Нас стали забрасывать гранатами. Одна упала рядом со мной. Едва успел ее схватить и отбросить в сторону. К счастью, подошла наша самоходка и стала стрелять по фашистам из сада.

Часам к шести контратака была отбита. Только тогда мы вспомнили, что уже сутки ничего не ели. Своего праздничного стола мы тоже не нашли. Пришлось идти к старшине за продуктами. Тот, конечно, возразил, что свой паек мы уже получили. Тут кто-то из ребят пошутил:

– А ты не слышал вчера, какая у нас пальба была? Вражескую атаку консервами отбивали.

Шутка возымела действие, и дополнительный паек старшина нам выдал. Но история имела продолжение. В самом конце войны мы взяли в плен группу гитлеровцев из части, которая нас атаковала на Новый год. Наш командир спросил немецкого капитана:

– Почему вы не взяли тогда высоту?

– Да там же был целый полк! – воскликнул немец.

– Что вы, там были только мои разведчики, – возразил командир…»

После войны Виталий Аркадьевич остался в Риге, женился на девушке Зинаиде. Во время войны она работала медсестрой в госпитале, где он лежал с ранениями. Я очень благодарна им за мою жизнь.

О своем герое рассказала Ольга Шорникова